Касслер Клайв. Атлантида

   – Теперь нас двое против четверых, – приветствовал его Джиордино, донельзя довольный собой.
   – Погоди радоваться, – поморщился Ганн. – Как только вертолет вернется, мы окажемся в ловушке.
   – Если уж Второй купился на мое выступление в роли Первого, то и остальные купятся, – самоуверенно заявил Ал. – Вот увидишь, когда я снова разыграю зазывалу и заманю их внутрь!

* * *

   Боевики второй группы, в отличие от первой, оказались далеко не так доверчивы, как оптимистически рассчитывал Джиордино. Они приближались к пещере не менее настороженно, чем почтовый инспектор, осматривающий подозрительную посылку, в которой может таиться бомба. Даже под охраной повисшего над головами вертолета киллеры предпочитали не рисковать и продвигались строго по одному короткими перебежками, постоянно прикрывая друг друга, пока не подобрались к самому входу в туннель, где выжидающе залегли среди камней. Объяснялась такая тактика в основном тем, что Джиордино не выходил в эфир и не отвечал на вызовы, чтобы не выдать себя.
   Пока боевики медлили у входа, друзья раздели один из трупов, чей размер и ширина плеч примерно соответствовали габаритам итальянца. Натянув черный комбинезон, у которого рукава оказались длиннее на два дюйма, а штанины – на все четыре, Джиордино закатал первые, подвернул вторые, закинул винтовку на плечо, нахально вышел наружу и заговорил в микрофон, старательно имитируя голос убитого вожака.
   – Четвертый, вы что там копаетесь? – буркнул он, не поднимая глаз на вертолет. – Ведете себя, как старые бабы! Я же сказал, что здесь пусто, не считая давно сгнивших останков какого-то морячка, которого то ли забыли на этом острове, то ли нарочно оставили.
   – По-моему, у тебя голос изменился, Первый. А вы как считаете, ребята?
   Джиордино понял, что одурачить их не удалось, но решил не сдаваться и довести игру до конца.
   – Простыл слегка. Ничего удивительного в такую мерзкую погоду.
   – У тебя от простуды и рост на полфута убавился?
   – Давай, прикалывайся дальше, если больше заняться нечем, – огрызнулся итальянец. – А я тут под дождем торчать не собираюсь. И вам не советую.
   Он повернулся и вошел обратно в пещеру, будучи твердо уверен, что не получит пулю в спину. Сомнения сомнениями, но киллеры должны сначала убедиться, что не стреляют в своего.
   – Почуяли-таки подвох, волкодавы чертовы, – огорчился Ганн. – Я слышал по рации, как ты с ними базарил.
   – Значит, переходим к плану номер два, – подвел итог Джиордино. – Кстати, в чем он состоит?
   – Выбираемся через завал в следующий туннель, ждем подходящего момента и нападаем.
   – Если повезет, уложим одного, максимум двоих, – скептически покрутил головой итальянец.
   – И то хлеб. По крайней мере шансы уравняем, – жизнерадостно парировал Руди.
   У них оставалось в лучшем случае несколько минут в запасе, поэтому друзья с лихорадочной быстротой принялись разбирать завал. Несмотря на сырость и холод, пот лился с них градом. Они едва успели протащить сквозь узкий лаз два трупа, свои рюкзаки, пролезть сами и заложить отверстие камнями, как Четвертый прыжком влетел в камеру, перекатился по полу и занял позицию для стрельбы лежа. Следом ворвался Пятый и застыл у входа, прижимаясь к стене. По стенам заметались лучи фонарей, неотступно сопровождаемые винтовочными стволами.
   – Говорил я тебе, что все вместе они сюда ни за что не сунутся, – прошептал Джиордино на ухо напарнику, – так оно и вышло: Шестого в резерве оставили.
   – Никого нет, – удивленно произнес Четвертый. – Пещера пуста.
   – Не может быть, – послышался голос пилота. – Я лично видел первую тройку на подходе к гроту всего пятнадцать минут назад.
   – Четвертый прав, – подтвердил пятый. – Первый, Второй и Третий исчезли.
   Они разговаривали вполголоса, но Ганн и Джиордино слышали у себя в наушниках каждое слово. Боевики по-прежнему держались настороже и готовы были открыть огонь в ответ на любое движение, но все-таки чуточку расслабились, убедившись своими глазами, что спрятаться здесь абсолютно негде.
   – Целься в стоящего, – тихо сказал Джиордино. – На них бронежилеты, так что постарайся попасть в голову. Другой мой. Лежачих не бьют, но я без предрассудков.
   Просунув стволы в крошечные отверстия размером не более полутора дюймов, специально оставленные между камнями для обзора, Руди с Алом бестрепетно навели оружие на людей, которые явились сюда с единственной целью – убить их самих. Два выстрела грянули в унисон; под сводами подземелья прокатилось громовое эхо. Лежавший Четвертый только чуть дернулся, а его стоявший на выходе напарник нелепо взмахнул руками, выронив винтовку, судорожно всхлипнул, сложился пополам и мешком повалился на пол.
   Джиордино отодвинул в сторону несколько обломков, выставил в отверстие фонарь и внимательно пригляделся к телам убитых. Затем, повернувшись к Ганну, без слов чиркнул рукой поперек горла. Тот понимающе кивнул и отключил свою рацию.
   – Пока придется посидеть здесь, – вполголоса заметил итальянец, но не успел развить свою мысль, будучи прерван возмущенным пилотом вертолета:
   – Что у вас там стряслось?! Кто стрелял?
   Не считая больше нужным маскироваться, Джиордино небрежно бросил в ответ:
   – Да так, ерунда, пару кроликов подстрелили.
   – Кроликов? – недоуменно переспросил пилот. – Каких еще, к черту, кроликов?!
   – Не слушай его, это подстава! – врезался в переговоры глухой от ярости голос Шестого. – Эти гады из НУМА перебили всех наших парней.
   – Их я и подразумевал, когда говорил о кроликах, – пояснил Джиордино, сознательно добавляя к накопившемуся счету еще и смертельное оскорбление.
   – Ну все, теперь вам точно крышка! – уверенно пообещал пилот.
   – Как говаривали гангстеры копам в старых фильмах: приходите и возьмите нас, если сможете.
   – Вот еще! Стану я сам руки марать, – рассмеялся пилот.
   – Ложись! – прошипел итальянец, прижимая напарника к насыпи. – Сейчас грохнет!
   Вертолет грациозно завис напротив входа в пещеру и выпустил ракету. Начиненный взрывчаткой цилиндр с гулким уханьем сорвался с направляющих на фюзеляже, нырнул в туннель, врезался в стену и взорвался. Джиордино с Ганном тряхнуло так, будто на них концертный рояль уронили с десятого этажа. Каменная крошка прошлась по камере смертоносной шрапнелью, разрывая в клочья все, что находилось внутри. Дым и газы, перемешанные с пылью, с ураганной силой закружились в тесном пространстве, пока не нашли выхода через туннель. Все горючие предметы в камере мгновенно вспыхнули.
   Поскольку основная часть энергии взрыва ушла наружу вместе с дымом и пылью, своды подземелья уцелели и не обрушились, хотя кое-где слегка потрескались. Но ударная волна и в ослабленном виде едва не вышибла дух из Джиордино и Ганна. К счастью, они вовремя среагировали: защитились от пыли и едких газов, закрыв лица руками комбинезонов, и успели заползти в гробницу.
   – Только бы... только бы им не взбрело в голову запустить в нас второй ракетой! – надрывно кашляя, прохрипел Руди. – Одно хорошо: тогда уж точно не придется докладывать об этом адмиралу.
   У Ала так звенело в ушах, что он едва разбирал слова напарника.
   – У меня предчувствие, что они ограничатся одной, – давясь и отплевываясь, выдохнул он в ответ, а чуть придя в себя, начал энергично расширять лаз в завале.
   Выбравшись из внутренней камеры, они собрали дополнительное оружие, оставшееся на телах незадачливых убийц. Теперь их арсенал увеличился до пяти винтовок и такого же количества автоматических пистолетов. Из-за пыли приходилось работать на ощупь. Джиордино вслепую связал вместе три винтовки шнуром от своего рюкзака, проделал ту же операцию с тремя пистолетами, затем пропустил свободный конец шнура сквозь скобы, одновременно захлестнув петлей спусковые крючки.
   – Вряд ли они ожидают, что мы сейчас вылетим из пещеры, паля на ходу во все стороны, – сказал он. – Ты уберешь Шестого, а я попытаюсь свалить вертолет.
   Ганн аккуратно протер рукавом запыленные стекла очков и согласно кивнул.
   – Только я пойду первым. Если не сниму Шестого, ты и выстрелить по вертолету не успеешь.
   Джиордино заколебался. Самоотверженное предложение Руди граничило с самоубийством, но возражать было уже поздно: Ганн поднял оружие наперевес и скрылся в клубящемся облаке. Ничего не видя перед собой, он споткнулся, растянулся во весь рост, больно ударился коленкой и локтем, но тут же поднялся на ноги и снова бросился вперед. Приближаясь к выходу, замдиректора НУМА больше всего опасался, что его разрежет пополам очередью, как только он выскочит из туннеля. Однако Шестой, наверное, и думать не мог, что там остался хоть кто-нибудь живой после попадания ракеты, и утратил бдительность.
   Положение Ганна затруднялось еще и тем, что он почти ничего не видел и к тому же не знал, где находится Шестой. У него закоптились стекла очков, глаза слезились, и он еле различил неясный силуэт в черном в десяти ярдах справа от входа. Ганн нажал на курок и дал очередь. Пули прочертили линию рядом с фигурой Шестого, даже не оцарапав его. Киллер повалился на землю, одновременно произведя пяток выстрелов. Два прошли мимо, но одна пуля ударила в ногу, а две попали в бронежилет и опрокинули Руди на спину. Внезапно из задымленного входа в пещеру выскочил Джиордино и огнем строенных стволов почти отделил голову Шестого от тела. Не теряя ни секунды, он задрал стволы вверх и открыл огонь по брюху вертолета, паля в цельнометаллическую обшивку со скоростью трех тысяч пуль в минуту.
   Пилот растерялся, видя внизу троих в одинаковых черных комбинезонах, и не сразу начал действовать. Когда он наконец догадался пустить в ход пулемет, смонтированный под носом вертолета, Джиордино уже успел всадить в незащищенное брюхо вертолета невероятное количество пуль. Подобно швейной машинке, подшивающей подол фартука, автоматические винтовки ровной строчкой огня пропороли борт фюзеляжа и брызнули в кабину сквозь ветровое стекло. Потом кончились патроны, и все стихло.
   Вертолет на мгновение завис, потом резко дернулся, теряя управление, врезался в склон горы на триста ярдов ниже пещеры и вспыхнул. Ал отшвырнул связку автоматов и подбежал к Ганну, который сидел, морщась и зажимая раненую ногу.
   – Не двигайся! – приказал он.
   – Да пустяки, царапина, – процедил Ганн сквозь стиснутые зубы.
   – Царапина, мать твою! Тебе же берцовую кость перебило! Сложный перелом, черт бы тебя побрал!
   Ганн поднял глаза на Джиордино и заставил себя улыбнуться.
   – Вынужден отметить, что твоя манера ухаживать за ранеными оставляет желать лучшего.
   Но итальянец проигнорировал показной героизм Ганна. Вытащив из сапога шнурок, он наложил временный жгут выше колена.
   – Можешь продержаться с минутку?
   – Должен. Хотя бы для того, чтобы не истечь кровью, – пробормотал Руди.
   Джиордино сбегал в туннель, в дымящуюся камеру, и из-за завала вытащил свой рюкзак с аптечкой. Вернулся и начал быстро и профессионально обрабатывать рану, дезинфицируя края и предпринимая все возможное, чтобы остановить кровь.
   – А вот косточки я совмещать не стану, – сказал Джиордино. – Лучше пусть это сделает нормальный доктор в Кейптауне.
   Не желая беспокоить раненого, он устроил его поудобнее, накрыв от дождя пластиковым пакетом из рюкзака. Потом позвонил адмиралу, доложил о ситуации и попросил прислать помощь побыстрее. Закончив разговор с Сэндекером, Джиордино сунул телефон в карман и уставился на вертолет, догоравший внизу на склоне.
   – Бред, – тихо, сквозь зубы пробормотал он. – Полный бред. Столько убийств и смертей, и чего ради?
   Он мог только надеяться, что рано или поздно узнает это. Лучше рано.

20

   – Глубина сто шестьдесят футов, – сказал Аира Кокс, глядя на зловещую полынью, ставшую могилой для уничтоженной ракетой субмарины. – Вам непременно нужно соваться в эту дыру, сэр?
   – Даже совместными усилиями обеих команд ремонт мостика и машинного отделения займет никак не меньше нескольких часов, – возразил Питт. – А раз уж так совпало, что на борту имеется комплект полярного глубоководного снаряжения, я не считаю себя вправе упустить шанс заглянуть во внутренности нашей железной рыбки.
   – И что же вы рассчитываете там найти? – не удержалась Эви Тан, присоединившаяся к стоящей на льду небольшой группе.
   – Бортовой журнал, документы, рапорты, да и вообще любые бумаги – они могут пролить свет на командира и последний порт приписки.
   – Нацистская Германия сорок пятого года, – с ухмылкой, но без тени юмора предположил Кокс.
   Питт уселся прямо на лед, натягивая ласты.
   – Предположим, – бросил он в ответ, – но где же тогда, черт возьми, она скрывалась последние пятьдесят шесть лет?
   Кокс пожал плечами и занялся проверкой системы подводной связи.
   – Как слышите меня, сэр?
   – Полегче, полегче, – поморщился Питт. – У меня сейчас барабанные перепонки лопнут.
   – А сейчас?
   – Лучше, – вновь послышался голос Питта, транслируемый через динамик, установленный в разбитой на краю полыньи палатке.
   – И все же не следовало бы вам отправляться в одиночку, сэр.
   – Напарник только будет путаться у меня под ногами. К тому же за моим поясом не меньше двух десятков погружений в полярных водах. Поверьте, Аира, я не новичок.
   В палатке, где было тепло от генератора-обогревателя, Питт надел гидрокостюм с внутренней и внешней системой трубок, согревающих тело. На голову надел шлем, адаптированный к радиосвязи. Для удобства передвижения он решил погружаться с баллонами, а не со шлангом от надводной системы жизнеобеспечения. Быстрая проверка подводного фонаря – и он был готов.
   – Удачи! – изо всех сил крикнула Эви, чтобы ее голос дошел до Питта через стекло шлема и слои гидроизоляции, одновременно щелкая объективом направо и налево. – Кстати, Дирк, может, я вас все-таки уговорю прихватить с собой камеру для подводной съемки?
   Питт упрямо мотнул головой, а из динамика послышался его голос:
   – Вряд ли у меня найдется время на подобные игрушки.
   Махнув рукой на прощание, он соскользнул в темную, неподвижную воду. С силой оттолкнулся от кромки льда, взмахнул ластами и беззвучно ушел вертикально вниз. На глубине в десять футов задержался, выпустил из гидрокостюма воздух и подождал, чтобы проверить, работает ли система обогрева. Будучи человеком предусмотрительным, Питт перенес это ценное качество и на практику подводных погружений, благодаря чему крайне редко попадал в неприятные ситуации.
   Под ледяным полем толщиной чуть больше трех футов лежал совершенно другой мир. Питт глядел изнутри на внутреннюю поверхность льда как на кору неведомой планеты в глубине Галактики. Залитая рассеянным светом, профильтрованным сквозь лед, неровная плоскость превратилась в перевернутый ландшафт сине-зеленых гор и долин, закрытых облаками планктона, где кормилась несметная армия криля. Питт остановился подрегулировать поток горячей воды, потом посмотрел вниз, в зеленую пустоту, переходящую в черноту глубин.
   Она манила, и он нырнул ей навстречу.

* * *

   Перед ним словно отдернулся туманный занавес, открывая сцену всеобщего разрушения и гибели. На дне не было ни стаек разноцветных рыбок, ни зарослей кораллов, да и вообще ничего живого. Питт завис, включил фонарь на шлеме и направил луч на останки субмарины, чтобы получше сориентироваться, а заодно уравнять давление.
   Обломки раскидало на довольно большой площади. Особенно пострадала центральная часть корпуса в районе рубки. Саму же надстройку сорвало и отбросило далеко в сторону. Она торчала из придонного ила, возвышаясь уродливой силосной башней над раскиданными окрест кусками рваного металла. От кормы вообще остались одни винты и зияющий зев машинного отделения. А вот носовая часть, хотя и порядком покореженная, выглядела совсем неплохо и даже сохранила горизонтальное положение. Питта поразила толщина ила в месте катастрофы – процентов двадцать обломков уже обволокло придонными осадками.
   – Я внизу, – лаконично сообщил он Коксу. – Объект сильно разрушен. Попытаюсь проникнуть внутрь.
   – Поосторожнее там, сэр, – донесся до него озабоченный голос третьего помощника. – Держитесь подальше от заостренных краев. Одна дырка в костюме – и охнуть не успеете, как замерзнете. Даже наверх подняться времени не хватит.
   – Какая вдохновляющая мысль! – насмешливо фыркнул Питт, на что Аира только укоризненно вздохнул.
   Питт не стал пытаться пробраться внутрь с наскоку, а потратил почти десять минут драгоценного времени на детальное обследование корпуса подлодки и усеивающих ил вокруг него обломков. Поразившая ее ракета была рассчитана на гораздо более крупные цели, поэтому останки субмарины мало напоминали некогда могучий и грозный корабль. Трубы, клапаны, смятые стальные листы обшивки валялись вокруг, будто разбросанные рукой великана. Питт скользил над фрагментами разорванных в клочья тел, подобно ангелу смерти, осеняющему своим крылом взорванный террористами автобус.
   Взмахнув ластами, чтобы преодолеть сопротивление течения, он проник наконец внутрь полурасплющенного корпуса сквозь огромное отверстие, образовавшееся на месте сорванной взрывом рубки. И сразу же луч фонаря выхватил из мрака два трупа, зацепившиеся за пульт управления. Подавив усилием воли позыв к рвоте, Питт заставил себя тщательно обыскать обоих мертвецов. Казалось невероятным, чтобы у членов экипажа погибшей субмарины не нашлось в карманах ничего личного, но Питт, к своему глубочайшему разочарованию, не обнаружил не только бумажников с документами или пластиковых карт, но даже самых невинных семейных фотографий.
   – Восемь минут, сэр, – напомнил о себе Кокс. – У вас осталось восемь минут до начала подъема.
   – Понял вас, спасибо. – Обычно подобные предупреждения исходили от Джиордино, но в отсутствие последнего Питт испытывал искреннюю благодарность к гиганту-южанину, чья заботливость позволяла ему лишний раз не смотреть на часы, экономя тем самым драгоценные секунды.
   Углубившись в дебри темного корпуса и освещая фонарем переплетения искореженной стали и труб, он добрался до узкого коридора и стал осматривать каюты. Все они были пусты. Порывшись в ящиках и шкафах, Питт никаких документов не нашел. Проверил, сколько воздуха осталось в баллонах, и начал готовиться к всплытию. Времени на необходимые декомпрессионные остановки оставалось в обрез. По пути заглянул в офицерскую кают-компанию, сильно пострадавшую от вмятины в корпусе. Привинченные к палубе столы и стулья, а также другая мебель превратились в груду бесполезных обломков.
   – Четыре минуты, сэр.
   – Четыре минуты, – повторил Питт.
   Время уходило, но он не мог покинуть подлодку, не посетив капитанскую каюту. Очутившись в тесном отсеке со спартанской обстановкой, он принялся лихорадочно искать письма, рапорты, хотя бы просто какие-нибудь записи. Ничего. Ни клочка бумаги, не говоря уже о бортовом журнале. Складывалось впечатление, будто погибший корабль и его мертвый экипаж были фантомом, галлюцинацией. Питт ничуть не удивился бы, если бы они сейчас вдруг задрожали и исчезли, как мираж в пустыне.
   – Две минуты! – Голос Кокса прозвучал резче, чем в последний раз.
   – Все, уже иду.
   И тут Питт почувствовал у себя на плече чью-то руку. Он застыл на месте; ровно бившееся сердце вдруг застучало, как колеса курьерского поезда. Рука не пыталась схватить его за горло – она просто неподвижно лежала между плечом и шеей. Глубокое потрясение вызывает страх, парализующий, неподконтрольный ужас, уносящий в безумие. Любой человек при этом цепенеет, как под наркозом, и теряет способность трезво рассуждать. Любой, но только не Питт.
   Несмотря на шок, мозг его работал на удивление ясно и четко. Питт был слишком прагматичен и недоверчив, чтобы поверить в призраков и злых духов, а другой водолаз здесь появиться просто не мог. Страх растаял, как иней под лучами солнца. Ощущение неизвестности вернулось на уровень осознания. Стараясь не делать резких движений, Питт начал медленно поворачиваться, затем осторожно переложил фонарь в левую руку, а правой вынул из ножен водолазный нож. Крепко сжав перчаткой ребристую рукоять, он заставил себя бестрепетно взглянуть в лицо невидимому противнику. Представшее взору запомнилось ему до могилы.

21

   Красивая женщина, или, скорее, то, что было некогда красивой женщиной, смотрела на него расширенными, невидящими голубыми глазами. Рука, коснувшаяся его плеча, была вытянута вперед, как будто маня к себе. На мертвой был стандартный черный комбинезон Четвертой империи, но настолько изодранный в клочья, словно по нему прошлась лапа гигантской кошки. Из прорех выглядывали окровавленные клочья плоти, одна рука ниже локтя просто отсутствовала. На погонах имелись какие-то знаки различия, но Питт не смог их опознать.
   Лицо женщины выглядело умиротворенно-безмятежным и мертвенно-белым от долгого пребывания в холодной воде. Вокруг головы нимбом расплывалась буйная масса светлых волос. Широкие скулы, чуть вздернутый нос и серо-голубые глаза, уставившиеся в зеленые глаза Питта на расстоянии не больше фута. Он хотел было оттолкнуть от себя труп, но тут в голову пришла свежая мысль, и он понял, что следует делать.
   Он быстро обшарил карманы комбинезона, ничуть не удивившись отсутствию каких-либо предметов, указывающих на личность владелицы. Потом размотал с пояса катушку тонкого троса и обвязал обутую в сапог ногу мертвого тела. После чего выплыл из широкой трещины в корпусе и начал подъем к тускло светящейся над головой полынье.
   Проделав все декомпрессионные остановки, Питт всплыл точно в центре промоины и подплыл к краю, где его ожидали Кокс и еще несколько человек. Рядом суетилась Эви Тан, с энтузиазмом снимая, как Питта с его громоздким водолазным снаряжением вытаскивают из воды на лед сразу несколько сильных мужских рук.
   – Нашли, что искали, сэр? – осведомился южанин.
   – К сожалению, ничего такого, что можно было бы положить в банк, – ответил Питт, когда с него сняли шлем. Он передал Коксу конец уходящего в воду троса. – Позвольте спросить, что на том конце, сэр?
   – Один человек из экипажа подводной лодки.
   Эви напряженно вглядывалась в неясный силуэт, поднимающийся из темных глубин, и слабо ахнула, побледнев под цвет ледяного поля, когда на поверхность выплыла изуродованная фигура с разметавшимися вокруг головы белокурыми волосами.
   – О боже! Это же женщина!
   Она была так потрясена, что даже забыла отщелкнуть кадр, пока неизвестную заворачивали в пластик и грузили на сани.
   Питта уже успели освободить от баллонов, и он тоже провожал взглядом сани с завернутым телом.
   – Если не ошибаюсь, она была офицером, – заметил он. – Быть может, даже командиром.
   – Какая жалость, – с нарочитой скорбью отозвался Кокс. – Весьма привлекательная леди.
   – И все же даже в мертвой, – печально покачала головой Эви, – в ней, несомненно, чувствуется какая-то утонченность. Если я хоть в чем-нибудь разбираюсь, убеждена: это была выдающаяся женщина.
   – Вполне возможно, – согласился Питт, – но что она делала на подводной лодке, которой полагалось погибнуть еще лет пятьдесят назад? Я очень надеюсь, что удастся идентифицировать тело. Это будет полезный кусочек в мозаике.
   – Я буду следить за этой историей до самого конца, – решительно заявила Эви.
   Питт стащил ласты и натянул меховые унты.
   – Вы только сначала утрясите это с флотом и адмиралом Сэндекером, – посоветовал он. – Кто знает, может быть, им не захочется огласки?
   Эви попыталась что-то возразить, но Питт уже шагал к ледоколу по следам полозьев саней.

* * *

   Питт принял душ, поблаженствовав в пару, побрился и теперь отдыхал с бокалом эксклюзивного ликера «Агаверо-де-Текила», который приобрел в Мексике. И только приведя мысли в должный порядок, позвонил Сэндекеру в Вашингтон.
   – Тело, говоришь? – протянул Сэндекер, выслушав доклад Питта о событиях, происшедших после атаки субмарины на ледокол. – Женщина – офицер на подводной лодке?
   – Так точно, сэр. При первой же возможности я постараюсь отослать труп в федеральные органы для обследования и опознания.
   – Нелегкая задача, если она не американка.
   – Уверен, ее историю можно будет проследить.
   – Находки с «Мадраса» при атаке не пострадали? – спросил адмирал.
   – Все цело и невредимо.
   – Вообще говоря, вам там сильно повезло, что хоть живы остались.
   – Едва-едва остались, адмирал, – честно признался Питт. – Не покажись на горизонте капитан Каннингхем со своим «Таксоном», на дне лежала бы не подлодка, а ледокол.
   – Йегер проверил «U-2015» по своим файлам. Это подлодка-загадка. Известно, что она пропала близ берегов Дании в начале апреля 1945 года. Однако некоторые историки полагают, что она вышла из войны невредимой и была затоплена своим экипажем в реке Ла-Плата между Аргентиной и Уругваем, неподалеку от того места, где был взорван немецкий тяжелый крейсер «Граф Шпее». Но никаких конкретных доказательств нет.
   – Значит, ее судьба так и осталась невыясненной?
   – Увы, – вздохнул Сэндекер. – Достоверно известно только одно – она была построена в ноябре сорок четвертого, вышла в море, но в боях не участвовала.