Страница:
– и вы полагаете, что эмениты могли с высокой степенью точности предсказать дату возвращения второй кометы и определить, что та обязательно врежется в наш шарик?
Пэт молча кивнула.
– Эмениты, – взял на себя объяснение Йегер, – великолепно знали не только море, но и небо. Они измеряли движения звезд с изумительной точностью. И делали это без мощных телескопов.
– Допустим, вторая комета действительно вернется, – недоверчиво покрутил головой Джиордино. – Но с чего они взяли, что она непременно свалится нам на головы, а не разминется с Землей, как в первый раз, и опять уйдет в глубины космического пространства? Неужели их астрономия и математика были настолько развиты, что они могли рассчитать положение Земли на орбите и точное время за девять тысяч лет до второго Столкновения?
– Могли и рассчитали, – уверенно ответила Пэт. – С помощью компьютера мы сравнили древние звездные карты из Пещеры с современными и оценили вычисленные эменитами звездные координаты нашей планеты на настоящий момент. Данные предсказания совпадают с фактическими с точностью до часа. Вспомните, что те же египтяне придумали двойной календарь, куда более сложный, чем наш. Астрономы майя определили продолжительность года в 365,2420 дня. Современные расчеты с применением атомных часов дают цифру 365,2423 дня. Кроме того, они рассчитали невероятно точный календарь на основе взаимовлияния Венеры, Марса, Юпитера и Сатурна. Вавилоняне насчитывали в астрономическом году триста шестьдесят пять дней, шесть часов и одиннадцать минут. Ошиблись всего на две секунды! – Пэт сделала паузу для пущего эффекта и продолжала: – А у эменитов расчет времени оборота Земли вокруг Солнца произведен с погрешностью в две десятые секунды! Их календарь был основан на солнечном затмении, которое происходило в один и тот же день года в одном и том же зодиакальном квадранте через каждый 521 год. Их карта звездного неба, рассчитанная по наблюдениям, сделанным девять тысяч лет назад, абсолютно точна.
– Как я понимаю, нас всех сейчас волнует один вопрос, – подытожил Сэндекер. – Когда, по предсказанию эменитов, вернется комета?
Пэт с Йегером хмуро переглянулись. Йегер заговорил первым:
– Мы провели компьютерный поиск по археоастрономическим файлам и документам из архивов нескольких университетов и установили, что эмениты – отнюдь не единственные среди древних астрономов, предсказывавших второй судный день. Майя, египтяне, китайцы и еще несколько дохристианских цивилизаций тоже определяли дату конца света. А самое тревожное заключается в том, что все их предсказания отличаются меньше чем на год.
– А это не может быть совпадением, связанным с взаимопроникновением культур?
Йегер с сомнением покачал головой:
– Может быть, изначально они и копировали то, что досталось им в наследство от эменитов, но есть признаки, что их собственные наблюдения за звездами лишь подтверждают время столкновения, предсказанное древними.
– Как по-вашему, чья дата наиболее точна? – спросил Питт, обращаясь к обоим.
– Скорее всего, уцелевших эменитов, поскольку они присутствовали при самой катастрофе. Они предсказывают не только год, но и точный день.
– Какой? – заинтересованно подался вперед Сэндекер.
Пэт вжалась, поглубже в кресло, как будто пытаясь уйти от реальности. Йегер замялся, оглядывая по очереди всех сидящих за столом, и потом запинающимся голосом произнес:
– По расчетам эменитов, точная дата возврата кометы и столкновения с Землей – 20 мая 2001 года.
Питт озадаченно сдвинул брови:
– Но ведь 2001 год уже идет!
Йегер с несчастным видом принялся массировать пальцами виски.
– Я в курсе, – чуть слышно прошептал он. Сэндекер тяжело поднялся со своего кресла и устремил гневный взгляд на сникшего компьютерщика.
– То есть ты хочешь сказать, что до конца света остается меньше двух месяцев?
Йегер обреченно кивнул:
– Да, сэр. Именно это я и хочу сказать.
27
28
Пэт молча кивнула.
– Эмениты, – взял на себя объяснение Йегер, – великолепно знали не только море, но и небо. Они измеряли движения звезд с изумительной точностью. И делали это без мощных телескопов.
– Допустим, вторая комета действительно вернется, – недоверчиво покрутил головой Джиордино. – Но с чего они взяли, что она непременно свалится нам на головы, а не разминется с Землей, как в первый раз, и опять уйдет в глубины космического пространства? Неужели их астрономия и математика были настолько развиты, что они могли рассчитать положение Земли на орбите и точное время за девять тысяч лет до второго Столкновения?
– Могли и рассчитали, – уверенно ответила Пэт. – С помощью компьютера мы сравнили древние звездные карты из Пещеры с современными и оценили вычисленные эменитами звездные координаты нашей планеты на настоящий момент. Данные предсказания совпадают с фактическими с точностью до часа. Вспомните, что те же египтяне придумали двойной календарь, куда более сложный, чем наш. Астрономы майя определили продолжительность года в 365,2420 дня. Современные расчеты с применением атомных часов дают цифру 365,2423 дня. Кроме того, они рассчитали невероятно точный календарь на основе взаимовлияния Венеры, Марса, Юпитера и Сатурна. Вавилоняне насчитывали в астрономическом году триста шестьдесят пять дней, шесть часов и одиннадцать минут. Ошиблись всего на две секунды! – Пэт сделала паузу для пущего эффекта и продолжала: – А у эменитов расчет времени оборота Земли вокруг Солнца произведен с погрешностью в две десятые секунды! Их календарь был основан на солнечном затмении, которое происходило в один и тот же день года в одном и том же зодиакальном квадранте через каждый 521 год. Их карта звездного неба, рассчитанная по наблюдениям, сделанным девять тысяч лет назад, абсолютно точна.
– Как я понимаю, нас всех сейчас волнует один вопрос, – подытожил Сэндекер. – Когда, по предсказанию эменитов, вернется комета?
Пэт с Йегером хмуро переглянулись. Йегер заговорил первым:
– Мы провели компьютерный поиск по археоастрономическим файлам и документам из архивов нескольких университетов и установили, что эмениты – отнюдь не единственные среди древних астрономов, предсказывавших второй судный день. Майя, египтяне, китайцы и еще несколько дохристианских цивилизаций тоже определяли дату конца света. А самое тревожное заключается в том, что все их предсказания отличаются меньше чем на год.
– А это не может быть совпадением, связанным с взаимопроникновением культур?
Йегер с сомнением покачал головой:
– Может быть, изначально они и копировали то, что досталось им в наследство от эменитов, но есть признаки, что их собственные наблюдения за звездами лишь подтверждают время столкновения, предсказанное древними.
– Как по-вашему, чья дата наиболее точна? – спросил Питт, обращаясь к обоим.
– Скорее всего, уцелевших эменитов, поскольку они присутствовали при самой катастрофе. Они предсказывают не только год, но и точный день.
– Какой? – заинтересованно подался вперед Сэндекер.
Пэт вжалась, поглубже в кресло, как будто пытаясь уйти от реальности. Йегер замялся, оглядывая по очереди всех сидящих за столом, и потом запинающимся голосом произнес:
– По расчетам эменитов, точная дата возврата кометы и столкновения с Землей – 20 мая 2001 года.
Питт озадаченно сдвинул брови:
– Но ведь 2001 год уже идет!
Йегер с несчастным видом принялся массировать пальцами виски.
– Я в курсе, – чуть слышно прошептал он. Сэндекер тяжело поднялся со своего кресла и устремил гневный взгляд на сникшего компьютерщика.
– То есть ты хочешь сказать, что до конца света остается меньше двух месяцев?
Йегер обреченно кивнул:
– Да, сэр. Именно это я и хочу сказать.
27
Вернувшегося после совещания к себе в кабинет Питта восторженно приветствовала его секретарша Зерри Почински – красавица с ослепительной улыбкой и обладательница такого тела, которому позавидовали бы даже стриптизерши Лас-Вегаса. Светло-каштановые волосы буйной волной ниспадали ей на плечи, а на мир Зерри взирала парой пленительных широко раскрытых карих глаз. Она была незамужней, жила одна с котом по имени Мергатройд и романы заводила очень редко. Питт был более чем неравнодушен к Зерри, но строго-настрого запретил себе сближаться с ней. Как бы часто ни воображал он ее в своих объятиях, у него имелись железные правила насчет общения с сослуживцами противоположного пола. Слишком часто он бывал свидетелем того, как служебные романы заканчиваются катастрофой.
– Звонил спецагент ФБР Кеннет Хелм и просил вас перезвонить, – сообщила мисс Почински, подавая Питту розовый клочок бумаги с записанным номером. – У вас снова неприятности с вашим правительством?
Он улыбнулся в ответ и наклонился над письменным столом и над самой Зерри, пока расстояние между их носами не сократилось до одного дюйма.
– У меня с моим правительством всегда неприятности. – таинственным шепотом признался он, с удовольствием вдыхая аромат ее духов.
В глазах секретарши заплясали веселые чертики.
– Неужели я когда-нибудь дождусь, что вы сгребете меня в охапку и увезете на Таити?
Питт поспешно отодвинулся на безопасное расстояние, поскольку запах ее «шанели» начал вызывать в нем совершенно излишние чувства.
– А почему бы вам не найти симпатичного, надежного, домовитого мужчину, выйти за него замуж и прекратить сексуальные посягательства на старого, бездомного и никому не нужного бродягу?
– Потому что с надежными и домовитыми невыносимо скучно.
– И какой дурак сказал, что все женщины обожают вить гнездышко? – вздохнул Питт.
Он оторвался от стола Зерри и прошел в свой кабинет, который выглядел как грузовой автопарк после торнадо. Каждый квадратный дюйм помещения, включая ковер, был завален книгами, бумагами, морскими картами и фотографиями. Питт когда-то обставил свой кабинет купленной на аукционе антикварной мебелью с шикарного пассажирского лайнера «Президент Кливленд», но теперь всю эту роскошь довольно сложно было разглядеть под слоем всяческого нужного и ненужного хлама. Усевшись за стол, Питт нашарил телефон под папкой с отчетами экспедиций НУМА в поисках затонувших кораблей, снял трубку и набрал номер Хелма.
– Слушаю? – отозвался раздраженный мужской голос.
– Мистер Хелм? Доброе утро. Дирк Питт. Вы просили перезвонить.
– Спасибо за звонок, мистер Питт. Я подумал, вам, наверное, будет интересно узнать, что Бюро идентифицировало тело, привезенное вами из Антарктики, а также ту женщину, которую вы задержали этой ночью.
– Быстрая работа!
– Заслуга нашего нового отдела компьютеризованной идентификации фотографий, – объяснил Хелм. – Они просканировали все газеты, журналы, телепередачи, водительские права, снимки с камер охранных систем, паспорта и полицейские протоколы, до которых сумели дотянуться. У них самая большая база данных в мире – сотни миллионов снимков крупным планом. Благодаря ей и другим нашим базам, содержащим отпечатки пальцев и структуру ДНК, мы теперь в состоянии опознать практически любое тело или живого человека, скрывающегося под чужим именем. Обеих женщин раскололи за двадцать минут.
– И что же вы узнали?
– Имя трупа с подводной лодки – Хайди Вольф. Задержанная вами сегодня ночью – Эльза Вольф.
– Понятно, выходит, они действительно близнецы.
– Нет, на самом деле они двоюродные сестры. Но вот что – действительно неожиданно и заслуживает особого внимания – обе они принадлежат к весьма состоятельной и могущественной семье и занимают высокие должности в одной и той же гигантской международной корпорации.
Питт отсутствующим взглядом уставился в окно, не замечая ни Потомака, ни здания Капитолия на заднем плане.
– А они, случайно, не родственницы Карла Вольфа, директора-распорядителя аргентинской компании «Дестини Энтерпрайзес»? – спросил он после паузы.
Хелм тоже замолчал на несколько секунд, потом сказал:
– Похоже, вы на шаг или на два опережаете меня, мистер Питт.
– Дирк.
– Кен. Ну что ж, Дирк, вы попали в самую точку. Хайди – родная сестра Карла. Эльза – кузина. А «Дестини Энтерпрайзес» – семейная бизнес-империя со штаб-квартирой в Буэнос-Айресе. По оценке «Форбса», общий ресурс семьи – примерно двести десять миллиардов долларов.
– Живут же люди!
– А мне вот пришлось жениться на дочери каменщика.
– Одного я не понимаю, – сказал Питт, – для чего такой богатой даме опускаться до мелкого взлома?
– Когда узнаете ответ, сообщите мне. Я тоже не прочь понять.
– А где сейчас Эльза? – спросил Питт.
– Под охраной в частной клинике, принадлежащей Бюро.
– Могу я с ней поговорить?
– Со стороны Бюро я возражений не предвижу, но надо утрясти с лечащим врачом. Его зовут Аарон Белл. Я позвоню и согласую ваш визит.
– Она в здравом уме?
– Она в сознании. Но вы ее здорово по головке приложили! Чуть посильнее – и пришлось бы трепанацию черепа делать.
– Эй, это не я, это ее мотоцикл!
– Без разницы, – отмахнулся Хелм, не скрывая усмешки в голосе. – Все равно из нее ни словечка не выжмешь. Один из наших лучших следователей уже с ней беседовал. Крутая баба. По сравнению с ней даже устрица покажется оратором.
– Она в курсе, что ее кузина погибла?
– В курсе. И знает также, что останки Хайди находятся в морге клиники.
– На это наверняка будет интересно посмотреть, – задумчиво произнес Питт.
– На что именно?
– На выражение лица Эльзы, когда я ей скажу, что это я вытащил тело Хайди со дна океана и отправил в Вашингтон.
Питт несколько раз встречался с доктором – не по поводу лечения, а во время общественных благотворительных мероприятий по сбору средств для фонда борьбы с раком, директорами которого были его отец, сенатор Джордж Питт, и доктор Белл. Аарону Беллу давно перевалило за шестьдесят. Типичный гипертоник, с кирпичного цвета лицом и колоссальным избыточным весом, он работал в состоянии непрерывного стресса, выкуривал за день две пачки сигарет и выпивал двадцать чашек кофе. Его отношение к жизни исчерпывающе выражалось его же собственной фразой: «Гони на всю катушку, и в могилу сойдешь довольный».
Белл неуклюже выкарабкался из-за стола, словно поднявшийся на задние лапы медведь.
– Дирк! – прогудел он гулким басом. – Страшно рад тебя видеть. Как там сенатор?
– Собирается баллотироваться на новый срок.
– Вот живчик! Никак не успокоится – совсем как я. Садись. Ты по поводу той женщины, что ночью доставили?
– Кен Хелм звонил?
– Естественно. Иначе тебя бы даже на порог не пустили.
– На первый взгляд ваша клиника не так уж усиленно охраняется.
– А ты попробуй косо посмотреть в камеру наблюдения, – усмехнулся Белл. – Увидишь, что с тобой будет.
– У вашей пациентки не зафиксированы необратимые повреждения мозга?
Белл энергично замотал головой:
– Через месяц-другой восстановится на сто процентов. Невероятная конституция. Она устроена совсем не так, как большинство из тех, кто обычно сюда попадает.
– Да, она очень соблазнительна.
– Я вовсе не имею в виду внешность. Эта женщина – замечательный образчик физического здоровья и совершенства. Что в полной мере относится и к ее сестре-близнецу, тело которой ты привез из Антарктики.
– ФБР утверждает, что они двоюродные.
– И тем не менее полное генетическое совпадение. Я бы даже сказал, чересчур полное.
– То есть?
– Я присутствовал на вскрытии, потом взял результаты, сравнил их с физическими характеристиками дамы, которая лежит сейчас в палате дальше по коридору, и не поверил своим глазам. Уверяю тебя, здесь кроется нечто большее, чем обычное семейное сходство.
– Хелм говорил, что тело Хайди тоже находится в клинике?
– Да, в подвале, в прозекторской нашего морга.
– А могут ли члены одной семьи с одинаковыми генами, особенно двоюродные, иметь зеркальное сходство?
– Такое иногда случается, но крайне редко, – ответил Белл.
– Говорят, что для каждого человека где-то в мире найдется двойник.
– Помоги, господи, тому бедолаге, который похож на меня! – хохотнул Белл.
– Так какой же отсюда вывод? – вернулся к теме Питт.
– Не могу доказать этого без долгих исследований и тестов, да и вообще версия моя в чем-то граничит с ересью, но я готов ручаться своей репутацией, что обе молодые леди, как живая, так и мертвая, имеют искусственное происхождение.
Питт ошалело уставился на доктора:
– Вы полагаете, что они андроиды?!
– Ой, только не смеши меня! – поморщился Белл.
– Клонирование?
– И рядом не стояло.
– Что же тогда?
– Я считаю, что сестры Вольф представляют собой результат воздействия генной инженерии.
– Разве это возможно? – недоверчиво спросил Питт доктора. – Что-то я не слышал о существовании технологий такого уровня.
– В мире полно лабораторий и ученых, работающих над улучшением человеческой природы с помощью генной инженерии, однако, как ты справедливо заметил, дальше опытов на мышах никто пока не продвинулся. С другой стороны, отнюдь не исключено, что кто-то уже добился прорыва, но держит свои достижения в секрете. Одно могу сказать наверняка: если Эльза не разделит судьбу Хайди, не попадет под грузовик и не погибнет от руки ревнивого любовника, то вполне сможет выпить бокал шампанского на своем стодвадцатилетнем юбилее.
– Сомневаюсь, что захотел бы прожить так долго, – задумчиво произнес Питт.
– Я тоже, – рассмеялся Белл. – И уж во всяком случае не в этой обрюзгшей оболочке!
– Могу я сейчас повидаться с Эльзой?
Белл поднялся и жестом пригласил Питта следовать за собой. С момента появления в клинике Питт встретил только двух людей, не считая секъюрити в холле: администратора и самого Белла. Все вокруг казалось до невозможности чистым, стерильным и безжизненным.
Белл подошел к двери в палату, которую никто не охранял, вставил в щель электронную карту и нажал ручку. На стандартной больничной койке сидела женщина, неотрывно глядя в окно, закрытое полупрозрачной занавеской и забранное тяжелой решеткой. Питт впервые увидел Эльзу при свете дня и был поражен ее невероятным сходством с покойной кузиной. Та же грива светлых волос, те же серо-голубые глаза, та же фигура. Трудно было поверить, что они всего лишь двоюродные сестры.
– Мисс Вольф, – объявил Белл жизнерадостным тоном, – я привел к вам посетителя. – Он кивнул Питту: – Оставляю вас вдвоем. Постарайся не слишком долго.
Доктор не сказал, как его вызвать, если возникнут проблемы, а Питт не стал спрашивать. Он не видел телекамер, но твердо знал, что все происходящее в палате, каждое слово или жест отслеживаются и записываются.
Как только Белл вышел, Питт пододвинул к кровати стул и сел. Почти минуту он молчал, в упор глядя прямо в глаза, которые, казалось, смотрят сквозь него на литографию пейзажа Большого каньона, висящую на противоположной стене. Выдержав паузу, он заговорил:
– Меня зовут Дирк Питт. Не знаю, говорит ли мое имя что-либо вам, но командир «U-2015», с которым мы разговаривали в Антарктике, на него среагировал.
Зрачки Эльзы Вольф чуть заметно сузились, но она не произнесла ни слова.
– Это я нырял к затонувшей подлодке, – продолжал Питт, – и вытащил тело вашей кузины Хайди. Как вы считаете, следует мне оставить его в здешнем морге или отправить Карлу в Буэнос-Айрес, чтобы ее похоронили на семейном кладбище Вольфов? – Питт шел по тонкому льду, но вполне резонно – было предположить, что семейное кладбище у Вольфов все-таки имеется.
На этот раз сработало. Когда до Эльзы дошел смысл произнесенных слов, в глазах ее впервые появилось осмысленное выражение, губы искривились в злобной гримасе, и она вскочила с постели, дрожа от ярости.
– Вы! – выдохнула она с такой злобой, словно ядом плюнула. – Это вы убили наших людей в Колорадо!
– А доктор Белл ошибся. Язык у вас все-таки есть.
– И вы же присутствовали, когда потопили нашу субмарину! Почему? – спросила она, как будто в самом деле недоумевая и пытаясь разобраться.
– Мои действия в Колорадо – чистейшей воды самозащита. А на «Полярной буре» я действительно присутствовал, когда ваша лодка пошла ко дну, но это уже не моих рук дело. Если уж вам надо кого-то обвинить, можете предъявить претензии ВМС США. Кстати, если бы не их своевременное вмешательство, ваша кузина и ее банда пиратов потопили бы безобидное исследовательское судно и погубили сотню невинных людей. Так что не просите меня оплакивать Хайди и экипаж субмарины. Я лично считаю, что они получили по заслугам.
– Что вы сделали с ее телом?
– Оно здесь, в морозильнике, – ответил Питт. – Между прочим, мне сказали, что вы обе, образно выражаясь, отростки одного и того же стебля.
– Мы генетически чисты, – надменно заявила Эльза. – В отличие от прочих людей.
– И как же это у вас получилось?
– Потребовалось три поколения селекции и опытов. У моего поколения – физически безупречные тела и умственные способности на уровне гениальности. Кроме того, исключительно высокий творческий потенциал.
– Неужели? – насмешливо прищурился Питт. – А мне всегда внушали, что от кровосмешения получаются дебилы и дегенераты.
Эльза Вольф смерила Питта долгим взглядом и холодно улыбнулась:
– Ваши оскорбления меня не трогают. В скором времени и вы, и прочие ущербные индивиды, топчущие нашу землю, прекратите свое бессмысленное существование.
– Ну да, конечно, возвращается сестра-близняшка той кометы, что уничтожила эменитов девять тысяч лет назад. Она столкнется с Землей и истребит человечество. Все это мне уже давно известно, ничего нового тут нет, – проговорил он нарочито безразличным тоном.
Питт неотрывно смотрел на нее, чтобы не пропустить реакцию, и все же чуть было не проглядел мелькнувший на краткий миг в ее глазах торжествующий блеск. Излучаемая Эльзой эманация зла казалась почти осязаемой. Питта это обеспокоило. У него возникло тревожное ощущение, что она хранит тайну куда более зловещую, чем он мог бы даже отдаленно себе представить.
– И сколько же времени ушло у ваших специалистов на расшифровку? – небрежно спросила она.
– Дней пять-шесть.
Эльза снисходительно усмехнулась:
– Наши справились за три.
Питт не сомневался, что она лжет, и не собирался прекращать словесную дуэль.
– И какими же празднествами намерена семья Вольф встретить судный день?
Эльза медленно покачала головой:
– У нас нет времени на подобные глупости. Все наши труды были направлены исключительно на выживание.
– Так вы действительно уверены, что через пару месяцев Земля столкнется с кометой?
– Расчеты эменитов в астрономии и небесной механике необыкновенно точны. – Впервые с начала разговора она на миг отвела глаза от лица собеседника, да и в голосе не звучало прежней убежденности, что заставило Питта засомневаться в искренности ее слов.
– Да, мне тоже так говорили, – согласился он, лихорадочно обдумывая дальнейшую тактику.
– Мы установили... контакт с лучшими астрономами Европы и Америки, которые подтвердили предсказание эменитов. Все они согласны, что возвратная орбита кометы была определена в пространстве и времени с потрясающей точностью.
– И ваша семейка безжалостных клонов припрятала и тайно хранила эту информацию вместо того, чтобы предупредить человечество! – со злостью бросил Питт. – А ваши агенты, которые устанавливали контакт, не позволили астрономам говорить. Очевидно, такого слова, как человеколюбие, в словаре Вольфов не имеется.
– Зачем же поднимать панику на весь мир? – пренебрежительно усмехнулась Эльза. – Какая от этого в конечном счете польза? Пусть лучше люди умрут в неведении, без предварительных душевных мук и терзаний.
– Ах, какой гуманизм!
– Жизнь принадлежит тем, кто к ней лучше приспособлен и умеет планирован.
– А что же станется с Вольфами-сверхчеловеками? Что предохранит вас от гибели вместе с остальным человеческим мусором?
– Наша семья наверняка выживет и в волнах потопа, и в пламени пожаров, – убежденно сказала она. – Мы больше пятидесяти лет претворяем в жизнь наш план спасения и полностью подготовились к катастрофе и ее последствиям.
– Пятьдесят лет! – присвистнул Питт. – Так это тогда вы нашли пещеру с эменитскими надписями, где говорилось об их почти полном истреблении после падения первой кометы?
– Да, – подтвердила Эльза.
– И сколько всего таких пещер?
– Эмениты упоминают о шести.
– А сколько нашла ваша семья?
– Одну.
– И мы две. Значит, остается еще три.
– Одно хранилище, оставленное на Гавайях, было уничтожено извержением вулкана. Оно навеки погребено под миллионами тонн лавы и более недоступно. Другая камера находилась в горах Тибета и также погибла после землетрясения восьмисотого года новой эры. Не найдена только одна. Вероятнее всего, искать ее следует где-то на склонах горы Ласкар в Чили.
– Если она до сих пор не найдена, зачем вы убили группу студентов, исследовавших пещеры на этой горе? – спросил Питт, тщательно подбирая слова.
Эльза метнула на него полный ненависти взгляд, но промолчала.
– Ладно, тогда скажите, где находится то эменитское хранилище, которое вы нашли первым?
Она посмотрела на него чуть ли не с жалостью, как смотрят на безнадежно больного человека.
– Самые первые эменитские надписи и предметы мы нашли в храме одного из их портовых городов. И не нужно больше ничего спрашивать, потому что я уже сказала все, что хотела, мистер Питт. Могу только добавить, что рекомендую вам попрощаться с друзьями и близкими. Потому что очень скоро все, что останется от ваших разорванных в клочья тел, будет носиться по волнам моря, которого раньше не существовало.
С этими словами Эльза Вольф закрыла глаза и отключилась от Питта и окружающего мира столь же эффективно, как если бы ушла в глубокую заморозку.
– Звонил спецагент ФБР Кеннет Хелм и просил вас перезвонить, – сообщила мисс Почински, подавая Питту розовый клочок бумаги с записанным номером. – У вас снова неприятности с вашим правительством?
Он улыбнулся в ответ и наклонился над письменным столом и над самой Зерри, пока расстояние между их носами не сократилось до одного дюйма.
– У меня с моим правительством всегда неприятности. – таинственным шепотом признался он, с удовольствием вдыхая аромат ее духов.
В глазах секретарши заплясали веселые чертики.
– Неужели я когда-нибудь дождусь, что вы сгребете меня в охапку и увезете на Таити?
Питт поспешно отодвинулся на безопасное расстояние, поскольку запах ее «шанели» начал вызывать в нем совершенно излишние чувства.
– А почему бы вам не найти симпатичного, надежного, домовитого мужчину, выйти за него замуж и прекратить сексуальные посягательства на старого, бездомного и никому не нужного бродягу?
– Потому что с надежными и домовитыми невыносимо скучно.
– И какой дурак сказал, что все женщины обожают вить гнездышко? – вздохнул Питт.
Он оторвался от стола Зерри и прошел в свой кабинет, который выглядел как грузовой автопарк после торнадо. Каждый квадратный дюйм помещения, включая ковер, был завален книгами, бумагами, морскими картами и фотографиями. Питт когда-то обставил свой кабинет купленной на аукционе антикварной мебелью с шикарного пассажирского лайнера «Президент Кливленд», но теперь всю эту роскошь довольно сложно было разглядеть под слоем всяческого нужного и ненужного хлама. Усевшись за стол, Питт нашарил телефон под папкой с отчетами экспедиций НУМА в поисках затонувших кораблей, снял трубку и набрал номер Хелма.
– Слушаю? – отозвался раздраженный мужской голос.
– Мистер Хелм? Доброе утро. Дирк Питт. Вы просили перезвонить.
– Спасибо за звонок, мистер Питт. Я подумал, вам, наверное, будет интересно узнать, что Бюро идентифицировало тело, привезенное вами из Антарктики, а также ту женщину, которую вы задержали этой ночью.
– Быстрая работа!
– Заслуга нашего нового отдела компьютеризованной идентификации фотографий, – объяснил Хелм. – Они просканировали все газеты, журналы, телепередачи, водительские права, снимки с камер охранных систем, паспорта и полицейские протоколы, до которых сумели дотянуться. У них самая большая база данных в мире – сотни миллионов снимков крупным планом. Благодаря ей и другим нашим базам, содержащим отпечатки пальцев и структуру ДНК, мы теперь в состоянии опознать практически любое тело или живого человека, скрывающегося под чужим именем. Обеих женщин раскололи за двадцать минут.
– И что же вы узнали?
– Имя трупа с подводной лодки – Хайди Вольф. Задержанная вами сегодня ночью – Эльза Вольф.
– Понятно, выходит, они действительно близнецы.
– Нет, на самом деле они двоюродные сестры. Но вот что – действительно неожиданно и заслуживает особого внимания – обе они принадлежат к весьма состоятельной и могущественной семье и занимают высокие должности в одной и той же гигантской международной корпорации.
Питт отсутствующим взглядом уставился в окно, не замечая ни Потомака, ни здания Капитолия на заднем плане.
– А они, случайно, не родственницы Карла Вольфа, директора-распорядителя аргентинской компании «Дестини Энтерпрайзес»? – спросил он после паузы.
Хелм тоже замолчал на несколько секунд, потом сказал:
– Похоже, вы на шаг или на два опережаете меня, мистер Питт.
– Дирк.
– Кен. Ну что ж, Дирк, вы попали в самую точку. Хайди – родная сестра Карла. Эльза – кузина. А «Дестини Энтерпрайзес» – семейная бизнес-империя со штаб-квартирой в Буэнос-Айресе. По оценке «Форбса», общий ресурс семьи – примерно двести десять миллиардов долларов.
– Живут же люди!
– А мне вот пришлось жениться на дочери каменщика.
– Одного я не понимаю, – сказал Питт, – для чего такой богатой даме опускаться до мелкого взлома?
– Когда узнаете ответ, сообщите мне. Я тоже не прочь понять.
– А где сейчас Эльза? – спросил Питт.
– Под охраной в частной клинике, принадлежащей Бюро.
– Могу я с ней поговорить?
– Со стороны Бюро я возражений не предвижу, но надо утрясти с лечащим врачом. Его зовут Аарон Белл. Я позвоню и согласую ваш визит.
– Она в здравом уме?
– Она в сознании. Но вы ее здорово по головке приложили! Чуть посильнее – и пришлось бы трепанацию черепа делать.
– Эй, это не я, это ее мотоцикл!
– Без разницы, – отмахнулся Хелм, не скрывая усмешки в голосе. – Все равно из нее ни словечка не выжмешь. Один из наших лучших следователей уже с ней беседовал. Крутая баба. По сравнению с ней даже устрица покажется оратором.
– Она в курсе, что ее кузина погибла?
– В курсе. И знает также, что останки Хайди находятся в морге клиники.
– На это наверняка будет интересно посмотреть, – задумчиво произнес Питт.
– На что именно?
– На выражение лица Эльзы, когда я ей скажу, что это я вытащил тело Хайди со дна океана и отправил в Вашингтон.
* * *
Повесив трубку, Питт почти сразу покинул здание НУМА и поехал в клинику, отличающуюся от прочих отсутствием вывески. Это закрытое медицинское учреждение использовали только ФБР и некоторые другие ведомства, связанные с национальной безопасностью. Оставив свой «форд» на парковке рядом со зданием, он вошел через парадный подъезд. Охранники на входе попросили предъявить документы и после короткой консультации по телефону пропустили внутрь. Администратор проводил его в кабинет доктора Белла.Питт несколько раз встречался с доктором – не по поводу лечения, а во время общественных благотворительных мероприятий по сбору средств для фонда борьбы с раком, директорами которого были его отец, сенатор Джордж Питт, и доктор Белл. Аарону Беллу давно перевалило за шестьдесят. Типичный гипертоник, с кирпичного цвета лицом и колоссальным избыточным весом, он работал в состоянии непрерывного стресса, выкуривал за день две пачки сигарет и выпивал двадцать чашек кофе. Его отношение к жизни исчерпывающе выражалось его же собственной фразой: «Гони на всю катушку, и в могилу сойдешь довольный».
Белл неуклюже выкарабкался из-за стола, словно поднявшийся на задние лапы медведь.
– Дирк! – прогудел он гулким басом. – Страшно рад тебя видеть. Как там сенатор?
– Собирается баллотироваться на новый срок.
– Вот живчик! Никак не успокоится – совсем как я. Садись. Ты по поводу той женщины, что ночью доставили?
– Кен Хелм звонил?
– Естественно. Иначе тебя бы даже на порог не пустили.
– На первый взгляд ваша клиника не так уж усиленно охраняется.
– А ты попробуй косо посмотреть в камеру наблюдения, – усмехнулся Белл. – Увидишь, что с тобой будет.
– У вашей пациентки не зафиксированы необратимые повреждения мозга?
Белл энергично замотал головой:
– Через месяц-другой восстановится на сто процентов. Невероятная конституция. Она устроена совсем не так, как большинство из тех, кто обычно сюда попадает.
– Да, она очень соблазнительна.
– Я вовсе не имею в виду внешность. Эта женщина – замечательный образчик физического здоровья и совершенства. Что в полной мере относится и к ее сестре-близнецу, тело которой ты привез из Антарктики.
– ФБР утверждает, что они двоюродные.
– И тем не менее полное генетическое совпадение. Я бы даже сказал, чересчур полное.
– То есть?
– Я присутствовал на вскрытии, потом взял результаты, сравнил их с физическими характеристиками дамы, которая лежит сейчас в палате дальше по коридору, и не поверил своим глазам. Уверяю тебя, здесь кроется нечто большее, чем обычное семейное сходство.
– Хелм говорил, что тело Хайди тоже находится в клинике?
– Да, в подвале, в прозекторской нашего морга.
– А могут ли члены одной семьи с одинаковыми генами, особенно двоюродные, иметь зеркальное сходство?
– Такое иногда случается, но крайне редко, – ответил Белл.
– Говорят, что для каждого человека где-то в мире найдется двойник.
– Помоги, господи, тому бедолаге, который похож на меня! – хохотнул Белл.
– Так какой же отсюда вывод? – вернулся к теме Питт.
– Не могу доказать этого без долгих исследований и тестов, да и вообще версия моя в чем-то граничит с ересью, но я готов ручаться своей репутацией, что обе молодые леди, как живая, так и мертвая, имеют искусственное происхождение.
Питт ошалело уставился на доктора:
– Вы полагаете, что они андроиды?!
– Ой, только не смеши меня! – поморщился Белл.
– Клонирование?
– И рядом не стояло.
– Что же тогда?
– Я считаю, что сестры Вольф представляют собой результат воздействия генной инженерии.
– Разве это возможно? – недоверчиво спросил Питт доктора. – Что-то я не слышал о существовании технологий такого уровня.
– В мире полно лабораторий и ученых, работающих над улучшением человеческой природы с помощью генной инженерии, однако, как ты справедливо заметил, дальше опытов на мышах никто пока не продвинулся. С другой стороны, отнюдь не исключено, что кто-то уже добился прорыва, но держит свои достижения в секрете. Одно могу сказать наверняка: если Эльза не разделит судьбу Хайди, не попадет под грузовик и не погибнет от руки ревнивого любовника, то вполне сможет выпить бокал шампанского на своем стодвадцатилетнем юбилее.
– Сомневаюсь, что захотел бы прожить так долго, – задумчиво произнес Питт.
– Я тоже, – рассмеялся Белл. – И уж во всяком случае не в этой обрюзгшей оболочке!
– Могу я сейчас повидаться с Эльзой?
Белл поднялся и жестом пригласил Питта следовать за собой. С момента появления в клинике Питт встретил только двух людей, не считая секъюрити в холле: администратора и самого Белла. Все вокруг казалось до невозможности чистым, стерильным и безжизненным.
Белл подошел к двери в палату, которую никто не охранял, вставил в щель электронную карту и нажал ручку. На стандартной больничной койке сидела женщина, неотрывно глядя в окно, закрытое полупрозрачной занавеской и забранное тяжелой решеткой. Питт впервые увидел Эльзу при свете дня и был поражен ее невероятным сходством с покойной кузиной. Та же грива светлых волос, те же серо-голубые глаза, та же фигура. Трудно было поверить, что они всего лишь двоюродные сестры.
– Мисс Вольф, – объявил Белл жизнерадостным тоном, – я привел к вам посетителя. – Он кивнул Питту: – Оставляю вас вдвоем. Постарайся не слишком долго.
Доктор не сказал, как его вызвать, если возникнут проблемы, а Питт не стал спрашивать. Он не видел телекамер, но твердо знал, что все происходящее в палате, каждое слово или жест отслеживаются и записываются.
Как только Белл вышел, Питт пододвинул к кровати стул и сел. Почти минуту он молчал, в упор глядя прямо в глаза, которые, казалось, смотрят сквозь него на литографию пейзажа Большого каньона, висящую на противоположной стене. Выдержав паузу, он заговорил:
– Меня зовут Дирк Питт. Не знаю, говорит ли мое имя что-либо вам, но командир «U-2015», с которым мы разговаривали в Антарктике, на него среагировал.
Зрачки Эльзы Вольф чуть заметно сузились, но она не произнесла ни слова.
– Это я нырял к затонувшей подлодке, – продолжал Питт, – и вытащил тело вашей кузины Хайди. Как вы считаете, следует мне оставить его в здешнем морге или отправить Карлу в Буэнос-Айрес, чтобы ее похоронили на семейном кладбище Вольфов? – Питт шел по тонкому льду, но вполне резонно – было предположить, что семейное кладбище у Вольфов все-таки имеется.
На этот раз сработало. Когда до Эльзы дошел смысл произнесенных слов, в глазах ее впервые появилось осмысленное выражение, губы искривились в злобной гримасе, и она вскочила с постели, дрожа от ярости.
– Вы! – выдохнула она с такой злобой, словно ядом плюнула. – Это вы убили наших людей в Колорадо!
– А доктор Белл ошибся. Язык у вас все-таки есть.
– И вы же присутствовали, когда потопили нашу субмарину! Почему? – спросила она, как будто в самом деле недоумевая и пытаясь разобраться.
– Мои действия в Колорадо – чистейшей воды самозащита. А на «Полярной буре» я действительно присутствовал, когда ваша лодка пошла ко дну, но это уже не моих рук дело. Если уж вам надо кого-то обвинить, можете предъявить претензии ВМС США. Кстати, если бы не их своевременное вмешательство, ваша кузина и ее банда пиратов потопили бы безобидное исследовательское судно и погубили сотню невинных людей. Так что не просите меня оплакивать Хайди и экипаж субмарины. Я лично считаю, что они получили по заслугам.
– Что вы сделали с ее телом?
– Оно здесь, в морозильнике, – ответил Питт. – Между прочим, мне сказали, что вы обе, образно выражаясь, отростки одного и того же стебля.
– Мы генетически чисты, – надменно заявила Эльза. – В отличие от прочих людей.
– И как же это у вас получилось?
– Потребовалось три поколения селекции и опытов. У моего поколения – физически безупречные тела и умственные способности на уровне гениальности. Кроме того, исключительно высокий творческий потенциал.
– Неужели? – насмешливо прищурился Питт. – А мне всегда внушали, что от кровосмешения получаются дебилы и дегенераты.
Эльза Вольф смерила Питта долгим взглядом и холодно улыбнулась:
– Ваши оскорбления меня не трогают. В скором времени и вы, и прочие ущербные индивиды, топчущие нашу землю, прекратите свое бессмысленное существование.
– Ну да, конечно, возвращается сестра-близняшка той кометы, что уничтожила эменитов девять тысяч лет назад. Она столкнется с Землей и истребит человечество. Все это мне уже давно известно, ничего нового тут нет, – проговорил он нарочито безразличным тоном.
Питт неотрывно смотрел на нее, чтобы не пропустить реакцию, и все же чуть было не проглядел мелькнувший на краткий миг в ее глазах торжествующий блеск. Излучаемая Эльзой эманация зла казалась почти осязаемой. Питта это обеспокоило. У него возникло тревожное ощущение, что она хранит тайну куда более зловещую, чем он мог бы даже отдаленно себе представить.
– И сколько же времени ушло у ваших специалистов на расшифровку? – небрежно спросила она.
– Дней пять-шесть.
Эльза снисходительно усмехнулась:
– Наши справились за три.
Питт не сомневался, что она лжет, и не собирался прекращать словесную дуэль.
– И какими же празднествами намерена семья Вольф встретить судный день?
Эльза медленно покачала головой:
– У нас нет времени на подобные глупости. Все наши труды были направлены исключительно на выживание.
– Так вы действительно уверены, что через пару месяцев Земля столкнется с кометой?
– Расчеты эменитов в астрономии и небесной механике необыкновенно точны. – Впервые с начала разговора она на миг отвела глаза от лица собеседника, да и в голосе не звучало прежней убежденности, что заставило Питта засомневаться в искренности ее слов.
– Да, мне тоже так говорили, – согласился он, лихорадочно обдумывая дальнейшую тактику.
– Мы установили... контакт с лучшими астрономами Европы и Америки, которые подтвердили предсказание эменитов. Все они согласны, что возвратная орбита кометы была определена в пространстве и времени с потрясающей точностью.
– И ваша семейка безжалостных клонов припрятала и тайно хранила эту информацию вместо того, чтобы предупредить человечество! – со злостью бросил Питт. – А ваши агенты, которые устанавливали контакт, не позволили астрономам говорить. Очевидно, такого слова, как человеколюбие, в словаре Вольфов не имеется.
– Зачем же поднимать панику на весь мир? – пренебрежительно усмехнулась Эльза. – Какая от этого в конечном счете польза? Пусть лучше люди умрут в неведении, без предварительных душевных мук и терзаний.
– Ах, какой гуманизм!
– Жизнь принадлежит тем, кто к ней лучше приспособлен и умеет планирован.
– А что же станется с Вольфами-сверхчеловеками? Что предохранит вас от гибели вместе с остальным человеческим мусором?
– Наша семья наверняка выживет и в волнах потопа, и в пламени пожаров, – убежденно сказала она. – Мы больше пятидесяти лет претворяем в жизнь наш план спасения и полностью подготовились к катастрофе и ее последствиям.
– Пятьдесят лет! – присвистнул Питт. – Так это тогда вы нашли пещеру с эменитскими надписями, где говорилось об их почти полном истреблении после падения первой кометы?
– Да, – подтвердила Эльза.
– И сколько всего таких пещер?
– Эмениты упоминают о шести.
– А сколько нашла ваша семья?
– Одну.
– И мы две. Значит, остается еще три.
– Одно хранилище, оставленное на Гавайях, было уничтожено извержением вулкана. Оно навеки погребено под миллионами тонн лавы и более недоступно. Другая камера находилась в горах Тибета и также погибла после землетрясения восьмисотого года новой эры. Не найдена только одна. Вероятнее всего, искать ее следует где-то на склонах горы Ласкар в Чили.
– Если она до сих пор не найдена, зачем вы убили группу студентов, исследовавших пещеры на этой горе? – спросил Питт, тщательно подбирая слова.
Эльза метнула на него полный ненависти взгляд, но промолчала.
– Ладно, тогда скажите, где находится то эменитское хранилище, которое вы нашли первым?
Она посмотрела на него чуть ли не с жалостью, как смотрят на безнадежно больного человека.
– Самые первые эменитские надписи и предметы мы нашли в храме одного из их портовых городов. И не нужно больше ничего спрашивать, потому что я уже сказала все, что хотела, мистер Питт. Могу только добавить, что рекомендую вам попрощаться с друзьями и близкими. Потому что очень скоро все, что останется от ваших разорванных в клочья тел, будет носиться по волнам моря, которого раньше не существовало.
С этими словами Эльза Вольф закрыла глаза и отключилась от Питта и окружающего мира столь же эффективно, как если бы ушла в глубокую заморозку.
28
Когда Питт покидал клинику, день уже клонился к вечеру, и он решил не возвращаться в НУМА, а сразу отправиться домой. Попал, как назло, в час пик и медленно полз в потоке машин, пока в конце концов не добрался до съезда с моста Рокамбо на Вашингтон-Мемориал-Парквей. Дальше дело пошло веселей, и он уже подъезжал по служебной дорожке аэропорта к своему ангару, когда запищал спутниковый телефон.
– Да?
– Привет, милый! – раздался в трубке чарующий голос депутата Конгресса Лорен Смит.
– Всегда рад слышать моего любимого народного представителя.
– Что ты делаешь сегодня вечером?
– Собирался зажарить омлет с копченым лососем, принять душ и посмотреть телевизор, – ответил Питт, проезжая мимо охранника, который завистливым взглядом проводил его коллекционный «форд».
– До чего скучная жизнь у холостяков, – притворно вздохнула она.
– По барам я перестал шляться сразу после совершеннолетия.
– Ну да, как же, расскажи кому-нибудь другому. – Она отвлеклась, отвечая на какой-то вопрос одного из своих помощников. – Извини. Тут избиратель позвонил и пожаловался на выбоины на дороге перед своим домом.
– Скучная жизнь у конгрессменов, – отплатил ей Питт той же монетой.
– А за хамство ты меня повезешь сегодня ужинать в «Сен-Сир».
– Хороший у тебя вкус, крошка. Это мне обойдется в месячную зарплату. А по какому случаю гуляем?
– Передо мной на столе лежит досье на «Дестини Энтерпрайзес» в кирпич толщиной, и обойдется оно тебе ровно в то, что я сказала.
– Тебе никогда не говорили, что ты занимаешься не своим делом?
– Я продавала душу за прохождение законов куда чаще, чем любая шлюха продавала свое тело клиенту.
Питт остановил машину возле дверей ангара и нажал кнопку на дистанционном пульте.
– Надеюсь, ты заказала столик? В «Сен-Сир», насколько я помню, с улицы не пускают.
– Я однажды оказала услугу тамошнему шеф-повару. Можешь мне поверить, у нас будут лучшие места во всем заведении. Подъезжай за мной домой в половине восьмого.
– А скидку на выпивку твой знакомый мне устроить не сможет?
– Очень остроумно! – фыркнула Лорен. – До встречи.
У Питта не было настроения завязывать галстук, и к дому Лорен в Александрии он подкатил в серых слаксах, темно-синей спортивной куртке и шафрановом свитере с высоким воротом. Лорен заметила его машину с балкона четвертого этажа, помахала рукой и быстро спустилась вниз. Она выглядела ослепительно в черной кружевной блузке с бисером, плиссированных спереди брюках «палаццо» и манто из искусственного меха до колен. При ней был черный кожаный кейс, удачно гармонировавший с нарядом. Шляпку она надевать не стала, потому что еще с балкона увидела поднятый верх «форда» и могла не беспокоиться, что ветер растреплет волосы.
– Да?
– Привет, милый! – раздался в трубке чарующий голос депутата Конгресса Лорен Смит.
– Всегда рад слышать моего любимого народного представителя.
– Что ты делаешь сегодня вечером?
– Собирался зажарить омлет с копченым лососем, принять душ и посмотреть телевизор, – ответил Питт, проезжая мимо охранника, который завистливым взглядом проводил его коллекционный «форд».
– До чего скучная жизнь у холостяков, – притворно вздохнула она.
– По барам я перестал шляться сразу после совершеннолетия.
– Ну да, как же, расскажи кому-нибудь другому. – Она отвлеклась, отвечая на какой-то вопрос одного из своих помощников. – Извини. Тут избиратель позвонил и пожаловался на выбоины на дороге перед своим домом.
– Скучная жизнь у конгрессменов, – отплатил ей Питт той же монетой.
– А за хамство ты меня повезешь сегодня ужинать в «Сен-Сир».
– Хороший у тебя вкус, крошка. Это мне обойдется в месячную зарплату. А по какому случаю гуляем?
– Передо мной на столе лежит досье на «Дестини Энтерпрайзес» в кирпич толщиной, и обойдется оно тебе ровно в то, что я сказала.
– Тебе никогда не говорили, что ты занимаешься не своим делом?
– Я продавала душу за прохождение законов куда чаще, чем любая шлюха продавала свое тело клиенту.
Питт остановил машину возле дверей ангара и нажал кнопку на дистанционном пульте.
– Надеюсь, ты заказала столик? В «Сен-Сир», насколько я помню, с улицы не пускают.
– Я однажды оказала услугу тамошнему шеф-повару. Можешь мне поверить, у нас будут лучшие места во всем заведении. Подъезжай за мной домой в половине восьмого.
– А скидку на выпивку твой знакомый мне устроить не сможет?
– Очень остроумно! – фыркнула Лорен. – До встречи.
У Питта не было настроения завязывать галстук, и к дому Лорен в Александрии он подкатил в серых слаксах, темно-синей спортивной куртке и шафрановом свитере с высоким воротом. Лорен заметила его машину с балкона четвертого этажа, помахала рукой и быстро спустилась вниз. Она выглядела ослепительно в черной кружевной блузке с бисером, плиссированных спереди брюках «палаццо» и манто из искусственного меха до колен. При ней был черный кожаный кейс, удачно гармонировавший с нарядом. Шляпку она надевать не стала, потому что еще с балкона увидела поднятый верх «форда» и могла не беспокоиться, что ветер растреплет волосы.