Страница:
Питт повернулся и вышел из библиотеки. Подойдя к бару, он заказал себе «аньехо» – чистую текилу из голубой агавы со льдом. К нему подошел американский посол Хорн, светловолосый, голубоглазый, невысокого роста, но плотный и энергичный, чем-то напоминающий парящего над лесом ястреба, более заинтересованного в защите своих владений, чем в тривиальной заботе о пропитании.
– Ну и как вы поладили с Карлом Вольфом? – полюбопытствовал посол.
– Нам с ним трудновато найти общий язык, – усмехнулся Питт. – Он возомнил себя Господом Богом, а я так и не научился преклонять колена, не говоря уж о том, чтобы лизать чью-то задницу.
– Странный он человек, – задумчиво покачал головой Хорн. – Я не знаю никого, кто сумел с ним сблизиться. И абсолютно не понимаю, с чего вдруг он так фанатично уверовал в бредовую теорию о конце света. Я разговаривал с коллегами здесь и в Вашингтоне, и все они в один голос уверяют, что никаких признаков возможности подобного события не наблюдается – во всяком случае, на данный момент.
– А что еще вам известно о Карле Вольфе?
– Не слишком много, да и то в основном из сводок ЦРУ. Его дед был высокопоставленным наци и сбежал из Германии в конце войны. Он приехал сюда вместе с семьей и кучкой престарелых партийных бонз НСДАП и привез с собой большую группу лучших ученых и инженеров Германии. Обосновавшись в Аргентине, он меньше чем за два года создал огромный финансово-промышленный конгломерат, скупив сотни крупных ранчо и ферм, банков и корпораций, фабрик и заводов. Консолидировав свою финансовую мощь, этот конгломерат начал создавать транснациональные филиалы во всех отраслях промышленности – от химии до электроники. По слухам, основой первоначального капитала послужили ценности, изъятые из германского казначейства и конфискованные у евреев, погибших в концлагерях. Но вне зависимости от источника, чтобы добиться столь многого за столь короткий срок, Вольф-старший должен был иметь в своем распоряжении колоссальные ресурсы.
– Вы можете что-нибудь рассказать о его семье?
Хорн сделал паузу, чтобы заказать себе мартини.
– Главным образом, слухи и сплетни. Когда речь заходит о Вольфах, мои аргентинские друзья понижают голос. Говорят, что ангел смерти Освенцима – доктор Менгеле – до конца жизни был тесно связан с Вольфами. Кстати, он утонул несколько лет назад при не выясненных до конца обстоятельствах. А слухи, должен признаться, довольно необычные. Будто бы Менгеле, продолжая свои генетические эксперименты, поработал над первым поколением Вольфов, чтобы те смогли произвести на свет отпрысков с высоким интеллектом и исключительными физическими данными. Эти детишки, в свою очередь, дали потомство, обладающее еще более выдающимися качествами. Отчасти это выражается в необычайном сходстве Карла с его братьями и сестрами, причем не только родными, но и двоюродными. Ходит еще один слушок, но уж больно дикий и неправдоподобный. Якобы из Берлина в последние часы войны вывезли контейнер со спермой Адольфа Гитлера, которой Менгеле впоследствии оплодотворил женщин семьи Вольф.
– И вы в это верите? – насторожился Питт.
– Не хочу верить, – уточнил Хорн, пригубив бокал. – Но майор Стив Миллер, офицер службы безопасности нашего посольства, провел сравнительный компьютерный анализ фотографий Гитлера и нескольких представителей семейства Вольфов. Противно об этом говорить, однако, если не считать цвета глаз и волос, в лицевой структуре усматривается ярко выраженное сходство.
Питт выпрямился и протянул руку.
– Господин посол, я не могу передать, как благодарен вам за ваше приглашение и защиту. Отправиться в Буэнос-Айрес – это был авантюрный план, но вы не пожалели времени и усилий, чтобы помочь мне встретиться с Карлом Вольфом.
Хорн тепло пожал руку Питта:
– Нам крупно повезло, что Вольфы вообще появились на приеме. И не надо благодарностей – это я должен вас благодарить! Честно признаться, я получил огромное удовольствие, наблюдая за тем, как вы послали этого надменного типа ко всем чертям. К сожалению, я дипломат и не могу позволить себе подобную роскошь.
– Вольф сказал, что изменил график и теперь до Армагеддона остается всего четыре дня. Если он не блефует, вся его гадючья семейка вскорости покинет страну, чтобы занять свои резиденции на суперлайнере «Ульрих Вольф».
– В самом деле? Это очень странно, – сказал Хорн. – У меня имеются достоверные сведения о том, что послезавтра Карл планирует инспекционную поездку по своим обогатительным предприятиям в Антарктиде.
Глаза Питта сузились:
– Он почти не оставляет себе запаса времени.
– Этот их проект с самого начала окутывала завеса таинственности. Насколько мне известно, ЦРУ так и не удалось внедрить туда своего человека.
Питт понимающе усмехнулся:
– Я смотрю, вы очень даже неплохо осведомлены в делах разведки, господин посол.
Хорн невозмутимо пожал плечами:
– Всегда полезно держать руку на пульсе.
Питт помешал соломинкой содержимое своего бокала, задумчиво глядя на вращающиеся кубики льда. Что же такое необыкновенно важное должно произойти в Антарктике, если Вольф собирается туда, несмотря на заранее объявленную дату Армагеддона? Еще пять минут назад Питт пребывал в твердой. уверенности, что новоявленный фюрер Четвертой империи отправится к своему флоту готовиться к великому событию, а тот зачем-то намылился на полярный континент. Туда и обратно – два дня. Не сходится...
33
34
– Ну и как вы поладили с Карлом Вольфом? – полюбопытствовал посол.
– Нам с ним трудновато найти общий язык, – усмехнулся Питт. – Он возомнил себя Господом Богом, а я так и не научился преклонять колена, не говоря уж о том, чтобы лизать чью-то задницу.
– Странный он человек, – задумчиво покачал головой Хорн. – Я не знаю никого, кто сумел с ним сблизиться. И абсолютно не понимаю, с чего вдруг он так фанатично уверовал в бредовую теорию о конце света. Я разговаривал с коллегами здесь и в Вашингтоне, и все они в один голос уверяют, что никаких признаков возможности подобного события не наблюдается – во всяком случае, на данный момент.
– А что еще вам известно о Карле Вольфе?
– Не слишком много, да и то в основном из сводок ЦРУ. Его дед был высокопоставленным наци и сбежал из Германии в конце войны. Он приехал сюда вместе с семьей и кучкой престарелых партийных бонз НСДАП и привез с собой большую группу лучших ученых и инженеров Германии. Обосновавшись в Аргентине, он меньше чем за два года создал огромный финансово-промышленный конгломерат, скупив сотни крупных ранчо и ферм, банков и корпораций, фабрик и заводов. Консолидировав свою финансовую мощь, этот конгломерат начал создавать транснациональные филиалы во всех отраслях промышленности – от химии до электроники. По слухам, основой первоначального капитала послужили ценности, изъятые из германского казначейства и конфискованные у евреев, погибших в концлагерях. Но вне зависимости от источника, чтобы добиться столь многого за столь короткий срок, Вольф-старший должен был иметь в своем распоряжении колоссальные ресурсы.
– Вы можете что-нибудь рассказать о его семье?
Хорн сделал паузу, чтобы заказать себе мартини.
– Главным образом, слухи и сплетни. Когда речь заходит о Вольфах, мои аргентинские друзья понижают голос. Говорят, что ангел смерти Освенцима – доктор Менгеле – до конца жизни был тесно связан с Вольфами. Кстати, он утонул несколько лет назад при не выясненных до конца обстоятельствах. А слухи, должен признаться, довольно необычные. Будто бы Менгеле, продолжая свои генетические эксперименты, поработал над первым поколением Вольфов, чтобы те смогли произвести на свет отпрысков с высоким интеллектом и исключительными физическими данными. Эти детишки, в свою очередь, дали потомство, обладающее еще более выдающимися качествами. Отчасти это выражается в необычайном сходстве Карла с его братьями и сестрами, причем не только родными, но и двоюродными. Ходит еще один слушок, но уж больно дикий и неправдоподобный. Якобы из Берлина в последние часы войны вывезли контейнер со спермой Адольфа Гитлера, которой Менгеле впоследствии оплодотворил женщин семьи Вольф.
– И вы в это верите? – насторожился Питт.
– Не хочу верить, – уточнил Хорн, пригубив бокал. – Но майор Стив Миллер, офицер службы безопасности нашего посольства, провел сравнительный компьютерный анализ фотографий Гитлера и нескольких представителей семейства Вольфов. Противно об этом говорить, однако, если не считать цвета глаз и волос, в лицевой структуре усматривается ярко выраженное сходство.
Питт выпрямился и протянул руку.
– Господин посол, я не могу передать, как благодарен вам за ваше приглашение и защиту. Отправиться в Буэнос-Айрес – это был авантюрный план, но вы не пожалели времени и усилий, чтобы помочь мне встретиться с Карлом Вольфом.
Хорн тепло пожал руку Питта:
– Нам крупно повезло, что Вольфы вообще появились на приеме. И не надо благодарностей – это я должен вас благодарить! Честно признаться, я получил огромное удовольствие, наблюдая за тем, как вы послали этого надменного типа ко всем чертям. К сожалению, я дипломат и не могу позволить себе подобную роскошь.
– Вольф сказал, что изменил график и теперь до Армагеддона остается всего четыре дня. Если он не блефует, вся его гадючья семейка вскорости покинет страну, чтобы занять свои резиденции на суперлайнере «Ульрих Вольф».
– В самом деле? Это очень странно, – сказал Хорн. – У меня имеются достоверные сведения о том, что послезавтра Карл планирует инспекционную поездку по своим обогатительным предприятиям в Антарктиде.
Глаза Питта сузились:
– Он почти не оставляет себе запаса времени.
– Этот их проект с самого начала окутывала завеса таинственности. Насколько мне известно, ЦРУ так и не удалось внедрить туда своего человека.
Питт понимающе усмехнулся:
– Я смотрю, вы очень даже неплохо осведомлены в делах разведки, господин посол.
Хорн невозмутимо пожал плечами:
– Всегда полезно держать руку на пульсе.
Питт помешал соломинкой содержимое своего бокала, задумчиво глядя на вращающиеся кубики льда. Что же такое необыкновенно важное должно произойти в Антарктике, если Вольф собирается туда, несмотря на заранее объявленную дату Армагеддона? Еще пять минут назад Питт пребывал в твердой. уверенности, что новоявленный фюрер Четвертой империи отправится к своему флоту готовиться к великому событию, а тот зачем-то намылился на полярный континент. Туда и обратно – два дня. Не сходится...
33
На следующий день двадцать семь из двухсот членов семьи Вольф, основные руководители «Дестини Энтерпрайзес» и главные архитекторы Четвертой империи, собрались на заседании правления корпорации. Собрание проходило в огромном зале с обшитыми тиковыми панелями стенами и сорокафутовым столом для совещаний, тоже из тикового дерева. Над камином висел огромный портрет Ульриха Вольфа. Патриарх в черном эсэсовском мундире при всех орденах стоял навытяжку, будто аршин проглотил, вскинув голову, по-бульдожьи выпятив челюсть и устремив взор куда-то за горизонт. Двенадцать женщин и пятнадцать мужчин терпеливо ждали, потягивая маленькими глотками из хрустальных бокалов портвейн пятидесятилетней выдержки. Ровно в десять часов из кабинета председателя вышел Карл Вольф и занял место во главе стола. Несколько мгновений он оглядывал лица расположившихся по обе стороны от него братьев, сестер, кузенов и кузин. По левую руку от председателя сидел его отец Макс Вольф, по правую – Бруно Вольф. Губы Карла тронула едва заметная улыбка, выдающая хорошее настроение.
– Перед тем как начать наше последнее заседание в этом зале «Дестини Энтерпрайзес» и нашем любимом городе Буэнос-Айресе, я бы хотел выразить свое восхищение тем, как много вы и ваши любимые сумели сотворить за столь короткое время. Каждый член семьи Вольф сделал намного больше, чем от него ожидали, и мы вправе гордиться тем, что ни один из нас не подвел, не дрогнул и не смалодушничал.
– Да здравствуют Вольфы! – воскликнул Бруно, и все сидящие за столом с энтузиазмом поддержали его победный клич, разразившись бурными аплодисментами.
– Без мудрого руководства моего сына, – объявил Макс Вольф, – великий крестовый поход, начатый вашими дедами, так и остался бы незавершенным. Карл, мой мальчик, я искренне горжусь твоим блестящим вкладом в строительство грядущего нового мир и радуюсь, что вы, моя семья, в чьих жилах течет кровь великого фюрера, стоите на грани претворения в жизнь мечты о Четвертом рейхе!
Аплодисменты загремели громче. Постороннему глазу могло показаться, что все собравшиеся, за исключением Макса Вольфа, – клоны. Одни и те же черты лица, одинаковое телосложение, глаза и волосы – как будто зал заседаний превратился в комнату зеркал.
Карл перевел взгляд на Бруно:
– Те, кто отсутствуют здесь, уже на борту «Ульриха Вольфа»?
Бруно кивнул:
– Все члены семьи с удобствами размещены в отведенных им резиденциях.
– Припасы и оборудование?
Вильгельм Вольф поднял руку и доложил:
– Запасы провизии доставлены и погружены на все четыре судна. Весь персонал уже на борту, пропавших и выбывших нет. Все элементы оборудования и электронных систем проверены и перепроверены и функционируют на сто процентов. Ничто не упущено из виду и не оставлено на волю случая. На случай любых аварийных ситуаций предусмотрены и подготовлены запасные варианты. Ковчеги полностью готовы и способны выдержать самые мощные приливные волны, согласно данным компьютерного моделирования. Нам осталось только подняться на борт «Ульриха Вольфа» и дождаться возрождения Земли.
– Ну что ж, в добрый путь. – Карл обвел взглядом аудиторию. – Вам придется отправиться без меня, я прилечу позже. Крайне важно, чтобы окончательные приготовления на нашем предприятии на берегу залива Окума прошли под моим непосредственным надзором.
– Смотри не опоздай, – улыбнулась Эльза. – А не то нам придется отплыть без тебя. Карл рассмеялся:
– Не волнуйся, сестренка! Я не собираюсь опаздывать на пароход.
Роза подняла руку:
– Эта сбежавшая американка успела расшифровать надписи эменитов?
Председательствующий покачал головой:
– Увы, нет. Хуже того, она забрала с собой все предоставленные нами материалы.
– Наши агенты никак не смогут добыть эту информацию? – нахмурился Бруно.
– Вряд ли. Женщина находится в американском посольстве, и ее усиленно охраняют днем и ночью. Мы могли бы разработать план и организовать операцию по ее повторному Захвату, но на это уже не остается времени. Сроки поджимают.
Попросил слова Альберт Вольф, семейный палеолог, эксперт по древним природным зонам и их взаимосвязи с флорой и фауной.
– Несомненно, было бы весьма полезно ознакомиться со свидетельствами тех, кто своими глазами наблюдал за последствиями катаклизма, но я полагаю, что наши компьютерные модели дают нам более чем исчерпывающее представление о том, чего следует ожидать.
– Когда суда-ковчеги вынесет в открытый океан, – заговорила Эльза, – нашей первой и главной заботой должна стать защита внутренних помещений от любых нежелательных выбросов в виде пепла, вулканических газов и дыма.
– Не о чем волноваться, кузина, – ответил ей Бернхардт Вольф, инженерный гений семьи. – Внутренние помещения судов полностью герметизируются за несколько секунд, после чего автоматически включится комплексная система фильтрации. Все ее элементы протестированы и показали стопроцентную эффективность. Пригодную для дыхания чистую атмосферу можно будет поддерживать сколь угодно долго.
– Мы уже приняли решение, в какой части света будем высаживаться, когда это станет безопасным? – спросила Мария Вольф.
– Мы пока еще накапливаем данные и просчитываем модели, – ответил Альберт. – Кроме того, невозможно предугадать, как именно в результате катаклизма и воздействия гигантских приливных волн изменится береговая линия континентов. Полагаю, решение этого вопроса следует отложить на будущее, когда ситуация стабилизируется и появятся дополнительные данные для анализа.
Карл поглядел на родственников, сидящих вдоль стола:
– Многое будет зависеть и от того, насколько изменятся сами материки. Европу может затопить до Урала, на месте Сахары может образоваться море, а Канада и Соединенные Штаты покрыться льдом. Наша главная задача – пережить первые удары стихии и терпеливо ждать, прежде чем выбрать место для столицы нового мирового порядка.
– Мы рассмотрели несколько предварительных вариантов, – сказал Вильгельм. – В первую очередь, это крупные портовые города, вроде Сан-Франциско, где размеры гавани позволяют разместить наши суда. Предпочтительно также высадиться в местности, подходящей для земледелия; кроме того, наша столица должна быть основана не на периферии, а ближе к экватору, что облегчит распространение нашей власти на весь новый мир. Ну и, естественно, очень многое будет зависеть от масштабов катастрофы.
– А есть какие-нибудь прогнозы на предмет того, как долго нам придется оставаться на борту, пока не появится возможность сойти на берег? – спросила Герда Вольф, педагог по образованию; в ее ведении находилась вся школьная система флота.
Альберт с нежностью посмотрел на нее и улыбнулся:
– Ни секундой дольше необходимого, сестренка. Ясно, что пройдут годы, но сейчас предсказать точно, когда мы вновь начнем завоевание суши, не представляется возможным.
– А те люди, которые выживут в высокогорных регионах? – спросила Мария. – Что мы с ними будем делать?
– Выживет небольшая горстка, – ответил Бруно. – Тех, кого мы найдем и отловим, поселим в резервациях и пусть ковыряются, как сумеют.
– Мы не будем им помогать?
Бруно отрицательно покачал головой:
– Мы не можем позволить себе растранжиривать наши запасы, пока наш народ не получит возможность кормиться от земли.
– Рано или поздно человечество, кроме тех, кому суждено основать Четвертый рейх, должно вымереть, – твердо заявил Макс Вольф. – Путь эволюции – это выживание наиболее приспособленных. Фюрер предсказал, что раса господ будет когда-нибудь править миром. Раса господ – это мы!
– Давайте уж будем честными хотя бы среди своих, дядюшка, – возразил Феликс Вольф. – Мы вовсе не фанатики национал-социализма. НСДАП умерла вместе с нашими дедами. Наше поколение, конечно, благодарно Адольфу Гитлеру, но лишь за его прозорливость в предвидении будущего. Мы не поклоняемся свастике и не орем «хайль!» перед его портретами. Мы созданы, чтобы избавить мир от преступности, коррупции и болезней, вывести человечество на более высокий уровень и построить новое общество, свободное от грехов старого. Благодаря нашим улучшенным генам возникнет новая раса – могучая, жизнеспособная и не запятнанная пороками и преступлениями минувших веков.
– Хорошо сказано! – одобрительно кивнул Отто Вольф, до поры молчавший. – Феликс очень четко сформулировал наши устремления и будущие цели. И теперь нам остается только довести наше великое дело до триумфального завершения.
За столом воцарилась мертвая тишина. Карл Вольф встал, "скрестил руки на груди и медленно произнес:
– Хотел бы я знать, каким станет окружающий нас мир несколько лет спустя? Мне даже чуточку жаль, что тем, кто уйдет, не суждено постигнуть его грядущего величия.
– Перед тем как начать наше последнее заседание в этом зале «Дестини Энтерпрайзес» и нашем любимом городе Буэнос-Айресе, я бы хотел выразить свое восхищение тем, как много вы и ваши любимые сумели сотворить за столь короткое время. Каждый член семьи Вольф сделал намного больше, чем от него ожидали, и мы вправе гордиться тем, что ни один из нас не подвел, не дрогнул и не смалодушничал.
– Да здравствуют Вольфы! – воскликнул Бруно, и все сидящие за столом с энтузиазмом поддержали его победный клич, разразившись бурными аплодисментами.
– Без мудрого руководства моего сына, – объявил Макс Вольф, – великий крестовый поход, начатый вашими дедами, так и остался бы незавершенным. Карл, мой мальчик, я искренне горжусь твоим блестящим вкладом в строительство грядущего нового мир и радуюсь, что вы, моя семья, в чьих жилах течет кровь великого фюрера, стоите на грани претворения в жизнь мечты о Четвертом рейхе!
Аплодисменты загремели громче. Постороннему глазу могло показаться, что все собравшиеся, за исключением Макса Вольфа, – клоны. Одни и те же черты лица, одинаковое телосложение, глаза и волосы – как будто зал заседаний превратился в комнату зеркал.
Карл перевел взгляд на Бруно:
– Те, кто отсутствуют здесь, уже на борту «Ульриха Вольфа»?
Бруно кивнул:
– Все члены семьи с удобствами размещены в отведенных им резиденциях.
– Припасы и оборудование?
Вильгельм Вольф поднял руку и доложил:
– Запасы провизии доставлены и погружены на все четыре судна. Весь персонал уже на борту, пропавших и выбывших нет. Все элементы оборудования и электронных систем проверены и перепроверены и функционируют на сто процентов. Ничто не упущено из виду и не оставлено на волю случая. На случай любых аварийных ситуаций предусмотрены и подготовлены запасные варианты. Ковчеги полностью готовы и способны выдержать самые мощные приливные волны, согласно данным компьютерного моделирования. Нам осталось только подняться на борт «Ульриха Вольфа» и дождаться возрождения Земли.
– Ну что ж, в добрый путь. – Карл обвел взглядом аудиторию. – Вам придется отправиться без меня, я прилечу позже. Крайне важно, чтобы окончательные приготовления на нашем предприятии на берегу залива Окума прошли под моим непосредственным надзором.
– Смотри не опоздай, – улыбнулась Эльза. – А не то нам придется отплыть без тебя. Карл рассмеялся:
– Не волнуйся, сестренка! Я не собираюсь опаздывать на пароход.
Роза подняла руку:
– Эта сбежавшая американка успела расшифровать надписи эменитов?
Председательствующий покачал головой:
– Увы, нет. Хуже того, она забрала с собой все предоставленные нами материалы.
– Наши агенты никак не смогут добыть эту информацию? – нахмурился Бруно.
– Вряд ли. Женщина находится в американском посольстве, и ее усиленно охраняют днем и ночью. Мы могли бы разработать план и организовать операцию по ее повторному Захвату, но на это уже не остается времени. Сроки поджимают.
Попросил слова Альберт Вольф, семейный палеолог, эксперт по древним природным зонам и их взаимосвязи с флорой и фауной.
– Несомненно, было бы весьма полезно ознакомиться со свидетельствами тех, кто своими глазами наблюдал за последствиями катаклизма, но я полагаю, что наши компьютерные модели дают нам более чем исчерпывающее представление о том, чего следует ожидать.
– Когда суда-ковчеги вынесет в открытый океан, – заговорила Эльза, – нашей первой и главной заботой должна стать защита внутренних помещений от любых нежелательных выбросов в виде пепла, вулканических газов и дыма.
– Не о чем волноваться, кузина, – ответил ей Бернхардт Вольф, инженерный гений семьи. – Внутренние помещения судов полностью герметизируются за несколько секунд, после чего автоматически включится комплексная система фильтрации. Все ее элементы протестированы и показали стопроцентную эффективность. Пригодную для дыхания чистую атмосферу можно будет поддерживать сколь угодно долго.
– Мы уже приняли решение, в какой части света будем высаживаться, когда это станет безопасным? – спросила Мария Вольф.
– Мы пока еще накапливаем данные и просчитываем модели, – ответил Альберт. – Кроме того, невозможно предугадать, как именно в результате катаклизма и воздействия гигантских приливных волн изменится береговая линия континентов. Полагаю, решение этого вопроса следует отложить на будущее, когда ситуация стабилизируется и появятся дополнительные данные для анализа.
Карл поглядел на родственников, сидящих вдоль стола:
– Многое будет зависеть и от того, насколько изменятся сами материки. Европу может затопить до Урала, на месте Сахары может образоваться море, а Канада и Соединенные Штаты покрыться льдом. Наша главная задача – пережить первые удары стихии и терпеливо ждать, прежде чем выбрать место для столицы нового мирового порядка.
– Мы рассмотрели несколько предварительных вариантов, – сказал Вильгельм. – В первую очередь, это крупные портовые города, вроде Сан-Франциско, где размеры гавани позволяют разместить наши суда. Предпочтительно также высадиться в местности, подходящей для земледелия; кроме того, наша столица должна быть основана не на периферии, а ближе к экватору, что облегчит распространение нашей власти на весь новый мир. Ну и, естественно, очень многое будет зависеть от масштабов катастрофы.
– А есть какие-нибудь прогнозы на предмет того, как долго нам придется оставаться на борту, пока не появится возможность сойти на берег? – спросила Герда Вольф, педагог по образованию; в ее ведении находилась вся школьная система флота.
Альберт с нежностью посмотрел на нее и улыбнулся:
– Ни секундой дольше необходимого, сестренка. Ясно, что пройдут годы, но сейчас предсказать точно, когда мы вновь начнем завоевание суши, не представляется возможным.
– А те люди, которые выживут в высокогорных регионах? – спросила Мария. – Что мы с ними будем делать?
– Выживет небольшая горстка, – ответил Бруно. – Тех, кого мы найдем и отловим, поселим в резервациях и пусть ковыряются, как сумеют.
– Мы не будем им помогать?
Бруно отрицательно покачал головой:
– Мы не можем позволить себе растранжиривать наши запасы, пока наш народ не получит возможность кормиться от земли.
– Рано или поздно человечество, кроме тех, кому суждено основать Четвертый рейх, должно вымереть, – твердо заявил Макс Вольф. – Путь эволюции – это выживание наиболее приспособленных. Фюрер предсказал, что раса господ будет когда-нибудь править миром. Раса господ – это мы!
– Давайте уж будем честными хотя бы среди своих, дядюшка, – возразил Феликс Вольф. – Мы вовсе не фанатики национал-социализма. НСДАП умерла вместе с нашими дедами. Наше поколение, конечно, благодарно Адольфу Гитлеру, но лишь за его прозорливость в предвидении будущего. Мы не поклоняемся свастике и не орем «хайль!» перед его портретами. Мы созданы, чтобы избавить мир от преступности, коррупции и болезней, вывести человечество на более высокий уровень и построить новое общество, свободное от грехов старого. Благодаря нашим улучшенным генам возникнет новая раса – могучая, жизнеспособная и не запятнанная пороками и преступлениями минувших веков.
– Хорошо сказано! – одобрительно кивнул Отто Вольф, до поры молчавший. – Феликс очень четко сформулировал наши устремления и будущие цели. И теперь нам остается только довести наше великое дело до триумфального завершения.
За столом воцарилась мертвая тишина. Карл Вольф встал, "скрестил руки на груди и медленно произнес:
– Хотел бы я знать, каким станет окружающий нас мир несколько лет спустя? Мне даже чуточку жаль, что тем, кто уйдет, не суждено постигнуть его грядущего величия.
34
Небольшой закрытый грузовой фургон белого цвета без логотипа фирмы и рекламы на бортах миновал терминал городского аэропорта Буэнос-Айреса и остановился под навесом технического ангара. Аэропорт обслуживал самолеты аргентинских авиакомпаний, летающие также в Парагвай, Уругвай и Чили. Никто из рабочих не обратил внимание на частный самолет с бирюзовой надписью «НУМА» на фюзеляже, который приземлился и зарулил в ангар, где ждал грузовик.
Из пассажирской двери самолета на нагретый полуденным солнцем бетон сошли по трапу трое мужчин и женщина. Казалось, они направляются к конторке смотрителя ангара, но в последний момент все четверо круто свернули в сторону и зашагали к фургону. До него оставалось пройти каких-нибудь тридцать футов, когда задние дверцы кузова распахнулись, и оттуда выпрыгнули четверо морских пехотинцев США в полной боевой выкладке. Сержант помог забраться в грузовик члену Конгресса Лорен Смит, адмиралу Сэндекеру, Хайрему Йегеру и пожилому лысоватому мужчине в строгом черном костюме, затем закрыл за ними двери, оставшись со своими подчиненными охранять фургон снаружи.
Внутри грузовика был оборудован офис и командный пункт. Этот фургон, один из пятидесяти, построенных для американских посольств по специальному заказу, предназначался на тот случай, если сотрудникам посольства придется укрываться от нападения террористов, подобного тому, которое привело к захвату заложников в Иране в 1979 году.
Питт шагнул вперед и тепло обнял Лорен Смит, вошедшую первой.
– Привет, моя красавица! Вот уж никак не ожидал тебя здесь увидеть.
Зрелище обнимающихся и целующихся Питта и Лорен вызвало у Пэт О'Коннелл ощутимый укол ревности. Депутат Конгресса от штата Колорадо оказалась куда красивее, чем она предполагала.
– Адмирал попросил меня слетать вместе с ним в Аргентину. Поскольку срочных голосований сейчас не предвидится, я согласилась, хотя задержусь здесь всего на несколько часов.
– Жаль, – искренне огорчился Питт. – Могли бы прогуляться с тобой по Буэнос-Айресу. Чудный город! Масса злачных местечек.
– Да, думаю, мне бы он тоже понравился, – проговорила Лорен с внезапной хрипотцой в голосе; взгляд ее упал на Джиордино. – Здравствуй, Ал, рада видеть тебя живым и здоровым.
Коротышка привстал на цыпочки и смачно чмокнул Лорен в щеку.
– Я тоже счастлив видеть мое правительство за работой, – объявил он во всеуслышание.
В грузовик влез Сэндекер, за ним Йегер, следом незнакомец. Сэндекер едва кивнул Питту и Джиордино и сразу подошел к Пэт О'Коннелл.
– Вы себе представить не можете, как я рад снова пожать вам руку, доктор О'Коннелл.
– А вы себе представить не можете, как я рада, что нахожусь здесь, а не на борту, «Ульриха Вольфа», – сказала она, целуя его в лоб, отчего адмирал заметно сконфузился. – Мы с дочерью у вас в неоплатном долгу за то, что вы послали нам на выручку Дирка и Ала.
– Между прочим, я и не собирался их посылать, – сухо ответил Сэндекер. – Они сами напросились.
Йегер поздоровался со старыми друзьями и Пэт. Потом Сэндекер представил доктора Тимоти Френда.
– Тим – мой старый школьный приятель. Помогал мне решать задачи по алгебре. Когда я поступил в Морскую академию, он поступил в школу горных инженеров в Колорадо и получил диплом геофизика. Но этого ему показалось мало, и он защитил докторскую диссертацию по астрономии в Стэнфорде, став впоследствии одним из самых авторитетных и уважаемых в стране астрономов и директором правительственной лаборатории компьютерного моделирования и стратегического планирования. Тим – гений и волшебник новейшей техники визуализации.
Основание поблескивающей лысины Френда опоясывал венчик седых волос, похожий на косяк серебряных рыбок, резвящихся вокруг кораллового купола. Ему приходилось задирать голову, чтобы разговаривать с обеими женщинами. Одному Джиордино с его пятью футами четырьмя дюймами он мог глядеть прямо в глаза. Тушуясь и стараясь уйти в тень в Обществе друзей, он оживлялся и даже забывался иногда, выступая перед студентами, директорами корпораций и высокопоставленными правительственными чиновниками. Казалось, что только в такие моменты он находится в своей стихии.
– Мы прибыли сюда по настоятельной просьбе мисс Смит, – начал Сэндекер без всяких предисловий. – Она со своими помощниками в Конгрессе провела расследование по «Дестини Энтерпрайзес» и нашла кое-что интересное.
– То, что мы выяснили за последние два дня, не столько интересно, сколько тревожно, – вмешалась Лорен. – Очень скрытно, в атмосфере строжайшей секретности, семья Вольф и «Дестини Энтерпрайзес» продали все принадлежащие им заводы, акции национальных и транснациональных корпораций, финансовые холдинги, облигации, векселя, недвижимость и даже мебель в своей резиденции, вплоть до последней табуретки. Закрыты все банковские счета, ликвидированы все активы, большие и малые. Миллиарды долларов конвертированы в золотые слитки, которые тайно переправлены...
– В грузовые трюмы их флотилии, – закончил за нее Питт.
– Обрублены все концы, уничтожены все документы – как будто семейный клан Вольфов численностью в двести человек вообще никогда не существовал на свете.
– Эти люди не глупцы, – убежденно заявил Питт. – Я считаю их не способными на неразумные поступки. Так упадет комета или не упадет?
– Вот ради разъяснения этого вопроса я и прихватил Тима с собой, – буркнул Сэндекер.
Френд разложил на столике несколько папок. Взяв первую, он пролистал ее и начал:
– Прежде чем я отвечу на ваш вопрос, мистер Питт, позвольте мне сперва произвести небольшой экскурс в прошлое, чтобы вы поняли, к чему готовятся Вольфы. Я думаю, лучше всего начать с удара кометы о Землю примерно в семитысячном году до новой эры. К счастью, такого рода явления случаются крайне редко. Хотя на Землю каждый день падают метеориты – это фрагментарные частицы астероидов, как правило, не крупнее кулака и сгорают в атмосфере, не успевая достичь поверхности. Но примерно раз в столетие на Землю падает метеорит диаметром футов в сто пятьдесят, вроде того, что оставил гигантский кратер в Аризоне, или Тунгусского метеорита, который взорвался в Сибири в 1908 году, не долетев до земли. А раз в миллион лет с Землей сталкивается астероид диаметром от полумили – тогда сила взрыва эквивалентна одновременной детонации всех ядерных боеприпасов в арсеналах владеющих атомным оружием держав. Более двух тысяч таких потенциальных супербомб ежегодно пересекают земную орбиту.
– Веселая картинка, – присвистнул Питт.
– Не берите в голову, – улыбнулся Френд. – Шансов погибнуть при падении астероида у вас примерно один из двадцати тысяч. Разумеется, когда-нибудь наше везение кончится – это всего лишь вопрос времени, – но вот когда именно, никто не знает.
Питт налил себе кофе:
– Насколько я понимаю, вы имеете в виду столкновение с небесным телом очень большой массы?
– Естественно, – энергично закивал Френд. – Раз в сто миллионов лет на Землю падает гигантская комета или астероид – вроде того, что шестьдесят пять миллионов лет назад врезался в полуостров Юкатан и послужил причиной гибели динозавров. По расчетам астрономов, этот небесный объект достигал шести миль в диаметре и оставил кратер шириной в сто двадцать миль. – Френд снова начал копаться в своих бумагах. – Но он был поменьше того, что столкнулся с Землей девять тысяч лет назад. Наша компьютерная имитация показывает, что тот был диаметром около десяти миль и упал в Гудзонов залив. В результате цепной реакции исчезли почти девяносто девять процентов растительной и животной жизни планеты, то есть на двадцать процентов больше, чем вызвало падение астероида, истребившее динозавров шестьюдесятью пятью миллионами лет ранее.
Лорен с внезапно вспыхнувшим интересом обратилась к Френду:
– Скажите, доктор, почему вы употребили термин «цепная реакция» в характеристике катастроф подобного типа?
– Возьмите предмет десяти миль диаметром и весом несколько миллиардов тонн, запустите его сквозь вакуум в большой мягкий шар на скорости сто тридцать миль в секунду, и вы получите такой взрыв, какой и представить себе невозможно. Земля, должно быть, гудела колоколом, вибрируя от этого удара в подбрюшье всеми своими фибрами. С помощью компьютерной имитации и техники визуализации, настолько сложной, что объяснять пришлось бы часа два, мы установили, что комета, двигаясь по наклонной траектории, упала в юго-восточной части Гудзонова залива и выбила кратер диаметром Двести тридцать миль, более чем вдвое превосходящий по размеру остров Гавайи. Вся масса воды в заливе попросту испарилась, а осколки распавшейся кометы углубились в земную поверхность на расстояние до двух миль. Сделанные из космоса снимки демонстрируют правильную полусферу там, где береговая линия соприкасается с границей кратера.
– Откуда известно, что то была комета, а не астероид или метеорит? – спросил Йегер.
– Астероид – небольшое небесное тело или так называемая малая планета, обращающаяся вокруг Солнца во внутренней части Солнечной системы. Некоторые из них богаты углеродом, другие содержат железо, кремний и прочие элементы. Метеориты же по большей части являются мелкими фрагментами астероидов, разбившихся при столкновениях друг с другом. Самый большой из найденных метеоритов весит семьдесят тонн. Кометы – это совершенно иное по структуре образование. Их иногда называют грязными космическими снежками, потому что ядра комет как бы слеплены из льда, замерзших газов, каменной пыли и прочего мелкого мусора. Обычно они движутся по очень вытянутым орбитам, достигая границ Солнечной системы, а порой и выходя за ее пределы. Когда комета приближается к Солнцу, с ее поверхности начинает испаряться лед, образуя вытянутый конусообразный хвост. Принято считать, что кометы состоят из материала, оставшегося после формирования планет. Анализируя микроскопические осколки, добытые со дна Гудзонова залива и его окрестностей, геофизики идентифицировали их как частицы кометы, столкнувшейся с Землей девять тысяч лет назад, в то время как характерных для астероидов минералов и металлов обнаружено не было.
– Итак, произошло столкновение с кометой, – резюмировал Сэндекер. – Что было дальше?
– Колоссальных размеров грибовидный смерч, вобравший в себя миллионы тонн расплавленных пород, пара, пыли и обломков, вознесся далеко за пределы атмосферы. Остывая и разлетаясь во все стороны, они огненным метеоритным дождем обрушились на Землю, вызвав опустошительные лесные пожары. Проснувшиеся от сотрясения вулканы извергли из земных недр огромные количества серы, перегретого азота и флюоридов, а также моря лавы и вулканического пепла. Озоновый слой был сметен, и небеса почернели, преградив доступ солнечным лучам. Над поверхностью планеты гуляли ветры ураганной силы. Окутавшая Землю завеса из дыма, пыли и пепла держалась не менее четырнадцати месяцев. Уже одно это должно было погубить почти всю жизнь на Земле и прервать пищевые цепочки.
Из пассажирской двери самолета на нагретый полуденным солнцем бетон сошли по трапу трое мужчин и женщина. Казалось, они направляются к конторке смотрителя ангара, но в последний момент все четверо круто свернули в сторону и зашагали к фургону. До него оставалось пройти каких-нибудь тридцать футов, когда задние дверцы кузова распахнулись, и оттуда выпрыгнули четверо морских пехотинцев США в полной боевой выкладке. Сержант помог забраться в грузовик члену Конгресса Лорен Смит, адмиралу Сэндекеру, Хайрему Йегеру и пожилому лысоватому мужчине в строгом черном костюме, затем закрыл за ними двери, оставшись со своими подчиненными охранять фургон снаружи.
Внутри грузовика был оборудован офис и командный пункт. Этот фургон, один из пятидесяти, построенных для американских посольств по специальному заказу, предназначался на тот случай, если сотрудникам посольства придется укрываться от нападения террористов, подобного тому, которое привело к захвату заложников в Иране в 1979 году.
Питт шагнул вперед и тепло обнял Лорен Смит, вошедшую первой.
– Привет, моя красавица! Вот уж никак не ожидал тебя здесь увидеть.
Зрелище обнимающихся и целующихся Питта и Лорен вызвало у Пэт О'Коннелл ощутимый укол ревности. Депутат Конгресса от штата Колорадо оказалась куда красивее, чем она предполагала.
– Адмирал попросил меня слетать вместе с ним в Аргентину. Поскольку срочных голосований сейчас не предвидится, я согласилась, хотя задержусь здесь всего на несколько часов.
– Жаль, – искренне огорчился Питт. – Могли бы прогуляться с тобой по Буэнос-Айресу. Чудный город! Масса злачных местечек.
– Да, думаю, мне бы он тоже понравился, – проговорила Лорен с внезапной хрипотцой в голосе; взгляд ее упал на Джиордино. – Здравствуй, Ал, рада видеть тебя живым и здоровым.
Коротышка привстал на цыпочки и смачно чмокнул Лорен в щеку.
– Я тоже счастлив видеть мое правительство за работой, – объявил он во всеуслышание.
В грузовик влез Сэндекер, за ним Йегер, следом незнакомец. Сэндекер едва кивнул Питту и Джиордино и сразу подошел к Пэт О'Коннелл.
– Вы себе представить не можете, как я рад снова пожать вам руку, доктор О'Коннелл.
– А вы себе представить не можете, как я рада, что нахожусь здесь, а не на борту, «Ульриха Вольфа», – сказала она, целуя его в лоб, отчего адмирал заметно сконфузился. – Мы с дочерью у вас в неоплатном долгу за то, что вы послали нам на выручку Дирка и Ала.
– Между прочим, я и не собирался их посылать, – сухо ответил Сэндекер. – Они сами напросились.
Йегер поздоровался со старыми друзьями и Пэт. Потом Сэндекер представил доктора Тимоти Френда.
– Тим – мой старый школьный приятель. Помогал мне решать задачи по алгебре. Когда я поступил в Морскую академию, он поступил в школу горных инженеров в Колорадо и получил диплом геофизика. Но этого ему показалось мало, и он защитил докторскую диссертацию по астрономии в Стэнфорде, став впоследствии одним из самых авторитетных и уважаемых в стране астрономов и директором правительственной лаборатории компьютерного моделирования и стратегического планирования. Тим – гений и волшебник новейшей техники визуализации.
Основание поблескивающей лысины Френда опоясывал венчик седых волос, похожий на косяк серебряных рыбок, резвящихся вокруг кораллового купола. Ему приходилось задирать голову, чтобы разговаривать с обеими женщинами. Одному Джиордино с его пятью футами четырьмя дюймами он мог глядеть прямо в глаза. Тушуясь и стараясь уйти в тень в Обществе друзей, он оживлялся и даже забывался иногда, выступая перед студентами, директорами корпораций и высокопоставленными правительственными чиновниками. Казалось, что только в такие моменты он находится в своей стихии.
– Мы прибыли сюда по настоятельной просьбе мисс Смит, – начал Сэндекер без всяких предисловий. – Она со своими помощниками в Конгрессе провела расследование по «Дестини Энтерпрайзес» и нашла кое-что интересное.
– То, что мы выяснили за последние два дня, не столько интересно, сколько тревожно, – вмешалась Лорен. – Очень скрытно, в атмосфере строжайшей секретности, семья Вольф и «Дестини Энтерпрайзес» продали все принадлежащие им заводы, акции национальных и транснациональных корпораций, финансовые холдинги, облигации, векселя, недвижимость и даже мебель в своей резиденции, вплоть до последней табуретки. Закрыты все банковские счета, ликвидированы все активы, большие и малые. Миллиарды долларов конвертированы в золотые слитки, которые тайно переправлены...
– В грузовые трюмы их флотилии, – закончил за нее Питт.
– Обрублены все концы, уничтожены все документы – как будто семейный клан Вольфов численностью в двести человек вообще никогда не существовал на свете.
– Эти люди не глупцы, – убежденно заявил Питт. – Я считаю их не способными на неразумные поступки. Так упадет комета или не упадет?
– Вот ради разъяснения этого вопроса я и прихватил Тима с собой, – буркнул Сэндекер.
Френд разложил на столике несколько папок. Взяв первую, он пролистал ее и начал:
– Прежде чем я отвечу на ваш вопрос, мистер Питт, позвольте мне сперва произвести небольшой экскурс в прошлое, чтобы вы поняли, к чему готовятся Вольфы. Я думаю, лучше всего начать с удара кометы о Землю примерно в семитысячном году до новой эры. К счастью, такого рода явления случаются крайне редко. Хотя на Землю каждый день падают метеориты – это фрагментарные частицы астероидов, как правило, не крупнее кулака и сгорают в атмосфере, не успевая достичь поверхности. Но примерно раз в столетие на Землю падает метеорит диаметром футов в сто пятьдесят, вроде того, что оставил гигантский кратер в Аризоне, или Тунгусского метеорита, который взорвался в Сибири в 1908 году, не долетев до земли. А раз в миллион лет с Землей сталкивается астероид диаметром от полумили – тогда сила взрыва эквивалентна одновременной детонации всех ядерных боеприпасов в арсеналах владеющих атомным оружием держав. Более двух тысяч таких потенциальных супербомб ежегодно пересекают земную орбиту.
– Веселая картинка, – присвистнул Питт.
– Не берите в голову, – улыбнулся Френд. – Шансов погибнуть при падении астероида у вас примерно один из двадцати тысяч. Разумеется, когда-нибудь наше везение кончится – это всего лишь вопрос времени, – но вот когда именно, никто не знает.
Питт налил себе кофе:
– Насколько я понимаю, вы имеете в виду столкновение с небесным телом очень большой массы?
– Естественно, – энергично закивал Френд. – Раз в сто миллионов лет на Землю падает гигантская комета или астероид – вроде того, что шестьдесят пять миллионов лет назад врезался в полуостров Юкатан и послужил причиной гибели динозавров. По расчетам астрономов, этот небесный объект достигал шести миль в диаметре и оставил кратер шириной в сто двадцать миль. – Френд снова начал копаться в своих бумагах. – Но он был поменьше того, что столкнулся с Землей девять тысяч лет назад. Наша компьютерная имитация показывает, что тот был диаметром около десяти миль и упал в Гудзонов залив. В результате цепной реакции исчезли почти девяносто девять процентов растительной и животной жизни планеты, то есть на двадцать процентов больше, чем вызвало падение астероида, истребившее динозавров шестьюдесятью пятью миллионами лет ранее.
Лорен с внезапно вспыхнувшим интересом обратилась к Френду:
– Скажите, доктор, почему вы употребили термин «цепная реакция» в характеристике катастроф подобного типа?
– Возьмите предмет десяти миль диаметром и весом несколько миллиардов тонн, запустите его сквозь вакуум в большой мягкий шар на скорости сто тридцать миль в секунду, и вы получите такой взрыв, какой и представить себе невозможно. Земля, должно быть, гудела колоколом, вибрируя от этого удара в подбрюшье всеми своими фибрами. С помощью компьютерной имитации и техники визуализации, настолько сложной, что объяснять пришлось бы часа два, мы установили, что комета, двигаясь по наклонной траектории, упала в юго-восточной части Гудзонова залива и выбила кратер диаметром Двести тридцать миль, более чем вдвое превосходящий по размеру остров Гавайи. Вся масса воды в заливе попросту испарилась, а осколки распавшейся кометы углубились в земную поверхность на расстояние до двух миль. Сделанные из космоса снимки демонстрируют правильную полусферу там, где береговая линия соприкасается с границей кратера.
– Откуда известно, что то была комета, а не астероид или метеорит? – спросил Йегер.
– Астероид – небольшое небесное тело или так называемая малая планета, обращающаяся вокруг Солнца во внутренней части Солнечной системы. Некоторые из них богаты углеродом, другие содержат железо, кремний и прочие элементы. Метеориты же по большей части являются мелкими фрагментами астероидов, разбившихся при столкновениях друг с другом. Самый большой из найденных метеоритов весит семьдесят тонн. Кометы – это совершенно иное по структуре образование. Их иногда называют грязными космическими снежками, потому что ядра комет как бы слеплены из льда, замерзших газов, каменной пыли и прочего мелкого мусора. Обычно они движутся по очень вытянутым орбитам, достигая границ Солнечной системы, а порой и выходя за ее пределы. Когда комета приближается к Солнцу, с ее поверхности начинает испаряться лед, образуя вытянутый конусообразный хвост. Принято считать, что кометы состоят из материала, оставшегося после формирования планет. Анализируя микроскопические осколки, добытые со дна Гудзонова залива и его окрестностей, геофизики идентифицировали их как частицы кометы, столкнувшейся с Землей девять тысяч лет назад, в то время как характерных для астероидов минералов и металлов обнаружено не было.
– Итак, произошло столкновение с кометой, – резюмировал Сэндекер. – Что было дальше?
– Колоссальных размеров грибовидный смерч, вобравший в себя миллионы тонн расплавленных пород, пара, пыли и обломков, вознесся далеко за пределы атмосферы. Остывая и разлетаясь во все стороны, они огненным метеоритным дождем обрушились на Землю, вызвав опустошительные лесные пожары. Проснувшиеся от сотрясения вулканы извергли из земных недр огромные количества серы, перегретого азота и флюоридов, а также моря лавы и вулканического пепла. Озоновый слой был сметен, и небеса почернели, преградив доступ солнечным лучам. Над поверхностью планеты гуляли ветры ураганной силы. Окутавшая Землю завеса из дыма, пыли и пепла держалась не менее четырнадцати месяцев. Уже одно это должно было погубить почти всю жизнь на Земле и прервать пищевые цепочки.