Ошеломленный ее словами Марк, стремглав бросился к ней, сжал в своих объятиях и стал страстно целовать ее. Энэлайз обхватила его руками за шею, и в этот момент Марк повалил ее навзничь на ее рабочий стол и придавил ее всем своим телом. Одной рукой он приподнял тяжелые юбки ее платья и стал нежно ласкать ее стройные ноги, стараясь изо всех сил стащить с нее чулки и нижнее белье. Стон вырвался из груди у Марка, когда он прикоснулся к ее стройным бедрам.
Сгорающий от страстного желания, Марк стал лихорадочно расстегивать свои брюки… и взял ее прямо тут же на столе.
У Энэлайз перехватило дыхание, и она начала быстро двигать своими бедрами под ним. Как прекрасно было снова ощущать его… Ее тело полыхало огнем. Она вся изогнулась под ним, и волна удовольствия прокатилась по всему ее телу. Ее движения довели его до экстаза, и, издав хриплый крик, он, обессилевший упал на нее. Как раз в этот момент Энэлайз пришла в себя, и ей стало ясно, в каком глупом положении она оказалась — взятая как проститутка быстро и наспех, наполовину раздетая, на столе и с незапертой дверью!!! А что, если кто-нибудь из сотрудников войдет? И тут же ей на память пришла Бекки Олдвэй.
Она оттолкнула его от себя и прошипела:
— Убирайся! Ты врываешься сюда и берешь меня как проститутку на моем же собственном столе! Ты действуешь как самый примитивный дикарь!
Марк вздохнул, осознавая только сейчас, что произошло между ними.
О, Боже! Он опять не сдержался, он опять взял ее насильно, он опять безобразно обошелся с ней. Он совсем обезумел от так долго сдерживаемого желания.
Марк так сожалел о том, что случилось, что даже не вспомнил; как вела себя Энэлайз в минуты их близости, не заметил, что она, хоть и злилась, но не слишком.
Он, избегая ее взгляда, стал приводить себя в порядок, бормоча слова извинения:
— Прости меня Энэлайз. Разведись со мной. Я действительно изменил тебе с Бекки и готов это признать на суде, — произнес Марк и, не посмотрев на нее, вышел из кабинета.
Он быстро прошел через магазин к выходу на улицу и вскочил на свою лошадь. Но кроме раскаяния, он не мог не признаться себе, что во всем его теле была приятная легкость!
— Почему ни одна женщина так не желанна ему, как его Энэлайз?! И зачем он взял ее с такой поспешной жадностью?
Марк направил лошадь в «Белль Терр». Все время, пока он ехал домой, он вспоминал, как они встретились, как сразу вспыхнула между ними страсть, с каким наслаждением он всегда обладал ее прекрасным совершенным телом.
Эти воспоминания опять зажгли его страсть, и он страдал из-за нее даже сильнее прежнего.
Что же, Энэлайз потеряна навсегда, и он продолжит связь с Бекки. Может быть, это поможет навсегда вычеркнуть из памяти сладострастные воспоминания об Энэлайз.
А Энэлайз, все еще ошеломленная, сидела у себя в кабинете, и тоже вспоминала, что случилось.
Когда он овладел ею, она поверила, что он, наконец-то, вернулся к ней. И зачем она стала так кричать на него? Она ведь только хотела, чтобы он извинился за связь с Бекки. Она ведь так хотела, чтобы он попросил ее приехать в «Белль Терр» и жить вместе! О, эта ее чертова гордость! И зачем она выгнала его прочь! И теперь он потерян для нее навсегда! Но, скорее всего, он и не собирался быть с ней вместе! Все, что ему было нужно, так это унизить ее в последний раз и развестись с ней!
Окончательно расстроившись, Энэлайз встала и отправилась домой. Уже давно было пора закрывать магазин.
Но по пути домой, она опять все вспоминала и вспоминала его слова.
Ясно было, что Марк подтвердил свою связь с Бекки и свое желание развестись с ней. Он не любил ее и доказывал это уже не раз, и больше она не будет об этом думать, — решила окончательно Энэлайз.
Отказавшись от ужина, она сразу же поднялась к себе в спальню. Ей было так скверно, что она не хотела ни есть, ни спать. Она уселась в кресло, и сидела, уставившись в одну точку, пока за окном уже стало совсем темно. Только часа через два, она позвонила и вызвала горничную. На вызов быстоо пришла Мэй и помогла ей раздеться.
В это время Энэлайз заметила на туалетном столике возле кровати стопку перевязанных вместе писем. Почерк на конвертах был таким знакомым, и ее сердце бешено заколотилось.
— Мэй, откуда это здесь очутилось? — спросила она у служанки.
— Очень просто. Это я их сюда положила, мисс Энэлайз. Их принес для вас мистер Миллер. А ему отдал их в Нью-Йорке отец полковника, который попросил передать вам эти письма. Это все письма полковника к вам, все те письма, что не дошли до вас.
— Да, я поняла, — сказала Энэлайз и развязала стопку. — Спасибо Мэй, ты свободна.
Как только Мэй закрыла за собой дверь, Энэлайз поспешила к креслу и раскрыла письмо, лежавшее сверху.
«Любимая моя Энэлайз!
Если бы ты знала, как мне было ужасно, когда мы расстались с тобой. По ночам я мечтаю о тебе и просыпаюсь от желания быть рядом с тобой. Ты такая прекрасная, такая нежная, что я сгораю от любви и страсти.
Если бы только я смог быть рядом с тобой и поддержать тебя, когда родится наш ребенок, хотя, я возможно, сошел бы с ума, увидев, как ты мучаешься. Я постоянно беспокоюсь о тебе. Пожалуйста, береги себя и нашего ребенка.
Сегодня я вспоминал, как мы плыли с тобой на корабле. Это было самое замечательное время в моей жизни. С тех пор, как я себя помню, меня постоянно преследовали воспоминания о моей матери. Ее постыдное поведение доводило меня до безумия, и я ненавидел ее, но и отца тоже — за его ханжество. И только сейчас, в твоих объятиях, я, наконец, обрел покой. Я живу твоей любовью, моя любимая Энэлайз! Я знаю, что без тебя я пропаду совсем…»
Энэлайз подняла голову. Слезы струились по лицу. Это письмо было таким нежным, таким любящим, таким искренним… Какое счастье у нее украли! И за что?
Она продолжила чтение дальше. В последующих письмах он был так же нежен, так же писал о своей любви, но потом пошли письма — полные вопросов, письма — полные упреков, письма — полные отчаяния. И через все проходила красной нитью тема любви к ней.
Раньше Энэлайз и не догадывалась, насколько сильным было его чувство. Неудивительно поэтому, что он так горевал и не доверял ей, даже после того, как раскрылось коварство Фрэнсис.
Энэлайз поняла, что перенеся в детстве и отрочестве страдания, связанные с матерью, он все свои надежды связывал с ней, но он страшно боялся, что она станет вести себя, как Талиссия. Он боялся ошибки, он боялся поверить ей, он боялся допустить ее в свой неустойчивый внутренний мир.
Только теперь Энэлайз смогла объяснить для себя и его желание смерти и то, почему он так сопротивлялся ее попыткам заставить его выползти из своей скорлупы и упражняться. Теперь объяснилось и его желание жить раздельно.
Когда она заставила его лечиться, и дело пошло на лад, он не хотел оставаться зависимым от нее и искал свое место в обществе.
И только теперь ей стало ясно, как сильно Марк любил ее. Теперь Энэлайз это знала. Теперь неважно было, как он разговаривал с ней. Любовь, так ярко выраженная в его письмах, не могла умереть. Ей нужно проявить тоже терпение и настойчивость, которую она вкладывала в его лечение.
Она будет бороться с этой гадиной Бекки и даже самим Марком, чтобы снова обрести его любовь. Она будет действовать так же решительно!
И Энэлайз, откинувшись в кресле, засмеялась.
Судьба опять бросила ей вызов! Ей предстояло испытать свои силы и ее ждет — она не сомневалась в этом — победа!
Она уверена теперь в любви Марка, и ее ничто не остановит.
Энэлайз быстро оделась, схватила свои перчатки и легкую шаль и, спустившись вниз, позвала дворецкого:
— Аугустас! Запряги лошадь в мою одноместную коляску. Я поеду в «Белль Терр» и одна.
— Но, миссис Энэлайз, ведь сейчас уже ночь! — стал отговаривать ее удивленный дворецкий.
— Я отлично это вижу, Аугустас! Поторопись! Я все равно поеду, что бы ты не говорил мне.
Дворецкому явно не хотелось, чтобы его хозяйка ехала далеко и одна, ночью, но он не смел ослушаться и пошел исполнять приказание.
Вернувшись, он подошел к Энэлайз и протянул ей тяжелый кавалерийский пистолет.
— Вот, миссис Шэффер, возьмите с собой. Полковник оставил его здесь. Это вам для защиты. Дорога на плантацию может быть опасной, потому что различные подонки: и белые, и черные, рыскают вокруг. Советую вам, возьмите пистолет на всякий случай.
Энэлайз кивнула и, взяв пистолет, села в коляску и тронулась с места. К счастью, все обошлось без всяких происшествий. Она быстро добралась до плантации и, когда свернула на дубовую аллею, ведущую к особняку, от волнения у нее замерло дыхание.
Как давно она не была здесь, ужасно давно!
Время, видимо, было уже за полночь, и дом стоял совершенно темный. Только одно окно ярко светилось, и Энэлайз узнала по расположению, что это была спальня ее отца. Она не сомневалась, что сейчас там разместился Марк.
Энэлайз быстро выскочила из коляски, привязала поводья к перилам и осторожно, стараясь не шуметь, как мышка, проскользнула в дом. Она хорошо его знала и поэтому быстро поднялась по винтовой лестнице наверх, через зал прошла к освещенной спальне и, остановившись перед дверью, прислушалась.
Оттуда послышался кокетливый женский смех.
Энэлайз разозлилась, но не пала духом.
«Ну вот, — подумала она, — придется поставить на место эту шлюху».
Она осторожно нажала на ручку и, медленно приоткрыв дверь, вошла в комнату. Там никого не было. Голоса слышались из ванной, примыкавшей к спальне, и она прошла туда. Дверь была полуоткрыта, и Энэлайз увидела, что там, в огромной фигурной чугунной ванне, томно откинувшись на ее спинку, полулежал Марк. Его глаза были закрыты, а в руках он держал тонкую сигару и бокал с виски.
Перед ним сидела на коленях обнаженная Бекки в нежно намыливала ему грудь и плечи, затем тихонько смывая пену.
Какое-то мгновенье Энэлайз понаблюдала эту сцену, а затем с силой толкнула дверь и вошла.
Марк открыл глаза на громкое хлопанье двери, а Бекки застыла в изумлении, увидев Энэлайз.
Та стояла вне себя от гнева, и в ее глазах горел не обещавший ничего хорошего огонь. В руках она еще держала пистолет, но Марк с Бекки еще не видели этого, потому что складки юбки укрывали оружие. Пистолет, бывший всю дорогу у нее в руке, она автоматически захватила, спеша в дом.
— Что ж, Бекки! Однажды ты отвернулась от меня на улице, потому что я жила с янки, а теперь ты этого самого янки, стоя на коленях, моешь как рабыня! — издевательски сказала Энэлайз. — Так кто же ты после этого?!
Бекки так испугалась внезапного появления Энэлайз, что и слова не могла вымолвить. А услышав этот холодный, издевательский тон и совсем потерялась, уж не говоря, чтобы отвечать. Она молча, широко раскрыв глаза, смотрела на Энэлайз. Молчал, тоже уставившись на свою жену, и Марк.
— Бекки, — таким же ледяным тоном продолжила она. — Я считаю, что тебе будет лучше одеться и покинуть этот дом навсегда. Но запомни, ты больше никогда, слышишь, никогда не будешь пытаться установить связь с моим мужем. Тебе все ясно?
Тут Бекки, несколько опомнившись, с вызовом а голосе, сказала:
— Думаю, что не тебе, а Марку это решать. Это — его дом, и он выбрал меня!
— Бекки! Ты всегда была дурой, — спокойно ответила Энэлайз. — Марк использует тебя как шлюху, чтобы утолить свой голод, тот голод, который пробуждаю в нем я. Не думаю, что ты не знаешь, что он пожелал тебя сегодня ночью, только потому, что видел меня днем. Но я знаю Марка и знаю, что он бросит тебя немедленно, как только захочу я.
Марк забавлялся развернувшейся сценой и, оценивая соперниц, отметил, как грозно выглядела Энэлайз, а Бекки рядом с ней напоминала перепуганную служанку. И, как всегда, Энэлайз была чертовски хороша!
— Да, как ты смеешь такое говорить! Это все неправда! — закричала, вскочив, Бекки. — Марк хочет меня, а не тебя! Он любит меня! Да, меня! А тебя бросил!
Энэлайз, засмеявшись, подняла руку с пистолетом и наставила его на Бекки.
— Одевайся, дура! — сказала она презрительно. — Даже, если Марк и хочет тебя, то это не имеет никакого значения. Но если я услышу, что ты будешь опять вешаться ему на шею, я отыщу тебя. Я даже убивать тебя не буду, я просто изувечу тебя, дрянь, так что ни один мужчина не посмотрит больше в твою сторону.
Бекки ошеломленно кивнула головой. Дрожа от страха, она схватила свою одежду и стала поспешно одеваться. Руки ее тряслись под гневным взглядом Энэлайз и, чуть натянув платье, она схватила оставшуюся одежду и выскочила из ванной.
Энэлайз, закрыв за ней дверь, защелкнула задвижку.
Марк ждал, что за этим последует. А она повернулась к нему и сказала:
— Марк, я решила, что мне надо переехать к тебе и жить с тобой вместе. Я хочу, чтобы мы еще раз попробовали сохранить нашу любовь и нашу семью.
— И ты ждешь от меня ликования по этому поводу? — попробовал он съязвить.
— Не говори ничего. Те гадости, которые ты можешь наговорить, теперь меня не заденут. Твой отец прислал мне твои письма, которые украла Фрэнсис. Я прочитала их и поняла, как ты лгал, когда говорил, что не любишь меня.
— Черт бы его побрал! — воскликнул Марк. — Я ведь говорил, чтобы он их сжег!
— Я люблю тебя, Марк, — открыто сказала Энэлайз. — Я люблю тебя с первого мгновенья нашей встречи. Для меня ничего никогда не значил ни один другой мужчина. Я люблю тебя и желаю тебя. Как часто, лежа в постели, я мечтала, чтобы ты был рядом и ласкал мое тело. Я вспоминала все ночи, которые мы провели вместе и так хотела тебя!
— Перестань, Энэлайз, прошу тебя, не говори так… — хрипло произнес Марк.
— Нет, Марк! Не перестану! Я устала от вечной лжи и непонимания между нами. Я сыта по горло твоими изменами! Но я снова хочу быть твоей женой!
— Неужели ты не понимаешь, что мы не подходим друг другу и бесконечно мучаем себя. Не стоит начинать все заново — мы стали, пережив подозрения, страдания и ложь, совсем другими!
— Я знаю, что ты любишь меня.
— Черт побери, да нет же, нет!
— Тогда докажи это, — резко сказала Энэлайз и наставила на него пистолет.
Марк повиновался и встал перед ней. Вода стекала с его тела, а Энэлайз молча рассматривала его. Под ее взглядом его плоть возбудилась, и он снова, как и всегда, желал ее.
Вспомнив дневную сцену у нее в кабинете, он попытался подавить свою страсть и, стараясь задеть ее за живое, сказал:
— Ты стала слишком властной, черствой и высокомерной, Энэлайз. Ты не похожа на женщину, и ни один мужчина не вынесет твой характер и твой властный тон.
— Неужели? — вкрадчиво спросила Энэлайз. — Что же ты за мужчина, что не можешь укротить меня? Или я тебе не по зубам? И если ты считаешь, что я перестала быть женщиной, то возьми меня в свою постель и проверь!
У Марка перехватило дыхание, но он продолжал отбиваться.
— Ты что — сумасшедшая и не видишь, как я изувечен?
— Смешно думать, что меня пугают твои шрамы, которые я растирала по нескольку раз в день месяцами. И признаюсь тебе, что когда я растирала твою ногу вверху, я иногда нечаянно дотрагивалась до твоей плоти и трепетала от желания…
Марк вздрогнул, а Энэлайз засмеялась.
— Ты надеешься заставить меня поверить, что не любишь, но твое тело предает тебя…. — и она многозначительно посмотрела на его вставшую плоть.
Продолжая улыбаться, она отбросила пистолет в кресло, а затем стала освобождать свои волосы от шпилек, позволив им свободно разметаться по плечам.
— Энэлайз, прекрати! — отчаянно крикнул Марк. — Я слишком ревную тебя и всегда из ревности обижаю. Я ненавижу себя за это, но не могу остановиться. Но, ради спокойствия нас обоих, прекрати искушать меня!
— И не подумаю! — И она стала расстегивать свое платье, видя, что Марк непроизвольно стал следить за ее пальцами.
— Я смогу справиться с твоей ревностью и с твоим гневом. Мы будем так заняты друг другом, поверь мне, что у нас не останется ни сил, ни времени на ревность, — продолжила она и выскользнула из своего платья.
Очень медленно, чуть покачиваясь и на ходу снимая свое нижнее белье и оставляя его на полу, она стала приближаться к нему.
Завороженный, он стоял не двигаясь и она, подойдя совсем рядом, встала перед ним совсем обнаженной.
Марк, не отрывая от нее взгляда, уже дрожал от страсти, как загнанная лошадь.
— Докажи, что ты можешь жить без меня, — сказала она нежно. — Обними меня, а затем — покинь меня. Докажи…
Марк со стоном, вырвавшимся из груди, бросился к ней и прижал к себе.
Энэлайз прильнула к нему всем своим телом, и их губы слились в страстном поцелуе.
Он лишь на мгновенье оторвался от нее, только чтобы прошептать.
— Я люблю тебя! Я хочу, чтобы ты знала, что я никогда больше не причиню тебе боли. Я люблю тебя, как никого на свете!
— Я знаю, — прошептала она в ответ, и их уста вновь слились воедино.
Сгорающий от страстного желания, Марк стал лихорадочно расстегивать свои брюки… и взял ее прямо тут же на столе.
У Энэлайз перехватило дыхание, и она начала быстро двигать своими бедрами под ним. Как прекрасно было снова ощущать его… Ее тело полыхало огнем. Она вся изогнулась под ним, и волна удовольствия прокатилась по всему ее телу. Ее движения довели его до экстаза, и, издав хриплый крик, он, обессилевший упал на нее. Как раз в этот момент Энэлайз пришла в себя, и ей стало ясно, в каком глупом положении она оказалась — взятая как проститутка быстро и наспех, наполовину раздетая, на столе и с незапертой дверью!!! А что, если кто-нибудь из сотрудников войдет? И тут же ей на память пришла Бекки Олдвэй.
Она оттолкнула его от себя и прошипела:
— Убирайся! Ты врываешься сюда и берешь меня как проститутку на моем же собственном столе! Ты действуешь как самый примитивный дикарь!
Марк вздохнул, осознавая только сейчас, что произошло между ними.
О, Боже! Он опять не сдержался, он опять взял ее насильно, он опять безобразно обошелся с ней. Он совсем обезумел от так долго сдерживаемого желания.
Марк так сожалел о том, что случилось, что даже не вспомнил; как вела себя Энэлайз в минуты их близости, не заметил, что она, хоть и злилась, но не слишком.
Он, избегая ее взгляда, стал приводить себя в порядок, бормоча слова извинения:
— Прости меня Энэлайз. Разведись со мной. Я действительно изменил тебе с Бекки и готов это признать на суде, — произнес Марк и, не посмотрев на нее, вышел из кабинета.
Он быстро прошел через магазин к выходу на улицу и вскочил на свою лошадь. Но кроме раскаяния, он не мог не признаться себе, что во всем его теле была приятная легкость!
— Почему ни одна женщина так не желанна ему, как его Энэлайз?! И зачем он взял ее с такой поспешной жадностью?
Марк направил лошадь в «Белль Терр». Все время, пока он ехал домой, он вспоминал, как они встретились, как сразу вспыхнула между ними страсть, с каким наслаждением он всегда обладал ее прекрасным совершенным телом.
Эти воспоминания опять зажгли его страсть, и он страдал из-за нее даже сильнее прежнего.
Что же, Энэлайз потеряна навсегда, и он продолжит связь с Бекки. Может быть, это поможет навсегда вычеркнуть из памяти сладострастные воспоминания об Энэлайз.
А Энэлайз, все еще ошеломленная, сидела у себя в кабинете, и тоже вспоминала, что случилось.
Когда он овладел ею, она поверила, что он, наконец-то, вернулся к ней. И зачем она стала так кричать на него? Она ведь только хотела, чтобы он извинился за связь с Бекки. Она ведь так хотела, чтобы он попросил ее приехать в «Белль Терр» и жить вместе! О, эта ее чертова гордость! И зачем она выгнала его прочь! И теперь он потерян для нее навсегда! Но, скорее всего, он и не собирался быть с ней вместе! Все, что ему было нужно, так это унизить ее в последний раз и развестись с ней!
Окончательно расстроившись, Энэлайз встала и отправилась домой. Уже давно было пора закрывать магазин.
Но по пути домой, она опять все вспоминала и вспоминала его слова.
Ясно было, что Марк подтвердил свою связь с Бекки и свое желание развестись с ней. Он не любил ее и доказывал это уже не раз, и больше она не будет об этом думать, — решила окончательно Энэлайз.
Отказавшись от ужина, она сразу же поднялась к себе в спальню. Ей было так скверно, что она не хотела ни есть, ни спать. Она уселась в кресло, и сидела, уставившись в одну точку, пока за окном уже стало совсем темно. Только часа через два, она позвонила и вызвала горничную. На вызов быстоо пришла Мэй и помогла ей раздеться.
В это время Энэлайз заметила на туалетном столике возле кровати стопку перевязанных вместе писем. Почерк на конвертах был таким знакомым, и ее сердце бешено заколотилось.
— Мэй, откуда это здесь очутилось? — спросила она у служанки.
— Очень просто. Это я их сюда положила, мисс Энэлайз. Их принес для вас мистер Миллер. А ему отдал их в Нью-Йорке отец полковника, который попросил передать вам эти письма. Это все письма полковника к вам, все те письма, что не дошли до вас.
— Да, я поняла, — сказала Энэлайз и развязала стопку. — Спасибо Мэй, ты свободна.
Как только Мэй закрыла за собой дверь, Энэлайз поспешила к креслу и раскрыла письмо, лежавшее сверху.
«Любимая моя Энэлайз!
Если бы ты знала, как мне было ужасно, когда мы расстались с тобой. По ночам я мечтаю о тебе и просыпаюсь от желания быть рядом с тобой. Ты такая прекрасная, такая нежная, что я сгораю от любви и страсти.
Если бы только я смог быть рядом с тобой и поддержать тебя, когда родится наш ребенок, хотя, я возможно, сошел бы с ума, увидев, как ты мучаешься. Я постоянно беспокоюсь о тебе. Пожалуйста, береги себя и нашего ребенка.
Сегодня я вспоминал, как мы плыли с тобой на корабле. Это было самое замечательное время в моей жизни. С тех пор, как я себя помню, меня постоянно преследовали воспоминания о моей матери. Ее постыдное поведение доводило меня до безумия, и я ненавидел ее, но и отца тоже — за его ханжество. И только сейчас, в твоих объятиях, я, наконец, обрел покой. Я живу твоей любовью, моя любимая Энэлайз! Я знаю, что без тебя я пропаду совсем…»
Энэлайз подняла голову. Слезы струились по лицу. Это письмо было таким нежным, таким любящим, таким искренним… Какое счастье у нее украли! И за что?
Она продолжила чтение дальше. В последующих письмах он был так же нежен, так же писал о своей любви, но потом пошли письма — полные вопросов, письма — полные упреков, письма — полные отчаяния. И через все проходила красной нитью тема любви к ней.
Раньше Энэлайз и не догадывалась, насколько сильным было его чувство. Неудивительно поэтому, что он так горевал и не доверял ей, даже после того, как раскрылось коварство Фрэнсис.
Энэлайз поняла, что перенеся в детстве и отрочестве страдания, связанные с матерью, он все свои надежды связывал с ней, но он страшно боялся, что она станет вести себя, как Талиссия. Он боялся ошибки, он боялся поверить ей, он боялся допустить ее в свой неустойчивый внутренний мир.
Только теперь Энэлайз смогла объяснить для себя и его желание смерти и то, почему он так сопротивлялся ее попыткам заставить его выползти из своей скорлупы и упражняться. Теперь объяснилось и его желание жить раздельно.
Когда она заставила его лечиться, и дело пошло на лад, он не хотел оставаться зависимым от нее и искал свое место в обществе.
И только теперь ей стало ясно, как сильно Марк любил ее. Теперь Энэлайз это знала. Теперь неважно было, как он разговаривал с ней. Любовь, так ярко выраженная в его письмах, не могла умереть. Ей нужно проявить тоже терпение и настойчивость, которую она вкладывала в его лечение.
Она будет бороться с этой гадиной Бекки и даже самим Марком, чтобы снова обрести его любовь. Она будет действовать так же решительно!
И Энэлайз, откинувшись в кресле, засмеялась.
Судьба опять бросила ей вызов! Ей предстояло испытать свои силы и ее ждет — она не сомневалась в этом — победа!
Она уверена теперь в любви Марка, и ее ничто не остановит.
Энэлайз быстро оделась, схватила свои перчатки и легкую шаль и, спустившись вниз, позвала дворецкого:
— Аугустас! Запряги лошадь в мою одноместную коляску. Я поеду в «Белль Терр» и одна.
— Но, миссис Энэлайз, ведь сейчас уже ночь! — стал отговаривать ее удивленный дворецкий.
— Я отлично это вижу, Аугустас! Поторопись! Я все равно поеду, что бы ты не говорил мне.
Дворецкому явно не хотелось, чтобы его хозяйка ехала далеко и одна, ночью, но он не смел ослушаться и пошел исполнять приказание.
Вернувшись, он подошел к Энэлайз и протянул ей тяжелый кавалерийский пистолет.
— Вот, миссис Шэффер, возьмите с собой. Полковник оставил его здесь. Это вам для защиты. Дорога на плантацию может быть опасной, потому что различные подонки: и белые, и черные, рыскают вокруг. Советую вам, возьмите пистолет на всякий случай.
Энэлайз кивнула и, взяв пистолет, села в коляску и тронулась с места. К счастью, все обошлось без всяких происшествий. Она быстро добралась до плантации и, когда свернула на дубовую аллею, ведущую к особняку, от волнения у нее замерло дыхание.
Как давно она не была здесь, ужасно давно!
Время, видимо, было уже за полночь, и дом стоял совершенно темный. Только одно окно ярко светилось, и Энэлайз узнала по расположению, что это была спальня ее отца. Она не сомневалась, что сейчас там разместился Марк.
Энэлайз быстро выскочила из коляски, привязала поводья к перилам и осторожно, стараясь не шуметь, как мышка, проскользнула в дом. Она хорошо его знала и поэтому быстро поднялась по винтовой лестнице наверх, через зал прошла к освещенной спальне и, остановившись перед дверью, прислушалась.
Оттуда послышался кокетливый женский смех.
Энэлайз разозлилась, но не пала духом.
«Ну вот, — подумала она, — придется поставить на место эту шлюху».
Она осторожно нажала на ручку и, медленно приоткрыв дверь, вошла в комнату. Там никого не было. Голоса слышались из ванной, примыкавшей к спальне, и она прошла туда. Дверь была полуоткрыта, и Энэлайз увидела, что там, в огромной фигурной чугунной ванне, томно откинувшись на ее спинку, полулежал Марк. Его глаза были закрыты, а в руках он держал тонкую сигару и бокал с виски.
Перед ним сидела на коленях обнаженная Бекки в нежно намыливала ему грудь и плечи, затем тихонько смывая пену.
Какое-то мгновенье Энэлайз понаблюдала эту сцену, а затем с силой толкнула дверь и вошла.
Марк открыл глаза на громкое хлопанье двери, а Бекки застыла в изумлении, увидев Энэлайз.
Та стояла вне себя от гнева, и в ее глазах горел не обещавший ничего хорошего огонь. В руках она еще держала пистолет, но Марк с Бекки еще не видели этого, потому что складки юбки укрывали оружие. Пистолет, бывший всю дорогу у нее в руке, она автоматически захватила, спеша в дом.
— Что ж, Бекки! Однажды ты отвернулась от меня на улице, потому что я жила с янки, а теперь ты этого самого янки, стоя на коленях, моешь как рабыня! — издевательски сказала Энэлайз. — Так кто же ты после этого?!
Бекки так испугалась внезапного появления Энэлайз, что и слова не могла вымолвить. А услышав этот холодный, издевательский тон и совсем потерялась, уж не говоря, чтобы отвечать. Она молча, широко раскрыв глаза, смотрела на Энэлайз. Молчал, тоже уставившись на свою жену, и Марк.
— Бекки, — таким же ледяным тоном продолжила она. — Я считаю, что тебе будет лучше одеться и покинуть этот дом навсегда. Но запомни, ты больше никогда, слышишь, никогда не будешь пытаться установить связь с моим мужем. Тебе все ясно?
Тут Бекки, несколько опомнившись, с вызовом а голосе, сказала:
— Думаю, что не тебе, а Марку это решать. Это — его дом, и он выбрал меня!
— Бекки! Ты всегда была дурой, — спокойно ответила Энэлайз. — Марк использует тебя как шлюху, чтобы утолить свой голод, тот голод, который пробуждаю в нем я. Не думаю, что ты не знаешь, что он пожелал тебя сегодня ночью, только потому, что видел меня днем. Но я знаю Марка и знаю, что он бросит тебя немедленно, как только захочу я.
Марк забавлялся развернувшейся сценой и, оценивая соперниц, отметил, как грозно выглядела Энэлайз, а Бекки рядом с ней напоминала перепуганную служанку. И, как всегда, Энэлайз была чертовски хороша!
— Да, как ты смеешь такое говорить! Это все неправда! — закричала, вскочив, Бекки. — Марк хочет меня, а не тебя! Он любит меня! Да, меня! А тебя бросил!
Энэлайз, засмеявшись, подняла руку с пистолетом и наставила его на Бекки.
— Одевайся, дура! — сказала она презрительно. — Даже, если Марк и хочет тебя, то это не имеет никакого значения. Но если я услышу, что ты будешь опять вешаться ему на шею, я отыщу тебя. Я даже убивать тебя не буду, я просто изувечу тебя, дрянь, так что ни один мужчина не посмотрит больше в твою сторону.
Бекки ошеломленно кивнула головой. Дрожа от страха, она схватила свою одежду и стала поспешно одеваться. Руки ее тряслись под гневным взглядом Энэлайз и, чуть натянув платье, она схватила оставшуюся одежду и выскочила из ванной.
Энэлайз, закрыв за ней дверь, защелкнула задвижку.
Марк ждал, что за этим последует. А она повернулась к нему и сказала:
— Марк, я решила, что мне надо переехать к тебе и жить с тобой вместе. Я хочу, чтобы мы еще раз попробовали сохранить нашу любовь и нашу семью.
— И ты ждешь от меня ликования по этому поводу? — попробовал он съязвить.
— Не говори ничего. Те гадости, которые ты можешь наговорить, теперь меня не заденут. Твой отец прислал мне твои письма, которые украла Фрэнсис. Я прочитала их и поняла, как ты лгал, когда говорил, что не любишь меня.
— Черт бы его побрал! — воскликнул Марк. — Я ведь говорил, чтобы он их сжег!
— Я люблю тебя, Марк, — открыто сказала Энэлайз. — Я люблю тебя с первого мгновенья нашей встречи. Для меня ничего никогда не значил ни один другой мужчина. Я люблю тебя и желаю тебя. Как часто, лежа в постели, я мечтала, чтобы ты был рядом и ласкал мое тело. Я вспоминала все ночи, которые мы провели вместе и так хотела тебя!
— Перестань, Энэлайз, прошу тебя, не говори так… — хрипло произнес Марк.
— Нет, Марк! Не перестану! Я устала от вечной лжи и непонимания между нами. Я сыта по горло твоими изменами! Но я снова хочу быть твоей женой!
— Неужели ты не понимаешь, что мы не подходим друг другу и бесконечно мучаем себя. Не стоит начинать все заново — мы стали, пережив подозрения, страдания и ложь, совсем другими!
— Я знаю, что ты любишь меня.
— Черт побери, да нет же, нет!
— Тогда докажи это, — резко сказала Энэлайз и наставила на него пистолет.
Марк повиновался и встал перед ней. Вода стекала с его тела, а Энэлайз молча рассматривала его. Под ее взглядом его плоть возбудилась, и он снова, как и всегда, желал ее.
Вспомнив дневную сцену у нее в кабинете, он попытался подавить свою страсть и, стараясь задеть ее за живое, сказал:
— Ты стала слишком властной, черствой и высокомерной, Энэлайз. Ты не похожа на женщину, и ни один мужчина не вынесет твой характер и твой властный тон.
— Неужели? — вкрадчиво спросила Энэлайз. — Что же ты за мужчина, что не можешь укротить меня? Или я тебе не по зубам? И если ты считаешь, что я перестала быть женщиной, то возьми меня в свою постель и проверь!
У Марка перехватило дыхание, но он продолжал отбиваться.
— Ты что — сумасшедшая и не видишь, как я изувечен?
— Смешно думать, что меня пугают твои шрамы, которые я растирала по нескольку раз в день месяцами. И признаюсь тебе, что когда я растирала твою ногу вверху, я иногда нечаянно дотрагивалась до твоей плоти и трепетала от желания…
Марк вздрогнул, а Энэлайз засмеялась.
— Ты надеешься заставить меня поверить, что не любишь, но твое тело предает тебя…. — и она многозначительно посмотрела на его вставшую плоть.
Продолжая улыбаться, она отбросила пистолет в кресло, а затем стала освобождать свои волосы от шпилек, позволив им свободно разметаться по плечам.
— Энэлайз, прекрати! — отчаянно крикнул Марк. — Я слишком ревную тебя и всегда из ревности обижаю. Я ненавижу себя за это, но не могу остановиться. Но, ради спокойствия нас обоих, прекрати искушать меня!
— И не подумаю! — И она стала расстегивать свое платье, видя, что Марк непроизвольно стал следить за ее пальцами.
— Я смогу справиться с твоей ревностью и с твоим гневом. Мы будем так заняты друг другом, поверь мне, что у нас не останется ни сил, ни времени на ревность, — продолжила она и выскользнула из своего платья.
Очень медленно, чуть покачиваясь и на ходу снимая свое нижнее белье и оставляя его на полу, она стала приближаться к нему.
Завороженный, он стоял не двигаясь и она, подойдя совсем рядом, встала перед ним совсем обнаженной.
Марк, не отрывая от нее взгляда, уже дрожал от страсти, как загнанная лошадь.
— Докажи, что ты можешь жить без меня, — сказала она нежно. — Обними меня, а затем — покинь меня. Докажи…
Марк со стоном, вырвавшимся из груди, бросился к ней и прижал к себе.
Энэлайз прильнула к нему всем своим телом, и их губы слились в страстном поцелуе.
Он лишь на мгновенье оторвался от нее, только чтобы прошептать.
— Я люблю тебя! Я хочу, чтобы ты знала, что я никогда больше не причиню тебе боли. Я люблю тебя, как никого на свете!
— Я знаю, — прошептала она в ответ, и их уста вновь слились воедино.