Кэннинг Виктор. Тающий человек

- Никаких денег. И никакого свертка. Мне нужна девушка.
- Я думаю, - сказал Джимбо, - что нам лучше обсудить ситуацию немного
более полно.
- Давай обсудим, - сказал я и сел в мягкое кресло.
Джимбо потянулся к сигаретнице. Когда он открыл крышку, заиграла
какая-то мелодия. Он усмехнулся.
- "При свете луны". А бачок в туалете играет "На Авиньонском мосту".
Это квартира Панды. Вам она нравится?
- Отличная девушка. К тому же, прекрасная пловчиха. Кстати, мне
хотелось бы знать, как они узнали, что я нахожусь в шале Анзермо.
- Это очень просто. Они потеряли вас, поэтому позвонили в шале. Вы
подошли к телефону. Помните, вы ответили звонившей женщине, что Макс в
Каннах. Так они и узнали, что вы там. После этого они стали наблюдать за
вами с безопасного расстояния. - Он улыбнулся. - Человек, который быстро
путешествует и мечтает о деньгах, должен время от времени оглядываться
назад.
- Тебе следует напечатать это на обороте одной их твоих визиток, -
сказал я.
- Возможно.
Я встал.
- Хорошо, давай осмотримся. Ты пойдешь впереди и не будешь делать
никаких резких движений.
Он провел меня по квартире. Она вся была обставлена во вкусе Панды и
было несложно догадаться, что она использовала ее для своих
профессиональных развлечений. Вероятно, квартира была снабжена
подслушивающими и подсматривающими устройствами. Единственное, чего в ней
не было, так это Джулии.
Я отвел Джимбо обратно в гостиную. Он сел, достал очередную
музыкальную сигарету и махнул рукой в сторону бутылок, предлагая мне
выпить.
С бутылкой в руке я сказал:
- Хорошо, ее здесь нет. Где она?
Он потер свой подбородок из черного дерева кончиками пальцев и сказал:
- Если бы я знал, я бы вам не сказал, но печальный факт в том, что я
не знаю.
- Почему печальный?
- Потому что он показывает, что Наджиб, в высшей степени не
по-братски, мне не доверяет. У меня также нет возможности установить с ним
связь. Он сам звонит мне, когда я ему нужен. Поэтому, пожалуйста, не
трудитесь прибегать к мерам физического воздействия, чтобы заставить меня
говорить. Мне нечего сказать. Это самое честное заявление из всех,
сделанных мною за последние недели.
Я внутренне усомнился, а затем решил поделиться с ним своим сомнением.
Он понял это и одобрительно кивнул.
- Однако я должен сказать, мистер Карвер, что я уполномочен обсудить
детали удовлетворительного для обеих сторон обмена. О какой цене вы думали?
- Ни о какой. Я не намерен заключать никаких сделок.
- Это не по-рыцарски. Она - очень красивая девушка и - сорока на
хвосте принесла - питает к вам нежные чувства. Подумайте, за сверток,
который не представляет для вас по сути никакой важности, вы можете
получить, скажем, тысячу гиней и ее освобождение. Она будет в восторге и,
несомненно, отблагодарит вас тем, о чем постоянно думают мужчины. Я,
конечно, полагаю, что сверток все еще у вас и хранится в надежном месте.
- Ты правильно полагаешь. Но вы не получите сверток.
- Никто его не получит.
Он покачал головой.
- Ни мы, ни О'Дауда, ни Интерпол? - На его лице появилась широкая,
полная недоверия улыбка. - Вы, как говорят, поддеты на рога дилеммы. Очень
необычной, нужно сказать, так как это животное имеет три рога. Мне вас
жаль. Не хотел бы я оказаться в таком переплете. Я говорю, она - очень
красивая женщина. Мне кажется, у вас таких называют кельтским типом... нет,
нет, скорее цыганским.
Он был, конечно, прав. Не только по поводу ее типа, но и по поводу
дилеммы. В тот момент я не знал, на какой путь свернуть, что делать и куда
идти. На какое-то мгновение я опять подумал о применении физической силы в
надежде, что он, возможно, знает больше того, в чем он признался, но это
было только на мгновение. Я мог бы поработать над ним, но я не думал, что
прежде, чем отключиться, он заговорит. Джимбо был человеком твердым,
непомерно гордящимся своей преданностью.
Я допил виски и направился к двери.
- Сиди на месте, - сказал я.
Он кивнул.
Я вышел из квартиры. Когда я закрывал дверь, ко мне, по крайней мере,
пришел ответ на один вопрос. Я понял, что дверной звонок играл мелодию
"Хэппи Бездей".
Несколько минут спустя, когда я садился в "Фейсл Вегу", припаркованную
в тупике рядом с домом, Тиш Кермод ударил меня по затылку, а О'Дауда
подхватил меня, как мешок с картошкой, прежде чем я успел удариться о
мостовую. Я отключился безо всяких протестов.


Глава восьмая

"Ни один человек, каким бы великим
и могущественным он не был,
никогда не обладал той свободой,
которой обладают рыбы".
Джон Раскин

Это был "Роллс Ройс". Кермод был за рулем, а я сидел сзади, рядом с
О'Даудой. Я попытался нащупать в кармане пистолет, который я одолжил у
Денфорда. Его не было. Когда О'Дауда заметил, что я выплыл на поверхность,
он молча передал мне флягу. Я сделал несколько глотков, содрогнулся и
сощурил глаза на дорогу, извивавшуюся в свете фар. Мы круто поднимались
через сосновый лес. Вероятно, подумал я, это была дорога к шато.
Кермод, в сдвинутой на бок шоферской кепке, что-то тихо насвистывал,
полный счастья от мысли о предстоящем веселье. На О'Дауде был костюм из
мохнатого харрисского твида. На его правом виске виднелся большой синяк.
Довольно долго мы ехали молча. Затем, смотря прямо перед собой,
О'Дауда сказал:
- Ты - ублюдок.
Это было не слишком хорошим началом разговора, поэтому я ничего не
сказал в ответ.
- Ты - ублюдок, - повторил он. - И Денфорд тоже, но он - пьяный
ублюдок. Если тебя это интересует, я выгнал его.
- После того, как вывернул ему руку и он сказал, где я?
- Обе руки, - сказал Кермод через плечо.
Они оба весело рассмеялись.
Думая о ближайших нескольких часах, я не получал ни малейшего
удовольствия. О'Дауде нужен был сверток и он не пойдет, я был уверен, ни на
какую сделку, даже если бы я мог что-либо предложить.
- Терпеть не могу терять время, - сказал он. - Кто-то всегда должен
платить за это, парень.
Я зевнул, закрыл глаза и откинулся на обтянутое натуральной свиной
кожей сиденье.
- Почему ты думаешь, что сможешь спать? - спросил О'Дауда.
- Попробуйте помешать мне. - Я опустился ниже и издал сонное ворчание.
- С ним должно быть весело, сэр, - сказал Кермод.
- Да. Стоит ожиданий, - сказал О'Дауда.
Краем полузакрытого глаза я видел, что он достал сигару и закурил.
Несмотря на сильную пульсирующую боль в голове, я заснул.
Проснулся я, когда мы повернули на подъезд к шато.
- Чувствуешь себя лучше? - спросил О'Дауда.
- Спасибо.
- Отлично. Я хочу, чтобы ты был в боевой форме. И в этот раз я не
держу никакого пари.
Мы проехали километра два, но шато не показалось. Мы свернули на
боковой проезд и поднимались примерно еще километр, затем остановились.
Кермод потушил фары. Снаружи я увидел большое водное пространство,
серо-голубое в лунном свете. Похоже, это было озеро, и в голове возникли
неприятные воспоминания.
На берегу озера находился небольшой коттедж, к которому прилегал
эллинг. Они отвели меня к дому, мы вошли и оказались в большой комнате.
- Мое рабочее помещение, - сказал Кермод.
У одной из стен располагался длинный верстак, в дальнем углу
находилась открытая печь, а в центре, на небольшом постаменте стояла
неодетая безголовая восковая фигура в человеческий рост.
- Когда она будет закончена, - сказал О'Дауда, - это будешь ты. Мы
воспользуемся твоим настоящим костюмом, поэтому давай, снимай его. - Он
посмотрел на Кермода. - Включи обогрев, Кермод, чтобы он не замерз.
Кермод прошел по комнате и включил три или четыре электрообогревателя.
О'Дауда зажег очередную сигару, подошел к шкафчику и налил себе бренди.
- Это для тебя, - сказал он, - когда ты снимешь костюм.
Я снял свой костюм. Что еще я мог сделать? Если бы я отказался, они бы
с удовольствием сделали это за меня.
Неся мне бренди, О'Дауда обратился к Кермоду:
- Нам нужны его туфли?
Кермод покачал головой.
- Слишком потрепанные.
О'Дауда протянул мне бренди.
- Не слишком растягивай, - сказал он. - Нам нужно завязать тебе руки
за спиной.
- Вы уже нашли мне место в галерее негодяев? - спросил я.
- Еще нет, - сказал О'Дауда.
- Сделайте мне одолжение, поставьте меня подальше от полицейского. У
меня аллергия на них.
- Еще бы. Я полагаю, Интерпол говорил тебе, что ты должен передать
сверток им, или что-нибудь еще?
- Что-то в этом роде.
- Власть, правительства, - сказал О'Дауда. - Я должен знать, ведь мне,
фактически, принадлежит парочка. Я также плачу двум ребятам из Интерпола.
Кстати, с этого дня ты исключен из списка людей, которым я плачу. Более
того, я не собираюсь платить тебе ни копейки из того, что я должен тебе за
твою работу, пока ты не отдашь мне сверток.
- Почему? Вы наняли меня, чтобы я нашел вам машину. Я сделал это.
- Ты сделал гораздо больше этого. Ты украл мою собственность.
Пока мы говорили, Кермод копался в большом буфете. Насколько я мог
понять, он перебирал коллекцию спиннингов и нахлыстовых удилищ.
- Вы получали что-нибудь от Наджиба в последнее время? - спросил я.
Он кивнул, посмотрел на меня, сощурив свои маленькие глазки, сквозь
пелену сигарного дыма и сказал:
- Был телефонный звонок. Чтобы не ходить вокруг да около, парень, я
скажу тебе, что хорошо знаю весь расклад. Наджиб хочет получить сверток в
обмен на Джулию. Интерпол хочет получить его от тебя... или кого-нибудь
еще. А я знаю, что его получу я. Все очень хитро. Для тебя. Я сочувствую
тебе, но не более. Ах, есть еще один момент. Этот бред о моей покойной
жене. Это полнейшая чушь. Джулии все приснилось, а этот сумасшедший идиот
Денфорд ухватился за это. Заметь, я узнал, что у него роман с моей женой
перед этим несчастным случаем, но меня это не волновало. Я и так собирался
разводиться с ней. Я уже дал указания своим адвокатам приготовить
заявление. Но одно из маленьких житейских происшествий сохранило мне
деньги, предназначавшиеся на оплату их трудов. Свяжи ему руки, Кермод.
Кермод подошел, вежливо подождал, пока я допью бренди, а затем крепко
связал руки у меня за спиной тонкой бечевкой.
Полагая, что это может заинтересовать меня, он сказал:
- Это плетеная спиннинговая леска "Королин Дэкрон".
- Черт, здорово режет, - сказал я.
- Так и должно быть.
Я посмотрел на О'Дауду, который наливал себе очередную порцию бренди.
- Если я отдам сверток вам... вы знаете, что случится с Джулией?
- Так же хорошо, как то, что после ночи наступает день. Генерал
Гонвалла может быть очень зловредным человеком.
- И вас, черт возьми, это не волнует?
- Она - не моя родная дочь, к тому же, она уже формально разорвала
всяческие отношения со мной. Я за нее не отвечаю. Она - красивая девушка, и
это будет очень печально. Я бы не удивился, если бы вы испытывали к ней
особые чувства. Все это ставит вас в неудобное положение, но меня это не
интересует. Однако, когда ты отдашь посылку мне, я заставлю Гонваллу
разумно смотреть на вещи, хотя не могу ничего гарантировать.
- Если я сделаю это, Интерпол сотрет меня в порошок.
- Да, думаю, они сделают это. Именно поэтому я уверен, что мне
придется применить какой-нибудь метод, чтобы заставить тебя сказать, где
сверток. Я не думаю, что ты будешь очень разговорчив.
Кермод посмотрел на О'Дауду.
- Что вы думаете, сэр? Пусть будет немного полегче, а?
О'Дауда кивнул.
- Пожалуй. Правда, тогда это будет не столь забавно, как борьба с
большим морским лососем в темноте, но мы не должны рассчитывать на слишком
большую рыбину. Какой спиннинг ты думаешь взять?
- Может, лососевый?
- Попробуем "А.Х.Е.Вуд". - Он повернулся ко мне. - Конечно, ты можешь
избавить себя от всего этого, если скажешь мне, где сверток.
- Я уничтожил его.
Он ухмыльнулся.
- Только не ты, парень. Если бы ты даже представил мне аффидевит,
подписанный святым Петром, я бы все равно не поверил.
- А как насчет святого Патрика?
- Не поверил бы еще больше. Думаешь, я не знаю ирландцев? Нет, ты
спрятал его в надежном месте, и я получу его. Я полагаю, что все же лучше
узнать это силой. Из тебя стоит выбить твое нахальство. Я бы не сказал, что
твое отношение к человеку моего положения достаточно уважительное. К тому
же, во мне есть сильно развитая садистская черточка, которая говорит:
давай, позабавься. Господи, как здесь жарко.
Он снял свой твидовый пиджак. У буфета Кермод прилаживал катушку к
лососевому спиннингу. Я уже ясно представлял себе, что они собираются
делать, но не мог в это поверить. Я попытался вспомнить, что я могу
сделать, чтобы освободиться от натяжения лесы, и в моем мозгу возникла
прочитанная где-то информация, что хорошее удилище и леска остановили
прекрасного пловца, после того как он проплыл метров двадцать пять. Я
перестал думать об этом. О'Дауда был прав. В помещении было жарко. Озерная
вода даст неприятный температурный контраст.
Затем я подумал о свертке. Что, черт возьми, мне делать? Вся эта
история поставила меня в крайне затруднительное положение. Отдать его
О'Дауде и потерять Джулию? Отдать его Наджибу и спасти Джулию, но самому
оказаться в пиковом положении? Отдать его Интерполу и спасти себя, но
потерять Джулию и затем оказаться в ситуации, когда Наджиб и О'Дауда будут
охотиться за мной по чисто политической и экономической злобе? Если бы у
меня было время, я мог бы, конечно, обратиться в службу доверия и получить
совет: "В данных обстоятельствах, я думаю, вы смело можете довериться своей
совести..." Беда была в том, что в данный момент не было видно никаких
признаков моей совести. Такова была моя совесть - когда она тебе
действительно нужна, ее нет на месте.
Я сидел и потел. О'Дауда задремал. Кермод занимался какими-то
слесарными работами на верстаке в дальнем конце комнаты. Время от времени
он подходил к окну и смотрел, как там на озере со светом.
Через пару часов он подошел ко мне и застегнул на моей шее какое-то
подобие кожаного собачьего ошейника. Прямо под моим подбородком в него было
вделано стальное кольцо, к которому был привязан трехметровый поводок.
- Это стальная нить, - сказал он, - поэтому тебе не удастся ее
перекусить. Известно, что некоторые крупные щуки перекусывали, но для этого
нужно иметь особые зубы. - Он посмотрел на О'Дауду и, хотите верьте, хотите
нет, на его сморщенном, обезьяньем лице появилось выражение нежности. -
Жаль будить его. Хозяину нужно поспать. Здорово измучил себя. Все время в
действии. Не обращайте внимания на тот садистский разговор. У него сердце
ягненка, да. Если бы вы сейчас все рассказали, он бы остановился на этом и,
вероятно, заплатил бы вам все, что причитается. Что вы скажете?
- Он выглядит слишком толстым. Движение ему не повредит, а еще лучше
посадить его на весла.
Кермод подошел к О'Дауде и разбудил его, мягко тряся за плечо, а затем
помог ему одеть пиджак.
И это было началом развлечения. Они провели меня через боковую дверь в
эллинг. Кермод нес все снаряжение.
Мы сели в ялик, Кермод взялся за весла и лодка отчалила. Утро было
прекрасным. Солнце еще не взошло, но на востоке, на фоне жемчужно-серого
неба, уже появилась розовая полоса. Небо было совершенно безоблачным, и
несколько поздних звезд все еще мерцали на нем, протестуя против
наступления дня. Несколько уток поднялись из прибрежных зарослей недалеко
от эллинга.
- Нырки и несколько чирков, - сказал О'Дауда. - Мы пытались развести
здесь гоголей, но они не оставались. - Он говорил, наклонившись вперед и
привязывая конец спиннинговой лески к колечку на свободном конце стального
поводка.
- Смотрите, чтобы узлы были крепкими, - сказал я.
- Не беспокойся, парень, - тепло сказал он. - Удилища у меня ломались,
и леска рвалась, но я еще не упустил ни одной рыбы из-за плохо завязанного
узла. Когда ты почувствуешь, что тебе достаточно, крикни. Но не слишком
затягивай, а то слабость может помешать тебе сделать это.
Я резко выбросил вверх правое колено, пытаясь ударить его в лицо,
прежде чем он завяжет узел, но он прекрасно среагировал. Его большая рука
успела схватить мою ногу. Кермод сзади обхватил меня, О'Дауда сел на мои
ноги и закончил с узлом.
После этого они не стали больше испытывать судьбу, сняли с меня туфли,
подняли меня и выбросили за борт.
Я ушел под воду, и мне показалось, что я потеряю сознание от внезапно
охватившего меня холода. Я был еще под водой, когда почувствовал, как
натянулся мой ошейник. Когда я всплыл, лодка была уже метрах в двадцати от
меня. О'Дауда стоял на корме и двумя руками держал спиннинг, ни на секунду
не давая леске ослабнуть. Кермод сидел на веслах, но не греб, а лишь
выравнивал лодку.
Я заработал ногами и почувствовал, как моя рубашка и трусы вздулись
пузырем от находившегося под ними воздуха. Холод начал заползать в меня.
О'Дауда усилил натяжение лески, моя голова подалась вперед и оказалась под
водой. Я был вынужден сделать пару сильных толчков ногами и проплыть
немного в направлении лодки, чтобы можно было поднять лицо над водой. Я
услышал треск катушки, убирающей слабину, и почувствовал, как натяжение
снова усиливается. И опять мое лицо оказалось под водой. На этот раз я
развернулся в воде и мощно оттолкнулся ногами в направлении от лодки,
полагая, что натяжение лески будет, по крайней мере, оттягивать мою голову
назад и лицо будет находиться над водой. Но в результате этого хода я чуть
было не задушил себя. Я проплыл против натяжения лески, сколько мог, но
затем оно остановило меня, перевернуло и погрузило в воду сантиметров на
пятьдесят. Если бы я был лососем, я бы вылетел из воды в мощном серебристом
прыжке, надеясь поймать О'Дауду в момент неполной готовности и разорвать
леску или сломать кончик удилища. Я всплыл, как мешок с мокрым конским
волосом, жадно хватая ртом воздух, и услышал, как О'Дауда прокричал мне:
"Давай, парень, немного больше жизни. Полукилограммовый линь работал бы
лучше".
Я попробовал снова. Не для того чтобы порадовать его, а надеясь
подобраться к берегу, который был всего лишь метрах в сорока пяти. Я поплыл
в сторону лодки, но забирая немного в сторону берега, рассчитывая выплыть
на более мелкое место. Если бы мне удалось встать на ноги, мне, возможно, и
хватило бы силы моих плечевых и шейных мышц, чтобы продержаться на месте,
пока я не сделаю пару оборотов, накручивая на себя леску, и не ухвачу ее
своими свободными пальцами.
- Осторожнее, сэр, - закричал Кермод. - Он направляется к водорослям.
Вот хитрый парень.
Лодка изменила положение, и мое лицо вновь ушло под воду, когда
О'Дауда натянул леску. Я сопротивлялся - выбросил ноги вперед, чтобы голова
была над водой, и откинул туловище назад, перекладывая все усилие на шею.
О'Дауда держал меня в таком положении несколько секунд. Я видел, как
здорово согнулось удилище, но не мог пересилить натяжение и сломать бамбук.
Мое лицо в очередной раз оказалось в воде, и мне пришлось быстро поплыть к
лодке, ослабляя натяг лески и обретая тем самым возможность сделать вдох. Я
еще не успел как следует отдышаться, а лодка уже двинулась вперед и
натяжение стало опять увеличиваться. Минут пять О'Дауда играл со мной,
давая мне возможность чуть-чуть передохнуть, чтобы я мог двигаться дальше,
но я становился все слабее и отчаяннее, понимая, что я медленно тону.
О'Дауда мог бы быстро закончить со всем этим, но он не спешил. Время от
времени, когда я поднимал голову, я видел их и слышал их смех. Я сделал
последний бросок в сторону берега, но был очень скоро остановлен. Затем
леска ослабла, и мне позволили нормально дышать.
- Ну, где он? - закричал О'Дауда.
Я был у него в руках. Вопросов не было. Еще пять минут, и мое будущее
перестанет меня волновать. Но в тот момент я был еще в сознании, и оно меня
волновало. Честно говоря, я не хотел умирать, и у меня совсем не было
настроения приносить себя в жертву в чью-либо пользу.
Я хотел остаться живым. Это очень сильный инстинкт и с ним не
поспоришь.
Я открыл рот, чтобы крикнуть, но Кермод сделал пару гребков, а О'Дауда
натянул леску и моя голова опять ушла под воду. На секунду-другую я потерял
способность мыслить и просто погрузился в темноту, тупо говоря себе, что
этого вполне достаточно, чтобы у человека на всю жизнь пропал интерес к
рыбалке.
Они, должно быть, заметили, что я готов говорить, потому что леска
ослабла. Я медленно всплыл на поверхность, лег на спину и стал смотреть на
утреннее небо, полное золотых и серебряных оттенков. Надо мной пролетел
утиный выводок. Я лежал и полной грудью вдыхал замечательный воздух.
Натяжение лески пропало совсем, и я услышал, как лодка подплывает ко
мне и потрескивает катушка - О'Дауда убирал лишнюю леску.
- Готов к разговору? - послышался голос О'Дауды.
Я перевернулся. Лодка была метрах в четырех от меня.
Я слабо пошевелил ногами и кивнул.
- Отлично. Где он? - сказал О'Дауда.
- Мне придется поехать и забрать его. Я отправил его по почте себе
самому.
- Сколько это займет времени?
- Недолго. Он лежит до востребования в...
Несколько событий не дали мне договорить. Раздался выстрел. О'Дауда
резко нырнул вниз, подняв конец удилища, и леска снова натянулась, задушив
конец моей фразы.
Я сделал слабое движение ногами, чтобы ослабить натяжение. Откуда-то
слева от меня выстрелили еще раз. Я повернул голову и увидел, что на
дальнем берегу стоят три фигуры. Одна из них нырнула в воду и направилась в
мою сторону. В тот же самый момент другая фигура подняла руку и последовал
третий выстрел. О'Дауда и Кермод легли на дно лодки, и натяжение лески
исчезло совсем.
Я сделал несколько безжизненных символических движений в сторону того,
кто плыл ко мне.
Через несколько секунд знакомый голос произнес:
- Потерпи немного, малыш, пока я вытащу крючок из твоего рта. Ням-ням,
рыбка на ужин.
Это была, да отблагодарит ее господь, Панда Бабукар, на всех парах
летящая ко мне с ослепительной улыбкой и ножом, зажатым в зубах.
Она подплыла ко мне, ухватила рукой стальной поводок, добралась по
нему до лески и перерубила ее ножом. Затем она перевернула меня на спину,
схватила ворот моей рубахи и стала отбуксировать меня к берегу, пока двое
других на нем продолжали производить эпизодические выстрелы, не давая
О'Дауде и Кермоду подняться со дна лодки.
Когда мы добрались до берега, Панда вытащила меня из воды, поставила
на ноги и занялась освобождением моих рук.
- Врат, - сказала она, - ты явно испытываешь слабость к воде. Твоя
старушка, должно быть, была русалкой.
Чуть выше на берегу стояли Наджиб и Джимбо Алакве и тот, и другой с
пистолетом в руке. Наджиб выглядел очень аккуратным и опрятным в своем
темно-сером костюме. Его лицо озаряла улыбка. На Джимбо были красные джинсы
и свободная желтая футболка, на которой была нарисована голова человека, а
надпись под ней поясняла, что это - Бетховен. Он также улыбнулся мне, но
улыбка была короткой, так как затем он повернулся и произвел очередной
выстрел в сторону лодки.
Перерезав леску, Панда смачно шлепнула меня по заду и сказала:
- Побежали, красавчик. Мама покажет дорогу.
Она стала взбираться на берег. Я неуклюже последовал за ней, шатаясь
от переутомления и нарушения кровообращения, но теперь испытывая
определенный интерес к жизни, достаточный, чтобы взглянуть на ее длинную,
пышногрудую коричневую фигуру в одном бюстгальтере и узких трусиках с
особыми чувствами. Наверху она нагнулась, схватила спортивный костюм и
продолжила бег.
- Очень скоро присоединимся к вам, - сказал Джимбо, когда мы пробегали
мимо.
- Очень скоро, - подтвердил Наджиб и, кивнув мне, добавил. - Доброе
утро, мистер Карвер.
Я бежал за Пандой по небольшой дорожке между деревьями, пока мы,
наконец, не выбрались на открытое место за коттеджем. Рядом с "Роллс
Ройсом" стоял их "Тандерберд".
Она распахнула заднюю дверь и достала пару одеял.
- Давай, милый, - сказала она. - Снимай свои мокрые тряпки и
заворачивайся вот в это. И, парень, никаких шуток. - Предупредила она. -
Никаких доставаний фонариков из трусов и ударов по моей голове. Господи,
какое разочарование испытывает девушка, когда мужчина достает из трусов
такую штуку.
Она полуотвернулась от меня, сняла свой купальный костюм и быстро
надела спортивную форму. Я тоже разделся и закутался в одеяла. Она помогла
мне забраться в машину. В тот же самый момент показались бегущие Наджиб и
Джимбо.
Когда они пробегали мимо "Роллса", Джимбо выстрелил в каждое из его
задних колес.
Через пять секунд мы уже быстро удалялись от шато в сторону шоссе, и
мои зубы стучали так, словно в моей голове на полную мощность работала
печатная машинка.
Наджиб, сидящий рядом с Джимбо, который вел машину, передал Панде
фляжку.
Она подмигнула мне и сказала:
- Сперва дамы, что почти подразумевало меня. - Она сделала хороший
глоток и отдала фляжку мне.
Я надолго присосался к ней и она сказала:
- Соси, соси, малыш. Скоро мы организуем тебе горячую ванну, а затем
мама хорошенько разотрет тебя. Гав! Гав! - Она обняла меня своей длинной
рукой за плечо и прижала к себе с силой медведицы.
Не отрываясь от дороги, Джимбо сказал:
- Этот миллионер явно повернут на рыбалке. Я единственный раз ловил
рыбу и это было дома на реке с помощью ручных гранат. Помнишь, Наджиб?