Жестом предложив Дерри следовать за собой, Морган непринужденно
продолжал путь по заполненному людьми двору, двигаясь влево от лестницы.
Дерри тоже повернул налево, и вскоре оба спешились. Быстро ощупав ноги
своего коня, Морган бросил поводья спутнику и, сняв шлем, машинально
взъерошил спутанные белокурые волосы, высматривая знакомые лица.
-- А, Ричард Фитцвильям! -- позвал он, помахав рукой в перчатке в знак
приветствия.
Высокий темноволосый молодой кавалер в куртке королевского малинового
цвета обернулся, услышав свое имя, и улыбнулся, узнав позвавшего.
Улыбка внезапно поблекла и сменилась выражением озабоченности, когда он
торопливо подошел к Моргану.
-- Лорд Аларик, -- пробормотал он, торопливо кланяясь, -- в-вам не
нужно было п-появляться здесь, в-ваша м-милость. Г-говорят, с-советники
п-посягают на вашу душу и тело, это чистая п-правда!
Его взгляд бегал с Моргана на Дерри и обратно. Дерри застыл в той же
позе, в которой он пристегивал шлем к передней луке седла, перестав возиться
с ним под жестким взглядом Моргана. Морган "нова обратился к Ричарду:
-- Советники что-то задумали против меня, Ричард? -- спросил он с
наигранным безразличием. -- Почему?
Смущенный Ричард в замешательстве пытался избежать его взгляда. Он
учился военному искусству у молодого генерала и трепетно любил его наперекор
всему тому, что о нем говорили, но он вовсе не хотел, чтобы Морган узнал все
именно от него.
-- Я... я точно не знаю, в-ваша м-милость, -- проговорил он, заикаясь,
-- они... да, но хоть какие-нибудь слухи до вас, наверное, дошли?
Во взгляде его читался испуг и одновременно надежда на то, что Морган
ничего такого не слышал, однако генерал понимающе приподнял бровь:
-- Да, Ричард, слухи до меня дошли, -- он помолчал, -- но вы им не
верите, надеюсь?
Ричард робко кивнул.
В раздражении Морган так хлопнул коня по спине, что животное
взбрыкнуло.
-- Будь они прокляты! -- произнес Морган. -- Этого-то я и боялся.
Дерри, ты помнишь, что я говорил тебе по поводу Регентского Совета?
Дерри с усмешкой кивнул.
-- Как ты смотришь на то, чтобы попытаться умиротворить
лордов-советников, а я пока займусь делом?
-- Вы хотите сказать, задержать их, сэр?
Морган рассмеялся и хлопнул Дерри по плечу:
-- Дерри, мальчик мой, мне нравится ход твоих мыслей! Напомни мне,
чтобы я подумал, как тебя достойно наградить.
-- Да, сэр.
Морган обернулся к Ричарду и протянул ему свой шлем и поводья обоих
коней.
-- Ричард, вы присмотрите за нашими лошадьми и доспехами?
-- К вашим услугам, милорд, -- ответил кавалер, -- но, право, будьте
осторожны. Оба.
Морган серьезно кивнул, похлопал Ричарда по плечу и решительно
направился к лестнице, за ним последовал и Дерри.
На лестнице и в прихожей толпились нарядные гости, и Морган внезапно
осознал, что сейчас он выделяется среди них не только своей грязной дорожной
одеждой. Поднимаясь по лестнице, он заметил, что разговоры, особенно между
дамами, смолкают при его приближении. Когда он встречал их взгляды своим,
вежливым и веселым, они испуганно отступали, а мужчины только что не
хватались за оружие.
Вдруг он понял: несмотря на долгое отсутствие, его узнали, и многим,
вероятно, припомнились дикие слухи о Дерини. Кое-кто определенно приложил
немало усилий, дабы запятнать его имя. Похоже, люди в самом деле поверили,
что он -- злой чародей Дерини из легенд!
Ладно. Пусть смотрят. Игра продолжается. Если они хотят увидеть
учтивого, уверенного в себе, загадочного и угрожающего лорда Дерини в
действии, он доставит им это удовольствие.
Непринужденно передвигаясь, Морган остановился на пороге, чтобы
стряхнуть пыль с одежды, нарочно выбрав такое положение, что его меч и
кольчуга зловеще сверкали, а волосы пылали на солнце, как отшлифованное
золото.
Он произвел на зрителей достойное впечатление. Уверившись, что его
действия достигли желаемых результатов, Морган еще раз окинул публику
пристальным взглядом. Затем он повернулся на каблуках, как дерзкий
мальчишка, и ринулся в зал. У него за спиной плавно скользил Дерри, как
осторожная голубая тень; его лицо загадочно мерцало из-под пышной гривы
вьющихся каштановых волос.
Зал поражал великолепием. Так и должно было быть. Ведь Брион был
великим королем, у него было множество вассалов, и ему приходилось содержать
двор, преданная служба при котором щедро вознаграждалась.
Высокий зал с дубовыми перекрытиями и десятками расшитых шелком боевых
знамен символизировал то новое сообщество, в которое вступили одиннадцать
королевств за четверть века правления Бриона. Знамена Катмура и Кассана,
Кирни и Келдиш Рейдинга, Вольного порта Конкардина и Протектората Меара,
Ховисса и Ланнеда, Коннаита и Орсальского Удела, епископские знамена
Духовных Отцов всех одиннадцати королевств -- все они висели рядом, высоко,
на дубовых балках: шелка, эмблемы и девизы, вышитые на них золотом,
поблескивали в полумраке при свете, лившемся от светильника и трех
восхитительных каминов, пылающих в зале.
Шпалеры на стенах соперничали в роскоши с геральдическими знаменами.
Возвышаясь над главным камином зала, таинственно сиял на фоне темно-алого
бархата золотой Гвинеддский лев.
Геральдический сторожевой лев на красном поле, украшавший шпалеры над
камином, -- знак, которым помечалось халдейнское оружие, но как передать
простым языком геральдики всю красоту вышивок и драгоценностей, все
непревзойденное мастерство, вложенное в это произведение.
Более полувека прошло с тех пор, как король Малькольм, дед Бриона,
заказал эту шпалеру.
Времена были суровые, и целых три года понадобилось проворным пальцам
ткачей из Келдиш Рейдинга, чтобы завершить только основу задуманного. Еще
пять лет усердной работы понадобилось золотых дел мастерам и ювелирам
Конкардина. И, наконец, отец Бриона, Дональ, повесил этот шедевр в большом
зале.
Морган помнил, как маленьким белокурым мальчиком он увидел Гвинеддского
льва в первый раз. Впечатление от этой встречи было неизгладимым, так же как
от мимолетного свидания с Брионом, блистательным королем, который стоял
рядом и приветствовал застенчивого юного пажа, впервые вышедшего в свет.
Стараясь продлить приятное воспоминание, Морган еще раз медленно
оглядел шпалеру -- так он поступал всякий раз после долгого отсутствия.
Только после этого он перевел взгляд вверх и налево, где висело другое
знамя.
Зеленое шитье на черном шелке изображало Корвинского грифона, бросая
вызов всем общепринятым геральдическим правилам, особенно в отношении
цветов. Возможно, такое их сочетание было частью волшебного наследия Дерини,
какая бы дурная слава ни пала на этот род в последние десятилетия.
Изумрудный грифон, крылья которого переливались золотом и драгоценными
камнями, в боевой позе -- с откинутой головой и приподнятыми когтистыми
лапами -- тускло и загадочно мерцал на почти зловеще светящемся черном фоне.
По краю вился золотой орнамент из переплетающихся цветов -- такой же,
как на старинном оружии Моргана, напоминающем ему о наследии отцов.
Морган уже стал забывать о землях Морганов, своих землях. Может быть,
это и к лучшему. Большая часть усадеб и поместий (их было около двух дюжин),
разбросанных по всему королевству, вошла в приданое его сестры Бронвин.
Сиятельная леди умело управляла землями, которые следующей весной, после
свадьбы Бронвин и Кевина Мак-Лайна, должны были присоединиться к землям
Кирни. Так что только золотой узор на траурном щите да еще собственное имя
напоминали Моргану о его праве первородства.
Именно то, что рядом произнесли его имя, заставило генерала отвлечься
от этих раздумий. В двенадцати футах от него лорд Роджер прокладывал себе
путь в толпе знати; на его тонком лице читалась явная тревога, его
каштановые усы стояли дыбом от нетерпения.
-- Морган, мы ждем вас уже несколько дней! Что случилось? --Он с
опаской посмотрел на Дерри, очевидно не узнавая его и смущаясь его
присутствием. -- А где лорд Ральсон и Колин?
Морган, не ответив на вопрос Роджера, быстро шел по залу, пока не
заметил впереди Эвана в сопровождении Брэна Кориса и Яна Хоувелла. Он решил
дождаться их, и тогда достаточно будет сообщить печальную новость всего один
раз, это и так довольно тяжело, ведь они с Ральсоном были близкими друзьями.
Когда же подошли эти трое, по левую руку от Моргана появился Кевин
Мак-Лайн и хлопнул его по плечу в молчаливом приветствии. Все это время
взбешенный Роджер почти что бежал за ними.
-- В чем дело. Морган! -- воскликнул он, брызгая слюной. -- Вы же не
ответили на мой вопрос. С ними что-то случилось?
Морган поприветствовал собравшихся поклоном.
-- Боюсь, что так, Роджер. Ральсон, Колин, еще два стражника и три моих
лучших офицера -- все они мертвы.
-- Мертвы! -- задыхаясь, воскликнул Эван.
-- Боже мой! -- прошептал Кевин. -- Аларик, что случилось?
Морган сжал руки за спиной, рассказывая о случившемся.
-- Я был в Кардосе, когда пришло известие. Взяв с собой охрану, Дерри и
еще троих моих людей, я немедленно двинулся в Ремут. Через два дня пути на
нас напали из засады; кажется, это произошло около Валорета. Ральсон и вся
охрана были убиты сразу. На следующий день умер от ран Колин. Дерри, боюсь,
никогда не сможет пользоваться левой рукой, но, по крайней мере, он жив.
Ян нахмурился, поглаживая бороду с притворно-озабоченным видом.
-- Да, это ужасно, Морган, это ужасно! Так сколько, вы говорите, было
нападающих?
-- Я ничего не говорил, -- спокойно ответил Морган. Он смерил Яна
подозрительным взглядом, пытаясь понять, почему тот задал вдруг подобный
вопрос. -- Кажется, там было человек десять или двенадцать, как ты думаешь,
Дерри?
-- Мы уложили восьмерых, милорд, -- быстро сообщил Дерри, -- еще
несколько человек в панике отступили.
-- Гм, -- фыркнул Эван, -- девять гвинеддцев уложили всего восьмерых
негодяев? Я всегда думал о вас лучше, господа!
-- Я тоже, -- добавил Ян, небрежно комкая полу парчового камзола,
отделанного золотистым шелком. -- Конечно, я не так разбираюсь в этих
вопросах, как лорд Эван, но мне кажется, вы слабо поработали. Хотя никто из
нас при сем не присутствовал...
Говоря это, он пожал плечами, а своему голосу придал оттенок
многозначительности.
-- Это верно, -- сказал Брэн Корис, подозрительно прищурившись, -- мы
при том не присутствовали, и можем ли быть уверены, что все происходило
именно так, как вы рассказали? Почему вы, Морган, не воспользовались вашим
драгоценным могуществом Дерини, чтобы спасти их? Или вы не хотели этого?
Морган окаменел и бросил на Брэна свирепый взгляд. Кашу, которую
неосторожно заварил этот болван, предстояло расхлебывать ему. А ведь именно
сейчас он не мог рисковать жизнью в открытом поединке.
Проклятье! Второй раз за этот день он должен избегать доброй схватки!
-- Я не слышал вашего замечания, -- твердо произнес Морган, -- я сюда
явился, исполняя приказ короля. -- Он обернулся налево. -- Кевин, ты не
знаешь, где сейчас Келсон?
-- Я ему передам, что ты здесь, -- ответил Кевин, ускользая за пределы
досягаемости Брэна, прежде чем рассерженный лорд успел его остановить. Яркий
плед, небрежно наброшенный на плечи, развевался за ним, пока он быстро
пересекал зал.
Брэн схватился за рукоятку меча и свирепо поглядел на Моргана.
-- Мягко стелете, Морган, но семь жизней только за ваше присутствие
здесь -- не слишком ли дорогая цена?
Он вытянул было из ножен меч, но Эван схватил его за руку и заставил
вернуть клинок обратно.
-- Перестань, Брэн, -- проворчал он. -- А вы, Аларик, лучше бы вы не
приезжали. Откровенно говоря, королева даже не хочет пускать к вам Келсона.
Я не думаю, что вы сможете увидеться с мальчиком, пока не побеседуете с ее
величеством.
Я сам хорошо осведомлен о том, как королева относится к моей особе,
Эван, -- мягко возразил Морган, -- и, поскольку совесть моя чиста, меня не
заботит, что именно она думает. Я обещал кое-что отцу мальчика и собираюсь
выполнить обещание, -- он рассеянно оглянулся, -- во всяком случае, я
уверен, что Брион одобрил бы мое присутствие на сегодняшнем заседании
Совета. Вы ведь для этого все здесь собрались, джентльмены?
Лорды-советники украдкой переглянулись, гадая, кто выдал их планы
Моргану.
Морган увидел, как на другом конце зала принц Нигель обменялся
несколькими фразами с выходящим Кевином и затем направился в их сторону.
-- Поймите, Морган, -- говорил в этот момент Роджер, -- никто из нас
ничего не имеет против вас лично. Но королева -- она сама не своя после
смерти Бриона.
-- Я тоже, Роджер. -- бесстрастно ответил Морган, но глаза его
сверкнули.
Нигель ловко проскользнул между Роджером и Званом и взял Моргана за
руку:
-- Аларик, я рад вас видеть! И вас, лорд Дерри, кажется?
Дерри признательно поклонился -- ему польстило, что герцог королевства
узнал его, к тому же он был благодарен Нигелю за то, что тот разрядил
обстановку. Остальные тоже поклонились.
-- Я вот о чем хочу спросить, -- продолжал Нигель, исполняя роль
радушного хозяина, -- не хотите ли вы, Дерри, посидеть вместо Аларика на его
месте в Совете, поскольку, я полагаю, у него есть для меня важные сведения и
нам нужно переговорить.
-- С удовольствием, ваше высочество.
-- Отлично, -- сказал Нигель, увлекая их обоих в ту же сторону, куда
только что ушел Кевин, -- извините, джентльмены!
Когда Нигель и Морган вышли из зала и направились в сторону королевских
апартаментов, Ян мысленно поблагодарил Нигеля за нечаянную помощь. Именно
это в конце концов пригодится. Даже если Морган успеет переговорить с
Келсоном, а остановить его сейчас невозможно, все же лорда Дерини еще ждут
кое-какие неожиданности.
И об его оруженосце, этом лорде Дерри, тоже стоит серьезно подумать. А
Брэн Корис -- вот уж сюрприз так сюрприз, теперь влияние Моргана в Совете
уменьшилось еще на один голос, и, как ни странно, обеспечено это
своевременной гибелью Ральсона. Правда, Брэн Корис тоже, кажется, не совсем
тот, кто нужен. Интересно знать, какая муха его укусила? Раньше Брэн был
таким осторожным, никогда ни во что не вмешивался.
Морган, покидая зал, не переставал удивляться тому, как сильно
изменился за последние два месяца младший брат Бриона. Он выглядел в два
раза старше своих лет, хотя ему, герцогу королевства, едва за тридцать, он
был всего на несколько лет старше Моргана.
Нет, он не превратился в дряхлого старика: в волосах не было седых
пряден, Нигель не сутулился, не дрожал по-старчески. "Старость у него в
глазах", -- понял Морган, когда они шагали по мраморному коридору. Нигель
всегда был более сдержанным, более уравновешенным, чем брат, но теперь в нем
появилось что-то новое: этот взгляд ловца (а может быть, дичи?), взгляд,
которого Морган раньше не видел. А возможно, Нигель просто сам не свой после
смерти Бриона.
Едва они отошли настолько, что привратники не могли их ни видеть, ни
слышать, герцог убрал притворную улыбку и встревоженно посмотрел на Моргана.
-- Мы должны спешить, -- шепнул он; его шаги гулким эхом отдавались на
всем протяжении коридора, -- Джеанна готова созвать Совет и выдвинуть против
вас обвинения. Вдобавок не припомню, чтобы я когда-либо видел
лордов-советников в таком скверном расположении духа. Похоже, они поверили
слухам, расползшимся вокруг смерти Бриона.
-- Да, конечно поверили, -- сказал Морган, -- они действительно думают,
будто я как-то убил Бриона прямо из Кардосы. Даже чистокровный Дерини на это
не способен, -- он фыркнул, -- а еще некоторые по наивности считают, что он
умер от "сердечного приступа".
Они дошли до пересечения двух коридоров, и Нигель, повернув направо,
устремился в сторону дворцового сада.
-- Да, оба предположения обсуждались -- что верно, то верно. Но у
Келсона своя версия, и я с ней, пожалуй, согласен -- в этом виновата
Карисса.
-- Возможно, он прав, -- проронил Морган, не сбавляя шага. -- Кстати, о
Совете -- вы думаете, вам удастся с ними столковаться?
Нигель нахмурился.
-- Откровенно говоря, нет. Во всяком случае, если и удастся, то
ненадолго.
Они прошли пост охраны, и Нигель рассеянно ответил на бодрое
приветствие стражников.
-- Видите ли, -- продолжал он, -- дело обстояло бы иначе, будь Келсон
уже совершеннолетним. В этом случае он как король мог бы просто запретить
Совету принимать во внимание какие бы то ни было надуманные,
бездоказательные обвинения против вас. Но он пока не король и не может
этого. До его совершеннолетия, сколь бы ни был ничтожен срок. Регентский
Совет обладает воистину королевской властью, ограничить которую принц не в
силах. Совет сам решает, какой вопрос достоин обсуждения, и простого
большинства голосов достаточно, чтобы вас осудить. Добьются ли они успеха --
это во многом будет зависеть от умения Келсона манипулировать голосами
советников.
-- А он это умеет? -- спросил Морган. Стуча каблуками, они спустились
по лестнице в сад.
-- Не знаю, Аларик, -- ответил Нигель, -- мальчик умен, чертовски умен,
но тут я не уверен, справится ли он Кроме того, вы же видели главных
лордов-советников. Учитывая, что Ральсон мертв, а Брэн Корис только что
открыто бросил вам обвинение, все обстоит скверно.
-- Я мог бы сказать то же самое еще в Кардосе.
Они остановились передохнуть в решетчатой беседке у края самшитового
лабиринта. Морган украдкой оглянулся, не оставил ли Келсон какого-нибудь
знака, и мысленно одобрил место, выбранное им для встречи.
-- Кстати, Нигель, расскажите о последних попытках Джеанны опорочить
мое имя. В чем именно она скорее всего обвинит меня?
Нигель поставил ногу в башмаке на каменную скамейку и, опершись локтем
на приподнятое колено, окинул Моргана трезвым, суровым взглядом.
-- Ересь и государственная измена, -- тихо сказал он, -- это не скорее
всего, а точно!
-- Точно! -- воскликнул Морган. -- Черт возьми, Нигель, точно то, что
Келсон погибнет, если она не позволит мне помочь ему. Это она осознает?
Нигель мрачно пожал плечами.
-- Кто ее знает, что Джеанна осознает, а что -- нет? Я знаю лишь, что
формальное обвинение в государственной измене собирается сделать наш дорогой
лорд Роджер. И быть того не может, чтобы епископ Карриган отказался
поддержать обвинение в ереси. Джеанна даже перевела из Валорета в
архиепископство этого, ну как его, -- того, кто устраивал гонения на Дерини
на севере?
-- Лорис, -- свистящим шепотом, отворачиваясь, ответил возмущенный
Морган.
Внутри у него все кипело, когда он разглядывал самшитовый лабиринт,
видневшийся впереди за низкими перилами беседки. Отсюда не было видно,
насколько он запутан, но Моргану вдруг показалось, что лабиринт этот,
извилистый, загадочный, с новыми, непредвиденными трудностями за каждым
поворотом, символизирует то затруднительное положение, в котором он
оказался. Да, именно так, все --.так, за исключением того, что из
самшитового лабиринта есть выход.
Он повернулся к Нигелю, снова взяв себя в руки.
-- Нигель, я убежден, что в честной схватке, в борьбе без вероломства
Келсон смог бы одолеть Кариссу раз и навсегда, обладай он могуществом
Бриона. А будь у меня время, я добился бы этого. Джеанна хотя бы понимает,
что поставлено на карту? Что произойдет с Келсоном, если он столкнется с
Кариссой раньше срока? Вы -- брат короля, вы понимаете, о чем я говорю.
-- Если она даже и знает, то ни за что не признается в этом, -- сказал
Нигель. -- Впрочем, коль скоро вы считаете, что это поможет, я могу
поговорить с ней. Как бы там ни было, мы можем выиграть время.
-- Хорошо, -- кивнул Морган, -- и если вам не удастся убедить ее
добром, постарайтесь заставить...
-- Я сделаю все, что смогу, -- уныло кивнул Нигель, -- и то сказать, ей
давно бы пора действовать, как и полагается взрослой, неглупой женщине. Ну,
до встречи!
-- Надеюсь, -- ответил Морган, в общем-то, самому себе, так как герцог
уже скрылся за поворотом дорожки.
Морган криво усмехнулся и в ожидании Келсона оперся на перила беседки.
Он весьма сомневался, что кто-либо способен убедить в чем-то, а тем более
заставить молчать своенравную вдову Бриона, и менее всего -- Нигель, который
никогда не скрывал своей приверженности опальному генералу.
С другой стороны, герцог все-таки деверь королевы, иногда это тоже
имеет значение. Кто знает? В конце концов, если существа, подобные смертным,
вернулись к жизни и вновь призывают на помощь все- силы добра и зла, то и
все остальное не столь уж невозможно.
Он никак не мог постичь до конца, на чем держится неприязнь Джеанны,
даже зная, что в ее основе лежит древнее и глубоко укоренившееся недоверие к
магии Дерини, которое усиливалось из поколения в поколение тем, что
защитники церкви осуждали все без исключения тайные науки. Но несомненно,
здесь было и что-то другое.
Конечно, некогда были веские причины не верить Дерини, и Морган первым
признавал это. Но уже триста лет минуло с начала междуцарствия Дерини. А те
времена, когда на протяжении трех поколений Дерини были у власти в
одиннадцати королевствах, тоже миновали около двух столетий назад.
И даже в разгар правления Дерини только немногие из их братства были
вовлечены в бездну жестокости. Зато тысячи других Дерини хранили узы,
связывающие их с людьми; те Дерини, которые под предводительством Камбера
Кульдского случайно открыли, что при неких условиях, при особых личных
качествах всеми силами Дерини могут пользоваться и люди. Камбер и его
сподвижники произвели государственный переворот, и междуцарствие Дерини
закончилось так же быстро, как и началось. Правители-тираны были казнены
своими же приближенными, к власти пришли потомки древних знатных фамилий. Но
разгневанный народ и воинствующая церковь очень уж быстро забыли, что не
только рабство, но и освобождение от него исходило от лордов Дерини. Больше
того, вскоре и те и другие вообще перестали хоть как-то различать Дерини
между собой.
За пятнадцать лет Реставрации, меньше даже чем за одно поколение,
братство стало жертвой едва ли не самых кровавых преследований, известных
современному человеку В ходе молниеносного истребления было уничтожено две
трети всех Дерини. Выжившие либо скрывались, отказавшись от родового
наследства, либо вели непростую, полную страха жизнь под покровительством
тех нескольких лордов, которые помнили, как все было на самом деле.
Прошли годы, многое забылось. Дух преследования утих во всех, за
исключением наиболее стойких фанатиков. Отдельные семьи Дерини снова
возродились и преуспели на королевской службе. Но магией они пользовались с
предельной осторожностью, если вообще пользовались. Большинство же Дерини,
какого бы образа жизни они ни придерживались, совсем отказались от
применения своего могущества для чего бы то ни было, ибо разоблачение без
защиты означало немедленную смерть.
Несмотря на это, подлинная магия времен Реставрации все еще жила среди
людей. Постепенно кое-где стали допускать, если и не открыто признавать, что
правители Гвинедда и других десяти королевств обладали особой силой,
каким-то непостижимым образом связанной с их божественным правом повелевать.
А то, что это могущество неизменно исходило от Дерини, не обсуждалось, да и
вряд ли об этом вообще помнили. Но именно благодаря этому дару, по традиции
переходящему от отца к сыну уже в течение двух столетий, Брион сумел одолеть
Марлука пятнадцать лет назад.
Неистовую враждебность Джеанны Морган ощутил явно раньше этой
исторической битвы, хотя и не сразу после их знакомства.
Когда Брион только привел в дом. рыжеволосую принцессу, которая должна
была стать королевой, Морган наслаждался счастьем своего короля, а пожалуй,
и всего Гвинедда. Прекрасная молодая королева вскружила голову придворному
кавалеру, как и всем молодым людям при дворе. Морган обожал ее со всем
юношеским пылом; королеву любили все, ведь с ней королевский двор Ремута
обрел новый блеск.
Но в один прекрасный день Брион ненароком раскрыл Джеанне секрет
происхождения Моргана. Услышав, что он -- наполовину Дерини, королева
побледнела тогда. А потом, слишком скоро после этого, разразилась та роковая
война с Марлуком.
Он ясно помнил этот день, словно и не прошло уже пятнадцати лет, день,
когда они с Брионом, упоенные полной победой над Марлуком, возвращались в
Ремут во главе торжествующей армии.
Морган помнил, как гордился Брион им, тогда еще юным,
четырнадцатилетним; помнил, как они, взволнованные, ворвались в покои
королевы похвалиться своей победой. Помнил и выражение смертельного ужаса и
отчаяния на лице Джеанны, узнавшей, что ее муж защитил престол и одержал
победу с помощью магии Дерини.
Сразу после этого Джеанна около двух месяцев пребывала в уединении, как
говорили, в аббатстве Святого Жиля, на берегу моря Шанниса. Вскоре она
помирилась с Брионом, и в Ремут супруги возвратились вместе. А когда немного
погодя родился Келсон, стало очевидным, что королева вообще не желает
знаться с юным лордом Дерини.
Это ее решение ничего не изменило в жизни Моргана. Его дружба с Брионом
росла и день ото дня становилась лишь крепче. Благодаря поддержке Бриона
Морган все же многое смог сделать для воспитания и образования Келсона. Оба
они понимали безнадежность попыток примирения королевы с Морганом, пока
Джеанна сама этого не захочет. Словом, со временем Брион вынужден был
продолжал путь по заполненному людьми двору, двигаясь влево от лестницы.
Дерри тоже повернул налево, и вскоре оба спешились. Быстро ощупав ноги
своего коня, Морган бросил поводья спутнику и, сняв шлем, машинально
взъерошил спутанные белокурые волосы, высматривая знакомые лица.
-- А, Ричард Фитцвильям! -- позвал он, помахав рукой в перчатке в знак
приветствия.
Высокий темноволосый молодой кавалер в куртке королевского малинового
цвета обернулся, услышав свое имя, и улыбнулся, узнав позвавшего.
Улыбка внезапно поблекла и сменилась выражением озабоченности, когда он
торопливо подошел к Моргану.
-- Лорд Аларик, -- пробормотал он, торопливо кланяясь, -- в-вам не
нужно было п-появляться здесь, в-ваша м-милость. Г-говорят, с-советники
п-посягают на вашу душу и тело, это чистая п-правда!
Его взгляд бегал с Моргана на Дерри и обратно. Дерри застыл в той же
позе, в которой он пристегивал шлем к передней луке седла, перестав возиться
с ним под жестким взглядом Моргана. Морган "нова обратился к Ричарду:
-- Советники что-то задумали против меня, Ричард? -- спросил он с
наигранным безразличием. -- Почему?
Смущенный Ричард в замешательстве пытался избежать его взгляда. Он
учился военному искусству у молодого генерала и трепетно любил его наперекор
всему тому, что о нем говорили, но он вовсе не хотел, чтобы Морган узнал все
именно от него.
-- Я... я точно не знаю, в-ваша м-милость, -- проговорил он, заикаясь,
-- они... да, но хоть какие-нибудь слухи до вас, наверное, дошли?
Во взгляде его читался испуг и одновременно надежда на то, что Морган
ничего такого не слышал, однако генерал понимающе приподнял бровь:
-- Да, Ричард, слухи до меня дошли, -- он помолчал, -- но вы им не
верите, надеюсь?
Ричард робко кивнул.
В раздражении Морган так хлопнул коня по спине, что животное
взбрыкнуло.
-- Будь они прокляты! -- произнес Морган. -- Этого-то я и боялся.
Дерри, ты помнишь, что я говорил тебе по поводу Регентского Совета?
Дерри с усмешкой кивнул.
-- Как ты смотришь на то, чтобы попытаться умиротворить
лордов-советников, а я пока займусь делом?
-- Вы хотите сказать, задержать их, сэр?
Морган рассмеялся и хлопнул Дерри по плечу:
-- Дерри, мальчик мой, мне нравится ход твоих мыслей! Напомни мне,
чтобы я подумал, как тебя достойно наградить.
-- Да, сэр.
Морган обернулся к Ричарду и протянул ему свой шлем и поводья обоих
коней.
-- Ричард, вы присмотрите за нашими лошадьми и доспехами?
-- К вашим услугам, милорд, -- ответил кавалер, -- но, право, будьте
осторожны. Оба.
Морган серьезно кивнул, похлопал Ричарда по плечу и решительно
направился к лестнице, за ним последовал и Дерри.
На лестнице и в прихожей толпились нарядные гости, и Морган внезапно
осознал, что сейчас он выделяется среди них не только своей грязной дорожной
одеждой. Поднимаясь по лестнице, он заметил, что разговоры, особенно между
дамами, смолкают при его приближении. Когда он встречал их взгляды своим,
вежливым и веселым, они испуганно отступали, а мужчины только что не
хватались за оружие.
Вдруг он понял: несмотря на долгое отсутствие, его узнали, и многим,
вероятно, припомнились дикие слухи о Дерини. Кое-кто определенно приложил
немало усилий, дабы запятнать его имя. Похоже, люди в самом деле поверили,
что он -- злой чародей Дерини из легенд!
Ладно. Пусть смотрят. Игра продолжается. Если они хотят увидеть
учтивого, уверенного в себе, загадочного и угрожающего лорда Дерини в
действии, он доставит им это удовольствие.
Непринужденно передвигаясь, Морган остановился на пороге, чтобы
стряхнуть пыль с одежды, нарочно выбрав такое положение, что его меч и
кольчуга зловеще сверкали, а волосы пылали на солнце, как отшлифованное
золото.
Он произвел на зрителей достойное впечатление. Уверившись, что его
действия достигли желаемых результатов, Морган еще раз окинул публику
пристальным взглядом. Затем он повернулся на каблуках, как дерзкий
мальчишка, и ринулся в зал. У него за спиной плавно скользил Дерри, как
осторожная голубая тень; его лицо загадочно мерцало из-под пышной гривы
вьющихся каштановых волос.
Зал поражал великолепием. Так и должно было быть. Ведь Брион был
великим королем, у него было множество вассалов, и ему приходилось содержать
двор, преданная служба при котором щедро вознаграждалась.
Высокий зал с дубовыми перекрытиями и десятками расшитых шелком боевых
знамен символизировал то новое сообщество, в которое вступили одиннадцать
королевств за четверть века правления Бриона. Знамена Катмура и Кассана,
Кирни и Келдиш Рейдинга, Вольного порта Конкардина и Протектората Меара,
Ховисса и Ланнеда, Коннаита и Орсальского Удела, епископские знамена
Духовных Отцов всех одиннадцати королевств -- все они висели рядом, высоко,
на дубовых балках: шелка, эмблемы и девизы, вышитые на них золотом,
поблескивали в полумраке при свете, лившемся от светильника и трех
восхитительных каминов, пылающих в зале.
Шпалеры на стенах соперничали в роскоши с геральдическими знаменами.
Возвышаясь над главным камином зала, таинственно сиял на фоне темно-алого
бархата золотой Гвинеддский лев.
Геральдический сторожевой лев на красном поле, украшавший шпалеры над
камином, -- знак, которым помечалось халдейнское оружие, но как передать
простым языком геральдики всю красоту вышивок и драгоценностей, все
непревзойденное мастерство, вложенное в это произведение.
Более полувека прошло с тех пор, как король Малькольм, дед Бриона,
заказал эту шпалеру.
Времена были суровые, и целых три года понадобилось проворным пальцам
ткачей из Келдиш Рейдинга, чтобы завершить только основу задуманного. Еще
пять лет усердной работы понадобилось золотых дел мастерам и ювелирам
Конкардина. И, наконец, отец Бриона, Дональ, повесил этот шедевр в большом
зале.
Морган помнил, как маленьким белокурым мальчиком он увидел Гвинеддского
льва в первый раз. Впечатление от этой встречи было неизгладимым, так же как
от мимолетного свидания с Брионом, блистательным королем, который стоял
рядом и приветствовал застенчивого юного пажа, впервые вышедшего в свет.
Стараясь продлить приятное воспоминание, Морган еще раз медленно
оглядел шпалеру -- так он поступал всякий раз после долгого отсутствия.
Только после этого он перевел взгляд вверх и налево, где висело другое
знамя.
Зеленое шитье на черном шелке изображало Корвинского грифона, бросая
вызов всем общепринятым геральдическим правилам, особенно в отношении
цветов. Возможно, такое их сочетание было частью волшебного наследия Дерини,
какая бы дурная слава ни пала на этот род в последние десятилетия.
Изумрудный грифон, крылья которого переливались золотом и драгоценными
камнями, в боевой позе -- с откинутой головой и приподнятыми когтистыми
лапами -- тускло и загадочно мерцал на почти зловеще светящемся черном фоне.
По краю вился золотой орнамент из переплетающихся цветов -- такой же,
как на старинном оружии Моргана, напоминающем ему о наследии отцов.
Морган уже стал забывать о землях Морганов, своих землях. Может быть,
это и к лучшему. Большая часть усадеб и поместий (их было около двух дюжин),
разбросанных по всему королевству, вошла в приданое его сестры Бронвин.
Сиятельная леди умело управляла землями, которые следующей весной, после
свадьбы Бронвин и Кевина Мак-Лайна, должны были присоединиться к землям
Кирни. Так что только золотой узор на траурном щите да еще собственное имя
напоминали Моргану о его праве первородства.
Именно то, что рядом произнесли его имя, заставило генерала отвлечься
от этих раздумий. В двенадцати футах от него лорд Роджер прокладывал себе
путь в толпе знати; на его тонком лице читалась явная тревога, его
каштановые усы стояли дыбом от нетерпения.
-- Морган, мы ждем вас уже несколько дней! Что случилось? --Он с
опаской посмотрел на Дерри, очевидно не узнавая его и смущаясь его
присутствием. -- А где лорд Ральсон и Колин?
Морган, не ответив на вопрос Роджера, быстро шел по залу, пока не
заметил впереди Эвана в сопровождении Брэна Кориса и Яна Хоувелла. Он решил
дождаться их, и тогда достаточно будет сообщить печальную новость всего один
раз, это и так довольно тяжело, ведь они с Ральсоном были близкими друзьями.
Когда же подошли эти трое, по левую руку от Моргана появился Кевин
Мак-Лайн и хлопнул его по плечу в молчаливом приветствии. Все это время
взбешенный Роджер почти что бежал за ними.
-- В чем дело. Морган! -- воскликнул он, брызгая слюной. -- Вы же не
ответили на мой вопрос. С ними что-то случилось?
Морган поприветствовал собравшихся поклоном.
-- Боюсь, что так, Роджер. Ральсон, Колин, еще два стражника и три моих
лучших офицера -- все они мертвы.
-- Мертвы! -- задыхаясь, воскликнул Эван.
-- Боже мой! -- прошептал Кевин. -- Аларик, что случилось?
Морган сжал руки за спиной, рассказывая о случившемся.
-- Я был в Кардосе, когда пришло известие. Взяв с собой охрану, Дерри и
еще троих моих людей, я немедленно двинулся в Ремут. Через два дня пути на
нас напали из засады; кажется, это произошло около Валорета. Ральсон и вся
охрана были убиты сразу. На следующий день умер от ран Колин. Дерри, боюсь,
никогда не сможет пользоваться левой рукой, но, по крайней мере, он жив.
Ян нахмурился, поглаживая бороду с притворно-озабоченным видом.
-- Да, это ужасно, Морган, это ужасно! Так сколько, вы говорите, было
нападающих?
-- Я ничего не говорил, -- спокойно ответил Морган. Он смерил Яна
подозрительным взглядом, пытаясь понять, почему тот задал вдруг подобный
вопрос. -- Кажется, там было человек десять или двенадцать, как ты думаешь,
Дерри?
-- Мы уложили восьмерых, милорд, -- быстро сообщил Дерри, -- еще
несколько человек в панике отступили.
-- Гм, -- фыркнул Эван, -- девять гвинеддцев уложили всего восьмерых
негодяев? Я всегда думал о вас лучше, господа!
-- Я тоже, -- добавил Ян, небрежно комкая полу парчового камзола,
отделанного золотистым шелком. -- Конечно, я не так разбираюсь в этих
вопросах, как лорд Эван, но мне кажется, вы слабо поработали. Хотя никто из
нас при сем не присутствовал...
Говоря это, он пожал плечами, а своему голосу придал оттенок
многозначительности.
-- Это верно, -- сказал Брэн Корис, подозрительно прищурившись, -- мы
при том не присутствовали, и можем ли быть уверены, что все происходило
именно так, как вы рассказали? Почему вы, Морган, не воспользовались вашим
драгоценным могуществом Дерини, чтобы спасти их? Или вы не хотели этого?
Морган окаменел и бросил на Брэна свирепый взгляд. Кашу, которую
неосторожно заварил этот болван, предстояло расхлебывать ему. А ведь именно
сейчас он не мог рисковать жизнью в открытом поединке.
Проклятье! Второй раз за этот день он должен избегать доброй схватки!
-- Я не слышал вашего замечания, -- твердо произнес Морган, -- я сюда
явился, исполняя приказ короля. -- Он обернулся налево. -- Кевин, ты не
знаешь, где сейчас Келсон?
-- Я ему передам, что ты здесь, -- ответил Кевин, ускользая за пределы
досягаемости Брэна, прежде чем рассерженный лорд успел его остановить. Яркий
плед, небрежно наброшенный на плечи, развевался за ним, пока он быстро
пересекал зал.
Брэн схватился за рукоятку меча и свирепо поглядел на Моргана.
-- Мягко стелете, Морган, но семь жизней только за ваше присутствие
здесь -- не слишком ли дорогая цена?
Он вытянул было из ножен меч, но Эван схватил его за руку и заставил
вернуть клинок обратно.
-- Перестань, Брэн, -- проворчал он. -- А вы, Аларик, лучше бы вы не
приезжали. Откровенно говоря, королева даже не хочет пускать к вам Келсона.
Я не думаю, что вы сможете увидеться с мальчиком, пока не побеседуете с ее
величеством.
Я сам хорошо осведомлен о том, как королева относится к моей особе,
Эван, -- мягко возразил Морган, -- и, поскольку совесть моя чиста, меня не
заботит, что именно она думает. Я обещал кое-что отцу мальчика и собираюсь
выполнить обещание, -- он рассеянно оглянулся, -- во всяком случае, я
уверен, что Брион одобрил бы мое присутствие на сегодняшнем заседании
Совета. Вы ведь для этого все здесь собрались, джентльмены?
Лорды-советники украдкой переглянулись, гадая, кто выдал их планы
Моргану.
Морган увидел, как на другом конце зала принц Нигель обменялся
несколькими фразами с выходящим Кевином и затем направился в их сторону.
-- Поймите, Морган, -- говорил в этот момент Роджер, -- никто из нас
ничего не имеет против вас лично. Но королева -- она сама не своя после
смерти Бриона.
-- Я тоже, Роджер. -- бесстрастно ответил Морган, но глаза его
сверкнули.
Нигель ловко проскользнул между Роджером и Званом и взял Моргана за
руку:
-- Аларик, я рад вас видеть! И вас, лорд Дерри, кажется?
Дерри признательно поклонился -- ему польстило, что герцог королевства
узнал его, к тому же он был благодарен Нигелю за то, что тот разрядил
обстановку. Остальные тоже поклонились.
-- Я вот о чем хочу спросить, -- продолжал Нигель, исполняя роль
радушного хозяина, -- не хотите ли вы, Дерри, посидеть вместо Аларика на его
месте в Совете, поскольку, я полагаю, у него есть для меня важные сведения и
нам нужно переговорить.
-- С удовольствием, ваше высочество.
-- Отлично, -- сказал Нигель, увлекая их обоих в ту же сторону, куда
только что ушел Кевин, -- извините, джентльмены!
Когда Нигель и Морган вышли из зала и направились в сторону королевских
апартаментов, Ян мысленно поблагодарил Нигеля за нечаянную помощь. Именно
это в конце концов пригодится. Даже если Морган успеет переговорить с
Келсоном, а остановить его сейчас невозможно, все же лорда Дерини еще ждут
кое-какие неожиданности.
И об его оруженосце, этом лорде Дерри, тоже стоит серьезно подумать. А
Брэн Корис -- вот уж сюрприз так сюрприз, теперь влияние Моргана в Совете
уменьшилось еще на один голос, и, как ни странно, обеспечено это
своевременной гибелью Ральсона. Правда, Брэн Корис тоже, кажется, не совсем
тот, кто нужен. Интересно знать, какая муха его укусила? Раньше Брэн был
таким осторожным, никогда ни во что не вмешивался.
Морган, покидая зал, не переставал удивляться тому, как сильно
изменился за последние два месяца младший брат Бриона. Он выглядел в два
раза старше своих лет, хотя ему, герцогу королевства, едва за тридцать, он
был всего на несколько лет старше Моргана.
Нет, он не превратился в дряхлого старика: в волосах не было седых
пряден, Нигель не сутулился, не дрожал по-старчески. "Старость у него в
глазах", -- понял Морган, когда они шагали по мраморному коридору. Нигель
всегда был более сдержанным, более уравновешенным, чем брат, но теперь в нем
появилось что-то новое: этот взгляд ловца (а может быть, дичи?), взгляд,
которого Морган раньше не видел. А возможно, Нигель просто сам не свой после
смерти Бриона.
Едва они отошли настолько, что привратники не могли их ни видеть, ни
слышать, герцог убрал притворную улыбку и встревоженно посмотрел на Моргана.
-- Мы должны спешить, -- шепнул он; его шаги гулким эхом отдавались на
всем протяжении коридора, -- Джеанна готова созвать Совет и выдвинуть против
вас обвинения. Вдобавок не припомню, чтобы я когда-либо видел
лордов-советников в таком скверном расположении духа. Похоже, они поверили
слухам, расползшимся вокруг смерти Бриона.
-- Да, конечно поверили, -- сказал Морган, -- они действительно думают,
будто я как-то убил Бриона прямо из Кардосы. Даже чистокровный Дерини на это
не способен, -- он фыркнул, -- а еще некоторые по наивности считают, что он
умер от "сердечного приступа".
Они дошли до пересечения двух коридоров, и Нигель, повернув направо,
устремился в сторону дворцового сада.
-- Да, оба предположения обсуждались -- что верно, то верно. Но у
Келсона своя версия, и я с ней, пожалуй, согласен -- в этом виновата
Карисса.
-- Возможно, он прав, -- проронил Морган, не сбавляя шага. -- Кстати, о
Совете -- вы думаете, вам удастся с ними столковаться?
Нигель нахмурился.
-- Откровенно говоря, нет. Во всяком случае, если и удастся, то
ненадолго.
Они прошли пост охраны, и Нигель рассеянно ответил на бодрое
приветствие стражников.
-- Видите ли, -- продолжал он, -- дело обстояло бы иначе, будь Келсон
уже совершеннолетним. В этом случае он как король мог бы просто запретить
Совету принимать во внимание какие бы то ни было надуманные,
бездоказательные обвинения против вас. Но он пока не король и не может
этого. До его совершеннолетия, сколь бы ни был ничтожен срок. Регентский
Совет обладает воистину королевской властью, ограничить которую принц не в
силах. Совет сам решает, какой вопрос достоин обсуждения, и простого
большинства голосов достаточно, чтобы вас осудить. Добьются ли они успеха --
это во многом будет зависеть от умения Келсона манипулировать голосами
советников.
-- А он это умеет? -- спросил Морган. Стуча каблуками, они спустились
по лестнице в сад.
-- Не знаю, Аларик, -- ответил Нигель, -- мальчик умен, чертовски умен,
но тут я не уверен, справится ли он Кроме того, вы же видели главных
лордов-советников. Учитывая, что Ральсон мертв, а Брэн Корис только что
открыто бросил вам обвинение, все обстоит скверно.
-- Я мог бы сказать то же самое еще в Кардосе.
Они остановились передохнуть в решетчатой беседке у края самшитового
лабиринта. Морган украдкой оглянулся, не оставил ли Келсон какого-нибудь
знака, и мысленно одобрил место, выбранное им для встречи.
-- Кстати, Нигель, расскажите о последних попытках Джеанны опорочить
мое имя. В чем именно она скорее всего обвинит меня?
Нигель поставил ногу в башмаке на каменную скамейку и, опершись локтем
на приподнятое колено, окинул Моргана трезвым, суровым взглядом.
-- Ересь и государственная измена, -- тихо сказал он, -- это не скорее
всего, а точно!
-- Точно! -- воскликнул Морган. -- Черт возьми, Нигель, точно то, что
Келсон погибнет, если она не позволит мне помочь ему. Это она осознает?
Нигель мрачно пожал плечами.
-- Кто ее знает, что Джеанна осознает, а что -- нет? Я знаю лишь, что
формальное обвинение в государственной измене собирается сделать наш дорогой
лорд Роджер. И быть того не может, чтобы епископ Карриган отказался
поддержать обвинение в ереси. Джеанна даже перевела из Валорета в
архиепископство этого, ну как его, -- того, кто устраивал гонения на Дерини
на севере?
-- Лорис, -- свистящим шепотом, отворачиваясь, ответил возмущенный
Морган.
Внутри у него все кипело, когда он разглядывал самшитовый лабиринт,
видневшийся впереди за низкими перилами беседки. Отсюда не было видно,
насколько он запутан, но Моргану вдруг показалось, что лабиринт этот,
извилистый, загадочный, с новыми, непредвиденными трудностями за каждым
поворотом, символизирует то затруднительное положение, в котором он
оказался. Да, именно так, все --.так, за исключением того, что из
самшитового лабиринта есть выход.
Он повернулся к Нигелю, снова взяв себя в руки.
-- Нигель, я убежден, что в честной схватке, в борьбе без вероломства
Келсон смог бы одолеть Кариссу раз и навсегда, обладай он могуществом
Бриона. А будь у меня время, я добился бы этого. Джеанна хотя бы понимает,
что поставлено на карту? Что произойдет с Келсоном, если он столкнется с
Кариссой раньше срока? Вы -- брат короля, вы понимаете, о чем я говорю.
-- Если она даже и знает, то ни за что не признается в этом, -- сказал
Нигель. -- Впрочем, коль скоро вы считаете, что это поможет, я могу
поговорить с ней. Как бы там ни было, мы можем выиграть время.
-- Хорошо, -- кивнул Морган, -- и если вам не удастся убедить ее
добром, постарайтесь заставить...
-- Я сделаю все, что смогу, -- уныло кивнул Нигель, -- и то сказать, ей
давно бы пора действовать, как и полагается взрослой, неглупой женщине. Ну,
до встречи!
-- Надеюсь, -- ответил Морган, в общем-то, самому себе, так как герцог
уже скрылся за поворотом дорожки.
Морган криво усмехнулся и в ожидании Келсона оперся на перила беседки.
Он весьма сомневался, что кто-либо способен убедить в чем-то, а тем более
заставить молчать своенравную вдову Бриона, и менее всего -- Нигель, который
никогда не скрывал своей приверженности опальному генералу.
С другой стороны, герцог все-таки деверь королевы, иногда это тоже
имеет значение. Кто знает? В конце концов, если существа, подобные смертным,
вернулись к жизни и вновь призывают на помощь все- силы добра и зла, то и
все остальное не столь уж невозможно.
Он никак не мог постичь до конца, на чем держится неприязнь Джеанны,
даже зная, что в ее основе лежит древнее и глубоко укоренившееся недоверие к
магии Дерини, которое усиливалось из поколения в поколение тем, что
защитники церкви осуждали все без исключения тайные науки. Но несомненно,
здесь было и что-то другое.
Конечно, некогда были веские причины не верить Дерини, и Морган первым
признавал это. Но уже триста лет минуло с начала междуцарствия Дерини. А те
времена, когда на протяжении трех поколений Дерини были у власти в
одиннадцати королевствах, тоже миновали около двух столетий назад.
И даже в разгар правления Дерини только немногие из их братства были
вовлечены в бездну жестокости. Зато тысячи других Дерини хранили узы,
связывающие их с людьми; те Дерини, которые под предводительством Камбера
Кульдского случайно открыли, что при неких условиях, при особых личных
качествах всеми силами Дерини могут пользоваться и люди. Камбер и его
сподвижники произвели государственный переворот, и междуцарствие Дерини
закончилось так же быстро, как и началось. Правители-тираны были казнены
своими же приближенными, к власти пришли потомки древних знатных фамилий. Но
разгневанный народ и воинствующая церковь очень уж быстро забыли, что не
только рабство, но и освобождение от него исходило от лордов Дерини. Больше
того, вскоре и те и другие вообще перестали хоть как-то различать Дерини
между собой.
За пятнадцать лет Реставрации, меньше даже чем за одно поколение,
братство стало жертвой едва ли не самых кровавых преследований, известных
современному человеку В ходе молниеносного истребления было уничтожено две
трети всех Дерини. Выжившие либо скрывались, отказавшись от родового
наследства, либо вели непростую, полную страха жизнь под покровительством
тех нескольких лордов, которые помнили, как все было на самом деле.
Прошли годы, многое забылось. Дух преследования утих во всех, за
исключением наиболее стойких фанатиков. Отдельные семьи Дерини снова
возродились и преуспели на королевской службе. Но магией они пользовались с
предельной осторожностью, если вообще пользовались. Большинство же Дерини,
какого бы образа жизни они ни придерживались, совсем отказались от
применения своего могущества для чего бы то ни было, ибо разоблачение без
защиты означало немедленную смерть.
Несмотря на это, подлинная магия времен Реставрации все еще жила среди
людей. Постепенно кое-где стали допускать, если и не открыто признавать, что
правители Гвинедда и других десяти королевств обладали особой силой,
каким-то непостижимым образом связанной с их божественным правом повелевать.
А то, что это могущество неизменно исходило от Дерини, не обсуждалось, да и
вряд ли об этом вообще помнили. Но именно благодаря этому дару, по традиции
переходящему от отца к сыну уже в течение двух столетий, Брион сумел одолеть
Марлука пятнадцать лет назад.
Неистовую враждебность Джеанны Морган ощутил явно раньше этой
исторической битвы, хотя и не сразу после их знакомства.
Когда Брион только привел в дом. рыжеволосую принцессу, которая должна
была стать королевой, Морган наслаждался счастьем своего короля, а пожалуй,
и всего Гвинедда. Прекрасная молодая королева вскружила голову придворному
кавалеру, как и всем молодым людям при дворе. Морган обожал ее со всем
юношеским пылом; королеву любили все, ведь с ней королевский двор Ремута
обрел новый блеск.
Но в один прекрасный день Брион ненароком раскрыл Джеанне секрет
происхождения Моргана. Услышав, что он -- наполовину Дерини, королева
побледнела тогда. А потом, слишком скоро после этого, разразилась та роковая
война с Марлуком.
Он ясно помнил этот день, словно и не прошло уже пятнадцати лет, день,
когда они с Брионом, упоенные полной победой над Марлуком, возвращались в
Ремут во главе торжествующей армии.
Морган помнил, как гордился Брион им, тогда еще юным,
четырнадцатилетним; помнил, как они, взволнованные, ворвались в покои
королевы похвалиться своей победой. Помнил и выражение смертельного ужаса и
отчаяния на лице Джеанны, узнавшей, что ее муж защитил престол и одержал
победу с помощью магии Дерини.
Сразу после этого Джеанна около двух месяцев пребывала в уединении, как
говорили, в аббатстве Святого Жиля, на берегу моря Шанниса. Вскоре она
помирилась с Брионом, и в Ремут супруги возвратились вместе. А когда немного
погодя родился Келсон, стало очевидным, что королева вообще не желает
знаться с юным лордом Дерини.
Это ее решение ничего не изменило в жизни Моргана. Его дружба с Брионом
росла и день ото дня становилась лишь крепче. Благодаря поддержке Бриона
Морган все же многое смог сделать для воспитания и образования Келсона. Оба
они понимали безнадежность попыток примирения королевы с Морганом, пока
Джеанна сама этого не захочет. Словом, со временем Брион вынужден был