Он передал срочный приказ, адресованный одновременно флоатерам в городе и приближавшемуся боевому флоту, чьей задачей было блокировать любую попытку людей покинуть планету: «Вперед!»
– Они идут! – выкрикнула Шери.
Вскочив на ноги и развернувшись, она установила оружие на разбитой стене, за которой пряталась, прицеливаясь в ближайшего противника – большой, трехметровый флоатер, летевший почти точно в ее сторону. Ее оружие стреляло короткими очередями – теперь не было смысла расходовать боеприпасы на стрельбу в полном автоматическом режиме, – и, когда она нажала курок, карабин издал короткое, прерывистое «чуфф», больно ударив ее в плечо.
За последние три недели воины Братства узнали пару вещей о том, как надо сражаться с машинами «щелкунчиков». Любой, даже самый большой, флоатер имел уязвимые места, хотя то, где они располагались и как их можно было эффективнее поразить, зависело от типа машины. Для трехметровой модели, плывшей над обломками стен, лучшей целью был один из трех крупных выступов возле ее закругленной нижней части, тонкокожий пузырь, в котором находилась часть антигравитационных генераторов флоатера. Если бы его удалось подбить, то оставшихся АГ-систем не хватило бы для того, чтобы удержать железяку в воздухе.
Очередь Шери достигла цели, разрывные заряды прошили гладкую металлокерамическую обшивку и взорвались глубоко внутри быстрой волной хлопков. Серебристые щупальца тяжело рухнувшего набок флоатера бессильно рассекали воздух; тщательно прицелившись, она выпустила вторую очередь, метя в основание одной из металлических змей.
Попытки, пробы, ошибки и несколько жертв научили Братство, что пули могут пробить размягчающийся участок, где из тела машины выходят ее щупальца. Если лопасть туда разрывным бронебойным зарядом, есть неплохой шанс поджарить внутреннюю электронику «щелкунчика».
Но чтобы их уничтожать, надо быть метким стрелком.
Рядом с ней Джейми Грэм, полуприсев, стрелял из своего пистолета. Игольчатые лучи плясали, не нанося никакого вреда, по блестящей шкуре другого флоатера.
– Нет, Джейми! – заорала она на него, позабыв недавно усвоенную военную субординацию. – Стреляй по мягким участкам, туда, где щупальца!
Она проиллюстрировала свои слова еще одной очередью, превратив плывшее в воздухе чудище в нелепо вертящуюся на земле груду щупалец и черного искореженного металла панциря.
– Спасибо!
Он сменил прицел, втыкая в третий флоатер энергетический луч. Совсем рядом с ним сверкнула трескучая молния.
– Ты не хочешь вернуться туда, где твое место? – крикнула Шери. – Для генералов здесь слишком горячо!
– Просто проверял… а-а!
Взрыв неподалеку разнес в пыль камень и осыпал их жалящими осколками. Джейми выстрелил еще раз и пригнулся за спасительной стеной. По всему периметру другие солдаты Братства отстреливались, пытаясь отбить атаку машин.
– Просто проверял, не нужна ли тебе помощь!
– Сколько еще будет загружаться корабль?
– Десять минут! Может, меньше!
– После этого возвращайся за нами! – Вскочив, она разрядила карабин во флоатер всего в пяти метрах от стены. – Мы будем здесь!
В нескольких десятках метров от них с неба свалился флаер, нескладное парящее насекомое, которое выплевывало голубое пламя и ракеты. По стене ударили боеголовки, и прежде, чем отброшенный Джейми потерял сознание, он увидел, как валятся уже и так разрушенные стены.
Глава двадцать четвертая
Джейми показалось, что он был без сознания всего несколько секунд. Когда он смог открыть глаза, вздрагивая от боли в груди и боку, первое, что он увидел, было склонившееся над ним измазанное грязью лицо Шери.
– Джейми! Джейми! Ты в порядке?
– Думаю, да. – Он рискнул вдохнуть и снова почувствовал резкую боль в боку. – Кажется… думаю, ребро…
– Не разговаривай! – Она посмотрела в сторону. – Доббс! Доббс! Помоги мне здесь!
Подбежал другой солдат, один из рядовых ее отделения:
– Он?..
– Отведи его на корабль! Проследи, чтобы он поднялся на борт!
– Слушаюсь, мэм. Сюда, генерал. Позвольте вам помочь.
– Подожди!
Он попробовал встать, сражаясь с болью, которая пыталась снова погрузить его во тьму. Повсюду звучали звуки стрельбы, щелкали и шипели лучи лазеров, и среди развалин продолжали рваться боеголовки !*!*!.
– Шери! Ты и твои люди! Вам надо уходить отсюда!
Она печально покачала головой:
– Мы не можем, Джейми. Кто-то должен сдержать этих тварей, пока «Спартак» не поднимется, и мне кажется, что это должны быть мы. Удачи с граками!
Она отвернулась.
– Шери!
– Я не могу уйти, Джейми. У меня есть дело. Здесь.
Он начал протестовать, но голова закружилась от боли, и он обмяк. Рядовой Доббс закинул лазерное ружье за спину и подхватил Джейми, перекинув его левую руку через свое плечо движением, от которого у Грэма перехватило дыхание. Он чувствовал, как сломанные края его ребер трутся друг о друга.
Низко пригибаясь, Доббс протащил Джейми мимо заполненных дымом пустых разрушенных зданий, появившись на бетонке неподалеку от ангара, где стоял ожидавший пассажиров «Спартак». Джейми ухитрился быстро оглядеть посадочное поле. Никого из гражданских уже не было. В ангаре по трапу стремительно поднимались последние люди.
Лейтенант Кинг и сержант Зу встретили их внизу трапа.
– Генерал! – сказал Кинг. – Скорее! Мы поднимем вас на борт.
– Постойте! Шери… и остальные. Мы должны забрать всех.
Кинг покачал головой:
– Я так не думаю, сэр. Если мы не взлетим сейчас, то не взлетим уже никогда!
– Что ты имеешь в виду?
Вместо ответа Кинг махнул рукой, указав мимо кормы «Спартака» в сторону бетонного поля космодрома. Джейми посмотрел туда и вновь едва не задохнулся… на этот раз не от боли, а от ужаса. Она была все еще по крайней мере в трех километрах, далеко за грядой холмов, окаймлявших космодром на юго-западе, но ее башня выглядела угрожающе даже с такого расстояния: огромное, черное, медленно ползущее чудовище, которое рельефно вырисовывалось на фоне собиравшихся грозовых туч и закатных солнц… это была третья передвижная крепость.
– О… боже…
– Веди его на борт, Доббс, – приказал Кинг. – Зу? Идем к нашим ребятам.
– Да, сэр!
– Может… есть время… – прошептал Джейми.
– Вы шутите? Я не знаю, сумеете ли вы убраться даже сейчас! Но возможно, нам удастся немного замедлить эту штуковину!
А потом Доббс вбежал по трапу и передал Джейми в руки какого-то гражданского.
– Удачи, сэр!
И Доббс тоже исчез, спрыгнул с трапа, начавшего медленно втягиваться внутрь. Последним, что увидел Джейми, были три воина Братства, которые бежали к руинам.
Конечно, Кинг прав. Сейчас у «Спартака» был последний и весьма небольшой шанс уйти. Джейми с жутковатой ясностью припомнил, как всего несколько часов назад сгорел корабль толан.
– Отведите меня… на мостик!
– Сэр! – сказал поддерживавший его мужчина. – Вам надо к врачу!
– Если он не слишком… занят, пусть придет… на мостик.
Раз Шери, и Кинг, и остальные воины Братства не собираются бросать свой пост, то и он этого не сделает. Пробираться по всем этим лестницам и коридорам, ведущим то вверх, то вниз, для него было мучительно, но он все же добрался до мостика, где вокруг центральной консоли сидели Алита, Моксли и несколько других, готовя корабль к ускорению.
Увидев, как его практически втаскивают на мостик, Алита привстала, но он махнул ей рукой:
– Порядок! – Он зашелся в жутком, раздиравшем легкие кашле и почувствовал что-то мокрое внутри. Дышать становилось все тяжелее. – Оставайтесь на своих постах!
Он с облегчением утонул в противоударной кушетке почти человеческих размеров, стоявшей рядом с одной из переборок. Человек, который привел его сюда, прижал к его боку тряпку.
– Держите это так, сэр. Я позову доктора!
– Спасибо!
Один из больших верхних экранов показывал вид с кормовой камеры. Приближавшаяся крепость на обработанной компьютером картинке выглядела внушительнее, чем была на самом деле.
– Почему он просто не выстрелит и не покончит с нами? – воскликнул Моксли.
– Может, он хочет взять нас живыми, – ответила Алита. Она посмотрела на Джейми: – Добро пожаловать в мышеловку. Возможно, тебе стоило остаться снаружи.
Он не ответил сразу, потому что вглядывался в маячившую снаружи башню.
– Что там происходит? – поинтересовался он.
По поверхности башни забегали стробоскопические вспышки света… и через мгновение от нее отлетел неровный кусок черного металла. Крепость пошатнулась, заваливаясь набок, и медленно, очень медленно начала разворачиваться. Около ее борта расцвел еще один взрыв, и его грохот был слышен даже здесь, глубоко внутри корпуса звездолета.
Сначала Джейми решил, что крепость что-то не рассчитала и попала под свой собственный огонь, которым она все еще поливала здания снаружи. Но почти сразу он осознал, что происходит на самом деле.
– Гектор! Это Гектор!..
Мой план сработал, хотя времени уже почти не осталось. Я поймал вражескую крепость врасплох, когда она уже приближалась к космическому кораблю.
Детонация полей удержания термоядерной плазмы цели «браво» на расстоянии менее километра нанесла серьезные повреждения внешним слоям моей брони. Некоторые районы оголены почти на метр вглубь, и там, где пластины брони на моем корпусе сорвало или расплавило полностью, зияют глубокие раны.
Я потерял 42, 4 процента всех установленных на корпусе проекторов боевых экранов и больше не способен генерировать защитное поле. Что еще серьезнее, порвалась моя уже поврежденная в предыдущих схватках левая передняя гусеница, и еще три катка были сорваны взрывом. Именно поврежденные гусеницы и подвеска стали причиной того, что путь до космодрома занял у меня больше времени, чем планировалось.
Если бы Враг заметил и отследил мои перемещения, я никогда не смог бы продвинуться так далеко. Однако было вполне очевидно, что инфракрасные сканеры противника не могли обнаружить меня после плазменного шторма и приняли за один из сверхгорячих обломков среди множества других, лежавших на дымившейся, перегретой земле. Я пробирался назад короткими переходами, замирая каждый раз, когда чувствовал касание радарного луча. Мне повезло в том, что взрыв закрыл большую часть этой области расходящимся облаком мелких частиц земли и металла, и, кроме того – как это случилось в Селесте, – исключительная мощность этого фейерверка принесла с собой обещание дождя.
Мне повезло также еще и потому, что цель «чарли» не стала проверять, действительно ли я уничтожен, ни самолично, ни с помощью разведывательных зондов. И мне повезло в третий раз, когда она не заметила моего приближения… по-видимому, из-за того, что все ее внимание было приковано к кораблю беженцев.
Все-таки удача – это основной ингредиент сражения, более важный, чем согласованность действий, чем схема развертывания войск, даже чем сама огневая мощь. Я часто слышал, как люди выражают удивление по поводу того, что Боло может верить в такой неизмеряемый и неподтверждаемый элемент, как везение; но на самом деле никакая форма жизни, неважно, углеродная она или нет, не может участвовать в бою и при этом не верить в существование Госпожи Удачи.
В любом случае я вернулся и подоспел как раз вовремя для того, чтобы отвлечь Врага от нападения на транспорт с беженцами. Я чувствую состояние корабля, пульсацию его антигравитационных полей. Он готов подняться.
Теперь я знаю, что не смогу последовать за ними в их новый мир.
С расстояния в 223 километра я из всех орудий расстреливаю возвышающуюся надо мной громаду крепости. У меня осталось всего шесть рабочих 20-сантиметровок и, конечно, мой единственный 200-сантиметровый главный калибр. Однако на таком расстоянии я могу использовать все имеющееся в моем арсенале оружие – гаубицы, ракеты, минометы, ПВО и противопехотные орудия, – снова и снова стреляя из них в корму Врага. Его боевые экраны колеблются, с каждым ядерным разрядом моего 200-сантиметрового орудия приближаясь к точке отказа.
– Гектор! – снова доносится голос моего командира. В этот раз я могу ответить; прежде я тоже его слышал, но если бы я ответил, то выдал бы свое местоположение.
– Гектор! Чем мы можем тебе помочь?
– Вы должны немедленно поднять корабль, мой командир, – отвечаю я. – Вы ничем не можете мне помочь. Если вы немедленно не взлетите, все, что я здесь делаю, пропадет даром.
– Гектор. – И он замолкает. Но в этом единственном слове я слышу его понимание того, что должно быть сделано. – То, что ты совершил, не пропадет даром. Вне зависимости от того, что произойдет.
Я чувствую, как антигравы корабля выходят на полную мощность. Крепость тоже их слышит и начинает поворачиваться. Я удваиваю свои усилия, и лиловые молнии моего плазменного огня заливают небо и землю колеблющимся, пульсирующим сиянием. Я запускаю шесть ракет, последние из оставшихся у меня с обычными боеголовками. Враг уничтожает две из них почти мгновенно, еще две, пока они кружат в небе, наводясь на цель. Я концентрирую огонь на башне, в которой, как мне кажется, находится большая часть его противоракетных установок. Когда спустя 12, 5 секунды ракеты падают на цель с неба, огонь Врага уже подавлен достаточно для того, чтобы обе они прошли. Я использую дым и пыль, поднятые детонацией, для того чтобы еще ближе подобраться к крепости. Ствол моего «Хеллбора», выплевывающего разряд за разрядом в высящуюся передо мной металлическую стену, становится опасно горячим.
Я достигаю гребня холма на юго-западе от космодрома, разбрасывая вокруг камни каких-то древних руин. Отсюда я вижу весь космопорт. Корабль, названный – совершенно уместно – «Спартак», медленно поднимается из ремонтных доков; обломки крыши свисают с корпуса или валятся по сторонам гремящими каскадами бетона. Возможно, это первый раз в истории, когда звездолет взлетает изнутри ангара.
Я вижу, что Враг перераспределяет всю энергию своих щитов, чтобы прикрыть корму от моей атаки. Если в ближайшие несколько секунд я не смогу пробиться, мои усилия наверняка останутся втуне.
И на этот раз у меня совершенно нет новых идей…
Джефф Фоулер наблюдал.
Время от времени разум, называющий себя ДАВ 728, пытался выжать из него еще какую-нибудь информацию, и он отбивал атаку единственным доступным способом… намеренно позволял своему разуму тонуть в невнятных воплях и мольбах о смерти.
Он вовсе не был уверен в том, что это была только игра. Теперь, став свидетелем того, что случилось с другим человеком, захваченным несколько минут назад, он знал, что с ним произошло, и отчаянно хотел умереть.
Но только после того, как найдет способ отплатить своим мучителям.
Некоторое время назад ДАВ прекратил его допрашивать, и Джефф почувствовал появление между ними какого-то переключателя, чего-то вроде шлюза, отрезавшего его.
Но он также знал, что каким-то непостижимым способом является частью мозга этого существа. Никакой разумный организм не может совершенно отрезать себя от самых дальних и темных уголков собственного коллективного сознания и памяти… и оставалось множество каналов связи. Он видел Гектора – бедного Гектора, такого разбитого, такого искалеченного! – бьющегося под ударами энергетических плетей, ударявших в него из машины !*!*!. чувствовал, как эта машина переключает защитные экраны, чтобы защитить себя от яростной атаки Боло. И каким-то образом он одновременно видел и чувствовал, как корабль, захваченный грузовой звездолет йезотов, медленно поднимается из рассыпающегося ангара.
И в это мгновение он понял, что должен сделать.
«Корабль! Корабль! – мысленно завопил он, прежде чем успел обдумать то, что произносит, и выдать свою игру. – Корабль собирается нас таранить!»
Конечно, это была очевидная ложь. Но боевые рефлексы – это точно настроенные системы, а большинство разумных существ способны одновременно сосредоточиваться только на ограниченном количестве задач.
Джефф ощутил изменение внимания ДАВ; если бы корабль протаранил крепость, в то время как его щиты были сфокусированы в другом месте, результат оказался бы сокрушительным. Он ощутил перефокусировку экранов, мгновенное ослабление их мощности, которое длилось лишь несколько долей секунды.
Но этого хватило…
Я ощущаю очередную пульсацию экранов Врага, пытающихся прикрыть переднюю четверть. Она длится лишь 0, 12 секунды, но этого достаточно, чтобы собрать все силы и выпустить последний залп, объединяя мощь противопехотных лазеров, рэйлганов, гаубичных снарядов и даже 40-сантиметровых минометных зарядов по низкой траектории со стрельбой в упор из всех шести 20-сантиметровых «Хеллборов» и, конечно, громовых ударов главного орудия. Кратчайшую долю секунды слабеющие экраны Врага еще держатся… но затем отказывают, подставляя напору всего моего арсенала беззащитный металл и керамику. За 0, 045 секунды несколько тонн сплошного металла и керамических сплавов просто испаряются, оставляя в корме и борту крепости зияющую пещеру, наполненную адским пламенем. Его антигравы отказывают, и по всему корпусу прокатываются сокрушительные конвульсии. Грохочут и вспыхивают внутренние детонации. К небу взмывают крутящиеся фрагменты, вычерчивая в воздухе длинные дымные следы.
Мое ничем не сдерживаемое ликование, однако, быстро заканчивается. Все три крепости повержены, но орды меньших механизмов и устройств !*!*! по-прежнему собираются вокруг, словно адские легионы.
Я знаю, что без щитов и с пробитым корпусом мне удастся продержаться лишь несколько секунд…
Шери вогнала магазин в ресивер на прикладе своего карабина и передернула затвор, загоняя патрон в ствол. У нее остался всего один магазин, кроме этого – двести патронов. Когда она расстреляет его, ей придется либо искать обоймы на телах убитых товарищей, либо драться со «щелкунчиками» при помощи ножа.
Среди руин, которые она и ее солдаты решили избрать местом своего последнего боя, продолжал звучать гром разрывов. Большинство ее подчиненных уже были мертвы. Кинг лежал в нескольких метрах сбоку, его мальчишеское лицо было обращено к небу, где из быстро темневших туч уже начинал накрапывать мелкий дождик. Зу. Галбрейт. И многие другие. Время от времени по обе стороны от нее раздавались короткие очереди, но рыскавшие среди руин или пролетавшие над ними машины становились все более дерзкими.
Скоро все кончится. В конце концов, очень скоро здесь окажется крепость, которая и завершит работу, не законченную ее меньшими «братьями».
Странно. За последние несколько секунд врагов действительно стало меньше. Судя по оглушительным раскатам грома, доносившимся откуда-то со стороны посадочного поля, на космодроме разыгрывается масштабная битва, но кто и с кем там сражается?
Нет…
Не может быть. Но кто еще мог вызвать на бой эту дьявольскую крепость «щелкунчиков»?
Быстро поднявшись, она крепко прижала к груди карабин и побежала в сторону космодрома, чтобы увидеть все своими глазами.
Я вывел из строя крепость !*!*!. но не уничтожил ее. По понятным причинам я медлю с обстрелом того района вражеского судна, в котором, как я знаю, расположен его термоядерный реактор. «Спартак» все еще не покинул порт.
Однако нанесенные повреждения открывают передо мной новую и важную перспективу нападения.
Современное электронное сражение настолько же смертоносно и значимо – и намного более интенсивно, – как и эффектные визуальные элементы боя вроде артиллерийских залпов и выстрелов «Хеллбора». Однако, несмотря на многочисленные попытки, мне не удавалось проникнуть в сети данных !*!*!. электронную инфраструктуру связи и обмена информацией, которую они называют «Основная сеть». Враг использует сверхсложный и постоянно меняющийся алгоритм шифрования, и действительная передача данных осуществляется посредством узконаправленных лазеров и мазеров, которые трудно перехватить и еще труднее сымитировать. Пока я был под их контролем, я знал об этой сети; но мне никогда не позволялось проникать в ее секреты.
Однако теперь, находясь столь близко к яростно пылающему корпусу разрушенной крепости, я ощущаю касание лазерного луча, посылаемого с передней башни машины. Я едва успеваю понять, что это вовсе не нападение.
Потом я распознаю модуляцию импульсов и открываю связь.
– Привет, Гектор. Давно не виделись.
– Капитан Фоулер!
Удивление бьет по мне не хуже выстрела «Хеллбора». Для восстановления хладнокровия мне требуется целых 0, 034 секунды, что свидетельствует о том, насколько немыслима и нереальна данная ситуация. Интересно, что мысли капитана Фоулера работают в тех же наносекундных временных интервалах, что и мой электронный мозг… или мозг моего Врага. Наш разговор длится лишь несколько миллисекунд.
— Простите меня, мой командир. Вы… озадачили меня.
Его искаженный смех, как это ни странно, такой же, как раньше.
– Это меня не удивляет. – (Я ощущаю его боль и бесконечное отчаяние ). – Они взяли мой мозг, Гектор. Подключили его к этой… штуковине. Насколько я могу понять, я пятый из мозгов этого жестяного монстра, подключенных параллельно.
– Компоненты !*!*! все еще функционируют?
– Нет. Они все были электронные, и их зажарил электромагнитный импульс твоего последнего залпа. Не осталось ничего, кроме меня. Да и я недолго протяну. Жизнеобеспечение… отказывает.
– Я вызову помощь.
– Забудь об этом. Что они могут сделать, вытащить мой мозг и таскать его с собой в бутылке? Мне конец, Гектор. Но… возможно, я смогу вам помочь.
– Вы уже помогли. Вы отвлекли Врага и позволили мне его победить.
– Ну, значит, думай об этом как о награде. Используй свои компьютерные навыки и входи по лучу.
Я делаю это и вхожу во вражескую информационную сеть. Этот опыт… выводит меня за пределы моего сознания.
Со времени моей первой активации, происшедшей на сборочном заводе Боло «Дюрандаль» – на Луне более трехсот лет назад, я обладал сознанием. Однако эти переживания поднимают концепцию, о которой я думал как о самосознании, на совершенно новую высоту, выводят в новое измерение знания и существования, о котором я до сих пор даже не подозревал.
Переживая мысли и воспоминания Врага, я теперь знаю, что значило быть ДАВ 728—24389. Его чуждость странна; его… его одиночество, его незаконченность, вызванная пробелами в его Первичном коде, приводят в отчаяние.
Я вижу короткие обрывки ранней истории !*!*!. их предшественников, теряющихся среди скопления звезд и жесткого излучения Ядра Галактики, вижу их шаги к новым уровням самосознания и разумности, по мере того как они встречали и уничтожали целые цивилизации, возникавшие на пути их невозможного, бессмысленного поиска. Я вижу их борьбу с гракаан; более того, я вижу их уже составленные боевые планы и развертывающиеся силы.
Я узнаю их планы относительно Облака, точные векторы двух гигантских баттлеров и нескольких космических кораблей меньших размеров, отдельные позиции каждой из тысяч машин-убийц !*!*!. собирающихся в этом районе со всего континента. Хотя ДАВ, вызвавший их сюда, и погиб, его смерть их не остановит.
Я вижу… звезды… и чудеса, сваленные друг на друга: культуры, разумные существа, империи, философии, о которых никто не слышал и уже не услышит, потому что они встали на пути неспособных понять другие расы, негибких и загадочных !*!*!.
Я вижу…
– Гектор?
– Да, мой командир.
– Тебе лучше поторопиться. Подходят противники, и довольно много. Ты… прикончишь меня? Прежде чем уйти? Я не хочу… оставаться таким.
– Конечно, мой командир.
– Спасибо. Ты настоящий…
Но прежде чем он успевает закончить мысль, я отключаю его. Я ищу какой-нибудь способ проникнуть в эту сеть !*!*!. взять над ней контроль, испортить ее… но шифровальные коды уже начали меняться, и я снова смотрю на колеблющиеся волны неразборчивой информации. Я заберу все доступные данные и найду им самое лучшее применение, какое только возможно.
Крепость теперь совершенно мертва, и внутри титанического корпуса пылают адские огни. Я отхожу, разрывая связь с быстро отказывающей и гибнущей электроникой. С тех пор, как с помощью Джеффа Фоулера я пробил экраны ДАВ 728, прошло 12, 4 секунды и 3, 11 секунды после того, как я вошел в его базы данных. Среди руин зданий эксплуатационного центра космодрома продолжают звучать взрывы, и космический транспорт «Спартак» медленно поднимается над посадочным полем, все еще разбрасывая за собой обломки ангара.
– «Спартак», это Гектор, – передаю я на боевой командной частоте. – У меня для вас важная разведывательная информация.
– Гектор, говорит «Спартак»! – Это голос моего командира… другого моего командира. – Держись, приятель! Мы опустим судно в центре поля и возьмем тебя на борт. У нас для тебя полно места!