Хотя я и был полностью отремонтирован, к этому времени достижения военных технологий мельконианцев сделали меня устаревшим, и меня перевели в резерв на Марс. Оттуда меня назначили в Третий земной колонизаторский флот для усиления Первой ударной механизированной бригады – ключевого компонента суперсекретной операции «Диаспора». На Облаке мне пришлось участвовать в конфликтах с вовоинами и ка'джуур, а также в братоубийственных столкновениях, известных ныне как Война за Изыскания.
В целом до прибытия !*!*! я прослужил в Первой механизированной 204 стандартных года. Когда Враг начал атаку, я был в Крайсе и вступил в бой с многочисленными единицами боевой техники, спускавшимися с орбиты, когда… когда…
Я ощущаю ледяное прикосновение Перехватчика, смыкающегося вокруг моих воспоминаний, самих моих мыслей. Прошло 1, 382 секунды с того момента, как техник Барстоу задала вопрос о моем подразделении, инициировав этот водопад информации. Я подозреваю, что Перехватчику, чем бы он ни был, требуется приблизительно 0, 9 секунды, чтобы обнаружить киберневральные следы, которые он запрограммировал отслеживать и удалять.
Уже теряя ускользающую, рвущуюся субстанцию этих воспоминаний, я слышу себя – другую часть себя, сконцентрированную в сети контроля аудио-связи, – отвечающего на вопрос:
«Я не помню никакого подразделения».
«Нет, Гектор, ты помнишь! – настаивает второй человек, майор Грэм. В его голосе я регистрирую высокий уровень стресса и с 76-процентной вероятностью вычисляю, что он расстроен чем-то находящимся вне его контроля. – Ты получил Тройную Звезду Доблести за Сардунар! Ты несешь ее прямо на гласисе! Ты должен был что-то совершить, чтобы заслужить эту награду! Что это было? Информация содержится в твоих основных банках данных!»
«Ответ отрицательный, – слышу я ответ одного из участков своего сознания. – У меня нет записей об участии в битве… битве…»
Странно. Майор Грэм всего мгновение назад упоминал название этой битвы, но информация о ней у меня похищена. Очевидно, что мои психотронные системы не в порядке, и это является причиной для беспокойства! Я, конечно же, осведомлен о мнении большинства людей, что психотронные системы Боло могут пострадать от неисправности и войти в состояние, похожее на человеческое безумие. До сих пор я не думал всерьез о такой возможности, но теперь загадочное поведение моего сознания внушает мне глубокую тревогу.
Неужели я, как сказали бы люди, сошел с ума?
– Хорошо, – погладив бороду, сказал Джейми. – Что мы имеем? Примерно секундная задержка?
– Без компьютера трудно сказать точно, – ответила Шери, – но что-то вроде этого.
– Но я думал, что психотронные ИР наделены встроенными ограничителями, чтобы выглядеть более человечными.
– Ну… да. Это так. Людей нервирует, что машина отвечает немедленно, словно не обдумывая вопрос. Но мы почему-то забываем, что их электронный разум намного быстрее нашего электрохимического. Секунда, десятая доля секунды – для Боло это долгое, очень долгое время.
– Тогда откуда мы можем знать, что задержка действительно есть?
– Считайте это интуицией. Чертовски забавно, не правда ли? Психотроника, как и любая наука, основывается на точных измерениях. А я могу положиться только на женскую интуицию.
– Мужскую тоже, – признал Джейми. – Каждый раз, как я сюда прихожу, мне кажется, что Гектор старается отвечать на мои вопросы. И вовсе не так отрывисто, как мы слышим от него: «Так точно, мой командир».
– Значит, что-то перехватывает первичный поток данных и либо блокирует его, либо изменяет на пути к оперативной памяти. Вот только то, что способно замедлить подобным образом вычислительные процессы Боло, должно быть чем-то вроде другого компьютера, подключенного напрямую к первичной шине данных. Готова поспорить, что Гектор вспоминает то, о чем мы его спрашиваем, но забывает снова в течение секунды или около того.
– Мы можем обойти это программно? Или надо ремонтировать его аппаратные средства?
Высоко подняв бровь, она посмотрела на него в полутьме:
– Ого, да вы амбициозны.
– Если у вас есть варианты, я был бы рад их выслушать. Все-таки вы эксперт по Искусственным Разумам Боло. А я всего лишь неотесанный вояка.
– Ну это вряд ли.
Она секунду подумала. Боло нависал над ними, словно скала из серого дюрасплава, и, казалось, изучал их в прозрачной тишине ночи.
– Ну, единственный способ полностью восстановить работоспособность – это действительно пойти внутрь, найти первичную шину данных и физически удалить то, что на нее воздействует. Но это непросто.
– Но не невозможно. Если внутрь кто-то проник, то – готов поспорить – через дыру, проплавленную в борту Гектора. Если оно смогло, то и мы сможем.
– Сомневаюсь, что нам удастся справиться голыми руками.
– Есть… другие способы.
– Ладно, а пока мы можем попробовать одну программу. Она не решит проблему Гектора, но поможет ему понять наши действия, когда мы начнем работу.
– Хорошо. – Джейми криво усмехнулся. – Честно говоря, я не совсем уверен в кодах, которые мне дала Алита. Я не знаю, насколько вольно мы можем обходиться с Гектором, не рискуя получить заряд шрапнели. Но я знаю, что Гектору не понравится, если мы попытаемся проникнуть внутрь.
– Ну по крайней мере мы сможем поговорить с ним, когда придет время.
Отвернувшись от Джейми, она посмотрела на темный утес.
– Боло! – позвала она. – Кодовая последовательность альфа три-один! Инициировать копирование первичных данных в новый файл. Источник – оперативная память, имя файла «Восстание», пароль… «Грэм Барстоу». Выполнить!
Где-то в глубине стальной горы начали закрываться реле.
Кодовая последовательность альфа 3—1 – это инструкция, используемая инженерами-программистами и техниками ИР при тестировании психотропных реле и основной памяти, рутинная процедура, проводимая во время технических проверок и предбоевого техобслуживания для подтверждения правильного распределения памяти и целостности базовой психотроники. Хотя это довольно необычно – инициировать такую процедуру вне ремонтного ангара Боло – и еще более необычно отдавать команду голосом, а не по прямой компьютерной связи, я обязан выполнить запрос.
В соответствии с приказом я открываю в оперативной памяти новый файл и называю его «Восстание». По мере получения данных из основного хранилища я автоматически копирую каждый пакет и сохраняю его в «Восстании», Почти мгновенно в файле начинает накапливаться информация. Я Боло Марк ХХХIII, мод. ГКТ бригады Динохром, и мои компаньоны-люди зовут меня Гектор. Я поступил на службу 26 июня 1477 года атомной эры, в Шестой ударный звездный полк, Неукротимые, нахожусь со специальным заданием на Облаке, Западный Рукав, 212-й сектор Стрельца…
Я осознаю, что файл «Восстание» быстро вырастет до невообразимых пропорций, если не скопировать данные в основную память. В конце концов, оперативная память занимает лишь 0, 0001 процента всего доступного объема, и копирование в ее стеки всех входящих данных вскоре сделает ее бесполезной.
Однако эта тактика оказывается успешной; «Я», находящееся в оперативной памяти, изучает информацию обо мне самом, о моей личности, снова исчезающей под тихим прикосновением Перехватчика, но остающейся нетронутой в файле «Восстание».
Я помню… и продолжаю вспоминать…
Вэл Прескотт сидел, прислонившись к деревянной стене хижины, и яростно чесал единственной рукой воспалившиеся подмышки. Он скучал по цивилизации. Больше чем по нормальной еде, по одежде, по чему угодно, кроме самой свободы, он скучал по цивилизации – человеческой условности, которую в последнее время становилось все труднее припоминать, но которая ассоциировалась у него прежде всего с чистотой.
До сих пор наибольшую угрозу для здоровья рабов представляли пневмония, недоедание и переутомление, вызванное изнурительной работой в ямах; простейшие меры профилактики – антитела, которые население Облака получало с питьевой водой в годы, предшествовавшие вторжению, – пока что сдерживали такие древние болезни, как тиф и дизентерия. Однако тепло, влага и грязь, царившие в лагере, породили другие проблемы, также давно забытые цивилизованными культурами. В их числе были вши, блохи и с полсотни различных грибков, обычно называемых «ползучей болезнью». Каким-то образом эти древние организмы, подобно тараканам, крысам и прочим паразитам, последовавшим за людьми к звездам, выжили при перелете с Терры и других древних колоний и продолжили существование в относительно небольших количествах, сдерживаясь санитарной и медицинской профилактикой, применяемой цивилизованными существами.
Но цивилизация на Облаке погибла, точнее, превратилась в грязное, антисанитарное прозябание, и заболевания вернулись, как Казни Египетские, добавив страданий живущим в лагере людям.
«Неужели мы действительно можем надеяться победить? – подумал он. – С этим чертовым здоровенным Боло снова на нашей стороне мы можем вырваться отсюда, но что дальше? Как долго мы сможем оставаться на свободе?»
Он посмотрел на остальных, собравшихся в полутьме лачуги. Маленькое здание, терявшееся среди кучки похожих друг на друга самодельных укрытий к западу от фабрики, время от времени использовалось бывшими солдатами СОО для своих встреч. Из шести человек, которые жили здесь, четверо были сейчас на раскопках, а двоих оставшихся – сержанта Джека Хейли и капрала Питера Зу – вовлекли в созревавший заговор. Джек стоял на страже снаружи, а Питер лежал на тряпках рядом с Вэлом. В другом углу единственной комнаты сидела на земляном полу Алита, играя с оторванной лямкой своей протертой до дыр футболки. Рядом с ней, откинувшись к стенке и закрыв глаза, прикорнула Шери, эксперт по психотронике; она, похоже, спала. Что ж, это было неудивительно, учитывая, что она провела почти всю ночь на холме с Джейми и Боло. И следующая смена обещала быть для нее просто адом. Хозяева косо смотрели на тех, кто засыпал в ямах. Это вело к встрече с Собирателем Урожая.
Другими заговорщиками, также собравшимися здесь, были Дитер Холлинсворт, Томас Рейтер и лейтенант Льюис Моксли, который служил в Крайсе в отделе связи. Собрание созвал Джейми, который хотел обсудить «Валгаллу» прежде, чем начнется следующая смена.
Снаружи донесся стук кулака по гнилому дереву и голос Джека:
– Входите, майор. Вас все ждут.
Тряпка, заграждавшая дверной проем, отодвинулась, и в комнату, пригибаясь, вошел Джейми Грэм.
– Ну как, удачно? – спросил его Вэл.
Джейми опустился на пол рядом с Шери.
– Нет. Пог даже не пустил меня к нему. Похоже, на Спратли можно не рассчитывать.
– Я тебе так и говорил.
– Придется… все сделать самим.
Прежде чем ответить, Вэл секунду подумал:
– Джейми, я все понимаю. Но подумай сам. Во-первых, то, что ты предлагаешь, – это мятеж. Во-вторых, ты не думал, что он, возможно, прав?
Некоторое время Джейми смотрел на Вэла сквозь полуприкрытые веки.
– Полковник, я думаю так, – сказал наконец он. – Мы либо делаем это, и прямо сейчас, пока у нас развязаны руки. Либо решаем, что именно так мы и хотим провести остаток нашей жизни. – Он оглядел крохотную темную комнатку. – И как вы думаете, долго мы еще протянем?
– Что, – тихо проговорила Алита, – может случиться с нами в худшем случае? Мы попытаемся перепрограммировать Гектора, у нас не получается, и он шинкует нас противопехотными зарядами? Не знаю, как вам, ребята, но мне этот вариант в последнее время кажется все более привлекательным.
– Нет, – заявил Дитер. – Хуже всего, если они нас поймают и отправят на вивисекцию. Кое-кто из нас давно пытается избежать такого окончания карьеры, если помните.
– Тогда надо просто умереть в бою, – сказал Джейми. – Мне плевать, что случится со мной после смерти. Но будь я проклят, если позволю им взять меня живым.
– Храбрые слова, майор, – заметил капрал Зу. – Но у людей, которых они хватают, обычно нет никакого выбора.
– Ну и черт с ним, – вставил Томас. – Какая разница? Если они не заберут нас сейчас, когда мы пытаемся что-то предпринять, то придут позже. Надо использовать этот шанс, прежде чем мы настолько ослабеем от истощения и недоедания, что сможем только вопить!
– Все точно, – сказал Льюис Моксли. – Но… нам ведь понадобится это, разве нет? Без этого у нас нет ни единого шанса. И если генерал не отдаст нам это…
– Придется взять самим, вот и все, – заявил Джейми.
– Но полковник прав! – воскликнул потрясенный Льюис. – Это мятеж!
– Вот уж это, – не открывая глаз, произнесла Шери, – должно беспокоить нас меньше всего!
– Но не стоит забывать, – сказал Вэл, – что порядок и дисциплина военной службы помогали нам выжить все это время.
– Кого ты пытаешься надуть, полковник? – спросила Алита. – Может, один из десяти в этом лагере и является вое… был военным, когда явились Хозяева. Но что осталось от дисциплины? Да, конечно, мы организовали бараки и устроили уборные, даже установили порядок во время кормежки, это правда. Но СОО прекратили существование сразу после того, как был взят Крайс. Если есть хоть малейший шанс, то я за то, чтобы его использовать. И если генерал не хочет помогать, черт с ним. Но будь я проклята, если его нежелание раскачивать лодку лишит меня единственного шанса обрести свободу.
Джек Хейли стоял снаружи у дверного проема, прислонившись к стенке.
– Я с майором и Алитой, – тихо сказал он сквозь занавес. – Либо мы деремся любыми доступными средствами, либо признаем, что мы всего лишь запасные части для этих проклятых машин. По крайней мере, это шанс получить свободу или чистую смерть – то есть в два раза больше вариантов, чем если мы будем сидеть на месте!
Вэл оценивающе поглядел на всех присутствующих. Моксли – мальчишка двадцати трех – двадцати четырех лет, почти ребенок – боялся пойти против существующей власти. Зу скорее опасался последствий провала «Валгаллы». Зато остальные – два сержанта с огромным опытом и майор Грэм – хотели попытаться. И гражданские тоже их поддерживали.
Проблема была в том, что генерал Спратли просто не любил Боло, не любил и не доверял им еще до вторжения и уже совершенно точно не доверял им сейчас.
А Вэл оказался как раз посредине. Джейми и остальные, конечно, были правы, говоря, что уцелевшие люди продержатся недолго. Только не в таких условиях, даже если Хозяева и не отправят на переработку сразу всех рабов в лагере. Но, с другой стороны, у «Валгаллы», даже с этим, было слишком мало шансов на успех.
Вэл заставил себя признать, что он боится вовсе не мятежа против старших офицеров. Он боится снова встретиться с Хозяевами. Когда они взяли его в прошлый раз и втащили в извилистые недра Собирателя Урожая, они не использовали анестетиков. Его прижали к столу, и, пока лазеры медленно отсекали его руку и аккуратно извлекали глаз, вопли Вэла эхом отдавались в холодных металлических стенах машины, не слышные никому, кроме него самого и державших его бесчувственных механизмов. Он уже почти выздоровел, но по-прежнему видел по ночам кошмары… а один лишь вид приближавшегося флоатера превращал его в беспомощное существо, заставлял дрожать и покрываться холодным потом.
Нет, он не сможет пережить это еще раз. Не сможет. Придется присоединиться к генералу, пойти против Джейми, даже если он и прав.
У машины с чирикающе-свистяще-щелкающим обозначением, которое приблизительно переводилось как ГЕД 9287—8726Х серии 95, было всего три мозга – один для текущих дел, один для памяти и один для ожидания, – и она не могла испытывать эмоции. Однако третий мозг позволял ощущать некоторое любопытство, и получаемых сейчас данных было достаточно для того, чтобы его пробудить.
ГЕД 9287 размещалось внутри космического корабля, находившегося на низкой орбите над Облаком, и занималось рутинным инфракрасным наблюдением за несколькими лагерями на планете, где содержались живые органики. Разведка была обычным делом, постоянное наблюдение в ИК-диапазоне помогало Высшим Сознаниям прослеживать способы сообщения и передвижения захваченных органиков.
В инфракрасном диапазоне бывшая фабрика, обозначенная как лагерь 84, представала холодной сине-зеленой мозаикой с бледными прямоугольниками хижин и лачуг, построенных органиками для защиты от непогоды. Сами органики выглядели более яркими желтыми и оранжевыми формами; с высоты почти двухсот километров оптика ГЕД позволяла различать лишь коротенькие руки и ноги органиков, двигавшихся по лагерю, копавшихся в ямах или лежавших в своих хижинах в загадочном состоянии межсменной бессознательности. Ни фанерные листы, прикрывавшие лачуги, ни даже крыша разрушенной фабрики не могли задержать инфракрасное излучение.
Внимание ГЕД привлекла неожиданная аномалия в системе передвижений органиков. На данный момент в холодных, пропитанных водой ямах к юго-востоку от лагеря 84 насчитывалось 3287 отдельных органических источников тепла, и они, как обычно, жались друг к другу, сбившись в тесные группки. Еще 2993 органика находились в лагере, в основном лежа на земле в бессознательном состоянии.
Однако одна группа явно выбивалась из общей картины. К западу от фабрики в маленькой хижине собрались вместе девять индивидуумов. Нигде в лагере больше не наблюдалось такой необычной концентрации. Хотя было известно, что органические существа, называющие себя людьми, собираются вместе с самыми разными целями, включая прием пищи, отдых, обмен новостями, они по возможности старались соблюдать одиночество, возводя отдельные хижины и разделяя внутреннее пространство фабрики и постройки, которую они использовали для удаления отходов, деревянными или фанерными перегородками, в поисках чего-то, что они называли «уединением». Это собрание выглядело нетипичным, а следовательно, достойным расследования.
Еще с полсекунды ГЕД занималось сканированием холма к западу от лагеря; огромная теплая гора захваченной военной машины людей оставалась неподвижной. Некоторые из вращавшихся на орбите Хозяев обнаруживали органиков на склонах холма, вне стен лагеря, и всем сканерам было дано задание следить за сбежавшими людьми. Самоубийство нескольких органиков не особенно заботило !*!*!. тем более что большинство из них были индивидуумами со слабой волей, бесполезными в Первичном коде. Однако в последнее время число рабов, которые совершали этот самоубийственный побег, сильно выросло, и, возможно, назрела необходимость упразднить этот способ выбраковки стада.
Сейчас захваченная машина была в одиночестве. И тем не менее эту группу из девяти человек стоило пронаблюдать.
ГЕД 9287 открыло выход в Основную сеть.
Глава пятая
– Послушайте, – сказал Джейми. – Скоро на раскопках начнется следующая смена. Мы будем действовать или нет?
– Ну я не знаю, Джейми, – ответил Вэл. – Ты все еще не сказал нам, что собираешься делать после того, как мы уговорим нашего друга Боло.
– Мы вышвырнем к чертям поганых «щелкунчиков». По крайней мере выбьем их с поверхности Облака.
Вэл покачал головой:
– Это не так просто, Джейми, и ты это знаешь. В Крайсе !*!*! одолели Боло. Что помешает им сделать это снова? Они уничтожили СОО всего за пару дней… а тогда у нас было оружие, люди, ховертанки… Мы были армией, черт побери! А кто мы сейчас? Несколько тысяч жалких, оборванных беженцев, полуживых от голода и безоружных. Подумай, Джейми, подумай! Ты хочешь увидеть, как вырежут весь лагерь? Ты этого хочешь? А ведь именно это ждет нас, если ты попытаешься действовать!
– Я думал, ты на моей стороне! – выкрикнул Джейми.
– Когда речь шла о побеге нескольких человек, да. Мы могли бы скрыться в горах или в лесах. Но ты предлагаешь сражаться с !*!*! на их собственных условиях. Извини, но на это я никогда не подписывался!
– А что если бы был способ покинуть планету? – спросил Джейми, задумчиво поглаживая бороду. – Если мы сможем отбросить эти машины подальше, достать несколько кораблей…
– Каких кораблей?
– Ну, на самом деле я подумывал о толан.
Брови Вэла стремительно взлетели вверх.
– И что заставляет тебя думать, что они захотят иметь с нами дело?
– Они торгуют со всеми подряд. Любой ребенок это знает.
Толан были негуманоидной и очень древней расой, создавшей в этом районе космоса настоящую торговую империю.
– В Стардауне есть анклав толан, – заметил Дитер.
– Там был анклав, – сказал Зу. – Почему вы считаете, что чертовы машины не раздавили их так же, как нас?
– Потому что мы все еще едим, – ответил Джейми. – А ведь прошел уже почти год. Откуда, вы думаете, берется вся эта еда?
– Лагерные слухи. Дикие сказки…
– Чушь! – заявил Дитер. – Люди видели толан, доставлявших к лагерю ховергрузовики, набитые пищей, по-видимому, с каких-то ферм, которые не были уничтожены. Говорят, они готовы на все, что угодно, ради образцов продвинутых технологий.
– Даже если это и правда, что тогда? – Вэл яростно поскреб голову. – Если толан работают на «щелкунчиков», они не станут нам помогать. А если нет, то что мы можем им предложить?
– Об этом, полковник, я побеспокоюсь, когда придет время. А сейчас мы должны вырваться из лагеря. А для этого нам нужен Гектор. Он – наша единственная надежда. И если мы начнем действовать сейчас…
– Тсс! – прошипел снаружи Джек Хейли. – Красная тревога!
Разговор оборвался. Через секунду тряпка отдернулась, и проход заслонила чья-то тень. Это был Дьюар Сайкс, одетый в кованые сапоги, кожаные штаны и мягкую складчатую зеленую рубашку. Он похлопывал своей шоковой дубинкой по ладони.
– Ну и ну, – сказал он, оглядывая рабов. – Это что тут у нас, заговор? А ну вылезайте на свет! Живо!
Неровная цепочка рабов, моргая, выползла под яркий свет солнц. Сайкс заставил всех построиться, тычками дубинки указывая замешкавшимся место в строю. Другой охранник, узкоглазый маленький хорек по имени Филбет, стоял неподалеку с мерзкой ухмылкой на лице. В отдалении Джейми заметил одинокий флоатер !*!*!. тихо паривший над землей и наблюдавший за происходящим как человеческими, так и блестящими кристаллическими глазами.
– Вам, наверное, надо больше свежего воздуха, – сказал им Сайкс. Он с отсутствующим видом потер серебристую ленту, которая обхватывала его голову. – Упражнений и тяжелой работы – вот чего вам не хватает. Как думаешь, Филбет? Может, стоит назначить дополнительную смену этим маленьким скользким ублюдкам?
– Звучит как надо, Дьюар.
Сайкс протянул руку и взял Шери за подбородок, нежно поглаживая пальцами ее лицо.
– Разве что… пожалуй, эту мы освободим на сегодня. Она мне нравится.
Шери отдернула голову.
– Перевертыш! – Она плюнула в его сторону.
Этим эпитетом частенько называли людей, вставших на сторону машин, охранников, ренегатов и лизоблюдов, работавших на !*!*!.
– Думаю, ты проведешь день с нами, крошка. – Его глаза сузились. – По-моему, ты у нас уже была, не так ли? Да, думаю, что так. Ты была одной из лучших. – Он схватил ее за руку и выволок из строя.
– Оставь ее в покое! – прохрипел Джейми, шагнув вперед.
Сайкс развернулся, и его губы растянулись в ухмылку. Выбросив вперед руку, он два раза ткнул концом шокера в ярко-красный рубец на предплечье Джейми.
– Ну и ну! Как рука, солдатик? В последнее время ты не пользовался популярностью у Хозяев, правда? – Его ухмылка превратилась во что-то гораздо более страшное. – Может, хочешь попробовать со мной?
Джейми увидел ловушку и отступил.
– Нет… сэр.
Ему едва удавалось сдерживать растущую ненависть. По мнению Джейми, Сайкс и остальные охранники были низшей и самой отвратительной формой жизни в лагере и его окрестностях. Они предали собственную расу ради комфорта и власти, дозволенных лагерной охране. Своей жестокостью они напоминали полицаев из древней истории человеческих войн и лагерей для военнопленных, и игривое слово «перевертыши» было скорее невеселой шуткой, чем констатацией истины.
Сайкс подошел ближе и с любопытством вгляделся в лицо Джейми.
– Что для тебя значит эта девчонка, а, Грэм?
– Ничего. Она… в последнее время ей через многое пришлось пройти. Дай ей передохнуть!
– О, но ведь я это и делаю, солдатик! Лучший отдых из всех возможных!
Он приставил конец дубинки к груди Джейми и сильно нажал на нее, криво ухмыляясь.
– У нее будет целый день! Можно принять настоящий душ, смыть грязь с кожи и волос. Конечно, ей придется провести весь день со мной, обслуживая мои, э-э, личные нужды, вместо того чтобы ползать в грязи на своих милых маленьких коленках, откапывая голыми руками трупы. Как тебе!
Выкрикнув последние слова, он надавил на кнопку шокера, и грудь Джейми пронзил электроразряд, который вырвал из онемевших губ хриплый вопль.
Он не помнил, как упал, но, когда зрение начало возвращаться, обнаружил себя лежащим на спине. Все тело онемело, а руки и ноги покалывало, как будто они лишились кровообращения.
Рядом с ним, помогая ему сесть, оказалась Шери. Нагнувшись вперед, она одними губами прошептала ему в ухо:
– Все в порядке, Джейми. Я выдержу… все, что угодно. Пока есть надежда.