Страница:
Капитан Гроув попросил, чтобы Кейси вкратце просветил его обо всем, что удалось узнать на данный момент. И вот Кейси, опираясь на костыль, нарисовал на боку вертолета карту мира в проекции Меркатора. Рядом на раскладном стульчике, он разместил софтскрин.
— Итак, — начал Кейси. — Начнем с большой картинки.
С десяток офицеров и гражданских, стоявших под ненадежным брезентовым укрытием, подошли поближе. На дисплее мелькали изображения изменившейся планеты.
Очертания материков выглядели знакомо. Но очерченная береговыми линиями земля представляла собой смешение участков неправильной формы, цвета буреющей зелени или расплывчатой, тающей белизны. Эти цвета показывали, как вся планета разделена на особые, отличающиеся во времени фрагменты. Судя по всему, мало кому из людей удалось выжить во время Разрыва. Ночная сторона планеты была почти полностью темной, лишь в одном месте темноту нарушала горстка дерзких рукотворных огоньков. А еще — погода. Над океанами, полюсами, в самом центре континентов вскипали обширные циклонические системы, и грозы проносились над материками ветвистыми лилово-серыми фейерверками.
Кейси постучал кусочком мела по нарисованной им карте мира.
— Мы полагаем, что перед нами массы суши, участки которых избирательно заменены такими же по площади участками из более ранних эпох. Но насколько мы можем судить — со скидкой, в частности, на то, что оборудование на «Союзе» не самое совершенное, — в целом материковые массы сдвинулись с места весьма незначительно. Пока судить рано, но скорее всего, и этих незначительных сдвигов хватит для того, чтобы через некоторое время усилилась вулканическая активность.
Редди уже стоял с поднятой рукой.
— Материковые массы, конечно же, никуда не сдвинулись, как вы изволили выразиться. С чего бы им куда-то двигаться?
Кейси недовольно проворчал:
— Ну да, для вас ведь Альфред Вегенер*[13] — пятилетний мальчик. Тектонические плиты. Дрейф материков. Долго рассказывать. Поверьте мне на слово.
Бисеза спросила:
— Насколько глубоки сдвиги во времени, Кейси?
— Похоже, нет ни одного участка, которому больше двух миллионов лет.
Редди немного истерично рассмеялся.
— Всего-то пара миллионов лет — вот счастье, правда?
Кейси продолжал:
— По всей вероятности, «вырезанные» из иных времен участки захватывают часть атмосферы и простираются на какое-то расстояние в глубь планеты — а может быть, до самого ее центра. Вероятно, каждый такой «кусок» представляет собой громадный клин из земной коры, мантии и неба.
Гроув спросил:
— И каждый такой кусок принес на себе свои растения, своих обитателей и свой воздух?
— Похоже на то. И погода так испортилась, на наш взгляд, именно из-за смешения разных по времени участков поверхности. — Кейси прикоснулся к софтскрину. На дисплее начали сменять друг друга снимки, где были видны массивные тропические циклоны — сливочно-белые завитки, плывущие от южной Атлантики и обрушивающиеся на восточное побережье Америки, а также фронты комковатых черных туч, кружевами обвивавших всю территорию Азии. — Некоторые участки — из зимы, некоторые — из лета. А климат Земли меняется в пределах более долгих циклов — эпохи оледенения наступают и проходят, и в этом плане все тоже смешалось. — Он показал несколько снимков поверхности, где был отчетливо виден окованный льдом почти квадратный участок поверхности в том месте, где во Франции находился Париж. — Горячий воздух поднимается выше холодного, это вызывает ветер; в горячем воздухе больше водных паров, чем в холодном, и над остывшей сушей эти пары конденсируются и выпадают в виде осадков — вот вам ваши ливни. И так далее. Все это бушует, и мы имеем жуткую погоду.
Абдыкадыр поинтересовался:
— А на какое расстояние эти «куски» простираются вверх?
— Этого мы не знаем, — ответил Кейси.
— Уж не до Луны, это точно, — робко вставил капрал Бэтсон. — А не то бы она исчезла вовсе или рассыпалась по своей... как это... орбите.
Кейси глубокомысленно вздернул брови.
— Хорошая мысль. Я об этом не подумал. Но мы точно знаем, что какое-то расстояние над поверхностью Земли захвачено изменениями.
— «Союз», — понимающе кивнула Бисеза.
— Верно. Бис, их часы идут точно так же, как наши, секунда в секунду. Видимо, он пролетали прямо над нашими головами — по чистой случайности, — когда произошел Разрыв, и оказались в одном «куске» вместе с нами. — Кейси потер кончик мясистого носа. — Мы попытались нанести эти участки поверхности на карту, и кое-где нам это удалось. Вот Сахара... — Он показал на клочки зелени посреди пустыни. Одни из них имели неправильную форму, а другие были очерчены геометрически четкими дугами и прямыми линиями. — «Лоскутки» очень похожи друг на друга даже при том, что они разделены полумиллионом лет. И все же есть возможность датировать некоторые участки — приблизительно, по геологическим изменениям.
Он повернулся к своей карте и нарисовал мелом большую звездочку в центре Африки.
— Судя по всему, вот здесь располагается самый древний участок. Об этом можно судить по ширине рифтовой структуры... И посмотрите сюда: Сахара не простирается так далеко на юг, здесь есть озера, местами — зелень. Но это — с высоты, а на поверхности все перемешано. — Замелькали новые снимки. — Мы полагаем, что Азия находится на участке из последних пары тысячелетий. Вот здесь, в степях, заметны признаки обитания человека, но о техническом развитии не может быть и речи — следы дыма от костров, электричества нет. Самая большая концентрация населения находится вот здесь. — Он указал на территорию в восточной Азии севернее Китая. — Кто это такие — мы не знаем.
Он продолжал свой рассказ, сопровождаемый показом снимков, словно бы как гид повел дальше группу не слишком радостных туристов на экскурсию по преобразившейся планете. Австралия выглядела очень странно. Большая часть центральных районов имела красновато-коричневый цвет, как и во времена Бисезы, но вдоль побережий и в долинах рек зелень была густой и роскошной. На нескольких снимках, сделанных с достаточно сильным увеличением, были видны животные. Бисеза разглядела кого-то наподобие гиппопотама, пасущегося на опушке леса. Снимки быстро сменяли друг друга, и возникло ощущение мультфильма. Из леса выскочила стая крупных животных, скачущих на задних лапах. Возможно, они спасались от хищника.
«Это, наверное, гигантские кенгуру», — подумала Бисеза.
Австралия, похоже, вернулась к своему девственному состоянию, в котором пребывала до прибытия людей. Южная Америка, между тем, полностью покрылась темной зеленью: тропические влажные леса, к двадцать первому веку почти уничтоженные, умирающие, здесь восстановили свое древнее великолепие.
В Северной Америке вдоль северных и восточных районов простирались ледяные пустоши — вверх до самого полюса, а вниз — до широты Великих озер. Кейси сказал:
— Лед на этой территории — из разных веков. Это видно по расселинам и изрезанным краям.
Он продемонстрировал сделанные с большим увеличением снимки южного края ледяного щита. Лед здесь был похож на грубо изодранную бумагу. Бисеза видела, как глыбы подтаявшего льда скользят вниз, как образуются огромные озера из талой воды, как формируются обширные грозовые фронты и льются на землю проливные дожди — судя по всему, это происходило в тех местах, где холодные ветры, дующие от полярной шапки, пролетали над более теплой землей. К югу от ледяного массива лежала ровная зелено-коричневая суша — тундра, скованная вечной мерзлотой и истязаемая ледяными ветрами. Сначала Бисеза не разглядела здесь никаких признаков пребывания человека, но вспомнила, что люди добавились к американской фауне сравнительно недавно.
Абдыкадыр полюбопытствовал:
— А что с Аляской? Как-то это район незнакомо выглядит.
Кейси ответил:
— Она тянется к Берингии — ну, ты знаешь, когда-то существовал сухопутный «мост», соединявший Азию с Америкой. Именно по нему первые люди пришли в Северную Америку. Потом море поглотило этот участок суши, образовался Берингов пролив...
Экскурсия продолжалась. Люди с нелегким сердцем смотрели на мелькающие снимки.
— А Европа? — напряженным голосом спросил Редди. — Англия?
Кейси показал всем Европу. Большая территория этой части света была покрыта густыми зелеными лесами. На более открытых южных участках Франции, Испании и Италии находились какие-то поселения типа деревень, но их было очень мало.
«Очень может быть, что эти поселения построены не современными людьми», — подумала Бисеза, вспомнив о том, что на юге Европы когда-то обитали неандертальцы.
А уж в Англии людей искать и вовсе не имело смысла. Здесь, южнее той линии, вдоль которой некогда был воздвигнут Адрианов вал, простирались густые лесные чащобы. К северу по сосновым лесам пролегал широкий белый шрам, он тянулся поперек шотландских нагорий — кусок ледяной шапки, захваченной из эпохи оледенения.
— Она исчезла, — оторопело выговорил Редди.
Бисеза с изумлением увидела, что его глаза под толстыми стеклами очков наполнились слезами. — Может быть, мне так горько именно из-за того, что я родился за границей. Но Родины больше нет, совсем не осталось, со всей ее историей, вплоть до древних римлян и еще дальше в глубь веков. Все испарилось, как роса.
Капитан положил на плечо Редди исполосованную шрамами руку.
— Выше голову, парень. Мы вырубим эти треклятые леса и, если придется, создадим себе историю, вот увидишь!
Редди кивнул. Похоже, он просто не мог больше говорить.
Кейси наблюдал за этой маленькой мелодрамой, вытаращив глаза. Он даже резинку жевать перестал. Наконец он объявил:
— Я постараюсь покороче. Ребята с «Союза» обнаружили всего три места на всей этой гадской планете, где имеются признаки хоть сколько-нибудь развитой в техническом отношении цивилизации. Одно из них находится здесь. Второе... — Он постучал кусочком мела по изображенной им на боку вертолета карте мира в районе южного берега водоема, который трудно было не узнать. — Озеро Мичиган.
— Чикаго, — выдохнул Джош.
— Вот именно, — кивнул Кейси. — Но на многое не надейся. Тут видно крупное городское поселение — много дыма, как это бывает, когда работают фабрики и заводы, а на озере — что-то наподобие пароходов. Но никто не ответил на радиосигналы «Союза».
— Тамошние жители могут быть из любого времени до изобретения радио, — предположил Абдыкадыр. — Скажем, из тысяча восемьсот пятидесятого года. Там и тогда население было вполне приличное.
— Верно говоришь, — проворчал Кейси, переключаясь на софтскрине с одного снимка на другой. — Но у них сейчас полно своих хлопот. Они окружены льдом. Районы вглубь от прибрежной полосы исчезли, земель для ведения сельского хозяйства нет, торговли нет, поскольку торговать не с кем.
— А где, — медленно выговорила Бисеза, — находится третье место, где обнаружена более или менее развитая цивилизация?
Кейси вывел на дисплей снимок Ближнего Востока.
— Вот здесь. Тут есть город — небольшой и по-видимому, в отличие от Чикаго, древний. Но что интересно: экипаж «Союза» получил оттуда радиосигнал — единственный, кроме нашего, со всей планеты. Но сигнал был не похож на наш. Он мощный, но звучит с равными промежутками — просто попискивание в определенном диапазоне частот.
— Возможно, радиомаяк, — предположил Абдыкадыр.
— Возможно. Но модель явно не наша.
Бисеза пристально рассматривала дисплей. Город стоял посреди обширной зеленой территории — по всей вероятности, это были обработанные поля, прорезанные подозрительно ровными сверкающими нитями ирригационных каналов.
— По-моему, это Ирак.
— Это, — решительно заявил Сесил де Морган, — Вавилон.
Редди ахнул:
— Вавилон снова жив!
— Это все, — буркнул Кейси. — Только мы и этот странный радиомаяк в Вавилоне.
Все притихли. Вавилон. Само это название звучало для Бисезы экзотично, в голове у нее лихорадочно метались догадки о том, как этот радиомаяк мог туда попасть.
Капитан Гроув воспользовался затишьем. Он вышел вперед, топорща густые усищи, и резко хлопнул в ладоши.
— Что ж, позвольте вас поблагодарить, мистер Отик. Я себе все это вот как представляю. Нам следует сосредоточиться на нашем собственном положении, поскольку ясно: никто не придет нам на выручку, так сказать. Кроме того, я думаю, нам стоит чем-то заняться, поставить себе какую-то цель. Пора перестать только реагировать на то, что нам подбрасывают боги. Время брать дело в свои руки.
— Вот-вот, — пробормотал Редди.
— Прошу высказываться.
— Мы должны отправиться в Чикаго, — сказал Джош. — Там так много людей, там такая промышленность, такой потенциал...
— Они понятия не имеют о том, что мы здесь, — грубо оборвал его Кейси. — Нет, может быть, они видели, как над ними пролетал «Союз», но вряд ли сообразили, что это за штука.
— К тому же нам не на чем до них добираться, — заметил капитан Гроув. — Вряд ли нам удастся перебраться через Атлантику... Возможно, в будущем. Но пока нам следует выбросить Чикаго из головы.
— Вавилон, — проговорил Абдыкадыр. — Вполне очевидная цель. К тому же там находится странный радиомаяк: вероятно, мы сможем больше узнать о том, что с нами стало.
Гроув кивнул.
— Кроме того, мне нравится, как выглядит эта зелень. Ведь Вавилон, кажется, был в древности центром земледелия? «Плодородный Полумесяц» и всякое такое, да? Пожалуй, стоит подумать, не перебраться ли нам туда. Не такой уж немыслимый переход. Абдыкадыр улыбнулся.
— Вы подумываете о фермерстве, капитан?
— Не могу сказать, что всю жизнь только об этом и мечтал, но необходимость заставляет, мистер Омар.
Бисеза заметила:
— Между прочим, там кто-то уже живет. Лицо Гроува стало суровым.
— С этим решим, когда доберемся туда.
В это мгновение Бисеза заметила в его глазах блеск стали — той самой стали, которая позволила этим британцам построить империю, охватившую всю планету.
Других, более ценных предложений не последовало. Значит — Вавилон.
Люди разбились на отдельные группы, стали оживленно переговариваться, строить планы. Бисезу поразило это новое ощущение наличия цели и направления.
Джош, Редди, Абдыкадыр и Бисеза пошли обратно к форту по морю размокшей глины. Абдыкадыр заметил:
— Гроув не дурак.
— О чем ты?
— О его готовности немедленно тронуться к Вавилону. Это ведь не только потому, что там мы сможем распахивать поля. Там будут женщины.
— И надо торопиться, пока его люди не взбунтовались.
Джош смущенно улыбнулся.
— Подумать только: пятьсот Адамов и пятьсот Ев...
— Вы правы, — сказал Редди, — в том, что Гроув — хороший офицер. И он очень хорошо знает, какое настроение в казармах и офицерской столовой. — На момент Разрыва, по словам Редди, в Джамруде многие были «трехлетками» — солдатами, призванными на короткий срок. — Мало кто из них до мозга костей пропитан чувством долга и обладает выправкой. И все-таки они держатся молодцами. Но такое настроение долго не протянется, как только они поймут, как мало шансов у каждого из нас в скором времени попасть домой. Так что Вавилон очень кстати.
Абдыкадыр заметил:
— Знаете, нам очень повезло, что с нами оказался «Союз», благодаря которому мы получили так много сведений. Но без ответа остается еще множество вопросов. Ну, например, большой интерес вызывает ограничение двумя миллионами лет.
— То есть?
— Дело в том, что два миллиона лет до нашей эры — это приблизительное время появления Homo erectus — первого гоминида. Еще какое-то время он существовал наряду с питеками, которых изловили британцы, но затем...
— Вы думаете, что эти временные границы как-то связаны с нами?
— Вероятно, это просто совпадение, но почему не один миллион лет, почему не двадцать, не двести миллионов? И при этом самые старые клочки на этом глобальном лоскутном одеяле находятся именно там, где мы самые древние, а самые новые — например, в Америке, куда мы добрались в последнюю очередь... Возможно, эта новая планета, в каком-то смысле, — наглядное пособие по истории человека.
Бисеза поежилась.
— Но такие огромные пространства на планете совсем пусты.
— История Homo sapiens — это всего лишь последняя глава в долгой, долгой истории эволюции гоминидов. Мы всего лишь пылинки, плавающие на поверхности истории, Бисеза. Быть может, именно это нам и демонстрирует эта планета. Откровенный хронологический срез.
Джош потянул Бисезу за край рукава.
— Мне кое-что пришло в голову... Может быть, вы и все остальные над этим не задумывались... ну тогда, значит, я, как человек из девятнадцатого века, все вижу иначе, под другим углом...
— Короче, Джош.
— Вы смотрите на этот новый мир и видите обрывки своего прошлого. Но я вижу и кое-что из моего будущего — глядя на вас. Почему вы должны быть последними — Бисеза, а вдруг есть что-то, что является для вас будущим?
Эта мысль мгновенно поразила ее, во всей своей целостности. Она изумилась: и как это ей не пришло в голову раньше. Но ответить Джошу ей было нечего.
— Капитан Гроув! Сюда!
Капрал Бэтсон, стоя на краю плаца, размахивал руками. Гроув поспешил к капралу, за ним побежали Бисеза и все остальные.
Рядом с Бэтсоном стояла небольшая группа солдат — британский капрал и несколько сипаев. Они взяли в плен двоих мужчин. У обоих руки были связаны за спиной. Ростом они были ниже сипаев, крепче сложены и более мускулистые. Оба в полинявших лиловых туниках до колена, подпоясанных бечевкой, и кожаных сандалиях с шнуровкой. Широкие смуглые, грубо выбритые лица. Коротко стриженные черные курчавые волосы. На коже у незнакомцев запеклись потеки крови, ружья сипаев их явно очень пугали. Когда один солдат в шутку поднял ружье, один из пленных закричал и упал на колени.
Гроув встал перед парой пленников, подбоченившись.
— Не пугай их, парень, ради бога. Разве не видишь, как они боятся?
Сипай пристыженно отступил на шаг. Редди горящими глазами осматривал незнакомцев. Гроув резко осведомился:
— Ну, Митчелл, кого ты привел? Что это за пуштуны такие?
— Не могу знать, сэр, — промямлил капрал. По-английски он говорил с сильным валлийским акцентом. — Только сдается мне, не пуштуны они. Мы в патруле были, на юго-западе... — Группу под командованием Митчелла Гроув выслал, чтобы проследить за передвижением замеченного в тех краях войска. По всей вероятности, эти двое были разведчиками, посланными с той же целью впереди армии. — На самом деле их было трое, и ехали они на маленьких толстых лошаденках, вроде пятнистых пони. У них были копья, но они их бросили и кинулись на нас с ножами — трое против полудюжины! Пришлось пристрелить их лошаденок. Одного мы убили, только эти двое сдались. И знаете, даже когда их лошади упали, они все равно их тянули за поводья — чтобы те, дескать, вставали! Будто не поняли, что они уже мертвые.
Редди сухо проговорил, обратившись к Гроуву:
— Если никогда не видывал ружья, капитан, то будешь сильно ошарашен, когда лошадь вдруг ни с того ни с сего упадет под тобой на землю.
Капитан Гроув осведомился:
— На что вы намекаете, сэр?
— На то, что эти люди, вероятно, из другого времени, из намного более далекого, чем то, в котором живут пуштуны.
Оба незнакомца слушали их разговор, широко раскрыв рты. Потом они затараторили, вытаращив глаза от страха и все время глядя на сипайские ружья.
— На греческий похоже, — негромко проговорил Редди.
Джош изумленно воскликнул:
— Греки? В Индии?
Бисеза поднесла к незнакомцам телефон.
— Телефон, ты можешь...
— Я — очень умное техническое устройство, но не настолько умное, — признался телефон. — По-моему, это какой-то древний, вышедший из употребления диалект.
Из толпы вышел Сесил де Морган. С небрежной самоуверенностью он одернул свою забрызганную грязью куртку.
— Некогда, — сообщил он, — меня совершенно напрасно подвергли хорошему образованию. Я до сих пор помню кое-что из Еврипида...
Он начал быстро говорить, незнакомцы взволнованно и так же быстро что-то ему наговорили в ответ. Де Морган поднял руки вверх, явно умоляя их помедлить, и заговорил снова.
Через минуту де Морган повернулся к Гроуву.
— Кажется, что-то получается капитан. Плоховато, но получается.
Гроув распорядился:
— Спросите у них, откуда они. И... когда. В смысле, из какого времени.
Редди заметил:
— Они не поймут вопроса, капитан. А мы, скорее всего, не поймем ответа.
Гроув кивнул. Бисеза не могла не восхититься его невозмутимостью.
— Тогда спросите, кто ими командует. Моргану понадобилось несколько попыток, чтобы его вопрос был понят. Но ответ Бисеза поняла без перевода.
— Alehandreh! Alehandreh!
Абдыкадыр шагнул вперед, его глаза полыхали огнем волнения.
— А ведь он действительно здесь проходил. Но возможно ли? Возможно ли такое?
16
— Итак, — начал Кейси. — Начнем с большой картинки.
С десяток офицеров и гражданских, стоявших под ненадежным брезентовым укрытием, подошли поближе. На дисплее мелькали изображения изменившейся планеты.
Очертания материков выглядели знакомо. Но очерченная береговыми линиями земля представляла собой смешение участков неправильной формы, цвета буреющей зелени или расплывчатой, тающей белизны. Эти цвета показывали, как вся планета разделена на особые, отличающиеся во времени фрагменты. Судя по всему, мало кому из людей удалось выжить во время Разрыва. Ночная сторона планеты была почти полностью темной, лишь в одном месте темноту нарушала горстка дерзких рукотворных огоньков. А еще — погода. Над океанами, полюсами, в самом центре континентов вскипали обширные циклонические системы, и грозы проносились над материками ветвистыми лилово-серыми фейерверками.
Кейси постучал кусочком мела по нарисованной им карте мира.
— Мы полагаем, что перед нами массы суши, участки которых избирательно заменены такими же по площади участками из более ранних эпох. Но насколько мы можем судить — со скидкой, в частности, на то, что оборудование на «Союзе» не самое совершенное, — в целом материковые массы сдвинулись с места весьма незначительно. Пока судить рано, но скорее всего, и этих незначительных сдвигов хватит для того, чтобы через некоторое время усилилась вулканическая активность.
Редди уже стоял с поднятой рукой.
— Материковые массы, конечно же, никуда не сдвинулись, как вы изволили выразиться. С чего бы им куда-то двигаться?
Кейси недовольно проворчал:
— Ну да, для вас ведь Альфред Вегенер*[13] — пятилетний мальчик. Тектонические плиты. Дрейф материков. Долго рассказывать. Поверьте мне на слово.
Бисеза спросила:
— Насколько глубоки сдвиги во времени, Кейси?
— Похоже, нет ни одного участка, которому больше двух миллионов лет.
Редди немного истерично рассмеялся.
— Всего-то пара миллионов лет — вот счастье, правда?
Кейси продолжал:
— По всей вероятности, «вырезанные» из иных времен участки захватывают часть атмосферы и простираются на какое-то расстояние в глубь планеты — а может быть, до самого ее центра. Вероятно, каждый такой «кусок» представляет собой громадный клин из земной коры, мантии и неба.
Гроув спросил:
— И каждый такой кусок принес на себе свои растения, своих обитателей и свой воздух?
— Похоже на то. И погода так испортилась, на наш взгляд, именно из-за смешения разных по времени участков поверхности. — Кейси прикоснулся к софтскрину. На дисплее начали сменять друг друга снимки, где были видны массивные тропические циклоны — сливочно-белые завитки, плывущие от южной Атлантики и обрушивающиеся на восточное побережье Америки, а также фронты комковатых черных туч, кружевами обвивавших всю территорию Азии. — Некоторые участки — из зимы, некоторые — из лета. А климат Земли меняется в пределах более долгих циклов — эпохи оледенения наступают и проходят, и в этом плане все тоже смешалось. — Он показал несколько снимков поверхности, где был отчетливо виден окованный льдом почти квадратный участок поверхности в том месте, где во Франции находился Париж. — Горячий воздух поднимается выше холодного, это вызывает ветер; в горячем воздухе больше водных паров, чем в холодном, и над остывшей сушей эти пары конденсируются и выпадают в виде осадков — вот вам ваши ливни. И так далее. Все это бушует, и мы имеем жуткую погоду.
Абдыкадыр поинтересовался:
— А на какое расстояние эти «куски» простираются вверх?
— Этого мы не знаем, — ответил Кейси.
— Уж не до Луны, это точно, — робко вставил капрал Бэтсон. — А не то бы она исчезла вовсе или рассыпалась по своей... как это... орбите.
Кейси глубокомысленно вздернул брови.
— Хорошая мысль. Я об этом не подумал. Но мы точно знаем, что какое-то расстояние над поверхностью Земли захвачено изменениями.
— «Союз», — понимающе кивнула Бисеза.
— Верно. Бис, их часы идут точно так же, как наши, секунда в секунду. Видимо, он пролетали прямо над нашими головами — по чистой случайности, — когда произошел Разрыв, и оказались в одном «куске» вместе с нами. — Кейси потер кончик мясистого носа. — Мы попытались нанести эти участки поверхности на карту, и кое-где нам это удалось. Вот Сахара... — Он показал на клочки зелени посреди пустыни. Одни из них имели неправильную форму, а другие были очерчены геометрически четкими дугами и прямыми линиями. — «Лоскутки» очень похожи друг на друга даже при том, что они разделены полумиллионом лет. И все же есть возможность датировать некоторые участки — приблизительно, по геологическим изменениям.
Он повернулся к своей карте и нарисовал мелом большую звездочку в центре Африки.
— Судя по всему, вот здесь располагается самый древний участок. Об этом можно судить по ширине рифтовой структуры... И посмотрите сюда: Сахара не простирается так далеко на юг, здесь есть озера, местами — зелень. Но это — с высоты, а на поверхности все перемешано. — Замелькали новые снимки. — Мы полагаем, что Азия находится на участке из последних пары тысячелетий. Вот здесь, в степях, заметны признаки обитания человека, но о техническом развитии не может быть и речи — следы дыма от костров, электричества нет. Самая большая концентрация населения находится вот здесь. — Он указал на территорию в восточной Азии севернее Китая. — Кто это такие — мы не знаем.
Он продолжал свой рассказ, сопровождаемый показом снимков, словно бы как гид повел дальше группу не слишком радостных туристов на экскурсию по преобразившейся планете. Австралия выглядела очень странно. Большая часть центральных районов имела красновато-коричневый цвет, как и во времена Бисезы, но вдоль побережий и в долинах рек зелень была густой и роскошной. На нескольких снимках, сделанных с достаточно сильным увеличением, были видны животные. Бисеза разглядела кого-то наподобие гиппопотама, пасущегося на опушке леса. Снимки быстро сменяли друг друга, и возникло ощущение мультфильма. Из леса выскочила стая крупных животных, скачущих на задних лапах. Возможно, они спасались от хищника.
«Это, наверное, гигантские кенгуру», — подумала Бисеза.
Австралия, похоже, вернулась к своему девственному состоянию, в котором пребывала до прибытия людей. Южная Америка, между тем, полностью покрылась темной зеленью: тропические влажные леса, к двадцать первому веку почти уничтоженные, умирающие, здесь восстановили свое древнее великолепие.
В Северной Америке вдоль северных и восточных районов простирались ледяные пустоши — вверх до самого полюса, а вниз — до широты Великих озер. Кейси сказал:
— Лед на этой территории — из разных веков. Это видно по расселинам и изрезанным краям.
Он продемонстрировал сделанные с большим увеличением снимки южного края ледяного щита. Лед здесь был похож на грубо изодранную бумагу. Бисеза видела, как глыбы подтаявшего льда скользят вниз, как образуются огромные озера из талой воды, как формируются обширные грозовые фронты и льются на землю проливные дожди — судя по всему, это происходило в тех местах, где холодные ветры, дующие от полярной шапки, пролетали над более теплой землей. К югу от ледяного массива лежала ровная зелено-коричневая суша — тундра, скованная вечной мерзлотой и истязаемая ледяными ветрами. Сначала Бисеза не разглядела здесь никаких признаков пребывания человека, но вспомнила, что люди добавились к американской фауне сравнительно недавно.
Абдыкадыр полюбопытствовал:
— А что с Аляской? Как-то это район незнакомо выглядит.
Кейси ответил:
— Она тянется к Берингии — ну, ты знаешь, когда-то существовал сухопутный «мост», соединявший Азию с Америкой. Именно по нему первые люди пришли в Северную Америку. Потом море поглотило этот участок суши, образовался Берингов пролив...
Экскурсия продолжалась. Люди с нелегким сердцем смотрели на мелькающие снимки.
— А Европа? — напряженным голосом спросил Редди. — Англия?
Кейси показал всем Европу. Большая территория этой части света была покрыта густыми зелеными лесами. На более открытых южных участках Франции, Испании и Италии находились какие-то поселения типа деревень, но их было очень мало.
«Очень может быть, что эти поселения построены не современными людьми», — подумала Бисеза, вспомнив о том, что на юге Европы когда-то обитали неандертальцы.
А уж в Англии людей искать и вовсе не имело смысла. Здесь, южнее той линии, вдоль которой некогда был воздвигнут Адрианов вал, простирались густые лесные чащобы. К северу по сосновым лесам пролегал широкий белый шрам, он тянулся поперек шотландских нагорий — кусок ледяной шапки, захваченной из эпохи оледенения.
— Она исчезла, — оторопело выговорил Редди.
Бисеза с изумлением увидела, что его глаза под толстыми стеклами очков наполнились слезами. — Может быть, мне так горько именно из-за того, что я родился за границей. Но Родины больше нет, совсем не осталось, со всей ее историей, вплоть до древних римлян и еще дальше в глубь веков. Все испарилось, как роса.
Капитан положил на плечо Редди исполосованную шрамами руку.
— Выше голову, парень. Мы вырубим эти треклятые леса и, если придется, создадим себе историю, вот увидишь!
Редди кивнул. Похоже, он просто не мог больше говорить.
Кейси наблюдал за этой маленькой мелодрамой, вытаращив глаза. Он даже резинку жевать перестал. Наконец он объявил:
— Я постараюсь покороче. Ребята с «Союза» обнаружили всего три места на всей этой гадской планете, где имеются признаки хоть сколько-нибудь развитой в техническом отношении цивилизации. Одно из них находится здесь. Второе... — Он постучал кусочком мела по изображенной им на боку вертолета карте мира в районе южного берега водоема, который трудно было не узнать. — Озеро Мичиган.
— Чикаго, — выдохнул Джош.
— Вот именно, — кивнул Кейси. — Но на многое не надейся. Тут видно крупное городское поселение — много дыма, как это бывает, когда работают фабрики и заводы, а на озере — что-то наподобие пароходов. Но никто не ответил на радиосигналы «Союза».
— Тамошние жители могут быть из любого времени до изобретения радио, — предположил Абдыкадыр. — Скажем, из тысяча восемьсот пятидесятого года. Там и тогда население было вполне приличное.
— Верно говоришь, — проворчал Кейси, переключаясь на софтскрине с одного снимка на другой. — Но у них сейчас полно своих хлопот. Они окружены льдом. Районы вглубь от прибрежной полосы исчезли, земель для ведения сельского хозяйства нет, торговли нет, поскольку торговать не с кем.
— А где, — медленно выговорила Бисеза, — находится третье место, где обнаружена более или менее развитая цивилизация?
Кейси вывел на дисплей снимок Ближнего Востока.
— Вот здесь. Тут есть город — небольшой и по-видимому, в отличие от Чикаго, древний. Но что интересно: экипаж «Союза» получил оттуда радиосигнал — единственный, кроме нашего, со всей планеты. Но сигнал был не похож на наш. Он мощный, но звучит с равными промежутками — просто попискивание в определенном диапазоне частот.
— Возможно, радиомаяк, — предположил Абдыкадыр.
— Возможно. Но модель явно не наша.
Бисеза пристально рассматривала дисплей. Город стоял посреди обширной зеленой территории — по всей вероятности, это были обработанные поля, прорезанные подозрительно ровными сверкающими нитями ирригационных каналов.
— По-моему, это Ирак.
— Это, — решительно заявил Сесил де Морган, — Вавилон.
Редди ахнул:
— Вавилон снова жив!
— Это все, — буркнул Кейси. — Только мы и этот странный радиомаяк в Вавилоне.
Все притихли. Вавилон. Само это название звучало для Бисезы экзотично, в голове у нее лихорадочно метались догадки о том, как этот радиомаяк мог туда попасть.
Капитан Гроув воспользовался затишьем. Он вышел вперед, топорща густые усищи, и резко хлопнул в ладоши.
— Что ж, позвольте вас поблагодарить, мистер Отик. Я себе все это вот как представляю. Нам следует сосредоточиться на нашем собственном положении, поскольку ясно: никто не придет нам на выручку, так сказать. Кроме того, я думаю, нам стоит чем-то заняться, поставить себе какую-то цель. Пора перестать только реагировать на то, что нам подбрасывают боги. Время брать дело в свои руки.
— Вот-вот, — пробормотал Редди.
— Прошу высказываться.
— Мы должны отправиться в Чикаго, — сказал Джош. — Там так много людей, там такая промышленность, такой потенциал...
— Они понятия не имеют о том, что мы здесь, — грубо оборвал его Кейси. — Нет, может быть, они видели, как над ними пролетал «Союз», но вряд ли сообразили, что это за штука.
— К тому же нам не на чем до них добираться, — заметил капитан Гроув. — Вряд ли нам удастся перебраться через Атлантику... Возможно, в будущем. Но пока нам следует выбросить Чикаго из головы.
— Вавилон, — проговорил Абдыкадыр. — Вполне очевидная цель. К тому же там находится странный радиомаяк: вероятно, мы сможем больше узнать о том, что с нами стало.
Гроув кивнул.
— Кроме того, мне нравится, как выглядит эта зелень. Ведь Вавилон, кажется, был в древности центром земледелия? «Плодородный Полумесяц» и всякое такое, да? Пожалуй, стоит подумать, не перебраться ли нам туда. Не такой уж немыслимый переход. Абдыкадыр улыбнулся.
— Вы подумываете о фермерстве, капитан?
— Не могу сказать, что всю жизнь только об этом и мечтал, но необходимость заставляет, мистер Омар.
Бисеза заметила:
— Между прочим, там кто-то уже живет. Лицо Гроува стало суровым.
— С этим решим, когда доберемся туда.
В это мгновение Бисеза заметила в его глазах блеск стали — той самой стали, которая позволила этим британцам построить империю, охватившую всю планету.
Других, более ценных предложений не последовало. Значит — Вавилон.
Люди разбились на отдельные группы, стали оживленно переговариваться, строить планы. Бисезу поразило это новое ощущение наличия цели и направления.
Джош, Редди, Абдыкадыр и Бисеза пошли обратно к форту по морю размокшей глины. Абдыкадыр заметил:
— Гроув не дурак.
— О чем ты?
— О его готовности немедленно тронуться к Вавилону. Это ведь не только потому, что там мы сможем распахивать поля. Там будут женщины.
— И надо торопиться, пока его люди не взбунтовались.
Джош смущенно улыбнулся.
— Подумать только: пятьсот Адамов и пятьсот Ев...
— Вы правы, — сказал Редди, — в том, что Гроув — хороший офицер. И он очень хорошо знает, какое настроение в казармах и офицерской столовой. — На момент Разрыва, по словам Редди, в Джамруде многие были «трехлетками» — солдатами, призванными на короткий срок. — Мало кто из них до мозга костей пропитан чувством долга и обладает выправкой. И все-таки они держатся молодцами. Но такое настроение долго не протянется, как только они поймут, как мало шансов у каждого из нас в скором времени попасть домой. Так что Вавилон очень кстати.
Абдыкадыр заметил:
— Знаете, нам очень повезло, что с нами оказался «Союз», благодаря которому мы получили так много сведений. Но без ответа остается еще множество вопросов. Ну, например, большой интерес вызывает ограничение двумя миллионами лет.
— То есть?
— Дело в том, что два миллиона лет до нашей эры — это приблизительное время появления Homo erectus — первого гоминида. Еще какое-то время он существовал наряду с питеками, которых изловили британцы, но затем...
— Вы думаете, что эти временные границы как-то связаны с нами?
— Вероятно, это просто совпадение, но почему не один миллион лет, почему не двадцать, не двести миллионов? И при этом самые старые клочки на этом глобальном лоскутном одеяле находятся именно там, где мы самые древние, а самые новые — например, в Америке, куда мы добрались в последнюю очередь... Возможно, эта новая планета, в каком-то смысле, — наглядное пособие по истории человека.
Бисеза поежилась.
— Но такие огромные пространства на планете совсем пусты.
— История Homo sapiens — это всего лишь последняя глава в долгой, долгой истории эволюции гоминидов. Мы всего лишь пылинки, плавающие на поверхности истории, Бисеза. Быть может, именно это нам и демонстрирует эта планета. Откровенный хронологический срез.
Джош потянул Бисезу за край рукава.
— Мне кое-что пришло в голову... Может быть, вы и все остальные над этим не задумывались... ну тогда, значит, я, как человек из девятнадцатого века, все вижу иначе, под другим углом...
— Короче, Джош.
— Вы смотрите на этот новый мир и видите обрывки своего прошлого. Но я вижу и кое-что из моего будущего — глядя на вас. Почему вы должны быть последними — Бисеза, а вдруг есть что-то, что является для вас будущим?
Эта мысль мгновенно поразила ее, во всей своей целостности. Она изумилась: и как это ей не пришло в голову раньше. Но ответить Джошу ей было нечего.
— Капитан Гроув! Сюда!
Капрал Бэтсон, стоя на краю плаца, размахивал руками. Гроув поспешил к капралу, за ним побежали Бисеза и все остальные.
Рядом с Бэтсоном стояла небольшая группа солдат — британский капрал и несколько сипаев. Они взяли в плен двоих мужчин. У обоих руки были связаны за спиной. Ростом они были ниже сипаев, крепче сложены и более мускулистые. Оба в полинявших лиловых туниках до колена, подпоясанных бечевкой, и кожаных сандалиях с шнуровкой. Широкие смуглые, грубо выбритые лица. Коротко стриженные черные курчавые волосы. На коже у незнакомцев запеклись потеки крови, ружья сипаев их явно очень пугали. Когда один солдат в шутку поднял ружье, один из пленных закричал и упал на колени.
Гроув встал перед парой пленников, подбоченившись.
— Не пугай их, парень, ради бога. Разве не видишь, как они боятся?
Сипай пристыженно отступил на шаг. Редди горящими глазами осматривал незнакомцев. Гроув резко осведомился:
— Ну, Митчелл, кого ты привел? Что это за пуштуны такие?
— Не могу знать, сэр, — промямлил капрал. По-английски он говорил с сильным валлийским акцентом. — Только сдается мне, не пуштуны они. Мы в патруле были, на юго-западе... — Группу под командованием Митчелла Гроув выслал, чтобы проследить за передвижением замеченного в тех краях войска. По всей вероятности, эти двое были разведчиками, посланными с той же целью впереди армии. — На самом деле их было трое, и ехали они на маленьких толстых лошаденках, вроде пятнистых пони. У них были копья, но они их бросили и кинулись на нас с ножами — трое против полудюжины! Пришлось пристрелить их лошаденок. Одного мы убили, только эти двое сдались. И знаете, даже когда их лошади упали, они все равно их тянули за поводья — чтобы те, дескать, вставали! Будто не поняли, что они уже мертвые.
Редди сухо проговорил, обратившись к Гроуву:
— Если никогда не видывал ружья, капитан, то будешь сильно ошарашен, когда лошадь вдруг ни с того ни с сего упадет под тобой на землю.
Капитан Гроув осведомился:
— На что вы намекаете, сэр?
— На то, что эти люди, вероятно, из другого времени, из намного более далекого, чем то, в котором живут пуштуны.
Оба незнакомца слушали их разговор, широко раскрыв рты. Потом они затараторили, вытаращив глаза от страха и все время глядя на сипайские ружья.
— На греческий похоже, — негромко проговорил Редди.
Джош изумленно воскликнул:
— Греки? В Индии?
Бисеза поднесла к незнакомцам телефон.
— Телефон, ты можешь...
— Я — очень умное техническое устройство, но не настолько умное, — признался телефон. — По-моему, это какой-то древний, вышедший из употребления диалект.
Из толпы вышел Сесил де Морган. С небрежной самоуверенностью он одернул свою забрызганную грязью куртку.
— Некогда, — сообщил он, — меня совершенно напрасно подвергли хорошему образованию. Я до сих пор помню кое-что из Еврипида...
Он начал быстро говорить, незнакомцы взволнованно и так же быстро что-то ему наговорили в ответ. Де Морган поднял руки вверх, явно умоляя их помедлить, и заговорил снова.
Через минуту де Морган повернулся к Гроуву.
— Кажется, что-то получается капитан. Плоховато, но получается.
Гроув распорядился:
— Спросите у них, откуда они. И... когда. В смысле, из какого времени.
Редди заметил:
— Они не поймут вопроса, капитан. А мы, скорее всего, не поймем ответа.
Гроув кивнул. Бисеза не могла не восхититься его невозмутимостью.
— Тогда спросите, кто ими командует. Моргану понадобилось несколько попыток, чтобы его вопрос был понят. Но ответ Бисеза поняла без перевода.
— Alehandreh! Alehandreh!
Абдыкадыр шагнул вперед, его глаза полыхали огнем волнения.
— А ведь он действительно здесь проходил. Но возможно ли? Возможно ли такое?
16
ПРИЗЕМЛЕНИЕ
Сработали стартовые ракеты. Космонавты ощутили только короткий толчок в спину, но его хватило, чтобы столкнуть корабли с орбиты.
Дело сделано, решение принято. Все, что осталось от Колиной жизни — минуты или годы, — станет неотвратимым последствием этого решения.
После старта самым опасным этапом космической экспедиции являлось приземление. Колоссальную энергию, затраченную на вывод корабля на орбиту Земли, теперь следовало погасить за счет трения в плотных слоях атмосферы. Аварии часто случались при приземлении. Поэтому оставалось только ждать — сделать уже ничего было нельзя. «Союз» был сконструирован так, что возвращался на Землю без поддержки, без каких-либо инструкций со стороны экипажа. Коле, опытному пилоту, не хотелось быть просто пассажиром, хотелось хоть как-то управлять событиями. Он жалел, что перед ним нет ручки управления, что он ничего не может сделать для того, чтобы привести корабль домой.
Он посмотрел в иллюминатор. В последний раз за кормой корабля проплыла путаница джунглей Южной Америки в кружеве облаков. Коля гадал, увидит ли хоть кто-то когда-нибудь подобное зрелище и как скоро люди вообще забудут о существовании этого далекого континента. Но пока «Союз» пролетал над обеими Америками к Атлантическому океану, Коля увидел ураган — сливочно-белую спираль, нависшую над Мексиканским заливом, словно гигантский паук. Ураганы послабее бушевали над Карибскими островами, Флоридой, Техасом и Мексикой. Эти отпрыски чудовища, завладевшего Мексиканским заливом, и сами были опустошительно сильными, они успели проделать глубокие расселины в лесах, покрывавших Центральную Америку. Что хуже того, центральная, материнская ураганная система продвигалась на север и явно не должна была пощадить ничего на всем протяжении от Хьюстона до Нового Орлеана. Это был второй сверхмощный ураган, который космонавты видели за последние несколько дней, — остатки первого все еще проносились над восточными районами Соединенных Штатов и западной Атлантикой. Но космонавты ничем не могли помочь никому на Земле, даже никого предупредить не могли.
В положенное время снизу и сверху донеслись звуки ударов. Отсек содрогнулся, возникло ощущение, что он стал легче. Сдетонировали взрывболты, и спускаемый модуль отстыковался от двух других отсеков «Союза». Ракетные двигатели и собранные отходы должны были загореться в атмосфере, как метеоры, и могли рухнуть на кого-то на Земле.
Несколько минут космонавты сидели в тишине, нарушаемой только тиканьем приборов и негромким гулом системы воздухоснабжения. Но тихие звуки, издаваемые аппаратурой, были почти что уютными.
«Как будто дома, в мастерской», — подумал Николай.
Он знал, что будет скучать по всему этому.
Модуль падал с небес на землю, и сопротивление все более плотного воздуха начало сказываться. Николай видел, как нарастает давление на счетчике перегрузки: 0, lg, 0, 2g. Вскоре он и сам почувствовал рост давления.
Его прижало к спинке кресла, ремни ослабли, он подтянул их. Но перегрузки нарастали неравномерно: верхние слои атмосферы изобиловали участками с разным давлением, и по мере падения спускаемый модуль сильно трясло, как трясет самолеты, пересекающие зоны турбулентности. Ни разу за время предыдущих полетов Николай не чувствовал, как мала и хрупка капсула, внутри которой он падает на Землю.
Теперь за иллюминатором была видна только чернота космоса. Но к этой черноте начали примешиваться глубокие цвета: сначала — коричневый, вроде цвета давно запекшейся крови, но этот цвет быстро стал светлее, сменился красным, потом оранжевым и желтым. Воздух уплотнялся, перегрузки резко нарастали. Давление бытро достигло одного g, увеличилось до двух, трех, четырех g. За иллюминатором, где вокруг капсулы распадались атомы воздуха, теперь виднелась белизна с перламутровым отливом. Красивые отсветы ложились на колени космонавтов.
Дело сделано, решение принято. Все, что осталось от Колиной жизни — минуты или годы, — станет неотвратимым последствием этого решения.
После старта самым опасным этапом космической экспедиции являлось приземление. Колоссальную энергию, затраченную на вывод корабля на орбиту Земли, теперь следовало погасить за счет трения в плотных слоях атмосферы. Аварии часто случались при приземлении. Поэтому оставалось только ждать — сделать уже ничего было нельзя. «Союз» был сконструирован так, что возвращался на Землю без поддержки, без каких-либо инструкций со стороны экипажа. Коле, опытному пилоту, не хотелось быть просто пассажиром, хотелось хоть как-то управлять событиями. Он жалел, что перед ним нет ручки управления, что он ничего не может сделать для того, чтобы привести корабль домой.
Он посмотрел в иллюминатор. В последний раз за кормой корабля проплыла путаница джунглей Южной Америки в кружеве облаков. Коля гадал, увидит ли хоть кто-то когда-нибудь подобное зрелище и как скоро люди вообще забудут о существовании этого далекого континента. Но пока «Союз» пролетал над обеими Америками к Атлантическому океану, Коля увидел ураган — сливочно-белую спираль, нависшую над Мексиканским заливом, словно гигантский паук. Ураганы послабее бушевали над Карибскими островами, Флоридой, Техасом и Мексикой. Эти отпрыски чудовища, завладевшего Мексиканским заливом, и сами были опустошительно сильными, они успели проделать глубокие расселины в лесах, покрывавших Центральную Америку. Что хуже того, центральная, материнская ураганная система продвигалась на север и явно не должна была пощадить ничего на всем протяжении от Хьюстона до Нового Орлеана. Это был второй сверхмощный ураган, который космонавты видели за последние несколько дней, — остатки первого все еще проносились над восточными районами Соединенных Штатов и западной Атлантикой. Но космонавты ничем не могли помочь никому на Земле, даже никого предупредить не могли.
В положенное время снизу и сверху донеслись звуки ударов. Отсек содрогнулся, возникло ощущение, что он стал легче. Сдетонировали взрывболты, и спускаемый модуль отстыковался от двух других отсеков «Союза». Ракетные двигатели и собранные отходы должны были загореться в атмосфере, как метеоры, и могли рухнуть на кого-то на Земле.
Несколько минут космонавты сидели в тишине, нарушаемой только тиканьем приборов и негромким гулом системы воздухоснабжения. Но тихие звуки, издаваемые аппаратурой, были почти что уютными.
«Как будто дома, в мастерской», — подумал Николай.
Он знал, что будет скучать по всему этому.
Модуль падал с небес на землю, и сопротивление все более плотного воздуха начало сказываться. Николай видел, как нарастает давление на счетчике перегрузки: 0, lg, 0, 2g. Вскоре он и сам почувствовал рост давления.
Его прижало к спинке кресла, ремни ослабли, он подтянул их. Но перегрузки нарастали неравномерно: верхние слои атмосферы изобиловали участками с разным давлением, и по мере падения спускаемый модуль сильно трясло, как трясет самолеты, пересекающие зоны турбулентности. Ни разу за время предыдущих полетов Николай не чувствовал, как мала и хрупка капсула, внутри которой он падает на Землю.
Теперь за иллюминатором была видна только чернота космоса. Но к этой черноте начали примешиваться глубокие цвета: сначала — коричневый, вроде цвета давно запекшейся крови, но этот цвет быстро стал светлее, сменился красным, потом оранжевым и желтым. Воздух уплотнялся, перегрузки резко нарастали. Давление бытро достигло одного g, увеличилось до двух, трех, четырех g. За иллюминатором, где вокруг капсулы распадались атомы воздуха, теперь виднелась белизна с перламутровым отливом. Красивые отсветы ложились на колени космонавтов.