Кларк Саймон. Пригвожденное сердце

   — А может, Тони, нам просто повезло. Не думаю, что эти штуки так уж хорошо видят.
   Штуки?.. Крис собирался еще порасспросить Марка, но подошел, тяжело пыхтя, один из мальчишек Ходджсонов:
   — Мы тут хотим подвезти на тачках песку с берега. Куда его ссыпать, мистер Гейтман?
   — У двери, Ян. Только держитесь поближе, когда снова наступит прилив.
   Парень затрусил по проходу к выходу; его мешковатые джинсы наполовину сползли с массивного зада, обнажив чуть ли не акр розовой ягодицы.
   Губы Тони растянулись в вымученной улыбке.
   — Они отличные работники. Через пару-тройку часов завалят все двери мешками с песком.
   Крис следил за проницательными глазами Тони, когда тот осматривал зал, проверяя готовность, и понял: этот человек отлично знал, что через несколько часов все они умрут. Он просто старался чем-нибудь занять дееспособных обитателей деревни, чтобы отвлечь их мысли от безнадежности положения.
   Собака майора опять нервно залаяла.
   — Тони, — проговорил Крис, — это пустая трата времени. Стены такие тонкие, что я сам могу проломить в них дыру.
   — Ну и?..
   — Ну и... Я предлагаю всем, кто захочет, вернуться вместе со мной в морской форт.
   У Криса возникло впечатление, будто кто-то снял со спины Тони бетонную плиту. Он глубоко вздохнул, подался вперед и, схватив Криса за руку, потряс ее.
   — Спасибо! Мы очень благодарны.
   Крис застегнул куртку.
   — Отлично, мистер Гейтман. Ведите людей в безопасное место.

* * *

   Дэвид наблюдал за матерью. Она по-прежнему с тревогой вглядывалась в пески. Туман стал совсем густым и полз вдоль берега плотными белыми клоками. Море давало о себе знать свистящим звуком, усиливавшимся по мере того, как начинался прилив.
   Дэвиду хотелось, чтобы папа побыстрее вернулся домой.
   Мальчик сбежал по ступеням к фургону, а через пять минут вновь забрался наверх с полным стаканом разведенного апельсинового сока. Он хотел подогреть его в микроволновке, но пока не умел устанавливать время, поэтому сок был почти холодный.
   — Вот, пожалуйста, — сказал Дэвид, протягивая стакан матери. — Тебе будет получше.
   Мама как-то странно посмотрела на мальчика, потом крепко обняла его и прижала к груди. Она стояла на коленях, и ее лицо намочило ему голую шею.
   — Не плачь, ма, — мягко проговорил Дэвид. — Я о тебе позабочусь.

* * *

   Все оказалось не так-то просто.
   Крис смотрел, как толпа деревенских ковыляет к берегу. Одна дама сидела в инвалидном кресле; двое супругов лет по пятьдесят, каждый взявшись за одну ручку, усердно толкачи его вперед. Майору приходилось постоянно напоминать, куда они идут. Через каждые несколько шагов он озадаченно останавливался, словно не понимая, где находится. Мак скулил и лаял, а иногда вообще отказывался идти, упираясь передними лапами в песок.
   Семейство Ходджсонов — фермер с женой, двое их сыновей и дядя — оказалось наиболее дееспособным. Сыновья толкали мопеды, нагруженные мешками с провизией, фермер и дядя тащили огромные рюкзаки и ружья. У Марка Фауста в левой руке было ружье, в правой — вещмешок и рюкзак за спиной. Другие волокли полиэтиленовые пакеты, хозяйственные сумки, корзины. Рози Тамворт шла вприпрыжку, словно на прогулке.
   Они являли собой странное и трогательное зрелище. Вереница испуганных мужчин и женщин, бредущих вдоль берега и бросающих взгляды в сторону моря, скрытого туманом.
   Крис догнал Тони, возглавлявшего колонну.
   — Вы были к этому готовы, не так ли, Тони? Вы готовились...
   — Мистер Стейнфорт, сейчас не время и не место. Обещаю все объяснить позже. Мне просто... просто хочется убраться с этого чертова побережья...
   Они шли в полной тишине, если не считать случайного лая собаки. Перевязанный Уэйнрайт, мрачный, одетый в костюм и при галстуке, отказался нести что бы то ни было — в отличие от преподобного Рида, который выглядел не менее угрюмым, однако тащил кожаный чемодан в одной руке и пальто в другой. Чемодан на вид был тяжелым. Впрочем, Крис сомневался, чтобы его содержимое составляла святая вода и Библия.
   Когда они приблизились к устью одного из ручьев, пересекавших берег, из воды поднялся какой-то темный предмет.
   С очертаниями человека.
   Крис покрепче сжал топорище.
   Тот же профиль идолов острова Пасхи; тот же приоткрытый рот и те же глаза — закрытые, как у крепко спящего. Однако темная гранитовая кожа приобрела другой оттенок: темно-красный цвет стал более красным.
   Крис замедлил шаг.
   Вдруг рядом возник Марк.
   — Продолжайте идти, Крис. Это один из них. Ради Бога, продолжайте идти. Пожалуйста.
   Упрашивать Криса не требовалось.
   Пройдя дальше по берегу, они перешли ручей, вымочив ноги в ледяной воде.
   Крис изо всех сил всматривался в густеющий туман, опасаясь увидеть призрачные фигуры, преграждающие путь. Один раз ему показалось, будто он увидел кого-то, стоящего на вершине дюны и сверху глядящего на них. У него было круглое белое лицо. Ужасающе белое.
   Вдруг Крис поймал себя на том, что думает о Фоксе. Что же все-таки с ним могло произойти? И что имел в виду Тони Гейтман, когда сказал, что, хотя Фокс и находится где-то в море, вопрос о том, действительно ли он мертв, остается спорным? Теперь вспомнилось множество самых разных вещей; маленькие кусочки мозаики вставали на место, образуя единую картину. Криса пробрала дрожь от макушки до самых пяток. Чудовищный сельдерей в старом рукомойнике... разросшееся растение было не чем иным, как мутантом. Деревянный стул в сырой грязи — ножки пустили корни, а подлокотники начали пускать ростки. Золотая рыбка... она-то точно была мертва, потом через несколько часов уже носилась кругами по чаше, словно торпеда, а теперь и вовсе как будто начала меняться. Тварь, с которой он столкнулся в дюнах прямо лицом к лицу... она не тронула его физически, однако с такой легкостью все перемешала у него в мозгу, с какой ребенок сминает пластилиновую фигурку. И вот в море какие-то люди со зловещими ликами изваяний острова Пасхи.
   В голове у Криса громоздились все новые вопросы, которые необходимо задать Гейтману и Фаусту.
   Он поглядел на Тони. Маленький лондонец возглавлял беспорядочную группу деревенских жителей. Он упорно тащился вдоль берега, дергая головой вверх-вниз и сжимая тонкими пальцами пианиста лямки рюкзака. Марк Фауст замыкал шествие; он шел длинными легкими шагами, как мог бы шагать по прериям Дикого Запада со «стетсоном»^[13] на голове и двумя кольтами за поясом.
   Наконец сквозь клубы тумана Крис различил остов разбитого рыбацкого баркаса. Он ускорил шаг и догнал Тони.
   — Тони, я пойду вперед. Если ворота будут уже открыты, мы сможем запустить эту толпу внутрь быстрее.
   — Ладно, Крис... Осторожнее. В таком тумане и динозавр может спрятаться.
   Крис перешел с шага на бег. Ему не терпелось убедиться, что с Дэвидом и Рут все в порядке. Все должно быть в порядке. Но шум прибоя усилился — прилив наступал, к тому же очень быстро.
   В мозгу вспыхивали картины: ворота морского форта распахнуты, внутри — никого, где-то плачет Дэвид, заблудившийся в тумане; Рут навзничь лежит на песке, и одна из этих морских тварей склонилась над ней и терзает...
   Крис отогнал видения прочь. Но они вернутся, и очень скоро, если он не увидит, что жена и сын живы и здоровы.
   Он бежал по насыпи, и темные размытые очертания обретали форму каменного здания.
   — Рут!
   Прошло не менее двадцати тревожных секунд, прежде чем над стеной появилась голова.
   — Рут, отвори ворота.
   Через несколько секунд раздался металлический лязг засовов, ворота дрогнули и распахнулись.
   — Папа! — Дэвид бросился Крису на шею с такой силой, что отец чуть было не упал.
   — Ух, подожди, малыш.
   Рут обняла Криса и крепко прижала к себе.
   — Тебя не было будто целую вечность.
   Крис улыбнулся.
   — Ну, я все-таки возвратился, и не один. — Он повернулся к толпе, приближающейся к воротам. Не проронив ни слова, люди входили во двор. Последним был Марк Фауст с ружьем на плече. Он важно кивнул Крису и прошел внутрь.
   Крис еще раз бросил взгляд вдоль берега, который медленно поглощала белая дымка, закрыл ворота и задвинул засовы.
   Теперь они в безопасности.
   Пока.

28

   Крис распахнул главную дверь в здание морского форта. Воздух, обдавший его, был прохладным, но сухим. Он вошел, за ним — Тони и Марк. Здесь предстояло разместить приблизительно двадцать человек.
   — Сюда. — Крис провел мужчин по коридору и вверх по лестнице.
   В фургоне поместятся восемь человек. Они с Рут и Дэвидом могут жить в спальне с двумя кроватями. Кто-то из деревенских будет спать в комнате со сдвоенной кроватью, которую занимал Дэвид, где еще двое могут лечь на диване. Это для тех, кто болен, или для самых старых. Остальным придется устраиваться здесь.
   Крис вошел в самую большую комнату на втором этаже.
   — Как только они немного придут в себя, мы их организуем делать себе постели из одеял. — Тони внимательным взглядом осмотрел комнату. — По крайней мере спать будем на деревянном полу. От лежания на камнях пользы еще никому не было.
   — Надолго?
   — Я полагаю, самое большее — день-два.
   Марк Фауст пожал плечами.
   — Крис, с нами такого еще никогда не случалось.
   — Все-таки вам что-то известно. Во всяком случае, вы знаете больше, чем я.
   Улыбка Тони могла показаться искренней.
   — Нам казалось, будто мы знаем многое, однако события, как видно, превзошли все наши ожидания.
   — И чего же вы ожидали?
   — Чего мы никак не ожидали, так это прихода морских тварей. Что они явятся и все разрушат.
   — Не могу понять, — проговорил Крис, которому не терпелось получить ответы, — почему вы просто не уехали? Там, в деревне, вы сказали, что оказались по уши в дерьме. Вы знали: что-то происходит, нечто такое, что подвергнет вас — нас — опасности, потому что готовились к этому. Запасали еду, готовили ружья, спали в одежде.
   — Да, мы кое-что предполагали, но... но не ожидали, что это будет... плохое.
   — Тем не менее вы могли бы уехать. Сегодня утром, с первым же светом.
   — Я пробовал, — ответил Марк. — Единственная дорога из деревни перекрыта возле моста. Они завалили ее камнями.
   — Вы могли уйти пешком.
   — Могли бы, — согласился Тони. — Но видите ли, Крис, одна из этих тварей, наподобие отвратительного старого тролля из сказки, сидела в ручье под мостом. И хотя мне стыдно в этом признаться, я испугался — чертовски испугался — идти по мосту, когда эта штука находится на расстоянии вытянутой руки.
   Крис вздохнул.
   — Значит, мы в западне по крайней мере на несколько дней. На сколько? До понедельника?
   — Почему до понедельника?
   — Ну, сегодня суббота. Если не принимать во внимание случайных проезжих, то первым, кто наверняка появится в деревне рано утром в понедельник, будет почтальон.
   — Спаси Господь беднягу. — Тони снял очки и потер красные вмятинки на переносице.
   — Спаси Господь и нас, — тихо добавил Марк.
   Крис уже собирался выкачать еще какие-нибудь сведения из этой парочки, как вдруг услышал шарканье ботинок по каменным плитам. Явился преподобный Рид. Выражение его красного, покрытого пятнами лица было совершенно похоронным. Он ничего не сказал, словно бы даже не заметил их троих. Медленно обошел большую комнату по периметру, осматривая ее. В руке он держал пухлый кожаный портфель, вцепившись в ручку так, что побелели костяшки пальцев.
   Сознательно меняя тему разговора, Тони сказал:
   — Стало быть, это и есть наш дортуар. Принесем все, что годится для изготовления постелей, потом соберем всех тут и разместим как можно удобнее.
   Видимо, Рут, входя, услышала несколько последних слов.
   — Правильно, Тони, нам действительно нужно устроить что-то вроде общего собрания.
   — Зачем?
   — Мне кажется, каждый имеет право знать, что происходит.
   — Извини, Рут, но мы не знаем, что происходит. Кроме того факта, что те твари снаружи загнали нас в ловушку. Полагаю, всем и так ясно, что эти существа не хотят нас выпускать.
   Впервые за все время подал голос викарий:
   — А также яснее ясного, что ни вы, ни ваши соседи-язычники не намерены уходить сейчас — как раз тогда, когда ваш омерзительный божок вот-вот явится.
   — Извините, преподобный Рид, — озадаченно проговорил Крис, — что вы имеете в виду? Я не понимаю.
   Викарий изобразил подобие улыбки.
   — Спросите вот его, Гейтмана. Это его рук дело.
   Преподобный Рид вышел из комнаты.
   — Что он хотел сказать? — спросила Рут у Тони.
   — Он говорит чертовски глупые вещи... Хочет выставить все так, будто мы — языческая секта. А мы ничего не делали. Просто случайно оказались здесь. И что бы ни случилось... мы не сделали ничего, чтобы это произошло.
   — По-моему, прежде чем что-нибудь предпринять, — сказала Рут, — мы вчетвером должны сесть — и вы расскажете нам все, что знаете.
   — Согласен, — кивнул Крис. — Послушайте, Тони, кончайте темнить. Мы не дети. Выкладывайте.
   Марк улыбнулся.
   — Тут все дело в вере. Вы нам поверите?
   — Не беспокойтесь, поверим, — ответил Крис. — Теперь рассказывайте.
   Тони начал сдирать целлофан с сигары, и тут в комнату, громко топоча ногами по доскам и задыхаясь, вбежал один из мальчишек Ходджсонов.
   — Мистер Гейтман! Мистер Гейтман! Папа говорит, чтобы вы поглядели. — Лицо парня пылало от возбуждения. — Они там, мистер Гейтман, они там!

29

   Крис высунулся и посмотрел на побережье.
   Они действительно были там.
   У Криса похолодело под ложечкой.
   Он поглядел на других. Жители деревни стояли на стенах морского форта, молча уставившись на песчаный берег, затянутый белым туманом.
   Начинался отлив, однако на сей раз темные фигуры не отступили вместе с водой. Те, что расположились выше на берегу, теперь сидели, скрестив ноги, словно древние индейские воины; тела их были темно-красными, цвета спелой вишни. Эти твари с виду были жутко сильными; длинные мощные руки спокойно лежали на коленях. Их безволосые головы по-прежнему походили на статуи острова Пасхи с острыми, вырубленными зубилом профилями. Все головы с закрытыми глазами были повернуты в сторону морского форта.
   Наконец море отступило, а восемь истуканов остались беспорядочно сидеть вдоль насыпи.
   — Сафдары, — с ужасом проговорил Тони.
   — Что? — переспросил Крис шепотом.
   — Сафдары, — пророкотал Марк. — Так на урду называли особого рода воинов.
   — Исключительно неистовых воинов, — уточнил Тони, не отрывая взгляда от фигур на песке. — Невероятно яростных: сафдары были прерывателями строя, в сражении они первыми молниеносно бросались на врага.
   Преподобный Рид издал вздох, который мог выражать и боль, и что угодно еще; его кадык ходил ходуном над грязным белым воротничком.
   Рут подошла к мужу.
   — Где Дэвид? — прошептал он. — Ему не надо этого видеть.
   — Спит в фургоне. Что с ними такое? Они вроде бы меняют цвет.
   — Не знаю. Похоже, приспосабливаются к открытому воздуху. Море им теперь не нужно.
   Крис обернулся и посмотрел на деревенских. За исключением преподобного Рида, никто не отрывал глаз от фигур на берегу.
   — Слава Богу, сюда они попасть не могут, — сказала Рут. — Ненависть. Ты чувствуешь ее? Чувствуешь? Они сидят там и ненавидят нас.
   Прошел час. Вода отступила, из-под нее показалась насыпь.
   — Я иду домой.
   Внезапно прозвучавший голос всех ошеломил — заговорил Уэйнрайт, бухгалтер. У него по-прежнему на голове была повязка.
   — Боюсь, нельзя, Уэйнрайт, — покачал головой Тони. А Крис расслышал, как Марк тихо прошипел: «Засранец».
   — Нет... С меня хватит. — Уэйнрайт говорил быстро и отрывисто. — Я возвращаюсь домой. Это... Это, видимо, какое-то жульничество. Нас одурачили. Наверно, воры сейчас шарят у нас в домах. А мы торчим тут.
   — Старик, там небезопасно, — вмешался майор. — Весьма небезопасно. Вы лучше подождите, пока мы получим... э...
   — Майор прав, — спокойно сказал Марк. — Не рыпайтесь.
   — А потом наши дома обчистят, а воры смоются, посмеиваясь над нами?
   Тони Гейтман вздохнул.
   — Мистер Уэйнрайт, те люди — я выражаюсь условно, — те люди вон там совсем не такие, как мы. Они опасны. И вы это знаете, мистер Уэйнрайт. Не покидайте морской форт.
   — Я иду домой. И вы все тоже вернетесь по домам довольно скоро — когда осознаете, что Гейтман вас дурачит. Он думает, будто на этом месте какой-то старый языческий бог устроил себе логово. Да он сумасшедший!.. Разве он не сумасшедший, преподобный Рид?
   Рид, уставившись в пространство, ничего не ответил.
   — Не беспокойтесь. Я и сам доберусь.
   Крис пошел вниз по лестнице вслед за Тони, который пытался убедить Уэйнрайта остаться.
   Напрасно!.. Через пять минут им пришлось признать поражение и выпустить бухгалтера из ворот на насыпь. Прежде чем вернуться на стену, чтобы поглядеть, чем все это кончится, Крис запер ворота.
   Некоторые из фигур пошевелились. Шестеро еще сидели на берегу в ряд вдоль края насыпи ярдах в двадцати друг от друга. Самый дальний сидел там, где насыпь соединялась с прибрежным шоссе. Однако двое, находившиеся ближе всех к морскому форту, встали на колени, словно пара статуй, охраняющих вход в гробницу.
   У Криса мурашки побежали по коже. Угловатые, будто высеченные из камня лица с закрытыми глазами были бесстрастны. Тем не менее у него возникло ощущение, что эти враждебные фигуры все понимают и, если что-нибудь произойдет, среагируют немедленно.
   Интересно, что это будет за реакция?
   Ждать пришлось недолго.
   Все видели, как Уэйнрайт вышел на насыпь. И, глядя прямо перед собой на дюны, словно намеренно не обращая ни на что внимания, двинулся вперед быстрой неуклюжей походкой.
   Крису не нравился этот человек. Глядя на Уэйнрайта, он вспоминал своего старого учителя математики, такого же чопорного, с такой же серой, как у Уэйнрайта, кожей. Учитель хлестал по щекам ни в чем не повинного десятилетнего Барри Митчела, пока мальчик не повалился на кафельный пол классной комнаты. Память об этом на протяжении всех долгих лет переполняла Криса чувством несправедливости. Уэйнрайт пробудил воспоминания о высокомерных, закомплексованных подонках, которым доставляет удовольствие унижать тех, кто находится в их власти.
   Уэйнрайт подошел к первому из двух истуканов, которые приблизились к краю насыпи. Ни малейшим движением они не показали, что хотя бы подозревают о присутствии упрямого бухгалтера.
   Однако Крис знал, что они его учуяли.
   Уэйнрайт замедлил шаг, едва передвигая ноги, миновал двух стерегущих сафдаров и пошел дальше. Остановился и посмотрел назад. Истуканы не двинулись с места.
   Бухгалтер явно успокоился и опустил плечи. Теперь он уже шел с таким видом, словно направлялся на деловую встречу в какой-нибудь банк.
   Крис услышал, как некоторые обитатели деревни облегченно вздохнули. Не надо было обладать проницательностью Шерлока Холмса, чтобы догадаться, о чем они сейчас думали.
   Глядите-ка, если он сумел там пройти, то сможем и мы... Надо идти домой... нет никакого смысла тут торчать... Это вполне безопасно...
   Уэйнрайт прошагал мимо еще одного сафдара. Никакого движения, ни одна черточка не дрогнула на бесстрастном лице, словно вырезанном из обожженного кирпича.
   Бухгалтер уверенно шел дальше. Его фигура на негнущихся ногах растворялась в тумане. Он дойдет!
   — В путь, зеваки!
   Это крикнул один из Ходджсонов. Второй свистнул, и оба захлопали мясистыми лапами над головой.
   Оцепенение кончилось. Несколько деревенских прокричали что-то бодрое. Хозяин «Портовой таверны» загоготал:
   — Ну что, Тони, успеем домой к открытию?
   Все разом загомонили, очнувшись от дурного сна. Они идут домой.
   Господи!
   Голоса внезапно смолкли, в ушах зазвенела тишина.
   Темные тела, сидевшие в ряд на насыпи, зашевелились, будто через них пропустили электрический ток. Затем, один за другим, сафдары открыли глаза. У Криса все внутри похолодело.
   В этом было что-то невыразимо ужасное — веки распахнулись и обнажили восемь пар глаз, сверкающих белками, как осколками стекла.
   Говорят, что глаза — окна души. Если так, то отворившиеся души были чудовищно порочными и злобными.
   Не пройдя и двух третей насыпи, Уэйнрайт заметил перемену в лицах тварей. Он съежился, увидев их глаза, такие же большие и устрашающе ясные, как у изголодавшегося человека. А потом бросился бежать, размахивая руками и тряся перебинтованной головой.
   Деревенские, затаив дыхание и сжав кулаки, смотрели на него в мертвой тишине.
   Уэйнрайт проскочил мимо седьмой фигуры; осталась только восьмая. Создание по-прежнему сидело, уставившись прямо перед собой в направлении морского форта, не замечая бегущего человека.
   Оно знает... Бог мой, оно знает... От напряжения у Криса свело живот.
   И тут оно вскинуло голову, глядя, как Уэйнрайт, размахивая руками, словно ветряная мельница, с выбившейся из-под пиджака белой рубашкой, мчится к нему.
   Фигура на берегу резко вскочила, поймала Уэйнрайта красными ручищами, приподняла вверх, рванула назад, и ноги бухгалтера взметнулись выше головы. Не выпуская беднягу из рук, истукан хватил его головой о булыжники мощеной насыпи.
   Даже на таком расстоянии Крис услышал, как от удара о камень хрустнул череп.
   Уэйнрайт лежал на животе, свесив голову с края насыпи. Неподвижно.
   Тварь на несколько шагов отошла от тела жертвы, села, скрестив ноги, и уставилась на морской форт.
   Люди застыли в полной тишине, окаменев и не в силах оторвать взгляд от этой сцены.
   Остальные твари не двигались, тараща свои яркие, как лазеры, глаза. Казалось, что они способны одним взглядом прожигать дыры в граните. Над ними не кружила ни одна птица. Туман сгустился, и быстро становилось холоднее, будто под ногами тварей умирала сама земля.
   Крис пробормотал, что идет взглянуть, как там Дэвид.
   Он вернулся в фургон и увидел, что сын спит, высунув голову из-под пухового одеяла.
   Крис потрогал его лоб, влажный от пота, осторожно поправил одеяло. Затем, захватив со стола бинокль, на цыпочках вышел.
   Еще не поднявшись на стену, Крис понял: что-то произошло. Деревенские смотрели на насыпь, перегнув головы через стену.
   — Смотрите! — крикнул один из мальчишек Ходджсонов. — Он шевельнулся. Шевельнулся, паршивец!
   Крис поискал глазами то, что привлекло внимание парня. Сафдары сидели на своих местах. Уэйнрайт по-прежнему лежал... Крис оторопел. Теперь он лежал на спине, подняв колено.
   Рука бухгалтера потянулась, чтобы вытереть лицо. Затем он с трудом приподнялся и сел. Как будто просыпался с чудовищным похмельем.
   После трех фальстартов Уэйнрайт встал на ноги, мотая головой из стороны в сторону.
   Крис прижал к глазам бинокль.
   В его поле зрения попала голова Уэйнрайта, непривычно увеличенная линзами. Бинт, весь в свежих красных пятнах, болтался вокруг шеи. Лысину рассекала трещина в форме улыбающегося рта — открытая рана напоминала густо накрашенные губы, сквозь которые виднелось что-то белое. Крис опустил бинокль и утер рот.
   Неуверенно пошатываясь, бухгалтер посмотрел вокруг. Долго и напряженно глядел на сафдаров, прежде чем вспомнил, что случилось несколько минут назад. «Это не дурной сон, мистер Уэйнрайт, — мрачно подумал Крис, — а холодная как лед реальность».
   Вместо того чтобы уйти подальше от морского форта, от сафдара, сидевшего всего в пяти шагах от него, Уэйнрайт побрел назад к воротам.
   — Идиот, — прошептала Рут. — Ему же надо в другую сторону. А он — назад. Идиот...
   Марк Фауст поднял ружье.
   — Я иду туда. Крис, открой, пожалуйста, ворота.
   — Не ходи, Марк. — Тони схватил его за руку.
   — Сейчас нельзя просто стоять, Тони. Парню надо помочь.
   — Никто не выйдет за ворота. Это самоубийство. Нет, хуже, чем самоубийство. Все видели, на что способны эти твари.
   — Перестрелять сволочей, — проворчал фермер Ходджсон, поднимая ружье.
   — Давай! Беги!
   — Шевелись! Быстрее!
   Люди со стены подбадривали Уэйнрайта. Напрасно.
   Один из сафдаров встал, поднялся на насыпь и направился к бухгалтеру. Существо шагало не торопясь. Поравнявшись с ковыляющим человеком, оно схватило его красно-черной рукой за шею и, с силой нагнув, прижало горлом к углу одной из каменных глыб, уложенных по краю насыпи; острый камень глубоко проник в горло Уэйнрайта.
   Смотреть на то, как бухгалтер медленно задыхается, никому не хотелось, но отвести глаза люди были не в силах.
   Даже через десять минут Уэйнрайт корчился и царапал державшего его зверя. С тем же успехом он мог бы скрести кусок стали. Тварь просто сидела рядом с ним, скрестив ноги, и вместе со своими братьями глядела на морской форт.
   Прошло еще десять минут; бухгалтер все еще вырывался, но уже слабее.
   Он почти затих, потом вдруг еще раз дернулся, отчаянно вырываясь, судорожно вывернул голову...
   И больше не шевелился.
   Крис не мог отвести взгляда от мускулистых пальцев твари, сжатых в мощные кулаки.
   К тому времени, когда прилив снова накатил на насыпь, лишь несколько человек оставались на стене. Они видели, как чудовище разжало пальцы. Тело Уэйнрайта поплыло и исчезло в волнах прибоя.
   Крис протиснулся мимо оставшихся жителей деревни и, бросив последний взгляд на воду, уже накрывавшую головы сафдаров, на онемевших ногах спустился к фургону.