Кларк Саймон. Пригвожденное сердце

   Тони с папой быстро ушли.

* * *

   Жизнь продолжалась — медленно, сонно.
   В тот вечер в баллоне, подсоединенном к кухонной плите в фургоне, кончился газ. Тони помог Крису заменить его. Они вынесли пустой баллон через дверь в здание морского форта и положили в одной из кладовок. Здесь было пять синих металлических цилиндров, все полные и величиной почти с самого Тони Гейтмана.
   Пять полных баллонов, подумал Крис. Уйма газа. Хватит на все лето. Если удастся столько прожить.
   Уйма газа... Он обдумал свою мысль со всех сторон, как археолог рассматривает найденный артефакт.
   — Знаете, Тони, прежде чем закончится пресная вода, надо бы попробовать опреснить морскую. Тогда у нас будет неограниченный запас. Мы и так уже поднимаем ее на веревке во время прилива.
   — Отлично. — Никакого энтузиазма в голосе Тони не было. Его не интересовало превращение морской воды в питьевую.
   Что это с ним случилось? Ему что, жить надоело?
   — Поищу какие-нибудь трубки. Поглядим, сумею ли я что-нибудь смастерить.
   Тони просто кивнул, помогая Крису поднять один из полных баллонов.
   Когда они уже собрались тащить цилиндр к фургону, Тони посмотрел на Криса и спросил:
   — Вы слышали звук?
   — Звук? Какой звук?
   — Не важно. Так... Пошли.
   Они молча выволокли баллон через дверной проем; металл, скрежещущий по полу, так отдавался в коридоре, что казалось, будто какое-то огромное животное просыпается после глубокого сна.

* * *

   Марк Фауст натянул одеяло на плечи. Всего половина восьмого вечера, но он все равно пытался уснуть. Он лежал на боку в комнате батарейной палубы, подложив руку под голову.
   Снаружи белый туман незаметно стал серым, когда невидимое солнце соскользнуло за горизонт.
   Преподобный Рид, с раскрасневшимся от джина лицом, громко храпел в углу. Может, и правильно. Сладкое забытье.
   Сейчас Марк оценил привлекательность самоубийства. Мертвые не чувствуют ни боли, ни горя, ни мучений. Миссис Кристофер, когда они принесли ее, сорвав пластиковый мешок с головы, издала такой стон разочарования, поняв, что осталась жива, что Марк призадумался, правильно ли они поступили. Может, надо было просто повернуться и уйти.
   Опять же, может, если бы он не покинул Штаты, все было бы по-другому. МОЖЕТ. Этот мир полон всякими «может». Может, если бы Гитлер погиб во время газовой атаки в Первой мировой войне; может, если бы Чарли Мэнсон заслонил своим лицом ту вьетконговскую пулю; может, если бы в Эфиопии целый год шел проливной дождь, и пустыня зазеленела; может, если бы он остался дома в Бостоне, то сидел бы сейчас перед телевизором с бутылкой пива, а жена готовила бы ужин. А сынишка играл бы на электрогитаре в гараже с друзьями. МОЖЕТ... Все эти «если бы» такие же безжалостные, как гвозди, входящие через ладони и ступни Иисуса в твердую древесину креста.
   Марк перевернулся на спину и попытался заснуть. Он чувствовал себя как приговоренный к казни преступник, который лежит в камере и ждет, когда его поведут в последний путь к искрящемуся креслицу. Это уже посмертное существование. Ожидание, ожидание, ожидание.
   Когда же придет конец?
   Вопрос: помнишь Уэйнрайта и Фокса?
   Смерть — еще не конец, не уход. А начало чего-то иного.
   Они проснутся на берегу. Рядом с новыми товарищами.

* * *

   Радио служило ухом во внешний мир. Новости, музыка, прогноз погоды, точное время... Звуки нормальной жизни.
   Пять минут спустя Рут выключила его. Она прочесала все частоты, от УКВ до ДВ. Из приемника шло только шипение. Которое весьма напоминало шум прибоя.

* * *

   Крис сидел на корточках и перебирал всякий хлам в одной из кладовок. Вот тогда он и увидел эту штуку на стене.
   И, несмотря на страшную усталость, отпрыгнул назад.
   Боже милостивый!
   В непроизвольном отвращении Крис закрыл лицо руками. Потом, проглотив горькую слюну, снова посмотрел туда.
   Прилипнув к стене, висела гроздь каких-то наростов, цветом и видом напоминавших сыр. Что это за наросты на самом деле, Крис не знал. Но он знал, на что они были похожи.
   На человеческое лицо.

* * *

   Найти топор так и не удалось, зато нашлась здоровенная кувалда, вся покрытая ржавчиной и плесенью. Ее приличная чугунная тяжесть и размеры в два кулака как-то успокаивали.
   Рут оперлась на стену фургона, накинув на плечи кардиган — ночь была прохладной. Они говорили полушепотом.
   — Что делать? Дэвиду шесть лет, просто ребенок.
   Муж ничего не ответил; он вбил еще один гвоздь в торец рукоятки, чтобы закрепить кувалду.
   — Крис, так продолжаться не может. Ты видел, сколько воды осталось в...
   — Знаю, Рут, знаю. Я пробовал поговорить с Марком и Тони. Сказал, что нам надо смастерить какой-нибудь аппарат для опреснения морской воды.
   — И что они ответили?
   — Марк замкнулся, у него депрессия. Он винит себя, что не сумел убить этих тварей. Гейтман, похоже, намерен сидеть и ждать каких-то сверхъестественных всадников, которые явятся на помощь и ринутся в атаку.
   — А ты что думаешь?
   — Как сказал Марк, когда придет эта сверхъестественная Сила — если она вообще придет, — первый, кто ею завладеет, и окажется победителем.
   — Так ведь мы не знаем, как ею завладеть.
   — Через жертвоприношение, если верить Тони. Надо что-то отдать, чтобы что-нибудь получить взамен. В данном случае — целую бочку чудес, о которых талдычит Гейтман.
   — И что же мы должны отдать?
   — Понятия не имею.
   — Тони рассказывал о жертвоприношении?
   Крис повернулся, чтобы посмотреть на жену, стоящую в полутьме. Он не мог разглядеть ее лица, но чувствовал, что Рут волнует нечто крайне серьезное. Она задавала эти вопросы не потому, что не знала, о чем говорил Тони; прекрасно знала. Похоже, жена вопросами направляет его мысли в определенное русло.
   Жертвоприношение.
   Все возвращалось к жертвоприношению, как будто иного выхода не было. Немыслимо, ему претила даже сама мысль об этом. Словно его мозг — компьютер, куда кто-то хочет загрузить новую программу. А он отказывается перепрограммироваться, не принимает столь варварскую концепцию. Ее место в гробнице, в могиле истории.
   Крис переменил тему:
   — Дэвид уснул?
   — Наверно. Когда я выходила, он смотрел комиксы, но уже сквозь дрему.
   Рут поежилась и сильнее запахнула кардиган.
   — Может, кто-нибудь все-таки придет... Завтра понедельник, в деревню должны привезти продукты. Ведь мы не на необитаемом острове.
   Нет, мы не на острове, подумал Крис. Но что касается контактов с окружающем миром — все равно что на обратной стороне чертовой Луны.
   Он забил в рукоятку последний гвоздь.

41

   — О Господи! Уберите это, уберите!
   Крик.
   — Господи! О Господи, Господи, пожалуйста... ох... ох...
   Рут первая подскочила к вопящей женщине, выбежавшей из здания морского форта. Несчастная тут же перестала орать, схватилась за голову и тихо заплакала.
   Крис не знал, как зовут эту женщину; ей было за пятьдесят, очень худая, седые волосы собраны в пучок.
   Несколько жителей деревни вышли посмотреть на причину переполоха, однако большинство из них и не подумали стряхнуть с себя оцепенение апатии.
   Тони Гейтман, который стоял на верху стены, спустился по лестнице, пуская клубы дыма. Лицо его было красным под отросшей на щеках густой щетиной.
   — Что случилось?
   — Точно не знаю, — ответила Рут, поддерживая рыдающую женщину.
   Крис решил, что женщина наткнулась на тело самоубийцы; та лишь бормотала, что кого-то увидела.
   — Отведите ее в фургон, — скомандовала Рут, не потерявшая самообладания. — Дадим ей чего-нибудь выпить... Она сейчас успокоится.
   Через десять минут, с одеялом на плечах и кружкой горячего чая в руках, женщина уже могла говорить.
   Она ходила в туалет, один из тех старых, что располагались в здании морского форта. Закончив свои дела, собралась вылить в унитаз кувшин морской воды, чтобы ополоснуть его. Вода из туалетов по широкому коллектору уходила прямо в море.
   То, что она там увидела, чуть было не стало причиной сердечного приступа.
   Из унитаза, словно крыса из резинового шланга, выползало человеческое лицо.
   Крис представил себе на дне унитаза плоское, лишенное выражения лицо, протискивающееся вверх сквозь три пинты воды и мочи.
   Это было странное приплюснутое лицо девушки, и ее глаза были пусты, как у снулой рыбы.
   Женщина больше почти ничего не помнила.
   Позже Тони проворчал:
   — Истеричка. Увидела свое отражение.
   Крис понял, что Тони это объяснение отнюдь не удовлетворяет. К тому же он помнил и то, что сам видел в старой кладовке: там лицо прилипло к стене.
   Крис проглотил слюну с отвратительным привкусом желчи и усилием воли заставил себя отправиться в кладовку, чтобы рассмотреть это лицо. Да, белая дрянь (похоже, плесень) выросла в форме человеческого лица. Гладкий белый мужской лоб, два глаза — слегка прикрытые, как в полусне, — тонко вылепленный нос, две ровные губы... Невольно вспоминались мраморные головы греческих богов.
   Вокруг первого, большого, нароста располагалось созвездие других, каждый из которых был точной копией того лица, но меньшего размера. Высокий белый лоб, глаза, нос, губы. Дюжина безукоризненных белых лиц.
   Рассматривая их, Крис заметил, что лица слегка подрагивают. Они были живыми.
   Когда пришла миссис Ходджсон, Крис и Рут направились в туалет, которым пользовалась женщина.
   Помещение с побеленными стенами, совершенно пустое, если не считать старого фаянсового унитаза с высоким бачком, выглядело вполне заурядно. В углу валялось пластиковое ведерко, а по каменным плитам растеклась лужа морской воды.
   Никакого лица не было.
   Кожа у Криса покрылась пупырышками. Он подумал о жутком существе на берегу, помеси моллюска с человеком, спрессованных вместе и заживших какой-то кошмарной жизнью. Может, там, в море, рядом с выходом канализационной трубы кто-нибудь утонул у гнезда мурены, одного из тех толстых морских угрей. Крис представил себе человеческую голову, сросшуюся с угрем, чье тело толще шеи человека; представил, как это длинное змееобразное тело ползет по трубе с нечистотами...
   Крис быстро поднял ведерко, забил его в дырку белого унитаза, а сверху вылил полбутылки хлорной извести. После этого они с женой быстро, не оглядываясь, вышли.

* * *

   Полдень. Крис беспокойно шагал по галерее вокруг вершины стены, когда услышал этот звук.
   Он сразу же кинулся к тому месту, где стена проходила над воротами, и стал всматриваться в туман. Начался прилив. Волны пенились вокруг основания морского форта и вдоль краев насыпи, однако сама насыпь все еще оставалась сухой.
   Звук стих так же внезапно, как и возник. Крис не разобрал, что это было, поскольку шум приглушали склоны дюн. Он подался вперед. Внизу, на выступе скалы, которая на ярд или около того выдавалась в море дальше стены, стояли шесть красноватых фигур. Они ничего не делали, просто, как и раньше, торчали истуканами.
   Крис обернулся и посмотрел во двор. Там никого не было. Казалось, после ленча, который с каждым днем становился все скуднее, все впали в привычный транс.
   Звук раздался вновь — высокое завывание взлетело над дюнами. Это был...
   Мотор. Машина.
   Крис нагнулся вперед и наклонил голову, чтобы вобрать в уши как можно больше этого шума.
   Машина. Чертова машина! Он крепко вцепился в стену.
   Сирены, однако, нет. Значит, не полиция. Может, армия. Господи, кто-то спешит, чтобы вызволить их из ада.
   Перед мысленным взором возникла вереница тяжелых бронетранспортеров, с грохотом движущихся по побережью между дюнами к форту.
   Крис вслушивался изо всех сил. Шум мотора звучал слишком высоко, словно машина неслась на слишком высокой скорости и слишком низкой передаче. Кто бы это ни был, ему обязательно придется затормозить у завала из булыжников, перегораживающего прибрежную дорогу.
   Нет. Звук приближался, становился громче. Кто-то подъезжал.
   У Криса включился внутренний видеомагнитофон, и в мозгу возникла картинка: охваченный ужасом почтальон гонит свой грузовичок по прибрежной дороге после того, как увидел Аут-Баттервик — пустынный, вроде «Марии-Селесты», с распахнутыми и хлопающими от морского ветерка дверями. Нет. Не сюда. Возвращайся. Приведи помощь. Двигатель взвыл, прорываясь через прогалину в дюнах. На таком расстоянии туман размывал очертания машины, однако Крис разглядел, что пассажирская дверь отсутствует.
   Это был белый «форд-фиеста».
   Черт.
   Автомобиль Уэйнрайта. Тот, что бросили на главной улице деревни. Водителя Крис на видел, однако он догадывался, кто сидел за рулем.
   Мотор взревел, белый автомобиль прыгнул вперед, потом замер, все еще оставаясь на берегу всего в нескольких футах от дороги, что соединяла прибрежное шоссе с насыпью.
   — Прочь. — Крис начал понимать, что происходит. — Прочь!
   Двигатель опять взревел, когда водитель вжал педаль газа в пол. Машина рванулась вправо, затем медленно, рывками, поползла вперед. Передние колеса зарывались в песок, из-под них через машину летели струи пыли, мощные, как фонтаны китов. Почему-то замигали желтые аварийные фонари; сквозь туман они казались глазами какой-то кошмарной ящерицы, мерцающими злобным огнем.
   Автомобиль прополз через полосу песка и, выйдя передними колесами на дорогу, рванулся вперед.
   На секунду Крису показалось, что машина здесь и останется — из-под шин зазмеился голубой дымок, автомобиль нелепо полз боком, словно краб.
   — Застрянь, ублюдок, — прошипел Крис, перегнувшись через стену и вцепившись в нее руками. — Застрянь!
   Но боги сегодня не слышали Криса.
   Колеса взвизгнули, и машина влезла на шоссе. Мотор жалобно взревел на высоких оборотах.
   Автомобиль двинулся вперед.
   Он стремительно приближался.
   Крис не мог оторвать глаз от тонны стали, резины и горючего, мчащейся по насыпи. Из пробитого глушителя вырывался синий дым. Двигатель ревел, как обезумевший мотоцикл, тарахтя поршнями и клацая трансмиссией.
   Теперь Крис понял, что задумали сафдары.
   Они превратили машину Уэйнрайта в таран. Через десять секунд она ударит в ворота форта, как управляемая ракета.
   Сафдары стояли внизу, на выступе, и ждали.
   Вот и все. Крис закусил губу. Дело близилось к концу. Он ничего не мог поделать. Сафдары ворвутся в форт и вырвут жизнь у всех — мужчин, женщин и...
   Крис не отрываясь глядел на автомобиль, мчащийся со скоростью семьдесят миль в час и взметающий за собой клочья черных водорослей.
   Смерть, сладкая смерть, где же ты?..
   Но мрачному жнецу дала пинка сила, в миллион раз более мощная. Немощная смерть, проигравшая смерть, отставная смерть...
   Эти распухшие красные существа собираются править... Они не позволят нам умереть...
   Крис остолбенел, его мозг парализовало.
   За рулем прыгающей на ходу машины сидел Уэйнрайт, одной рукой небрежно придерживая руль, словно он не спеша ехал по хорошей дороге в свой банк. Голова погибшего бухгалтера болталась из стороны в сторону, малиновые наросты расползлись вдоль трещины на черепе, как плесень. Рот несчастного удивленно приоткрылся.
   И тут, слава Богу — или Христу, или какому-то ветхому божеству из запредельного, — машина наехала на кучу водорослей, вильнула в сторону и бешено взревела.
   Мертвый Уэйнрайт попытался выровнять автомобиль, но слишком сильно крутанул руль.
   Машина пошла боком вправо и слетела с дороги.
   Несколько долгих секунд чертова машина летела, задирая вверх багажник, мигая желтыми фонарями, потом с громким всплеском упала в море. Целая туча песка и ракушек, как от взрыва бомбы, взмыла в воздух, и...
   ...и тишина. Она лежала на поверхности кверху брюхом. Холодная вода закипала на раскаленном металле.
   Машина покоилась около насыпи, всего в двадцати шагах от ворот.
   «Господи, если бы она ударила, мы не продержались бы и десяти минут».
   Крис заметил тень, выскользнувшую из машины. И белую полоску бинта, всплывшую на поверхность воды. Значит, каковы бы ни были раны, сафдары не дали Уэйнрайту умереть.
   Он еще вернется. Вместе с остальными.
   Распухшие человекообразные монстры все так же неподвижно стояли внизу, на выступе скалы.

* * *

   — Смотрите, — сказал Крис полудюжине жителей деревни, которые уставились вниз на покореженную машину, омываемую прибоем. — Нам нужно, чтобы здесь постоянно кто-то находился. С оружием. — Масло, вытекшее из разбитого двигателя, нарисовало радужную пленку на поверхности воды. — Если бы машина ударила в ворота, она бы их распахнула и... и, короче говоря, мы бы сейчас здесь не стояли и не беседовали. Те твари, что внизу, всех нас перебили бы.
   Тони Гейтман спросил без особого интереса:
   — Что вы предлагаете?
   — Я предлагаю установить дежурство. Еще я предлагаю укрепить ворота при помощи штабеля кирпичей, что лежит во дворе. В-третьих, я предлагаю создать линию обороны на случай, если твари прорвутся через ворота. Господи, Тони, достаточно, если им повезет всего один раз. Сколько еще машин осталось в деревне, чтобы они могли повторить попытку?
   Крис сделал над собой усилие, чтобы казаться спокойным. Но это становилось нелегко. После попытки протаранить ворота он обошел морской форт, желая поднять всех на стену и показать, что случилось. Но это мало кого волновало. Деревенским хотелось только таращиться в пространство.
   Хуже всех был Марк Фауст. Этот большой мужчина лежал в комнате батарейной палубы, накрывшись одеялом, ничего не ел и ничего не говорил.
   Рут целых пять минут уговаривала Тони Гейтмана подняться сюда.
   Тони с отсутствующим видом дымил сигарой.
   — Тони, — толкнул его Крис, — нам надо выработать план на случай, если ворота будут сломаны и эти существа ворвутся внутрь. Надо забаррикадировать нижние окна морского форта, найти какой-нибудь способ защитить двери здания.
   Рут добавила:
   — А еще нужно какое-то заграждение здесь, чтобы они не пробрались на крышу форта.
   — Ворота вот такой толщины. — Большим и указательным пальцами Тони показал толщину пухлого словаря. — Двери здания раза в четыре тоньше. Если сафдары начнут колотить в них камнями, они продержатся, я думаю, часа два-три.
   — И что же вы предлагаете, Тони?
   — Крис, я предлагаю не суетиться.
   — Что? Не суетиться и не пытаться выжить? Вы серьезно?
   — Крис, не знаю, заметили ли вы, но... вы не чувствуете? Не чувствуете, как в воздухе сгущается напряжение? Гнетущее, как перед грозой.
   — И что?
   — А то, что время почти пришло. Та сущность, древний бог... он появится здесь всего через несколько часов.
   — И какой нам от этого прок, если мы станем такими же, как Уэйнрайт, Фокс и остальные зомби?
   Тони двинулся к лестнице.
   — Нам надо подготовиться. Все деревенские знают, что им следует делать.
   — Опять жертвоприношение! — простонал Крис. — Опять примитивная чушь!..
   — Пожалуй, примитивная, но не чушь. Эти люди знают, что им делать. Да, принести жертву. Не потому, что я так сказал, Крис, а потому, что они инстинктивно чувствуют, что следует делать. Это родилось внутри нас. Так ребенок появляется на свет с врожденной способностью подражать родителям, поэтому способен научиться разговаривать и держать ложку. Мы родились, зная о необходимости жертвоприношения. Не сопротивляйтесь этому, Крис, освободите свое подсознание. Спросите Дэвида, он должен понимать. Спросите, не сломал ли он недавно какую-нибудь свою любимую игрушку неизвестно почему. Спросите его, Крис. Спросите, Рут.
   Крис вспомнил, как Дэвид оставил любимые комиксы и игрушки на валуне, чтобы их смыло в море.
   — Не мелите вздор, Тони. Послушайте, нам надо обезопасить это место. — Он повернулся к взрослым Ходджсонам. Они фермеры, они близки к земле, их жизнь состоит из свиней и навоза. — Ведь вы будете дежурить, правда?
   Мужчины дружно отвели глаза.
   — Вы поможете, так?
   — А... ага. — Джон Ходджсон поглядел на брата. — Ага, поможем.
   Крис обернулся к Тони, чтобы снова задать ему вопрос, но маленький лондонец уже поспешно спускался по лестнице.

* * *

   Однако Тони был прав относительно усиливающегося напряжения.
   Крис услышал громкие голоса, раздававшиеся из какого-то помещения морского форта. Ссоры между деревенскими вспыхивали ни с того ни с сего, словно пожары на высохшем болоте.
   Он прошел мимо майора, неутомимо вышагивавшего по двору в сопровождении Мака. Пес бегал кругами, громко скреб когтями булыжники и лаял.
   Один из мальчишек Ходджсонов оседлал свой мотоцикл. Крис смотрел, как он завел его, а потом бесцельно сидел в седле, увеличивая обороты. Собака залаяла громче. Шум тарахтящего мотора только усилит споры.
   Крис нервно постучал длинной рукояткой молотка по ноге.
   Давление нарастало. А предохранительного клапана не было. Скоро произойдет взрыв.

* * *

   Этой ночью мертвецы вернулись.
   Крис наблюдал, как они появляются из-под плотного покрывала тумана и вышагивают по песчаному берегу. Уэйнрайт теперь был каким-то сгорбленным, Фокс начал распухать, как его брат. Впереди них бежал мальчишка-утопленник.
   На берегу тут и там сидели сафдары, уставившись на морской форт, в темноте их молочно-белые глаза блестели неестественно ярко.
   Крис снова и снова повторял себе, что сафдары попросту тупые звероподобные существа, влекомые рудиментарной тягой к убийству и изуверству. Хотя теперь он в этом сомневался.
   Да, они ненавидели. Но в их глазах, казалось, светится некий злобный разум.
   Да, они безропотно позволяли, чтобы их жгли и расстреливали из ружей. Однако это не причиняло им вреда.
   Нет, они не тупые; они просто уверены в себе.
   Все, что от них требовалось, это терпеливо сидеть на песке.
   Пока не придет время убивать...
   И никто на земле не встанет им поперек дороги.
   Крис обошел стены морского форта. Джон Ходджсон, с ружьем в руке, кивком приветствовал его и снова стал наблюдать за фигурами, шествующими сквозь туман.
   На этот раз Уэйнрайт, Фоксы и им подобные не остановились и не завыли истошными голосами, а направились прямо к воротам и начали колотить в них голыми руками. На таком расстоянии ясно виднелись опухолевые наросты, вылезавшие из тел тварей.
   Крис сбежал вниз, во двор, чтобы осмотреть ворота, которые скрипели и дрожали под напором более двадцати ни живых ни мертвых существ по другую сторону.
   Запоры и щеколды прогибались, когда ворота принимали на себя удар. «Если они не выдержат, — подумал Крис, — то между женой с сыном и этими ублюдками буду только я. И что, черт побери, делать? Я даже не сумею умереть как мученик. А превращусь в такого же, как Уэйнрайт или те сырые твари из человеческого мяса и моллюсков».
   Удары через колебания дерева передавались его рукам, словно моментальные электрические разряды. Он представил себе эти голые кулаки, ладони, распухшие суставы пальцев, молотящие в толстые доски. Чувствуют ли они что-нибудь? Может, тварям хочется повернуться и бежать домой, а тут их удерживает только воля сафдаров?
   И снова мозг Криса затуманился.
   Действительно ли он стоит здесь, внутри форта, обыкновенный человек, у которого есть жена и сын, упираясь в створки ворот и понимая, что нет ни единого шанса удержать их закрытыми, если запоры вдруг сломаются? Или он находится снаружи, босиком на холодных камнях, колотя руками (гляди, гляди, с каждым днем они меняются, становятся все больше и больше, крепче и крепче, вены набухают на кулаках, как узловатые веревки) в ворота, страстно желая попасть внутрь, растерзать этих мягкотелых людишек с прохладной кожей, швырнуть их красным созданиям на берегу, которые повелевают...
   ...заставляют наш разум кружиться, кружиться все быстрее и быстрее, чтобы мы не поняли, куда бежать. То хочется бежать домой; а то — хватать, бить, уничтожать мужчин и женщин в каменном доме на берегу...
   Убивать, убивать, убивать, убивать, убивать... мы хотим впиться пальцами в ваши тела... убивать... убивать...
   Домой... идти домой... хочется идти домой...
   Крис сморгнул пот с век. Зачем он толкает ворота? Там же никого нет.
   Тогда он вспомнил. Приходили мертвецы, пытались прорваться внутрь.
   Он опустил затекшие руки и тряхнул головой. Будто пробудился ото сна.
   Разминая занывшие пальцы, вошел в фургон и лег в постель рядом со спящими женой и сыном.
   Не понимая, спит он или бодрствует, Крис видел на удивление яркий сон.
   — Они внутри... они внутри... они внутри...
   Люди кричали, и их голоса эхом разносились по морскому форту.
   Через открытые ворота тихо и мягко, как пантеры, входили сафдары.
   Он бегал по всему форту в поисках Дэвида и Рут, и казалось, будто это продолжается уже много часов подряд. Ярость обжигала его, словно капли расплавленного металла, падающие на кожу. Почему он не соорудил потайного укрытия в форте?
   Сафдары прорвались... Это было неизбежно, ему следовало принять меры, надо было устроить какое-нибудь подземное убежище в подвале. Дэвид показал бы, в каком месте.
   А зачем Дэвид ходил туда?
   — Дэвид... Дэвид, ты где?
   Дэвид знал все о загадочном подземелье морского форта. Крис же почему-то никогда не мог спуститься туда. А надо было бы.
   Крис в пижаме бежал по лабиринту коридоров. Потом оказался во дворе; туман, словно прибой, врывался в распахнутые ворота.
   Машина. В машине сидели Рут и Дэвид — точно так, как если бы отправлялись за покупками. Дэвид на заднем сиденье читал комиксы, Рут спокойно сидела с пристегнутым ремнем безопасности.
   Крис попытался крикнуть, но не смог.