Страница:
«Вот и еще один любопытный факт,» — подумал Райан, надевая пиджак.
Майор Зайцев просмотрел свое личное дело. У него остались две неиспользованные недели от предыдущего отпуска. В прошлом году Зайцевым не удалось съездить летом в Сочи — квота по центральному управлению КГБ на летние отпуска была полностью выбрана руководством. Планировать отпуск с ребенком дошкольного возраста в Советском Союзе, как и в любой другой стране, было значительно проще, — уехать из города можно было в любое время. Светлана ходила в государственный детский сад, однако пропуск нескольких дней познавательных игр с кубиками и цветными мелками был значительно более безболезненным, чем прогул недели — двух занятий в начальной школе, к чему учителя относились очень неодобрительно.
А в это время полковник Рождественский в своем кабинете на последнем этаже в который раз перечитывал последнее сообщение от полковника Бубового из Софии, только что доставленное курьером. Итак, болгарский лидер согласился выполнить просьбу Москвы, тактично воздержавшись от щекотливых вопросов. Болгары знают свое место. Глава государства, называющего себя суверенным, безоговорочно выполняет приказы офицера советского Комитета государственной безопасности. «Впрочем, именно так все и должно быть,» — мысленно отметил полковник Рождественский. И вот теперь полковник «Държавны сигурности» Строков может приступить к поискам исполнителя, определенно, турка. Операция «три шестерки» двинется полным ходом вперед. Надо будет сегодня же вечером доложить об этом Андропову.
— Три человеческих тела? — изумленно переспросил Алан Кингшот.
Заместитель сэра Бейзила, глава оперативного отдела, он сам имел огромнейший опыт оперативной работы в большинстве крупных европейских городов, сначала как «легальный» сотрудник, затем как особый агент, которого присылали из центра распутывать сложные проблемы. За спиной Кингшота были тридцать семь лет безупречного служения родине и королеве.
— Это задача не из простых, не так ли? — добавил он.
— Совершенно верно, — согласился сэр Бейзил. — Насколько я понимаю, тот, кто предложил подобное, является ярым поклонником операции «Мясной фарш».
Легендарная операция «Мясной фарш» явилась блестящим триумфом британских спецслужб в годы Второй мировой войны. Целью ее было убедить немцев в том, что следующей крупной операцией союзников будет не планируемая операция по высадке на Сицилию под кодовым названием «Хаски». Поэтому было решено подбросить германской разведке информацию о том, что целью вторжения будет Корсика. Для этого был использован труп алкоголика, бесславно окончившего свои дни после беспутной жизни, который после смерти превратился в майора Королевского военно-морского флота, якобы входившего в группу разработки вымышленной десантной операции по захвату Корсики. Труп был доставлен к берегам Испании на борту английской подводной лодки «Сераф» и сброшен в воду. Труп выбросило на берег, где его подобрали испанские рыбаки, которые передали его местной полиции. Испанская полиция произвела вскрытие, а чемоданчик с документами, прикованный наручником к руке погибшего, был отправлен сотруднику абвера. Тот сразу же переслал бумаги в Берлин, где они возымели желаемое действие: несколько германских дивизий было переброшено на остров, чье единственное значение в военном плане заключалось в том, что именно здесь родился Наполеон. Это событие, послужившее основой книги «Человек, которого не было», по которой впоследствии был снят фильм, явилось еще одним доказательством безнадежно отвратительной работы разведки фашистской Германии, которая не смогла отличить труп спившегося алкоголика от тела профессионального военного.
— Что еще нам известно? Я хочу сказать, — пояснил Кингшот, — каковы возраст и пол умерших, сэр?
— Да, нужно будет еще подобрать цвет волос и так далее. Кроме того, очень важна причина смерти. Пока что ничего этого мы не знаем. Поэтому первоначально вопрос ставится гораздо шире: возможно ли такое в принципе?
— Если рассуждать абстрактно — возможно. Однако прежде чем предпринимать конкретные шаги, необходимо узнать множество деталей. Как я уже сказал, рост, вес, цвет волос и глаз, естественно, пол. Имея всю эту информацию, можно будет двигаться дальше.
— Что ж, Алан, подумай хорошенько над этим вопросом. Завтра к полудню мне будет нужен от тебя список всего необходимого.
— В каком городе планируется провернуть все это?
— Скорее всего, в Будапеште.
— Да, это что-то, — присвистнул глава оперативного отдела.
— Жуткая работенка, черт бы ее побрал, — пробормотал сэр Бейзил, когда его помощник вышел.
Энди Хадсон сидел в своем кабинете, отдыхая после по-крестьянски обильного обеда в посольской столовой, который сопровождался пинтой пива «Джон Корейдж». Не отличающийся особым ростом, Хадсон имел за плечами восемьдесят два прыжка с парашютом, в доказательство чего он мог привести свои больные колени. Восемь лет назад ему пришлось по инвалидности оставить военную службу, но поскольку Хадсон не мог представить себе жизнь без приключений, он по собственной инициативе перешел на работу во внешнюю разведку, где быстро поднялся по служебной лестнице, не в последнюю очередь благодаря редкому таланту к иностранным языкам. Особенно это пригодилось ему здесь, в Будапеште. Венгерский язык относится филологами к индо-алтайской семье. В Европе его ближайшим родственником является финский язык, а дальше следует уже монгольский. Венгерский язык не имеет ничего общего ни с одним из европейских языков, если не считать немногочисленных христианских имен, попавших в него после того, как мадьяры, перебив такое количество миссионеров, что это им надоело, в конце концов приняли христианство. Правда, попутно они растеряли весь свой воинственный пыл. В настоящее время венгры были одним из самых миролюбивых европейских народов.
Однако при этом они являлись мастерами интриги, и, как и в любой стране, в венгерском обществе существовали преступники — вот только в данном случае они в основном собрались в коммунистической партии и силовых структурах. Венгерская тайная полиция «Аллаведельми Хатошаг» своими гнусными методами приближалась к Чека той эпохи, когда ее возглавлял сам Железный Феликс. Однако гнусные — еще не значит эффективные. Казалось, венгерские спецслужбы пытались компенсировать свою врожденную бездарность жестокостью по отношению к тем, кому все же совершенно случайно непосчастливилось попасть к ним в руки. К тому же, венгерская полиция славилась своей непроходимой тупостью — расхожая венгерская поговорка гласила: «Туп, как шесть пар полицейских ботинок», что, как находил Хадсон, по большей части соответствовало действительности. Определенно, до полиции Большого Лондона ей было далеко; впрочем, и Будапешт нельзя было сравнить с Лондоном.
На самом деле Хадсону здесь даже нравилось. Будапешт — поразительно красивый город, французский по своей архитектуре, при этом для столицы коммунистического государства удивительно небрежный. Еда здесь достаточно хорошая, даже в государственных рабочих столовых, которые можно было встретить на каждом углу, где блюда хотя и не отличались особым изыском, но были очень вкусные. Общественный транспорт как нельзя лучше подходил целям и задачам Хадсона, которые в основном состояли в сборе разведывательной информации политического характера. Один источник в Министерстве иностранных дел под кодовым именем Парад поставлял Хадсону весьма ценную информацию о деятельности Организации Варшавского договора и вообще политике Восточного блока в обмен на наличные деньги, причем в весьма умеренных количествах, настолько скромными были его требования.
Подобно остальной Центральной Европе, время в Будапеште на час опережало Гринвичское. Курьер посольства, постучав в дверь кабинета Хадсона, бросил конверт на письменный стол. Отложив тонкую сигару, Хадсон взял конверт. Из Лондона. От самого сэра Бейзила…
«Черт побери, — подумал Хадсон, ознакомившись с содержанием письма, — похоже, моя монотонная жизнь станет чуточку интереснее.»
Письмо заканчивалось словами: «Ждите подробностей в следующих письмах.» Совершенно справедливо. Всё узнаёшь только тогда, когда приходит время приступать к действиям. Сэр Бейзил Чарльстон, как начальник очень даже неплох, однако, подобно большинству главных шпионов, он получает огромное удовольствие от разных мудреных вещей, что не всегда по достоинству оценивают на местах, где рабочим пчелкам приходится беспокоиться о шершнях. Отделение, которое возглавлял Хадсон, состояло из трех человек, включая его самого. Будапештская резидентура занимала второстепенное положение, и для Хадсона она была лишь временной остановкой перед тем, как подвернется что-нибудь стoящее. Сказать по правде, он был еще слишком молод для того, чтобы быть резидентом. Сэр Бейзил дал ему шанс размять ноги. Это полностью устраивало Хадсона. Большинство резидентов британской разведки сидели в своих кабинетах подобно паукам, окруженным сплетением паутины, что, возможно, и выглядело впечатляюще, однако в действительности было весьма скучным, поскольку работа заключалась по большей части в составлении бесчисленных отчетов и докладов. Хадсон же сам занимался оперативными вопросами. Конечно, при этом существовал риск «засветиться», как это произошло с Джимом Шеллом — чертовски жуткое невезение, и ничего больше, как выяснил Хадсон через своего источника под кодовым именем Ботинок, который работал в центральном аппарате АВХ.
Однако именно опасность и являлась изюминкой этой работы. К тому же, быть резидентом в Венгрии было значительно менее опасно, чем выпрыгивать из фюзеляжа транспортного «Геркулеса» производства компании «Локхид», имея за плечами рюкзак с шестьюдесятью фунтами вооружения и продовольствия. И менее опасно, чем патрулировать улицы Белфаста. Но именно навыки, приобретенные на улицах городов Ольстера, позволили Хадсону стать оперативным работником высокого класса. Как и во всем в жизни, нет горечи без сладкого. Впрочем, как любил шутить Хадсон, горечь хороша только тогда, когда речь идет о темном пиве.
Итак, ему предстоит организовать переправку «кролика». В этом не будет ничего сложного, хотя этот «кролик», судя по всему, очень важная птица, настолько важная, что ЦРУ попросило помощи у «Шестерки», что случается не каждый день. Только тогда, когда чертовы янки наломают дров, что, на взгляд Хадсона, происходило не так уж и редко.
Однако пока что лично ему делать нечего. Он поймет, что ему понадобится, только тогда, когда получит более подробные разъяснения. Теоретически Хадсон знал, как вывозить людей из Венгрии. С этим не должно возникнуть никаких проблем. Венгры недостаточно твердые последователи марксизма, чтобы быть серьезными противниками. Поэтому Рэнди Хадсон отправил в Сенчури-Хауз подтверждение о получении письма и стал ждать дальнейшего развития событий.
В полдень в Москву вылетал двухмоторный реактивный лайнер «Боинг-737» компании «Бритиш эруэйз». Обычно рейс продолжается около четырех часов, в зависимости от направления ветра. Но сегодня погода держалась преимущественно безветренная. Прибыв в аэропорт «Шереметьево», дипломатический курьер вышел через боковую дверь и беспрепятственно преодолел пограничный и таможенный контроль, защищенный брезентовой сумкой и дипломатическим паспортом. Затем он сел в ожидавшую его посольскую машину и направился в город. Курьер уже неоднократно бывал в Москве, достаточно часто для того, чтобы водитель и охранники у дверей посольства знали его в лицо. Он без труда отыскал в здании нужный кабинет, после чего направился в столовую, чтобы съесть сосиску в тесте и запить ее пинтой пива. Читая новый детектив, курьер рассеянно подумал, что ему следовало бы заниматься физическими упражнениями, поскольку его работа заключалась исключительно в том, чтобы сидеть — в машинах и, в основном, в самолетах. Здоровым такой образ жизни никак не назовешь.
Майк Рассел угрюмо разглядывал одноразовый шифровальный блокнот чудовищных размеров, доставленный курьером, надеясь, что ему не придется использовать весь блокнот за один день. Тупая, монотонная работа считывания бессмысленных сочетаний случайно набранных букв могла свести с ума кого угодно; должен же был существовать какой-то более простой способ. Именно для этих целей и был создан шифратор Кей-эйч-7; однако Фоули намекнул на то, что «семерка» не является абсолютно надежной, что просто бесило Рассела, как профессионала. Кей-эйч-7, на его взгляд, являлся самым надежным и сложным шифратором из всех, когда-либо созданных человеком, простым в обращении, взломать который было совершенно невозможно — по крайней мере, как он был уверен до недавнего времени. Рассел был лично знаком с командой математиков из АНБ, которые разработали алгоритм засекречивания. Алгебраические формулы, использованные в «семерке», были настолько выше его понимания, что ему приходилось напрягаться, чтобы разглядеть их основы… Но то, что один математик может создать, другой, по крайней мере, теоретически, может разрушить, а в России имелось немало высококлассных математиков. Отсюда вытекал настоящий кошмар: закрытая связь, обеспечение которой и являлось главной задачей Рассела, скомпрометирована противником.
Чего просто не должно быть.
Поэтому он будет использовать для зашифрования сообщений одноразовые блокноты, удобно это или нет. Все равно свободное время в Москве ему девать некуда. Простые советские граждане видели в темной коже Рассела указание на его близкое родство с африканскими обезьянами, лазающими по деревьям. Рассел воспринимал это как такое страшное оскорбление, что никому ни о чем не говорил, молчаливо распаляя в своем сердце злость, ту самую исходящую из самой глубины души ярость, которую он испытывал к Ку-клукс-клану в те времена, когда ФБР еще не устранило этих недоумков со сцены. Возможно, ублюдки по-прежнему продолжают люто его ненавидеть, однако самец-олень может испытывать влечение ко всем оленихам в лесу, не имея возможности с ними спариться; поэтому Рассел относился к ним, как к сумасшедшим созданиям, успевшим забыть, что это Улисс Симпсон Грант одержал верх над Бобби Ли 76, а не наоборот, — и только. Они могут сколько душе угодно ненавидеть людей с другим цветом кожи, но перспектива оказаться в федеральной исправительной тюрьме Ливенуорт не дает им высунуть голову из щели. «Русские ничуть не лучше, — подумал Рассел. — Долбанные расисты!» Однако у него есть книги, есть магнитофон, чтобы слушать отличный джаз, и повышенное жалование, которое является компенсацией за нелегкую, ответственную работу. И вот сейчас он выдаст русскому Ивану такое сообщение, которое тот не сможет дешифровать ни за что на свете, и Фоули вытащит своего «кролика» из страны.
Сняв трубку, Рассел набрал номер.
— Фоули слушает.
— Это Рассел. Ты не зайдешь ко мне на минутку?
— Уже иду, — ответил резидент.
Прошло ровно четыре минуты.
— В чем дело, Майк? — спросил Фоули, входя в кабинет.
Рассел показал ему пухлый скоросшиватель.
— Это существует всего в трех экземплярах: у нас, в Лэнгли и в Форт-Миде. Если ты хочешь получить гарантированно засекреченную связь, ты ее получишь. Но только постарайся сочинять свои сообщения покороче, хорошо, дружище? От работы с этой хреновиной у меня повышается давление.
— Хорошо, Майк. Жаль, что до сих пор не придумали ничего получше.
— Надеюсь, скоро обязательно что-нибудь появится. Наверняка это можно будет делать с помощью компьютера — понимаешь, записывать одноразовый блокнот на магнитную дискету. Думаю, надо будет поделиться этими соображениями с ребятами из Форт-Мида, — сказал Рассел. — А то от такой работы точно окосеешь.
«Хорошо хоть, мне самому не приходится заниматься этим,» — подумал Фоули. Вслух он сказал:
— Хорошо. Сегодня же у меня будет для тебя кое-что.
— Договорились, — кивнул Рассел.
Он не стал добавлять, что сначала зашифрует сообщение с помощью одноразового блокнота, а затем еще пропустит его через Кей-эйч-7. Будем надеяться, Иван его перехватит и отдаст в работу своим криптоаналитикам. Рассел улыбнулся, представив себе, как эти ублюдки будут ломать головы над творением его рук. Замечательно, пусть у математиков мирового класса будет чем заняться.
Впрочем, полной уверенности быть не может. Если, например, КГБ удалось установить «жучок» вот в этом самом здании, питание устройство будет получать не от внутренней батареи, а, скорее, через микроволновый излучатель, установленный на противоположной стороне улицы в церкви Святой Богоматери микроэлектроники. Двое сотрудников Рассела постоянно прочесывали здание посольства в поисках неустановленных источников радиосигналов. Время от времени они находили «жучок», который тотчас же извлекался и уничтожался, однако последний раз такое произошло больше года назад. В настоящий момент, по их заверениям, все здание посольства, тщательнейшим образом проверенное, было чисто. Однако в это никто не верил. Хитрости и изворотливости Ивану было не занимать. Рассел недоумевал, как Фоули удается сохранить в тайне свое истинное положение, однако это уже была не его головная боль. С него достаточно обеспечения защищенной связи.
Вернувшись к себе в кабинет, Фоули набросал текст очередного донесения в Лэнгли, пытаясь по возможности быть кратким, чтобы напрасно не осложнять жизнь Расселу. Определенно, получив это сообщение, кое-кто на седьмом этаже широко раскроет глаза от удивления. Фоули надеялся, что англичане пока что не посвятили Вашингтон в детали плана предполагаемой операции. Руководство ЦРУ, узнав, что Сенчури-Хауз в чем-то опередил их, сочтет себя оскорбленным, а успех совместных действий во многом зависит от доброго расположения больших шишек. Однако иногда приходится отступать от привычных правил, и глава такого крупного отделения имел право время от времени проявлять собственную инициативу.
Ну и, возможно, немного порисоваться.
Фоули взглянул на часы. На нем был самый наикраснейший галстук; оставалось полтора часа до поездки на метро до дома, где «кролик» увидит его и заметит сигнал. Внутренний голос подсказывал Фоули не тянуть с выполнением операции «Беатрикс». Неизвестно, объяснялось ли это беспокойством за судьбу самого «кролика» или чем-то другим, однако Фоули привык доверять своим предчувствиям.
Глава двадцать первая
Майор Зайцев просмотрел свое личное дело. У него остались две неиспользованные недели от предыдущего отпуска. В прошлом году Зайцевым не удалось съездить летом в Сочи — квота по центральному управлению КГБ на летние отпуска была полностью выбрана руководством. Планировать отпуск с ребенком дошкольного возраста в Советском Союзе, как и в любой другой стране, было значительно проще, — уехать из города можно было в любое время. Светлана ходила в государственный детский сад, однако пропуск нескольких дней познавательных игр с кубиками и цветными мелками был значительно более безболезненным, чем прогул недели — двух занятий в начальной школе, к чему учителя относились очень неодобрительно.
А в это время полковник Рождественский в своем кабинете на последнем этаже в который раз перечитывал последнее сообщение от полковника Бубового из Софии, только что доставленное курьером. Итак, болгарский лидер согласился выполнить просьбу Москвы, тактично воздержавшись от щекотливых вопросов. Болгары знают свое место. Глава государства, называющего себя суверенным, безоговорочно выполняет приказы офицера советского Комитета государственной безопасности. «Впрочем, именно так все и должно быть,» — мысленно отметил полковник Рождественский. И вот теперь полковник «Държавны сигурности» Строков может приступить к поискам исполнителя, определенно, турка. Операция «три шестерки» двинется полным ходом вперед. Надо будет сегодня же вечером доложить об этом Андропову.
— Три человеческих тела? — изумленно переспросил Алан Кингшот.
Заместитель сэра Бейзила, глава оперативного отдела, он сам имел огромнейший опыт оперативной работы в большинстве крупных европейских городов, сначала как «легальный» сотрудник, затем как особый агент, которого присылали из центра распутывать сложные проблемы. За спиной Кингшота были тридцать семь лет безупречного служения родине и королеве.
— Это задача не из простых, не так ли? — добавил он.
— Совершенно верно, — согласился сэр Бейзил. — Насколько я понимаю, тот, кто предложил подобное, является ярым поклонником операции «Мясной фарш».
Легендарная операция «Мясной фарш» явилась блестящим триумфом британских спецслужб в годы Второй мировой войны. Целью ее было убедить немцев в том, что следующей крупной операцией союзников будет не планируемая операция по высадке на Сицилию под кодовым названием «Хаски». Поэтому было решено подбросить германской разведке информацию о том, что целью вторжения будет Корсика. Для этого был использован труп алкоголика, бесславно окончившего свои дни после беспутной жизни, который после смерти превратился в майора Королевского военно-морского флота, якобы входившего в группу разработки вымышленной десантной операции по захвату Корсики. Труп был доставлен к берегам Испании на борту английской подводной лодки «Сераф» и сброшен в воду. Труп выбросило на берег, где его подобрали испанские рыбаки, которые передали его местной полиции. Испанская полиция произвела вскрытие, а чемоданчик с документами, прикованный наручником к руке погибшего, был отправлен сотруднику абвера. Тот сразу же переслал бумаги в Берлин, где они возымели желаемое действие: несколько германских дивизий было переброшено на остров, чье единственное значение в военном плане заключалось в том, что именно здесь родился Наполеон. Это событие, послужившее основой книги «Человек, которого не было», по которой впоследствии был снят фильм, явилось еще одним доказательством безнадежно отвратительной работы разведки фашистской Германии, которая не смогла отличить труп спившегося алкоголика от тела профессионального военного.
— Что еще нам известно? Я хочу сказать, — пояснил Кингшот, — каковы возраст и пол умерших, сэр?
— Да, нужно будет еще подобрать цвет волос и так далее. Кроме того, очень важна причина смерти. Пока что ничего этого мы не знаем. Поэтому первоначально вопрос ставится гораздо шире: возможно ли такое в принципе?
— Если рассуждать абстрактно — возможно. Однако прежде чем предпринимать конкретные шаги, необходимо узнать множество деталей. Как я уже сказал, рост, вес, цвет волос и глаз, естественно, пол. Имея всю эту информацию, можно будет двигаться дальше.
— Что ж, Алан, подумай хорошенько над этим вопросом. Завтра к полудню мне будет нужен от тебя список всего необходимого.
— В каком городе планируется провернуть все это?
— Скорее всего, в Будапеште.
— Да, это что-то, — присвистнул глава оперативного отдела.
— Жуткая работенка, черт бы ее побрал, — пробормотал сэр Бейзил, когда его помощник вышел.
Энди Хадсон сидел в своем кабинете, отдыхая после по-крестьянски обильного обеда в посольской столовой, который сопровождался пинтой пива «Джон Корейдж». Не отличающийся особым ростом, Хадсон имел за плечами восемьдесят два прыжка с парашютом, в доказательство чего он мог привести свои больные колени. Восемь лет назад ему пришлось по инвалидности оставить военную службу, но поскольку Хадсон не мог представить себе жизнь без приключений, он по собственной инициативе перешел на работу во внешнюю разведку, где быстро поднялся по служебной лестнице, не в последнюю очередь благодаря редкому таланту к иностранным языкам. Особенно это пригодилось ему здесь, в Будапеште. Венгерский язык относится филологами к индо-алтайской семье. В Европе его ближайшим родственником является финский язык, а дальше следует уже монгольский. Венгерский язык не имеет ничего общего ни с одним из европейских языков, если не считать немногочисленных христианских имен, попавших в него после того, как мадьяры, перебив такое количество миссионеров, что это им надоело, в конце концов приняли христианство. Правда, попутно они растеряли весь свой воинственный пыл. В настоящее время венгры были одним из самых миролюбивых европейских народов.
Однако при этом они являлись мастерами интриги, и, как и в любой стране, в венгерском обществе существовали преступники — вот только в данном случае они в основном собрались в коммунистической партии и силовых структурах. Венгерская тайная полиция «Аллаведельми Хатошаг» своими гнусными методами приближалась к Чека той эпохи, когда ее возглавлял сам Железный Феликс. Однако гнусные — еще не значит эффективные. Казалось, венгерские спецслужбы пытались компенсировать свою врожденную бездарность жестокостью по отношению к тем, кому все же совершенно случайно непосчастливилось попасть к ним в руки. К тому же, венгерская полиция славилась своей непроходимой тупостью — расхожая венгерская поговорка гласила: «Туп, как шесть пар полицейских ботинок», что, как находил Хадсон, по большей части соответствовало действительности. Определенно, до полиции Большого Лондона ей было далеко; впрочем, и Будапешт нельзя было сравнить с Лондоном.
На самом деле Хадсону здесь даже нравилось. Будапешт — поразительно красивый город, французский по своей архитектуре, при этом для столицы коммунистического государства удивительно небрежный. Еда здесь достаточно хорошая, даже в государственных рабочих столовых, которые можно было встретить на каждом углу, где блюда хотя и не отличались особым изыском, но были очень вкусные. Общественный транспорт как нельзя лучше подходил целям и задачам Хадсона, которые в основном состояли в сборе разведывательной информации политического характера. Один источник в Министерстве иностранных дел под кодовым именем Парад поставлял Хадсону весьма ценную информацию о деятельности Организации Варшавского договора и вообще политике Восточного блока в обмен на наличные деньги, причем в весьма умеренных количествах, настолько скромными были его требования.
Подобно остальной Центральной Европе, время в Будапеште на час опережало Гринвичское. Курьер посольства, постучав в дверь кабинета Хадсона, бросил конверт на письменный стол. Отложив тонкую сигару, Хадсон взял конверт. Из Лондона. От самого сэра Бейзила…
«Черт побери, — подумал Хадсон, ознакомившись с содержанием письма, — похоже, моя монотонная жизнь станет чуточку интереснее.»
Письмо заканчивалось словами: «Ждите подробностей в следующих письмах.» Совершенно справедливо. Всё узнаёшь только тогда, когда приходит время приступать к действиям. Сэр Бейзил Чарльстон, как начальник очень даже неплох, однако, подобно большинству главных шпионов, он получает огромное удовольствие от разных мудреных вещей, что не всегда по достоинству оценивают на местах, где рабочим пчелкам приходится беспокоиться о шершнях. Отделение, которое возглавлял Хадсон, состояло из трех человек, включая его самого. Будапештская резидентура занимала второстепенное положение, и для Хадсона она была лишь временной остановкой перед тем, как подвернется что-нибудь стoящее. Сказать по правде, он был еще слишком молод для того, чтобы быть резидентом. Сэр Бейзил дал ему шанс размять ноги. Это полностью устраивало Хадсона. Большинство резидентов британской разведки сидели в своих кабинетах подобно паукам, окруженным сплетением паутины, что, возможно, и выглядело впечатляюще, однако в действительности было весьма скучным, поскольку работа заключалась по большей части в составлении бесчисленных отчетов и докладов. Хадсон же сам занимался оперативными вопросами. Конечно, при этом существовал риск «засветиться», как это произошло с Джимом Шеллом — чертовски жуткое невезение, и ничего больше, как выяснил Хадсон через своего источника под кодовым именем Ботинок, который работал в центральном аппарате АВХ.
Однако именно опасность и являлась изюминкой этой работы. К тому же, быть резидентом в Венгрии было значительно менее опасно, чем выпрыгивать из фюзеляжа транспортного «Геркулеса» производства компании «Локхид», имея за плечами рюкзак с шестьюдесятью фунтами вооружения и продовольствия. И менее опасно, чем патрулировать улицы Белфаста. Но именно навыки, приобретенные на улицах городов Ольстера, позволили Хадсону стать оперативным работником высокого класса. Как и во всем в жизни, нет горечи без сладкого. Впрочем, как любил шутить Хадсон, горечь хороша только тогда, когда речь идет о темном пиве.
Итак, ему предстоит организовать переправку «кролика». В этом не будет ничего сложного, хотя этот «кролик», судя по всему, очень важная птица, настолько важная, что ЦРУ попросило помощи у «Шестерки», что случается не каждый день. Только тогда, когда чертовы янки наломают дров, что, на взгляд Хадсона, происходило не так уж и редко.
Однако пока что лично ему делать нечего. Он поймет, что ему понадобится, только тогда, когда получит более подробные разъяснения. Теоретически Хадсон знал, как вывозить людей из Венгрии. С этим не должно возникнуть никаких проблем. Венгры недостаточно твердые последователи марксизма, чтобы быть серьезными противниками. Поэтому Рэнди Хадсон отправил в Сенчури-Хауз подтверждение о получении письма и стал ждать дальнейшего развития событий.
В полдень в Москву вылетал двухмоторный реактивный лайнер «Боинг-737» компании «Бритиш эруэйз». Обычно рейс продолжается около четырех часов, в зависимости от направления ветра. Но сегодня погода держалась преимущественно безветренная. Прибыв в аэропорт «Шереметьево», дипломатический курьер вышел через боковую дверь и беспрепятственно преодолел пограничный и таможенный контроль, защищенный брезентовой сумкой и дипломатическим паспортом. Затем он сел в ожидавшую его посольскую машину и направился в город. Курьер уже неоднократно бывал в Москве, достаточно часто для того, чтобы водитель и охранники у дверей посольства знали его в лицо. Он без труда отыскал в здании нужный кабинет, после чего направился в столовую, чтобы съесть сосиску в тесте и запить ее пинтой пива. Читая новый детектив, курьер рассеянно подумал, что ему следовало бы заниматься физическими упражнениями, поскольку его работа заключалась исключительно в том, чтобы сидеть — в машинах и, в основном, в самолетах. Здоровым такой образ жизни никак не назовешь.
Майк Рассел угрюмо разглядывал одноразовый шифровальный блокнот чудовищных размеров, доставленный курьером, надеясь, что ему не придется использовать весь блокнот за один день. Тупая, монотонная работа считывания бессмысленных сочетаний случайно набранных букв могла свести с ума кого угодно; должен же был существовать какой-то более простой способ. Именно для этих целей и был создан шифратор Кей-эйч-7; однако Фоули намекнул на то, что «семерка» не является абсолютно надежной, что просто бесило Рассела, как профессионала. Кей-эйч-7, на его взгляд, являлся самым надежным и сложным шифратором из всех, когда-либо созданных человеком, простым в обращении, взломать который было совершенно невозможно — по крайней мере, как он был уверен до недавнего времени. Рассел был лично знаком с командой математиков из АНБ, которые разработали алгоритм засекречивания. Алгебраические формулы, использованные в «семерке», были настолько выше его понимания, что ему приходилось напрягаться, чтобы разглядеть их основы… Но то, что один математик может создать, другой, по крайней мере, теоретически, может разрушить, а в России имелось немало высококлассных математиков. Отсюда вытекал настоящий кошмар: закрытая связь, обеспечение которой и являлось главной задачей Рассела, скомпрометирована противником.
Чего просто не должно быть.
Поэтому он будет использовать для зашифрования сообщений одноразовые блокноты, удобно это или нет. Все равно свободное время в Москве ему девать некуда. Простые советские граждане видели в темной коже Рассела указание на его близкое родство с африканскими обезьянами, лазающими по деревьям. Рассел воспринимал это как такое страшное оскорбление, что никому ни о чем не говорил, молчаливо распаляя в своем сердце злость, ту самую исходящую из самой глубины души ярость, которую он испытывал к Ку-клукс-клану в те времена, когда ФБР еще не устранило этих недоумков со сцены. Возможно, ублюдки по-прежнему продолжают люто его ненавидеть, однако самец-олень может испытывать влечение ко всем оленихам в лесу, не имея возможности с ними спариться; поэтому Рассел относился к ним, как к сумасшедшим созданиям, успевшим забыть, что это Улисс Симпсон Грант одержал верх над Бобби Ли 76, а не наоборот, — и только. Они могут сколько душе угодно ненавидеть людей с другим цветом кожи, но перспектива оказаться в федеральной исправительной тюрьме Ливенуорт не дает им высунуть голову из щели. «Русские ничуть не лучше, — подумал Рассел. — Долбанные расисты!» Однако у него есть книги, есть магнитофон, чтобы слушать отличный джаз, и повышенное жалование, которое является компенсацией за нелегкую, ответственную работу. И вот сейчас он выдаст русскому Ивану такое сообщение, которое тот не сможет дешифровать ни за что на свете, и Фоули вытащит своего «кролика» из страны.
Сняв трубку, Рассел набрал номер.
— Фоули слушает.
— Это Рассел. Ты не зайдешь ко мне на минутку?
— Уже иду, — ответил резидент.
Прошло ровно четыре минуты.
— В чем дело, Майк? — спросил Фоули, входя в кабинет.
Рассел показал ему пухлый скоросшиватель.
— Это существует всего в трех экземплярах: у нас, в Лэнгли и в Форт-Миде. Если ты хочешь получить гарантированно засекреченную связь, ты ее получишь. Но только постарайся сочинять свои сообщения покороче, хорошо, дружище? От работы с этой хреновиной у меня повышается давление.
— Хорошо, Майк. Жаль, что до сих пор не придумали ничего получше.
— Надеюсь, скоро обязательно что-нибудь появится. Наверняка это можно будет делать с помощью компьютера — понимаешь, записывать одноразовый блокнот на магнитную дискету. Думаю, надо будет поделиться этими соображениями с ребятами из Форт-Мида, — сказал Рассел. — А то от такой работы точно окосеешь.
«Хорошо хоть, мне самому не приходится заниматься этим,» — подумал Фоули. Вслух он сказал:
— Хорошо. Сегодня же у меня будет для тебя кое-что.
— Договорились, — кивнул Рассел.
Он не стал добавлять, что сначала зашифрует сообщение с помощью одноразового блокнота, а затем еще пропустит его через Кей-эйч-7. Будем надеяться, Иван его перехватит и отдаст в работу своим криптоаналитикам. Рассел улыбнулся, представив себе, как эти ублюдки будут ломать головы над творением его рук. Замечательно, пусть у математиков мирового класса будет чем заняться.
Впрочем, полной уверенности быть не может. Если, например, КГБ удалось установить «жучок» вот в этом самом здании, питание устройство будет получать не от внутренней батареи, а, скорее, через микроволновый излучатель, установленный на противоположной стороне улицы в церкви Святой Богоматери микроэлектроники. Двое сотрудников Рассела постоянно прочесывали здание посольства в поисках неустановленных источников радиосигналов. Время от времени они находили «жучок», который тотчас же извлекался и уничтожался, однако последний раз такое произошло больше года назад. В настоящий момент, по их заверениям, все здание посольства, тщательнейшим образом проверенное, было чисто. Однако в это никто не верил. Хитрости и изворотливости Ивану было не занимать. Рассел недоумевал, как Фоули удается сохранить в тайне свое истинное положение, однако это уже была не его головная боль. С него достаточно обеспечения защищенной связи.
Вернувшись к себе в кабинет, Фоули набросал текст очередного донесения в Лэнгли, пытаясь по возможности быть кратким, чтобы напрасно не осложнять жизнь Расселу. Определенно, получив это сообщение, кое-кто на седьмом этаже широко раскроет глаза от удивления. Фоули надеялся, что англичане пока что не посвятили Вашингтон в детали плана предполагаемой операции. Руководство ЦРУ, узнав, что Сенчури-Хауз в чем-то опередил их, сочтет себя оскорбленным, а успех совместных действий во многом зависит от доброго расположения больших шишек. Однако иногда приходится отступать от привычных правил, и глава такого крупного отделения имел право время от времени проявлять собственную инициативу.
Ну и, возможно, немного порисоваться.
Фоули взглянул на часы. На нем был самый наикраснейший галстук; оставалось полтора часа до поездки на метро до дома, где «кролик» увидит его и заметит сигнал. Внутренний голос подсказывал Фоули не тянуть с выполнением операции «Беатрикс». Неизвестно, объяснялось ли это беспокойством за судьбу самого «кролика» или чем-то другим, однако Фоули привык доверять своим предчувствиям.
Глава двадцать первая
Отпуск
На самом деле гарантированно сесть в нужный состав метро было совсем непросто. И «кролику», и Фоули приходилось полагаться на выходящую за пределы человеческих возможностей точность московского метро, пожалуй, единственной структуры в жизни всего Советского Союза, которая функционировала надлежащим образом. Самым примечательным было то, что поезда ходили по расписанию, такому же регулярному и предсказуемому, как и восходы солнца, только лишь значительно более частому. Вручив текст сообщения в Лэнгли лично в руки Майку Расселу, Фоули надел плащ и вышел из здания посольства минута в минуту, как и обычно, прошел пешком до станции обычным шагом и спустился на платформу строго в то же самое время, в чем убедился, сверившись с часами, подвешенными под потолком. Да, все как всегда. Предыдущий состав уже отошел, и из тоннеля выехал следующий. Фоули вошел в тот же вагон, что и обычно, обернулся и… да, «кролик» уже был здесь. Фоули развернул газету. Расстегнутый плащ свободно висел на плечах.
Если честно, Зайцев удивился, увидев красный галстук, однако ему вряд ли было на что сетовать. Как обычно, он начал медленно пробираться по наполненному вагону в нужном направлении.
У московского резидента ЦРУ мелькнула мысль, что теперь все это уже превратилось в рутину. Он ощутил, как рука украдкой скользнула ему в карман и тотчас же вынырнула обратно. Затем его обостренные органы чувств сообщили, что «кролик» отошел от него. Будем надеяться, таких встреч будет еще совсем немного. Для Фоули они были совершенно безопасными, однако про «кролика» этого определенно сказать было нельзя, как бы ловко он ни научился проделывать это упражнение. В вагоне метро их окружало множество других людей, некоторых из которых Фоули успел запомнить в лицо, так как ему приходилось ездить с ними изо дня в день. Вполне вероятно, среди них есть и сотрудники Второго главного управления. Скорее всего, агенты, ведущие наружное наблюдение, сменяют друг друга; подобная тактика наиболее надежна, поскольку значительно уменьшает вероятность того, что объект заметит за собой «хвост».
Строго через определенное время состав, как и прежде, подъехал к нужной станции, и Фоули вышел на перрон. Еще через несколько недель ему придется уже перейти на пальто с теплой подкладкой и, возможно, даже надеть меховую шапку, которую купила ему Мери Пат. Фоули уже начал задумываться о том, что будет после того, как они переправят «кролика» из страны. Если операция «Беатрикс» пройдет как задумано, ему надо будет еще какое-то время продолжать придерживаться той же самой однообразной рутины поездок на работу общественным транспортом, после чего можно будет начать ездить в посольство на машине — что русские вряд ли сочтут чем-то необычным. В конце концов, он американец, а американцы прославились на весь мир тем, что всюду ездят на личных машинах. Если честно, метро начинало ему надоедать. В нем всегда было очень многолюдно, причем среди пассажиров было немало тех, кто не имел понятия о том, что такое душ. Чего только не приходится терпеть ради своей родины! Подумав так, Фоули тотчас же поправился: чего только не приходится терпеть ради того, чтобы нанести удар врагам своей родины. Вот что оправдывает все неудобства. «Надо постараться, чтобы у этого огромного старого медведя разболелся живот, — решил Фоули, входя к себе в квартиру. — А еще лучше, чтобы у него развилась смертельная язва.»
— Да, Алан? — спросил сэр Бейзил Чарльстон, отрываясь от бумаг.
— Насколько я понял, это очень значительная операция, так? — спросил Кингшот.
— Да, если говорить о той важности, какую имеют для нас ее результаты, — подтвердил директор Службы внешней разведки. — Однако что касается практической реализации, все должно быть как можно незаметнее. У нас в Будапеште есть всего три человека, и вряд ли было бы разумно направить туда целый отряд бездельников.
— Кто еще едет в Будапешт?
— Джек Райан, американец, — ответил сэр Бейзил.
— Но он же не оперативник, — тотчас же возразил Кингшот.
— Алан, не забывай, что эту операцию начали американцы. Естественно, они попросили, чтобы за всем наблюдал на месте их человек. Взамен мы получим возможность в течение дня — двух побеседовать с их «кроликом» с глазу на глаз. Можно не сомневаться, он обладает массой полезной информации, и мы станем первыми, кто поговорит с ним по душам.
— Знаете, сэр, я боюсь, как бы этот Райан ничего не испортил.
— Алан, вспомни, в трудную минуту он показал себя с лучшей стороны, разве не так? — как всегда рассудительно заметил сэр Бейзил.
— Должно быть, все дело в том, что он прошел подготовку в морской пехоте, — вынужден был согласиться Кингшот.
— И Райан очень умен, Алан. Сейчас он занимается аналитическими исследованиями и выдает неплохие результаты.
— Как скажете, сэр. Для того, чтобы раздобыть три трупа, мне придется обратиться за помощью к специальному отделу полиции, а затем долго стоять на коленях, моля бога о том, чтобы произошло что-нибудь ужасное.
— Что ты надумал?
Кингшот поделился с начальником общими наметками зарождающегося плана. На самом деле, это была единственная возможность провернуть нечто подобное. И, как правильно заметил сэр Бейзил, вся эта затея была жуткой, словно вскрытие.
— Какова вероятность такого события? — спросил сэр Бейзил.
— Для того, чтобы получить ответ, мне надо будет переговорить с полицией.
— С кем ты поддерживаешь связь?
— Со старшим суперинтендантом Патриком Ноланом. Вы с ним знакомы.
Чарльстон на мгновение прикрыл глаза.
— Здоровенный тип, чтобы поддержать форму, играет в регби?
— Он самый. Коллеги прозвали его Крошкой. Полагаю, Нолан за завтраком съедает вместе с овсянкой пару гантель. Я могу обсудить с ним детали операции «Беатрикс»?
— Только в том плане, что нам от него нужно, Алан.
— Хорошо, сэр, — сказал Кингшот, выходя из кабинета.
— Что тебе нужно? — переспросил Нолан, потягивая пиво в пабе, расположенном в квартале от нового здания Скотленд-Ярда.
Времени было четыре часа дня.
— Крошка, ты не ослышался, — сказал Кингшот, закуривая сигарету, чтобы не выделяться среди остальных посетителей заведения.
— Ну, знаешь, должен сказать, за время работы в Скотленд-Ярде мне довелось наслушаться много всяких странностей, но ни с чем подобным я еще не сталкивался.
Шести футов четырех дюймов росту, Нолан весил двести тридцать фунтов, из которых на жир не приходилось почти ничего. Три раза в неделю он проводил по крайней мере час в спортивном зале Скотленд-Ярда. На службе Нолан практически никогда не носил с собой пистолет. Как правило, одного взгляда на него оказывалось достаточно для того, чтобы преступник сознавал всю безнадежность сопротивления.
— Ты не мог бы объяснить, для чего вам это понадобилось? — спросил он.
Если честно, Зайцев удивился, увидев красный галстук, однако ему вряд ли было на что сетовать. Как обычно, он начал медленно пробираться по наполненному вагону в нужном направлении.
У московского резидента ЦРУ мелькнула мысль, что теперь все это уже превратилось в рутину. Он ощутил, как рука украдкой скользнула ему в карман и тотчас же вынырнула обратно. Затем его обостренные органы чувств сообщили, что «кролик» отошел от него. Будем надеяться, таких встреч будет еще совсем немного. Для Фоули они были совершенно безопасными, однако про «кролика» этого определенно сказать было нельзя, как бы ловко он ни научился проделывать это упражнение. В вагоне метро их окружало множество других людей, некоторых из которых Фоули успел запомнить в лицо, так как ему приходилось ездить с ними изо дня в день. Вполне вероятно, среди них есть и сотрудники Второго главного управления. Скорее всего, агенты, ведущие наружное наблюдение, сменяют друг друга; подобная тактика наиболее надежна, поскольку значительно уменьшает вероятность того, что объект заметит за собой «хвост».
Строго через определенное время состав, как и прежде, подъехал к нужной станции, и Фоули вышел на перрон. Еще через несколько недель ему придется уже перейти на пальто с теплой подкладкой и, возможно, даже надеть меховую шапку, которую купила ему Мери Пат. Фоули уже начал задумываться о том, что будет после того, как они переправят «кролика» из страны. Если операция «Беатрикс» пройдет как задумано, ему надо будет еще какое-то время продолжать придерживаться той же самой однообразной рутины поездок на работу общественным транспортом, после чего можно будет начать ездить в посольство на машине — что русские вряд ли сочтут чем-то необычным. В конце концов, он американец, а американцы прославились на весь мир тем, что всюду ездят на личных машинах. Если честно, метро начинало ему надоедать. В нем всегда было очень многолюдно, причем среди пассажиров было немало тех, кто не имел понятия о том, что такое душ. Чего только не приходится терпеть ради своей родины! Подумав так, Фоули тотчас же поправился: чего только не приходится терпеть ради того, чтобы нанести удар врагам своей родины. Вот что оправдывает все неудобства. «Надо постараться, чтобы у этого огромного старого медведя разболелся живот, — решил Фоули, входя к себе в квартиру. — А еще лучше, чтобы у него развилась смертельная язва.»
— Да, Алан? — спросил сэр Бейзил Чарльстон, отрываясь от бумаг.
— Насколько я понял, это очень значительная операция, так? — спросил Кингшот.
— Да, если говорить о той важности, какую имеют для нас ее результаты, — подтвердил директор Службы внешней разведки. — Однако что касается практической реализации, все должно быть как можно незаметнее. У нас в Будапеште есть всего три человека, и вряд ли было бы разумно направить туда целый отряд бездельников.
— Кто еще едет в Будапешт?
— Джек Райан, американец, — ответил сэр Бейзил.
— Но он же не оперативник, — тотчас же возразил Кингшот.
— Алан, не забывай, что эту операцию начали американцы. Естественно, они попросили, чтобы за всем наблюдал на месте их человек. Взамен мы получим возможность в течение дня — двух побеседовать с их «кроликом» с глазу на глаз. Можно не сомневаться, он обладает массой полезной информации, и мы станем первыми, кто поговорит с ним по душам.
— Знаете, сэр, я боюсь, как бы этот Райан ничего не испортил.
— Алан, вспомни, в трудную минуту он показал себя с лучшей стороны, разве не так? — как всегда рассудительно заметил сэр Бейзил.
— Должно быть, все дело в том, что он прошел подготовку в морской пехоте, — вынужден был согласиться Кингшот.
— И Райан очень умен, Алан. Сейчас он занимается аналитическими исследованиями и выдает неплохие результаты.
— Как скажете, сэр. Для того, чтобы раздобыть три трупа, мне придется обратиться за помощью к специальному отделу полиции, а затем долго стоять на коленях, моля бога о том, чтобы произошло что-нибудь ужасное.
— Что ты надумал?
Кингшот поделился с начальником общими наметками зарождающегося плана. На самом деле, это была единственная возможность провернуть нечто подобное. И, как правильно заметил сэр Бейзил, вся эта затея была жуткой, словно вскрытие.
— Какова вероятность такого события? — спросил сэр Бейзил.
— Для того, чтобы получить ответ, мне надо будет переговорить с полицией.
— С кем ты поддерживаешь связь?
— Со старшим суперинтендантом Патриком Ноланом. Вы с ним знакомы.
Чарльстон на мгновение прикрыл глаза.
— Здоровенный тип, чтобы поддержать форму, играет в регби?
— Он самый. Коллеги прозвали его Крошкой. Полагаю, Нолан за завтраком съедает вместе с овсянкой пару гантель. Я могу обсудить с ним детали операции «Беатрикс»?
— Только в том плане, что нам от него нужно, Алан.
— Хорошо, сэр, — сказал Кингшот, выходя из кабинета.
— Что тебе нужно? — переспросил Нолан, потягивая пиво в пабе, расположенном в квартале от нового здания Скотленд-Ярда.
Времени было четыре часа дня.
— Крошка, ты не ослышался, — сказал Кингшот, закуривая сигарету, чтобы не выделяться среди остальных посетителей заведения.
— Ну, знаешь, должен сказать, за время работы в Скотленд-Ярде мне довелось наслушаться много всяких странностей, но ни с чем подобным я еще не сталкивался.
Шести футов четырех дюймов росту, Нолан весил двести тридцать фунтов, из которых на жир не приходилось почти ничего. Три раза в неделю он проводил по крайней мере час в спортивном зале Скотленд-Ярда. На службе Нолан практически никогда не носил с собой пистолет. Как правило, одного взгляда на него оказывалось достаточно для того, чтобы преступник сознавал всю безнадежность сопротивления.
— Ты не мог бы объяснить, для чего вам это понадобилось? — спросил он.