Страница:
— Научиться терпению труднее всего, Джеймс, и чем выше человек поднимается, тем сложнее ему дается эта проклятая наука. Лично я в такие моменты словно снова сижу на скамье в зале суда и жду, когда адвокаты перейдут к делу, черт бы их побрал. Порой начинало казаться, что этого не произойдет никогда, особенно когда мне наперед было известно, что собираются сказать эти болваны, — признался Мур.
Ему приходилось заниматься и оперативной работой, однако и она тоже состоит из бесконечных ожиданий. Ни один человек не является полновластным хозяином своей судьбы — это откровение приходит только с годами. А ты лишь барахтаешься из одного места в другое, стараясь совершить как можно меньше ошибок.
— Вы уже говорили об этом с президентом?
Мур покачал головой.
— Незачем пробуждать у него напрасные надежды. А если президент решит, что этот русский обладает информацией, которой у него на самом деле нет — черт побери, зачем его разочаровывать? Достаточно уже и того, что выпадает на нашу долю, вы не согласны?
— Артур, информации никогда не бывает достаточно, и чем больше мы узнаём, тем больше понимаем, что еще нам хотелось бы знать, но пока что не знаем.
— Джеймс, мальчик мой, вы становитесь философом.
— Это пришло с сединой в волосах, Артур.
В этот момент в кабинет вошел Майк Босток.
— Еще через два-три дня операция «Беатрикс» войдет в учебники истории, — с улыбкой объявил он.
— Майк, черт побери, где ты научился верить в Санта-Клауса? — спросил директор ЦРУ.
— Судья Мур, сейчас дело обстоит так: у нас есть перебежчик, который как раз сейчас собирается покинуть страну. У нас есть отличная команда, которая должна помочь ему выбраться из России. Мы верим, что наши подчиненные выполнят задачу, которую им поручили.
— Но в операции задействованы не только наши подчиненные, — напомнил Грир.
— У сэра Бейзила отличное ведомство, адмирал. И вам это хорошо известно.
— Верно, — согласился Грир.
— Итак, Майк, ты собираешься сидеть сложа руки и ждать, что окажется под рождественской елкой? — спросил Мур.
— Я отправил Санта-Клаусу письмо, в котором перечислил, что хочу получить в подарок, и старик всегда присылает то, что у него просят. Это всем известно. — Босток сиял от восторженного предвкушения. — Что будем делать с «кроликом», когда его доставят в Штаты?
— Полагаю, надо будет отправить его на ферму в Винчестере, — задумчиво произнес Мур. — Пусть отдохнет немного, придет в себя, снимет внутреннее напряжение. Надо будет дать ему покататься по округе — но только чтобы вечером обязательно возвращался домой.
— А какую «кролику» назначим стипендию? — поинтересовался Грир.
— Это будет зависеть, — ответил Мур. Директор лично распоряжался «черной кассой» Управления. — Если его сведения действительно окажутся такими важными… о, полагаю, вплоть до миллиона. А потом подобрать для него хорошую работу — после того, как мы выдоим из него все.
— Интересно, а какую именно? — вставил Босток.
— О, предоставим выбирать ему самому.
Предстоящий процесс станет одновременно простым и сложным.
Перебравшись в Штаты, вся семья должна будет выучить английский. Обзавестись новыми документами. Для начала им придется сменить имена; скорее всего, их превратят в норвежских иммигрантов, чтобы объяснить неизбежный акцент. ЦРУ обладало правом ежегодно предоставлять через Службу иммиграции и натурализации американское гражданство ста человекам (и эта квота никогда не выбиралась полностью). Управление социального обеспечения штата Вирджиния обеспечит «кроликов» карточками социального страхования и водительскими правами — вероятно, сначала им придется пройти курсы вождения, возможно, обоим, и уж точно жене. ЦРУ имело очень теплые отношения с руководством штата. В Ричмонде никогда не задавали лишних вопросов.
Затем последует психологическая помощь людям, которые расстались с привычным образом жизни и теперь вынуждены пускать корни в новой, незнакомой стране. Специально для этой цели Управление приглашало профессора кафедры психологии Колумбийского университета. Освоиться на новом месте помогут также другие перебежчики, уже давно живущие в Соединенных Штатах. Иммигрантам всегда приходится очень трудно. Для советских людей Америка сравнима с магазином игрушек, каким его воспринимает ребенок, до этого даже не представлявший о существовании подобных магазинов, — волна новых впечатлений захлестывает с головой, точек соприкосновения с прошлым практически нет, и кажется, что просто попал на другую планету. ЦРУ стремилось обустроить жизнь перебежчиков максимально удобно. Во-первых, необходимо будет получить информацию; и, во-вторых, сделать так, чтобы у них не возникло желания вернуться в Россию: это будет означать неминуемую смерть, по крайней мере, для супруга. Однако, в прошлом такие случаи бывали — настолько сильна тоска по родине в каждом человеке.
— Если наш «кролик» предпочитает холодный климат, можно будет поселить его в Миннеаполисе и Сент-Поле, — предложил Грир. — Однако, джентльмены, мне кажется, мы зашли слишком далеко вперед.
— Джеймс, вы всегда трезвым словом заставляете нас спуститься с небес на землю, — с улыбкой заметил директор ЦРУ.
— Кто-то же должен делать это. Осень еще не наступила, господа. Только тогда можно будет считать цыплят.
«А что если этот русский ни черта не знает? — подумал судья Мур. — Что если он просто хочет удрать из Красной страны?»
«Провались пропадом наша работа!» — закончил свои мысли директор ЦРУ.
— Ладно, Бейзил будет держать нас в курсе событий, и, кроме того, за нашими интересами будет присматривать ваш золотой мальчик Райан.
— Ну, это самое главное, судья Мур, — покачал головой Босток.
— Полагаю, сэр Бейзил подавился пивом, хохоча по этому поводу.
— Райан — отличный парень, Майк. Не надо его недооценивать, — заметил Грир, защищая своего протеже. — Те, кто совершил эту ошибку, сейчас находятся в исправительной тюрьме штата Мериленд в ожидании апелляционного процесса.
— Да, конечно, Райан когда-то служил в морской пехоте, — пошел на уступку Босток. — Что мне сказать Бобу, когда он будет звонить?
— Ничего, — тотчас же ответил директор ЦРУ. — До тех пор, пока мы не узнаем, какие именно наши закрытые линии связи скомпрометированы, надо соблюдать предельную осторожность во время всех телефонных переговоров. Это понятно?
Босток послушно кивнул, словно первоклассник, выслушавший наставление учителя.
— Да, сэр.
— Наши техники по моему распоряжению проверили все наши телефонные линии. Они говорят, что все в порядке. Чип Беннет у себя в Форт-Миде по-прежнему рвет волосы на голове и бегает кругами.
Мур не стал добавлять, что непроверенное заявление «кролика» явилось для Вашингтона самым жутким откровением со времен Перл-Харбора. Но, может быть, можно будет обратить все это против Ивана. В Лэнгли, как и повсюду, ростки надежды неистребимы. Маловероятно, что русским известно нечто такое, что не знают в научно-техническом отделе ЦРУ, однако нужно заплатить за то, чтобы заглянуть в карты.
Райан молча собирал вещи. У Кэти это получается гораздо лучше, но сейчас он и сам не знал, что ему понадобится. Что должен взять с собой шпион? Деловой костюм? Старую военную форму? (У Райана до сих пор сохранился парадный мундир морской пехоты с одинокой полоской в петлицах.) Черные лакированные штиблеты? Матерчатые туфли, чтобы подкрадываться бесшумно? Да, это будет именно то, что нужно. В конце концов, Райан остановился на обычном костюме и двух парах полуботинок, строгих официальных и попроще. И все это должно уместиться в одном чемодане — в данном случае, матерчатом от «Л.Л.Бинз», рассчитанном на два костюма, легком, удобном и не привлекающем внимания. Документы Райан оставил в ящике стола. Сэр Бейзил снабдит его новеньким английским паспортом — дипломатическим, обладатель которого может смело посылать всех далеко-далеко. Вероятно, документы будут на другую фамилию. «Проклятие, — подумал Джек, — придется запоминать новую фамилию и учиться откликаться на нее.» Он привык иметь только одну.
В работе в «Меррил Линч» была, по крайней мере, одна хорошая сторона: Райан всегда твердо знал, кто он такой. «Ну да, — понеслись дальше мысли Джека, — и всему миру было известно, что ты — мальчик на побегушках у Джо Маллера. Нет, ни за что на свете!» Любой самоуверенный осел может делать деньги на бирже, примером чему является его тесть.
— Закончил? — спросила подошедшая Кэти.
— Почти, малыш, — ответил Джек.
— Там, куда ты едешь, будет опасно, правда?
— Не думаю, малыш.
Однако Джек не умел лгать, и прозвучавшее в его голосе сомнение явилось достаточно красноречивым.
— Куда ты едешь?
— Я же тебе говорил, в Западную Германию. Разве ты забыла?
«Вот так, она снова подловила меня.»
— По делам НАТО?
— По крайней мере, так мне сказали.
— Джек, а чем ты занимаешься в Лондоне? Сенчури-Хауз — это же связано с разведкой, и…
— Кэти, я уже говорил тебе, я — аналитик. Я изучаю информацию, поступившую из различных источников, пытаюсь понять, что она означает, и составляю заключения, которые читают другие люди. По большому счету, это мало отличается от того, чем я занимался в «Меррил Линч». Моя работа состоит в том, чтобы смотреть на буквы и цифры и понимать, что стоит за ними в действительности. Начальство считает, что это получается у меня хорошо.
— Но ничего связанного с оружием?
Полувопрос, полуутверждение. Джек предположил, что это является следствием работы Кэти в отделении скорой помощи клиники Джонса Гопкинса. Все врачи не любят огнестрельное оружие — за исключением тех, кто осенью охотится на птиц. Кэти очень не нравилось охотничье ружье «Ремингтон», убранное незаряженным в шкаф, а девятимиллиметровый «Браунинг» с полной обоймой, спрятанный там же, ей нравился еще меньше.
— Дорогая, нет, никакого оружия, абсолютно никакого. Я не из тех шпионов.
— Ну хорошо, — уступила Кэти.
Она не могла до конца поверить мужу, но в то же время понимала, что он не имеет права обсуждать с ней свою работу, также как и она не имеет права обсуждать с ним своих пациентов. Этим и объяснялось ее расстройство.
— Ну ты хоть постарайся вернуться пораньше, хорошо? — добавила Кэти.
— Малыш, ты же знаешь, что я терпеть не могу разлучаться с тобой. Я даже не могу нормально выспаться, если ты не лежишь рядом.
— Ну так возьми меня с собой.
— Зачем? Чтобы ты походила по германским магазинам? И купила дирндельклайд 80для Салли?
— Ну, ей же нравятся мультфильмы про девочку Хайди из Альп, — робко предложила Кэти.
— Я тебя прекрасно понимаю, малыш. Я бы рад был бы взять тебя с собой, но не могу.
— Проклятие! — выругалась леди Райан.
— Малыш, мы живем в несовершенном мире.
Кэти больше всего на свете не любила выслушивать от мужа именно этот афоризм, поэтому ее ответ представлял собой нечленораздельное бурчание. Впрочем, никакого другого она предложить и не могла.
Через несколько минут Джек, лежа в кровати, размышлял по поводу того, что же именно, черт побери, ему предстоит делать. Умом он понимал, что его ждет работа, рутинная во всех отношениях — кроме местонахождения. Но старина Эйб Линкольн тоже получил удовольствие от спектакля в театре Форда — если бы не одна мелочь 81. Ему придется находиться в чужой стране — нет, во враждебной чужой стране. Он уже живет в другой стране, и как бы радушно ни принимали его англичане, ничто не сравнится с родным домом. Однако англичане для него друзья. А венгры друзьями не будут. Возможно, стрелять в него никто не станет, но и ключи от города на подушке ему точно не преподнесут. А если выяснится, что он приехал в Венгрию по подложному паспорту? Что говорится в Венской конвенции по этому поводу? Но не может же он поджать хвост и отказаться, ведь так? Он же бывший морской пехотинец.
Считается, что он не знает страха. Ну да, конечно. Единственным хорошим в том, что произошло несколько месяцев назад в его собственном доме, было то, что он как раз успел наведаться в туалет до того, как плохие ребята испортили вечеринку, поэтому просто физически не мог наделать в штаны от страха, когда ему к виску приставили пистолет. Да, тогда он сделал то, что надо было сделать, однако героем после этого себя совсем не чувствовал. Ему удалось выжить, удалось прикончить того типа с «Узи», но радость он испытывал только по поводу того, что не прикончил ублюдка Шона Миллера. Нет, пусть этим займется штат Мериленд, на полную катушку, если только, конечно, снова не вмешается Верховный суд, однако это было маловероятно, учитывая то, сколько в тот вечер погибло агентов спецслужб. Суды крайне редко закрывают глаза на мертвых сотрудников правоохранительных органов.
Но что ждет его в Венгрии? Он будет простым наблюдателем, полуофициальным представителем ЦРУ, присутствующим при переправке из страны какого-то русского болвана, которому захотелось удрать из Москвы. «Проклятие, ну почему такое всегда происходит именно со мной?» — в сердцах подумал Джек. Он чувствовал себя так, словно играл в дьявольскую лотерею, и ему постоянно выпадал выигрышный номер. Когда-нибудь этому придет конец? Ему платят за то, чтобы он смотрел в будущее и делал предсказания, но в глубине души Райан считал, что у него ни черта не получается. Ему нужно было услышать от других, что происходит сейчас, чтобы сравнить это с тем, о чем достоверно известно, что это уже произошло, и после чего просуммировать все это и получить безумный прогноз относительно того, что может произойти в будущем. Ну да, конечно же, в торговле у него это получалось неплохо, однако из-за нескольких акций никого никогда не убивали. А сейчас, возможно, под ударом окажется его собственная задница. Замечательно. Просто замечательно, твою мать. Райан уставился на потолок. Почему потолки всегда красят в белый цвет? Не был бы для сна лучше черный? Даже в темной комнате всегда виден белый потолок. Какой в этом смысл?
Почему к нему не приходит сон? Почему он задает себе нескончаемый поток глупых вопросов, на которые нет ответов? Как бы ни сложились дела в Будапеште, лично с ним все практически наверняка будет хорошо. Бейзил не допустит, чтобы с ним что-то случилось. Это было бы крайне отрицательно воспринято в Лэнгли, что англичане не могут позволить себе допустить. Слишком неприятные последствия. Судья Мур ничего не забудет; и на ближайшие лет десять на отношения между двумя разведывательными ведомствами ляжет тень. Нет, СВР не даст его в обиду.
С другой стороны, возможно, они не будут единственными игроками, и, как и в бейсболе, обе команды нацелены на победу, поэтому нужен точный расчет, чтобы послать мяч со скоростью девяносто пять миль в час до самых далеких дешевых трибун.
«Но ты же не можешь поднять руки и сдаться, Джек!» — сказал себе Райан. Другим, чьим мнением он дорожит, будет за него стыдно, — и, что гораздо хуже, он сам устыдится своей трусости. Итак, нравится ему или нет, он должен надеть форму и выйти на поле, надеясь, что не выронит проклятый мяч.
Конечно, можно просто вернуться в «Меррил Линч», — но нет, лучше пойти грудью на штыки. Райан с удивлением поймал себя на том, что он действительно предпочел бы смерть. Значит, он все-таки храбрый? Или просто упрямый? «Тот еще вопрос,» — подумал он. А ответ на это может дать только кто-то другой, тот, кому видна лишь одна часть уравнения. Сторонний наблюдатель может видеть только то, что происходит, но никак не стоящие за этим мысли. И этого недостаточно для того, чтобы выносить суждение, как бы ни заверяли в обратном журналисты и историки, утверждающие, что способны читать чужие мысли на расстоянии многих миль и лет. Ну да, конечно.
В любом случае, вещи собраны, и, если повезет, самым неприятным испытанием за всю командировку станет полет на самолете. Хоть он и ненавидит это, тут, по крайней мере, все достаточно предсказуемо… если только не отвалится крыло.
— Это еще что за хренотень? — спросил агент ФБР Джон Тайлер, не обращаясь ни к кому конкретно.
Телекс, который он держал в руках, содержал приказ, но не причины, стоящие за ним.
Тела были доставлены городскому коронеру с распоряжением не предпринимать с ними никаких действий. Подумав, Тайлер позвонил заместителю окружного прокурора, с которым обычно имел дело.
— Что ты хочешь? — недоверчиво переспросил Питер Мейфейр.
Три года назад он окончил юридический факультет Гарвардского университета третьим в выпуске и стремительно поднимался по служебной лестнице в прокуратуре, чем заслужил прозвище «Мах».
— Ты не ослышался.
— Зачем все это нужно?
— Понятия не имею. Мне известно только то, что распоряжение отдал лично директор Бюро. Все смахивает на то, что заказ поступил с противоположного берега реки, но в телексе ни хрена не разъясняется. Что будем делать?
— Где тела?
— Полагаю, у коронера. Мать и дочь. При них записка с просьбой не трогать. Так что, полагаю, их убрали в морозилку.
— А ты что, хочешь их сырыми?
— Наверное, все-таки замороженными, но да, нетронутыми, — сказал помощник специального агента, мысленно добавив: «Ну Мах и выражается, черт бы его побрал!»
— Родственники у них есть?
— Пока что мне неизвестно, чтобы полиция кого-либо разыскала.
— Ну хорошо, будем надеяться, что и не разыщет. А раз родственников нет, мы объявим погибших нуждающимися бедняками и дадим коронеру разрешение передать их в федеральную опеку, понимаешь, как бездомного пьянчужку, подобранного мертвым на улице. Таких кладут в самый дешевый гроб и хоронят на кладбище Поттерс-Филд. Куда ты собираешься их везти?
— Мах, я сам не знаю. Думаю, надо будет послать сообщение в центр Гувера и дождаться ответа Эмила.
— Как быстро это надо будет сделать? — спросил Мейфейр
— Это нужно было сделать еще на прошлой неделе, Мах.
— Ну хорошо, если хочешь, я прямо сейчас отправлюсь к коронеру.
— Жди меня там, Мах. Спасибо.
— За тобой пиво и ужин в ресторане, — предупредил помощник окружного прокурора.
— Договорились.
За такую услугу можно будет и заплатить.
Глава двадцать пятая
Ему приходилось заниматься и оперативной работой, однако и она тоже состоит из бесконечных ожиданий. Ни один человек не является полновластным хозяином своей судьбы — это откровение приходит только с годами. А ты лишь барахтаешься из одного места в другое, стараясь совершить как можно меньше ошибок.
— Вы уже говорили об этом с президентом?
Мур покачал головой.
— Незачем пробуждать у него напрасные надежды. А если президент решит, что этот русский обладает информацией, которой у него на самом деле нет — черт побери, зачем его разочаровывать? Достаточно уже и того, что выпадает на нашу долю, вы не согласны?
— Артур, информации никогда не бывает достаточно, и чем больше мы узнаём, тем больше понимаем, что еще нам хотелось бы знать, но пока что не знаем.
— Джеймс, мальчик мой, вы становитесь философом.
— Это пришло с сединой в волосах, Артур.
В этот момент в кабинет вошел Майк Босток.
— Еще через два-три дня операция «Беатрикс» войдет в учебники истории, — с улыбкой объявил он.
— Майк, черт побери, где ты научился верить в Санта-Клауса? — спросил директор ЦРУ.
— Судья Мур, сейчас дело обстоит так: у нас есть перебежчик, который как раз сейчас собирается покинуть страну. У нас есть отличная команда, которая должна помочь ему выбраться из России. Мы верим, что наши подчиненные выполнят задачу, которую им поручили.
— Но в операции задействованы не только наши подчиненные, — напомнил Грир.
— У сэра Бейзила отличное ведомство, адмирал. И вам это хорошо известно.
— Верно, — согласился Грир.
— Итак, Майк, ты собираешься сидеть сложа руки и ждать, что окажется под рождественской елкой? — спросил Мур.
— Я отправил Санта-Клаусу письмо, в котором перечислил, что хочу получить в подарок, и старик всегда присылает то, что у него просят. Это всем известно. — Босток сиял от восторженного предвкушения. — Что будем делать с «кроликом», когда его доставят в Штаты?
— Полагаю, надо будет отправить его на ферму в Винчестере, — задумчиво произнес Мур. — Пусть отдохнет немного, придет в себя, снимет внутреннее напряжение. Надо будет дать ему покататься по округе — но только чтобы вечером обязательно возвращался домой.
— А какую «кролику» назначим стипендию? — поинтересовался Грир.
— Это будет зависеть, — ответил Мур. Директор лично распоряжался «черной кассой» Управления. — Если его сведения действительно окажутся такими важными… о, полагаю, вплоть до миллиона. А потом подобрать для него хорошую работу — после того, как мы выдоим из него все.
— Интересно, а какую именно? — вставил Босток.
— О, предоставим выбирать ему самому.
Предстоящий процесс станет одновременно простым и сложным.
Перебравшись в Штаты, вся семья должна будет выучить английский. Обзавестись новыми документами. Для начала им придется сменить имена; скорее всего, их превратят в норвежских иммигрантов, чтобы объяснить неизбежный акцент. ЦРУ обладало правом ежегодно предоставлять через Службу иммиграции и натурализации американское гражданство ста человекам (и эта квота никогда не выбиралась полностью). Управление социального обеспечения штата Вирджиния обеспечит «кроликов» карточками социального страхования и водительскими правами — вероятно, сначала им придется пройти курсы вождения, возможно, обоим, и уж точно жене. ЦРУ имело очень теплые отношения с руководством штата. В Ричмонде никогда не задавали лишних вопросов.
Затем последует психологическая помощь людям, которые расстались с привычным образом жизни и теперь вынуждены пускать корни в новой, незнакомой стране. Специально для этой цели Управление приглашало профессора кафедры психологии Колумбийского университета. Освоиться на новом месте помогут также другие перебежчики, уже давно живущие в Соединенных Штатах. Иммигрантам всегда приходится очень трудно. Для советских людей Америка сравнима с магазином игрушек, каким его воспринимает ребенок, до этого даже не представлявший о существовании подобных магазинов, — волна новых впечатлений захлестывает с головой, точек соприкосновения с прошлым практически нет, и кажется, что просто попал на другую планету. ЦРУ стремилось обустроить жизнь перебежчиков максимально удобно. Во-первых, необходимо будет получить информацию; и, во-вторых, сделать так, чтобы у них не возникло желания вернуться в Россию: это будет означать неминуемую смерть, по крайней мере, для супруга. Однако, в прошлом такие случаи бывали — настолько сильна тоска по родине в каждом человеке.
— Если наш «кролик» предпочитает холодный климат, можно будет поселить его в Миннеаполисе и Сент-Поле, — предложил Грир. — Однако, джентльмены, мне кажется, мы зашли слишком далеко вперед.
— Джеймс, вы всегда трезвым словом заставляете нас спуститься с небес на землю, — с улыбкой заметил директор ЦРУ.
— Кто-то же должен делать это. Осень еще не наступила, господа. Только тогда можно будет считать цыплят.
«А что если этот русский ни черта не знает? — подумал судья Мур. — Что если он просто хочет удрать из Красной страны?»
«Провались пропадом наша работа!» — закончил свои мысли директор ЦРУ.
— Ладно, Бейзил будет держать нас в курсе событий, и, кроме того, за нашими интересами будет присматривать ваш золотой мальчик Райан.
— Ну, это самое главное, судья Мур, — покачал головой Босток.
— Полагаю, сэр Бейзил подавился пивом, хохоча по этому поводу.
— Райан — отличный парень, Майк. Не надо его недооценивать, — заметил Грир, защищая своего протеже. — Те, кто совершил эту ошибку, сейчас находятся в исправительной тюрьме штата Мериленд в ожидании апелляционного процесса.
— Да, конечно, Райан когда-то служил в морской пехоте, — пошел на уступку Босток. — Что мне сказать Бобу, когда он будет звонить?
— Ничего, — тотчас же ответил директор ЦРУ. — До тех пор, пока мы не узнаем, какие именно наши закрытые линии связи скомпрометированы, надо соблюдать предельную осторожность во время всех телефонных переговоров. Это понятно?
Босток послушно кивнул, словно первоклассник, выслушавший наставление учителя.
— Да, сэр.
— Наши техники по моему распоряжению проверили все наши телефонные линии. Они говорят, что все в порядке. Чип Беннет у себя в Форт-Миде по-прежнему рвет волосы на голове и бегает кругами.
Мур не стал добавлять, что непроверенное заявление «кролика» явилось для Вашингтона самым жутким откровением со времен Перл-Харбора. Но, может быть, можно будет обратить все это против Ивана. В Лэнгли, как и повсюду, ростки надежды неистребимы. Маловероятно, что русским известно нечто такое, что не знают в научно-техническом отделе ЦРУ, однако нужно заплатить за то, чтобы заглянуть в карты.
Райан молча собирал вещи. У Кэти это получается гораздо лучше, но сейчас он и сам не знал, что ему понадобится. Что должен взять с собой шпион? Деловой костюм? Старую военную форму? (У Райана до сих пор сохранился парадный мундир морской пехоты с одинокой полоской в петлицах.) Черные лакированные штиблеты? Матерчатые туфли, чтобы подкрадываться бесшумно? Да, это будет именно то, что нужно. В конце концов, Райан остановился на обычном костюме и двух парах полуботинок, строгих официальных и попроще. И все это должно уместиться в одном чемодане — в данном случае, матерчатом от «Л.Л.Бинз», рассчитанном на два костюма, легком, удобном и не привлекающем внимания. Документы Райан оставил в ящике стола. Сэр Бейзил снабдит его новеньким английским паспортом — дипломатическим, обладатель которого может смело посылать всех далеко-далеко. Вероятно, документы будут на другую фамилию. «Проклятие, — подумал Джек, — придется запоминать новую фамилию и учиться откликаться на нее.» Он привык иметь только одну.
В работе в «Меррил Линч» была, по крайней мере, одна хорошая сторона: Райан всегда твердо знал, кто он такой. «Ну да, — понеслись дальше мысли Джека, — и всему миру было известно, что ты — мальчик на побегушках у Джо Маллера. Нет, ни за что на свете!» Любой самоуверенный осел может делать деньги на бирже, примером чему является его тесть.
— Закончил? — спросила подошедшая Кэти.
— Почти, малыш, — ответил Джек.
— Там, куда ты едешь, будет опасно, правда?
— Не думаю, малыш.
Однако Джек не умел лгать, и прозвучавшее в его голосе сомнение явилось достаточно красноречивым.
— Куда ты едешь?
— Я же тебе говорил, в Западную Германию. Разве ты забыла?
«Вот так, она снова подловила меня.»
— По делам НАТО?
— По крайней мере, так мне сказали.
— Джек, а чем ты занимаешься в Лондоне? Сенчури-Хауз — это же связано с разведкой, и…
— Кэти, я уже говорил тебе, я — аналитик. Я изучаю информацию, поступившую из различных источников, пытаюсь понять, что она означает, и составляю заключения, которые читают другие люди. По большому счету, это мало отличается от того, чем я занимался в «Меррил Линч». Моя работа состоит в том, чтобы смотреть на буквы и цифры и понимать, что стоит за ними в действительности. Начальство считает, что это получается у меня хорошо.
— Но ничего связанного с оружием?
Полувопрос, полуутверждение. Джек предположил, что это является следствием работы Кэти в отделении скорой помощи клиники Джонса Гопкинса. Все врачи не любят огнестрельное оружие — за исключением тех, кто осенью охотится на птиц. Кэти очень не нравилось охотничье ружье «Ремингтон», убранное незаряженным в шкаф, а девятимиллиметровый «Браунинг» с полной обоймой, спрятанный там же, ей нравился еще меньше.
— Дорогая, нет, никакого оружия, абсолютно никакого. Я не из тех шпионов.
— Ну хорошо, — уступила Кэти.
Она не могла до конца поверить мужу, но в то же время понимала, что он не имеет права обсуждать с ней свою работу, также как и она не имеет права обсуждать с ним своих пациентов. Этим и объяснялось ее расстройство.
— Ну ты хоть постарайся вернуться пораньше, хорошо? — добавила Кэти.
— Малыш, ты же знаешь, что я терпеть не могу разлучаться с тобой. Я даже не могу нормально выспаться, если ты не лежишь рядом.
— Ну так возьми меня с собой.
— Зачем? Чтобы ты походила по германским магазинам? И купила дирндельклайд 80для Салли?
— Ну, ей же нравятся мультфильмы про девочку Хайди из Альп, — робко предложила Кэти.
— Я тебя прекрасно понимаю, малыш. Я бы рад был бы взять тебя с собой, но не могу.
— Проклятие! — выругалась леди Райан.
— Малыш, мы живем в несовершенном мире.
Кэти больше всего на свете не любила выслушивать от мужа именно этот афоризм, поэтому ее ответ представлял собой нечленораздельное бурчание. Впрочем, никакого другого она предложить и не могла.
Через несколько минут Джек, лежа в кровати, размышлял по поводу того, что же именно, черт побери, ему предстоит делать. Умом он понимал, что его ждет работа, рутинная во всех отношениях — кроме местонахождения. Но старина Эйб Линкольн тоже получил удовольствие от спектакля в театре Форда — если бы не одна мелочь 81. Ему придется находиться в чужой стране — нет, во враждебной чужой стране. Он уже живет в другой стране, и как бы радушно ни принимали его англичане, ничто не сравнится с родным домом. Однако англичане для него друзья. А венгры друзьями не будут. Возможно, стрелять в него никто не станет, но и ключи от города на подушке ему точно не преподнесут. А если выяснится, что он приехал в Венгрию по подложному паспорту? Что говорится в Венской конвенции по этому поводу? Но не может же он поджать хвост и отказаться, ведь так? Он же бывший морской пехотинец.
Считается, что он не знает страха. Ну да, конечно. Единственным хорошим в том, что произошло несколько месяцев назад в его собственном доме, было то, что он как раз успел наведаться в туалет до того, как плохие ребята испортили вечеринку, поэтому просто физически не мог наделать в штаны от страха, когда ему к виску приставили пистолет. Да, тогда он сделал то, что надо было сделать, однако героем после этого себя совсем не чувствовал. Ему удалось выжить, удалось прикончить того типа с «Узи», но радость он испытывал только по поводу того, что не прикончил ублюдка Шона Миллера. Нет, пусть этим займется штат Мериленд, на полную катушку, если только, конечно, снова не вмешается Верховный суд, однако это было маловероятно, учитывая то, сколько в тот вечер погибло агентов спецслужб. Суды крайне редко закрывают глаза на мертвых сотрудников правоохранительных органов.
Но что ждет его в Венгрии? Он будет простым наблюдателем, полуофициальным представителем ЦРУ, присутствующим при переправке из страны какого-то русского болвана, которому захотелось удрать из Москвы. «Проклятие, ну почему такое всегда происходит именно со мной?» — в сердцах подумал Джек. Он чувствовал себя так, словно играл в дьявольскую лотерею, и ему постоянно выпадал выигрышный номер. Когда-нибудь этому придет конец? Ему платят за то, чтобы он смотрел в будущее и делал предсказания, но в глубине души Райан считал, что у него ни черта не получается. Ему нужно было услышать от других, что происходит сейчас, чтобы сравнить это с тем, о чем достоверно известно, что это уже произошло, и после чего просуммировать все это и получить безумный прогноз относительно того, что может произойти в будущем. Ну да, конечно же, в торговле у него это получалось неплохо, однако из-за нескольких акций никого никогда не убивали. А сейчас, возможно, под ударом окажется его собственная задница. Замечательно. Просто замечательно, твою мать. Райан уставился на потолок. Почему потолки всегда красят в белый цвет? Не был бы для сна лучше черный? Даже в темной комнате всегда виден белый потолок. Какой в этом смысл?
Почему к нему не приходит сон? Почему он задает себе нескончаемый поток глупых вопросов, на которые нет ответов? Как бы ни сложились дела в Будапеште, лично с ним все практически наверняка будет хорошо. Бейзил не допустит, чтобы с ним что-то случилось. Это было бы крайне отрицательно воспринято в Лэнгли, что англичане не могут позволить себе допустить. Слишком неприятные последствия. Судья Мур ничего не забудет; и на ближайшие лет десять на отношения между двумя разведывательными ведомствами ляжет тень. Нет, СВР не даст его в обиду.
С другой стороны, возможно, они не будут единственными игроками, и, как и в бейсболе, обе команды нацелены на победу, поэтому нужен точный расчет, чтобы послать мяч со скоростью девяносто пять миль в час до самых далеких дешевых трибун.
«Но ты же не можешь поднять руки и сдаться, Джек!» — сказал себе Райан. Другим, чьим мнением он дорожит, будет за него стыдно, — и, что гораздо хуже, он сам устыдится своей трусости. Итак, нравится ему или нет, он должен надеть форму и выйти на поле, надеясь, что не выронит проклятый мяч.
Конечно, можно просто вернуться в «Меррил Линч», — но нет, лучше пойти грудью на штыки. Райан с удивлением поймал себя на том, что он действительно предпочел бы смерть. Значит, он все-таки храбрый? Или просто упрямый? «Тот еще вопрос,» — подумал он. А ответ на это может дать только кто-то другой, тот, кому видна лишь одна часть уравнения. Сторонний наблюдатель может видеть только то, что происходит, но никак не стоящие за этим мысли. И этого недостаточно для того, чтобы выносить суждение, как бы ни заверяли в обратном журналисты и историки, утверждающие, что способны читать чужие мысли на расстоянии многих миль и лет. Ну да, конечно.
В любом случае, вещи собраны, и, если повезет, самым неприятным испытанием за всю командировку станет полет на самолете. Хоть он и ненавидит это, тут, по крайней мере, все достаточно предсказуемо… если только не отвалится крыло.
— Это еще что за хренотень? — спросил агент ФБР Джон Тайлер, не обращаясь ни к кому конкретно.
Телекс, который он держал в руках, содержал приказ, но не причины, стоящие за ним.
Тела были доставлены городскому коронеру с распоряжением не предпринимать с ними никаких действий. Подумав, Тайлер позвонил заместителю окружного прокурора, с которым обычно имел дело.
— Что ты хочешь? — недоверчиво переспросил Питер Мейфейр.
Три года назад он окончил юридический факультет Гарвардского университета третьим в выпуске и стремительно поднимался по служебной лестнице в прокуратуре, чем заслужил прозвище «Мах».
— Ты не ослышался.
— Зачем все это нужно?
— Понятия не имею. Мне известно только то, что распоряжение отдал лично директор Бюро. Все смахивает на то, что заказ поступил с противоположного берега реки, но в телексе ни хрена не разъясняется. Что будем делать?
— Где тела?
— Полагаю, у коронера. Мать и дочь. При них записка с просьбой не трогать. Так что, полагаю, их убрали в морозилку.
— А ты что, хочешь их сырыми?
— Наверное, все-таки замороженными, но да, нетронутыми, — сказал помощник специального агента, мысленно добавив: «Ну Мах и выражается, черт бы его побрал!»
— Родственники у них есть?
— Пока что мне неизвестно, чтобы полиция кого-либо разыскала.
— Ну хорошо, будем надеяться, что и не разыщет. А раз родственников нет, мы объявим погибших нуждающимися бедняками и дадим коронеру разрешение передать их в федеральную опеку, понимаешь, как бездомного пьянчужку, подобранного мертвым на улице. Таких кладут в самый дешевый гроб и хоронят на кладбище Поттерс-Филд. Куда ты собираешься их везти?
— Мах, я сам не знаю. Думаю, надо будет послать сообщение в центр Гувера и дождаться ответа Эмила.
— Как быстро это надо будет сделать? — спросил Мейфейр
— Это нужно было сделать еще на прошлой неделе, Мах.
— Ну хорошо, если хочешь, я прямо сейчас отправлюсь к коронеру.
— Жди меня там, Мах. Спасибо.
— За тобой пиво и ужин в ресторане, — предупредил помощник окружного прокурора.
— Договорились.
За такую услугу можно будет и заплатить.
Глава двадцать пятая
Замена тел
Тела были уложены в дешевые алюминиевые гробы, такие, которые используются для транспортировки умерших самолетами, затем загружены в машину ФБР и отвезены в международный аэропорт Логана. Специальный агент Тайлер связался с Вашингтоном, чтобы спросить, что делать дальше; к счастью, рация в его машине была оснащена маскиратором.
Как выяснилось, директор ФБР Эмил Джекобс также еще не продумал все детали, поэтому ему пришлось звонить директору ЦРУ судье Муру. После лихорадочных размышлений было решено загрузить гробы на борт «Боинга-747» компании «Бритиш эруэйз», вылетающего из Бостона в лондонский аэропорт «Хитроу», где их должны были забрать люди Бейзила. Все прошло быстро и гладко, поскольку британская авиакомпания с готовностью сотрудничает с американскими правоохранительными ведомствами; рейс 214 выкатил на взлетную полосу ровно в 8:10 утра, а вскоре уже набрал потолок три тысячи миль, направляясь к четвертому терминалу «Хитроу».
Зайцев, спавший на верхней полке, проснулся около пяти часов утра, сам не зная, почему. Повернувшись на бок, он выглянул в окно, и тут до него дошло: поезд стоит на станции. Олег Иванович не мог сказать, на какой именно, поскольку не помнил расписания, и внезапно его охватила холодная дрожь. А что если в вагон сейчас поднимаются сотрудники Второго главного управления? При свете дня он отмахнулся бы от подобной мысли, однако КГБ славился тем, что арестовывал людей среди ночи, когда они максимально беспомощные. Внезапно страх вернулся. Зайцев услышал шаги по коридору… но неизвестный прошел мимо двери купе, и через мгновение поезд, тронувшись, протащился мимо деревянного здания вокзала. За окном снова стало темно. «Почему это так меня напугало?» — спросил себя Зайцев. Почему именно сейчас? Разве он уже не в безопасности? «Почти в безопасности,» — поправил он себя. На самом деле в безопасности он окажется только тогда, когда ступит на чужую землю. Надо постоянно напоминать себе об этом до тех пор, пока он не окажется в чужой, несоциалистической стране. А до этого момента еще далеко. Четко затвердив эту мысль, Зайцев отвернулся от окна и попытался снова заснуть. Вскоре плавное покачивание вагона пересилило охватившую его тревогу, и он вернулся к снам, которые также не принесли ему облегчения.
«Боинг-747» британских авиалиний также летел в темноте. Почти все пассажиры спали, а экипаж следил за показаниями многочисленных приборов, потягивая кофе и наслаждаясь зрелищем усыпанного звездами ночного неба. Первые проблески рассвета, как правило, начинали появляться над западным побережьем Ирландии.
Райан проснулся раньше обычного. Не будя жену, он осторожно выбрался из кровати, быстро оделся и вышел на улицу. Молочник как раз заезжал в тупик в самом конце Гриздейл-Клоуза. Выйдя из машины, он достал из кузова полгаллонную бутылку цельного молока, которое дети Райана поглощали с такой же жадностью, с какой реактивный двигатель «Пратт энд Уитни» хлещет авиационный керосин, и буханку свежего хлеба. Молочник был уже на полпути к дому, когда заметил своего клиента.
— Что-нибудь случилось, сэр? — спросил он, решив, что заболел один из малышей — самая распространенная причина, по которой родители маленьких детей не спят в такой ранний час.
— Нет, просто что-то не спится, — зевнув, ответил Райан.
— Вам точно ничего не нужно?
— Если можно, одну сигарету, — не думая, сказал Райан.
Под бдительным оком Кэти он не еще выкурил ни одной сигареты с самого приезда в Англию.
— Пожалуйста, угощайтесь. — Протянув пачку, молочник вытряхнул из нее одну сигарету.
Только теперь Райан опомнился.
— Благодарю вас, дружище.
Однако он все равно взял сигарету и прикурил от газовой зажигалки. Кашлянув после первой затяжки, Райан быстро освоился. В неподвижном предрассветном воздухе сигарета показалась ему особенно желанной, и он подумал, что самое прекрасное в дурных привычках — это то, как быстро они возвращаются. Сигарета оказалась крепкой, похожей на «Мальборо», которые Райан курил в старших классах школы, что в конце шестидесятых являлось неотъемлемой частью возмужания. «Молочнику пора бы уезжать, — подумал Джек, — однако он, скорее всего, не женат на хирурге клиники Гопкинса.»
Впрочем, наверное, и со своими клиентами он разговаривает нечасто.
— Вам нравится жить здесь, сэр?
— Да, нравится. Здешние жители очень дружелюбные.
— Стараемся, сэр. Что ж, всего хорошего.
— Спасибо, дружище, — сказал Райан. — И вам тоже всего хорошего.
Молочник вернулся к машине. В Америке его собратьев почти не осталось: все они пали жертвами супермаркетов и крупных продовольственных магазинов. «А жаль,» — подумал Райан. Он вспомнил теплый, необычайно вкусный хлеб и пончики с медом, которые ел в детстве. Все это как-то незаметно исчезло, приблизительно когда он учился в седьмом классе. Но сигарета и свежий воздух оказались далеко не худшим способом прогнать остатки сна. Стояла абсолютная тишина. Даже птицы еще не проснулись. Подняв взгляд, Райан увидел высоко в ночном небе огоньки самолета. Судя по курсу — направляющегося в Европу, скорее всего, в Скандинавию, вероятно, из «Хитроу». «Каким беднягам пришлось вставать так рано, чтобы успеть на рейс?» — подумал Райан. Ладно, это не его дело… Докурив сигарету, он бросил окурок в траву, гадая, найдет ли его Кэти. Что ж, всегда можно будет свалить вину на случайного прохожего. Жаль, что почтальон еще не приносил газеты. Поэтому Райану пришлось вернуться в дом и включить на кухне телевизор, настроенный на Си-эн-эн. Он как раз успел на спортивные новости. «Ориолс» опять одержал победу и теперь в матчах Мировой серии сразится с «Филлис». Это известие было бы очень приятным, если бы к нему не примешивалась толика дегтя. В Америке Райан обязательно достал бы билеты и сходил два — три раза на Мемориальный стадион, а все остальные матчи обязательно посмотрел бы дома по телевизору. Однако в этом году бейсбол придется пропустить. Система кабельного телевидения, которой оснащен его дом, не принимает ни одного американского спортивного канала. Англичане только-только начинают смотреть американский футбол. В самой игре они ничего не понимают, но почему-то им нравится за ней наблюдать. «По крайней мере, это лучше, чем та ерунда, которая идет у них на телевидении,» — презрительно фыркнув, подумал Райан. Кэти очень понравились английские комедии, но сам он почему-то совершенно не понимал их юмора. Правда, надо отдать должное, выпуски новостей очень приличные. Наверное, все дело в хорошем вкусе. Non est disputandum 82, как говорили древние римляне. Тут Райан наконец увидел на востоке рассвет, первую бледную полоску света на горизонте. Пройдет еще не меньше часа до того, как действительно начнется утро, но все же заря пришла, и остановить ее не могло даже желание еще немного поспать.
Как выяснилось, директор ФБР Эмил Джекобс также еще не продумал все детали, поэтому ему пришлось звонить директору ЦРУ судье Муру. После лихорадочных размышлений было решено загрузить гробы на борт «Боинга-747» компании «Бритиш эруэйз», вылетающего из Бостона в лондонский аэропорт «Хитроу», где их должны были забрать люди Бейзила. Все прошло быстро и гладко, поскольку британская авиакомпания с готовностью сотрудничает с американскими правоохранительными ведомствами; рейс 214 выкатил на взлетную полосу ровно в 8:10 утра, а вскоре уже набрал потолок три тысячи миль, направляясь к четвертому терминалу «Хитроу».
Зайцев, спавший на верхней полке, проснулся около пяти часов утра, сам не зная, почему. Повернувшись на бок, он выглянул в окно, и тут до него дошло: поезд стоит на станции. Олег Иванович не мог сказать, на какой именно, поскольку не помнил расписания, и внезапно его охватила холодная дрожь. А что если в вагон сейчас поднимаются сотрудники Второго главного управления? При свете дня он отмахнулся бы от подобной мысли, однако КГБ славился тем, что арестовывал людей среди ночи, когда они максимально беспомощные. Внезапно страх вернулся. Зайцев услышал шаги по коридору… но неизвестный прошел мимо двери купе, и через мгновение поезд, тронувшись, протащился мимо деревянного здания вокзала. За окном снова стало темно. «Почему это так меня напугало?» — спросил себя Зайцев. Почему именно сейчас? Разве он уже не в безопасности? «Почти в безопасности,» — поправил он себя. На самом деле в безопасности он окажется только тогда, когда ступит на чужую землю. Надо постоянно напоминать себе об этом до тех пор, пока он не окажется в чужой, несоциалистической стране. А до этого момента еще далеко. Четко затвердив эту мысль, Зайцев отвернулся от окна и попытался снова заснуть. Вскоре плавное покачивание вагона пересилило охватившую его тревогу, и он вернулся к снам, которые также не принесли ему облегчения.
«Боинг-747» британских авиалиний также летел в темноте. Почти все пассажиры спали, а экипаж следил за показаниями многочисленных приборов, потягивая кофе и наслаждаясь зрелищем усыпанного звездами ночного неба. Первые проблески рассвета, как правило, начинали появляться над западным побережьем Ирландии.
Райан проснулся раньше обычного. Не будя жену, он осторожно выбрался из кровати, быстро оделся и вышел на улицу. Молочник как раз заезжал в тупик в самом конце Гриздейл-Клоуза. Выйдя из машины, он достал из кузова полгаллонную бутылку цельного молока, которое дети Райана поглощали с такой же жадностью, с какой реактивный двигатель «Пратт энд Уитни» хлещет авиационный керосин, и буханку свежего хлеба. Молочник был уже на полпути к дому, когда заметил своего клиента.
— Что-нибудь случилось, сэр? — спросил он, решив, что заболел один из малышей — самая распространенная причина, по которой родители маленьких детей не спят в такой ранний час.
— Нет, просто что-то не спится, — зевнув, ответил Райан.
— Вам точно ничего не нужно?
— Если можно, одну сигарету, — не думая, сказал Райан.
Под бдительным оком Кэти он не еще выкурил ни одной сигареты с самого приезда в Англию.
— Пожалуйста, угощайтесь. — Протянув пачку, молочник вытряхнул из нее одну сигарету.
Только теперь Райан опомнился.
— Благодарю вас, дружище.
Однако он все равно взял сигарету и прикурил от газовой зажигалки. Кашлянув после первой затяжки, Райан быстро освоился. В неподвижном предрассветном воздухе сигарета показалась ему особенно желанной, и он подумал, что самое прекрасное в дурных привычках — это то, как быстро они возвращаются. Сигарета оказалась крепкой, похожей на «Мальборо», которые Райан курил в старших классах школы, что в конце шестидесятых являлось неотъемлемой частью возмужания. «Молочнику пора бы уезжать, — подумал Джек, — однако он, скорее всего, не женат на хирурге клиники Гопкинса.»
Впрочем, наверное, и со своими клиентами он разговаривает нечасто.
— Вам нравится жить здесь, сэр?
— Да, нравится. Здешние жители очень дружелюбные.
— Стараемся, сэр. Что ж, всего хорошего.
— Спасибо, дружище, — сказал Райан. — И вам тоже всего хорошего.
Молочник вернулся к машине. В Америке его собратьев почти не осталось: все они пали жертвами супермаркетов и крупных продовольственных магазинов. «А жаль,» — подумал Райан. Он вспомнил теплый, необычайно вкусный хлеб и пончики с медом, которые ел в детстве. Все это как-то незаметно исчезло, приблизительно когда он учился в седьмом классе. Но сигарета и свежий воздух оказались далеко не худшим способом прогнать остатки сна. Стояла абсолютная тишина. Даже птицы еще не проснулись. Подняв взгляд, Райан увидел высоко в ночном небе огоньки самолета. Судя по курсу — направляющегося в Европу, скорее всего, в Скандинавию, вероятно, из «Хитроу». «Каким беднягам пришлось вставать так рано, чтобы успеть на рейс?» — подумал Райан. Ладно, это не его дело… Докурив сигарету, он бросил окурок в траву, гадая, найдет ли его Кэти. Что ж, всегда можно будет свалить вину на случайного прохожего. Жаль, что почтальон еще не приносил газеты. Поэтому Райану пришлось вернуться в дом и включить на кухне телевизор, настроенный на Си-эн-эн. Он как раз успел на спортивные новости. «Ориолс» опять одержал победу и теперь в матчах Мировой серии сразится с «Филлис». Это известие было бы очень приятным, если бы к нему не примешивалась толика дегтя. В Америке Райан обязательно достал бы билеты и сходил два — три раза на Мемориальный стадион, а все остальные матчи обязательно посмотрел бы дома по телевизору. Однако в этом году бейсбол придется пропустить. Система кабельного телевидения, которой оснащен его дом, не принимает ни одного американского спортивного канала. Англичане только-только начинают смотреть американский футбол. В самой игре они ничего не понимают, но почему-то им нравится за ней наблюдать. «По крайней мере, это лучше, чем та ерунда, которая идет у них на телевидении,» — презрительно фыркнув, подумал Райан. Кэти очень понравились английские комедии, но сам он почему-то совершенно не понимал их юмора. Правда, надо отдать должное, выпуски новостей очень приличные. Наверное, все дело в хорошем вкусе. Non est disputandum 82, как говорили древние римляне. Тут Райан наконец увидел на востоке рассвет, первую бледную полоску света на горизонте. Пройдет еще не меньше часа до того, как действительно начнется утро, но все же заря пришла, и остановить ее не могло даже желание еще немного поспать.