Страница:
25 Лебедев, Дмитрий Антонович (1883-1929) - генерал-майор (1918). Участник Первой мировой войны. С мая 1917 г. - член Главного комитета Союза офицеров армии и флота, участник корниловского мятежа. С конца 1917 г. - в Добровольческой армии. В 1918 г. направлен Деникиным личным представителем к Колчаку. В мае-августе 1919 г. начальник штаба и одновременно военный министр правительства адмирала Колчака. С 1924 г. - в эмиграции во Франции.
26 Комелов, Михаил Михайлович (1890-?) - лейтенант (1915), окончил Морской кадетский корпус (1912), флаг-офицер Штаба командующего флотом Балтийского моря (1915). Назначен исполнять должность старшего флаг-офицера по Оперативной части Штаба командующего флотом Балтийского моря (15.09.1915). Личный адъютант А.В. Колчака.
27 Авксентьев, Николай Дмитриевич (1878-1943) - один из лидеров и член ЦК партии эсеров. В 1917 г. - член исполкома Петроградского Совета, в июле-августе - министр внутренних дел Временного правительства, в сентябре-октябре - председатель Предпарламента, член Учредительного собрания.
Арестован большевиками в декабре 1917 г., освобожден в марте 1918 г. В 1918 г. - в руководстве Союза возрождения России, в числе организаторов контрреволюции в Поволжье и Сибири, Председатель Уфимской директории. Во время колчаковского переворота (18 ноября 1918) арестован и выслан в Китай.
28 Керенский А.Ф., см. о нем примеч. 1 на с. 182 наст. изд.
29 Дитерихс, Михаил Константинович (1874-1937) - генерал-лейтенант (1919), участник Первой мировой войны, с сентября 1917 г. генерал-квартирмейстер Ставки Верховного Главнокомандующего. С 3 (18) ноября - начальник штаба Ставки. В ноябре 1917 г. бежал на Украину, вскоре стал начальником штаба Чехословацкого корпуса. Один из организаторов мятежа Чехословацкого корпуса. В июле 1919 г. командующий Сибирской армией, в июле-ноябре 1919 г. командовал Восточным фронтом, одновременно в августе министр Омского правительства. По поручению адмирала Колчака производил расследование убийства царской семьи в Екатеринбурге. После поражения Колчака Земский собор избрал его временным "единоличным правителем Приамурского края". Провозгласив себя "воеводой земской рати", Дитерихс объявил "крестовый поход" против Советской России и 1 сентября 1922 г. начал наступление против НРА ДВР. В ходе Приморской операции НРА войска Дитерихса были наголову разбиты. Умер в Шанхае.
30 Вологодский, Петр Васильевич (1863-1928) - юрист, присяжный поверенный в Иркутске и Томске. Представитель правого крыла сибирских областников. С января 1918 г. министр иностранных дел во Временном Сибирском правительстве П.Я. Дербера, председатель Совета министров и министр иностранных дел Временного Сибирского правительства. Председатель Совета министров Директории. В октябре 1918 г. примкнул к Восточному бюро ЦК партии кадетов, способствовал колчаковскому перевороту. Премьер-министр в правительстве адмирала Колчака до 23 ноября 1919 г. Назначен адмиралом Колчаком главой комиссии по выборам в Учредительное собрание. После разгрома колчаковских войск и ареста Колчака бежал в Китай, где и умер.
31 Анненков, Борис Владимирович (1889-1927) - участник Первой мировой войны, хорунжий, командир партизанского отряда в Пинских болотах. После Октябрьского переворота прибыл в Омск, где за отказ выполнить приказ Совета казачьих депутатов Сибирской казачьей дивизии о разоружении был объявлен вне закона, организовал свой отряд и поднял мятеж против Советской власти, но был разбит. В июне-июле 1918 г. участвовал в контрреволюционных выступлениях в Сибири. Его дивизия (до 10 тыс. человек) действовала в Западной Сибири, Казахстане, а с января 1919 г. в Семиречье, ее действия отличались крайней жестокостью. В конце 1919 г. назначен адмиралом Колчаком командующим Отдельной Семиреченской армией, которая была разбита советскими войсками в марте-апреле 1920 г. С остатками войск бежал в Китай, где был арестован китайскими властями. Через три года выпущен из тюрьмы, в 1926 г. перешел на советскую территорию. В 1927 г. осужден Верховным судом за совершенные зверства и расстрелян.
32 Дутов, Александр Ильич (1879-1921) - генерал-лейтенант, один из руководителей казачьей контрреволюции на Урале. Участник Первой мировой войны. После Февральской революции избран председателем Совета Союза казачьих войск, в июне возглавил Всероссийский казачий съезд. В сентябре 1917 г. - атаман Оренбургского казачьего войска. В ноябре 1917 г. поднял в Оренбурге мятеж против Советской власти. В дальнейшем командовал армией в колчаковских войсках, генерал-лейтенант (1919). В 1920 г. эмигрировал в Китай, убит в феврале 1921 г.
33 Верхоленск - уездный город Иркутской губернии на реке Лене.
34 Денике, Всеволод Петрович (1893-1939) - юрист, до 1918 г. работал помощником присяжного поверенного. В 1919 г. - инструктор неторгового отдела в Союзе кооперативных объединений "Центросибирь", затем ассистент Иркутского университета. Член Иркутского клуба социал-демократов и меньшевиков им. Н.П. Патлых, один из руководителей организации меньшевиков-интернационалистов. Заместитель председателя Чрезвычайной следственной комиссии, созданной Политцентром.
35 Чудновский, Самуил Гдальевич (1890-1937) - член РСДРП с 1906 г., в дни Октябрьского переворота - член Киевского комитета большевиков, в январе 1918 г. избран в городской Совет. В 1918 г. направлен Москвой во главе отряда бронеавтомобилей в Иркутск в распоряжение Центросибири. С июля 1918 по декабрь 1919 г. сидел в Красноярской и Иркутской тюрьмах, освобожден восставшими рабочими. В январе 1920 г. Иркутским ВРК назначен председателем Чрезвычайной следственной комиссии.
36 Кофер А. - член Иркутской Чрезвычайной следственной комиссии.
37 Павлуновский, Иван Петрович, см. о нем примеч. 90 к ФВ.
38 Пешкова, Екатерина Павловна, см. о ней примеч. 88 к ФВ.
39 Даль, Галина Николаевна - вдова английского офицера. С ней А.В. познакомилась в тюрьме г. Новониколаевска в ноябре 1921 г. Позднее, судя по протоколам допросов, имела с ней встречи в английском посольстве. Роль Даль Г.Н. в деле РУСКАПА в 1925 г. не совсем прояснена.
40 Берман, Матвей Давидович (1898-1939), в ЧК - с 1918 г., председатель Томской, Иркутской губчека (1920-1922), Бурят-Монгольского облотдела ОГПУ (1923), зам. председателя полпредства ОГПУ Средней Азии (1923-1928), начальник окружного отдела ОГПУ Дальневосточного округа (1928-1929), зам. председателя ОГПУ Ивановской области (1929-1930), зам. начальника УЛАГа-ГУЛАГа (1930-1931), с июля 1932 по 1937 г. - начальник ГУЛАГа ОГПУ, зам. наркома внутренних дел (1936-1937), с августа 1937 г. до ареста нарком связи СССР. Репрессирован. Реабилитирован посмертно в 1957 г.
41 Смирнов И.Н. (1881-1936). После Октябрьской революции - член Реввоенсовета Восточного фронта, затем член Реввоенсовета 5-й армии. С 1919 г. - председатель Сибревкома. В 1921-1922 гг. работал в ВСНХ.
42 Фельдман, сотрудник следственной части при Президиуме ВЧК. Других сведений о нем не обнаружено.
43 Алтайских, уполномоченный представительства ВЧК по Сибири. Других сведений о нем не обнаружено.
44 Сахаров, Константин Вячеславович (1881-?) - генерал-лейтенант (1919), участник Первой мировой войны. В 1918 г. направлен генералом Деникиным к адмиралу Колчаку. С апреля 1919 г. генерал для поручений при Колчаке. В мае-ноябре 1919 г. - начальник штаба, а затем командующий Западной армией, командующий 3-й армией, командующий колчаковским Восточным фронтом. В связи с поражением был в начале декабря арестован братьями А.Н. и В.Н. Пепеляевыми и заменен генералом В.О. Каппелем. Служил у атамана Г.М. Семенова. Эмигрировал в Германию.
45 Уншлихт, Иосиф Станиславович (1876-1938) - государственный деятель. Член партии с 1900 г. После Февральской революции - член Петросовета. В дни Октябрьской революции - член Петроградского ВРК и исполкома Петросовета. С декабря 1917 г. - член коллегии ВЧК. С 1918 г. - нарком по военным делам Латвии и Белоруссии. С 1919 г. - член Реввоенсовета 16-й армии и Западного фронта. С апреля 1921 г. - заместитель председателя ВЧК-ГПУ.
46 Вальчак, сотрудник внутренней тюрьмы ВЧК (1922). Других сведений о нем не обнаружено.
47 Процесс над двенадцатью членами ЦК и десятью активными членами партии СР проходил в Московском Доме Союзов с 8.06 по 7.08 1922 г. По существу, это был последний открытый неинсценированный политический процесс в России.
48 Горохов, Анатолий Николаевич - бывший офицер царской армии, был арестован в 1921 г. и находился в заключении в Новониколаевской губернской тюрьме, где А.В. с ним познакомилась и подружилась.
49 Турчанинова, Евдокия Дмитриевна (1870-1963) - актриса, народная артистка СССР (1943). С 1891 г. и до конца творческой деятельности работала в Малом театре в Москве.
50 Пешков, Никита Федорович (1887-1938) - морской офицер, старший помощник на крейсере "Варяг". Знаком с А.В. со времен Колчака, помог А.В. с устройством на работу в РУСКАП (русско-канадско-английское пароходство). В 1935 г. оба они вместе с другими сотрудниками РУСКАПа были арестованы и осуждены за шпионаж в пользу Англии.
51 Воеводский, Степан Аркадьевич (1859-?) - в 1906-1908 гг. - командир Морского корпуса и начальник Николаевской Морской академии, в 1908-1909 гг. - товарищ морского министра, в 19091911 гг. - морской министр.
О его сыне Воеводском (Вольском) В.С. сведениями не располагаем.
52 Степанов, Николай Николаевич, входил в состав знакомых А.В., бывавших на вечерах у Н.Ф. Пешкова с участием иностранцев.
53 Ягода, Генрих Георгиевич, см. о нем примеч. 94 к ФВ. Расстрелян по делу "антисоветского правотроцкистского блока".
54 Крейн, Чарлз Ричард, см. о нем примеч. 20 к ФВ.
55 Апушкин, Алексей Николаевич, см. о нем с. 140-141 наст. изд.
56 Стырне, Владимир Андреевич (1897-1937) - родился в Митаве. Во время революционных событий в Москве в 1917 г. - в Красной гвардии Хамовнического района. Член РСДРП с 1920 г. Работал в Наркомнаце. С весны 1921 г. в ВЧК, в аппарате Особого отдела. До 1930 г. - помощник начальника КРО, затем помощник начальника Особого отдела (ОО), начальник управления НКВД по Ивановской области за 1937 г., комиссар госбезопасности 3-го ранга с 1935 г., начальник Особого отдела Киевского особого округа. Арестован в 1937 г. Приговорен в 1937 г. Верховной коллегией Верховного суда СССР к высшей мере наказания. Расстрелян 15 ноября 1937 г. Приговор в 50-е годы отменен.
57 Одя - Тимирев, Владимир Сергеевич, см. о нем примеч. 37 к ФВ, а также с. 443-444 наст. изд.
58 Сафонова (Крейн), Мария Васильевна, см. о ней примеч. 20 к ФВ.
59 Дмитриев, Владимир Владимирович (1900-1948) - известный театральный художник, большой друг Анны Васильевны.
60 Сафонова, Елена Васильевна, см. о ней примеч. 21 к ФВ.
61 Шестакова, Надежда Владимировна (урожд. Глен) - близкая подруга А.В., преподаватель, переводчик с английского языка, жена Н.Я. Шестакова.
62 Сахарова (Полякова), Екатерина Васильевна - дочь известного русского художника В.Д. Поленова. С ней А.В., по-видимому, сдружилась, когда, живя в Тарусе, летом наезжала в Поленово.
63 В журнале "Красный архив" эти сведения не обнаружены.
64 С Ивановой Ниной Владимировной, сотрудницей краеведческого музея в Рыбинске, А.В. была дружна долгие годы, ценила ее за благородство и отзывчивость. О ней, ее взаимоотношениях с А.В. см. в воспоминаниях И.К. Сафонова (с. 399-400 наст. изд.).
65 Маленков, Георгий Максимилианович (1901-1988) партийно-политический деятель. С 1925 г. - в аппарате ЦК ВКП(б), в 1953-1955 гг. - председатель Совмина СССР.
О подробностях подготовки этого заявления см. воспоминания И.К. Сафонова. Текст заявления в полном объеме опубликован на с. 436 наст. изд.
66 Руденко, Роман Андреевич (1907-1981) - юрист, действительный госсоветник юстиции. В органах Прокуратуры с 1929 г., в 1944-1953 гг. прокурор УССР, с 1953 г. - Генеральный прокурор СССР, член ЦК КПСС с 1961 г.
67 В тот же день президиум Ярославского областного суда направил А.В. справку об отмене постановления ОСО при МГБ СССР от 3 июня 1950 г. Однако в справке указана другая дата постановления президиума Ярославского облсуда 8 марта 1957 г.
Далее в деле отсутствует ряд важных документов, связанных с попытками А.В. и ее близких добиться ее реабилитации. Так, 20 августа 1957 г. Прокуратура СССР сообщила А.В. о рассмотрении ее заявления о пересмотре дела 1939 г. и не нашла оснований для его пересмотра. Полностью этот документ опубликован на с. ...-... наст. изд.
В деле также отсутствует ответ Отдела по подготовке к рассмотрению ходатайств о помиловании Президиума Верховного Совета СССР от 10 октября 1958 г. на имя А.В., публикуемый на с. 434.
В 1959 г. А.В. обратилась с заявлением к Н.С. Хрущеву, приложив к нему копии отношений, справок и заявлений.
68 Прокуратура СССР сообщила 28 июня 1960 г. А.В. определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РСФСР. Этот документ публикуется полностью на с. ....
А.В. КНИПЕР И ВОКРУГ НЕЕ
Однажды меня пригласили в Центральный Государственный архив Октябрьской революции СССР (ныне Государственный архив Российской Федерации, ГА РФ) и показали хранящиеся там записи А.В. Колчака, своего рода дневник, составленный из писем к Анне Васильевне Тимиревой. Собственные воспоминания Анны Васильевны с подробными комментариями уже были опубликованы в сборнике "Минувшее" (т. 1, Париж, "Ардис", 1986; Москва, "Прогресс", 1989). В разговоре возникла идея подготовить к опубликованию сборник материалов, которые помогли бы читателю составить более широкое и детальное представление об Анне Васильевне, чем это позволяют только ее собственные воспоминания и комментарии к ним. В число таких материалов предполагалось включить все, написанное самой Анной Васильевной, т.е. ее воспоминания и стихи, "дневник" Александра Васильевича, его переписку с Анной Васильевной в 1918-1920 гг., обзор уголовных дел, открытых в Центральном архиве ВЧК-ОГПУ-НКВД СССР-КГБ СССР на Анну Васильевну и ее сына, Владимира Тимирева, а также заметки о ее последних годах. Подготовить такие заметки об Анне Васильевне взялся я, поскольку обстоятельства ее жизни с 1946 г. и до самого конца (1975) известны мне достаточно хорошо.
Чтобы все было ясно, представлюсь. Мои родители - мать, Ольга Васильевна Сафонова, родная сестра Анны Васильевны, и отец, Смородский Кирилл Александрович, - оба погибли в г. Ленинграде в 1942 г., а я после недолгих приключений, типичных для множества детишек того времени, - детдом, скитания по случайным людям и т.д. - был найден теткой Еленой Васильевной Сафоновой и привезен в Москву в самом конце 1942 г. Несколько позже, в 1950 г. Елена Васильевна усыновила меня. Анну Васильевну я впервые увидел в 1946 г., и с этого момента она заняла в моей жизни место наравне с Еленой Васильевной, а в каком-то смысле стала для меня главной.
Все, что рассказано ниже, прежде всего, конечно, посвящено чрезвычайно для меня дорогой и светлой памяти Анны Васильевны, но вместе с ней также и всем Сафоновым, которые так или иначе меня растили, т.е. вместе с Анной Васильевной шестерым из десяти детей большой и счастливой семьи Василия Ильича Сафонова - Ольге, Варваре, Елене, Ивану, Анне и Марии.
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ЖИЗНИ: ЗАВИДОВО И РЫБИНСК
(1946-1949)
Летом 1946 г. Анна Васильевна вернулась из восьмилетнего заключения в Карлаге (Карагандинский лагерь, Казахстан). Первым ее пристанищем на так называемой "воле" стал поселок Завидово Октябрьской ж.д., имевший, во-первых, необходимую для этого более чем 100-километровую удаленность от Москвы, а во-вторых, уже опробованный в качестве места для проживания таким же образом туда попавшим Михаилом Алексеевичем Середняковым, с которым Анна Васильевна была знакома через своего сына Одю еще c довоенных времен. Почему именно Завидово было выбрано для поселения там Михаила Алексеевича - сейчас довольно трудно сказать. Известно, что в те времена все города, городки и поселки, расположенные в 100-150-километровой зоне вокруг Москвы, особенно привлекали внимание великого множества "минусовиков" совмещением в них свойств доступности и дозволенности. Конкуренция на жилье и работу в таких, например, городках, как Александров, Серпухов и др., была настолько высока, что оставляла соискателям ничтожные шансы на получение мало-мальски приемлемых условий даже с учетом крайней невзыскательности граждан, только что выпущенных из лагерей.
Думаю, что такие или похожие аргументы фигурировали при обсуждении вопроса "куда деваться", вот и появилось Завидово. Летом 46-го года это был поселок, довольно широко раскинувшийся по обе стороны от железной дороги. По левую сторону располагался пруд - так он назывался, хотя был скорее озерком, лежавшим прямо около станции, а также маленькая, неизвестно что производившая фабричка с посадом окружавших ее домов, и мастерская игрушек. Таким образом, левая половина Завидова являла собой территорию с некоторым производственным акцентом. Сектор по правую сторону от железной дороги было бы правильно обозначить как жилбытсектор - здесь красовалась собственно станция со всеми ей принадлежавшими и прилежащими строениями - кассовой будкой, навесом для ожидания, вытоптанной земельно-шлаковой насыпью платформы, двумя-тремя рыночными рядами и магазинчиком, клуб с непременными "Аршином мал аланом" и "Секретарем райкома" и поселковая больничка, в которой я, помнится, оставил свой юный зуб, вырванный безо всякой анестезии. Обхватив пронзенную болью голову и монотонно завывая, плелся я к дому, расположенному на удаленном от станции краю жилбытсектора.
Действительно, все перечисленные выше здания и службы концентрировались у ложа желдорпутей - они проходили в этом месте по выемке в протяженном Завидовском холме или, если угодно, возвышенности, жилье же занимало не тронутую земляными работами его периферию. Параллельно рабочему пути на сотню-другую метров от станции в сторону Москвы тянулось несколько холостых рельсовых колей, служивших отстойником для сгоревших и разбитых вагонов, преимущественно теплушек.
Таков сделанный по памяти очерк Завидова летом 46-го года, примерный эскиз тех декораций, в которых кишела тощая клинско-калининская послевоенная детвора, а также бродили пребывающие в постоянном поиске съестного и носильного взрослые - как местные, так и пришлые.
Михаил Алексеевич жил там вместе с присланной к нему на каникулы внучкой Наташей Шапошниковой и мной, подсунутым заодно моей теткой Еленой Васильевной Сафоновой. Был он по образованию юристом и средства на пропитание и оплату квартиры добывал себе, работая бухгалтером в Завидовском совхозе, что было заметным успехом в таком небогатом рабочими местами пункте, каким было Завидово.
Квартировал Михаил Алексеевич в доме, который был почти на самом краю правой жилой части поселка. Хозяйку его звали Евдокией Герасимовной, фамилии ее я, естественно, не знал. Одинокая, как и многие ее ровесницы в те послевоенные годы, она была крепкой 40-летней женщиной из тех, в ком здоровое женское начало светит долго и ярко. Евдокия Герасимовна ладно управлялась со своим не большим и не малым хозяйством - домом, огородом, скотиной и птицей, и кажется мне, что и себя не забывала - такая она была всегда веселая, спокойная и вместе с тем яркая. Из ее детей двое были уже достаточно взрослыми и существовали где-то самостоятельно; с ней жила только шестилетняя дочь Таня.
В этом же доме помещались и мы с Наташей, проводя время в постоянном и бурном взаимодействии с окрестными сверстниками. Подошвы моих постоянно босых ног не просто ороговели - они стали непробиваемы, и булыжная мостовая нашей улицы легко преодолевалась сколь угодно быстрым бегом, как будто была рекортановой дорожкой. Да и что тогда весило мое жилистое послевоенное тельце - так, петушиное перо!
За какой-нибудь месяц совместная жизнь нашего маленького сообщества пообмялась и обрела некоторый порядок, в соответствии с которым у каждого было свое место в образовавшейся сети взаимосвязей и зависимостей. Главную роль играл, конечно, Михаил Алексеевич; персонами безусловной важности были периодически наезжавшие из Москвы наши патронессы: Наташина мать, Елена Михайловна, и моя тетка, Елена Васильевна.
Ко времени появления там Анны Васильевны завидовская жизнь была уже основательно мной опробована, появились нити дружбы и приятельства, соперничества и вражды, возникла некая паутина жизни. Уже совершались экспедиции по окрестностям, временами довольно далекие и сопровождавшиеся вечерними кликами рассерженных матерей, купание в пруду, обыски таинственных ржавеющих вагонов у станции в надежде на находку богатств и оружия, курение самокруток с табаком, накрошенным из пересохших листьев, - точная копия аналогичной сцены из "Тома Сойера", - походы в лес за грибами и просто так, проникновения в тайны мира взрослых, набеги в кино для многократных просмотров известных уже наизусть "Мал алана" и "Секретаря" и т.д.
Хорошо помню своих компаньонов по вполне и не вполне невинным забавам: басовитая и на все готовая в свои отчаянные восемь лет девочка Марта; ее брат - гроза всей улицы Вадим; симпатичный и дурашливый, т.е. сверх мальчишеской меры добрый, наивный и доверчивый Ванька, становившийся неизменной жертвой наших иногда жестоких выдумок; да упомянутая уже Таня дочь Евдокии Герасимовны.
Наши забавы содержали временами предчувствия взрослых страстей, и случалось, что такого рода исследования временами заводили нас дальше, чем это было позволительно. Сделанные при этом открытия каким-то образом оказывались известны родителям, об этом сообщали Михаилу Алексеевичу, а он, изловив меня, учинял театральнейший разнос: гремел его оперный бас, сам же он расхаживал по комнатушке и напоминал плавностью и решимостью движений разгневанного хищника. Особенное впечатление в его прокурорском рыке производила на меня своей механистичностью угроза: "Маль-чиш-ка! В порошок сотру!" Такого я от Михаила Алексеевича никак не ожидал и испытывал некоторое даже любопытство: а что, если он и впрямь возьмется тереть меня в порошок!
Из моих правонарушений, пришедшихся уже на время Анны Васильевны, припоминаю поход к Московскому морю. Только слышать эти слова стало вдруг нестерпимо - необходимо было увидеть, что же они значат, и охотников повидать море собралась стайка человек из пяти-шести. Мы вышли из Завидова утром и двинулись в направлении, противоположном Москве. Никакого моря не найдя (почему, я уж теперь не знаю, ведь по карте оно совсем рядом), вернулись мы тем не менее поздно - уже темнело. На подступах к Завидову прямо около станции нас поджидал гневно гудевший материнский рой. По одному выхватывали родительницы своих блудных детей и довольно шумно увлекали их к дому. Примерно та же сцена произошла и у меня с Анной Васильевной. Примерно, сказал я, но нет, та же, да не та. Анна Васильевна только осваивалась с вольной жизнью и ролью тетки тихого с виду, но склонного к правонарушениям племянника. Я очень хорошо почувствовал, как она отыскивает верный тон в отношениях со мной, как ведет этот поиск не от крика и раздражения, а пробует разбудить во мне ответ, желание ответить, а значит, и понять причину ее тревоги. Есть ли что-нибудь важнее такого диалога, когда именно понимание и объединяет!
Влекомые паровозиками пассажирские поезда ходили нечасто - вряд ли за день в Завидове останавливалось больше двух пар - проследовавший "туда", естественно, должен был пойти "обратно". Таким образом, было точно известно, к какому времени нужно идти на станцию, чтобы встретить или проводить московских гостей. Выбор отсутствовал, что, как известно, упрощает жизнь, внося в нее некий свыше заданный порядок.
Однажды в такое именно встречальное время мы пришли на станцию и увидели, как из вагончика вместе с ожидаемой Еленой Васильевной, давно уже превращенной мною в Тюлю - тетя Лена, те-Лена, Тюленя, Тюля, - вышла никогда не виданная ранее небольшая и какая-то негромкая женщина. В ее чертах, в сразу заметной при всей их внешней несхожести глубинной связи с Тюлей было нечто такое, что сразу подсказало мне - это и есть та самая тетя Аня, о которой столько раз было говорено.
Что случилось со мной, как сильно меня поразило понимание того, что я вижу перед собой еще одну родную душу, какой страх поднялся от этого понимания и был ли это страх - не знаю. Но в тот же миг, не взойдя даже на платформу, я повернулся и полетел к дому, где и забился в какую-то захоронку, поджидая в грохоте сердца, каким образом разрешится это идиотское положение, в которое сам же себя я и поставил. Положение было и правда дурацкое: взрослые - я слышал - уже окликали меня, в новом для меня голосе Анны Васильевны чувствовалось смущение от случившегося со мной бегства, а меня еще надо было найти, и я готов был этому как-нибудь помочь. Не помню уж, как все разрешилось, да это и неважно. Однако детское чутье верно уловило важность пришедшей с Анной Васильевной перемены всей жизни сафоновского семейства, а уж для меня и подавно - с этого дня и до самой своей смерти Анна Васильевна стала в моей жизни очень важным человеком, разделив с Тюлей обязанности моих родителей, которые погибли в Ленинграде.
Первые несколько дней в Завидове Анна Васильевна прожила у Евдокии Герасимовны, т.е. в доме, где уже жил Михаил Алексеевич. Довольно скоро было найдено более самостоятельное жилье, которым стал дом по соседству, расположенный чуть ближе к станции. Сейчас мне кажется, что прожили мы в нем по крайней мере до поздней осени 46-го. Здесь я попал в крепкий педагогический переплет - наставническая роль легко давалась Анне Васильевне, освоившей приемы куда более сложного взаимодействия в общежитии и к тому же наверняка соскучившейся по приручению мальчишек и удержанию их в рамках вообразимых на то время приличий.
Здесь разыгрывались педагогические трагикомедии, вроде, например, заучивания наизусть таблицы умножения. Представьте себе мою ненависть к этому занятию: летом все на улице, в пруду и т.д., а я долблю распроклятое "шестью семь". Кстати, именно последнее сочетание было использовано Анной Васильевной для устройства себе маленького развлечения: в который уже раз она спрашивала меня, умирая от хохота, "ну, сколько будет шестью семь-сорок два?" и в ответ слышала мои безнадежные рыдания, от которых закатывалась еще пуще. Замечу, что моя тупость отчасти была производной от желания продемонстрировать полную тщетность обучения меня чему-либо в условиях безудержной и беспрепятственной, как мне казалось, гульбы окрестных пацанов. Анна Васильевна была неподатлива на эти мои пробы и своего таки добилась: я твердо запомнил, что и чему равняется.
26 Комелов, Михаил Михайлович (1890-?) - лейтенант (1915), окончил Морской кадетский корпус (1912), флаг-офицер Штаба командующего флотом Балтийского моря (1915). Назначен исполнять должность старшего флаг-офицера по Оперативной части Штаба командующего флотом Балтийского моря (15.09.1915). Личный адъютант А.В. Колчака.
27 Авксентьев, Николай Дмитриевич (1878-1943) - один из лидеров и член ЦК партии эсеров. В 1917 г. - член исполкома Петроградского Совета, в июле-августе - министр внутренних дел Временного правительства, в сентябре-октябре - председатель Предпарламента, член Учредительного собрания.
Арестован большевиками в декабре 1917 г., освобожден в марте 1918 г. В 1918 г. - в руководстве Союза возрождения России, в числе организаторов контрреволюции в Поволжье и Сибири, Председатель Уфимской директории. Во время колчаковского переворота (18 ноября 1918) арестован и выслан в Китай.
28 Керенский А.Ф., см. о нем примеч. 1 на с. 182 наст. изд.
29 Дитерихс, Михаил Константинович (1874-1937) - генерал-лейтенант (1919), участник Первой мировой войны, с сентября 1917 г. генерал-квартирмейстер Ставки Верховного Главнокомандующего. С 3 (18) ноября - начальник штаба Ставки. В ноябре 1917 г. бежал на Украину, вскоре стал начальником штаба Чехословацкого корпуса. Один из организаторов мятежа Чехословацкого корпуса. В июле 1919 г. командующий Сибирской армией, в июле-ноябре 1919 г. командовал Восточным фронтом, одновременно в августе министр Омского правительства. По поручению адмирала Колчака производил расследование убийства царской семьи в Екатеринбурге. После поражения Колчака Земский собор избрал его временным "единоличным правителем Приамурского края". Провозгласив себя "воеводой земской рати", Дитерихс объявил "крестовый поход" против Советской России и 1 сентября 1922 г. начал наступление против НРА ДВР. В ходе Приморской операции НРА войска Дитерихса были наголову разбиты. Умер в Шанхае.
30 Вологодский, Петр Васильевич (1863-1928) - юрист, присяжный поверенный в Иркутске и Томске. Представитель правого крыла сибирских областников. С января 1918 г. министр иностранных дел во Временном Сибирском правительстве П.Я. Дербера, председатель Совета министров и министр иностранных дел Временного Сибирского правительства. Председатель Совета министров Директории. В октябре 1918 г. примкнул к Восточному бюро ЦК партии кадетов, способствовал колчаковскому перевороту. Премьер-министр в правительстве адмирала Колчака до 23 ноября 1919 г. Назначен адмиралом Колчаком главой комиссии по выборам в Учредительное собрание. После разгрома колчаковских войск и ареста Колчака бежал в Китай, где и умер.
31 Анненков, Борис Владимирович (1889-1927) - участник Первой мировой войны, хорунжий, командир партизанского отряда в Пинских болотах. После Октябрьского переворота прибыл в Омск, где за отказ выполнить приказ Совета казачьих депутатов Сибирской казачьей дивизии о разоружении был объявлен вне закона, организовал свой отряд и поднял мятеж против Советской власти, но был разбит. В июне-июле 1918 г. участвовал в контрреволюционных выступлениях в Сибири. Его дивизия (до 10 тыс. человек) действовала в Западной Сибири, Казахстане, а с января 1919 г. в Семиречье, ее действия отличались крайней жестокостью. В конце 1919 г. назначен адмиралом Колчаком командующим Отдельной Семиреченской армией, которая была разбита советскими войсками в марте-апреле 1920 г. С остатками войск бежал в Китай, где был арестован китайскими властями. Через три года выпущен из тюрьмы, в 1926 г. перешел на советскую территорию. В 1927 г. осужден Верховным судом за совершенные зверства и расстрелян.
32 Дутов, Александр Ильич (1879-1921) - генерал-лейтенант, один из руководителей казачьей контрреволюции на Урале. Участник Первой мировой войны. После Февральской революции избран председателем Совета Союза казачьих войск, в июне возглавил Всероссийский казачий съезд. В сентябре 1917 г. - атаман Оренбургского казачьего войска. В ноябре 1917 г. поднял в Оренбурге мятеж против Советской власти. В дальнейшем командовал армией в колчаковских войсках, генерал-лейтенант (1919). В 1920 г. эмигрировал в Китай, убит в феврале 1921 г.
33 Верхоленск - уездный город Иркутской губернии на реке Лене.
34 Денике, Всеволод Петрович (1893-1939) - юрист, до 1918 г. работал помощником присяжного поверенного. В 1919 г. - инструктор неторгового отдела в Союзе кооперативных объединений "Центросибирь", затем ассистент Иркутского университета. Член Иркутского клуба социал-демократов и меньшевиков им. Н.П. Патлых, один из руководителей организации меньшевиков-интернационалистов. Заместитель председателя Чрезвычайной следственной комиссии, созданной Политцентром.
35 Чудновский, Самуил Гдальевич (1890-1937) - член РСДРП с 1906 г., в дни Октябрьского переворота - член Киевского комитета большевиков, в январе 1918 г. избран в городской Совет. В 1918 г. направлен Москвой во главе отряда бронеавтомобилей в Иркутск в распоряжение Центросибири. С июля 1918 по декабрь 1919 г. сидел в Красноярской и Иркутской тюрьмах, освобожден восставшими рабочими. В январе 1920 г. Иркутским ВРК назначен председателем Чрезвычайной следственной комиссии.
36 Кофер А. - член Иркутской Чрезвычайной следственной комиссии.
37 Павлуновский, Иван Петрович, см. о нем примеч. 90 к ФВ.
38 Пешкова, Екатерина Павловна, см. о ней примеч. 88 к ФВ.
39 Даль, Галина Николаевна - вдова английского офицера. С ней А.В. познакомилась в тюрьме г. Новониколаевска в ноябре 1921 г. Позднее, судя по протоколам допросов, имела с ней встречи в английском посольстве. Роль Даль Г.Н. в деле РУСКАПА в 1925 г. не совсем прояснена.
40 Берман, Матвей Давидович (1898-1939), в ЧК - с 1918 г., председатель Томской, Иркутской губчека (1920-1922), Бурят-Монгольского облотдела ОГПУ (1923), зам. председателя полпредства ОГПУ Средней Азии (1923-1928), начальник окружного отдела ОГПУ Дальневосточного округа (1928-1929), зам. председателя ОГПУ Ивановской области (1929-1930), зам. начальника УЛАГа-ГУЛАГа (1930-1931), с июля 1932 по 1937 г. - начальник ГУЛАГа ОГПУ, зам. наркома внутренних дел (1936-1937), с августа 1937 г. до ареста нарком связи СССР. Репрессирован. Реабилитирован посмертно в 1957 г.
41 Смирнов И.Н. (1881-1936). После Октябрьской революции - член Реввоенсовета Восточного фронта, затем член Реввоенсовета 5-й армии. С 1919 г. - председатель Сибревкома. В 1921-1922 гг. работал в ВСНХ.
42 Фельдман, сотрудник следственной части при Президиуме ВЧК. Других сведений о нем не обнаружено.
43 Алтайских, уполномоченный представительства ВЧК по Сибири. Других сведений о нем не обнаружено.
44 Сахаров, Константин Вячеславович (1881-?) - генерал-лейтенант (1919), участник Первой мировой войны. В 1918 г. направлен генералом Деникиным к адмиралу Колчаку. С апреля 1919 г. генерал для поручений при Колчаке. В мае-ноябре 1919 г. - начальник штаба, а затем командующий Западной армией, командующий 3-й армией, командующий колчаковским Восточным фронтом. В связи с поражением был в начале декабря арестован братьями А.Н. и В.Н. Пепеляевыми и заменен генералом В.О. Каппелем. Служил у атамана Г.М. Семенова. Эмигрировал в Германию.
45 Уншлихт, Иосиф Станиславович (1876-1938) - государственный деятель. Член партии с 1900 г. После Февральской революции - член Петросовета. В дни Октябрьской революции - член Петроградского ВРК и исполкома Петросовета. С декабря 1917 г. - член коллегии ВЧК. С 1918 г. - нарком по военным делам Латвии и Белоруссии. С 1919 г. - член Реввоенсовета 16-й армии и Западного фронта. С апреля 1921 г. - заместитель председателя ВЧК-ГПУ.
46 Вальчак, сотрудник внутренней тюрьмы ВЧК (1922). Других сведений о нем не обнаружено.
47 Процесс над двенадцатью членами ЦК и десятью активными членами партии СР проходил в Московском Доме Союзов с 8.06 по 7.08 1922 г. По существу, это был последний открытый неинсценированный политический процесс в России.
48 Горохов, Анатолий Николаевич - бывший офицер царской армии, был арестован в 1921 г. и находился в заключении в Новониколаевской губернской тюрьме, где А.В. с ним познакомилась и подружилась.
49 Турчанинова, Евдокия Дмитриевна (1870-1963) - актриса, народная артистка СССР (1943). С 1891 г. и до конца творческой деятельности работала в Малом театре в Москве.
50 Пешков, Никита Федорович (1887-1938) - морской офицер, старший помощник на крейсере "Варяг". Знаком с А.В. со времен Колчака, помог А.В. с устройством на работу в РУСКАП (русско-канадско-английское пароходство). В 1935 г. оба они вместе с другими сотрудниками РУСКАПа были арестованы и осуждены за шпионаж в пользу Англии.
51 Воеводский, Степан Аркадьевич (1859-?) - в 1906-1908 гг. - командир Морского корпуса и начальник Николаевской Морской академии, в 1908-1909 гг. - товарищ морского министра, в 19091911 гг. - морской министр.
О его сыне Воеводском (Вольском) В.С. сведениями не располагаем.
52 Степанов, Николай Николаевич, входил в состав знакомых А.В., бывавших на вечерах у Н.Ф. Пешкова с участием иностранцев.
53 Ягода, Генрих Георгиевич, см. о нем примеч. 94 к ФВ. Расстрелян по делу "антисоветского правотроцкистского блока".
54 Крейн, Чарлз Ричард, см. о нем примеч. 20 к ФВ.
55 Апушкин, Алексей Николаевич, см. о нем с. 140-141 наст. изд.
56 Стырне, Владимир Андреевич (1897-1937) - родился в Митаве. Во время революционных событий в Москве в 1917 г. - в Красной гвардии Хамовнического района. Член РСДРП с 1920 г. Работал в Наркомнаце. С весны 1921 г. в ВЧК, в аппарате Особого отдела. До 1930 г. - помощник начальника КРО, затем помощник начальника Особого отдела (ОО), начальник управления НКВД по Ивановской области за 1937 г., комиссар госбезопасности 3-го ранга с 1935 г., начальник Особого отдела Киевского особого округа. Арестован в 1937 г. Приговорен в 1937 г. Верховной коллегией Верховного суда СССР к высшей мере наказания. Расстрелян 15 ноября 1937 г. Приговор в 50-е годы отменен.
57 Одя - Тимирев, Владимир Сергеевич, см. о нем примеч. 37 к ФВ, а также с. 443-444 наст. изд.
58 Сафонова (Крейн), Мария Васильевна, см. о ней примеч. 20 к ФВ.
59 Дмитриев, Владимир Владимирович (1900-1948) - известный театральный художник, большой друг Анны Васильевны.
60 Сафонова, Елена Васильевна, см. о ней примеч. 21 к ФВ.
61 Шестакова, Надежда Владимировна (урожд. Глен) - близкая подруга А.В., преподаватель, переводчик с английского языка, жена Н.Я. Шестакова.
62 Сахарова (Полякова), Екатерина Васильевна - дочь известного русского художника В.Д. Поленова. С ней А.В., по-видимому, сдружилась, когда, живя в Тарусе, летом наезжала в Поленово.
63 В журнале "Красный архив" эти сведения не обнаружены.
64 С Ивановой Ниной Владимировной, сотрудницей краеведческого музея в Рыбинске, А.В. была дружна долгие годы, ценила ее за благородство и отзывчивость. О ней, ее взаимоотношениях с А.В. см. в воспоминаниях И.К. Сафонова (с. 399-400 наст. изд.).
65 Маленков, Георгий Максимилианович (1901-1988) партийно-политический деятель. С 1925 г. - в аппарате ЦК ВКП(б), в 1953-1955 гг. - председатель Совмина СССР.
О подробностях подготовки этого заявления см. воспоминания И.К. Сафонова. Текст заявления в полном объеме опубликован на с. 436 наст. изд.
66 Руденко, Роман Андреевич (1907-1981) - юрист, действительный госсоветник юстиции. В органах Прокуратуры с 1929 г., в 1944-1953 гг. прокурор УССР, с 1953 г. - Генеральный прокурор СССР, член ЦК КПСС с 1961 г.
67 В тот же день президиум Ярославского областного суда направил А.В. справку об отмене постановления ОСО при МГБ СССР от 3 июня 1950 г. Однако в справке указана другая дата постановления президиума Ярославского облсуда 8 марта 1957 г.
Далее в деле отсутствует ряд важных документов, связанных с попытками А.В. и ее близких добиться ее реабилитации. Так, 20 августа 1957 г. Прокуратура СССР сообщила А.В. о рассмотрении ее заявления о пересмотре дела 1939 г. и не нашла оснований для его пересмотра. Полностью этот документ опубликован на с. ...-... наст. изд.
В деле также отсутствует ответ Отдела по подготовке к рассмотрению ходатайств о помиловании Президиума Верховного Совета СССР от 10 октября 1958 г. на имя А.В., публикуемый на с. 434.
В 1959 г. А.В. обратилась с заявлением к Н.С. Хрущеву, приложив к нему копии отношений, справок и заявлений.
68 Прокуратура СССР сообщила 28 июня 1960 г. А.В. определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РСФСР. Этот документ публикуется полностью на с. ....
А.В. КНИПЕР И ВОКРУГ НЕЕ
Однажды меня пригласили в Центральный Государственный архив Октябрьской революции СССР (ныне Государственный архив Российской Федерации, ГА РФ) и показали хранящиеся там записи А.В. Колчака, своего рода дневник, составленный из писем к Анне Васильевне Тимиревой. Собственные воспоминания Анны Васильевны с подробными комментариями уже были опубликованы в сборнике "Минувшее" (т. 1, Париж, "Ардис", 1986; Москва, "Прогресс", 1989). В разговоре возникла идея подготовить к опубликованию сборник материалов, которые помогли бы читателю составить более широкое и детальное представление об Анне Васильевне, чем это позволяют только ее собственные воспоминания и комментарии к ним. В число таких материалов предполагалось включить все, написанное самой Анной Васильевной, т.е. ее воспоминания и стихи, "дневник" Александра Васильевича, его переписку с Анной Васильевной в 1918-1920 гг., обзор уголовных дел, открытых в Центральном архиве ВЧК-ОГПУ-НКВД СССР-КГБ СССР на Анну Васильевну и ее сына, Владимира Тимирева, а также заметки о ее последних годах. Подготовить такие заметки об Анне Васильевне взялся я, поскольку обстоятельства ее жизни с 1946 г. и до самого конца (1975) известны мне достаточно хорошо.
Чтобы все было ясно, представлюсь. Мои родители - мать, Ольга Васильевна Сафонова, родная сестра Анны Васильевны, и отец, Смородский Кирилл Александрович, - оба погибли в г. Ленинграде в 1942 г., а я после недолгих приключений, типичных для множества детишек того времени, - детдом, скитания по случайным людям и т.д. - был найден теткой Еленой Васильевной Сафоновой и привезен в Москву в самом конце 1942 г. Несколько позже, в 1950 г. Елена Васильевна усыновила меня. Анну Васильевну я впервые увидел в 1946 г., и с этого момента она заняла в моей жизни место наравне с Еленой Васильевной, а в каком-то смысле стала для меня главной.
Все, что рассказано ниже, прежде всего, конечно, посвящено чрезвычайно для меня дорогой и светлой памяти Анны Васильевны, но вместе с ней также и всем Сафоновым, которые так или иначе меня растили, т.е. вместе с Анной Васильевной шестерым из десяти детей большой и счастливой семьи Василия Ильича Сафонова - Ольге, Варваре, Елене, Ивану, Анне и Марии.
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ЖИЗНИ: ЗАВИДОВО И РЫБИНСК
(1946-1949)
Летом 1946 г. Анна Васильевна вернулась из восьмилетнего заключения в Карлаге (Карагандинский лагерь, Казахстан). Первым ее пристанищем на так называемой "воле" стал поселок Завидово Октябрьской ж.д., имевший, во-первых, необходимую для этого более чем 100-километровую удаленность от Москвы, а во-вторых, уже опробованный в качестве места для проживания таким же образом туда попавшим Михаилом Алексеевичем Середняковым, с которым Анна Васильевна была знакома через своего сына Одю еще c довоенных времен. Почему именно Завидово было выбрано для поселения там Михаила Алексеевича - сейчас довольно трудно сказать. Известно, что в те времена все города, городки и поселки, расположенные в 100-150-километровой зоне вокруг Москвы, особенно привлекали внимание великого множества "минусовиков" совмещением в них свойств доступности и дозволенности. Конкуренция на жилье и работу в таких, например, городках, как Александров, Серпухов и др., была настолько высока, что оставляла соискателям ничтожные шансы на получение мало-мальски приемлемых условий даже с учетом крайней невзыскательности граждан, только что выпущенных из лагерей.
Думаю, что такие или похожие аргументы фигурировали при обсуждении вопроса "куда деваться", вот и появилось Завидово. Летом 46-го года это был поселок, довольно широко раскинувшийся по обе стороны от железной дороги. По левую сторону располагался пруд - так он назывался, хотя был скорее озерком, лежавшим прямо около станции, а также маленькая, неизвестно что производившая фабричка с посадом окружавших ее домов, и мастерская игрушек. Таким образом, левая половина Завидова являла собой территорию с некоторым производственным акцентом. Сектор по правую сторону от железной дороги было бы правильно обозначить как жилбытсектор - здесь красовалась собственно станция со всеми ей принадлежавшими и прилежащими строениями - кассовой будкой, навесом для ожидания, вытоптанной земельно-шлаковой насыпью платформы, двумя-тремя рыночными рядами и магазинчиком, клуб с непременными "Аршином мал аланом" и "Секретарем райкома" и поселковая больничка, в которой я, помнится, оставил свой юный зуб, вырванный безо всякой анестезии. Обхватив пронзенную болью голову и монотонно завывая, плелся я к дому, расположенному на удаленном от станции краю жилбытсектора.
Действительно, все перечисленные выше здания и службы концентрировались у ложа желдорпутей - они проходили в этом месте по выемке в протяженном Завидовском холме или, если угодно, возвышенности, жилье же занимало не тронутую земляными работами его периферию. Параллельно рабочему пути на сотню-другую метров от станции в сторону Москвы тянулось несколько холостых рельсовых колей, служивших отстойником для сгоревших и разбитых вагонов, преимущественно теплушек.
Таков сделанный по памяти очерк Завидова летом 46-го года, примерный эскиз тех декораций, в которых кишела тощая клинско-калининская послевоенная детвора, а также бродили пребывающие в постоянном поиске съестного и носильного взрослые - как местные, так и пришлые.
Михаил Алексеевич жил там вместе с присланной к нему на каникулы внучкой Наташей Шапошниковой и мной, подсунутым заодно моей теткой Еленой Васильевной Сафоновой. Был он по образованию юристом и средства на пропитание и оплату квартиры добывал себе, работая бухгалтером в Завидовском совхозе, что было заметным успехом в таком небогатом рабочими местами пункте, каким было Завидово.
Квартировал Михаил Алексеевич в доме, который был почти на самом краю правой жилой части поселка. Хозяйку его звали Евдокией Герасимовной, фамилии ее я, естественно, не знал. Одинокая, как и многие ее ровесницы в те послевоенные годы, она была крепкой 40-летней женщиной из тех, в ком здоровое женское начало светит долго и ярко. Евдокия Герасимовна ладно управлялась со своим не большим и не малым хозяйством - домом, огородом, скотиной и птицей, и кажется мне, что и себя не забывала - такая она была всегда веселая, спокойная и вместе с тем яркая. Из ее детей двое были уже достаточно взрослыми и существовали где-то самостоятельно; с ней жила только шестилетняя дочь Таня.
В этом же доме помещались и мы с Наташей, проводя время в постоянном и бурном взаимодействии с окрестными сверстниками. Подошвы моих постоянно босых ног не просто ороговели - они стали непробиваемы, и булыжная мостовая нашей улицы легко преодолевалась сколь угодно быстрым бегом, как будто была рекортановой дорожкой. Да и что тогда весило мое жилистое послевоенное тельце - так, петушиное перо!
За какой-нибудь месяц совместная жизнь нашего маленького сообщества пообмялась и обрела некоторый порядок, в соответствии с которым у каждого было свое место в образовавшейся сети взаимосвязей и зависимостей. Главную роль играл, конечно, Михаил Алексеевич; персонами безусловной важности были периодически наезжавшие из Москвы наши патронессы: Наташина мать, Елена Михайловна, и моя тетка, Елена Васильевна.
Ко времени появления там Анны Васильевны завидовская жизнь была уже основательно мной опробована, появились нити дружбы и приятельства, соперничества и вражды, возникла некая паутина жизни. Уже совершались экспедиции по окрестностям, временами довольно далекие и сопровождавшиеся вечерними кликами рассерженных матерей, купание в пруду, обыски таинственных ржавеющих вагонов у станции в надежде на находку богатств и оружия, курение самокруток с табаком, накрошенным из пересохших листьев, - точная копия аналогичной сцены из "Тома Сойера", - походы в лес за грибами и просто так, проникновения в тайны мира взрослых, набеги в кино для многократных просмотров известных уже наизусть "Мал алана" и "Секретаря" и т.д.
Хорошо помню своих компаньонов по вполне и не вполне невинным забавам: басовитая и на все готовая в свои отчаянные восемь лет девочка Марта; ее брат - гроза всей улицы Вадим; симпатичный и дурашливый, т.е. сверх мальчишеской меры добрый, наивный и доверчивый Ванька, становившийся неизменной жертвой наших иногда жестоких выдумок; да упомянутая уже Таня дочь Евдокии Герасимовны.
Наши забавы содержали временами предчувствия взрослых страстей, и случалось, что такого рода исследования временами заводили нас дальше, чем это было позволительно. Сделанные при этом открытия каким-то образом оказывались известны родителям, об этом сообщали Михаилу Алексеевичу, а он, изловив меня, учинял театральнейший разнос: гремел его оперный бас, сам же он расхаживал по комнатушке и напоминал плавностью и решимостью движений разгневанного хищника. Особенное впечатление в его прокурорском рыке производила на меня своей механистичностью угроза: "Маль-чиш-ка! В порошок сотру!" Такого я от Михаила Алексеевича никак не ожидал и испытывал некоторое даже любопытство: а что, если он и впрямь возьмется тереть меня в порошок!
Из моих правонарушений, пришедшихся уже на время Анны Васильевны, припоминаю поход к Московскому морю. Только слышать эти слова стало вдруг нестерпимо - необходимо было увидеть, что же они значат, и охотников повидать море собралась стайка человек из пяти-шести. Мы вышли из Завидова утром и двинулись в направлении, противоположном Москве. Никакого моря не найдя (почему, я уж теперь не знаю, ведь по карте оно совсем рядом), вернулись мы тем не менее поздно - уже темнело. На подступах к Завидову прямо около станции нас поджидал гневно гудевший материнский рой. По одному выхватывали родительницы своих блудных детей и довольно шумно увлекали их к дому. Примерно та же сцена произошла и у меня с Анной Васильевной. Примерно, сказал я, но нет, та же, да не та. Анна Васильевна только осваивалась с вольной жизнью и ролью тетки тихого с виду, но склонного к правонарушениям племянника. Я очень хорошо почувствовал, как она отыскивает верный тон в отношениях со мной, как ведет этот поиск не от крика и раздражения, а пробует разбудить во мне ответ, желание ответить, а значит, и понять причину ее тревоги. Есть ли что-нибудь важнее такого диалога, когда именно понимание и объединяет!
Влекомые паровозиками пассажирские поезда ходили нечасто - вряд ли за день в Завидове останавливалось больше двух пар - проследовавший "туда", естественно, должен был пойти "обратно". Таким образом, было точно известно, к какому времени нужно идти на станцию, чтобы встретить или проводить московских гостей. Выбор отсутствовал, что, как известно, упрощает жизнь, внося в нее некий свыше заданный порядок.
Однажды в такое именно встречальное время мы пришли на станцию и увидели, как из вагончика вместе с ожидаемой Еленой Васильевной, давно уже превращенной мною в Тюлю - тетя Лена, те-Лена, Тюленя, Тюля, - вышла никогда не виданная ранее небольшая и какая-то негромкая женщина. В ее чертах, в сразу заметной при всей их внешней несхожести глубинной связи с Тюлей было нечто такое, что сразу подсказало мне - это и есть та самая тетя Аня, о которой столько раз было говорено.
Что случилось со мной, как сильно меня поразило понимание того, что я вижу перед собой еще одну родную душу, какой страх поднялся от этого понимания и был ли это страх - не знаю. Но в тот же миг, не взойдя даже на платформу, я повернулся и полетел к дому, где и забился в какую-то захоронку, поджидая в грохоте сердца, каким образом разрешится это идиотское положение, в которое сам же себя я и поставил. Положение было и правда дурацкое: взрослые - я слышал - уже окликали меня, в новом для меня голосе Анны Васильевны чувствовалось смущение от случившегося со мной бегства, а меня еще надо было найти, и я готов был этому как-нибудь помочь. Не помню уж, как все разрешилось, да это и неважно. Однако детское чутье верно уловило важность пришедшей с Анной Васильевной перемены всей жизни сафоновского семейства, а уж для меня и подавно - с этого дня и до самой своей смерти Анна Васильевна стала в моей жизни очень важным человеком, разделив с Тюлей обязанности моих родителей, которые погибли в Ленинграде.
Первые несколько дней в Завидове Анна Васильевна прожила у Евдокии Герасимовны, т.е. в доме, где уже жил Михаил Алексеевич. Довольно скоро было найдено более самостоятельное жилье, которым стал дом по соседству, расположенный чуть ближе к станции. Сейчас мне кажется, что прожили мы в нем по крайней мере до поздней осени 46-го. Здесь я попал в крепкий педагогический переплет - наставническая роль легко давалась Анне Васильевне, освоившей приемы куда более сложного взаимодействия в общежитии и к тому же наверняка соскучившейся по приручению мальчишек и удержанию их в рамках вообразимых на то время приличий.
Здесь разыгрывались педагогические трагикомедии, вроде, например, заучивания наизусть таблицы умножения. Представьте себе мою ненависть к этому занятию: летом все на улице, в пруду и т.д., а я долблю распроклятое "шестью семь". Кстати, именно последнее сочетание было использовано Анной Васильевной для устройства себе маленького развлечения: в который уже раз она спрашивала меня, умирая от хохота, "ну, сколько будет шестью семь-сорок два?" и в ответ слышала мои безнадежные рыдания, от которых закатывалась еще пуще. Замечу, что моя тупость отчасти была производной от желания продемонстрировать полную тщетность обучения меня чему-либо в условиях безудержной и беспрепятственной, как мне казалось, гульбы окрестных пацанов. Анна Васильевна была неподатлива на эти мои пробы и своего таки добилась: я твердо запомнил, что и чему равняется.