Кобен Харлан. Второго шанса не будет

   – Слушайте, – сказал я, – у меня есть номер мобильного телефона Рейчел. Давайте позвоним и выясним, где она сейчас находится.
   – Валяйте, – откликнулся Тикнер.
   Ленни поднял трубку больничного аппарата, стоявшего на столике у кровати. Я дал ему номер и, пока он манипулировал кнопками, пытался хоть как-то соединить концы с концами. Прозвучало шесть гудков, потом до меня донесся голос Рейчел на автоответчике, что сейчас она подойти не может и просит оставить сообщение.
   Риган наконец-то отклеился от стены и, подтянув к себе стул, уселся в изголовье моей кровати.
   – Марк, что вам известно о Рейчел Миллз?
   – Да немало.
   – У вас был роман в колледже?
   – Да.
   – И как долго он продолжался?
   – Два года.
   – Видите ли, – он широко раскинул руки и пристально посмотрел на меня, – мы с агентом Тикнером никак не возьмем в толк, зачем вам понадобилось звонить ей. Положим, когда-то у вас был роман. Но если с тех пор вы не поддерживали с ней никаких отношений, – Риган пожал плечами, – то почему?..
   Поразмышляв, как бы получше ответить, я решил сказать, как оно есть:
   – Связь сохранилась.
   Риган кивнул так, словно теперь ему все стало ясно.
   – Вы знали, что она была замужем?
   – Да, от Черил, это жена Ленни.
   – И что муж ее был убит, тоже знали?
   – Сегодня узнал, – сказал я и тут же поправился, сообразив, что время за полночь: – Вернее, вчера.
   – Это Рейчел вам сказала?
   – Черил. – Я вспомнил о вчерашнем посещении Ригана. – А вы сказали, что это дело рук Рейчел.
   Риган перевел взгляд на Тикнера.
   – А мисс Миллз ничего вам не говорила? – спросил тот.
   – О чем? О том, что это она убила мужа?
   – Да.
   – Вы что, смеетесь?
   – А вы не верите, что такое возможно?
   – Какое это имеет значение, верит – не верит? – вмешался Ленни.
   – Она сама призналась, – сказал Тикнер.
   Я взглянул на Ленни. Он отвернулся. Я попробовал сесть на кровати и не смог.
   – Так отчего же она не в тюрьме?
   По лицу Тикнера пробежала тень. Он сжал кулаки.
   – Она утверждает, что это был случайный выстрел.
   – И вы ей не верите.
   – Ее муж был убит в голову выстрелом в упор.
   – Тогда я повторяю вопрос: почему она не в тюрьме?
   – Во все детали я не посвящен, – сказал Тикнер.
   – Как это понять?
   – Дело вели не мы, а местная полиция, – пояснил Тикнер. – Она решила прекратить следствие.
   Я не полицейский и не большой знаток психологии, но даже мне было ясно: Тикнер что-то недоговаривает. Я посмотрел на Ленни. Лицо его было бесстрастным, что вообще-то на моего друга совершенно не похоже. Ленни отступил на шаг от кровати. Его место занял Риган.
   – Вы сказали, что вас с Рейчел по-прежнему нечто связывает.
   – Каков вопрос, таков и ответ, – бросил Ленни.
   – Вы все еще любите ее?
   На сей раз Ленни промолчать не смог:
   – Детектив Риган! Какое, черт возьми, отношение все это имеет к похищенной дочери моего клиента?
   – Терпение.
   – Надоело мне терпеть, детектив. И вопросы ваши дурацкие надоели.
   Я жестом попросил Ленни успокоиться.
   Он повернулся ко мне:
   – Марк, они хотят, чтобы ты сказал "да".
   – Знаю.
   – Они рассчитывают представить дело таким образом, что ты убил жену из-за Рейчел.
   – Понимаю. – Я посмотрел на Ригана и вспомнил, что почувствовал, впервые встретив Рейчел в супермаркете.
   – Вы по-прежнему думаете о ней? – спросил Риган.
   – Да.
   – А она о вас?
   Ленни взорвался:
   – Да ему-то, черт возьми, откуда знать!
   – Боб? – Я впервые назвал Ригана по имени.
   – Да?
   – Чего вы добиваетесь?
   Голос Ригана понизился до конспиративного шепота:
   – Позвольте мне еще раз задать вам вопрос. После окончания колледжа и до встречи в супермаркете вы с Рейчел Миллз не виделись?
   – О Боже! – вздохнул Ленни.
   – Нет, – отрезал я.
   – Точно?
   – Точно.
   – Вообще никакой связи не поддерживали?
   – Даже записками через проход в аудитории не обменивались, – сказал Ленни. – И вообще довольно!
   Риган сел на стул.
   – Вы посещали частное детективное агентство в Ньюарке?
   – Да.
   – Почему именно сегодня? То есть вчера?
   – Извините, не понял?
   – Ваша жена погибла полтора года назад. Откуда внезапный интерес к старому диску?
   – Я только что обнаружил его.
   – Только что – это когда?
   – Позавчера. Он был спрятан в подвале.
   – Стало быть, вы не знали, что Моника наняла частного детектива?
   Я припомнил все то, что узнал о красавице жене после ее смерти. Она обращалась к психиатру. Она наняла частного детектива. Она скрывала от меня результаты его деятельности. Да, все это оказалось для меня новостью. Я думал о своей жизни. Мне нравится моя работа, и я люблю путешествовать. Разумеется, я люблю дочь. Я просто души в ней не чаю. Я готов умереть – да и убить кого угодно – ради нее. Но если честно, я не готов был принять те перемены, что привнесло ее рождение в мою жизнь, и те жертвы, которых оно от меня требовало.
   Так что же я за муж? И что за отец?
   – Марк?
   – Я не имел ни малейшего представления о том, что Моника наняла частного детектива, – негромко сказал я.
   – А что ее могло толкнуть на это, как по-вашему?
   Я покачал головой. Риган погрузился в молчание. Тикнер сунул блокнот в карман и взамен извлек продолговатый конверт.
   – Это еще что такое? – насторожился Ленни.
   – Содержимое лазерного диска, – объяснил мне Тикнер. – Значит, с Рейчел вы до супермаркета не встречались?
   Я не счел нужным ответить.
   Никак не выдавая своего торжества, Риган достал из конверта фотографию и протянул мне. Ленни живо нацепил очки в оправе полумесяцем, которые использовал для чтения, и перегнулся через мое плечо. На черно-белой фотографии был изображен госпиталь в Риджвуде. Внизу стояла дата – снимок был сделан за два месяца до убийства.
   – Освещение довольно хорошее, – нахмурился Ленни, – но композиция вызывает у меня некоторые сомнения.
   Тикнер предпочел не заметить иронии.
   – Вы ведь тут работаете, доктор Сайдман?
   – Да, здесь находится наше служебное помещение.
   – Наше?
   – Мое и Зии Леру. Это мой партнер.
   Тикнер кивнул.
   – Внизу стоит дата.
   – Вижу.
   – Вы на работе в этот день были?
   – Право, не помню. Можно проверить по расписанию.
   Риган ткнул в какую-то точку рядом со входом в госпиталь:
   – Видите здесь фигуру?
   Я прищурился:
   – Боюсь, что нет.
   – Пока обратите внимание только на длину пальто, ладно?
   – Хорошо.
   Тикнер передал мне другую фотографию. Она была сделана с помощью широкоугольного объектива. Угол съемки тот же. Теперь фигуру в пальто можно было разглядеть ясно. Это была женщина. На ней солнечные очки, но ошибка исключена. Это Рейчел.
   Я взглянул на Ленни. Тот не скрывал удивления. Тикнер показал очередное фото. И еще одно. И еще. Все они были сделаны у госпиталя. На восьмом снимке Рейчел входит в здание. На девятом, сделанном часом позже, выхожу я, один. На десятом (судя по штампу внизу, через шесть минут) из той же двери выходит Рейчел.
   Поначалу у меня голова пошла кругом. Я просто ничего не мог сообразить, а времени хоть как-то привести мысли в порядок не было. Ленни быстрее меня сумел взять себя в руки:
   – Все, свободны.
   – Не желаете прокомментировать снимки?
   Я открыл было рот, но вдруг почувствовал огромную усталость.
   – Убирайтесь, – на сей раз решительно потребовал Ленни. – Немедленно.

Глава 29

   – Ленни. – Я сел в постели.
   Он убедился, что дверь закрыта достаточно плотно, и сказал:
   – Да. Они считают, что это твоих рук дело. Или, вернее, твоих и Рейчел. У вас была связь. Она сперва убила мужа (не знаю, подозревают ли они и тебя в соучастии), затем вы вдвоем избавились от Моники (как именно, непонятно), управились с Тарой и выпотрошили Эдгара.
   – Чушь! – отрезал я.
   Ленни промолчал.
   – В меня ведь тоже стреляли, не забыл?
   – Помню.
   – Так что же, по-ихнему выходит, я сам в себя стрелял?
   – Не знаю. Но в любом случае говорить с ними тебе больше не следует. Теперь у них есть улики. Ты можешь отрицать факт своих взаимоотношений с Рейчел до посинения, однако же Моника что-то подозревала и даже наняла частного детектива. Теперь подумай сам. Детектив работает. Он делает снимки и передает Монике. Затем твоя жена гибнет, ребенок исчезает, а тесть становится на два миллиона долларов беднее. Проходит полтора года. Отец Моники лишается очередных двух миллионов, а вы с Рейчел лжете, будто не видитесь друг с другом.
   – Мы не лжем.
   Ленни и ухом не повел.
   Я собрал все свое терпение.
   – Я же говорил, могу лишь повторить. Все это слишком сложно. Ведь я мог просто присвоить выкуп, разве не так? Мне совершенно не нужно было нанимать этого малого и сажать в машину с каким-то ребенком. А как насчет моей сестры? Или они считают, что я убил и ее?
   – Не забывай про фотографии, – глухо произнес Ленни.
   – Впервые их вижу.
   – Ты хочешь сказать, что действительно не встречался с Рейчел после колледжа? Что в супермаркете вы и впрямь столкнулись случайно?
   – Ну конечно! И ты это знаешь. Как и то, что от тебя у меня нет секретов.
   Он задумался – слишком надолго, пожалуй.
   – От Ленни-друга у тебя секретов быть не может.
   – Вот именно. А уж от Ленни-адвоката и подавно ничего не утаил бы.
   – Однако о сделке ты не сказал ни тому ни другому, – тихо попрекнул Ленни.
   Это правда.
   – Нам не хотелось никого посвящать в это дело.
   "Ничего ему не ясно, и винить не за что", – подумал я.
   – Ясно. Еще одно. Как тебе удалось отыскать в подвале лазерный диск?
   – У меня была Дина Левински.
   – Дина-пышечка?
   – Туго ей приходилось в школе, – сказал я. – Ты даже не представляешь, насколько туго.
   От моих сантиментов Ленни отмахнулся:
   – Действительно не представляю. А что она делала у тебя дома?
   Я рассказал, как было дело. Ленин поморщился:
   – Стало быть, она сказала, что теперь у нее все в порядке? Что она замужем?
   – Да.
   – Все врет.
   – А ты откуда знаешь?
   – Я даю юридические советы ее тетке. Дина Левински не выходит из психиатрических лечебниц с восемнадцати лет. Какое-то время назад она даже попала в тюрьму за нападение на человека. И замужем она никогда не была. Сомневаюсь, что она устраивает выставки картин.
   Я растерялся. Мне вспомнился настойчивый взгляд Дины, ее побелевшее лицо и слова: "Ты ведь знаешь, кто стрелял в тебя, Марк, не так ли?"
   Что она, черт побери, хотела этим сказать?
   – Надо бы все это как следует обмозговать, – сказал Ленни, почесывая подбородок. – У меня есть кое-какие источники, задействую их. А ты позвони мне, если что-нибудь прояснится, идет?
   – Конечно.
   – Но обещай не говорить им ни слова. А то они только спят и видят, как бы тебя за решетку упечь. – Ленни поднял руку, пресекая мои возражения. – У них и сейчас достаточно оснований для ареста, а может, и обвинение готово. Положим, точка над i поставлена. Но вспомни дело Скейкела. Тогда у полиции улик было еще меньше, а все-таки его осудили. Словом, если эта публика сюда вернется, обещай: ни слова.
   Я пообещал – не в последнюю очередь потому, что власти встали на ложный путь и сотрудничество с ними не поможет мне вернуть дочь. Это главное. Ленни оставил меня одного. Я попросил его перед уходом выключить свет, что он и сделал. Но темно в палате не стало. В больницах никогда не бывает совершенно темно.
   Я попробовал собраться с мыслями. Что же все-таки происходит? Тикнер унес эти непонятные фотографии. Жаль. Хотелось бы еще раз взглянуть. Хотя при любом раскладе появление Рейчел в больнице оставалось загадкой. А может, фотографии – фальшивка? В наши дни цифровых технологий такие фокусы нетрудно проделать. Может, вот и все объяснение? Я подумал о Дине Левински. Чем же объясняется ее загадочный визит? Почему она спросила, любил ли я Монику? Почему она считает, будто я знаю, кто в меня стрелял?
   Дверь открылась.
   – Кто в тереме живет?
   Зия.
   – Привет. – Она критически оглядела меня и небрежно махнула рукой. – Вот под этим предлогом ты и манкируешь своими обязанностями?
   – Вчера вроде было мое ночное дежурство?
   – Вроде.
   – Извини, так уж получилось.
   – А так они оторвали от кровати мою задницу, да еще, между прочим, прямо посредине весьма эротического сна. – Зия указала большим пальцем за спину. – Что это за здоровенный негр в коридоре?
   – С бритым черепом, в темных очках?
   – Он самый. Коп?
   – Агент ФБР.
   – Не познакомишь? В порядке компенсации за прерванный сон.
   – Обязательно, – сказал я. – Пока он меня не арестовал.
   – Можно и после.
   Я улыбнулся. Зия присела на край кровати. Я быстро объяснил ей происходящее. Никаких идей по ходу рассказа у нее не возникло. Она не задала ни единого вопроса. Просто слушала, и это было именно то, в чем я нуждался.
   Я как раз подошел к тому, что меня всерьез подозревают в убийстве жены, похищении собственной дочери и вымогательстве, когда зазвонил мобильный телефон. Мы оба – врачи все-таки – удивились, ведь мобильники в больнице – табу. Я поспешно поднес аппарат к уху.
   – Марк? – это была Рейчел.
   – Ты где?
   – Гоняюсь за деньгами.
   – Что-что?
   – Все произошло, как я и думала. Они обыскали сумку, но датчика в купюрах не заметили. Сейчас я еду по набережной Гарлем-Ривер. Они примерно на милю впереди.
   – Надо поговорить.
   – Как там Тара? Вернули ее тебе?
   – Это была ловушка. Они издали показали мне ребенка. Но к Таре он не имеет никакого отношения.
   Наступило молчание.
   – Рейчел?
   – У меня проблемы, Марк.
   – Какие?
   – Меня прилично отделали. В парке. Ничего страшного, но мне нужна твоя помощь.
   – Минуту. Моя машина здесь. На чем же ты едешь за ними?
   – Видел на кругу фургон?
   – Да.
   – Я его украла. Это старая модель, завести напрямую нетрудно. Надеюсь, до утра хозяин не хватится.
   – Рейчел, полиция считает, что все случившееся – наших с тобой рук дело. Что у нас роман. На диске оказались фотографии, и на них ты. У входа ко мне на работу.
   Снова повисло молчание, нарушаемое лишь шорохами в мобильнике.
   – Рейчел?
   – Ты где сейчас? – спросила она.
   – В Пресвитерианской больнице.
   – Все в порядке?
   – Ушибы. Но ничего страшного.
   – Полицейские там?
   – И федералы вдобавок. Некто Тикнер. Знаешь такого?
   – Да, – едва слышно ответила Рейчел. – Ну и какие у тебя планы?
   – Ты о чем, собственно?
   – Собираешься сам разбираться, или пусть Тикнер с Риганом ведут дело?
   Жаль, что Рейчел не рядом. Хотелось спросить ее про фотографии и звонок ко мне домой.
   – Вряд ли это теперь имеет значение. Ты была права с самого начала. Это подстава. Волосы скорее всего не Тарины.
   Снова шорохи.
   – Ты что-то сказала?
   – У тебя есть представление о том, что такое ДНК?
   – Самое общее.
   – Долго объяснять, но ДНК анализируют слой за слоем, требуется по меньшей мере двадцать четыре часа, чтобы достоверно убедиться в совпадении состава слоев.
   – Ну и что?
   – Я только что связывалась с лаборантом – помнишь, я говорила тебе о нем? В его распоряжении было только восемь часов. Но насколько можно судить на этом этапе...
   – Да?
   – Волосы в пакетике, который тебе передал в последний раз Эдгар, совпадают с твоими. – Мне показалось, что я ослышался. Рейчел издала какой-то звук, похожий на вздох. – Иными словами, лаборант не исключает, что отец ребенка – ты. И тогда, выходит, никакой подставы тут нет.
   Я едва не выронил телефон. Заметив это, Зия подвинулась ближе. Я вновь сосредоточился: "Думай. Прочь эмоции. Реконструируй картину". Я прикинул свои возможности. Тикнер с Риганом ни за что мне не поверят. И не выпустят отсюда. Вероятно, нас с Рейчел арестуют. Положим, мне удастся доказать свою невиновность. Но почему я, собственно, должен это делать?
   Есть ли хоть один шанс, что дочь жива?
   Это главное. Если есть, надо возвращаться к изначальному плану. Сотрудничество с властями, особенно если иметь в виду их подозрения на мой счет, ничего не даст. Что, если, как говорится в записке похитителей, у них в полиции крот? В настоящий момент тот, кто взял сумку (не важно, кто), понятия не имеет, что по пятам за ним следует Рейчел. А что будет, если вмешаются полиция и федералы? Похитители ударятся в панику и выкинут что-нибудь абсолютно непредсказуемое.
   Есть и еще одно обстоятельство. Доверяю ли я Рейчел, как прежде? Фотографии, надо признаться, это доверие несколько поколебали. Честно говоря, я в шоке. Тем не менее не остается ничего иного, кроме как счесть всякие сомнения досадной помехой. Следует сосредоточиться на главном. Тара. Как наилучшим образом докопаться до того, что с ней, где она?
   – Сильно тебя покалечили? – спросил я.
   – Ничего, выживу, – пообещала Рейчел.
   – В таком случае жди.
   Я отключил телефон и посмотрел на Зию:
   – Тебе придется помочь мне выбраться отсюда.

* * *

   Тикнер и Риган сидели в дальнем конце коридора, где находилась так называемая докторская гостиная – название, мало подходящее для непритязательной комнаты со стареньким телевизором. Да, еще имелся в наличии миниатюрный холодильник. Тикнер открыл его и обнаружил два пакета с едой, на каждом – имя владельца. Это напомнило ему начальную школу.
   Тикнер развалился на диване, давно потерявшем пружины.
   – По-моему, сейчас самое время его арестовать.
   Риган промолчал.
   – Что-то вы и в палате больше молчали. Что там у вас на уме, выкладывайте.
   – Меня смущают слова Сайдмана. – Риган поскреб пятно на подбородке.
   – Какие именно?
   – Вы не думаете, что в них что-то есть?
   – Вы имеете в виду его заверения в невиновности?
   – Ну да.
   – Честно говоря, нет, не думаю. А вы ему верите?
   – Не знаю, – задумчиво сказал Риган. – Вернее сказать, не понимаю, зачем ему в таком случае понадобились все эти игры с деньгами. Он не мог знать, что мы раскопали лазерный диск и установили за ним слежку. Но пусть даже и зная, все равно непонятно. Зачем гнаться за машиной? Между прочим, ему сильно повезло, запросто мог убиться. Второй раз выскакивает из могилы. Это возвращает нас к началу истории. Если похищение устроил он вместе с Рейчел Миллз, тогда кто в него стрелял? И почему? – Риган покачал головой. – Слишком много дыр.
   – Которые мы одну за другой латаем, – возразил Тикнер.
   Риган склонил голову набок.
   – Не будете же вы отрицать, что мы массу чего накопали сегодня на Рейчел Миллз? – продолжил Тикнер. – Теперь осталось притащить ее сюда и задать жару обоим.
   Риган промолчал.
   – Ну а теперь что вам не нравится? – досадливо поморщился Тикнер.
   – Разбитое окно.
   – Не понял.
   – Следите за моей мыслью. – Риган выпрямился. – Вернемся к началу, к убийству и похищению.
   – То есть в дом Сайдмана?
   – Да.
   – Ладно, поехали.
   – Окно было разбито снаружи. Через него похититель проник в дом.
   – Или, – подхватил Тикнер, – Сайдман сам его разбил, чтобы ввести нас в заблуждение.
   – Или у него был сообщник.
   – Тоже возможно.
   – Но в любом случае доктор Сайдман не мог не знать о разбитом окне. Если он действительно причастен к преступлению.
   – К чему вы клоните?
   – Не торопитесь, Ллойд. Мы считаем, что у Сайдмана рыльце в пуху. Следовательно, он должен был знать, что окно разбито, чтобы все выглядело... ну, я не знаю... так, будто кто-то действует наугад. Согласны?
   – Допустим.
   – Так почему же, – Риган улыбнулся, – он так ни разу и не упомянул о разбитом окне?
   – Что?
   – Перечитайте его показания. Он помнит, что съел овсяное печенье, а затем – бац! – пустота. Ни картинки. Ни звука. Никто к нему не подбирается. Ничего. – Риган поднял палец. – Почему он не может вспомнить про разбитое окно?
   – Потому что сам его разбил.
   – В этом случае Сайдман непременно бы упомянул о нем в своих показаниях. Рассуждайте. Он разбивает стекло, чтобы убедить нас, будто похититель проник через окно в дом и выстрелил в хозяина. Что бы вы сказали на его месте?
   – "Я услышал звон разбитого стекла, повернулся и получил пулю в грудь", – так бы я сказал.
   Теперь Тикнеру стало ясно, куда клонит Риган.
   – Вот именно. Но Сайдман этого не сделал. Почему?
   – Может, забыл? – пожал Тикнер плечами. – Он ведь был серьезно ранен.
   – А может – продолжайте следить за моей мыслью, – может, он просто говорит правду?
   Открылась дверь, и в комнату заглянул молоденький санитар с измученным лицом. Увидев полицейских, он закатил глаза и удалился.
   – Минуточку, – сказал Тикнер, – если окно разбил не Сайдман, а похититель, то почему хозяин не слышал звона?
   – Возможно, просто запамятовал. Разве так не бывает? Сплошь и рядом. – Риган улыбнулся, ему явно понравилась собственная мысль. – Особенно если человек увидел нечто совершенно поразительное. То, что ему не хотелось бы вспоминать.
   – Например, жену, раздетую догола и убитую.
   – Например. А может, и кое-что похуже.
   – Что же может быть хуже?
   Из коридора донесся звонок. Ответили на ближайшем медицинском посту. Кто-то ворчал по поводу смены.
   – Мы ведь сами чувствуем, чего-то в этом деле не хватает, – медленно сказал Риган. – Мы твердим об этом с самого начала. Но возможно, все обстоит прямо противоположным образом.
   Тикнер нахмурился:
   – То есть?
   – Мы постоянно примешиваем к делу доктора Сайдмана. Послушайте, мы оба прекрасно знаем статистику. В подобных ситуациях муж всегда оказывается виновен. Даже не в девяти случаях из десяти, а в девяноста девяти из ста. Вот и мы, раскладывая колоду, никак не можем отделаться от Сайдмана.
   – А вы считаете...
   – Не перебивайте, пожалуйста. Мы ведем Сайдмана на поводке с самого начала. Его брак менее всего напоминал идиллию. Он женился, потому что невеста забеременела. Вот мы и ухватились. Но согласитесь, будь они с Моникой как Дафнис с Хлоей, мы все равно сказали бы: "Нет, это чистое притворство, такими счастливыми не бывают", – и гнули свое: Сайдман причастен к убийству и похищению. Но давайте хоть на мгновение вычтем доктора из уравнения. Предположим, он невиновен.
   Тикнер пожал плечами.
   – Давайте.
   – Сайдман говорил о том, что его связывает с Рейчел Миллз? Связывало все эти годы?
   – Говорил.
   – Похоже, он немного помешан на ней.
   – Похоже.
   – А что, если у них это взаимно? – Риган улыбнулся. – Или даже больше чем взаимно.
   – И что теперь?
   – Предположим, Сайдман ни при чем. Он говорит правду. Обо всем. О последней – до супермаркета – встрече с Рейчел Миллз. О фотографиях. Вы ведь видели его лицо, Ллойд. Сайдман не такой уж великий актер. Эти снимки произвели на него шокирующее впечатление. Он не знал об их существовании.
   – Трудно сказать, – нахмурился Тикнер.
   – Да? В таком случае я обратил внимание еще на одну вещь, связанную с фотографиями.
   – А именно?
   – Частный сыщик не сделал ни одного снимка, на котором наши герои были бы вместе.
   – Ну, да, они соблюдали осторожность.
   – Да неужели? Она болталась неподалеку от его работы, заходила в госпиталь. Опасливые люди такого себе не позволят.
   – Ну и каков вывод?
   Риган улыбнулся:
   – Думаю, Рейчел знала, что Сайдман в здании. Но из этого не следует, будто он знал о ее местонахождении.
   – Секунду. – Тикнер расплылся в улыбке. – Вы считаете, она его подстерегала?
   – Вполне возможно.
   – Вдобавок, – кивнул Тикнер, – это ведь не просто женщина. Это хорошо подготовленный федеральный агент.
   – Иными словами, тот, кто знает, как профессионально организовать похищение. – Риган принялся загибать пальцы на руке. – Это первое. Второе: она знает и как убить и безнаказанно смыться. Третье: она умеет заметать следы. Четвертое: она скорее всего была знакома со Стейси. Пятое: она вполне могла использовать старые связи, чтобы найти и подставить сестру Сайдмана.
   Тикнер возвел очи горе:
   – Боже праведный! А еще... Вы ведь сказали, Сайдман мог увидеть такой ужас, что и вспоминать страшно.
   – Например, любимую женщину, которая стреляет в него? Или в его жену. Или... – Риган осекся.
   – Тару, – подсказал Тикнер. – Но ребенок-то каким боком сюда входит?
   – Вымогательство?
   Ни тому ни другому эта версия не понравилась. Как и прочие предположения.
   – Есть еще кое-что, – сказал Тикнер.
   – Что?
   – У Сайдмана пропал "смит-и-вессон".
   – Ну и что?
   – Револьвер лежал на полке в платяном шкафу. Знать, где он хранится, мог только близкий человек.
   – Или Рейчел Миллз подбросила милому свой тридцать восьмой, – подхватил Риган. – Помните, там ведь стреляли из двух стволов.
   – Но тогда возникает вопрос: зачем ей понадобились два револьвера?
   Оба насупились, быстро прикинули в уме варианты и пришли к единодушному заключению, которое сформулировал Риган:
   – Нам по-прежнему чего-то не хватает.
   – Точно.
   – Надо опять вернутся к началу, тогда, может, и ответы найдутся.
   – Например?
   – Например, почему Рейчел очень уклончиво говорит об убийстве своего мужа?
   – Ладно, поспрашиваю кое-кого, – пообещал Тикнер.
   – Сделайте одолжение. И приставьте к Сайдману своего человека. У Миллз сейчас четыре миллиона долларов. Не исключено, что она пожелает избавиться от единственного свидетеля.