Кобен Харлан. Второго шанса не будет

   Нет, нет, прежде всего надо избавиться от этих чертовых пут.
   Я вновь огляделся в поисках... сам не знаю чего. Заостренного булыжника. Разбитой бутылки из-под пива. Я думал о том, сколько времени прошло с тех пор, как они ушли. Я думал о том, что он делает с Рейчел. В горле саднило так, что я с трудом дышал.
   – Рейчел!
   И снова только эхо было мне ответом. Я почувствовал настоящий страх.
   Что, в конце концов, происходит в амбаре?
   Я в очередной раз оглядел трактор. Ржавчина. Полно ржавчины. А вдруг получится? Если потереть бечевку о ржавый выступ, может, она порвется? Сомнительно, но лучшего не придумаешь.
   Я встал на колени и, положив запястья на ржавый капот, начал равномерно двигать ими – так медведь трется спиной о древесный ствол. Руки проскальзывали. Ржавчина впивалась в кожу. Я оглянулся на амбар, напряженно прислушался. Тихо.
   Я вновь принялся за дело.
   Беда в том, что действовал я вслепую. Даже вывернув голову до предела, я не мог увидеть кисти рук. Продвигаюсь ли я хоть чуть-чуть к свободе? Непонятно. Но так или иначе, ничего другого мне не остается. И я продолжал работать руками, пытаясь вырваться на волю, как Геркулес в детском кино.
   Не знаю, сколько времени все это продолжалось. Возможно, не более двух-трех минут, хотя мне показалось, намного дольше. Бечевка не только не порвалась, но даже ничуть не ослабла. Однако же остановило меня не отчаяние, а звук. Заскрипела амбарная дверь. Появился Волосатик. Один. Он направился ко мне.
   – Где она? – крикнул я.
   Не говоря ни слова, Верн Дейтон наклонился и проверил, надежно ли связаны у меня руки. От него пахло сеном и потом. На земле виднелись пятна крови. Моей, надо полагать. Внезапно мне пришла в голову некая мысль.
   Я откинулся и боднул Верна.
   Какое действие производит такой удар, если получается по-настоящему, мне было известно. Я сам зашивал раны на лице у жертв.
   Однако связанные конечности и коленопреклоненное положение помешало мне выполнить удар как должно. Увы, он пришелся не в нос или какую-нибудь мягкую часть лица, а в лоб. Бамм! Верн Дейтон, выругавшись, откатился назад. Я, естественно, тоже потерял равновесие и упал на правую щеку, прикусив язык. Но боли не почувствовал. Прищурившись, я смотрел на противника. Он сидел на земле, стирая паутину. На лбу – небольшая царапина.
   Сейчас или никогда.
   Я рванулся к нему. Но слишком медленно.
   Верн Дейтон отклонился в сторону и, когда я оказался на достаточно близком расстоянии, пнул меня тяжелым ботинком в физиономию, словно отмахнулся от назойливого насекомого. Я опрокинулся на спину. Он вскочил на ноги и схватил ружье.
   – Не двигаться! – Он ощупал царапину и недоверчиво посмотрел на ладонь: кровь. – С ума сошел?
   Я лежал на спине, тяжело дыша. По-моему, кости были целы. Только имеет ли это теперь значение? Он подошел ко мне и ударил по ребрам. Боль была такая, словно раскаленный нож воткнули. Я перекатился на живот. Он грубо схватил меня за руки и потащил куда-то. Я попытался подтянуть к животу ноги. Силен он был, как бык. Ступеньки, ведущие к трейлеру, помехой не оказались. Он просто подтянул меня наверх, толкнул дверь плечом и швырнул меня внутрь, как мешок с торфом.
   С глухим стуком я опустился на пол. Верн Дейтон вошел и закрыл дверь. Я окинул взглядом помещение. Отчасти оно выглядело так, как можно было ожидать, отчасти – нет. В первой половине на стене висели ружья (старинные мушкеты, охотничьи винтовки), неизбежная голова оленя, обрамленное удостоверение члена Национальной ассоциации по охране природы, американский флаг из плотной ткани. Во второй половине оказалось то, чего ожидать было трудно: абсолютная чистота. В углу я заметил пустой детский манеж. Игрушки были сложены в фиберглассовые ящики и разложены по полочкам разного цвета. Ящики пронумерованы, на каждом своя наклейка.
   Верн Дейтон посмотрел на меня. Слегка взъерошив волосы, забросил длинные локоны за уши. Лицо грубоватое. Деревенщина.
   – Это ты ее так отделал? – спросил он.
   Сначала я даже не понял, о ком идет речь, потом сообразил: он разглядел рану Рейчел.
   – Нет.
   – Значит, оттягиваешься? Женщин колотишь?
   – Что ты с ней сделал?
   Верн Дейтон взял револьвер, загнал патрон в патронник, крутанул барабан и направил ствол мне в колено:
   – Кто тебя послал сюда?..
   – Никто.
   – Ну что, пульнуть в тебя?
   С меня было достаточно. Я перекатился на спину, каждую секунду ожидая выстрела. Но его не последовало. Дейтон просто следил за моими передвижениями, держа, однако, все время на мушке. Я сел и угрюмо посмотрел на него. Кажется, мой взгляд смутил Дейтона. Он отступил на шаг назад.
   – Где моя дочь? – спросил я.
   – Что-что? – Он склонил голову набок. – Шутишь?
   Я посмотрел ему прямо в глаза и понял: это не спектакль. Он действительно не понимает, о чем я.
   – Вы явились сюда с оружием, – заговорил Дейтон, наливаясь кровью. – Убить меня собрались? И жену? И детей? – Он помахал дулом прямо у меня перед носом. – Не вижу, что может мне помешать прикончить вас обоих и закопать в лесу.
   Дети. Он сказал: дети. Что-то во всем нашем предприятии вдруг показалось мне диким. Я решил попытать счастья.
   – Послушайте, – заговорил я, – меня зовут Марк Сайдман. Восемнадцать месяцев назад была убита моя жена и похищена дочь.
   – Чего ты там бормочешь?
   – Подождите, дайте объяснить.
   – Секунду. – Верн прищурился и потер подбородок. – Теперь я припоминаю. По телевизору видел. В тебя тоже стреляли, не так ли?
   – Да.
   – Но почему вы решили украсть у меня оружие?
   – Да никто на него не покушается. – Я прикрыл глаза, пытаясь найти нужные слова. – Я здесь... Я ищу здесь свою дочь.
   Он начал что-то понимать.
   – Так вы думаете, я замешан в этом деле? – У него даже челюсть отвисла от изумления.
   – Теперь уж не знаю.
   – Знаешь что, растолкуй-ка мне лучше, что к чему.
   Именно этим я и занялся. Рассказал все. Теперь эта история мне самому казалась полным бредом, но Верн ни разу не перебил меня. Он слушал с полным вниманием. Под конец я сказал:
   – Похоже, все упирается в этого типа... Или по крайней мере он как-то замешан в деле... Как, не представляю. Нам в руки попал его мобильник. Входящий звонок на нем зарегистрирован только один. Отсюда.
   Верн задумался:
   – И как же его зовут?
   – Не знаю.
   – Да, но я звоню много кому, Марк.
   – Нам известно, что этот звонок был сделан вчера вечером.
   Верн энергично потряс головой:
   – А вот это невозможно.
   – Почему?
   – Вчера вечером меня не было дома. Я отвозил заказ и вернулся всего за полчаса до вас. Заметил вас только благодаря Манчу – так мою собачку зовут. Он зарычал. Если бы просто залаял – не важно. А когда рычит эдак низко, значит, пришел чужой.
   – Погодите, погодите. А никого другого дома не было?
   Он пожал плечами:
   – Почему, были. Жена и ребятишки – одному шесть, другому три. Не думаю, чтобы они могли звонить. Да и Кэт тоже – так поздно она никому не звонит.
   – Кэт?
   – Ну да, моя жена. Ее Кэт зовут. Сокращенно от Катарины. Она из Сербии.
   – Как насчет кружечки пива, Марк?
   – Да неплохо бы, Верн, – услышал я с удивлением собственный голос.
   Верн Дейтон развязал меня. Я потер запястья. Рядом сидела Рейчел. Ничего он ей не сделал, просто хотел держать нас порознь – отчасти потому, что думал, будто это я избил ее, заставляя работать на пару. У Верна была ценная коллекция оружия (многие экспонаты в рабочем состоянии), и кое-кто проявлял к ней нездоровый интерес. Верн решил, что и мы того же поля ягода.
   – "Будвайзер"?
   – Отлично.
   – А вы, Рейчел?
   – Спасибо, не надо.
   – Тогда, может, что-нибудь послабее? Скажем, воды со льдом?
   – Вот это в самый раз, благодарю.
   – Не за что, – улыбнулся Верн. Улыбка его не особенно красила.
   Я снова потер запястья. Заметив это, он осклабился:
   – Такими шнурками мы пользовались во время войны в Заливе. Должен сказать, на иракцев они действовали безотказно.
   Верн вышел на кухню. Я посмотрел на Рейчел. Она пожала плечами. Верн возвратился с двумя бутылками "Будвайзера" и стаканом воды, чокнулся с нами и сел.
   – У меня двое ребятишек. Мальчики. Верн-младший и Перри. Если бы с ними что-нибудь случилось... – Он негромко присвистнул и покачал головой. – Не думаю, что вам удалось бы унести отсюда ноги.
   – Я надеюсь найти свою дочь, – сказал я.
   – Да это-то понятно. Только вот стоит ли морочить себе голову? Понимаете, о чем я? – Он перевел взгляд на Рейчел. – Вы уверены, что звонок был отсюда?
   Рейчел извлекла мобильник, поколдовала над ним и показала Верну осветившийся экран. Верн вытащил зубами сигарету из пачки "Винстона" и покачал головой:
   – Я в этих штуках не разбираюсь.
   – Может, ваша жена поможет?
   Верн неторопливо кивнул.
   – Она оставила записку, мол, за продуктами в магазин ушла. Кэт обычно с раннего утра закупками занимается. Есть тут у нас лавка, она круглосуточно работает. – Он запнулся. Мне кажется, Верну хотелось нам помочь, но в то же время его смущала сама мысль, будто его жена может в полночь звонить незнакомому мужчине. Верн поднял голову. – Слушайте, Рейчел, может, вас перевязать по новой?
   – Нет, спасибо, все в порядке.
   – Точно?
   – Право, не беспокойтесь. – Обхватив стакан с водой обеими ладонями, она поднесла его ко рту. – Извините, Верн, а как вы познакомились с Катариной?
   – По Интернету. Знаете, есть там программа, по которой ищут невест за границей. Называется "Вишневый сад". Раньше такие знакомства заводились по почте. Сейчас уже, кажется, нет. Заходишь на нужный сайт. Рассматриваешь фотографии женщин – из Восточной Европы, России, Филиппин, да откуда угодно. Затем – размеры, краткая биография, пристрастия и антипатии, все в этом роде. Если тебе кто-то приглянулся, получаешь за деньги адрес. Бывают и пакетные услуги – если тебя больше чем одна заинтересовала.
   Мы с Рейчел обменялись быстрым взглядом.
   – И давно это было?
   – Семь лет назад. Мы начали переписываться по электронной почте. Кэт тогда жила на какой-то ферме в Сербии. У ее родителей не было ни гроша за душой. Она, бывало, четыре мили топала до ближайшего компьютера. Позвонить захочешь – так нет, у них там даже телефона не было. Так что она сама должна была искать, откуда бы позвонить мне. И вот однажды Кэт заявила, что приезжает. Чтобы увидеться. – Верн поднял обе руки, предупреждая возможные вопросы. – Знаете, обычно в таких случаях девушки просят деньги на билеты. Так что я был готов к этому. Но Кэт приехала на свои. Я отправился в Нью-Йорк. Мы встретились. И через три недели поженились. Через год появился Верн-младший. Еще через три – Перри...
   Верн сделал большой глоток пива. Я последовал его примеру. По небу разлилась приятная прохлада.
   – Я знаю, о чем вы думаете, – продолжал Верн. – Но это не так. Мы с Кэт счастливы, по-настоящему счастливы. Я ведь уже был женат. Прежняя жена была настоящая цаца, фу-ты ну-ты... Так она только и знала, что хныкать да жаловаться. Все ей мало. Лишь бы дома торчать да ничего не делать. Попросишь белье постирать, так на тебя вся эта феминистская чушь обрушится. Доставала, ей-богу, постоянно твердила, что я неудачник. А Кэт – она не такая. Скажете, она нравится мне, потому что дом в порядке? Что ж, не отрицаю, это для меня тоже важно. Но главное – если я работаю на воздухе и от жары пот градом льет, она всегда принесет бутылочку пива и лекциями о вреде алкоголя пичкать не станет. Ну и что плохого-то?
   Мы с Рейчел промолчали.
   – Нет, вы только выслушайте меня. Что влечет людей друг к другу? Внешность? Деньги? Хорошая работа? Каждый ищет и находит спутника жизни, потому что рассчитывает что-то получить от него. Дать и получить, верно? Мне нужна была любящая жена, которая растила бы вместе со мной детей и смотрела за домом. И еще мне нужен был напарник, чтобы кто-то – я не знаю, как сказать, – ну просто хорошо ко мне относился. Все это я и получил. А Кэт – ей нужно было вырваться из жуткой обстановки, в которой она жила. Ведь ее семья была так бедна, что даже навоз мог показаться роскошью. Так что мы оба выиграли. В январе мы с детьми поехали в "Диснейленд". Гуляли там, катались на лодках. Верн-младший и Перри – они славные ребята. Видите ли, наверное, я простой человек. Даже точно – простой. Как мои ружья, моя охота, моя рыбалка. И главным образом моя семья.
   Верн опустил голову. Волосы плотным покрывалом упали на лицо. Он принялся сдирать наклейку с бутылки пива.
   – Кое-где – может, таких мест много, честно говоря, не знаю – о браках договариваются заранее. Так всегда было. Выбирают родители. Заставляют детей жениться, выходить замуж. Но Кэт и меня никто не заставлял. Она была свободна. Я тоже. Но вот мы живем уже семь лет. Я счастлив. И она счастлива. – Верн пожал плечами. – По крайней мере мне так кажется.
   Мы молча отхлебнули пива.
   – Верн?
   – Да?
   – Интересный вы человек.
   Он рассмеялся, но мне показалось, что в глазах у него мелькнуло беспокойство. Скрывая волнение, он припал к бутылке. Верн выстроил свою жизнь. Хорошую жизнь. Вот забавно. Я не слишком-то разбираюсь в людях. Мои первые впечатления обычно оказываются ложными. Смотрю я на этого деревенщину с его ружьями, странными волосами, наклейками на бампере машины, трактором. Узнаю, что он выписал жену из Сербии по электронной почте. Вроде чудак чудаком. Но чем больше я его слушаю, тем больше он мне нравится. И то сказать. Ведь я ему в лучшем случае чужак. А только начал рассказывать свою историю, как он живо откликнулся. Понял, что я говорю правду.
   Донесся шум мотора – к дому подъезжала машина. Верн выглянул в окно. На лице проступила слабая грустная улыбка. Семья собиралась вместе. Он любил ее. В дом забрались какие-то вооруженные люди, и Верн сделал все, чтобы оберечь близких. А теперь может получиться так, что я – в заботах о своей семье – разрушу его мир.
   – Эй, смотрите, папа вернулся!
   Наверняка это Катарина. Говорила она с отчетливым акцентом, то ли сербским, то ли русским. Я не лингвист, точно не знаю. Послышались радостные возгласы детей. Верн повеселел. Он вышел на крыльцо. Мы с Рейчел остались в доме. По ступенькам застучали быстрые шаги. Приветствия заняли минуту-другую. Я разглядывал собственные ладони. Верн сказал что-то о подарках, оставшихся в машине. Дети кинулись за ними.
   Открылась дверь, и на пороге, обнимая жену за плечи, появился хозяин:
   – Марк, Рейчел, познакомьтесь. Это Кэт.
   Она была необыкновенно хороша собой. Длинные прямые волосы. Летнее платье, обнаженные плечи. Белая, как молоко, кожа. Глаза цвета голубого льда. Но тем не менее чувствовалось, что она иностранка. А может, я просто фантазирую. Я попытался прикинуть ее возраст. Если бы не морщины вокруг глаз – 25 лет. А так скорее всего лет на десять больше.
   – Привет, – сказал я.
   Мы с Рейчел встали и протянули Кэт руку. Ладонь у нее была изящная и в то же время твердая, как железо. Катарина вежливо, как подобает хозяйке, улыбалась, хотя видно было, что это ей дается нелегко. Она смотрела на Рейчел, на изуродованное ухо. Не самое радостное, надо полагать, зрелище. Я-то уже привык.
   Продолжая улыбаться, Катарина посмотрела на Верна.
   – Я стараюсь помочь им, – ответил он на невысказанный вопрос.
   – Помочь? – удивилась она.
   Судя по радостному вою, дети обнаружили подарки. Но Верн с Катариной, казалось, не слышали их. Они смотрели друг на друга. Он взял ее за руку.
   – У этого господина, – он кивнул в мою сторону, – убили жену и похитили маленькую дочь.
   Катарина прикрыла рот ладонью.
   – И вот теперь они стараются ее найти.
   Катарина не пошевелилась. Верн повернулся к Рейчел и кивнул ей: теперь, мол, сами излагайте.
   – Миссис Дейтон, – начала Рейчел, – вы вчера вечером кому-нибудь звонили?
   У Катарины от удивления округлились глаза. Сначала она посмотрела на меня так, словно перед ней был фокусник. Затем повернулась к Рейчел.
   – Не понимаю.
   – Видите ли, – пояснила Рейчел, – у нас есть запись одного телефонного звонка. Вчера в полночь кто-то звонил с вашего номера на другой, тот, что у нас записан. Не вы?
   – Нет, этого не может быть. – Катарина заметалась взглядом по комнате, словно в поисках путей к бегству. Верн не выпускал ее руки и пытался встретиться с ней глазами, но она упорно избегала его взгляда. – Впрочем, минуту, кажется, я понимаю, о чем вы.
   Мы молча ожидали продолжения.
   – Вчера ночью меня разбудил телефонный звонок. – Катарина вновь попыталась улыбнуться, но без особого успеха. – Честно говоря, не знаю, в котором это было часу. Но очень поздно. Я подумала, может, это ты, Верн. – Она посмотрела на него, и на сей раз улыбка действительно осветила ее лицо. Он улыбнулся в ответ. – Я подняла трубку, но никто не ответил. Тут я вспомнила, что видела как-то по телевизору: надо нажать кнопку, на которой изображена звездочка, потом шесть и девять – наберется номер, откуда вам звонили. Так я и сделала. Ответил какой-то мужчина. Это был не Верн, и я отключилась.
   Она выжидательно посмотрела на нас. Мы с Рейчел обменялись взглядами. Верн по-прежнему улыбался, но я заметил, что он понурился. Он выпустил руку жены и с тяжелым вздохом опустился на диван.
   – Пива, Верн?
   – Нет, дорогая, спасибо. Сядь сюда, рядом со мной.
   Катарина заколебалась, но в конце концов послушалась. Она села на диван с выпрямленной, словно аршин проглотила, спиной. Верн тоже выпрямился и снова взял ее за руку:
   – Выслушай меня, ладно?
   Катарина кивнула. Во дворе вовсю резвились дети. Банальность, конечно, но мало что так трогает душу, как беззаботный детский смех. Катарина посмотрела на мужа столь пристально, что мне захотелось отвернуться.
   – Мы ведь любим наших малышей, верно? – сказал Верн.
   Она молча кивнула.
   – Теперь представь себе, что у нас их отняли. Представь себе, что кто-то похитил, допустим, Перри и мы больше года не знаем, где он, что с ним. – Он указал на меня. – А теперь посмотри на этого человека. Он не знает, что случилось с его дочуркой.
   Глаза Кэт наполнились слезами.
   – Мы должны помочь ему, милая. Что бы ты ни узнала, что бы ни сделала, мне все равно. Если у тебя есть какие-то секреты, выкладывай. Начнем с белого листа. Я могу простить все, что угодно. Кроме одного. Отказа помочь этому человеку и его девочке.
   Катарина молча опустила голову.
   – Если вы боитесь человека, которому звонили, – подбодрила ее Рейчел, – то он мертв. Кто-то убил его через несколько часов после звонка.
   Катарина продолжала сидеть с опущенной головой. Я встал и принялся мерить шагами комнату. Снаружи донесся очередной взрыв смеха. Я выглянул в окно. Верн-младший – на вид ему было около шести лет – крикнул: "Готов – не готов, я иду искать". Найти, впрочем, было нетрудно. Хотя Перри и не было видно, смех его явственно доносился со стороны машины. Верн-младший начал было искать в другом месте, но притворялся недолго. Он подобрался к "камаро" и завопил:
   – Есть!
   Перри выскочил из-за укрытия и, продолжая смеяться, помчался прочь. Стоило мне увидеть лицо мальчика, как мир мой, и без того утративший равновесие, закачался сильнее. Я узнал Перри.
   Это был тот самый малыш, которого я видел вчера вечером в "хонде" похитителя.

Глава 36

   Тикнер припарковал машину рядом с домом Сайдмана. Место еще не было ограждено, но он насчитал шесть полицейских машин и два телевизионных автобуса. "Стоит ли подходить? – подумал он. – Камеры ведь включены, а Писцилло ясно дал понять, чего хочет". Тем не менее Тикнер решил, что ему, пожалуй, ничего не грозит: даже попади он в кадр, всегда можно сказать – и при этом правду, – мол, явился предупредить полицию, что в расследовании больше не участвую.
   Тикнер отыскал Ригана на заднем дворе, рядом с трупом.
   – Кто это?
   – Документов при нем не оказалось. Сняли отпечатки пальцев, сейчас проверяют. Посмотрим, может, что и выяснится.
   Оба как по команде опустили взгляд.
   – Вроде совпадает с описанием, которое в прошлом году дал нам Сайдман, – сказал Тикнер.
   – Похоже на то.
   – И что из этого следует?
   Риган пожал плечами.
   – А что удалось узнать?
   – Сперва соседи услышали выстрелы. Затем последовал скрип тормозов. На газон выехал "БМВ". Снова начали стрелять. Откуда-то выскочил Сайдман. Одному из соседей показалось, что с ним была женщина.
   – Наверное, Рейчел Миллз. – Тикнер в раздумчивости посмотрел на утреннее небо. – Итак, что все это значит?
   – Возможно, убитый работал на Рейчел и она убрала свидетеля.
   – По-вашему, она застрелила его прямо на глазах у Сайдмана?
   – А тут еще этот "БМВ", – не отвечая на вопрос, продолжал Риган. – Это наводит на кое-какие мысли. Видите ли, я вспомнил, что машина принадлежит коллеге Сайдмана, Зии Леру.
   – Это, должно быть, та самая особа, что помогла ему выбраться из госпиталя?
   – Машину мы, во всяком случае, установили.
   – Да, но они наверняка поменяли ее.
   – Скорее всего. – Риган вдруг замолк. – Что я вижу?
   – А что?
   – Куда подевались ваши очки?
   – Дурной знак? – улыбнулся Тикнер.
   – Да нет, учитывая то, как продвигается расследование, не исключаю, что добрый.
   – На самом деле я искал вас, чтобы сказать: я этим делом больше не занимаюсь. И не только я лично. Бюро. Если удастся доказать, что девочка жива...
   – А мы оба знаем, что это не так.
   – ...или что ее переправили в другой штат, не исключено, что я снова окажусь в упряжке. Но пока для нас это дело не первостепенное.
   – Снова за террористов принимаетесь, Ллойд?
   Тикнер кивнул и устремил взгляд в небо. Неуютно было ему как-то без очков.
   – Ну а что понадобилось вашему боссу?
   – Он сказал мне то же самое, что я только что сказал вам.
   – И это все?
   – Ну, еще он объяснил, – Тикнер пожал плечами, – что гибель агента Джерри Кэмпа стала результатом несчастного случая.
   – Неужели такой большой начальник вызвал вас в шесть утра только для того, чтобы сообщить это?
   – Выходит, так.
   Риган присвистнул.
   – Да, еще он добавил, что лично занимался тем делом. Они с Кэмпом были друзьями.
   – Следует ли из этого, – поинтересовался Риган, – что у Рейчел Миллз есть влиятельные друзья?
   – Ни в коей мере. Если вам удастся прищучить ее за убийство жены Сайдмана или похищение ребенка – вперед.
   – Но только смерть Джерри Кэмпа не имеет к этому никакого отношения?
   – В десятку.
   Ригана кто-то окликнул. На соседском участке был обнаружен пистолет. Даже беглый осмотр показал, что пользовались им совсем недавно.
   – Подходит, – сказал Риган.
   – Да. Какие-нибудь мысли?
   – Какие могут быть мысли, Боб? – повернулся к нему Риган. – Это ваше дело. И всегда было вашим. Удачи.
   – Спасибо.
   Тикнер отошел.
   – Эй, Ллойд! – окликнул его Риган.
   Тикнер остановился. Пистолет был аккуратно уложен в пластиковый пакет. Риган посмотрел на него, затем перевел взгляд на труп.
   – А ведь мы так и не знаем, что здесь происходило, а?
   – Это уж точно, даже следов никаких нет, – сказал Тикнер и направился к машине.
   – Это правда, он действительно мертв? – Катарина сложила руки на коленях.
   – Точно, – заверила ее Рейчел.
   Верн стоял, тяжело дыша и скрестив руки на груди. Он пребывал в этой позе с того самого момента, когда я сказал ему, что Перри – тот самый ребенок, которого я видел в "хонде".
   – Этого человека зовут Павел. Он мой брат.
   Мы молча ожидали продолжения.
   – Это был дурной человек. Жестокий. Правда, Косово многих сделало такими. Но похитить младенца? – Катарина покачала головой.
   – Так как же все это произошло? – спросила Рейчел.
   Но Катарина смотрела на мужа.
   – Верн...
   Он отвел глаза.
   – Я лгала тебе, Верн. Много лгала.
   Он откинул волосы назад, устало прикрыл глаза и быстро облизнул губы. Но смотрел все еще в сторону.
   – Родилась я вовсе не на ферме, – начала Катарина. – Отец умер, когда мне было три года. Мать перебивалась случайными заработками, денег всегда не хватало. Мы были очень бедны, настолько бедны, что объедки в мусорных ящиках подбирали. Павел просил милостыню на улице и подворовывал. В четырнадцать лет я пошла работать в секс-клубах. Тебе трудно представить, каково нам было. Могу только сказать: коль скоро уж тебя затянет в такую жизнь в Косово, выбраться практически невозможно. Знал бы ты, сколько раз я хотела покончить с собой.
   Она так и потянулась к Верну, но тот по-прежнему избегал ее взгляда.
   – Посмотри на меня, – взмолилась она.
   – Речь не о нас идет, – отрезал он. – Просто расскажи этим людям все, что им требуется знать.
   Катарина со вздохом вновь сложила руки на коленях:
   – Как поживешь так какое-то время, о чем-то другом вообще перестаешь думать. Вроде животного становишься. Охотишься, чтобы выжить. Наверное, инстинкт срабатывает, потому что даже сейчас спроси меня, почему я так жила, не отвечу. Но однажды Павел сказал, что знает, как выбраться из этой ямы.
   Катарина замолчала. Рейчел подвинулась к ней. Я был только "за". Пусть играет первую скрипку, благо имеется опыт допросов. И вообще, даже рискуя нарушить полит-корректность и обидеть феминисток, скажу: Катарине было легче откровенничать с женщиной, чем с мужчиной.
   – И как же? – спросила Рейчел.
   – Павел сказал: если мне удастся забеременеть, он достанет деньги на билет в Америку.