Коллинз Джеки. Шансы. Том 1

   А пока Джино прочно держал в своих руках доставку из Нью-Джерси и сбыт столь ценимых мужчинами напитков. У него были свои проблемы — никогда ранее грабежи машин на дорогах не совершались с такой частотой, — однако до сих пор Джино везло. Вместо Банана он ввел в свой коллектив нового боевика по имени Ред, совсем недавно приехавшего из Детройта и производившего впечатление надежного человека. Он определенно не походил на Розового Банана, умевшего только глупо врать. Какими он тогда сыпал угрозами, а сейчас о нем и не слышно-то ничего, хотя буквально на днях Алдо столкнулся с ним нос к носу в баре, и тот опять принялся нести какую-то чушь о мести. Алдо воспринял было его слова всерьез и занервничал, но Джино только расхохотался.
   — Пусть сосет свой банан, — сказал Джино. — Ничего он даже не начнет, потому что знает, что не сможет закончить.
   — Но пушка-то при нем, — с рассудительностью, вызвавшей у Джино жалость, ответил Алдо. — Да, кстати, Ларри говорил, что та роскошная дама, миссис Дьюк, расспрашивала о тебе. У нее какое-то дело или что-то в этом роде. Не собираешься встретиться с ней?
   Да. Он собирался с пей встретиться. И теперь его уже ничто не остановит.
   Джино не заметил, как его новый ботинок ступил на оставленную собакой кучку. С проклятиями он остановился, чтобы пошаркать подошвой о бордюр.
   «Миссис Клементина Дьюк, я иду к вам».

КЭРРИ. 1928

   — Будем снимать фильм, — заявил в один из дней Белый Джек.
   — Фильм? — Глаза Кэрри расширились. — Правда?
   — Еще какая. — Он улыбнулся. — Мне казалось, что я говорил уже об этом.
   Но ни слова о том, что фильм предназначался для чисто мужской аудитории — из разряда тех, что снимают в спальне, держа камеру в руке и обжигая светом безжалостных юпитеров нежное женское тело. Ни слова о том, что роль главной героини отведена Кэрри, которая за двадцать минут экранного времени должна выступить в паре с четырьмя различными партнерами.
   Да это и не требовалось. Кэрри ни до чего не было дела. К тому времени, когда Джек привел ее в маленькую и жалко обставленную комнату, она до того уже накачалась наркотиками, что была готова на все.
   — Эта девчонка просто находка, — удивленно присвистнул режиссер. — Мне нужно было привести пса, чтобы она и с ним поработала.
   Белый Джек усмехнулся и держался в стороне до тех пор, когда в конце дня приятель режиссера, толстяк-коротышка, довел его до белого каления, попытавшись надуть с платой.
   — Вот что, членосос! — заорал на него Джек. — Ты заплатишь обещанное, или я превращу твою жирную белоснежную жопу в фарш!
   Режиссер вынул деньги.
   — Убирайся, черномазый, — рявкнул он. — И шлюху свою забирай с собой.
   Джек прижал мужчину к стене, раздумывая, не сломать ли ему пару ребер. Решив, что особого удовольствия он от этого не получит, взял Кэрри за руку, и оба они вышли.
   Так закончилась карьера Кэрри в кино.
   — Слишком дорого она нам обходится, — пожаловалась Долли несколько дней спустя.
   — Но и приносит немало, — заметил Белый Джек.
   — Согласна. Но как долго, по-твоему, это может продолжаться? Когда ты смотрел на нее в последний раз? Тощая, как палка, глаза вечно вытаращены, все руки исколоты. Пора нам сбагрить ее куда-нибудь.
   — Что значит «сбагрить»?
   — Если кто-нибудь обратит на нее внимание в этом дурацком фильме, у нас могут начаться крупные неприятности. Сколько ей — шестнадцать? Семнадцать? Когда станет известно, чем она у нас тут занимается, мы попадем в серьезный переплет. За это светит решетка.
   — Кто что узнает? У нее и родственников-то нет. Джек пил кофе маленькими глотками. Долли вечно придиралась к нему по поводу Кэрри. Это начинало его утомлять. Кэрри же восхищалась им, а ему ежедневно требовалась приличная доза чьего-либо восхищения.
   — Вот что я тебе скажу. — Долли поднялась из-за кухонного стола и решительно положила руки на свои широкие бедра. — Если тебе так хочется оставить ее, ну что ж, давай. Только тогда на нашем, деле ты можешь смело поставить крест. Больше я не готова подвергать себя такому риску.
   Белый Джек внимательно изучал свои ногти.
   — Ты угрожаешь мне, женщина?
   — Не угрожаю, а просто говорю. — Долли не ид тех женщин, которые легко поддаются давлению. Джек нравился ей, равно как и вся их затея — но не настолько, чтобы подвергать опасности свою свободу из-за какой-то глупенькой девчонки. — Я в состоянии подыскать на ее место другую, и без всякого труда. У меня есть одна на примете: двадцать лет, но выглядит четырнадцатилетней, она заткнет Кэрри за пояс. Кожа у нее почернее твоей, а страстности хватит на десятерых. Хочешь посмотреть?
   Искушение оказалось слишком велико.
   — Кто она?
   Долли про себя усмехнулась. Ей хорошо известно, что путь к сердцу Джека лежал через его штаны. Для сутенера он слишком уж любил наслаждение.
   — Так, одна из моих подруг. Ну, что скажешь, чернокожий?
   Белый Джек сделал глоток кофе, и в голове его созрело решение. Долли права. Кэрри начинает приносить больше опасности, чем прибыли.
   — Как же мы с ней поступим?
   Долли ни секунды не колебалась с ответом.
   — Она угодит под машину где-нибудь подальше отсюда.
   — Не валяй дурака, — запротестовал он. — Почему бы нам не подбросить ее к дверям какой-нибудь больницы?
   — Блестящая идея, — злорадно заметила Долли. — Там ее поставят на ноги, а потом эта чертова наркоманка приведет полицию прямо к нам.
   — Она не станет этого делать.
   — Да? Ты готов держать пари? Джек покачал головой.
   — Простенькая автокатастрофа, без всяких затей, — продолжала свою мысль Долли. — А еще она может попасть под трамвай, броситься под вагон подземки или головой вниз с Бруклинского моста… Выбор за тобой.
   Белый Джек поднялся из-за стола.
   — За мной? Я этого делать не буду, женщина. В зрачках Долли холодно сверкнули две льдинки.
   — Ах не будешь, вот как?
   — Не буду.
   — Ну, тогда этим придется заняться мне. Взгляды их скрестились. Джеку нравились сильные женщины, но эта… Она и в самом деле готова убить! Неприятный холодок пробежал вдоль его спины.
   — Когда? — спросил он.
   Долли пожала своими квадратными плечами.
   — Как насчет сегодня?
   « — Нет, только не сегодня, — быстро ответил Белый Джек. — В субботу у нас большое шоу, и мне не нужны в нем никакие новички.
   — Хорошо, остается понедельник. Начнем неделю с новой жизни.
   — В понедельник. — Он смотрел на нее в надежде увидеть на ее лице хотя бы тень сомнения.
   Сомнений у Долли не было. Она ответила ему холодным ясным взглядом.
   — Хочешь еще кофе? — Голос звучал абсолютно ровно. У Джека заурчало в животе. Стараясь выглядеть невозмутимым, он сказал:
   — Да. И еще яичницу. Глазунью.
   Долли снисходительно улыбнулась. Ей понятно: он испуган до того, что готов наложить в штаны. Трусливый ниггер. И все-таки она почему-то его любит. При таком раскладе чем быстрее Кэрри исчезнет с горизонта, тем лучше.

ДЖИНО. 1928

   Если говорить честно, то такого дома в Нью-Йорке Джино еще не видел. Хотя, конечно, сказано чересчур сильно, потому что видеть-то он видел — в кино. Дом, особняк из какого-то коричневого камня, обнесенный высокой металлической оградой, впечатлял. Одного взгляда на фасад было достаточно, чтобы понять: вот они, деньги.
   Джино понял это сразу. Кто она, черт возьми, такая, эта миссис Клементина Дьюк? Без сомнений, какая-нибудь разбогатевшая шлюха. Кто, интересно, ее содержит? Кто ее муж?
   Не без волнения Джино дернул за ручку звонка, вытащил из кармана расческу и принялся разглаживать волосы, глядя на свое отражение в начищенном до зеркального блеска бронзовом колокольчике, висевшем сбоку от двери. Он должен предстать перед миссис Дьюк в самом представительном виде.
   Массивную дверь распахнул перед ним пожилой дворецкий. И вновь Джино вспомнил о голливудских картинах.
   — Да, сэр? — надменно осведомился старый слуга. Стараясь вытянуться повыше, Джино смерил дворецкого пристальным взглядом.
   — Эй, а миссис Дьюк дома?
   От удивления у старика отвисла челюсть. Он привык видеть на пороге дома молодых людей, но все они вели себя совсем по-другому.
   — Миссис Дьюк вас ожидает, сэр?
   — Да, она ждет меня.
   Он провел рукой по своим густым черным волосам и тут же пожалел об этом: кожа ладони вся покрылась жирным бриолином. Механическим движением Джино опустил руку и вытер ее о штанину брюк.
   От наметанного взгляда дворецкого не ускользнуло ровным счетом ничего. Губы его дрогнули в презрительной усмешке.
   — Как мне о вас доложить, сэр?
   — Скажите: Джино, Джино Сантанджело. С-А-Н-Т-А-Н-Д-Ж-Е-Л-О.
   — Хорошо, сэр. Соблаговолите подождать здесь. На мгновение Джино показалось, что старик захлопнет дверь прямо перед его носом. Этого однако не произошло.
   Насвистывая, Джино дождался, пока дворецкий скроется в глубине дома, а когда тот пропал из виду, переступил порог и оказался в просторном зале.
   — Фью! Ну и дела! — негромко пробормотал он. Роскошь била в глаза. Мраморный пол, мраморные ступени лестницы, хрустальные бра, дорогие портреты на стенах. А ведь это всего лишь прихожая! О Боже! Да если продать одно только это, то можно безбедно прожить годы! Взгляд вернувшегося дворецкого подернулся влагой.
   — Миссис Дьюк примет вас немедленно, сэр. Позвольте ваше пальто?
   — Конечно. Почему нет?
   Джино сбросил ему на руки пальто.
   — Будьте любезны пройти за мной.
   Джино последовал за стариком. Поднявшись по мраморной лестнице, они вошли в комнату, напоминавшую чем-то оранжерею или сад. Дворецкий произнес его имя и незаметно исчез.
   Миссис Дьюк сидела в кресле-качалке с высокой спинкой в окружении пальм и папоротников. Не поворачивая головы, она смерила Джино долгим холодным взглядом.
   — Вы опоздали. Я же говорила, что принимаю между одиннадцатью и полуднем, а сейчас, — она сделала паузу и многозначительно посмотрела на циферблат каминных часов, — ровно двенадцать сорок четыре.
   — Да? — Джино было трудно запугать. — Так что же мне делать: уйти или остаться?
   — Уж если вы здесь, то, думаю, лучше вам остаться.
   — Н-да, не очень-то радушно вы меня встречаете! Она улыбнулась: опущенные уголки ее рта очаровательным образом приподнялись. Джино подошел к стулу и уселся.
   — Садитесь, пожалуйста, мистер Сантанджело, — промурлыкала она.
   — Можете звать меня Джино.
   — Благодарю вас.
   Осторожными взглядами они изучали друг друга. Сейчас она выглядела старше, чем в полумраке бара Ларри, хотя привлекательность ее от этого ничуть не уменьшилась. Короткая белая юбка давала возможность Джино любоваться ее длинными мускулистыми ногами, и он тут же представил себе, как эти дивные ножки миссис Дьюк забросит ему за спину. Под тончайшей просвечивающей тканью блузки явственно угадывались острые соски высоких грудей.
   — Эй, — торопливо начал Джино, — вы хотели видеть меня по какому-то делу?
   Она кивнула, удивляясь про себя, по чьему совету Джино вырядил себя в такой нелепый наряд. Но даже безвкусная одежда не в состоянии скрыть того, что Клементина поняла еще тогда: он и вправду на редкость красивый молодой человек.
   — Да, мистер Сантанджело…
   — Джино, — поправил он.
   — Джино. Мне и в самом деле казалось, что у нас с вами могут появиться общие дела. — Изящным движением она скрестила ноги.
   Джино не сводил с этих ног глаз.
   Клементина это заметила, но, даже поняв, что его поймали, Джино не смутился и взгляд свой не отвел.
   Она приняла прежнюю позу.
   — Может, выпьете чаю, мистер Сан… Джино?
   — Да.
   Протянув руку, она подняла со стоявшего рядом с креслом столика колокольчик и позвонила. Было в этом что-то фантастическое, нереальное. Она, Клементина Дьюк, искушенная тридцатисемилетняя женщина, состоятельная светская львица, чей муж — мультимиллионер, взволнована и возбуждена видом какого-то уличного мальчишки. Боже мой! Да ведь ему не больше девятнадцати, ну, двадцати.
   Вот уже несколько недель подряд она думала о нем, изыскивая всякую возможность под тем или иным предлогом заглянуть к Ларри. А он, черт побери, все не появлялся! В конце концов она, проглотив собственную гордость, обратилась к Ларри с просьбой: пусть он передаст Джино, чтобы тот зашел к ней.
   — Чем он занимается? — спросила миссис Дьюк как бы между прочим.
   — Бутлеггерством.
   Тем лучше. Значит, они действительно могут заняться бизнесом вместе.
   — Как ваша невеста? Клементина. вежливо поинтересовалась — С ней все о'кей. А в чем дело?
   — Я всего лишь хотела узнать, когда вы отправитесь в Сан-Франциско.
   Джино неловко дернулся на стуле.
   — Пока я не спешу. Слишком много дел накопилось здесь. Я… м-м… отложил обручение. Клементина кивнула.
   — Вы слишком молоды, чтобы жениться сейчас.
   — Вам так кажется?
   — Да. Ведь вам не больше…
   — Мне двадцать два года. А вам?
   — О! — Какая бестактность! Она почувствовала, что щеки наливаются краской. — Джентльмен никогда не обратится к даме с подобным вопросом!
   — Да? Но я ведь никогда и не говорил, что я — джентльмен.
   Она изо всех сил делала вид, что ничего не произошло.
   — А может, вам стоит попробовать вести себя так, как будто вы им уже стали?
   Вошел дворецкий с серебряным подносом в руках, осторожно поставил его на столик.
   — Дэвис просил меня напомнить вам, мадам, что в час пятнадцать у вас деловой обед, — с почтением проговорил он.
   — Благодарю вас, Скотт.
   И вновь вышколенный слуга незаметно вышел. Чуть подавшись из кресла вперед, Клементина начала разливать чай.
   — Я предложила бы вам чего-нибудь более крепкого, но, по-моему, это как раз ваш бизнес?
   — Кто вам это сказал?
   — О, здесь все в порядке, я ведь не из Бюро расследований или полиции.
   — Просто смех. А я-то подумал, что под вашей юбкой прячется сам Джон Эдгар Гувер.
   — Гм… Шутник.
   — Мне нравится смешить людей.
   — В таком костюме, как ваш, это не представит особого труда.
   — Что-то не так с костюмом? — Он поднял голову выше.
   Клементина почувствовала, что замечание задело его, и как можно мягче сказала:
   — Не слишком ли он кричащий?
   Что бы она понимала! Самодовольная шлюха. Он усмехнулся, демонстрируя этим, что до ее критики ему нет ровным счетом никакого дела.
   — Ну а что, если и кричащий? А мне так нравится.
   Пусть люди знают, что это я!
   — Думаю, они смогут понять это в любом случае. — Клементина протянула ему чашку чая. — А теперь, Джино, поговорим о бизнесе.
   Он посмотрел на нее в упор.
   — Для этого я и пришел сюда, леди.
   Богатая сучка. Но на нем она никакого барыша не заработает.
   — Нам с мужем очень часто приходится принимать гостей. Здесь, — она обвела рукой комнату, — но большей частью в нашем поместье в Уэстчестере.
   Джино кивнул. «А она ведь наверняка уже успела выпить», — решил он.
   — Естественно, наши гости не могут обойтись без спиртного.
   Естественно Джино хрипловато рассмеялся.
   — Хорошая еда, музыка, танцы и, — она со значением подчеркнула, — само собой, изысканная выпивка.
   «Само собой. Чего еще изволите, мистер и миссис Дьюк?»
   — Могу вам признаться, что в прошлом у нас были… некоторые не очень приятные случайности. Поддельный джин, разбавленное виски и прочая дрянь, которую вы, наверное, зовете между собой пойлом. Одному только Богу известно, как нам удалось выжить после такой… отравы.
   — Вам это все же удалось.
   — Да, вы сами тому свидетель. — Она поднялась, разглаживая руками юбку. — Мистер Сантанджело. Джино. Не заинтересует ли вас предложение стать нашим постоянным поставщиком?
   — Эй, — начал он.
   — Нет-нет, вам не придется размениваться на мелочи, — не дала ему закончить Клементина. — По меньшей мере двадцать пять ящиков в месяц. И, конечно, при первоклассном качестве вы получите самую высокую цену. — Она начала расхаживать по комнате, а сам Джино не отводил взгляда от ее прекрасных ног. — Я, безусловно, понимаю, что для вас это, возможно, и не очень большой заказ, но вы оказали бы своим согласием огромную нам услугу. А потом, я уверена, что если только мой муж будет в состоянии оказаться чем-то вам полезным…
   — Чем занимается мистер Дьюк?
   — Сенатор Дьюк. Разве я вам не говорила? Джино с трудом сглотнул слюну. Сенатор Дьюк. Вот это да! Надо же так вляпаться.
   — Вот что, — торопливо заговорил он, — то, с чем я имею дело, — высшего качества, лучшее из того, что вообще можно достать. Мне будет только приятно… э-э… помочь вам и э-э… сенатору.
   От радости она захлопала в ладоши — детский жест, который так не вязался со всем ее поведением.
   — О, отлично! Я уже довольна.
   Джино встал со стула. Клементина приблизилась к нему. В туфлях на высоченном каблуке она оказалась сейчас примерно одного с ним роста. Их разделяло расстояние всего в несколько дюймов.
   — Мне кажется, мы сможем помочь друг другу, — ровным голосом произнесла Клементина, буравя его своими глазами.
   — Да, — отозвался Джино, не поняв, намекает она на что-то или нет. Сам-то он ничуть не возражал. Он видел перед собой только прекрасную, распаленную желанием женщину.
   Внезапно она резко отвернулась от своего гостя, подошла к креслу и опустилась в него.
   — В этот уик-энд мы устраиваем раут в нашем загородном доме. Думаю, что нам понадобятся два ящика виски, шампанское, джин, бренди…
   — Стоп, — перебил ее Джино. — Напишите на бумаге все, что вам требуется, а я прослежу за тем, чтобы заказ был выполнен без промедления.
   — Я сделаю это сию же минуту.
   Взяв со стола блокнот и карандаш, Клементина быстро набросала несколько строчек, вырвала лист, поднялась и протянула бумагу Джино.
   — Вот адрес — постарайтесь, по возможности, доставить все в субботу.
   Джино пробежал взглядом написанное.
   — А вы не собираетесь надуть меня? Она рассмеялась.
   — Как вам такое могло взбрести в голову?
   — У меня хорошее воображение. Так что вам лучше запомнить вот что: любой, кто пытается надуть Джино Сантанджело, — сует свою голову в петлю. Ясно, что я хочу сказать?
   — О да, мне все понятно.
   Почему-то у Джино было такое ощущение, что она над ним смеется.
   — Мне пора, — довольно грубо сообщил он ей. Клементина посмотрела на часы.
   — И мне тоже.
   — Так как, — проговорил он, складывая на груди руки, — мы занялись общим бизнесом?
   — Да. Очевидно, так.
   — Как с оплатой?
   Она провела кончиком языка по тонким, подведенным помадой губам.
   — Я подумала, что вам, может быть, захочется прийти к нам в субботу вечером? Будет весело. Уверена, что вам понравится.
   Она что, рехнулась? Приглашать его на вечер, когда там будет ее старик сенатор, а кроме него еще куча гостей?
   — Да. Конечно, я буду рад.
   — Уэстчестер. В восемь вечера. Если вам захочется остаться на ночь — у нас там достаточно комнат для гостей.
   Джино кивнул. Черт возьми, он идет на вечеринку, где будет бог знает сколько разных шишек. Он. Джино Сантанджело.
   — Да, кстати, — продолжала Клементина, — вечерний костюм, конечно. У вас ведь есть смокинг, не правда ли?
   Еще один согласный кивок. Смокинг? Он даже не представлял себе, что это такое.
   Клементина улыбнулась.
   — В таком случае, до субботы. — Ее аристократический носик чуть сморщился. — Вы не чувствуете… какого-то мерзкого запаха?
   Джино ухмыльнулся.
   — Ага. Собачье дерьмо. Я ступил в него прямо возле вашего дома. А в чем дело? Вы подумали, это от меня такая вонь?
   — Вовсе нет. — Она несколько смутилась. — Я решила, что это Скотт подкармливал растения новым… э-э… химикатом.
   Джино еще шире раздвинул губы.
   — Не-е-т. Это собачье дерьмо. Но ведь вы знаете, как говорят. — Он подмигнул. — Если ступишь в дерьмо, то потом удача никогда уже не отвернется от тебя. По-моему, это хороший знак для нас обоих, миссис Ди.
   — Зовите меня Клементиной.
   — Ладно. Почему бы и нет?
   Энергичным шагом Джино отправился к Алдо.
   — Ты слышал о пожаре? — поинтересовался у него Алдо.
   — Где?
   — В доме Катто. Вся его семья погибла в огне. Джино показалось, что он ослышался.
   — Что?
   — То, что слышал. Они оказались в ловушке. С Катто и отцом все в порядке — они в это время работали. Ужасно, да?
   — Ты виделся с Катто?
   — Нет.
   — Я иду к нему.
   По пути Джино думал о Катто. Последний раз они встретились около года назад, но какое это имеет значение в таких случаях?
   Вдоль улицы еще стояли пожарные машины, в воздухе был разлит запах гари. Усыпанный осколками стекла тротуар залит водой. На бордюрах, на ступенях подъездов — люди, многие в одном нижнем белье. Мужчины устало пытаются успокоить беззвучно плачущих женщин.
   Засунув руки поглубже в карманы верблюжьего пальто, Джино с неловкостью озирался по сторонам в поисках Катто.
   — Мистер Сантанджело, простите, мистер Сантанджело! — Кто-то потянул его за рукав. Обернувшись, Джино увидел перед собой Джэкоба Коэна, паренька, сводившего счеты со стариком Пуласки.
   — Да? В чем дело? — Он встряхнул рукой.
   — Вы бы видели, как тут горело! — воскликнул мальчишка, скривив перепачканное сажей лицо. — Пламя стояло так высоко, что можно было подумать — полыхает весь город.
   — Как же ты-то выбрался?
   — Выпрыгнул в окно.
   — А твои?
   — Все сгорели.
   По его виду нельзя было сказать, чтобы это повергло его в безутешную скорбь.
   — Через неделю мне исполнится пятнадцать. — Джэкоб почесал нос. — Не хочу, чтобы они отправили меня куда-нибудь в приют. Я и сам не пропаду.
   Джино вздохнул. Мальчишка напомнил ему его самого.
   — Что тебе нужно, Джэкоб?
   — Пятьдесят долларов. Этого хватит на то, чтобы выбраться отсюда и найти какую-нибудь комнату. Одному мне будет хорошо. Мне никто не нужен.
   — В приюте о тебе бы заботились. Долго там держать не будут — до шестнадцати.
   — Ну уж нет, мистер Сантанджело. Вы-то знаете, что для школы я не гожусь. Дайте мне взаймы денег, я вам их верну. Пара месяцев — и вы получите их назад с процентами.
   Джино нахмурил брови.
   — Не знаю…
   Джэкоб склонил голову набок.
   — Мистер Сантанджело, неужели такой славный еврейский мальчик, как я, позволит себе надуть вас?
   Джино вытащил из кармана пачку банкнот, отсчитал пять двадцаток.
 
   — Вот тебе сотня. На полгода. И не забудь про проценты.
   Джэкоб не верил своему везению. Схватив деньги, он готов был уже пуститься со всех ног, но Джино остановил его.
   — Ты знаком с Боннио?
   — Конечно.
   — Катто видел?
   — Да. Его отца хватил удар, когда он узнал. Сейчас он в больнице, Катто поехал с ним.
   Джино достал еще одну двадцатидолларовую купюру и сунул ее Джэкобу за ремень брюк.
   — Держи, малыш. Без процентов.
   — Спасибо!
   Глядя вслед убегавшему пареньку, Джино размышлял о том, что ждет его в будущем. Но это уже его трудности. Развернувшись, он отправился в больницу.
   Синди мучилась от скуки. Она навела порядок в маленькой квартирке, правда, не слишком утруждая себя. Но разве она поступила в прислуги? Какое-то время ей удалось убить, крутясь перед зеркалом и примеряя то или другое платье.
   Наигранная скромность была ей чужда. Она знала, что ее привлекательность заставляет мужчин терять голову, стоило ей лишь посмотреть на них. По-детски широко распахнутые голубые глаза. Пухлые розовые губки. Остается только чуть-чуть выпятить и без того высокую грудь, и — voild — она неотразима.
   Все мужчины — простаки. Девушки — совсем другое дело.
   Кое-что о жизни Синди уже знала.
   Крутя плечиками перед зеркалом, она решила, что должна стать кинозвездой. В красоте Синди им не уступит.
   Зеркало тоже надоело. Синди упала на кровать.
   Неплохо было бы также стать шпионкой, обольстительным секретным агентом, выполняющим опасные задания, кочуя из одной постели в другую. Собственно, все, что имеет какое-то отношение к траханью, ее полностью устроит.
   Она громко хихикнула. Она очень любила любовь.
   Постепенно Синди начала приходить в возбуждение, оно охватывало ее целиком — теплое, засасывающее ощущение, поднимавшееся от кончиков пальцев на ногах до окруженной нимбом золотистых волос головки.
   Ладонь ее скользнула между ног, тело погрузилось в жаркую истому.
   Синди хорошо знала, что она собирается делать, рядом не было никого, кто смог бы ее остановить. Когда она жила с Бананом, самоублажение превратилось у нее в ежедневную потребность. Банана никогда не интересовало, что ощущает во время занятий любовью женщина. Он умел только одно: пихать свою штуку то туда, то сюда.
   Со смехом она принялась срывать с себя одежду. На мгновение ей захотелось, чтобы Джино оказался дома. С ним получилось бы лучше. Вот уж кто знал, как распорядиться своим отлично налаженным прибором.
   Сосальщик чертов! Пропал куда-то, когда он так нужен ей здесь! Впервые за то время, что она поселилась у Джино, Синди пришлось начать свою любимую игру в полном одиночестве.
   Теперь уже обе руки включились в работу. Из головы вылетели все мысли о Банане, о Джино, о них всех. Да и кому вообще нужны мужчины? Кому нужны эти сосальщики?..