Коллинз Джеки. Шансы. Том 1

   Клементина занималась ужином лично: составляла меню, заказывала сорта мяса, торчала в кухне, наблюдая за управлявшимися там двумя кухарками. Какое удовольствие для нее сейчас видеть ту поспешность, ту жадность, с которой гости поглощали еду. А после еды… их ждет новое развлечение.
   Она позволила себе едва заметно улыбнуться. Итак, мощная блондинка. Совсем молоденькая черномазая. И лилипуточка! До чего же удачная комбинация! После того как Освальд, вернувшись с проводов на пенсию Артура Стевеэанта, рассказал ей об удивительном трио, Клементина загорелась мыслью во что бы то ни стало заполучить их на свою следующую же крупную вечеринку. Она в нетерпении провела языком по губам.
   Ну и разговоров в свете будет о ее рауте!
   После беседы с сенатором Джино вышел на террасу. Не успел он, однако, вдохнуть полной грудью вечерний воздух, как услышал у себя за спиной вопрос:
   — Кто вы такой? Один из гангстерских дружков Клемми?
   Обернувшись, Джино увидел перед собой ту самую рыжеволосую, с которой столкнулся у бара.
   Один из гангстерских дружков'.
   — Эй, — негромко сказал Джино, — хочешь перепихнуться?
   Ее лицо тут же залила краска, сделав его похожим на спелый помидор.
   — Да как вы смеете'.
   Происходившее доставляло Джино истинное наслаждение.
   — Нет?
   — Вы мне просто отвратительны! Однако Джино заметил, что она и шагу не сделала в сторону.
   — А в чем дело? Тебе не нравится трахаться?
   Глаза девушки расширились, кончик длинного носа подрагивал от возмущения. Но она по-прежнему не двигалась.
   — Похоже, что вы больны, если считаете возможным говорить подобные вещи леди.
   — А я и не знал, что вы леди. — Джино увидел Клементину, и болтовня с девушкой ему мгновенно наскучила. — Ну, пока, детка!
   Махнув ей рукой, Джино начал пробираться к Клементине, стоявшей в окружении группы людей, внимательно вслушивавшихся в ее слова. Неожиданно он, с удивлением для себя узнал в одном из мужчин Чарли Луканиа. Вот это да! В голове разом мелькнули мысли: какого же черта он, Джино, понадобился ей, если она дружна с самим Луканиа? Что вообще может это значить — он и Луканиа на одной и той же вечеринке?
   — А, Джино! — позвала его Клементина. — Мне бы хотелось познакомить тебя со своими друзьями.
   Заметив удивленный взгляд Луканиа, Джино расправил плечи и приподнял чуть вызывающе голову-Привет, Чарли, — как ни в чем не бывало похлопал он Луканиа по руке, как старого знакомого. — Что новенького?
   Скотт вручил Белому Джеку заклеенный конверт и повернулся, чтобы уйти.
   — Эй, старина! — окликнул его огромный негр. — Не так быстро. Я должен их пересчитать. Скотт пренебрежительно фыркнул.
   — Смею вас уверить… сэр… здесь все до последнего доллара.
   Глаза Джека сузились.
   — Тогда ты тем более не будешь возражать, если я проверю.
   — Безусловно, сэр.
   Дворецкий замер у выхода, глядя, как негр вскрывает конверт и извлекает из него новенькие стодолларовые купюры.
   Откуда-то сбоку появилась Кэрри и со стеклянным взглядом принялась выделывать замысловатые па. «К ней приблизилась Люсиль, мягко взяла за руку.
   — Не нужно, милочка.
   Сидевшая у небольшого столика Долли в раздражении повела головой.
   Уставившись глазами в потолок. Скотт заметил про себя, что после того, как эта компания уберется восвояси, необходимо будет поручить экономке продезинфицировать помещение. Запах, который распространяли вокруг себя эти люди, поистине невыносим.
   Эстер ни на шаг не отходила от Бернарда Даймса и его спутницы.
   — Бог его знает, что Клементина приготовила нам на этот раз! — воскликнула она, просовывая свою руку под локоть Бернарда, когда все трое проходили через расположенную в задней части дома бильярдную. — Она пообещала что-то очень неприличное! Можете вы себе представить, что именно? Я — нет.
   Бернард Даймс покачал головой, ему хотелось оказаться сейчас дома, в своей постели. Он ощущал первые признаки простуды, так что в данный момент ему не было абсолютно никакого дела до развлечений, в частности, до вечеринок у Клементины Дьюк. Не то чтобы ее рауты становились такими уж скучными — вовсе наоборот. Однако и к удовольствиям нужно быть подготовленным, а Бернард сейчас чувствовал себя отвратительно. Высокий тридцати пяти — тридцатишестилетний мужчина с тонкими чертами лица и аккуратно, по волоску, выщипанными усиками. Известный театральный продюсер, он хорошо знал, насколько его бизнес зависит от благорасположения таких инвесторов, какими являлись Эстер и ее муж. Вот поэтому-то Бернард и терпел на своем локте ее руку, как бы ему ни хотелось от нее освободиться. Изобразив на лице улыбку, Бернард сделал вид, что наслаждается происходящим. Он, Бернард Даймс, весьма состоятельный человек, уже давно усвоил одну непреложную истину — никогда не вкладывать деньги в собственную продукцию.
   — Хочу поговорить с вами после шоу, — шепнула Клементина на ухо Джино. — Так что не уходите, хорошо?
   Джино никуда и не собирался уходить.
   Она легким движением погладила его по руке и окинула взором заполненную гостями бильярдную. Грудь ее теснилась от волнения.
   Джино пребывал в отличном расположении духа. Столкнуться с Луканиа нос к носу, и где — здесь! Как равный с равным. Выслушивать его сердечные приветствия! Вот это везение!
   А потом эта его подружка — рыжеволосая девица шести футов ростом. Рассказать Алдо — он никогда не поверит.
   Плюс ко всему разговор с сенатором мистером Дьюком. Тот обещал помощь в отмывании денег. Конечно, все это следует обдумать и взвесить. Но Джино считал себя достаточно умным для того, чтобы позволить кому-то сделать из него дурака. Да и к тому же старику незачем покушаться на деньги Джино, ему более чем достаточно и своих.
   Гости продолжали занимать места за расставленными по бильярдной столами.
   — Простите меня, — выдохнула Клементина, наклонившись к плечу Джино. — Я сейчас же вернусь.
   Белый Джек стоял у занавеса и вслушивался в гул пребывавших в возбуждении гостей. Звонко хлопнув Долли по попке, он улыбнулся.
   — Слышишь, мама?
   Долли поправила на себе платьице из красного атласа.
   — Слышу. Только один выход, не больше. Стриптиз — и все. Ты сказал им об этом?
   В глазах Джека блеснула ярость.
   — Это кому же я должен докладывать, женщина? Этому мышу? — Он кивнул в сторону Скотта, старавшегося держаться от них на безопасном расстоянии. — Нам заплатили. Так чего же мы еще хотим?
   — Ну так запомни, — она показала рукой на стоявший в углу проигрыватель. — Только одна пластинка. — Развернувшись на каблуках, Долли оказалась лицом к лицу с Люсиль и Кэрри, причем Кэрри едва держалась на ногах. — Посмотрите на нее! — зашипела Долли, — да ведь эта дрянь сейчас уснет!
   — Не суетись, женщина, у меня в запасе есть для нее еще одна доза. С ней все будет в порядке.
   Долли нахмурилась, локтем больно ткнула Люсиль в бок.
   — Посматривай за ней, — негромко произнесла она с угрозой, — и не забудь — один номер — и все.
   — Само собой, Долли, — с готовностью согласилась Люсиль. Огромная блондинка пугала ее. — Когда мы выйдем, повторяй все мои движения, — шепнула она Кэрри. — Увидишь, все будет хорошо.
   С остановившимся взглядом Кэрри кивнула. У нее не было ни малейшего представления о том, где она находится и даже кто такая она сама. Ей казалось, что стоит ей закрыть глаза, как она тут же отправится в долгое-долгое плавание к неведомой земле, где уже никто больше не сможет потревожить ее.
   Войдя в отделенную занавесом от гостей часть бильярдной, Клементина чуть ли не вплотную столкнулась с Белым Джеком.
   Тот очаровательно улыбнулся.
   Клементина испугалась. Ей никто не говорил о чернокожем верзиле со звериным оскалом и блестящей, абсолютно лишенной волос головой.
   Она лишь кивнула, стрельнув взглядом по трем женским фигурам, представлявшим собой весьма странное трио.
   — Когда же вы будете готовы?
   — Мадам, мы готовы всегда, — галантно отозвался Джек, ухмылка едва не расколола его лицо надвое.
   Еще раз кивнув, Клементина скрылась. Какие типажи! Даже еще более впечатляющи, чем она рассчитывала.
   Джек облизал губы.
   — Мама! Мама! Мама! Ты заметила, сколько на этой даме навешано драгоценностей?
   Долли перед зеркалом занималась прической и на реплику Джека никак не реагировала.
   — Пора начинать и затем побыстрее уносить отсюда ноги, — наконец проговорила она. — Мы должны успеть до того, как тебе захочется поцеловать дырку в ее заднице.
   Джек смерил Долли взглядом, достал из кармана небольшой пакетик с белым порошком и стодолларовую бумажку. Свернув ее трубочкой, он подцепил ею порцию порошка из пакетика и подмигнул Кэрри.
   — Пойди к папочке, моя малышка. Подойди, и я засуну в твой носик конфетку.
   Кэрри смотрела на него, ничего не понимая. Долли подтолкнула ее.
   Белый Джек поднес трубочку с порошком к ноздрям Кэрри, и та автоматически сделала вдох.
   — Ну вот, девочка, — прогудел Джек, — сейчас пыльца счастья превратит тебя в порхающую снежинку.
   Он повернулся к проигрывателю, поставил пластинку с какой-то ритмичной джазовой композицией и после этого выпихнул Кэрри за занавес.
   Закачавшись на высоченных каблуках-шпильках, Кэрри чуть было не потеряла равновесия, на мгновение показалось, что она вот-вот упадет. И все же ей удалось справиться со своим телом. Даже не попытавшись начать танец, Кэрри деловито принялась раздеваться.
   — Де-е-е-рьмо! — застонал Джек, глядя в щелку занавеса. — Она заканчивает, даже не начав! — Он схватил Люсиль за руку, дернув к себе. — Иди растряси свою жопку и заставь ее танцевать!
   Он почти вышвырнул Люсиль к зрителям.
   Появление Люсиль было встречено всплесками смеха, главным образом, смеялись дамы. Люсиль сразу же стало понятно недовольство, с которым отнеслась ко всей затее Долли. Смешанная аудитория — это нечто совсем иное. Женщины в мехах и драгоценностях, чувствовавшие себя в полной безопасности, просто лопались от вражды, ненависти и злобы.
   Кэрри уже сорвала с себя свое платье и забросила руки за спину, чтобы расстегнуть кружевной лифчик, когда до нее вдруг донесся пронзительный шепот Люсиль.
   — Танцуй, Кэрри, ради бога — танцуй!
   Каким-то чудом Кэрри услышала ее и повиновалась; тело ее принялось апатично раскачиваться из стороны в сторону.
   Крошечная Люсиль с удивительным проворством следовала за сипловато звучащим саксофоном.
   Странная пара. Гости смеялись: кто — от смущения, кто — не веря своим глазам.
   Клементина почувствовала, что краска бросилась ей в лицо. Нет, это не развлечение. Это просто ужас какой-то. Что такое происходит с негритянкой? Выглядит она так, будто вот-вот грохнется в обморок. И ей не в силах будет помочь все мастерство лилипуточки.
   — Послушай, Клемми, — прошептала Эстер, — на что это похоже?
   Клементина заставила себя улыбнуться.
   — Сейчас они разойдутся!
   — Надеюсь. А пока уж слишком патетично выходит. Кровь Клементины потихоньку закипала от ярости. Пять сотен за такое? Да ее оставили в дураках. Ну подожди, Освальд, дай мне до тебя добраться. Ты, видимо, рехнулся, если считаешь, что подобное зрелище можно назвать развлечением.
   Из-за занавеса появилась Долли. Вот кому всегда известно, как овладеть аудиторией. Она рьяно бросилась спасать ситуацию с помощью своей отточенной выступлениями в бурлеске техники. По крайней мере, она могла хотя бы двигаться.
   — Это омерзительно, — наклонился к уху своей соседки Бернард Даймс. — Похоже, Клементине начинает изменять ее безупречный вкус. Подобное представление годится для сборища алкоголиков, но и только.
   Он нахмурился. В движениях молодой негритянки промелькнуло нечто тревожно-знакомое, как будто он уже видел ее где-то.
   Вся троица принялась раздеваться. Сначала — лифчики, затем чулочные подвязки, за ними — сами чулки, медленно, один за другим, и наконец — трусики.
   Джино посмотрел по сторонам: вокруг сидели надутые, безумно богатые индюки, любуясь тремя шлюхами, за которых бы он, Джино, и гроша не дал. Где это, интересно, миссис Дьюк могла с ними столкнуться?
   Вид обнаженного женского тела не вызывал в нем ничего, кроме скуки. Раскручивая сигару, полученную несколько минут назад от сенатора, Джино искоса посмотрел на Клементину. Та выглядела неестественно напряженной.
   Негритянка танцевала уже прямо перед их столиком. Одежды на ней никакой не осталось, огромные груди как-то странно смотрелись на ее тщедушном, худеньком теле.
   Наклонившись к полу за брошенным чулком, она вдруг упала. Даже не упала, а рухнула с каким-то деревянным стуком; ноги ее вульгарно разлетелись в разные стороны.
   — О Боже мой! — воскликнула Клементина. Но музыка не смолкла. Блондинка продолжала танцевать. Лилипуточка было остановилась, но ледяной взгляд блондинки подстегнул ее, как ударом хлыста.
   Вскочив из-за стола, Джино подхватил распростертое на полу тело за подмышки и потянул его к двери. Он почувствовал, что не может позволить ей валяться там. Вдвоем со Скоттом они вынесли негритянку в вестибюль. Девушка была без сознания.
   — Доктора поблизости нет? — спросил Джино. — Мне не нравится, как она выглядит.
   — Думаю, среди гостей найдется врач, — натянуто ответил Скотт, стараясь отвести взгляд от лежащего у его ног тела.
   — Давайте-ка отнесем ее в спальню, — принял решение Джино, снимая с себя свой новый смокинг и укрывая им девушку.
   — Я должен получить разрешение мадам… — начал Скотт.
   — Я же сказал — отнесем ее в спальню. — Взгляд Джино сделался холодным и неподвижным. С человеком, у которого такой взгляд, не поспоришь.
   Подняв так и не пришедшую в себя молодую негритянку, они отнесли ее на второй этаж, в одну из спален, предназначавшихся для гостей, и уложили на постель. Лоб Скотта покрыла испарина.
   — А теперь разыщите доктора, — приказал ему Джино.
   — Сначала, сэр, я узнаю, что думает по этому поводу миссис Дьюк, — надменно ответил Скотт. Он вовсе не собирался выполнять приказы этого… этой… личности.
   — Да? Ну так поторопись же, старый долбежник, потому что, если ты не приведешь сюда через пять минут врача, у вас в доме будет лежать труп. Скажи это миссис Дьюк, и посмотрим, что она тебе ответит.
   Скотт вышел. Джино склонился над негритянкой. Он взял ее за руку, чтобы пощупать пульс, и тут же глаз его заметил на ее коже множество маленьких воспаленных красных точек. Пульс едва ощущался. Тогда Джино пальцем приподнял правое веко девушки — на него дико смотрел чудовищно расширенный зрачок. Похоже, с девчонкой совсем плохо. А ведь она еще ребенок, ей вряд ли больше шестнадцати — ну, семнадцать.
   Кто-то держит ее на игле, посылая раздеваться перед публикой и платя ей за этот труд гроши. Джино почувствовал, как в нем начинает подниматься злоба. Довести девчонку до такого!
   Где же этот траханый доктор?
   Увидев, что Кэрри упала, Белый Джек застонал, но проигрыватель не остановил. А когда ее кто-то вытащил из бильярдной и шоу без помех могло продолжаться дальше, на душе у него полегчало.
   Всплеск аплодисментов обозначил конец представления. Долли, кое-как подобрав с пола части своего туалета, скрылась за занавесом.
   — Ну так что мы теперь будем делать, а, ниггер с жопой вместо головы?
   Джек никогда не приходил в восторг, если ниггером его называли не соплеменники, а кто-то из белых.
   — Заткни свою жирную пасть, белая шваль! — рявкнул он. — Одевайся. Нужно забрать Кэрри и смываться.
   — Уж я-то не против. — Долли натягивала трусики.
   — Это доктор Рейнолдс, — представила своего седовласого спутника Клементина, торопливо входя в спальню. Джино отошел от постели.
   — Она мне не нравится, док.
   — Вы тоже врач? — мягко поинтересовался мистер Рейнолдс.
   — Только когда больше никого рядом нет. Клементина успокаивающе коснулась Джино рукой.
   — Нам лучше подождать за дверью, — спокойным голосом негромко сказала она.
   Джино в упор посмотрел на врача.
   — Она ширяется, — предупредил он. — Взгляните на ее руку.
   Клементина вывела его из спальни. Вздохнула.
   — Раута хуже этого у меня еще никогда не было.
   — Да ладно вам. Все нормально. Откуда вам было знать, что они окажутся стриптизерками. Вы-то, небось, думали, что они танцовщицы?
   — Я знала, что будет стриптиз. Я только думала, что это будет хороший стриптиз. Мне сказали, их выступление вполне можно смотреть. Я чувствую себя так… неловко. Теперь надо мной все станут смеяться.
   — Чушь.
   Пальцы Клементины сжали его руку.
   — Вот это-то мне больше всего в тебе нравится — то, что ты такой прямой и честный.
   И опять в ее глазах Джино прочитал желание. На этот раз ему захотелось ответить.
   — Клементина…
   — Куда вы дели мою маленькую сестренку? — раздался вдруг громовой голос.
   По лестнице поднимался Белый Джек, за ним Долли, Люсиль, шествие замыкал Скотт.
   Джино захлопнул дверь в спальню.
   — Она твоя сестра? — грубым голосом спросил он, с первого взгляда распознав в Джеке того, кем тот и в самом деле был.
   — Ну да, — проревел негр. — И я хочу ее видеть.
   — У нее сейчас врач, мистер… — Клементина бросила вопросительный взор.
   Джек решил не беспокоить себя выполнением ненужных формальностей.
   — Никакой врач ей не нужен, — бесцеремонно заявил он. — Иногда с ней такое бывает. Волноваться совершенно не из-за чего.
   Он попытался пройти мимо Джино.
   — Миссис Дьюк сказала, что у нее сейчас врач, — холодно произнес Джино. — Так что придется подождать. Взгляды мужчин скрестились. Джек пожал плечами.
   — Ну да, ну да. Только это бесполезная трата времени. Мы хотим только посадить ее в машину и отвезти домой, к мамочке, а уж завтра утром она будет бегать, как заводная.
   — Вот-вот, — бросил Джино, — готовиться к новой ночи.
   — Как? — переспросил Белый Джек, — простите? Их перебила Долли.
   — А может, нам только взглянуть на нее, забрать свои вещи и приехать за крошкой завтра утром?
   Джино кивнул. Эта блондинка быстро соображает — нарвалась на неприятности и хочет побыстрее свалить.
   — Вы не можете оставить ее здесь! — в ужасе воскликнула Клементина.
   Джино в удивлении повернул к ней голову.
   — Почему? Вы собираетесь выбросить ее на улицу в таком состоянии?
   — Ее брат готов отвезти ее домой.
   — Он не брат ей, а обыкновенное дерьмо.
   — Не знаю, кто ты такой, — с угрозой в голосе начал Джек, — но…
   И вновь вмешалась Долли, вцепившись с силой в его руку.
   — Подождем в машине. Не нужно никаких ссор. Она потащила его вниз по лестнице, сделав знак Люсиль. Последним спускался Скотт — удостовериться, что гости благополучно отбыли восвояси. Клементина ничего не понимала.
   — Что происходит, Джино? — озадаченно спросила она.
   — Они сматываются. Со всех ног.
   — Но почему?
   — Потому что ваш доктор в любую минуту может заорать на всю улицу, что девчонку накачали наркотиками, что она несовершеннолетняя, и за такие штуки очень легко угодить за решетку.
   — По-твоему, это они давали ей наркотики?
   — Скорее всего да.
   — Его родной сестре?
   — Не будьте наивной, Клементина. Она такая же ему сестра, как я вам — брат.
   В воздухе повисло молчание.
   — Понимаю, — наконец отозвалась Клементина. До того как из двери спальни вышел доктор, они больше не проронили ни слова.
   — Девчонка — законченная наркоманка, — коротко информировал он Клементину и Джино. — Последняя доза оказалась для нее слишком большой. Ее немедленно нужно отправить в больницу.
   — О Господи! Где Освальд? Он знает, что делать!
   — Ничего сложного в этом нет, — попытался помочь Джино. — Вызвать «скорую»…
   — Это невозможно! Какая будет огласка! «Наркоманка на рауте у сенатора» — вот что будут кричать газеты! Невозможно!
   Джино кивнул. Она права.
   — Послушайте, — брюзгливо заговорил доктор Рейнолдс, — она в отвратительном состоянии. Нужна срочная госпитализация.
   — Я отвезу ее, — принял решение Джино.
   — Но если ты привезешь ее в больницу, не подумают ли там, что и ты замешан в чем-то таком? — обратилась к нему с вопросом Клементина.
   — Об этом я сам побеспокоюсь. Так, нужно перенести ее в мою машину.
   — Спасибо, — с благодарностью прошептала Клементина. — Ты не пожалеешь об этом.

СРЕДА, 13 ИЮЛЯ 1977 ГОДА НЬЮ-ЙОРК И ФИЛАДЕЛЬФИЯ

   -По-моему, у меня начинаются галлюцинации, — простонала Лаки. — Или же я, черт возьми, начинаю сходить с ума! Я все время вижу перед собой огромную мягкую кровать и запотевший стакан апельсинового сока. — Она завозилась на полу кабины. — У меня уже мозоль на заднице! А у тебя?
   Стив промолчал.
   — Спасибо, со мной все в порядке! — она скопировала его голос. — Ну еще бы! У тебя там, наверное, сыромятная кожа. Тебе, похоже, сам Господь запрещает ныть и жаловаться. — Она смолкла, ожидая хоть слова в ответ.
   Ответа не было.
   — А вдруг я заработаю себе пролежень? Молчание.
   — Почему ты набрал в рот воды, сукин ты сын? Молчание.
   — Да ты просто дырка в заднице — ты знаешь об этом? Лаки встала и потянулась. Нельзя терять форму. О Боже! Интересно, одиночки в тюрьмах такие же? Тогда нет ничего странного в том, что заключенные бунтуют.
   Прогнувшись, она склонилась вниз и коснулась пальцами пола. Вновь уселась в изнеможении. Одежды на ее теле не осталось никакой: всю ее она подложила под себя, чтобы было мягче сидеть. Ха! Веселенькое зрелище представят они оба утром, когда их все-таки вытащат отсюда. Пожарным, или полицейским, или кому-то там еще, кто за ними явится, будет на что посмотреть. ОБНАЖЕННАЯ ЖЕНЩИНА В КАБИНЕ ЛИФТА НАЕДИНЕ С НЕГРОМ. Или еще лучше: ЛАКИ САНТАНДЖЕЛО, ДОЧЬ ЗНАМЕНИТОГО ДЖИНО САНТАНДЖЕЛО, ОБНАРУЖЕНА ГОЛОЙ В КАБИНЕ ЛИФТА ВМЕСТЕ С ЧЕРНОКОЖИМ.
   Джино. Чтоб его! И с чего это она о нем вспомнила?
   «Да потому что он возвращается домой, вот с чего. Но что я могу сделать, если заперта в этом трижды долбаном лифте?»
   Парень с воплями ворвался в кухню, выкрикивая самые грязные ругательства.
   — Я отыщу тебя, членосос! Я оторву тебе яйца и буду играть ими в теннис!
   Сжимая в руке кухонный нож, Дарио затаился в своем темном углу.
   — Вылезай, гомик! Я же знаю, где ты, я знаю это! — Сумасшедший смех. — Я освежую тебя, как кусок говядины! А потом поджарю твою жопу и съем ее!
   Кэрри не отводила взгляда от входа на мясной рынок, расположенный на Сто двадцать пятой улице. Она простояла здесь уже не меньше часа.
   Постепенно до ее сознания дошло, что никто и не собирается к ней приблизиться. Никто не спешит нарушить ее одиночество. Авария, видимо, смешала планы шантажиста.
   Вдоль улицы уже кое-где виднелись языки пламени, вдалеке слышались сирены пожарных автомобилей. Из собравшейся неуправляемой толпы в пожарников летели пустые бутылки, жестяные банки.
   Внезапно у Кэрри засосало в желудке. Совсем неподалеку от нее группа подростков тащила в подъезд упиравшуюся девчонку. Чуть дальше она увидела пожилого человека, тащившего, забыв о крови, сочившейся из многочисленных порезов на голове и лице, тяжелую стереосистему. Однако не успел человек сделать несколько шагов по проезжей части улицы, как двое мужчин вырвали у него громоздкую коробку и сбили с ног.
   Кэрри бросилась бежать.
   Избавившись от стюардессы, Джино потянулся к телефонной трубке.
   — Какой вам нужен номер? — услышал он голос телефонистки.
   Он начал диктовать ей нью-йоркский номер Косты Дзеннокотти, но тут же передумал. Лучше обойтись без звонков. Ни к чему давать ФБР возможность выяснить, где он находится. Ведь телефон Косты скорее всего прослушивается.
   — Ничего не нужно, — сказал он в трубку. Поднявшись, Джино расстегнул брюки и второй раз за вечер снял их. Не сдержавшись, улыбнулся.
 
   Кто бы мог подумать, что Джино — Жеребец Джино — оттолкнет от себя уже готовую на все молоденькую шлюшку? Жеребец, старое, почти забытое прозвище. Давненько уже никто его так не называл.
   Он влез в пижаму, положил под подушку пистолет и включил телевизор.
   Джонни Карсон.
   Устроившись поудобнее, Джино не отводил глаз от экрана.
   Джонни Карсон. Вот теперь он почувствовал, что действительно вернулся в Америку.
   — Эй, — пробормотала Лаки, — как ты думаешь, а не можем мы в этой парилке задохнуться? Я уже чувствую, что воздуха почти не осталось.
   — Воздуха здесь достаточно, просто он горячий, этот воздух.
   — Ага! Заговорил наконец. Спасибо и на этом!
   Вздохнув, Стив переменил позу.
   «Да, Лаки, задница моя окаменела, спина не гнется, ноги ноют, я хочу ссать, а за глоток воды готов убить».
   Вслух же он сказал:
   — Почему вы думаете, что разговоры чему-нибудь помогут? Совершенно очевидно, что общего у нас с вами ничего нет. Комфорта здесь для меня недостаточно, и я не испытываю ни малейшей нужды во всяких дурацких беседах.
   — Огромное спасибо! Но, знаете ли, сэр, спорить можно только вдвоем.
   — Именно поэтому я и молчал.
   — Я вам не нравлюсь?
   — Послушайте, леди, ведь я вас даже не знаю, и не думаю, что захочу знать.
   — Почему?
   — Опять все сначала. Лаки зевнула.
   — Но ты же знаешь меня.
   — Что вы имеете в виду?
   — Я-то тебя знаю.
   — Каким образом?
   Улыбнувшись в темноте, Лаки проговорила с тягучим гарлемским акцентом:
   — Я чую, как пахнут твои яйца, самец. Вновь ей удалось смутить его. Вновь наступило молчание.