Коллинз Джеки. Я так хочу!

   — Нет! — взвизгнула она, и ее большие голубые глаза наполнились слезами. — Я не полечу! Я не хочу!!!
   — Полетишь, — твердо сказала Никки. — Как миленькая.
   — Но почему?! — закричала Саммер еще громче. — Почему?
   Почему?! Почему?!!
   — Потому что тебе только пятнадцать и ты должна слушаться отца и мать. Кроме того, тебе нужно закончить школу. И пусть этот случай послужит тебе уроком, Саммер. Может быть, когда ты приедешь в следующий раз, ты будешь вести себя… более благоразумно, как подобает разумной взрослой девушке.
   — Но это несправедливо! — крикнула Саммер, выпрыгивая из постели.
   — Справедливо или нет, я так решила, — отрезала Никки, и ее лицо сделалось неприступным и упрямым. Саммер поняла, что упрашивать бесполезно.
   Через два часа Никки сама отвезла дочь в аэропорт и проследила за тем, чтобы она села в самолет. Вечером она позвонила Шелдону, чтобы удостовериться, что Саммер долетела благополучно.
   — Что ты с ней сделала? — мрачно спросил ее Шелдон. — Саммер ведет себя ужасно!
   — Я — ничего, — ответила Никки, стараясь говорить спокойно. — Это ты прислал мне неуправляемую, безответственную девчонку, которая не умеет себя вести.
   — Когда она уезжала, она не была такой! — рявкнул Шелдон.
   Никки с трудом сдержалась, чтобы не ответить резкостью.
   — Ты же сам говорил, что я не принимала никакого участия в ее воспитании, — сказала она. — Ты у нас главный воспитатель — вот и сделай что-нибудь со своей дочерью.
   Шелдон прорычал в ответ что-то неразборчивое и швырнул трубку, и Никки вздохнула с облегчением. Она свою задачу выполнила. Теперь, когда она сбыла с рук свою беспокойную дочку, она могла более или менее сосредоточиться на работе.

Глава 44

   Они снимали «Возмездие» уже пять недель, и хотя Лара чувствовала себя усталой, фильм нравился ей все больше и больше.
   Ей еще не приходилось участвовать в такой интересной постановке. Правда, Мик вел себя как совершенный маньяк. Он летал ро всей съемочной площадке, словно ведьма на помеле, и, бешено размахивая руками и поминутно роняя свои чудовищные очки, раздавал актерам десятки ненужных, как казалось Ларе, советов, однако его поистине нечеловеческая энергия все же оказывала свое действие. Больше того, Ларе порой начинало казаться, что он заражал участников съемки своей сумасшедшинкой, и все они — начиная с нее и заканчивая самым последним статистом или помощником оператора — тоже начинали понемногу отрываться от грубой тверди, поднимаясь на недоступную прежде высоту. Такого Лара еще никогда не видела. Несмотря на скромный бюджет, актеры выкладывались до конца, а этого, как она хорошо знала, мог добиться только по-настоящему талантливый режиссер.
   На протяжении всего этого времени в ее жизни было только две вещи: кино и Джоуи, который теперь постоянно был рядом с ней. После той ночи, когда они выяснили, наконец, что же именно между ними происходит, он не отходил от нее буквально ни на шаг, и Лара чувствовала себя в его присутствии намного спокойнее и увереннее.
   Она его любила — в этом не было никаких сомнений. С ним все было намного проще: любые проблемы переставали казаться неразрешимыми, трудности превращались в ничего не значащие пустяки, и Ларе было проще сосредотачиваться на том, что она делала на площадке.
   Между тем люди, которые находились с ней рядом, были не особенно довольны. Кэсси, которую Лара с некоторых пор оставляла дома дежурить на телефоне, дулась и ворчала до тех пор, пока Джоуи не сказал ей, что она тоже может приходить на съемочную площадку. Никки совсем отдалилась от Лары, хотя формально они помирились. Впрочем, она была слишком занята, поэтому Джоуи оставался единственным человеком, с которым Лара продолжала тесно общаться.
   И то, что Джоуи тоже снимался в «Возмездии», оказалось очень и очень кстати. У них даже были совместные эпизоды, и Лара поняла, что ей очень нравится работать с ним. Джоуи действительно был талантлив, но ему не хватало школы, и они помногу репетировали дома, наблюдая друг друга со стороны и высказывая различные соображения по поводу того, как лучше подать тот или иной жест, ту или иную реплику. Джоуи также научил Лару обращаться с револьвером, что оказалось весьма непросто, поскольку оружие пробуждало в Ларе слишком много неприятных воспоминаний. Как бы там ни было, с его помощью она более или менее освоилась с огнестрельным оружием, что было весьма кстати, поскольку по сценарию Ларе предстояло застрелить персонаж Айдена Сина. В благодарность за науку Лара обучила Джоуи некоторым тонкостям поведения перед камерой и рассказала ему, какую роль играет правильное освещение.
   И, разумеется, каждую ночь они занимались любовью, и Лара чувствовала, как с каждым разом ее ощущения становятся все острее и изысканнее.
   Общество друг друга было им настолько приятно, что ничего иного им просто не хотелось. За все время они только дважды побывали в ресторане и один раз — на приеме у губернатора штата. Часто вечерами они подолгу сидели рядом в постели, смотрели по видео старые ленты и уплетали восхитительные ужины миссис Креншо. Несколько раз они устраивали на заднем дворе небольшой пикничок под открытым небом, а в редкие выходные отправлялись на верховые прогулки или играли с собаками. И все же самым главным временем суток для них оставалась ночь, когда они могли полностью принадлежать друг другу.
   С точки зрения Лары, это была настоящая идиллия. Она снималась в фильме, который ей нравился и который многое для нее значил, и рядом с ней был мужчина, который значил для нее еще больше. Ничего иного она от жизни просто не хотела. Даже кошмары, преследовавшие ее по ночам, отступили куда-то далеко, и Лара надеялась, что еще немного — и они канут в Лету окончательно. Кажется, ей наконец удалось победить свое прошлое.
   Но сегодня она проснулась с неприятным ощущением. Под ложечкой сосало, во рту было сухо, и Лара даже испугалась, не простыла ли она. Но уже в следующую секунду она поняла, в чем дело. Сегодня они снимали сцену изнасилования, которая была кульминацией всего фильма, и Лара знала, что должна сыграть соответственно. Диалога в сцене почти не было — одно сплошное действие, и Лара, откровенно говоря, немного побаивалась этого. Она уже привыкла пользоваться услугами дублеров, и мысль о том, что ей самой придется сниматься почти голышом в таком откровенном эпизоде, заставляла ее вздрагивать. Мик, правда, обещал ей, что поставит на съемку сразу четыре камеры, что поможет избежать возможных ошибок, но Лара все равно продолжала волноваться. Как-то оно все получится?..
   Пока Лара размышляла обо всем этом, из ванной комнаты вышел Джоуи. Он был в белоснежном махровом халате; его гладко зачесанные назад влажные черные волосы отливали синевой.
   Джоуи хватило одного взгляда, чтобы понять состояние Лары: присев на кровать рядом с ней, он мягко сказал:
   — Может быть, тебе стоит выкурить сигаретку с марихуаной?
   Ну, просто для того, чтобы снять напряжение и чуть-чуть расслабиться?
   — Ты же знаешь, я не курю «травку», — ответила Лара, думая о том, как же он все-таки красив.
   — Конечно, Лара, я помню. И все-таки мне кажется, что сегодня это было бы совсем не лишним.
   — Ребекка не курила перед этим, — твердо сказала Лара и покачала головой. — И я тоже не должна.
   Джоуи встал с кровати и подошел к окну.
   — Просто не знаю, ехать ли мне сегодня на площадку или нет, — мрачно заметил он.
   — Мне нужна твоя поддержка, — сказала с постели Лара. — Без тебя мне будет очень трудно.
   — Если я увижу, как эти подонки нападают на тебя, я могу не Выдержать и поубивать их к чертовой матери! — нервно возразил Джоуи. — Я знаю, что все это не всерьез, и все-таки… Я уже сейчас готов разорвать их на клочки просто голыми руками.
   — Мне кажется, это тебе нужна сигарета, а не мне, — попыталась пошутить Лара, но тут же снова стала серьезной. — По-моему, не стоит так драматизировать, Джоуи, — сказала она негромко. — Это только кино…
   — Да я знаю!.. — досадливо откликнулся Джоуи, снова возвращаясь на кровать. — И все же я бы предпочел, чтобы тебе не нужно было переживать все это. Даже в кино…
   — Господи, мне так приятно, что ты так заботишься обо мне, — проговорила Лара тихо.
   — Это никакая не забота, а… Впрочем, все равно — спасибо, — ответил он, протягивая к ней руки. Лара бросилась ему на грудь, и оба повалились на кровать, сплетаясь в тесном объятии.
   — Я хотел кое-что тебе сказать, — пробормотал Джоуи, сжимая ее так крепко, что Лара едва могла дышать. — Кое-что важное…
   — Что? — спросила она. В его объятиях ей было так уютно и безопасно, что Лара невольно подумала: «Хорошо бы, это продолжалось вечно!»
   — Нет, — сказал он. — Ты можешь подумать, что я сошел с ума.
   — Если мне это придет в голову, я обязательно тебе скажу.
   — Я должен был сказать тебе это уже давно.
   — Что же это? — спросила Лара, пытаясь сесть..
   Джоуи поколебался.
   — Нет… Не могу, — промолвил он наконец.
   Лара с трудом села.
   — Нет, можешь!
   Он долго смотрел на нее, и его черные глаза отражались в ее изумрудно-зеленых.
   — О'кей, о'кей, — пробормотал он. — Дело в том, что…
   Я, похоже, люблю тебя.
   Лара чуть не задохнулась от неожиданности и восторга.
   — Ты, похоже, любишь меня? — повторила она, еще не веря, что он все-таки сказал это.
   — Вроде как… — Джоуи нахмурился. — Возможно, это звучит глупо, — добавил он почти сердито, — но…
   — Ничего не глупо! — прошептала она, поднимая руку, чтобы коснуться его лица.
   — Нет?
   — Нет.
   — Интересно, почему?
   — Потому что… Потому что я тоже тебя люблю. — Лара замолчала, потом добавила решительно:
   — Если уж быть до конца откровенной, то я полюбила тебя с первого взгляда. С того самого момента, когда мы встретились в первый раз.
   Джоуи широко улыбнулся.
   — А ты, часом, не врешь? — спросил он.
   — Джоуи! — воскликнула Лара. — Это должен быть серьезный, даже романтический момент, а ты…
   — Романтический? Сейчас будет тебе романтика… — Он спустил ночную рубашку с плеч Лары и принялся играть ее грудями до тех пор, пока она не застонала от удовольствия.
   Одно прикосновение — и она как спелый плод готова была упасть в его протянутые ладони.
   Никки была совершенно права — именно секс заставил их сблизиться, но теперь в их отношениях были и нежность, и любовь, и трогательная забота друг о друге.
   Они занимались любовью в традиционном положении, занимались медленно, не торопясь. Когда сияющая вершина осталась позади, Лара с наслаждением потянулась и пробормотала:
   — Гм-м… это было получше, чем любая марихуана!
   — Что ты знаешь о марихуане? — шутливо спросил он и легонько шлепнул ее по голому животу.
   — А ты думаешь, я такая пай-девочка, которая ничего не знает, да? — ответила Лара полушутя-полусерьезно. — Так вот, было время, когда я была… настоящей сорвиголовой.
   — Да? — Джоуи насмешливо улыбнулся. — Небось выкурила тайком от мамочки одну сигаретку? Это ты называешь быть сорвиголовой?
   — Джоуи, — тихо ответила Лара. — Ты меня совсем не знаешь.
   — У тебя есть какие-нибудь секреты?
   — Не исключено, — с таинственной улыбкой сообщила Лара, и Джоуи усмехнулся.
   — Если ты откроешь мне свою тайну, то я, возможно, расскажу тебе кое-что интересненькое про себя.
   Лара снова улыбнулась. Никогда еще она не чувствовала себя такой счастливой.
   — Я расскажу тебе все, что ты захочешь…
   Но ни он, ни она еще не были готовы поделиться друг с другом своими самыми сокровенными тайнами. Пока не готовы…
 
   Никки приехала на площадку для натурной съемки к первому завтраку. Мик сидел за складным столиком возле доставочного пикапа и работал на портативном компьютере, время от времени отправляя в рот кусок жареного бекона со стоявшей перед ним тарелки. Никки хотя и считала Мика в определенном смысле ничтожеством и дегенератом, однако не могла не восхищаться им профессионально: в любое время Мик был готов отвечать на вопросы и решать проблемы, имеющие отношение к съемкам.
   Было видно, что работе над фильмом он отдается самозабвенно, без остатка, и его пример не мог не действовать и на других.
   И Никки, и Мик прекрасно знали, что сегодняшний день будет одним из самых трудных. Еще вчера Никки послала Ларе букет цветов и записку со словами одобрения и поддержки, и все же сердце у нее было не на месте. До сих пор Лара работала просто прекрасно, но всем было ясно, что главное испытание ждет ее именно сегодня.
   Никки не получала никаких известий о Ричарде с тех самых пор, когда она выгнала его. Впрочем, о своем решении она не жалела. Между ними что-то умерло, и умерло, как видно, уже давно, раз Ричард вернулся к своим прежним привычкам, и их расставание явилось лишь завершающим актом бездарной пьески под названием «Супружеская жизнь мистера и миссис Барри».
   К сожалению, Никки поняла, что дело идет к этому, только после того, как занавес опустился. Она почти не тосковала по нему и даже не желала, чтобы все стало как прежде — процесс отторжения между ней и Ричардом был взаимным. И в глубине души Никки подозревала, что Лара каким-то образом к этому причастна. Во всяком случае, увлечение Ричарда делами своей бывшей жены вряд ли можно было считать чем-то естественным; несмотря на развод, он продолжал питать к Ларе нездоровую привязанность, и тот факт, что у нее появился любовник, вне всякого сомнения вызвал в нем жгучую ревность. Стараясь победить ее в себе, Ричард и обратился за утешениями к другой женщине.
   И это было вполне в его характере: одни топят свои беды в вине, другие тянутся к наркотикам, Ричард же решил отвлечься, заведя роман на стороне.
   «Ха! Мне надо было стать психоаналитиком, — невесело подумала Никки. — По крайней мере тогда у нас с Шелдоном было бы что-то общее!»
   Слава богу, хоть Саммер она сумела отправить в Чикаго — одной проблемой меньше.
   Она несколько раз звонила в Чикаго и разговаривала с дочерью, но обе чувствовали себя довольно скованно. Никки было настолько неловко, что она даже не сразу решилась пригласить Саммер на Рождество. Саммер, впрочем, согласилась, но как-то равнодушно. «Как хочешь, мама», — сказала она и положила трубку.
   И все же Никки была рада тому, что осталась одна и что произошло это именно сейчас. Ричард больше не донимал ее своим брюзжанием, Саммер не раздражала своими бесконечными вечеринками и поздними возвращениями домой. Теперь Никки могла полностью сосредоточиться на своем фильме. Когда «Возмездие» будет снято, тогда она и решит, как быть дальше. Откровенно говоря, мысль о разводе все же навещала ее достаточно часто, но Никки гнала ее от себя. Об этом можно было подумать потом.
   — Доброе утро, красотка, — приветствовал ее Мик, на мгновение оторвавшись от компьютера. — Как дела?
   — Какие у тебя предчувствия по поводу сегодняшней съемки? — спросила Никки, швыряя на стул сумочку и садясь напротив него.
   — Не беспокойся, Лара справится, — уверенно ответил Мик. — Все будет тип-топ.
   — Ты лучше предупреди актеров, чтобы они были поосторожнее. Я даже не представляю, что будет, если кто-нибудь из них забудется.
   — Послушай, Ник… — Мик посмотрел на нее с самым саркастическим выражением лица. — Мы снимаем скотское насилие или вечер танцев в средней школе?
   — Ты прекрасно понял, что я имею в виду, — раздраженно ответила Никки. Она терпеть не могла, когда Мик пытался острить. — Больше всего меня беспокоит Айден Син. Предупреди его еще раз.
   — Айден настоящий профессионал и знает, что и как делается, — надменно бросил Мик и хрустнул костяшками пальцев. — Никакого контакта он не допустит, разве только Лара сама захочет. Разве я тебе не говорил, что на этих сценах он собаку съел?
   — Кажется, говорил, — неохотно призналась Никки.
   — Ну вот и расслабься, красотка. Мы отсняли уже три четверти метража, и пока — тьфу-тьфу-тьфу — все у нас идет без сучка без задоринки. Ты должна на бровях ходить от радости.
   — Не буди лиха, пока оно тихо, Мик. Я не суеверна, но…
   — Мы и так уже идем впереди расписания. — Мик хмыкнул. — Вот сделаем эту сцену — и фильм, считай, почти готов.
   И мы, усталые фермеры и скотоводы, сможем вернуться к своим простым и здоровым плотским утехам.
   «Ну что за задница!»— в отчаянии подумала Никки. Впрочем, эта задница должна была произвести на свет очень неплохой фильм — в режиссерских способностях Мика она уже почти не сомневалась. И до тех пор, пока этого не случилось, в ее же интересах было поддерживать с Миком нормальные отношения, хотя .порой он бывал совершенно невыносим.
   Продюсерское Правило Номер Один гласило: сначала фильм, все остальное — потом.
   А Никки уже считала себя настоящим продюсером.

Глава 45

   На следующий день после того, как Элисон Кэнел выпустили из тюрьмы, у нее дома раздался странный телефонный звонок. Странный, потому что ее домашний номер был только у редакторов бульварных газет, с которыми она когда-то имела дело.
   Странный, потому что звонивший — это был мужчина — отказался назвать себя.
   — У меня есть предложение, которое тебя наверняка заинтересует, — сказал он.
   Времени было около полудня, но Кэнел еще валялась в постели, жевала «Сникерс»и смотрела шоу Рози О'Донелл. Пока она сидела в тюрьме, ее мать умерла. На похороны, правда, под охраной, ее отпустили. И вот теперь Элисон наслаждалась полной свободой.
   — Кто говорит? — лениво спросила она.
   — Друг, — ответил мужчина. — Друг, который хочет тебе помочь.
   Кэнел хмыкнула. У нее не было никаких друзей. Только Лара Айвори, но она оказалась подлой предательницей. Иудой в женском обличье. Ну ничего, Лара будет наказана, и очень скоро.
   Кэнел уже решила — как.
   — Как это — помочь? — спросила она и потянулась к свистку, который специально для таких случаев держала в ящике ночного столика. Если это звонит какой-нибудь псих или извращенец, подумала Элисон, она так свистнет, что у придурка мозги вылетят через задницу.
   — Я знаю, что ты была в тюрьме, — сказал мужской голос. — Я считаю, тебя осудили несправедливо.
   — Откуда тебе это известно? — с подозрением осведомилась Эл.
   — Дело в том, что у нас с тобой есть общие интересы.
   — Какие такие интересы?
   — Твои фотоаппараты в порядке?
   Кэнел дотянулась до телевизора и приглушила звук.
   — Ты из газеты, приятель? — спросила она.
   — Нет, я не из газеты, но у меня для тебя есть дело. Думаю, оно тебя заинтересует.
   — Что за дело?
   — Сейчас объясню…

Глава 46

   Чувствуя, как громко стучит сердце у нее в груди, Лара быстро шла по тускло освещенной улочке. На ней были простые блузка и юбка и дешевые туфли на мягкой подошве; волосы были стянуты на затылке в «конский хвост», а на плече висела кожаная сумка. К груди Лара прижимала объемистый пакет с продуктами.
   Сейчас она была Ребеккой Фуллертон, школьной учительницей, которая очень любила свою работу и жила с матерью в крошечной квартирке на какой-то там авеню.
   Настоящая Ребекка тоже приехала сегодня на съемку, и из-за этого Лара вдвойне нервничала. Все должно было быть сыграно безупречно — иначе не стоило и начинать.
   Неожиданно она услышала шаги за спиной.
   Лара принялась лихорадочно соображать, что думала в это время Ребекка. Понимала ли она, что ее преследуют? Нет. Боялась ли? Тоже нет. Настоящая Ребекка сама сказала, что она думала о том, что ей приготовить на ужин.
   Незаметно переведя дыхание, Лара сосредоточилась. Она должна идти так же, как шла. Как будто ей ничто не угрожает.
   А как бы она сама отреагировала, окажись она в подобной же ситуации? Ребекка сопротивлялась, царапалась и кусалась до тех пор, пока силы не покинули ее. Но даже после того, как она перестала бороться, ее продолжали избивать.
   Прежде чем начать съемку, они долго ходили по отгороженному участку улицы, осваиваясь с обстановкой и особым способом размечая тротуар (смятая пачка сигарет на асфальте; якобы принесенный ветром, а на самом деле приклеенный обрывок старой газеты; небольшой окурок со следами губной помады — все это были их пометки), чтобы рассчитать каждое движение, каждый шаг до момента нападения. Дальше всем занятым в эпизоде актерам предстояло действовать самостоятельно. «Импровизируйте», — сказал им Мик, который хотел снять этот эпизод с максимальной степенью достоверности. В угоду импровизации он даже разрешил актерам отклоняться от реплик, предусмотренных сценарием.
   Накануне Лара долго сидела с Ребеккой, задавая ей самые разные вопросы. «Я боролась изо всех сил, понимая, что речь идет о жизни и смерти, — едва слышно говорила Ребекка, ее худое лицо при этом оставалось совершенно бесстрастным. — Все было как во сне, как в замедленной съемке и… будто не со мной. Я никогда этого не забуду».
   Да, Лара понимала ее. Во всяком случае, думала, что понимает.
   Они снимали на пустынной, грязной улочке в окраинном районе, где Лара никогда прежде не бывала. Полицейские кордоны сдерживали зевак и фанатов и направляли прохожих в обход.
   Организовать полностью закрытую площадку на городской улице не представлялось возможным, снимать сцену в павильоне — тоже, поскольку тогда они неминуемо вышли бы из бюджета. Кроме того, Мик особенно настаивал на том, что все должно быть предельно реалистично.
   Лара продолжала как ни в чем не бывало идти по улице, стараясь не напрягать спину в предчувствии нападения, которое, как она знала, могло произойти каждую секунду. «Не играй, будь естественной! — твердила она себе. — Не думай о том, что сейчас случится».
   Джоуи в конце концов пришел-таки на съемки и теперь расхаживал из стороны в сторону где-то там, за главной камерой и частоколом штативов, поддерживавших осветительные приборы. Лара уже жалела, что подвергла его такому серьезному испытанию, но исправить она уже ничего не могла.
   — А что делает такая сексуальная попка на нашей улице?
   И совсем одна? — насмешливо спросил Айден Син, чуть не по локоть запуская руку в ее пакет. — Угости дядю конфеткой, красотка. Найдется у тебя что-нибудь сладенькое, а?.. У дяди есть для тебя что-то оч-чень вкусное… — Он причмокнул губами. — А у тебя?
   — Оставьте меня в покое, — сказала Лара, в точности повторив слова, сказанные Ребеккой в тот кошмарный вечер. — И дайте мне пройти.
   — Значит, не хочешь поделиться с дядей? — спросил Син, а двое его спутников захохотали, словно гиены, Лара машинально отстранилась. Она чувствовала его омерзительный запах. Айден, судя по всему, не мылся несколько дней, потому что Ребекка упоминала — от напавших на нее хулиганов буквально воняло. Айден ничего не упустил…
   Она ускорила шаг. Син бросился догонять и, как только Лара дошла до утла, схватил ее за шею и толкнул к стене. Лара споткнулась, потеряла равновесие — и вдруг почувствовала, что ее тащат куда-то в темноту.
   Пакет с продуктами выпал у нее из рук, и по асфальту покатилась картошка и помидоры.
   Закричать? Нет, некогда. Нужно думать только о том, как спастись.
   Лара попыталась лягнуть Сина ногой, но удар пришелся в пустоту. В следующий миг она почувствовала, как рука одного из актеров ползет вверх по ее ноге, все выше и выше задирая подол юбки.
   Откуда-то издалека доносилось негромкое жужжание работающей камеры, но Лара уже не воспринимала этот звук как реальность. Ребекка была права: все происходило словно во сне — в вязком, кошмарном сне, от которого никак не удается очнуться. Лара уже не помнила о том, что за ней наблюдают десятки глаз, что она играет роль и что стоит ей взмахнуть рукой, и кошмар прекратится. Все было на самом деле, и она не могла думать ни о чем, кроме грозящей ей опасности.
   «Боже, дай мне сил», — промелькнуло в голове, и Лара почувствовала самый настоящий страх.
   Син толкнул ее на каменную стену здания, и Лара почувствовала нешуточную боль в спине. Кислый запах пота, виски, табачного перегара обволакивал ее всю, мешая дышать. Руки и ноги не слушались, и Лара только слабо трепыхалась в грубых руках Сина, который срывал с нее одежду.
   Мик обещал Ларе снимать так, чтобы ее тело не попало в поле зрения камер. «Но ты должна полностью раствориться в происходящем, — предупредил он. — Никакой игры. Зритель должен почувствовать твою боль».
   Когда Айден сорвет с нее всю одежду, Лара останется совершенно голой, если не считать «пояска стыдливости» телесного цвета, который она надела под трусики. И она должна сделать все, чтобы ее нагота не затмила ее игры. Именно это и имел в виду Мик.
   «Один дубль, — думала она. — Я должна сделать это за один раз, чтобы мне не пришлось повторять все снова».
   Син уже разорвал на ней блузку и возился с лифчиком. Он вывалил из него ее груди, потом дернул, и застежка поддалась с легким щелчком. Теперь Лара стояла перед Сином голая и, прикрывая грудь дрожащими руками, думала о том, что попадет в камеру, а что — нет.
   Но она раздумывала об этом очень недолго, потому что человек, навалившийся на нее всем телом, ухе не был актером Айденом Сином — это был мерзкий уличный подонок, от которого не приходилось ждать ни снисхождения, ни пощады. Он мял и щипал ее, грубо лапал своими грязными руками, он задрал ей юбку и терзал ее тело, выставляя напоказ все ее секреты и сокровенные тайны.
   Лара отчаянно боролась, и Син с силой ударил ее по лицу.