Константинов Владимир. Вызов смерти

   - Что вам нужно?! - прохрипела Лидия, отступая в комнату.
   От страха голос ее сел. Она прекрасно знала, какой страшный человек перед ней, на что он способен. Виталий Семенович ей много чего рассказал про него. Она его узнала в баре скорее не по внешности, а по этой вот сладкой манере говорить. Узнав, сразу же сообщила Виталию Семеновичу. Но срочно прибывшие в бар парни уже не застали говоруна.
   - Ну что же вы, Лидочка, такая непонятливая, право, - укоризненно покачал головой Гарюнов. - Я ж вам сколько твержу: вопросики у меня имеются. Потому и пришел. Почто неласково смотрите? Уж не обидел ли чем, божественная?
   - Я... Я... Я сейчас закричу!
   - А вот этого не советую, ласковая вы наша, - попенял он, продолжая улыбаться.
   Вывел из-за спины правую руку с пистолетом, вскинул и нажал на спуск. Пуля просвистела над головой Лидии и вплющилась в стену.
   - Ой! - вскрикнула девушка и плюхнулась на диван.
   - Ах, ах, как неловко получилось! - принялся сокрушаться Гарюнов. - Как же это так-то! Совсем плохой стал.
   - Что вам нужно?! - Лидия неотрывно смотрела на дуло пистолета, уже мысленно прощаясь с жизнью.
   - Спросить вас, девонька, хочу. Вы меня узнали, да?
   Она молча кивнула.
   - И когда же вы меня, лапонька, узнали? Там, в баре?
   Она вновь кивнула.
   - Очень хорошо. А успели ли вы сообщить обо мне своему начальству?
   Лидия потупилась, не ответила. Гарюнов придвинул к дивану кресло, сел напротив девушки.
   - Не надо меня обижать, милая. Не надо со мной в молчанки играть. А то ведь и моему терпению может прийти конец. Верно?
   Он вновь вскинул пистолет и спустил курок. На этот раз пуля пролетела рядом с ухом девушки.
   - Да, да, сообщила, - закивала она.
   - И кто же ваш шеф, дорогуша?
   - Я его только раз и видела. Честное слово! А так все по телефону. Или к нам в бар приходили его люди Борис и Валентин.
   - Кто же он такой? Как его звать, как величать?
   - Он в милиции работает. Капитан. Ага. Виталий Семенович. А фамилию он не называл.
   - В милиции, говоришь. Так вы, несравненная, значит, на милицию трудитесь?
   - Нет, нет, что вы. Это он только в милиции значится, а на самом деле работает на кого-то другого.
   - На кого?
   - А вот этого я не знаю. Честное слово!
   - Как же вы с ним познакомились?
   - Это еще до работы в баре было... Как-то я обчистила в гостинице одного иностранца, а капитан меня задержал с поличным. Ну и предложил - либо сотрудничать с ним, либо в тюрьму.
   - Так вы, восхитительная, занимались древней профессией?
   - А? Ну да. А что делать? Жить как-то надо, верно? - виновато улыбнулась девушка.
   - Нет, нет, я вовсе не осуждаю вас, бесценная. Вовсе не осуждаю. Что вы, несравненная, как я могу. - Он торжественно воздел указательный палец и, смешно раздувая щеки и выкатывая глаза, назидательно запричитал: - Он вам судия! Он всем нам отмерит полной меркою за грехи наши. "Аз воздам!" А-ха-ха! О-хо-хо!.. И что же было потом, обольстительная вы наша?
   - Он меня устроил в этот бар и наказал обо всем интересном докладывать лично ему или его парням.
   - А вот у вас был метрдотель, запамятовал его имя-отчество, старик...
   - Петр Сергеевич?
   - Вот именно. Петр Сергеевич. Да. Этот капитан был с ним как-то связан?
   - Нет, не думаю.
   - Почему?
   - Мне Виталий Семенович поручил за ним следить и докладывать о каждом его шаге,
   - Крайне любопытно. Весьма. И что же вы, дорогуша, ему обо мне рассказали?
   - Он отчего-то был уверен, что рано или поздно, но вы у нас объявитесь. И сказал, чтобы сразу сообщила ему.
   - Ну и?
   - Я как вас узнала, так ему позвонила.
   - А как же вы меня признали, позвольте полюбопытствовать?
   - Поначалу я вас совсем даже не узнала. А потом, когда стали говорить...
   - Вот как?! - удивился Гарюнов. - Язык мой - враг мой. Да? - заливисто рассмеялся. - Это надобно учесть. И что же было потом?
   - Борис, Валентин и еще несколько человек приезжали в бар, но вы уже ушли.
   - И много у вашего капитана помощников?
   - Я лично знаю только этих двоих. Но мне кажется, что много.
   - И все они в милиции служат?
   -Да.
   - Что делается! Что делается! - завздыхал Игорь . Васильевич. - Ни на кого невозможно положиться. Куда катимся, непонятно. А в каком отделе милиции работает капитан?
   - В Центральном.
   Гарюнов достал из кармана фоторобот Кудрявцева, протянул его Лидии.
   - А этого господина вы, случайно, не видели?
   Она внимательно рассмотрела фотографию, вернула, решительно сказала:
   - Нет, никогда.
   - И это все, что вы можете мне рассказать, бесподобная?
   - Да.
   - Что ж, и на том спасибо.
   Он вскинул пистолет. Раздался хлопок. На этот раз пуля угодила точно в лоб Лидии. Она, не издав ни единого звука, рухнула на диван.
   - Ах, какая жалость, какая жалость! - проговорил Игорь Васильевич, вставая. - Такая молодая особа. Такая красивая. Ей бы жить и жить. Жаль!
   Гарюнов был уверен, что вышел на верный след, который в конце концов обязательно приведет к Кудрявцеву. Знал он, что и противники не будут сидеть сложа руки. Нет. Поэтому в гостиницу возвращаться ему никак нельзя. Он усмехнулся. Не на того напали. Еще никому не удавалось его переиграть. Игорь Васильевич ощутил новый прилив сил, убыстрился ток крови по жилам, налились энергией застоявшиеся мышцы.
   Гарюнов зашел в ближайшую парикмахерскую и сбрил усы. Затем купил в киоске несколько свежих газет и, просмотрев их, нашел нужное объявление. Позвонил по указанному в рекламе телефону, подъехал и снял на улице Железнодорожной довольно приличную однокомнатную квартиру, заплатив хозяйке за три месяца вперед.
   Вечером на вокзале Новосибирск-Главный появился старый знакомый маленький и смешной бомж по кличке Пупсик. Старожилы встретили его тепло, тем более что Пупсик пришел не один, а с двумя "огнетушителями" "Агдама".
   Глава 3
   Краснов выслушал Говорова молча, сказал недовольно, избегая встречаться с ним взглядом:
   - Не одобряю я все это, понимаешь. - Встал, медленно прошелся по кабинету, тяжело вздохнул и твердо, как бы ставя окончательную точку, добавил: - Прошу учесть.
   Андрей невольно усмехнулся. Хороший мужик его шеф, но малость занудный, без чувства юмора и полета фантазии. Однако специалист классный.
   - Зато мы установили Алика.
   - А что толку, что установили? Есть у нас что-нибудь против него?
   - Нет, так будет.
   - Будет или нет, это еще бабка надвое сказала, - проворчал Краснов. - А то, что мы его насторожили, - это факт. Так ты уверен, что он тебя узнал?
   - К сожалению. Вероятно, он мою беседу с Бобровым смотрел из соседнего кабинета.
   - Вот то-то и оно. Теперь он вообще затаится.
   - Он и так сплошь окутан плотным туманом, будто острова Альбиона. Главное - мы его вычислили.
   - Не знаю, не знаю, что для тебя главное. Я, скажем, всю жизнь считал, что главное для следователя - доказать вину преступника. Выходит, что у нас с тобой разные подходы, понимаешь.
   - Задачи у нас, Михаил Дмитриевич, общие, а подходы уж точно разные, съязвил Говоров.
   - Ну, если ты такой умный, садись на мое место, командуй, раскипятился Краснов. - А я у тебя поучусь этим самым подходам. Давай, не стесняйся!
   И Андрей лишний раз убедился, что шутить с шефом совершенно невозможно, он тут же обижается.
   - Ад когитантум эт агэндум хомо натус эст.
   - Что, решил добить старика латынью?! - еще больше обиделся Михаил Дмитриевич.
   - Ни в коем случае. Просто когда мне не хватает своего разумения, я обращаюсь за мудростью к древним. Сказанная мной фраза означает: "Человек рожден для мысли и действия". Этим я хотел сказать, что мы отлично дополняем друг друга. Вы - титан мысли, я - человек действия. Объединив наши усилия, мы можем горы свернуть.
   - Выкрутился, подхалим, - добродушно рассмеялся Краснов. - И что же ты собираешься предпринять, человек действия?
   - Первое, что необходимо сделать, - привязать Добрецова к убийству Погожева. Для начала раздобыть его фотографию в паспортном отделе, установить сержанта Заельцовского ИВС, разрешившего "журналисту" свидание с Трубициной, провести опознание Добрецова.
   - Не возражаю. Вполне возможно, что убийство Погожева станет ключом к разгадке всего дела. Действуй.
   Дежурный по ИВС старший лейтенант, внимательно изучив удостоверение Говорова, спросил:
   - И что же вас, Андрей Петрович, интересует?
   - Меня интересует, кто дежурил в вашем ИВС в ночь с 18 на 19 декабря девяносто шестого года.
   - Подождите минуту, я сейчас принесу журналы дежурства.
   Ждать Андрею пришлось минут десять. Наконец появился дежурный, стал перелистывать журнал и скоро нашел нужную страницу. Проговорил несколько озадаченно:
   - Странно, но дежурил тогда старший сержант Осипов Вячеслав Дмитриевич.
   - А отчего это вам показалось странным?
   - Потому что у нас обычно дежурят офицеры, а сержанты являются их помощниками.
   - А как мне найти Осипова?
   - К сожалению, это невозможно.
   - Почему?
   - Он погиб прошлым летом.
   Говоров даже вздрогнул от неожиданности. Странное дело. Стоит только ему выйти на кого-то из свидетелей, как того из-под носа уводят прямиком на небо.
   - Когда и как это случилось?
   - Утонул прошлым летом на Обском море.
   - Он был один?
   - Нет, вместе со своей семьей - женой и двумя детьми.
   Андрей долго жал на кнопку звонка квартиры Осиповых, наконец из-за двери послышался звонкий детский голос:
   - Кто там?
   - Мне нужно Надежду Петровну.
   - Мама на работе.
   - А когда она вернется?
   - Скоро вернется. Через полчаса.
   - Спасибо, друг!
   - Я не друг.
   - Вот те раз. Это еще почему?
   - Я - девочка.
   - А ты считаешь, что девочка не может быть другом?
   - Девочка может быть подругой, - серьезно ответила невидимая собеседница.
   - Гм. Логично. Очень логично, - был вынужден согласиться Говоров.
   Он спустился во двор, сел на скамейку около подъезда, закурил и стал ждать Надежду Осипову. Интуитивно он чувствовал, что смерть сержанта не была случайной. Добрецов избавился от свидетеля? Да, но почему тогда он не сделал этого сразу, а ждал более полугода? Нет, это на него не похоже. Значит, Осипов стал для него опасен позже. Возможно, он подслушал разговор между Трубициной и Добрецовым и попытался из этого извлечь выгоду - начал шантажировать? Вполне возможно. Как бы там ни было, с его смертью рвалась последняя ниточка, ведущая к одному из главных руководителей мафии, если не главному. Каким же образом к нему подобраться? И сколько это еще будет стоить человеческих жизней? Здесь задумаешься. Циркулюс вициозус (порочный круг). Вот именно. И нет никакой возможности его разорвать.
   Где-то через полчасика Андрей увидел шедшую к подъезду полную женщину лет тридцати пяти с преждевременно увядшим некрасивым лицом. Он встал и шагнул навстречу.
   - Добрый день! Надежда Петровна?
   - Да. А в чем дело? - обеспокоилась Осипова и стала оглядываться по сторонам, будто искала защиты.
   - Да вы не волнуйтесь. Я из прокуратуры. - Говоров достал удостоверение, протянул ей. - Вот, пожалуйста.
   Она сразу же успокоилась, взяла удостоверение, взглянула и тут же вернула.
   - Слушаю, Андрей Петрович. Что вас интересует?
   - Мне хотелось бы поподробнее узнать о причине смерти вашего мужа.
   Она внимательно и строго взглянула на него.
   - Почему это вас заинтересовала его смерть? Ведь уже год прошел.
   - Появились определенные обстоятельства, - уклончиво ответил Говоров.
   - Обстоятельства?! - явно деланно удивилась она. - А почему же вы прежде меня и слушать не хотели, говорили, что я все выдумываю?
   - Я этого не знал.
   - Ну, не вы конкретно, а ваше начальство. Какая разница.
   - И что же вы говорили раньше?
   - Я утверждала и сейчас уверена - он не мог утонуть без посторонней помощи.
   - Надежда Петровна, давайте присядем, - он указал рукой на скамейку, и вы все мне подробно расскажете. Хорошо?
   - Ой, что же это я, - спохватилась она. - Извините, Андрей Петрович! Пойдемте в квартиру, там и поговорим.
   Их встретила дочка Осиновой, девочка лет двенадцати - тринадцати, такая же серьезная и строгая, как мать, но совсем на нее не похожая. Курносый нос, большие дерзкие глаза говорили о независимости.
   - Здравствуй, подруга! - приветствовал ее Говоров. - А меня зовут Андреем Петровичем.
   - Здравствуйте! Оксана. Это вы приходили? - проговорила она, продолжая пристально его рассматривать.
   С годами из нее получится неплохой следователь.
   Точно.
   - Я. А что, не похож?
   Она молча пожала плечами и ушла.
   - Оксана у меня не по годам серьезная, - с улыбкой объяснила Осипова, провожая дочь любовным взглядом. - К ней надо привыкнуть. Проходите, Андрей Петрович.
   В квартире был идеальный порядок. Поэтому Говоров снял туфли, прошел в комнату и сел на диван. Достал из "дипломата" бланк протокола допроса свидетеля, положил на журнальный столик. Увидев его приготовления, Надежда Петровна спросила:
   - Это так серьезно?
   - Пока еще трудно сказать что-то определенно. Но по одной из версий мы допускаем, что вашего мужа могли убить, как неугодного свидетеля.
   - И об этом вспомнили лишь сейчас?
   - Эта версия появилась у нас совсем недавно, в связи с расследованием другого дела. Надежда Петровна, вспомните, пожалуйста, в декабре девяносто шестого, примерно за десять дней до Нового года, муж, вернувшись с дежурства, рассказывал вам что-то необычное?
   Осипова надолго задумалась, вспоминая. Затем с виноватым видом развела руками.
   - Нет, ничего такого не приходит на память. Вообще-то он много чего рассказывал. Разве все упомнишь.
   - А не говорил ли он про девушку-наркоманку, убившую своего любовника?
   - Да, да! - обрадованно воскликнула она. - Конечно же! Как я могла это забыть. Рассказывал, что ее привезли ночью совершенно бесчувственную. Он еще не хотел ее помещать в камеру, требовал врача. Но его успокоили, сказали, что она наркоманка и скоро придет в себя. Действительно, так и случилось. А рано утром мужу позвонил кто-то из начальства и сказал, чтобы он обеспечил встречу какого-то журналиста с этой девушкой.
   - Ваш муж не слышал, о чем они беседовали?
   Осипова покраснела, потупилась.
   - Не помню.
   Говоров понял: ей стыдно признаться, что муж подслушивал чужой разговор. Но она определенно что-то знает. От волнения у него даже вспотели ладони. Он должен, обязан вытянуть из нее показания. И он решил раскрыть перед ней все карты.
   - Надежда Петровна, у нас есть все основания считать, что с девушкой в то утро разговаривал убийца вашего мужа. Он же отправил на тот свет своего знакомого Погожева, а осудили за это ту девушку. Когда же она, отбывая наказание, поняла, что ее просто грубо подставили, то написала мне письмо и попросила к ней приехать, я не успел, он организовал и ее убийство. Теперь вы понимаете, что это за человек и как важно его остановить? А без вашей помощи сделать это будет крайне трудно.
   Осипова долго молчала, колеблясь и не решаясь начать. Наконец глухо проговорила:
   - Хорошо. Я скажу. Муж слышал, как тот журналист долго убеждал девушку не вмешивать его в это дело и не называть его имени.
   - И это все?
   - Да. Разве что... Когда посетитель уходил, то предложил мужу миллион рублей. А вскоре после этого случая Слава стал его разыскивать, при мне звонил в редакции газет, журналов, интересовался, есть ли у них высокий, под два метра, журналист, описывал его внешность.
   - Нашел?
   - Не знаю. Но теперь думаю, что да, нашел. Где-то за неделю до своей смерти он пришел домой очень веселый, возбужденный, выложил на стол пять миллионов и сказал: "Теперь, Надюха, заживем!" Я спросила: "Что это за деньги?" А он ответил: "Развязал денежный мешок". Я не придала тогда значения его словам, думала, что ему вернули задолженность по заработной плате. Теперь-то понимаю, что за "мешок" он развязал. Господи! Ну зачем это ему было нужно? Ведь нормально жили. Не бедствовали, как другие. Нет, большего захотелось. - И она тихо заплакала.
   Говоров подождал, пока она успокоится, спросил:
   - Надежда Петровна, ваш муж называл фамилию того начальника, что дал ему указание допустить журналиста к заключенной?
   - Нет, не называл... А впрочем, не помню.
   - Может, говорил, где он работает?
   - Муж сказал, что позвонили из управления.
   - А кто конкретно звонил, не сказал?
   - Нет.
   - Расскажите об обстоятельствах его гибели.
   - Отец мой обезножил и подарил нам свои "Жигули". Хоть и старенький автомобильчик, но бегал исправно. Поэтому летом мы всегда пытались вырваться за город. Эту субботу взяли девочек и поехали на Обское море. День был теплым и солнечным. Поехали на "Солдатский пляж". Это недалеко от шлюзов. Там и вода чище, и людей немного. Позагорали, решили перекусить. Я занялась обедом, а Слава пошел окунуться. Ушел и с концами.
   - Он хорошо плавал?
   - Еще бы не хорошо. Очень даже хорошо. В детстве даже какой-то разряд имел.
   - И вы не слышали никаких криков о помощи?
   - Нет, ничего. Я едва с ума не сошла. Вызвали спасателей. Но они его не нашли. Лишь через несколько дней тело прибило к берегу в километре от этого места.
   Говоров записал ее показания в протокол. Она прочла, расписалась.
   А на улице шел дождь. Даже не дождь, а сплошной ливень. Неистовый. Яростный. Громыхало. Тучи, сшибаясь лбами, озаряли иссиня-черное небо яркими зигзагами молний. По асфальту неслись вспененные потоки.
   Говоров, решив переждать дождь, стоял под козырьком подъезда, смотрел на разбушевавшуюся стихию, курил. В детстве в родном Спирине он любил с друзьями бегать босиком под таким вот дождем и кричать что есть мочи: "Дождик, дождик, пуще, дам тебе гущи!", "Дождик, дождик, перестань, я уеду в..." Куда же они собирались уехать? Забыл. Все постепенно забывается. Гаснут даже самые яркие картины детства.
   Он был доволен сегодняшним визитом к Осиповой. Появилась пусть тоненькая, но ниточка к Добрецову. Кто же звонил Вячеславу Осипову рано утром 19 декабря 1996 года? Как бы это узнать? Жена считает, что из управления милиции. Кого мог послушать сержант? Начальника своей службы. Раз. Любого из руководителей управления - два. Своего хорошего знакомого. Три. Кого же еще? Дежурного по городу - вот кого. Последний много предпочтительней всех остальных, так как подобной просьбой вряд ли будут тревожить рано утром высокое начальство. Итак, поиск следует начать именно с дежурного по городу. Точно.
   Глава 4
   - Хватит дрыхнуть, в натуре. Офа-ана-арел! - раздался скрипучий голос Гены, разбудивший Добрецова.
   Попугая Алексей Владленович купил два года назад у зоомагазина. Проходил мимо, а там Гена потешал толпу зевак великолепным знанием лагерного лексикона. По команде хозяина, парнишки лет четырнадцати, Гена, распушив гребень и хлопая крыльями, сипло орал: "Ата-ас! Шухер! Менты пархатые! Валеты! Куда смотрит ОМОН, в натуре!" - вызывая приступы хохота. Смешной был попугай, почти по Жванецкому, и Добрецов купил его за пятьсот тысяч. Но оказавшись в незнакомой квартире, Гена словно язык проглотил. Сидел печальный, нахохлившийся и упорно молчал. Первые дни даже ничего не ел. Такая преданность птицы прежнему хозяину тронула Добрецова. Он проникся к Гене уважением и сочувствием. Заговорил упрямец лишь через полгода. Это было вечером. Алексей смотрел телевизор. Вдруг Гена захлопал крыльями и проскрипел: "Накатить бы сейчас, хозяин!" Гена часто так к месту употреблял фразы, что у Добрецова не раз возникало сомнение: а не обладают ли птицы разумом?
   Он посмотрел на часы. Шесть утра. Так рано Гена его будил лишь при переходе на летнее время. Вставать не хотелось. Во всем теле ощущалась разбитость и усталость. Не выспался. Вчера вечером ему позвонил Полуэктов и сообщил, что в баре "Валентин" объявился старый знакомый Кацобаев. Был тот в парике, усах и темных очках. Официантка опознала его по характерной для него речи и тут же сообщила капитану.
   - Что будем делать, Алексей Владленович? - спросил Полуэктов.
   - Направь в бар своих лучших людей. Учти, киллер мне нужен живым и здоровым.
   - Ясно, - ответил капитан. Минут через сорок он вновь позвонил и сказал, что его парни не застали Кацобаева в баре.
   - Так найдите его, - раздраженно распорядился Добрецов. - Задействуйте всех своих людей, но чтобы он в ближайшее время был найден.
   - Найдем, - заверил его Полуэктов. - Не волнуйтесь, Алексей Владленович.
   - Это тебе надо волноваться, капитан, - сказал Добрецов и положил трубку.
   Появление киллера в городе обеспокоило его гораздо больше, чем неожиданный визит Говорова в магазин. Журналиста он узнал сразу, так как достаточно на него насмотрелся при его беседе с Бобровым. Да, но если он заявился к нему в магазин, то это могло означать лишь одно: Говоров вместе со своим другом Шиловым разгадали его ход с двойником Олегом? Не иначе. Это свидетельствовало о незаурядных способностях оппонентов. Что ж, тем интереснее будет сама игра. Добрецов любил нестандартные обстоятельства. К тому же эта ситуация была у него под контролем.
   Визит Говорова его не обеспокоил, нет. Скорее позабавил. Он с интересом за ним наблюдал и оценил его актерские способности. Весьма одаренный молодой человек. Немного, правда, хамоватый, а так ничего. Он, Добрецов, с удовольствием взял бы его в свою команду. Умные и талантливые люди ему позарез нужны. Над этим стоит подумать.
   Да, но каким образом он все же на него вышел? Скорее всего, чисто случайно. Стал интересоваться друзьями и знакомыми покойничка Погожева... Именно так. Погожев... А ведь когда-то они были друзьями. Затем их дороги круто разошлись. Тот был из вымирающего племени идеалистов - полагал, что можно стать богатым честным способом. Глупость несусветная. Когда же Погожев узнал об операциях с техническим спиртом, он стал просто опасен. И тогда Добрецов решил, как говорится, одним ударом избавиться и от него, и от порядком уже надоевшей любовницы.
   Он тщательно подготовился и блестяще осуществил задуманное. Чувствовалась школа Антона Сергеевича Полякова. Около трех лет руководил Добрецов на Предприятии Полякова небольшой сверхсекретной группой. О ее существовании знал только шеф. В ее задачу входило: наблюдение и сбор компромата на компаньонов и ближайших помощников самого Полякова, даже начальника службы безопасности Предприятия Комиссарова, сбор компромата на конкурентов и нужных политиков, а если таковой отсутствовал или его было недостаточно, то и его создание. Благодаря этому Поляков, по существу, держал в руках весь деловой мир и многих местных политиков и за сравнительно короткое время сумел всех подмять под себя. Крах, казалось бы, непотопляемого Предприятия Полякова многому научил Добрецова. Очень многому. Он понял, что, пока идет жесточайшая война за перераспределение собственности, сфер влияния и еще до конца не ясен исход этой борьбы, ему, Добрецову, надо оставаться в тени, не высовываться. Он был уверен, что его время еще впереди. Он придет на эту землю полноправным могущественным правителем. Это могущество дадут ему деньги, много денег. Так будет. А пока...
   Собрав воедино разрозненные остатки бывшей промышленно-финансовой империи Полякова, Добрецов принялся за дело. Имея в руках солидный архив компромата, он без особого труда договорился с нужными людьми делового мира, политиками, администраторами. Не брезговал и услугами криминалитета. Даже, наоборот, самые рискованные операции -по поставке и реализации наркотиков, продаже оружия, производство нелегальных винно-водочных изделий, игорный бизнес, проституция, рэкет поручались именно им. Так проще - они не задавали ненужных вопросов. Алексей Владленович продумал систему безопасности таким образом, чтобы гибель одного подразделения не могла повлиять на жизнедеятельность всего Предприятия. Его основу составляли финансово-промышленные группы, действовавшие совершенно автономно друг от друга. Такой была и группа Боброва. Каждая из них, наряду с законной, так сказать, деятельностью, осуществляла один из видов нелегального бизнеса. Группа Боброва, в частности, занималась наркотиками. О существовании Добрецова, кроме руководителей, не знал никто. Да и те не догадывались, что именно он стоит во главе Предприятия. В разговоре с ними он часто говорил:
   "Есть мнение, что вы больше думаете о себе, чем о деле", "Есть мнение, что вам пора включаться в избирательную кампанию. Со значком депутата вы будете выглядеть предпочтительнее". Таким образом, он давал понять, что выражает не только свою точку зрения, за ним стоит какой-то могущественный коллективный орган.
   Каждая из финансовых групп имела свой банк, где отмывались "грязные" деньги, свою газету, отстаивающую ее интересы, и охранную службу. Добрецов создал мощную систему безопасности Предприятия, поручив ее руководство Полуэктову. Выбор его не был случаен. Алексей Владленович долго присматривался к капитану, большому охотнику к шальным левым заработкам, прежде чем поручить ему столь ответственное дело. Полуэктов был умен, хитер, беспринципен, весьма деятелен и осторожен. Лучшего шефа службы безопасности трудно было пожелать. Просмотрев две видеопленки о передаче ему взяток, капитан без каких-либо угрызений совести согласился на сотрудничество и очень скоро доказал, что Добрецов в, нем не ошибся.
   Идея Москвы о создании сверхмощного концерна, объединившего бы всех крупных промышленников и финансистов, Добрецову понравилась. Такому концерну по плечу будет решить все задачи. Все правильно надо брать бразды правления в свои руки. Давно пора. Надежды на бездарных и продажных политиков нет никакой. Только деловые люди, с их хваткой и предприимчивостью, с их аналитическим складом ума и финансовыми возможностями, могут создать идеальную и дееспособную модель государства.