Константинов Владимир. Вызов смерти

   И я понял, что нельзя терять ни секунды. Встал, раскрыл внутренние створки, ухватился за прутья решетки, потянул на себя. Она без малейшего сопротивления и шума отошла. Осторожно поставил ее на пол, открыл внешние створки, и... свобода радостно приняла меня в свои восхитительные объятия!
   Я выпрыгнул на улицу Вавилова и, удивляя редких прохожих, бодро, легко, но прытко побежал к улице Дуси Ковальчук. Через какое-то время услышал автомобильный сигнал, а вслед за ним громкий крик:
   - Андрюша!
   Обернулся. Меня догонял знакомый "Москвич", за рулем которого сидела юная "наездница". Я остановился. Таня притормозила. Я на ходу рванул дверцу и запрыгнул на переднее сиденье.
   Мотор взревел, и машина рванулась с места, все набирая и набирая скорость. Мы вылетели на улицу Дуси Ковальчук и стремительно помчались к площади Калинина. Я оглянулся и увидел, что наш маневр повторил черный "БМВ". Неужели мой побег был подстроен Дробышевым? Если это так, то мне теперь не отвертеться. Попытка побега доказывает мою "виновность". Мне сразу стало грустно и знобко.
   - За нами погоня, - сказал я Тане.
   - Вижу, - равнодушно ответила она и добавила убежденно: - Ничего, оторвемся!
   - На этой-то "колотушке"? Ты смеешься? Она кинула на меня высокомерный взгляд и снисходительно улыбнулась.
   - Это же спортивный автомобиль. У него форсированный двигатель. Понятно?
   - То-то я смотрю - чего это он так ревет. "Молодец, старикан!" подумал я о машине с симпатией.
   "Москвич" летел будто на крыльях, лавируя в потоке машин. "БМВ" заметно отставал. И это наполнило увядшую было душу необыкновенной легкостью и неистощимым оптимизмом.
   - За город? - спросила Таня.
   - Почему - за? - не понял я.
   - В городе на нас ополчится все ГАИ за превышение скорости. Тебе это нужно?
   Нет, мне это было совсем не нужно.
   - Давай за город, - согласился.
   У поста ГАИ Таня была вынуждена сбросить скорость, и маячивший далеко позади "БМВ" сумел несколько сократить расстояние.
   - Они нас достают, - напомнил я.
   - Ничего, через полчаса они потеряют нас из виду, - уверенно проговорила она, сворачивая на дорогу, ведущую в карьер Мочище.
   И действительно, миновав пост ГАИ, она развила такую скорость, что при обгоне машин "Москвич" водило по шоссе, а резина противно повизгивала.
   В это время автомобиль пару раз надсадно кашлянул и дернулся. У меня похолодело в груди.
   - В чем дело, Таня?
   Она взглянула на приборы и побледнела.
   - Кретинка! - воскликнула она. - Бензин на нуле! Как же я не проверила?!
   Тем временем мотор стал кашлять все чаще и надсаднее. Скорость резко упала. Уже едва различимый сзади "БМВ" приближался. Таня съехала на обочину и остановилась.
   - Кретинка! - повторила она и в сердцах ударила кулачком по рулю. "Москвич" злобно и обиженно тявкнул на хозяйку. Таня расплакалась. - Извини меня, Андрюша! Это я во всем виновата!
   Обнял ее за вздрагивающие плечи, слегка прижал к себе:
   - Ничего, Малыш. Все нормально. Как говорится, чему быть, того не миновать.
   - Мне нравится, - улыбнулась девушка сквозь слезы.
   - Что нравится?
   - Как ты меня называешь.
   - А мне нравится, что тебе нравится.
   Вот и поговорили. Почти что объяснились в любви.
   Глава 12
   Я вновь оглянулся. "БМВ" стремительно приближался. Теперь он был примерно в ста метрах от нас. А навстречу двигался "КамАЗ". Я выскочил из машины и ожесточенно замахал руками, призывая водителя остановиться. Но он даже не удостоил нас взглядом и, не снижая скорости, промчался мимо, едва не сбив меня. Вместе с грузовиком умчалась и последняя надежда.
   В это время за спиной раздался противный визг резины и скрип тормозов. Затем прозвучал насмешливый красивый баритон:
   - Молодой человек! Вас не подвезти?
   Вот и все. Свобода была хоть и восхитительной, но уж слишком непостоянной особой и быстро оставила меня с носом. Но жизнь-то продолжается, господа! Она, несмотря ни на что, продолжается и в мрачных тюремных застенках. Поэтому будем адаптироваться к новым условиям и держать марку, несмотря ни на какие сюрпризы переменчивой судьбы. Повернулся на голос и, глядя в тонированные стекла супермодерновой иномарки и ослепительно улыбаясь, проговорил:
   - Да, если это возможно. До первого отделения милиции, пожалуйста.
   В "БМВ" раздался дружный коллективный смех. Там поняли мою шутку и по достоинству оценили. Приятно иметь дело с людьми, понимающими юмор.
   Дверца приоткрылась, и тот же голос сказал:
   - Присаживайтесь. Мы как раз туда и собираемся. Подошел к машине и сел на заднее сиденье рядом со жгучим брюнетом лет сорока - сорока пяти, похожим на кавказца или молодцеватого красавца цыгана. За брюнетом сидел парень примерно моего возраста, только раза в полтора мощнее и таращил на меня любопытные глазки. Интеллект в его взгляде даже не угадывался. Спереди, кроме водителя (я видел лишь его широкую спину да лежащие на руле большие татуированные руки), был еще довольно симпатичный и совсем еще юный блондин лет семнадцати, не больше. Он мне улыбнулся и по-приятельски подмигнул. Я ответил тем же. Отчего он еще больше разулыбался.
   - Вы, Андрей Петрович, начинаете меня разочаровывать, - насмешливо проговорил брюнет. - Что же вы оставили даму одну? Нехорошо! Я полагал, вы джентльмен.
   И тут я впервые почувствовал неладное. Во-первых, этот приятный баритон мне был знаком, где-то я его уже недавно слышал, и, уверен, это никак не связано с милицией. Где?.. Нет, не помню. Во-вторых, если они оперативники, то зачем им нужна Таня? Лишние хлопоты. Нет, это не сотрудники милиции. И тут я вспомнил, где слышал голос брюнета - в приемной .директора ресторана "Садко", когда сообщил в редакцию об убийстве Шипилина. Точно! И мне стало страшно. Не за себя. За Таню.
   - Эта девушка мне незнакома, - попытался ответить как можно беспечнее, но голос меня подвел ипредательски дрогнул. - Она согласилась меня подвезти. И только.
   - Ну да. Ну да, - закивал брюнет и вдруг весело рассмеялся. Его тут же поддержали молодые "коллеги". - А врать, Андрей Петрович, некрасиво. Совсем недавно мы были свидетелями того, как эта юная леди помогла вам бежать. Только не говорите, что это не так. Иначе вы меня совсем разочаруете.
   И я не нашелся что ответить.
   - Коля, - обратился брюнет к соседу. - Пригласи девушку к нам, а то она там, наверное, совсем заскучала.
   - Хорошо, шеф! - с готовностью ответил тот. Он прошел к "Москвичу" и, наклонившись, что-то сказал Тане. Затем открыл дверцу, грубо вытащил Таню за руку и, обхватив за талию, будто куль с картошкой, поволок к нашей машине. Она отчаянно сопротивлялась. Открыв дверцу с моей стороны, он бросил девушку ко мне на колени, грязно выругался.
   - А ну прекратить! - закричал на него брюнет.
   - А чё она, падла, кусается! - обиженно огрызнулся Коля.
   - Ты, Коля, последнее время, кажется, стал плохо соображать, слишком большим "демократом" заделался. Придется тебе популярно объяснить, кто есть кто.
   - Извини, шеф, - трусливо промямлил Коля. И совсем уж по-детски добавил: - Я больше не буду!
   Оказавшись не по своей воле в моих объятиях, Таня тем не менее тут же успокоилась, спросила:
   - Кто они такие?
   - Не волнуйся, Малыш, это не милиция. Это бандиты.
   - А я и не волнуюсь. Что им от нас нужно?
   - Понятия не имею, но попытаемся сейчас выяснить. - Повернулся к брюнету: - Что вам от нас нужно?
   Тот снисходительно рассмеялся - видно, понравился наш диалог, тронул водителя за плечо.
   - Трогай, Гриша.
   - На дачу? - спросил тот, не оборачиваясь.
   - Туда, дорогой, туда.
   Брюнет повернулся к нам:
   - Во-первых, молодые люди, разрешите представиться: Киндинов Константин Прокопьевич - ваш покорный слуга. Во-вторых, Андрей Петрович, я бы на вашем месте не был так скор и опрометчив в выводах и определениях - мы ведь можем и обидеться. "Бандиты"! Это надо же такое придумать. Мы предприниматели, Андрей Петрович. Да-с. Мы уважаем частную собственность и стремимся заставить уважать ее других. Что с того, что методы наши пока, мягко говоря, не совсем цивилизованны. Каково время, таковы и методы.
   - Малыш, ты что-нибудь поняла из всей этой галиматьи? - спросил я девушку.
   - Очень мало.
   - Этот бандит с манерами мелкого клерка хотел сказать, что нас бить будут.
   Мои слова вновь были встречены добродушным смехом. А мне, откровенно признаться, было явно не до веселья. Уж слишком самоуверенно вел себя этот вежливый бандит, вон, даже представился. Это не сулило нам с Таней ничего хорошего. Теперь я клял себя последними словами за то, что втянул девушку в мои игры, пытался найти выход из откровенно матовой ситуации и не находил.
   Миновав пост ГАИ, свернули на дорогу, ведущую к Заельцовскому кладбищу. Но вот и оно позади. Похоже, мы едем к бывшим обкомовским дачам.
   - Они нас убьют? - спокойно, без тени страха спросила Таня.
   От этого вопроса мне стало не по себе.
   - Не говори глупостей! - возмутился. - Разве они похожи на убийц?
   - Еще как похожи, - убежденно прошептала она. - У них глаза нехорошие.
   - Я смотрю, для тебя глаза как открытая книга, - попробовал пошутить, но только слишком невеселой получилась шутка, если не сказать больше. - Все будет нормально, Малыш!
   - Андрюша, может быть, нам уже не доведется поговорить... Я хочу... Хочу, чтобы ты знал...
   - Что я должен знать, Малыш?
   - Что... Что я тебя люблю, - чуть слышно прошептала она и заплакала.
   А я растерялся и не знал, как поступить и что ей ответить. Наверное, в других обстоятельствах ее признание было бы мне приятно. Да чего там, я был бы на седьмом небе. Но сейчас чувствовал себя последней скотиной. Я бы отдал все на свете, в том числе и свою грешную жизнь, чтобы помочь этой славной девушке. Господи, помоги!
   - Молодые люди, позвольте вам напомнить, что шептаться в приличном обществе некрасиво, - проговорил Киндинов.
   Это была последняя капля. Терпение мое лопнуло, и я взорвался:
   - "Приличное общество"! Ха-ха-ха! Не смешите меня, милейший! Приличное общество подонков и негодяев. Не кажется ли вам, что это нонсенс?!
   - Фу, как грубо! - беззлобно рассмеялся Киндинов. - Вы, Андрей Петрович, меня разочаровали. Никакой выдержки и самообладания. Глядя на вас, приходится с сожалением констатировать - мельчают кадры в милиции, мельчают. Да-с.
   Вот оно что! Они принимают меня за агента милиции?! Теперь понятно, почему они нас захватили - жаждут узнать, что же мне удалось на них собрать? Точно. Это нужно использовать. Во всяком случае, это пока единственный в моем положении шанс.
   Тем временем машина свернула на боковую асфальтированную дорогу и покатила мимо больших, в основном двухэтажных дач и коттеджей. Наконец мы въехали во двор огромного двухэтажного и несколько старомодного особняка, выложенного из силикатного кирпича без всяких архитектурных затей.
   Нас с Таней вывели из машины. Наше появление во дворе было отмечено злобным лаем огромного лохматого и свирепого пса, скорее всего кавказской овчарки. Он встал на дыбки, пытаясь порвать крепкую цепь, и в своем желании до нас добраться перебирал мощными лапами. Отметил, что через весь двор протянута толстая проволока. Вероятно, пса на ночь отпускают поразмять затекшие мышцы.
   В сопровождении боевиков мы вошли в дом и оказались в небольшом холле с огромным зеркалом на стене в золоченой раме. Это зеркало - единственное, что успел заметить, так как получил толчок в спину Коли Дебила в направлении открытой двустворчатой двери и оказался в большом зале, где на диване увидел... своего шефа и пожилого, мне незнакомого мужчину лет около пятидесяти. Был он невысок, коренаст, с грубым, изборожденным морщинами лицом и жестким ежиком совершенно седых волос. Лицо его мне показалось знакомым. Но как ни силился, не мог вспомнить, где его видел. Значит, это все же шеф мне все подстроил. "Историк"! Сейчас, наверное, пишет историю русской мафии, негодяй.
   - Кого я вижу! - воскликнул главный и даже всплеснул от радости и возбуждения пухлыми ручками. Вскочил с дивана, подбежал и, с интересом меня разглядывая, сочувственно проговорил: - Ах, как тебя! - Повернулся к Киндинову: - Неужто это ваши ребята его так, Константин Прокопьевич?
   - Мои ребята тут ни при чем. Таким он нам достался из ментовки, ответил тот.
   Шеф подскочил почти вплотную к Тане и, близоруко прищурив веки, стал бесцеремонно ее рассматривать.
   - А это что еще за юная красавица? - спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. - Эдакая современная Джульетта.
   Таня брезгливо передернула плечами.
   - Отойдите, пожалуйста. У вас очень дурно пахнет изо рта. И вообще, вы мне неприятны.
   - Смелая девочка, очень дерзкая и невоспитанная, - проворчал шеф, отходя. - Но это, дорогуша, дело поправимое, у нас здесь очень хорошие "воспитатели". Взять хоть Колю и Ваню, - указал он на боевиков. - Коля, ты хотел бы "повоспитывать" эту девочку?
   Коля Дебил окинул Таню оценивающим взглядом, пожал плечами.
   - Тощая больно. Я люблю пухленьких. Но если надо, то можно пару раз.
   - Этого ей будет вполне достаточно, - мерзко и мстительно захихикал главный.
   Это было уже слишком! Мы с Таней среагировали одновременно. Она плюнула ему в мерзкую физиономию, а я сильно наладил ногой в пах. Он свалился и принялся волчком крутиться по полу, визжа от боли, словно недорезанный поросенок. Но мне не удалось долго полюбоваться этой восхитительной картиной. Мощный удар Коли Дебила по левой скуле позволил мне испытать состояние прострации и покоя. И до того мне это понравилось, что долго не хотел возвращаться к нашей унылой и серой действительности. Однако всему приходит конец. Когда открыл глаза и ощутил себя как личность, но только личность, лежавшую на полу, то увидел, как Таня машет руками, будто мельница, и молотит кулаками по Колиной спине. Может, она таким образом хотела достучаться до его сознания? Да только все было напрасно. Он с удовольствием подставлял ей спину и гоготал, как ненормальный. Шеф уже сидел на диване, скрестив ручки. Незнакомец курил сигару и равнодушно наблюдал за происходящим. Наконец ему, видать, суета наскучила и он вяло спросил:
   - Костя, что это за девушка?
   - Она, Юрий Викторович, помогла Говорову бежать из милиции. Вернее, из прокуратуры.
   По тому, как почтительно обращался Киндинов к седому, я понял, что тот их босс.
   - Как так - бежать? - озадачился Юрий Викторович. Повернулся к моему шефу: - Ты ведь утверждал, что он на них работает?
   - Ну да, я и сейчас в этом убежден, - испуганно проговорил тот. - Я и сам ничего не пойму. Может, это их тактический ход?
   - Не будь идиотом! - раздраженно проворчал босс. - Они не такие дураки, чтобы столь примитивно подставлять агента.
   - А может быть, он работает на ФСБ, потому и не хотел до поры раскрываться? - высказал новое предположение "историк".
   - Гм, - на мгновение задумался Юрий Викторович. - Возможно. А это мы у него спросим. Как его звать?
   - Андрей Петрович.
   - Андрей Петрович, ты ведь нам расскажешь, кто ты такой, верно? - Босс поднял на меня умные, карие, чуть навыкате глаза. Взгляд их был значителен и тяжел, будто приговор суда.
   Но я с достоинством его выдержал и ответил непринужденно:
   - Обязательно, Юрий Викторович. Даже позволю сфотографироваться с собой на память.
   За моей спиной раздалось глупое фырканье Коли Дебила. Остальные отвернулись, пряча улыбки. Но каменное лицо босса осталось спокойным и равнодушным, на него даже не набежало и тени улыбки.
   - Да ты шутник, однако, - проговорил он. Протянул "историку" потухшую сигару. - Отнеси и положи в пепельницу. Потом докурю.
   Тот с угодливой готовностью выполнил указание. И здесь я вспомнил, где видел босса. По телевизору. Точно. Он какой-то крутой предприниматель, занимается благотворительностью - помогает детским домам и церкви. И фамилия у него такая простая, знаменитая. Бобров? Точно, Бобров. А интересно, смеялся или хотя бы улыбался когда Бобров в своей жизни? Серьезный дядя. Кем же при нем состоит мой бывший друг Ромка Шилов? А мой рейтинг значительно вырос за последнее время. Теперь в списках мафии я фигурирую уже как агент ФСБ по кличке Смехач или что-нибудь в этом роде. Неплохо. Совсем неплохо.
   - Я очень сомневаюсь, что этот юморист работает на ФСБ, - подал голос Киндинов. - По таким делам милиция и ФСБ обычно работают сообща.
   - В таком случае, кто же он такой? - несколько раздраженно спросил Бобров.
   - Думаю, что это именно он работал на Шипилина.
   - Да нет, - засомневался мой шеф. - Вряд ли. Он ведь культурой занимался, ничего не знал.
   - Зря ты, Жора, его недооцениваешь, - возразил Киндинов. - Парень он шустрый, сообразительный и для сбора необходимой информации мог использовать тех парней, которые многое знали, в том числе и Вениамина. Выходит, что тот пострадал из-за этого юмориста.
   - Эта версия мне кажется более убедительной, - вынес заключение Бобров. - Костя, отведите девушку наверх, - обратился он к Киндинову, - да смотрите там у меня.
   - Все будет в порядке, Юрий Викторович.
   Подручные Киндинова подхватили Таню под руки и потащили по лестнице на второй этаж. Мы остались втроем: Бобров, мой шеф и я. Если бы не Таня, то сейчас можно было бы попробовать сбежать. А впрочем, чем я здесь смогу ей пособить? А вырвавшись на свободу, помогу не только себе, но и ей.
   Будто прочтя мои мысли, Бобров предупредил:
   - Если вы думаете бежать, то не советую. Дом надежно охраняется.
   - Что вы говорите?! А может быть, все же попробовать?
   Он пожал равнодушно плечами:
   - Вольному воля. Только учтите, мои парни не любят подобных шуток.
   И я понял, что в отличие от прокуратуры здесь ребята работают с гарантией, и стер мысли о побеге. Дела у меня, судя по всему, совсем неважнецкие, а проще говоря - никудышные дела, если не сказать больше. Что же делать?
   - Присаживайтесь, Андрей Петрович, - указал Бобров на кресло, стоящее напротив дивана за журнальным столиком. - Кофе не желаете?
   Я развалился в кресле, закинул ногу на ногу, взял из пепельницы не докуренную боссом сигару, со стола - зажигалку, раскурил и, выпустив к потолку целое облако запашистого дыма, небрежно заметил:
   - А знаете ли, Юрий Викторович, я сейчас с большим бы удовольствием выкушал рюмочку коньяку.
   Бобров кивнул.
   - Можно и коньяку. Жора, организуй, - приказал он моему шефу.
   Тот шустро вскочил с дивана и резво умчался.
   - Поговорим? - спросил Бобров, пытливо на меня глядя.
   - Если вы настаиваете. Вообще-то сегодня я не был расположен к разговорам.
   - А к чему же вы сегодня были расположены?
   - К созерцательности.
   Но Боброва трудно было сбить моими импровизациями и вовлечь в беседу на тему философского осмысления действительности.
   - Итак, где же вы все-таки работаете, Андрей Петрович?
   - Я думал, Георгий Александрович вам сказал?! - удивился я вопросу.
   У Боброва раздраженно дернулась правая щека.
   - Я не о журналистской работе.
   - А почему вы считаете, что у меня есть и какая-то другая?
   Я понимал, что, пока меня принимают за агента ФСБ или кого-то там еще, у нас с Таней теплится шанс выиграть время и остаться в живых. И я решил максимально его использовать.
   - Так считаю не я один. - Бобров продолжал буравить меня взглядом. - Вы ведь слышали наш разговор?
   - Слышал и подивился вашей неуемной фантазии. Это надо же такое придумать?!
   В это время в дверях появилась миловидная женщина лет тридцати пяти с подносом. На нем стоял пузатый графинчик с коньяком, рюмки, красивый позолоченный кофейник, две миниатюрные чашки, ваза с яблоками и тарелка с дольками лимона. Она ловко все выставила на журнальный столик и, не говоря ни слова, удалилась.
   Бобров взял графин, разлил по рюмкам коньяк и, подняв свою рюмку, проговорил:
   - Предлагаю выпить за взаимопонимание!
   - Очень хороший тост, - одобрил я, чувствуя, что сейчас меня понесет. И главное - очень актуальный. Сейчас у нас большим вниманием пользуются братья наши меньшие: собаки там, кошки, даже, не поверите, крысы, нежели соотечественники. Потому, вероятно, эти "братья" в последнее время так размножились. А соотечественники, наоборот, вымирают потихоньку.
   И вновь на каменном лице босса не отразилось никаких эмоций. Выпили. Бобров достал из кармана сигару, раскурил, затем сосредоточил все свое внимание на моей переносице.
   - Итак, что же вам, Андрей Петрович, удалось о нас узнать?
   Я выразил на лице искреннее недоумение.
   - О ком это - о вас? Если вы говорите конкретно о себе, то ничего утешительного я вам сказать не могу. Очень скоро вы предстанете перед судом и ответите за все свои грязные делишки.
   Правая щека его дернулась уже несколько раз.
   - Значит, не желаете разговаривать по-хорошему? Жаль. Советую подумать над перспективой сотрудничества с нами. Это может принести вам весьма ощутимые дивиденды. В противном случае... Но, надеюсь, здравый смысл в вас все же возобладает. Да у вас и нет иной альтернативы. Завтра утром мы обязательно возобновим разговор. А сейчас, извините, устал. До свидания!
   Он встал и неторопливо вышел из зала. Оставшись один, я взял графин и сделал добрый глоток коньяку прямо из горлышка. Я прекрасно сознавал, что сейчас со мной случится. .Но сознавать одно, а быть готовым к этому - нечто совсем другое. И если честно признаться, к тому, что опять меня ожидало, я не был готов ни морально, ни физически.
   В зал вошли Коля Дебил и белокурый красавец Ваня. Они были возбуждены и, глядя на меня, плотоядно улыбались. У Вани даже подрагивали ноздри короткого носа, а глаза лихорадочно блестели. Наркоман. Вероятно, они были здесь штатными мастерами заплечных дел.
   - Пойдем, - проговорил Коля Дебил и указал куда-то за спину.
   - А мы тут, ребята, с вашим боссом коньячок не допили. Не желаете? Очень замечательный коньяк! - попробовал установить контакт с палачами.
   - Можно, - кивнул Коля и, подойдя к столику, поднял графин и махом осушил.
   - Ну что же ты такой живоглот! - возмутился я его поступком; - Почему с Ваней не поделился?
   - Ему нельзя. Он еще маленький, - рассмеялся Коля. Мощной рукой схватил меня, как кутенка, за шиворот и, поставив на ноги, толкнул в спину. - Топай...
   Мы прошли в холл, а из него в небольшой спортивный зал, где стояло несколько тренажеров, лежали штанга, гири, гантели. У ближней стены на скамье сидел Киндинов и, глядя на меня, приветливо улыбался, как старому приятелю.
   Ваня поставил табурет напротив Киндинова. Коля подтолкнул меня к нему и сказал:
   - Садись.
   Я возражать не стал.
   - Как настроение, Андрей Петрович? - спросил Киндинов.
   - Да так как-то, - ответил философски.
   - Я, Андрей Петрович, считаю вас человеком разумным, потому, надеюсь, вы не будете усложнять и осложнять наши отношения.
   - Согласен, - кивнул. - Даже искренне в этом заинтересован.
   Ему явно понравился мой ответ. Лицо его вновь засветилось радушием, залучилось морщинками.
   - Вот и хорошо. Тогда ответьте: когда и кто давал вам задание следить за нами и какой информацией вы располагаете?
   - Вопрос понял, только не понял, за кого вы меня принимаете?
   Я уже знал, что до завтрашнего дня они с нами ничего не сделают, в том смысле, что не убьют. Поэтому решил немного расслабиться и позабавиться, насколько хватит сил и оптимизма.
   Улыбка разом слиняла с породистого лица Киндинова. Он нехорошо так, как бы с сожалением, посмотрел на меня. Покачал головой.
   - А вот этого не надо, Андрей Петрович. Не надо разыгрывать перед нами идиота. Это вам не к лицу.
   - Так ведь я не для себя стараюсь, Константин Прокопьевич, - сказал двусмысленно.
   - Понятно. Грубите, значит. - Он красноречиво посмотрел на Колю Дебила: - Коля, преподай Андрею Петровичу урок вежливости.
   Тот подошел ко мне, левой лапищей сжал мое горло, а правой ухватил за волосы и рванул. От нестерпимой боли я вскрикнул, а из глаз обильно потекли слезы. Коля победно продемонстрировал довольно приличный клок моих волос вместе со шматом кожи.
   - Вот видите, Андрей Петрович, к чему приводит ваше упорство, укоризненно проговорил Киндинов. - Коля у нас большой мастер по этой части. Одного такого же упорного он шутя скальпировал. Представляете?!
   Лишь на миг представил подобную картину и почувствовал себя совсем кисло. И главное, понимал, что этот вежливый мерзавец со своими подручными готов изгаляться надо мной хоть всю ночь - это их забавляло. Надо было сделать так, чтобы я стал для них бесполезным. А этого можно добиться лишь одним способом.
   - Ax ты, мразь! - заорал я громче пожарной сирены, вскакивая и выбрасывая, как учил когда-то Ромка, правую ударную руку в направлении лица Коли Дебила. Тот явно не ожидал нападения и потому не успел среагировать. Мой сжатый кулак врезался в его внушительный нос, выбив из него мокроту, кровь и какие-то сопатые звуки.
   - Ой, блин! - заорал он и саданул меня по голове кулаком, да так, что мне сразу все стало безразлично.
   Глава 13
   Очнулся я в полутемном подвале. Под потолком горела маломощная синяя лампочка. Пахло пылью и мышами. У стен стояли какие-то огромные бочки, мешки с цементом, лопаты, сломанные носилки. А сам я болтался, будто сарделька, на цепи, перекинутой через трубу под потолком. Причем крайние звенья цепи были продернуты в замки наручников, прочно сидевших на моих запястьях. Ситуация казалась безвыходной. Ноги мои едва касались пола. Болела голова, суставы рук, мне казалось, настолько вытянулись, что стали как у орангутанга. А еще страшно хотелось пить. Что же делать? Неужели в этом вонючем подвале и закончится моя непутевая жизнь?