Константинов Владимир. Вызов смерти

   - Я могу вам ее выдать, но при одном условии.
   - Я весь внимание, жемчужный.
   - Вы обещаете сохранить мне жизнь?
   - Да сколько угодно. Клянусь памятью моей мамы! - воскликнул Кацобаев с надрывными нотками в голосе.
   И Полуэктов выложил ему все, что знал о Кудрявцеве: где живет, как охраняется, какими маршрутами ездит, даже нарисовал схему дома с охранной сигнализацией, постами боевиков.
   - Это все? - спросил киллер.
   - Все, - кивнул капитан.
   - А кому вы, голубчик, служите? Кто ваш хозяин?
   - Я непосредственно подчиняюсь Добрецову Алексею Владленовичу. А кто стоит за ним, не знаю.
   - Кто он такой?
   - Заведует магазином бытовой техники "Бетта".
   - Что ж, очень хорошо! Можно даже сказать, замечательно! Своим рассказом вы, Виталий Семенович, сослужили большую службу человечеству и заслужили прощение Всевышнего. Я отпускаю вам грехи. - И киллер вскинул пистолет.
   - Как! - успел лишь удивиться Полуэктов и мертвым рухнул на пол.
   Гарюнов встал. Не спеша отвинтил глушитель, пистолет сунул сзади под брючный ремень. Он никогда прежде не пользовался дважды одним и тем же оружием. Но сейчас обстоятельства изменились. Глядя на труп капитана, с сожалением проговорил:
   - Какой наивный, какой доверчивый человек! Разве же сейчас можно верить обещаниям, да еще таких негодяев, как я? А с виду производил впечатление умного человека. О-хо-хо! А-ха-ха! Ничему-то их жизнь не учит. Н-да. И потом, у Гарюнова принцип - не оставлять свидетелей. Оттого он и дожил до почтенного возраста. Только поэтому.
   За окнами уже была ночь. Рано стало темнеть. Это значит, что приближается осень. Гарюнов очень не любил это время года, особенно в последнее время. Осень вместе с ненастьем и слякотью несла ему остеохондроз, обострение язвы желудка и другие болячки, коими он обзавелся за долгие годы нервной и опасной работы. А еще осенью наваливались апатия и хандра, что при его профессии недопустимо.
   Он вышел из квартиры, стал медленно спускаться по лестнице. Темную фигуру человека, шагнувшего из глубины тамбура, он заметил лишь в самый последний момент и не успел среагировать; сильный удар обрушился ему на голову и погасил сознание.
   Глава 7
   Дежурил по городу в ночь с 18 на 19 декабря 1996 года майор Игорь Матвеевич Случанко. Но он оказался в отпуске. Андрей позвонил ему домой. Жена ответила, что муж неделю назад уехал по путевке в санаторий "Белокуриха". Сплошное невезение. Попробовал дозвониться до "Белокурихи", но связь была ужасной. Да и о чем можно дотолковаться по телефону? Придется Добираться в санаторий самому. Доложил свои соображения Краснову.
   - Надо ехать, - согласился тот. - Кто знает, может быть, на этот раз нам повезет.
   Говоров оформил командировку, купил билет на поезд и решил позвонить в Челябинск капитану внутренней службы Колдобиной.
   - Андрюша, здравствуй! - воскликнула Виктория, сразу узнав его по голосу. - Рада тебя слышать. А я пробовала разыскать тебя в редакции, но там сказали, что ты уволился. Куда же ты пропал?
   - Все возвращается на круги своя, Виктория. Вернулся и я.
   - Что это значит?
   - Вновь работаю в прокуратуре.
   - И правильно сделал. Самая мужская работа. А ты легок на помине. Только что о тебе вспоминала.
   - Приятно слышать. И в каком же виде предстал я в этих воспоминаниях?
   - В разных. - Колдобина загадочно рассмеялась. - Ты к нам в командировку не собираешься?
   - А что, есть основания?
   - Есть. Хомова и Овчаренко признались в убийстве Грубициной. Прокуратурой возбуждено уголовное дело, ведется расследование.
   - Ты молодец, Виктория! Что-то прояснилось?
   - Они говорят, что убили за десять тысяч долларов, заказчик - парень лет двадцати пяти.
   - Есть фоторобот?
   -Да.
   - Можешь направить его нам телефаксом?
   - Постараюсь. Чего не сделаешь ради хорошего человека, верно? Куда послать?
   - В прокуратуру области на имя следователя по особо важным делам Краснова.
   - Отправлю сегодня же.
   Перед поездкой в "Белокуриху" Андрей решил попроведать Романа Шилова. Не обнаружив его в палате, страшно удивился. Соседи по палате сказали, что тот начал ходить и, вероятно, сейчас во дворе. Действительно, друга Говоров увидел на скамейке вместе с женой Тамарой. Они настолько были увлечены разговором, что не заметили Андрея.
   - Все воркуете, голубки!
   От неожиданности Тамара вздрогнула, а Роман расплылся в улыбке.
   - Андрюша! - воскликнул радостно, вставая. - А я видишь вот... Того, этого... - Не найдя слов, притопнул поочередно ногами. - Каково?!
   - Рад за тебя. Рома. Только ты поосторожнее топочи ножищами. А то проломишь земную твердь. Хватит нам и природных катаклизмов. А вообще, ты порядочный свинтус! Такую потрясающую новость я узнаю от чужих людей.
   - Так я тебе звонил, но тебя не было дома.
   - Привет, Тома. - Говоров наклонился и поцеловал Шилову в щеку. - Все расцветаешь? Не боишься за мужа? Смотри, как он копытами бьет. Как молодой рысак. Ускачет к какой-нибудь медсестре.
   - Трепач! - добродушно рассмеялся Роман.
   - А я, уходя, буду его приковывать к кровати наручниками, - ответила Тамара серьезно.
   - Вот это ты правильно решила. Одобряю. А то ведь за ним не уследишь.
   - Надо же, спелись! - удивился Шилов. - Знаешь что, Андрюша, чья бы корова мычала, а твоя бы молчала. Нашелся, тоже мне, этот... Как его... Поборник нравственности.
   - Тома, тебе не кажется, что он сегодня что-то разговорился?
   - Ранение пошло ему на пользуй-поддержала Андрея Тамара.
   - Точно! Спелись! - рассмеялся Роман. Говоров протянул другу пакет с яблоками.
   - Держи. Жуй железо, пока жуется.
   Шилов взял пакет, положил рядом на скамейку, слегка подвинулся.
   - Садись, Андрюша, рассказывай, как дела. Андрей кратко поведал о последних событиях.
   - Значит, ты все же нашел этого Алика? Молодец! - похвалил Роман.
   - А что толку? Доказательств у нас на него ноль целых и ноль десятых.
   - Так ты полагаешь, что он и сержанта?
   - Уверен. - Говоров встал. - Давай прощаться, Рома. Мне пора. На пару дней еду в санаторий "Белокуриха".
   - А что ты забыл там?
   - Хочу немного подлечить нервы. А то от общения с тобой они сильно расшалились.
   - Нет, все-таки я тебе когда-нибудь намылю шею. Дождешься, - серьезно пообещал Шилов.
   - Как говаривал еще великий Аристотель: "Амикус Плято, сэдмагис амика вэритас!" (Платон мне друг, но истина дороже). Запомни, Рома, сам, передай детям и детям детей своих, что сила - самый недостойный аргумент в споре интеллигентов.
   - Хорошо, - кивнул Шилов. - А взбучку я тебе все же обещаю.
   - Эх, Рома, Рома! Дремучий ты человек, и принципы у тебя дремучие. Это факт, не требующий доказательств. Будь здоров, дитя тайги! Поправляйся.
   В Бийск Говоров прибыл ранним утром. Накрапывал нудный дождь. Дул сильный холодный ветер. На привокзальной площади стоял старенький "пазик" с табличкой "Санаторий "Белокуриха". Андрей пристроился на заднем сиденье. За два часа автобус основательно ухайдокал пассажиров. То дергался, как припадочный, угрожая развалиться на полдороге, то останавливался, остывая.
   Случанко он нашел в своем номере в компании довольно миловидной блондинки лет тридцати пяти. Они сидели за столом и пили кофе. Хозяин, жгучий брюнет довольно приятной наружности, встретил гостя радушной улыбкой. Но стоило тому представиться, улыбка приказала долго жить, лицо разом стало потерянным и несчастным, а черные глазки забегали туда-сюда, туда-сюда, будто у кота на старинных ходиках, символизировавших когда-то семейный уют и благополучие. Он вскочил, схватил руку Говорова и принялся ее трясти, приговаривая:
   - Рад! Очень рад! - Долго пытался вернуть на лицо улыбку. Но все никак не получалось. - А мы, так сказать, кофейничаем... Ирина Владимировна захотела... Не желаете?
   - Кого?
   Вопрос привел Случанко в еще большее замешательство. Он несолидно захихикал, плюхнулся на стул, схватил свою чашку и махом, будто там была водка, выпил. Но кофе попал не в то горло, и майор захлебнулся, натужно закашлялся... Ирина Владимировна вскочила и принялась что есть мочи дубасить своего Друга кулаком по спине. Наконец кашель отпустил.
   - Извините! - просипел Случанко виновато.
   - Да ну, что вы, - ответил Андрей, улыбаясь. - С кем не бывает. Вы, Игорь Матвеевич, зря так на меня реагируете. Я ведь не из комитета нравственности и тоже по утрам люблю выпить чашку кофе. И не вижу в этом ничего зазорного. Честное слово!
   Ирина Владимировна вскочила и, торопливо обронив сочным контральто: "Извините!" - выскочила из комнаты. Андрей проводил ее удивленным взглядом.
   - Что это здесь за манера такая - извините, извините?! Может быть, это слово что-нибудь означает? Может, пароль? Нет?
   Случанко вновь несолидно захихикал. Предложил:
   - Кофе не желаете с дороги?
   - С дороги очень даже желаю.
   Приготовив кофе, Случанко подвинул чашку Андрею, и только тут до него дошло, что просто так следователь прокуратуры в санатории не появляется, а если все же появился, то на это должна быть веская причина. Спросил тревожно:
   - Вы ко мне по какому вопросу?
   Говоров отхлебнул кофе. В столь промозглую погоду он был как раз кстати. Андрей внимательно изучал сидящего перед ним мужчину. Кто он порядочный офицер или шестерка мафии? Попробуй определи. А от этого многое зависит. Очень многое. Если он окажется шестеркой, то вряд ли что скажет. И Андрей решил начать разговор издалека.
   - Игорь Матвеевич, вам привет от вашего старого приятеля.
   - Вот как?! - удивился Случанко. - А от кого именно?
   - От Добрецова.
   - От Добрецова?.. Простите, но эта фамилия мне ничего не говорит. Кто он такой?
   Андрей рассмеялся, укоризненно покачал головой.
   - Ну зачем же вы так, Игорь Матвеевич! Нехорошо забывать старых друзей. Очень нехорошо! Только не говорите мне, что вы не знаете директора магазина бытовых приборов "Бетта" Алексея Владленовича Добрецова. Я все равно этому не поверю.
   - Но я, действительно, не того... Что-то не припоминаю, - растерялся майор. :
   Реакция его была вполне естественная. Скорее всего, он нормальный порядочный офицер и никакого отношения ко всему этому не имеет. А симпатичная блондинка в номере? Ну это его личное дело. Бывает, что и к порядочным людям заходят по утрам женщины на чашку кофе. Что в этом особенного?
   - А вот он вас очень даже хорошо знает и признателен вам за оказанную услугу.
   - Какую еще услугу? - насторожился Случанко.
   - В декабре девяносто шестого года во время вашего дежурства вы оказали ему, можно сказать, неоценимую услугу. Неужели не помните?
   Лицо майора пошло красными пятнами, на скулах заиграли желваки, взгляд черных глаз стал злым, колючим.
   - Кто вы такой?! - медленно проговорил он, слегка приподнимаясь и все более наливаясь подозрительностью. - Прошу ваше удостоверение.
   - Удостоверение? Ноу проблем. - Говоров достал книжечку, протянул Случанко.
   Тот долго рассматривал, глупея прямо на глазах. Вернул удостоверение, недоуменно пожал плечами.
   - Никак не возьму в толк, о чем вы спрашиваете? Какую услугу и кому я оказал? Может быть, объясните, Андрей Петрович?
   - Объяснить? Что ж, можно и объяснить. В ту ночь вы дежурили по управлению.
   - Возможно. Не помню.
   - Я не спрашиваю, а констатирую факт. Вспомните, пожалуйста, как звонили дежурному Заельцовского ИВС, чтобы тот разрешил встречу журналисту Добрецову с арестованной за убийство Трубициной.
   - Ах, это, - вымученно улыбнулся Случанко. И уже по этой улыбке Андрей понял, что приехал сюда не напрасно. - А я никак не могу взять в толк, о каком Добрецове идет речь? Я и фамилии того журналиста не помню. Да мне кажется, что Полуэктов ее и не называл.
   - Кто такой Полуэктов?
   - Капитан Полуэктов из Калининского управления. Мы вместе с ним заканчивали юридический факультет. Он мне позвонил и попросил организовать встречу знакомого журналиста с арестованной за убийство своего любовника. Как вы назвали ее фамилию? Трубицина? Да, да, кажется, именно эту фамилию он и называл. Я и позвонил в ИВС.
   - Кто такой этот Полуэктов?
   - Работал тогда старшим инспектором отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Где сейчас? Не знаю. Мы с ним с того времени ни разу не пересекались. А почему вас заинтересовал этот случай?
   - Долго рассказывать, Игорь Матвеевич, - уклончиво ответил Говоров.
   - Понятно, - кивнул Случанко.
   Когда Андрей сел на знакомый старенький "пазик", то заметил, что следом за ним в автобус вошел высокий симпатичный блондин. Именно с этим блондином он ехал в санаторий. Точно. Похоже, этого парня больше интересует он, Говоров, а не санаторий. Очень похоже. Вспомнил, чем едва не закончилась его командировка в Челябинск, и ему стало не по себе. И он решил действовать, чтобы обезопасить себя от возможных неприятностей.
   На вокзале Бийска отыскал милицейский пункт. Вошел. В небольшой насквозь прокуренной и грязной комнате два сержанта, чтобы хоть как-то скоротать время, резались в карты. На Андрея не обратили никакого внимания, что ему крайне не понравилось.
   - Валентин Сергеевич сюда не заходил?
   - Это кто еще такой? Твой папа? - пошутил один из сержантов, маленький и подвижный. Другой тут же разразился громким смехом. Видно, так у них были распределены роли - один говорил глупости, а другой над ними смеялся. Так им было интереснее жить, легче шлепать по жизни.
   - Ну, ребята, удивляете. Не знать начальника управления транспортной милиции?! Да-а!! Это надо уметь!
   Лица сержантов стали бледными и растерянными. Карты в мгновение ока исчезли в кармане маленького сержанта.
   - К-какого еще н-начальника управления?! - заикаясь, спросил его приятель, полный и массивный.
   - Ну не моего же. Мы с ним договорились здесь встретиться.
   - Шутишь?! - попробовал улыбнуться маленький, но из этого ничего не получилось.
   - Какие могут быть шутки, ребята! - "возмутился" Говоров. - Он с минуты на минуту должен сюда прийти, а вы в карты... Ну и порядки у вас в милиции! И опять же грязно, накурено. А высокое начальство на пороге.
   - Коля! - заорал благим матом маленький. - Открой окно и двери, пусть просквозит.
   Его приятель бросился выполнять указание. Маленький схватил полную окурков пепельницу, вытряхнул в урну для бумаг и вместе с ней умчался из дежурки. Через считанные секунды появился, поставил урну на место и заметался по комнате, закричал в панике:
   - Коля, ты швабру не видел?!
   - Так вон же она, - указал тот на стоявшую в дальнем углу швабру.
   - Живо сделай влажную уборку, - распорядился маленький, видно старший.
   - Ага. Я счас, - ответил тот и выбежал, громко топая ножищами.
   Через минуту вернулся с красным, вероятно из пожарного инвентаря, ведром и принялся с ожесточением тереть грязный пол шваброй. От усердия на его полном лице выступил бисер пота. Похоже, физической работой он занимался редко.
   - А вы кто ж будете? - спросил Говорова маленький.
   - Я из прокуратуры, - ответил Андрей небрежно. Достал удостоверение, показал сержанту. Это еще больше убедило того, что их не разыгрывают. Он вытянулся по стойке смирно, отдал честь, отрапортовал:
   - Дежурный линейного поста милиции сержант Березин. За время моего дежурства никаких происшествий не отмечено.
   Теперь его глаза, кроме преданности и служебного рвения, ничего не выражали. Коля тем временем уже закончил уборку и умчался вместе с ведром и шваброй. Говоров увидел в окно вышагивающего по перрону блондина. Пора было действовать.
   - Как же никаких происшествий, когда вон тот гражданин, - Андрей указал на блондина, - торгует на станции наркотиками?
   - Вон тот, говорите? - Березин сделал стойку, будто спаниель перед броском за подстреленной уткой, глаза сузились. - Коля! - заорал. - За мной!
   Сержанты стремглав бросились на улицу. Говоров видел, как они подскочили к блондину и, подхватив под руки, потащили в дежурку. Тот от растерянности и не помышлял о сопротивлении. Оказавшись в комнате, Березин, подступая к блондину и страшно выкатывая глаза, заорал:
   - А ну, говори, козел, где ты спрятал труп?
   Андрей невольно усмехнулся. Это был обычный дешевый трюк. Некоторые работники милиции считают, что подозреваемого нужно ошеломить, деморализовать, обвинив в страшном преступлении. Тогда он легче пойдет на признание. Определенная доля правды в этом есть, но лишь для отдельных людей.
   - Вы что, офонарели? - возмутился блондин. - Какой еще труп?! Я сотрудник милиции.
   - А я президент Соединенных Штатов Америки, - издевательски проговорил Березин.
   Коля одобрил слова начальника громовым хохотом.
   - Вы за это ответите, сержант!
   Андрей внимательно наблюдал за блондином. Несмотря на демонстрируемое тем возмущение, он был растерян и подавлен случившимся. Возможно, он был сотрудником милиции, но не спешил предъявить служебное удостоверение. К тому же его явно нервировало присутствие Говорова. Андрей решительно подошел к нему.
   - Следователь прокуратуры Говоров Андрей Петрович. К нам поступили данные, что вы здесь занимаетесь торговлей героином.
   - Глупости какие, - пробормотал блондин, пряча взгляд.
   - Предъявите, пожалуйста, документы.
   - Но, товарищ следователь, здесь явное недоразумение. Ни о каком героине я понятия не имею.
   - Разберемся. Документы, пожалуйста. Блондин неохотно полез за документами. Достал служебное удостоверение, протянул его Говорову.
   В документе значилось, что капитан Камышев Валентин Афанасьевич состоит на службе в органах внутренних дел в должности старшего оперуполномоченного уголовного розыска Центрального управления милиции города Новосибирска.
   - Каким образом, Валентин Афанасьевич, вы здесь оказались?
   - Прибыл в командировку.
   - Предъявите командировочное удостоверение.
   - Ну, не совсем в командировку. Вернее, приехал навестить приятеля.
   - Фамилия?
   - Что? - испуганно спросил Камышев.
   - Как фамилия вашего приятеля?
   - Это что - допрос?! - вновь попробовал разыграть возмущение капитан. Я не намерен отвечать на этот вопрос.
   И Говоров окончательно понял, что Камышев следил именно за ним, знает, с кем он встречался, уже наверняка доложил об этом своему начальству и даже получил от него приказ. Согласно этому приказу весельчак и балагур Андрей Говоров, всю свою сознательную жизнь пытавшийся оправдать свою фамилию, по пути следования в Новосибирск должен был исчезнуть как материальное одушевленное тело. Нет, есть все же на свете Бог! Есть! Это он надоумил Андрея проверить блондина.
   - Вам знаком капитан Виталий Семенович Полуэктов? - неожиданно даже для себя спросил Говоров.
   Для Камышева вопрос прозвучал как гром среди ясного неба. Симпатичное лицо его разом посерело. Не побледнело, нет, а именно посерело, будто он только что вышел на свободу после двадцатилетнего тюремного заключения. Затравленный взгляд заметался по кабинету, ища путь к спасению.
   - А кто это? - жалко выдавил он из себя.
   - Вот те раз! - разыграл Андрей удивление. - Как же так, Валентин Афанасьевич? Вы забыли своего непосредственного начальника? Позвольте в этом усомниться.
   Говоров был очень собой доволен. Все вопросы попадали точно в цель.
   Вместе с приборкой в кабинете и внешний облик сержантов тоже разительно Изменился: они ободрились, подтянулись, вдруг вспомнили, что находятся на ответственной государственной службе. Лица пылали желанием совершить подвиг. Они с интересом следили за разговором Говорова с Камышевым, понимая, что на их глазах происходит что-то большое, значительное, что они в своей заштатной провинции могли видеть лишь по телевизору.
   Говорова озарила гениальная догадка.
   - Это Полуэктов дал вам задание убить Трубицину?
   - Что?! - вскричал в панике капитан и попытался выхватить пистолет, но был крепко схвачен сержантами за руки.
   - Что, не ожидали?! - рассмеялся Андрей. - Не ожидали, что мы обо всем знаем? Мы давно за вами следим, капитан. Запираться бесполезно. Хомова и Овчаренко, которым вы заплатили десять тысяч долларов за убийство Трубициной, опознали вас по фотографии.
   Последние остатки мужества покинули Камышева, и он не по-мужски запричитал:
   - Я не хотел этого делать! Меня заставили! Клянусь, гражданин следователь!
   Нет, он не был героем. Человек, однажды предавший, продавший долг, честь и совесть, уже не способен на поступок. Он вынужден всю оставшуюся жизнь пресмыкаться и подличать. Говорову очень нравился ход своих мыслей, да и собой он сейчас охотно любовался.
   - Кто заставил? Полуэктов?
   - Да. Он. Я не мог отказаться. Иначе он бы меня убил.
   - Добрецова знаете?
   - Кого, простите? - угодливо переспросил Ка-мышев.
   - Добрецова Алексея Владленовича?
   - Никак нет. Не знал. Я знал одного лишь Полуэктова и выполнял его указания.
   - Ребята, - обратился Андрей к сержантам, - разоружите этого бывшего капитана нашей славной милиции и наденьте на него наручники.
   Те с готовностью и даже радостью выполнили указание. Теперь у них будет право вспоминать о том, как они лично брали особо опасного преступника, большого милицейского чиновника. Эти воспоминания со временем будут обрастать все новыми леденящими душу подробностями и еще долгие годы будут согревать их вялые и серые будни.
   -У вас есть бланки протоколов задержания? спросил Говоров.
   - Ага. Я сейчас. - Березин из верхнего ящика стола достал бланки, положил на стол. И, с восхищением глядя на Андрея, проговорил: - Здорово вы его раскололи! Высший класс!!
   - Ничего особенного. Работа, - небрежно ответил тот. Сел за стол и оформил протокол задержания. - Гражданин Камышев, вы задерживаетесь по подозрению в организации убийства Трубициной Екатерины Павловны. Вам ясно, в чем вы подозреваетесь?
   Но Камышев уже не был способен к диалогу и лишь молча кивнул. Андрей записал показания капитана, дал ему их прочесть и расписаться. После чего насмешливо спросил:
   - А помните, Валентин Афанасьевич, как перекрестили меня в тамбуре вагона и сбросили с поезда?
   От этого вопроса Камышеву стало совсем плохо, он затрясся всем телом, а затем притворился, что потерял сознание. Но это сейчас уже не имело значения. Это не к спеху. Это потом, когда он подробно расскажет и о причинах, заставивших его это сделать, и о многом другом.
   Сержант Коля притащил от начальника станции старенькую пишущую машинку "Москва", и Андрей отпечатал на ней постановление об этапировании подозреваемого Камышева в ИВС Новосибирска.
   Глава 8
   В одиннадцать часов вечера на квартиру к Добрецову позвонил Максим Капустин и доложил, что задуманная операция проведена успешно. Киллер убил Полуэктова и его жену, а сам с небольшой шишкой на голове упакован и доставлен по назначению.
   - Где вы его содержите? - спросил Алексей.
   - У нас в спорткомплексе. Здесь у меня для этого идеальные условия. Желаешь на него взглянуть?
   - Нет, уже поздно. Завтра утром в восемь я буду там. Смотри, ты отвечаешь мне за него головой.
   - Обижаешь, шеф. Как ежели что, так сразу что, почем и почему. А как не так, так вот тебе и пожалуйста.
   - Юморист! - добродушно усмехнулся Добрецов. - Ладно, бывай.
   "Все по плану идет. Все по плану. По какому-то страшному плану", всплыли в сознании строчки из стихотворения поэта Кузнецова. Поэт будто предвидел надвигавшиеся события. Как и Лермонтов:
   "Настанет год, России черный год, когда царей корона упадет". А может быть, поэты действительно являются посланцами Космоса и им дано заглянуть в будущее? Возможно, возможно. Хотел бы и он туда заглянуть. А впрочем, он и без того знает, что там у него будет полный порядок. Будущее надо не только уметь прогнозировать, но и строить самому. Он умеет.
   Добрецов пружинисто поднялся с кресла, прошелся по комнате. Все по плану идет. Все по плану. Что ж, за это и выпить не грех. Подошел к стенке, открыл дверцу, достал бутылку шотландского виски, наполнил рюмку, подошел к клетке с попугаем. Тот спал.
   - Гена, может быть, выпьешь со мной за удачу? - сказал Добрецов, но попугай даже не шелохнулся. Просунув палец меж прутьев, он ткнул соню в бок.
   - Хватит дрыхнуть. Выпей с хозяином.
   В ответ Гена что-то неразборчиво проскрипел. Похоже послал его подальше и демонстративно отвернулся.
   - Ну и шут с тобой. - Алексей подошел к зеркалу и, обращаясь к своему зеркальному двойнику, дурачась, торжественно произнес: - За тебя, Алик! За то, чтобы в твоей жизни все было тип-топ, а всем твоим начинаниям сопутствовала удача! Словом, будь здоров, дружище! Я очень на тебя рассчитываю.
   Выпил залпом, сел в кресло, закурил. Аликом отчего-то называла его мать в детстве. Затем друзья, знакомые. С тех пор оно кочует с ним по жизни, и нет никакой возможности от него отделаться. Да он и не хочет. Имя это как маленький осколок детства, согревающий душу. Лишь в детстве он чувствовал себя тепло и комфортно. А потом... Лучше не вспоминать. "И скучно. И грустно. И некому руку подать". Может быть, и не так, но суть верна. Человек может надеяться только на себя, на себя самого и для того, чтобы чего-то добиться в жизни, должен основательно поработать локтями. И мозгами, разумеется. Это - аксиома. Все остальное - россказни слабаков и неудачников. Он, Добрецов, слишком рано это осознал и понял.
   Добрецов встал с кресла, передернул плечами, будто сбросил груз воспоминаний. Пустое все это. Надо думать о деле. До заветной цели осталось сделать несколько шагов. Если получится (должно получиться), тогда он придет всерьез и надолго. Главное - в решающий момент не допустить серьезных ошибок. Он понимал, что против него играют профессионалы, но расклад сил был не на их стороне. Правда, в последнее время Предприятие понесло ощутимые потери. Приказала долго жить группа Свалова, группа Кравцова, занимавшаяся торговлей оружием. Сейчас пошла ко дну и группа Боброва. Но это ровным счетом ничего не значит. Основные капиталы, в том числе и от деятельности этих групп, надежно спрятаны в банках Европы и, он верил, очень скоро поработают на благо его страны. И никаким следователям и сыщикам до них не добраться. Не по зубам орех.