Константинов Владимир. Вызов смерти

   - Ни фига себе! - присвистнул Андрей. - Никак не предполагал, что ты так высоко летаешь! Молодец!
   - Ты вот что, Андрей, ты там поаккуратнее со своими шуточками. Владимир Дмитриевич, знаешь ли, человек серьезный.
   - Рома, в милиции не столько серьезные, сколько озабоченные, вроде тебя. Потому-то и тебя туда взяли. Али нет?
   Блондин не сдержался, вновь прыснул в своем углу. Рассмеялась и Таня. Ну что ты будешь делать с моим забубенным другом? Все ему хиханьки да хаханьки. Никакой серьезности.
   - Смотри, я тебя предупредил. Коли что, шею намылю.
   - Вот это ты можешь. Верю. Только благодарю покорно. Мне уже ее так намылили, что теперь на всю оставшуюся жизнь хватит.
   Глава 5
   Никак не ожидал, что у Рокотова такая скромная квартира, обычная обстановка. Посмотришь по телевизору, как живут иные большие начальники, даже завидки берут. Ну, может, не завидки, но все равно...
   Увидев Говорова, Владимир Дмитриевич невольно покачал головой, сказал сочувственно:
   - Как же они вас?!
   - Это не только они. Моя внешность - результат, так сказать, коллективного творчества, начиная с матушки-природы и кончая большими приматами как в форме милиции, так и сугубо в штатском. Все потрудились на славу.
   Рокотов нахмурился.
   - Вот оно что... Потом напишете все .подробно. А пока мы слушаем вас, Андрей Петрович.
   - Я, Владимир Дмитриевич, конечно же понимаю ваше нетерпение и где-то даже его разделяю. Но поймите и меня. Уже со вчерашнего вечера у меня в сознании и даже в подсознании прочно укрепился образ такой, знаете ли, круглой, симпатичной, румяной, веселой, источающей удивительный, даже, не побоюсь этого слова, восхитительный аромат куриной ножки. И образ этот пришел ко мне не вдруг и не сразу, его вызвал к жизни и укрепил в сознании утробный крик моего алчущего желудка, вот уже двое суток лишенного даже зачерствелой корки.
   Лицо Рокотова стало пунцовым и растерянным. Я же готов был провалиться сквозь землю. Ну что ты за человек такой! Ведь предупреждал же; А ему что об стенку горох! Сам на конфликт нарывается. Ох и намылю ему шею, как обещал. Не посмотрю на его ранения и все такое. Достукается. Даже Таня удивилась и испугалась за своего друга.
   - Извините меня, Андрей Петрович! - проговорил смущенно Владимир Дмитриевич. - Бога ради, извините! И спасибо за урок. Очень хорошо вы мне врезали и, главное, за дело. Дина! - крикнул он вдруг зычным командирским голосом.
   В комнату вошла небольшого росточка, хрупкая миловидная женщина с глазами... У бабушки была икона. Ну, не икона, конечно, а эта... Как ее? Богоматерь. У нее точь-в-точь такие же глаза - огромные и печальные.
   - Здравствуйте! - поздоровалась она с нами и укоризненно сказала мужу: - Володя, что ты кричишь? Катю разбудишь.
   - Извини, Дина, вырвалось, - еще больше растерялся Владимир Дмитриевич. - Здесь такое дело, понимаешь... Надо бы ребят покормить.
   - У меня все готово, - ответила она, с улыбкой глядя на мужа. - Пока ты ждал на улице, я уже все разогрела.
   - Спасибо тебе! - ласково поблагодарил полковник. - Ты спасла мою репутацию.
   - Пойдемте на кухню, - пригласила хозяйка. - Там будет удобнее.
   - Спасибо! Это вот они, - указал я на Андрея и Таню. - А я сыт. Спасибо!
   - И то верно, - обрадовался Андрей. - Моего друга запускать на кухню, что козла в огород.
   Когда мы с Рокотовым остались одни, я сказал:
   - Вы уж его извините, Владимир Дмитриевич. Он порой болтает незнамо что.
   - Все нормально, - ответил он, улыбнувшись. - Очень хороший парень.
   - Правда?! - обрадовался я и удивился: - Он вам понравился?
   - Понравился. У него глаза хорошие.
   - Он еще и книжки пишет, - похвастался я другом.
   - Это, должно быть, хорошие книжки, правильные.
   - Владимир Дмитриевич, а можно я позвоню домой, скажу жене, чтобы не волновалась?
   - Конечно. Обязан позвонить и успокоить. Вскоре вернулись Андрей и Таня. Мой друг погладил живот и удовлетворенно сказал:
   - Ну вот, совсем другое дело. Теперь я готов поведать свою леденящую кровь историю. Нервным, легко возбудимым и малолетним просьба покинуть зал. Он многозначительно посмотрел на Таню.
   Она разом вспыхнула, будто зорька, сказала твердо:
   - Ни за что на свете!
   - Вот оно - новое поколение, которое выбрало пепси, - печально вздохнул Андрей. - Оно же совершенно игнорирует опыт старших поколений.
   - Тоже мне старшее поколение! - фыркнула Таня.
   - Приходится смириться с обстоятельствами и начать свою печальную повесть о том, как один весьма симпатичный, но очень наивный молодой человек возмечтал совершить подвиг и что из этого получилось.
   После рассказа Андрея все долго молчали. Я был удивлен и поражен, наверное, больше других. Если бы еще вчера мне сказали, что Андрюша способен все это вынести, я бы просто не поверил. Надо же!
   - Андрей Петрович, а почему вы перед поездкой в Челябинск были уверены, что убийства Погожева и Шипилина взаимосвязаны и совершены одними и теми же людьми? - спросил Рокотов.
   - Я совсем не был в этом уверен.
   - Постойте, но ведь именно об этом вы говорили главному редактору перед командировкой?
   - Верно. Но говорил лишь для того, чтобы его заинтересовать и убедить направить меня в Челябинск. Стрелял, как говорится, с закрытыми глазами, через левое плечо и неизвестно куда, но попал в самое яблочко. Вы не расстраивайтесь, господин полковник, это иногда случается.
   - Да, удивительное совпадение, - согласился Рокотов.
   - Андрюша, а среди боевиков на даче Боброва не было молодого мужчины лет тридцати, красивого, с меня ростом? - спросил я.
   - Нет, не было.
   - А тот, в ресторане "Садко", который едва тебя не сшиб... Ты у него, случайно, не заметил небольшой ямочки на подбородке?
   - Такой, как у меня?
   И тут я с удивлением обнаружил, что у Говорова на подбородке точно такая же ямочка, как и у того Олега. Ну надо же!
   Андрей рассмеялся.
   - Мы с тобой. Рома, знакомы уже более семи лет, а ты впервые разглядел мою ямочку. А того великана я видел какие-то считанные секунды. А зачем он тебе?
   Я рассказал о своей встрече на даче Боброва с Олегом. Последний почему-то очень заинтересовал Андрея.
   - Опиши его поподробнее.
   - Звать Олегом. Под два метра ростом, лицо мужественное, нос прямой, глаза... Постой, какие же у него глаза? Кажется, светло-карие. Волосы темные и слегка волнистые, зачесаны назад. Вот, пожалуй, все, что запомнил.
   - Алик - это уменьшительное от Олега? - спросил Андрей.
   - Да, - ответил Рокотов.
   - Этот Олег очень похож на любовника Трубициной. Во всяком случае, именно таким его описала мне подруга Трубициной Забродская. Весьма интересно! Ты раньше встречался с Бобровым?
   - Да. Меня Поливанов ему представлял.
   - А на этот раз ты считал, что тебя везут на встречу с боссом. Так?
   - Да, именно так я и думал.
   - А как вел себя этот Олег в присутствии Боброва?
   - Ну, как вел... Как вел... Как его подручный. Заинтересованно следивший за нашим разговором Рокотов неожиданно сказал:
   - А вы молодец, Андрей Петрович! Вероятнее всего, вы окажетесь правы.
   - Я убежден в этом на все сто и хоть сейчас могу заложить свою правую руку и голову моего ближайшего друга.
   Все рассмеялись, наверное, оттого, что вид у меня был действительно дурацкий, так как я, хоть убей, ничего не понимал в происходящем.
   - Может быть, ты объяснишь? - спросил Андрея.
   - Ты, Рома, ехал на встречу с боссом, и она состоялась! - торжественно произнес Андрей.
   - Не понял? Ты что, имеешь в виду Олега, что ли?
   - Вот именно. Человек он очень хитрый и крайне осторожный. Это я понял еще из его отношений с Трубициной и убийства Погожева. Он просто так "светиться" не будет. Поэтому перед тобой был ловко разыгран спектакль.
   Я вспомнил, как Бобров будто бы случайно задержал Олега в зале, как устроил это дурацкое соревнование.
   - А знаешь, очень похоже, что ты прав. Надо же! Молодец!
   - Спасибо за комплимент. Прости, но не могу ответить тебе тем же и вынужден огорчить. Ты боссу не показался, нет. Скажу больше - он тебе не поверил.
   - Да нет, вроде все нормально было, - пожал я плечами.
   - И все-таки это именно так. Уверен - тебя вызывали, чтобы дать какое-то конкретное ответственное поручение. Если его не дали, значит, тебе не поверили и, вероятнее всего, решили еще как следует к тебе присмотреться. И не хотел бы тебя огорчать, но не могу изменить своему главному жизненному принципу - лучше горькая правда, чем сладкая ложь. И вынужден предупредить, что очень скоро они тебя вычислят, если уже не вычислили.
   - Андрюша, какой же ты все-таки болтун! - восхитилась другом Таня.
   - А у меня фамилия такая. Всю жизнь пытаюсь доказать, что получил ее на законном основании.
   - Ты не прав, - возразил я Говорову. - По поведению главного редактора я ничего такого не заметил. л - Наш главный - дурак, непроходимый тупица. Это им известно не хуже, чем нам. Поэтому они могли ему ничего не сообщить.
   Внимательно слушавший наш разговор Рокотов решительно сказал:
   - Андрей Петрович прав. Мы не можем рисковать вами. Считайте, что с завтрашнего дня ваша работа в газете закончена. Утром вы выходите на работу в управление и поступаете в непосредственное подчинение к Сидельникову.
   - Да, но мне ведь ничего не удалось узнать, - вконец растерялся я.
   - Значит, будем искать другие пути. К тому же мы теперь знаем, кто руководитель. И потом, учитесь, Роман Владимирович, не обсуждать распоряжения начальства, а выполнять.
   - Слушаюсь, товарищ полковник! - отрубил я по-солдатски от смущения.
   - Ну, можно и не столь официально, - улыбнулся Рокотов, повернулся к Говорову, похвалил: - А вы молодец, Андрей Петрович! У вас отличный аналитический ум. Из вас хороший бы следователь получился.
   - Спасибо за комплимент! Обещаю в ближайшие десять лет обязательно обдумать ваше предложение.
   Но Рокотов, казалось, не обратил внимания на очередную выходку моего друга, сказал:
   - Нам необходимо вычислить этого Олега и вплотную заняться его разработкой. По словесному портрету составьте фоторобот. Подключите и свидетельницу, о которой говорил Андрей Петрович. Впрочем, все это мы обсудим завтра утром в управлении. - Посмотрел на часы. - Ого! Уже половина четвертого! Пора, как говорится, и на боковую. Засиделись.
   Я встал и стал прощаться, но полковник решительно меня перебил:
   - Никуда вы не пойдете. Здесь всем места хватит. Тем более, что ребятам, - он кивнул на Андрея и Таню, - пока ни в коем случае нельзя появляться дома. Их уже наверняка там ждут.
   - Неудобно ведь вас стеснять...
   - Давайте, Роман Владимирович, без сантиментов. - Окликнул жену: Дина! - А когда она появилась в дверях, попросил: - Будь добра, постели ребятам.
   Глава 6
   Утром решили, что Таня пока поживет у Рокотовых (на этом, кстати, настояла Дина Дмитриевна), а Андрей - у меня. Говоров стал напрашиваться поучаствовать в деле. Но Владимир Дмитриевич категорически этому воспротивился.
   Стоило нам лишь появиться в управлении, как Рокотова вызвал к себе генерал. Владимир Дмитриевич сказал Сидельникову:
   - Познакомь пока Романа Владимировича с ребятами.
   Вадим Андреевич провел меня по многочисленным кабинетам и представил оперативным работникам управления. Везде были майоры и подполковники. Я даже растерялся. Лишь в одном кабинете отыскался капитан. Он чем-то походил на моего забубенного друга. Ну, не в смысле внешности, но все же... Глазами. Вот. Глаза у него были такими же насмешливыми, как у Андрея.
   - Капитан Беркутов Дмитрий Константинович, - назвал его Сидельников. А это, Дима, наш новый товарищ, лейтенант Шилов Роман Владимирович.
   Беркутов подошел ко мне, бесцеремонно пощупал мои бицепсы, хлопнул по плечу.
   - Привет, Рома! Как здоровье? Майор не обижает? - кивнул в сторону Сидельникова. - Если будет придираться, сообщи. Мы на него быстро найдем управу. За ним водится этот грешок.
   - Хватит морочить нам голову, - решительно сказал Сидельников. Пойдем, Роман.
   Мы направились к двери.
   - Постойте, я ведь еще не закончил, - сказал Беркутов.
   Сидельников хмыкнул.
   - Завтра закончишь. Нашел, блин, дураков. Знаем мы твои опыты на живых людях. Здесь тебе не обломится. Понял, экспериментатор?
   - Грубый вы, товарищ майор, человек. Грубый и невоспитанный. Какой пример вы подаете подрастающему поколению?! Еще вчера я был о вас лучшего мнения. Определенно. О вашем безответственном поведении я буду вынужден сообщить в отдел попечительства подростков. Рома, не слушайте этого грубияна и невежду.
   - Да пошел бы ты! - сказал Сидельников, и мы ушли.
   - А чего это он? - спросил я. Вадим Андреевич рассмеялся.
   - Раскатал губу. Хотел устроить нам подлянку.
   - Чего? - не понял я.
   - Ну, не подлянку... Вообще-то он мужик нормальный и специалист толковый, но только страсть как любит различные розыгрыши. Однажды договорился с секретаршей генерала, и та отпечатала приказ, где предписывалось всем оперативным работникам управления на работе быть только в форме и отдавать друг другу честь, что к нарушителям будут применяться самые строгие дисциплинарные взыскания, вплоть до несоответствия занимаемой должности. Представляешь? Беркутов .не поленился зарегистрировать его в канцелярии. Парни все ознакомились с приказом под роспись. Возмущению не было предела. Ты ведь знаешь, что мы надеваем форму лишь а особо торжественных случаях. Пошумели, повозмущались, но кому же охота схлопотать несоответствие или лишиться, к примеру, премии, верно? Поэтому в обед большинство съездили домой и облачились в мундиры. Рокотов увидел своих подчиненных при всем параде и страшно удивился. "Что случилось?!" - спрашивает. А ему в ответ: "Нарушаете приказ, товарищ полковник". - "Какой еще приказ?!" В конце концов выяснилось, что это очередная шутка Беркутова. Его парни чуть тогда не помяли.
   Я очень удивился этому рассказу. Никак не предполагал, что в столь серьезном учреждении могут работать такие несерьезные люди. И потом, я не понимал таких шуток. Выставил всех дураками. Какая же это шутка?
   Владимира Дмитриевича нам пришлось ждать не менее двух часов. За это время я рассказал Сидельникову и Денису Хлебникову все, что узнал вчера от Говорова, и о том, к каким выводам мы пришли ночью. Успели все подробно обсудить и наметить план наших действий.
   Рокотов пришел хмурым и озабоченным. Сказал, ни на кого не глядя:
   - Вчера Москва снимала стружку с генерала за нераскрытые убийства Шипилина и Струмилина. А сейчас он снимал ее с меня. Дело забрала областная прокуратура, теперь оно в производстве у нашего общего знакомого Михаила Дмитриевича Краснова.
   - Здорово! - воскликнул Сидельников.
   - Вадим Андреевич, бери машину и езжайте прямо к нему. Он вас уже ждет. Потом меня проинформируешь. Я бы сам поехал, но мне предстоят объяснения с московским начальством. Счастливо!
   Первого, кого я увидел, когда Сидельников открыл дверь с табличкой: "Следователь по особо важным делам Краснов М.Д." и мы прошли в кабинет, - это моего забубенного друга Говорова, сидящего за приставным столиком и улыбающегося нам, будто майская роза. Я опешил. Как он здесь оказался?! Вот гусь! Ну и гусь! Как говорила моя бабушка: "Наш пострел везде поспел". За самим столом сидел полный мужчина лет сорока с простоватым добродушным лицом в форме полковника или как там у них. Китель ему был явно мал. Под напором тучного тела верхняя пуговица расстегнулась. При нашем появлении он встал из-за стола и полез с обнимками к Сидельникову.
   - Вадим! Как я рад снова тебя видеть! - Обнял майора и стал хлопать его по спине, приговаривая: - Рад! Очень рад! Эка ты какой ладный! - Затем, с неохотой отпустив, поздоровался за руку с Хлебниковым. - Здорово, Денис! Как твое ранение? Не беспокоит?
   - Все зажило, как на собаке, Михаил Дмитриевич! - разулыбался тот, польщенный, что полковник помнит о его ранении.
   - Михаил Дмитриевич, разрешите представить нашего нового товарища, сказал Сидельников, указывая на меня. - Роман Владимирович Шилов.
   Краснов, восхищенно глядя на меня, пожал мне руку, сказал:
   - Ай да детинушка! Богатырь! Где вы таких ребят только находите?
   - Секрет фирмы, - рассмеялся Вадим. Михаил Дмитриевич повернулся к Говорову.
   - А это мой новый помощник Говоров Андрей Петрович. Прошу любить и жаловать! - Краснов отчего-то рассмеялся.
   Говоров встал, отвесил нам шутовской поклон.
   - Можете запросто, без церемоний называть меня просто Андреем. Поскольку по воле случая, либо так было угодно Провидению, мы обречены какое-то время на сотрудничество, то я с самого начала предлагаю строить наши отношения на принципах доверительности и взаимопонимания. Кто с этим не согласен, может покинуть этот кабинет. Для таких его двери будут закрыты на веки вечные!
   - Каков, негодник?! - восхищенно проговори Краснов. - Он мне за полчаса уже все мозги напрочь заплел.
   Денис и Вадим рассмеялись и поочередно пожали руку Говорову.
   - Хлебников Денис. Очень приятно!
   - Вадим Сидельников. Ты где научился так болтать? Заканчивал специальные курсы или как?
   - Этому нельзя научиться. С этим надо родиться, - ответил Андрей.
   - А как насчет скромности? - ехидно усмехнулся Вадим.
   Говоров сокрушенно развел руками.
   - Вот здесь мои родители промахнулись. Затем и пришел сюда. Хотел было обратиться в милицию, да добрые люди рассоветовали. Спасибо им!
   Сидельников и Хлебников вновь рассмеялись.
   - Вы в курсе того, что произошло с Андреем Петровичем? - спросил Краснов, садясь за стол.
   - Да, - ответил за всех Сидельников.
   - Тем лучше. У вас есть план оперативно-розыскных мероприятий по этому делу?
   - Пока что вчерне., Михаил Дмитриевич. Он не утвержден начальством.
   - Хотелось бы взглянуть.
   Вадим раскрыл "дипломат", вынул из него пару исписанных листков, протянул их Краснову. Тот долго читал план, шевеля полными губами и тарабаня карандашом по столешнице.
   - Что ж, пока все верно. Определенные коррективы, я думаю, будут в него внесены после допроса Аникина.
   - Кого? - не понял Сидельников.
   - Того пацана, которого задержал вчера Говоров, - пояснил Михаил Дмитриевич. - Надеюсь, что он нам расскажет много интересного.
   Краснов достал из стола милицейский телефонный справочник, отыскал в нем нужный номер, позвонил.
   - Это Информационный центр?.. Здравствуйте! Вас беспокоят из прокуратуры области. Пригласите, пожалуйста, к телефону Наталью Павловну Забродскую... Что? Она на больничном?.. Спасибо. Денис Никитович, - обратился он к Хлебникову после недолгого раздумья, - бери ребят, и дуйте к подруге Трубициной Забродской, и чтобы к вечеру фоторобот этого сукиного сына был у меня. Говоров адрес ее знает.
   -Хорошо, Михаил Дмитриевич. - Хлебников встал, и обращаясь к нам с Андреем, сказал: - Пошли, ребята. Вадим, мы возьмем машину?
   - Конечно берите.
   Мы вышли. По дороге я спросил у Андрея:
   - Как ты здесь оказался?
   - Когда получил отлуп от твоего шефа, решил воспользоваться его советом. В силу моего общительного характера кое-какие зацепки у меня здесь были, к тому же я хорошо знаком с Красновым - как-то пару месяцев с ним работал. Пал на колени, разыграл мелодраму: "Возьмите обратно! Без прокуратуры нет мне жизни ни на этом, ни на том свете!" Взяли.
   - Ну ты даешь! А как же с редакцией?
   - И с редакцией все в порядке. Главный исчез в неизвестном направлении. А зам едва до потолка от радости не подпрыгнул, когда узнал, что я решил уволиться. Все путем, дружище. Будем вместе бороться с мафией. Намедни слышал из достоверных источников, что это где-то самое мужское занятие.
   - А как же трудности, на которые ты прежде жаловался?
   - Почему у тебя, Рома, такой паскудный характер? Почему пытаешься все испортить, а? Прежде! Признаюсь, прежде меня трудности пугали. А теперь они меня вдохновляют. Да. Надоело, Рома, сидеть в засаде, когда вокруг творятся великие мерзости.
   - Как красиво, - рассмеялся я.
   - Чем скалиться, лучше бы записывал за мной, запоминал, учился, пока я жив. А то ведь как только рот откроешь, я готов провалиться сквозь землю от стыда, что у меня такой друг.
   - Трепач! - ответил я добродушно.
   Не скрываю, я был счастлив, что мы снова вместе. И вообще, Андрюша в последнее время доказал, что он настоящий мужик и все такое... А настоящих мужиков сейчас еще очень поискать надо. А то, что болтун... Ну и что из того? Он таким уродился. Не это ведь главное, верно? Главное то, что у тебя в мозгах да за душой.
   В Ботаническом жилмассиве мы подъехали к старой обшарпанной пятиэтажке, поднялись на пятый этаж.
   - Номер квартиры? - спросил Хлебников Андрея.
   - Пятьдесят восьмая.
   - Оставайтесь на лестнице. И запомните на будущее - никогда не вставайте напротив двери. Однажды это стоило жизни одному хорошему моему товарищу.
   - Вводный инструктаж, - прошептал мне на ухо Андрей.
   Хлебников нажал на кнопку звонка. За дверью бодро прозвучала какая-то знакомая мелодия. Прошло не менее минуты, и тут отозвался настороженный мужской голос:
   - Кто там?
   - Это Коля Дебил! - прошептал Андрей, узнавший по голосу бандита, и хотел было выступить вперед, но Хлебников удержал его рукой.
   - Ты его знаешь? - спросил шепотом.
   - Еще бы мне его не знать, когда он вырвал клок моих волос вместе со шкурой.
   - Он вооружен?
   - Естественно. Кто-то рождается в рубашке, а этот с пушкой под мышкой.
   - А у вас оружие есть? - спросил Хлебников, доставая пистолет и передергивая затвор.
   - Нет, - ответил я.
   - Плохо. Извините, ребята, но это наша промашка. Что будем делать?
   - Попытаюсь поимпровизировать, - ответил Андрей и бодрым голосом сказал: - Открывай, Коля! Свои.
   Но видно, бандит тоже узнал его по голосу. В ответ прозвучали кряду три выстрела. Пули, пробив дверь, застряли в стене.
   - А я что говорил?! - возбужденно проговорил Хлебников. - Вводный инструктаж тоже порой необходим, юморист.
   - Ну и слух у тебя, начальник! - удивился Говоров.
   В это время за дверью раздался грохот и звон разбитого стекла. Хлебников ударил в дверь плечом, но она не поддалась.
   - Разрешите-ка мне, - сказал я и, отстранив майора, саданул в дверь ногой, но, видно, не совсем рассчитал силу удара. Дверь плашмя рухнула на пол. Мы ворвались в квартиру.
   В комнате на диване лежала девушка. .Мертвая. В кресле сидел мужчина лет сорока и спокойно с любопытством на нас взирал. Рама окна была разбита вдребезги.
   - Ну и Коля! Ну и дебил! - удивился Андрей. - Он, вероятно, забыл, что это не первый, а пятый этаж.
   - Руки! - закричал Хлебников, направляя пистолет на мужчину в кресле.
   Тот поднял руки.
   Мы подскочили к окну и глянули вниз. На газоне корчился и взвизгивал от боли бандит. Он попытался было вскочить, но с громким стоном, перемежаемым матом, вновь упал на землю.
   Хлебников подошел к мужчине.
   - Оружие есть? .
   - Нет и никогда не было.
   - Встать!
   Мужчина послушно поднялся, продолжая держать руки над головой и снисходительно усмехаясь. Майор обхлопал его и сказал:
   - Ребята, держите здесь этого субчика, а я вниз. - Уже с порога бросил: - Роман, позвони Рокотову и Краснову, сообщи, что здесь случилось, и вызов" "скорую помощь".
   Я позвонил Рокотову.
   - Владимир Дмитриевич, нас следователь послал к Забродской, свидетельнице.... А здесь бандиты. Один в окно выпрыгнул. А второй здесь остался.
   - Тот, кто выпрыгнул, скрылся?
   - Да нет. Здесь пятый этаж. Наверное, йоги сломал. Кричит там внизу и матерится.
   - А что со свидетельницей?
   - Убили.
   - Сволочи! "Скорую помощь" вызвали?
   - Нет, собираюсь только.
   - Скажи, чтобы привезли бланк протокола осмотра места происшествия, сказал мне Андрей.
   - Товарищ полковник, здесь Говоров просит, чтобы привезли бланк протокола осмотра места происшествия.
   - Говоров?! - поразился Рокотов. - Как он там оказался? Что это еще за самодеятельность?
   - Да нет, все нормально, товарищ полковник. Он теперь у них работает.
   - Где это "у них"?
   - В прокуратуре у Краснова. Он это... Он говорит, что воспользовался вашим советом и восстановился на прежней работе. Его сюда Михаил Дмитриевич послал.
   - С твоим другом не соскучишься. Это уж точно. А вообще-то я одобряю его решение. Поздравь его от меня.
   Андрей сидел в кресле напротив мужчины и о чем-то с ним переговаривался.
   - Значит, вы теперь в органах, Андрей Петрович? - спросил мужчина. Поздравляю!
   - Спасибо, Константин Прокопьевич! Вот решил, так сказать, помочь государству покончить с вами еще при жизни нынешнего поколения. Одобряете?
   Мужчина весело рассмеялся.
   - Шутник вы, Андрей Петрович! Большой шутник. Бороться с нами - сизифов труд. Государство - это мы. Если вы это не поймете, то плохо кончите.
   - Нэ сутор супра крэпидам! - многозначительно сказал Андрей, воздев палец.
   - Что, простите?
   - Это сказал не я, а древнегреческий художник Апеллес: "Пусть сапожник судит не выше сапога".
   - Ах, как вы меня! - добродушно рассмеялся Константин Прокопьевич. - Но только я прав, и вы, дорогуша, сами в этом скоро убедитесь.
   С улицы раздался свист. Я подошел к окну, глянул вниз. Там, на газоне, лежал бандит. Руки у него были заведены назад и стянуты наручниками. Над ним стоял Хлебников, начала, как обычно, собираться толпа зевак.
   - Вызвали "скорую"? А то как бы он здесь не загнулся! - прокричал майор.
   - Вызвали. А что с ним?
   - Открытый перелом голени. Большая кровопотеря.
   - Так наложите жгут.
   - И то верно. Найди мне там что-нибудь.
   Я сходил на кухню, разыскал пару вафельных полотенец, деревянную лопатку. Привязал полотенца к лопатке и выбросил Хлебникову.