Страница:
– Я хочу только одного: чтобы этого человека как следует проверили!
– Только попробуйте заговорить об этом, миссис Уэддерберн, и с вами будет покончено. Я упекал в лечебницы людей с менее серьезными нарушениями психики!
– Будьте вы прокляты, доктор Скофилд, – прошептала Милли. – Я сказала это Брунеру и теперь повторяю вам – будьте вы все прокляты! А пока убирайтесь отсюда! – И она взяла в руки вазу.
Врач схватил со стула свой саквояжик и, направляясь к двери, сказал:
– Я мог бы вам помочь, миссис Уэддерберн. Но если вы будете настаивать на своих фантазиях, то конец здесь может быть только один.
– Вы вернете меня домой?
– Вас придется изолировать. Вас отправят домой в сопровождении санитаров. Что-то в этом роде с вами уже происходило, если мне не изменяет память.
– Именно этого вы и добиваетесь – избавиться от меня!
– Для вашей же пользы.
– И еще одно. Моя экономка не поедет ни в какую больницу, понятно? Я сама буду за ней ухаживать, и буду делать это здесь, где она в безопасности.
– Моя дорогая, если я прикажу…
– Только попробуйте, – голос Милли сорвался на крик. – Она никуда не поедет из этого дома, и можете делать что хотите!
Скофилд хлопнул дверью.
25
26
27
– Только попробуйте заговорить об этом, миссис Уэддерберн, и с вами будет покончено. Я упекал в лечебницы людей с менее серьезными нарушениями психики!
– Будьте вы прокляты, доктор Скофилд, – прошептала Милли. – Я сказала это Брунеру и теперь повторяю вам – будьте вы все прокляты! А пока убирайтесь отсюда! – И она взяла в руки вазу.
Врач схватил со стула свой саквояжик и, направляясь к двери, сказал:
– Я мог бы вам помочь, миссис Уэддерберн. Но если вы будете настаивать на своих фантазиях, то конец здесь может быть только один.
– Вы вернете меня домой?
– Вас придется изолировать. Вас отправят домой в сопровождении санитаров. Что-то в этом роде с вами уже происходило, если мне не изменяет память.
– Именно этого вы и добиваетесь – избавиться от меня!
– Для вашей же пользы.
– И еще одно. Моя экономка не поедет ни в какую больницу, понятно? Я сама буду за ней ухаживать, и буду делать это здесь, где она в безопасности.
– Моя дорогая, если я прикажу…
– Только попробуйте, – голос Милли сорвался на крик. – Она никуда не поедет из этого дома, и можете делать что хотите!
Скофилд хлопнул дверью.
25
Джонка Эли «Ма Шан» стояла на якоре в бухте Стэнли. Анна Безымянная накручивала перед зеркалом волосы, когда в каюту вошли Эли и Черный Сэм.
– Сегодня, – хозяйским тоном заявила Анна, – из моей родной деревни Фу Тан приедет меня навестить мой младший брат Янг. Так что я не смогу отправиться с вами.
– Очень кстати, мадам, – ответил Эли. – Мы отправляемся в плавание как раз на две недели.
– Две недели? Но я не пробуду на берегу так долго!
– На сей раз придется, – послышался ответ. – Когда мы едем за добычей, мы не берем с собой женщин.
– За добычей? И что это за корабль?
Эли и Сэм рассмеялись. Анна в недоумении взглянула на них.
– И что здесь смешного? Все в округе отлично знают, что вы занимаетесь пиратством.
– Да, но мы не такие идиоты, чтобы об этом трубить на каждом углу. А ты?
– Я не предаю друзей!
– Очень правильно, мадам. И ты знаешь, что будет с тобой, если ты это сделаешь. А пока возвращайся со своим братом в Фу Тан. Ты была на нашем борту уже несколько недель – немалый срок!
Анна отвернулась от зеркала и взглянула на него сузившимися глазами.
– Раньше ты следил за каждым моим шагом!
– Это было еще до того, как вышел твой срок, малышка, – завопил в восторге от собственного остроумия Сэм и хлопнул себя по коленке.
Анна вскочила с криком:
– Убери этого мерзавца! Он пляшет под твою дудку, как марионетка!
– Пожалуйста, не придирайся к Сэму, – сказал Эли.
– Это не я начала! С первого дня, как я оказалась на судне, этот придурок меня оскорбляет. Ты что, считаешь, что со мной можно обращаться, как с собакой? Я – Анна Безымянная, и мой род известен еще со времен первой исламской империи. Когда я впервые оказалась в твоей постели, ты был мил и ласков, а теперь ты обращаешься со мной, как с шлюхой с Бека де Роза: захотел – бросил, захотел – подобрал…
– Именно так я и обращаюсь с проститутками, – сказал Эли.
– Я больше не вмешиваюсь, босс, – воскликнул Сэм. – Но говорю тебе: выбрось ты ее за борт – пускай себе плывет туда, откуда пришла.
– Свинья! – закричала Анна. – Вы оба – свиньи! Эли сказал примирительно:
– Мадам, вы пришли без приглашения… Ты здесь жила по своей собственной воле, еще ни одной женщине не удавалось поставить меня на якорь больше, чем на месяц. Мы отправимся с вечерним приливом. Сама решай, будешь ждать нашего возвращения или нет.
– Я еще не все сказала.
– Я весь внимание.
– Это все из-за этой дуры англичанки, я угадала?
– Я говорил тебе, босс, она быстро соображает, – сказал Черный Сэм.
– Та, которую ты зовешь в своих снах, – продолжала Анна. – У нее богатый отец и шикарный дом!
– Ладно, кончай, – перебил ее Эли. – И вообще иди собирайся – нам скоро отплывать.
– Пойду вниз, соберу свои вещи, – сказала Анна неожиданно покорно.
– Вот именно, но только свои, ясно? Спустившись вниз в маленькую каюту на корме, в которой они с Эли так часто предавались любви, Анна собрала свои пожитки. Увидев ключ от порохового завода Стэнли, она сунула его в карман, решив, что он сможет в дальнейшем ей пригодиться. Затем она поднялась на палубу и с вызовом опросила Эли:
– Я ухожу! Но тебе от меня так просто не отделаться! Ясно?
– Ну и напугала, – сказал Черный Сэм, высунув голову из гальюна. – Обычно они уходят насовсем.
– От меня еще никому не удавалось так просто отделаться!
– Да я десяток таких достану на Бека де Роза. Давай, катись отсюда, женщина! – сказал Эли. Он смотрел, как она спускается по веревочной лестнице в свой сампан.
Позже, глядя, как удаляется «Ма Шан», Анна крикнула ветру:
– Я пришла, чтобы убить тебя, но влюбилась как какая-то дурочка! И вот—ты выбросил меня, как старый ботинок. Но теперь так и знай: все остальные просто умирали, тебя же повесят.
Произнеся это, Анна направилась в назначенное место у причала Стэнли и стала ждать своего брата Янга.
Подошел Янг и поклонился, поскольку его Золотая Сестра была старшей. Он вырос. Работа на полях Фу Тана сделала его мускулистым, так что это уже не был хилый мальчик, в нем чувствовался будущий мужчина. И хотя ему было всего четырнадцать, на груди уже росли волосы.
– У тебя все хорошо? – спросила Анна.
– Да, если не считать тревоги за тебя, – ответил Янг. Он был по пояс обнажен, и его загорелый торс блестел на солнце. Голова была обрита, как у буддистских монахов.
– Как поживает Старейшина?
– Хорошо. Посылает тебе наилучшие пожелания.
– Это он велел тебе обрить голову, чтобы не заводились вши?
– Ничего подобного! – воскликнул Янг. – Он послал меня к монахам на остров Лантау, чтобы получить прощение за свои грехи, и там я приобщился к служению Будде.
– Грехи? Какие грехи? – спросила Анна.
– Грех, в котором мы виноваты. Убийство.
– Убийство пиратов? – Она была поражена. – И кто они такие, чтобы обвинять нас в убийстве? Разве убийство состоит не в том, что нас морят голодной смертью? – Она тихо выругалась. – И еще дурачат тебя, заставляя участвовать в глупых религиозных обрядах.
– Это Старейшина объяснил мне учение милосердного Лаотце, который жил за шестьсот лет до рождения Христа, которому поклоняешься ты, – с печалью в голосе произнес Янг. – Это Старейшина отлучил меня от даосизма и велел мне просить милости у буддистов на острове Лантау.
– Так это монахи побрили тебе голову? – Ее лицо исказилось от гнева.
– Да, в наказанье, – сказал Янг. – Я прожил в их монастыре целый год, и они учили меня быть терпимым по отношению ко всем живущим – даже к бандитам и пиратам.
– Мне просто тошно это слышать! – прошипела Анна. – Теперь ты поклоняешься чужому богу, это ведь даже не китайский бог.
– Я не молюсь никакому богу, – сказал Янг. – В буддизме существует лишь Творец.
– Если будешь в это верить, то попадешь в ад со мной вместе!
– В моей новой религии нет и ада, – голос Янга зазвучал громче, – и никакой надежды на вечную жизнь, существует только Нирвана – состояние вечного блаженства.
– Ну и дурак же ты, если веришь во всю эту чушь!
– И еще кое-что… – Выражение его лица изменилось. – Этого блаженства можно достичь только через свою смерть. Мы с тобой топили и сжигали людей, одного мы довели до безумия, а теперь ты хочешь убить и остальных!
– Чтобы убрать бандитов с нашей земли! И ты грешил не меньше меня!
– И за это я должен умереть, это мне сказали буддисты. Иначе я никогда не достигну Нирваны. Уже целый год, с тех самых пор, как поселился в их монастыре, я убираю муравьев с растений, растущих возле пагод, чтобы случайно не наступить хоть на одного из них и не загубить прибежище какой-нибудь неприкаянной души.
Анна внимательно посмотрела па него. Она никогда не слышала, чтобы он так разговаривал.
– Ты еще более чокнутый, чем этот сумасшедший Чу Апу, – сказала она, – А он стал еще большим психом после того, что я с ним сделала!
– Ты говоришь о безумии? Наверное, мы все были безумными, когда покинули чрево матери. Конечно, я был безумным, когда согласился на все эти убийства. Я умоляю тебя поехать со мной на Лантау и просить о помощи. Да, женщин там нет, но Господин поможет тебе найти знания, открытые Сиддартой, и обрести тот мир и покой, которые обрел я.
– Провались ты в пекло! – сказала Анна.
– Я уже там, – спокойно ответил Янг.
– Послушай, братишка, я заключаю с тобой сделку, – медленно произнесла Анна. – Чтобы избавить от грабителей Перл Ривер, мне необходимо наказать еще только одного человека, и это Эли Боггз. Помоги мне сделать так, чтобы он попал в руки Морской полиции, и я вернусь с тобой в Фу Тан. Ну как, идет?
Янг колебался.
– Не ты ли говорила мне раньше, что любишь его?
– Да, я с ума по нему сходила – пока он меня не вышвырнул!
– И теперь из-за этого ты хочешь его предать?
– Вот именно.
– Но ведь это тоже против учения Будды. Предательство – это гибель души.
– Если кому-то так повезло, что у него есть эта самая душа! – громко рассмеялась Анна; что-то похожее Янг слышал и раньше, когда из лесов около их деревни доносился крик лисиц. – И еще, – добавила Анна, – не все ли равно, повесят тебя за кражу овцы или за кражу ягненка? Разве я уже не загубила душу?
Янг ничего ей не ответил и сказал только две фразы:
– Завтра я должен буду вернуться на остров Лантау и предстать перед Святым Отцом. Когда ты хочешь, чтобы я помог тебе упечь этого человека за решетку?
– Сегодня вечером.
– Но помни – никаких убийств!
– Никаких убийств.
Итак, повинуясь указаниям Анны, Янг разыскал португальскую таможню и там спросил капитана да Коста, человека, чьи ухаживания за дочерью Папы Тая Сулеи постепенно сошли на нет.
Величественный, при полном параде да Коста спустился со ступеней на улицу.
– Это вы спрашивали капитана да Коста? Что вы хотите?
Янг запахнул вокруг себя свою оранжевую хламиду и сказал:
– Сэр, вам знакомо семейство Папы Тая, живущего в Стэнли Виллидж?
– Да, я хорошо их знаю.
– И его дочь Сулен?
– Более или менее, – ответил офицер, насторожившись.
– Моя сестра, которая с ней дружит, просит вас пойти со мной, и она покажет вам, где находится пороховой завод.
– Интересная история, все знают, где находится этот завод, а я – нет, хотя давно ищу его, – сказал да Коста.
– Я ничего не знаю. Так вы идете или нет?
Да Коста взглянул на небо.
– Уже темнеет. Я пойду завтра.
– Сестра сказала, чтобы вы шли сегодня, или тогда вообще она вас никуда не поведет.
Да Коста внимательно посмотрел на Янга. Идти в Стэнли в темноте – дело опасное, но приглашение исходило от монаха.
– Судя по твоему виду, ты буддистский монах с Лантау. Новообращенный, которого ночью отпустили за пределы монастыря? Это необычно.
– Найти пороховой завод – тоже необычная просьба, – спокойно ответил Янг.
– Надо ли мне взять с собой солдат?
– Ты встретишься только с моей сестрой. Не надо никаких солдат.
– Веди меня, – сказал да Коста. И этими словами подписал себе смертный приговор.
Анна ждала их в своем сампане. Поклонившись капитану да Коста, она сказала:
– Я послала за тобой святого человека, потому что важно, чтобы ты пришел один. Как я знаю, ты старый приятель семьи Тая – того самого, который раньше был владельцем порохового завода Стэнли.
– Я немного знаком с ними, – осторожно проговорил да Коста.
– Его дочь Сулен не скажет тебе, где он находится, но я скажу. Ты, конечно, знаешь, что Папа Тай продал ее человеку по имени Эли Боггз, пирату, чье имя ты наверняка слышал и раньше?
– Да, это тот, кого мечтает посадить за решетку наш начальник Морского департамента. Скажи мне, где он находится, и мы одним выстрелом убьем двух зайцев. Поскольку этот завод снабжает пушками, снарядами и порохом все побережье Перл Ривер. Если мы его закроем, то тем самым мы уничтожим пиратскую базу. И какова твоя цена?
– Увидеть Эли Боггза на виселице.
– И больше ты ничего не просишь?
– Больше ничего, – сказала Анна. – Правда, братишка?
Янг, не очень понимая, что происходит, лишь улыбнулся.
Погасив лампу на корме лодки, Анна открыла сделанную из тростника дверь, которая вела на причал.
– Иди за мной, капитан да Коста, – сказала она. – Янг, теперь ты можешь возвращаться в свой монастырь, ты выполнил свою задачу. Я скоро приеду к тебе.
И Янг послушался, ни о чем не подозревая.
– Сегодня, – хозяйским тоном заявила Анна, – из моей родной деревни Фу Тан приедет меня навестить мой младший брат Янг. Так что я не смогу отправиться с вами.
– Очень кстати, мадам, – ответил Эли. – Мы отправляемся в плавание как раз на две недели.
– Две недели? Но я не пробуду на берегу так долго!
– На сей раз придется, – послышался ответ. – Когда мы едем за добычей, мы не берем с собой женщин.
– За добычей? И что это за корабль?
Эли и Сэм рассмеялись. Анна в недоумении взглянула на них.
– И что здесь смешного? Все в округе отлично знают, что вы занимаетесь пиратством.
– Да, но мы не такие идиоты, чтобы об этом трубить на каждом углу. А ты?
– Я не предаю друзей!
– Очень правильно, мадам. И ты знаешь, что будет с тобой, если ты это сделаешь. А пока возвращайся со своим братом в Фу Тан. Ты была на нашем борту уже несколько недель – немалый срок!
Анна отвернулась от зеркала и взглянула на него сузившимися глазами.
– Раньше ты следил за каждым моим шагом!
– Это было еще до того, как вышел твой срок, малышка, – завопил в восторге от собственного остроумия Сэм и хлопнул себя по коленке.
Анна вскочила с криком:
– Убери этого мерзавца! Он пляшет под твою дудку, как марионетка!
– Пожалуйста, не придирайся к Сэму, – сказал Эли.
– Это не я начала! С первого дня, как я оказалась на судне, этот придурок меня оскорбляет. Ты что, считаешь, что со мной можно обращаться, как с собакой? Я – Анна Безымянная, и мой род известен еще со времен первой исламской империи. Когда я впервые оказалась в твоей постели, ты был мил и ласков, а теперь ты обращаешься со мной, как с шлюхой с Бека де Роза: захотел – бросил, захотел – подобрал…
– Именно так я и обращаюсь с проститутками, – сказал Эли.
– Я больше не вмешиваюсь, босс, – воскликнул Сэм. – Но говорю тебе: выбрось ты ее за борт – пускай себе плывет туда, откуда пришла.
– Свинья! – закричала Анна. – Вы оба – свиньи! Эли сказал примирительно:
– Мадам, вы пришли без приглашения… Ты здесь жила по своей собственной воле, еще ни одной женщине не удавалось поставить меня на якорь больше, чем на месяц. Мы отправимся с вечерним приливом. Сама решай, будешь ждать нашего возвращения или нет.
– Я еще не все сказала.
– Я весь внимание.
– Это все из-за этой дуры англичанки, я угадала?
– Я говорил тебе, босс, она быстро соображает, – сказал Черный Сэм.
– Та, которую ты зовешь в своих снах, – продолжала Анна. – У нее богатый отец и шикарный дом!
– Ладно, кончай, – перебил ее Эли. – И вообще иди собирайся – нам скоро отплывать.
– Пойду вниз, соберу свои вещи, – сказала Анна неожиданно покорно.
– Вот именно, но только свои, ясно? Спустившись вниз в маленькую каюту на корме, в которой они с Эли так часто предавались любви, Анна собрала свои пожитки. Увидев ключ от порохового завода Стэнли, она сунула его в карман, решив, что он сможет в дальнейшем ей пригодиться. Затем она поднялась на палубу и с вызовом опросила Эли:
– Я ухожу! Но тебе от меня так просто не отделаться! Ясно?
– Ну и напугала, – сказал Черный Сэм, высунув голову из гальюна. – Обычно они уходят насовсем.
– От меня еще никому не удавалось так просто отделаться!
– Да я десяток таких достану на Бека де Роза. Давай, катись отсюда, женщина! – сказал Эли. Он смотрел, как она спускается по веревочной лестнице в свой сампан.
Позже, глядя, как удаляется «Ма Шан», Анна крикнула ветру:
– Я пришла, чтобы убить тебя, но влюбилась как какая-то дурочка! И вот—ты выбросил меня, как старый ботинок. Но теперь так и знай: все остальные просто умирали, тебя же повесят.
Произнеся это, Анна направилась в назначенное место у причала Стэнли и стала ждать своего брата Янга.
Подошел Янг и поклонился, поскольку его Золотая Сестра была старшей. Он вырос. Работа на полях Фу Тана сделала его мускулистым, так что это уже не был хилый мальчик, в нем чувствовался будущий мужчина. И хотя ему было всего четырнадцать, на груди уже росли волосы.
– У тебя все хорошо? – спросила Анна.
– Да, если не считать тревоги за тебя, – ответил Янг. Он был по пояс обнажен, и его загорелый торс блестел на солнце. Голова была обрита, как у буддистских монахов.
– Как поживает Старейшина?
– Хорошо. Посылает тебе наилучшие пожелания.
– Это он велел тебе обрить голову, чтобы не заводились вши?
– Ничего подобного! – воскликнул Янг. – Он послал меня к монахам на остров Лантау, чтобы получить прощение за свои грехи, и там я приобщился к служению Будде.
– Грехи? Какие грехи? – спросила Анна.
– Грех, в котором мы виноваты. Убийство.
– Убийство пиратов? – Она была поражена. – И кто они такие, чтобы обвинять нас в убийстве? Разве убийство состоит не в том, что нас морят голодной смертью? – Она тихо выругалась. – И еще дурачат тебя, заставляя участвовать в глупых религиозных обрядах.
– Это Старейшина объяснил мне учение милосердного Лаотце, который жил за шестьсот лет до рождения Христа, которому поклоняешься ты, – с печалью в голосе произнес Янг. – Это Старейшина отлучил меня от даосизма и велел мне просить милости у буддистов на острове Лантау.
– Так это монахи побрили тебе голову? – Ее лицо исказилось от гнева.
– Да, в наказанье, – сказал Янг. – Я прожил в их монастыре целый год, и они учили меня быть терпимым по отношению ко всем живущим – даже к бандитам и пиратам.
– Мне просто тошно это слышать! – прошипела Анна. – Теперь ты поклоняешься чужому богу, это ведь даже не китайский бог.
– Я не молюсь никакому богу, – сказал Янг. – В буддизме существует лишь Творец.
– Если будешь в это верить, то попадешь в ад со мной вместе!
– В моей новой религии нет и ада, – голос Янга зазвучал громче, – и никакой надежды на вечную жизнь, существует только Нирвана – состояние вечного блаженства.
– Ну и дурак же ты, если веришь во всю эту чушь!
– И еще кое-что… – Выражение его лица изменилось. – Этого блаженства можно достичь только через свою смерть. Мы с тобой топили и сжигали людей, одного мы довели до безумия, а теперь ты хочешь убить и остальных!
– Чтобы убрать бандитов с нашей земли! И ты грешил не меньше меня!
– И за это я должен умереть, это мне сказали буддисты. Иначе я никогда не достигну Нирваны. Уже целый год, с тех самых пор, как поселился в их монастыре, я убираю муравьев с растений, растущих возле пагод, чтобы случайно не наступить хоть на одного из них и не загубить прибежище какой-нибудь неприкаянной души.
Анна внимательно посмотрела па него. Она никогда не слышала, чтобы он так разговаривал.
– Ты еще более чокнутый, чем этот сумасшедший Чу Апу, – сказала она, – А он стал еще большим психом после того, что я с ним сделала!
– Ты говоришь о безумии? Наверное, мы все были безумными, когда покинули чрево матери. Конечно, я был безумным, когда согласился на все эти убийства. Я умоляю тебя поехать со мной на Лантау и просить о помощи. Да, женщин там нет, но Господин поможет тебе найти знания, открытые Сиддартой, и обрести тот мир и покой, которые обрел я.
– Провались ты в пекло! – сказала Анна.
– Я уже там, – спокойно ответил Янг.
– Послушай, братишка, я заключаю с тобой сделку, – медленно произнесла Анна. – Чтобы избавить от грабителей Перл Ривер, мне необходимо наказать еще только одного человека, и это Эли Боггз. Помоги мне сделать так, чтобы он попал в руки Морской полиции, и я вернусь с тобой в Фу Тан. Ну как, идет?
Янг колебался.
– Не ты ли говорила мне раньше, что любишь его?
– Да, я с ума по нему сходила – пока он меня не вышвырнул!
– И теперь из-за этого ты хочешь его предать?
– Вот именно.
– Но ведь это тоже против учения Будды. Предательство – это гибель души.
– Если кому-то так повезло, что у него есть эта самая душа! – громко рассмеялась Анна; что-то похожее Янг слышал и раньше, когда из лесов около их деревни доносился крик лисиц. – И еще, – добавила Анна, – не все ли равно, повесят тебя за кражу овцы или за кражу ягненка? Разве я уже не загубила душу?
Янг ничего ей не ответил и сказал только две фразы:
– Завтра я должен буду вернуться на остров Лантау и предстать перед Святым Отцом. Когда ты хочешь, чтобы я помог тебе упечь этого человека за решетку?
– Сегодня вечером.
– Но помни – никаких убийств!
– Никаких убийств.
Итак, повинуясь указаниям Анны, Янг разыскал португальскую таможню и там спросил капитана да Коста, человека, чьи ухаживания за дочерью Папы Тая Сулеи постепенно сошли на нет.
Величественный, при полном параде да Коста спустился со ступеней на улицу.
– Это вы спрашивали капитана да Коста? Что вы хотите?
Янг запахнул вокруг себя свою оранжевую хламиду и сказал:
– Сэр, вам знакомо семейство Папы Тая, живущего в Стэнли Виллидж?
– Да, я хорошо их знаю.
– И его дочь Сулен?
– Более или менее, – ответил офицер, насторожившись.
– Моя сестра, которая с ней дружит, просит вас пойти со мной, и она покажет вам, где находится пороховой завод.
– Интересная история, все знают, где находится этот завод, а я – нет, хотя давно ищу его, – сказал да Коста.
– Я ничего не знаю. Так вы идете или нет?
Да Коста взглянул на небо.
– Уже темнеет. Я пойду завтра.
– Сестра сказала, чтобы вы шли сегодня, или тогда вообще она вас никуда не поведет.
Да Коста внимательно посмотрел на Янга. Идти в Стэнли в темноте – дело опасное, но приглашение исходило от монаха.
– Судя по твоему виду, ты буддистский монах с Лантау. Новообращенный, которого ночью отпустили за пределы монастыря? Это необычно.
– Найти пороховой завод – тоже необычная просьба, – спокойно ответил Янг.
– Надо ли мне взять с собой солдат?
– Ты встретишься только с моей сестрой. Не надо никаких солдат.
– Веди меня, – сказал да Коста. И этими словами подписал себе смертный приговор.
Анна ждала их в своем сампане. Поклонившись капитану да Коста, она сказала:
– Я послала за тобой святого человека, потому что важно, чтобы ты пришел один. Как я знаю, ты старый приятель семьи Тая – того самого, который раньше был владельцем порохового завода Стэнли.
– Я немного знаком с ними, – осторожно проговорил да Коста.
– Его дочь Сулен не скажет тебе, где он находится, но я скажу. Ты, конечно, знаешь, что Папа Тай продал ее человеку по имени Эли Боггз, пирату, чье имя ты наверняка слышал и раньше?
– Да, это тот, кого мечтает посадить за решетку наш начальник Морского департамента. Скажи мне, где он находится, и мы одним выстрелом убьем двух зайцев. Поскольку этот завод снабжает пушками, снарядами и порохом все побережье Перл Ривер. Если мы его закроем, то тем самым мы уничтожим пиратскую базу. И какова твоя цена?
– Увидеть Эли Боггза на виселице.
– И больше ты ничего не просишь?
– Больше ничего, – сказала Анна. – Правда, братишка?
Янг, не очень понимая, что происходит, лишь улыбнулся.
Погасив лампу на корме лодки, Анна открыла сделанную из тростника дверь, которая вела на причал.
– Иди за мной, капитан да Коста, – сказала она. – Янг, теперь ты можешь возвращаться в свой монастырь, ты выполнил свою задачу. Я скоро приеду к тебе.
И Янг послушался, ни о чем не подозревая.
26
Еще с шестнадцатого века в Гонконге существовали эти пещеры, вход в которые заливался водой во время приливов, когда со стороны залива бурным потоком надвигалось море. В этих пещерах, разумеется, никто не жил, и вход в них был настолько запрятан, что мало кто знал об их существовании. Двое из них были Папа Тай и его дочь, а третьим человеком был Эли Боггз, недавно получивший туда доступ.
Внутри самой глубокой пещеры в расселине самой большой скалы и располагался пороховой завод, хотя название и не соответствовало его сути, поскольку производство пороха давным-давно было прекращено, а теперь это было что-то вроде арсенала для хранения небольших корабельных пушек и прочего оружия от абордажной сабли до палашей, от кинжалов до мушкетов. Это был просто рай для пиратов.
В отдельных небольших пещерках, на значительном расстоянии от главного помещения – изобретшие порох китайцы прекрасно знали о его разрушительной силе – отдельно хранились три различных компонента, требующиеся для того, чтобы произвести боевой порох: селитра, древесный уголь и сера Эти вещества лучше было не смешивать без нужды.
В пещерах, предназначенных для производства, Папа Тай сначала измельчал все эти вещества в тонкий порошок, затем замешивал их в некую пасту, из которой лепили небольшие кирпичики и высушивали их. В таком виде они уже были готовы к использованию или в качестве взрывчатки, приводящейся в действие с помощью запального шнура, также изготовляемого Папой Таем и горевшего со скоростью двух футов в минуту, или же для того, чтобы их разрезать на более мелкие кусочки для небольших квадратных пушечек, имеющихся на борту у всяких темных личностей, вроде Чу Апу, Брунера или Эли Боггза.
– Осторожнее, – сказала в темноте Анна капитану да Коста, – здесь вы можете промочить ноги. Я бы вам посоветовала снять свои роскошные сапоги и носки. – Странная просьба, обращенная к человеку, которого она собиралась убить.
– Хотя ты и говоришь, что не хочешь никакого вознаграждения за то, что покажешь мне завод, я буду настаивать, чтобы тебя наградили, – сказал да Коста.
– Моя награда состоит в том, чтобы избавиться от пиратов, – ответила Анна. – А этот американский придурок Эли Боггз – один из самых больших мерзавцев в Гонконге.
Теперь они шли рядом, шлепая по воде, которая, казалось, все прибывала. Ее бравый спутник, связав свои сапоги, перекинул их через плечо. Да, подумала, улыбаясь про себя, Анна, не в очень благородном виде застанет тебя смерть.
– Ты, конечно, слышала, – говорил да Коста, – что уже многие из этих негодяев были убиты. Они погибали по всей дельте Перл Ривер, ходят слухи, что их казнят брат и сестра, чьи родители были ими убиты в деревне Фу Тан. А ты откуда?
– Не из Фу Тан, – ответила Анна. – Да и брата у меня нет.
– А тот парнишка, который вызвал меня для встречи с тобой? – В его голосе явственно чувствовалось подозрение.
– Это не брат, просто друг.
– Впрочем, мне безразлично, кто убивает этих мерзавцев, – какая разница? Главное, что они покойники. Лично я так думаю.
– Я тоже, – сказала Анна. – Но я бы не стала так много спрашивать. В таких делах лучше знать поменьше.
– Как я понял, ты меня предостерегаешь, – сказал да Коста. – Еще далеко?
– Мы уже на самом краю канала, сейчас вода будет нам по колено, а потом через несколько шагов песчаный склон пойдет вверх. Держись поближе ко мне.
– Кто сказал тебе об этом входе? Ведь так просто сюда не доберешься.
– Сулен, дочь Папы Тая, это он продал завод Эли Боггзу.
– Странно, – ответил да Коста. – Как я ни просил Сулен рассказать мне о нем, она упорно молчала.
Анна тихонько рассмеялась, затем произнесла:
– Радуйся, что я знаю о нем. Твоя ошибка была в том, что ты не предложил ей ни денег, ни любви, а она не может устоять ни перед тем, ни перед другим.
– Я пытался подкупить ее, но она сказала, что этого мало. А любви я ей предложить не мог, потому что в Португалии меня ждет жена; ну а кроме того, порядочный человек не позволит себе совратить девчонку.
– Тут ты тоже ошибаешься. Она – женщина.
– А ты? Почему ты показываешь мне завод? – У меня на это свои причины.
– И одна из них – твоя ненависть к этому американцу, Эли Боггзу? Анна улыбнулась.
– Ну теперь ты, наконец, начинаешь кое-что понимать в женщинах!
Они прошли еще немного и оказались у ниши в скале, где находилась керосиновая лампа. Анна зажгла ее и подняла повыше, и да Коста, обрадовавшись, вступил в желтый неверный круг света и пошел рядом с ней.
Подойдя к массивной, окованной железом двери, Анна отперла ее, и офицер вслед за ней прошел в небольшое помещение с полками вдоль стен, на которых хранились банки с порохом. Он что-то воскликнул вполголоса и стал оглядывать полку за полкой. Наконец-то он нашел этот чертов завод, который безуспешно пытались разыскать его предшественники.
Вдруг он почувствовал, что становится темно, и обернулся. Он с удивлением увидел, что Анны с ним нет. Он лишь успел увидеть, как медленно закрывается массивная дверь, затем послышался щелчок, и он остался в кромешной тьме.
Он ощупью пробрался к двери и закричал, но его голос эхом отозвался в пустынной пещере. Он стал барабанить руками и ногами по деревянным доскам двери, чувствуя, как его охватывает паника. Он понял, что его замуровали, похоронили заживо. Он лежал на полу и слушал, как удаляются шаги Анны.
Его тело нашли через несколько недель.
Внутри самой глубокой пещеры в расселине самой большой скалы и располагался пороховой завод, хотя название и не соответствовало его сути, поскольку производство пороха давным-давно было прекращено, а теперь это было что-то вроде арсенала для хранения небольших корабельных пушек и прочего оружия от абордажной сабли до палашей, от кинжалов до мушкетов. Это был просто рай для пиратов.
В отдельных небольших пещерках, на значительном расстоянии от главного помещения – изобретшие порох китайцы прекрасно знали о его разрушительной силе – отдельно хранились три различных компонента, требующиеся для того, чтобы произвести боевой порох: селитра, древесный уголь и сера Эти вещества лучше было не смешивать без нужды.
В пещерах, предназначенных для производства, Папа Тай сначала измельчал все эти вещества в тонкий порошок, затем замешивал их в некую пасту, из которой лепили небольшие кирпичики и высушивали их. В таком виде они уже были готовы к использованию или в качестве взрывчатки, приводящейся в действие с помощью запального шнура, также изготовляемого Папой Таем и горевшего со скоростью двух футов в минуту, или же для того, чтобы их разрезать на более мелкие кусочки для небольших квадратных пушечек, имеющихся на борту у всяких темных личностей, вроде Чу Апу, Брунера или Эли Боггза.
– Осторожнее, – сказала в темноте Анна капитану да Коста, – здесь вы можете промочить ноги. Я бы вам посоветовала снять свои роскошные сапоги и носки. – Странная просьба, обращенная к человеку, которого она собиралась убить.
– Хотя ты и говоришь, что не хочешь никакого вознаграждения за то, что покажешь мне завод, я буду настаивать, чтобы тебя наградили, – сказал да Коста.
– Моя награда состоит в том, чтобы избавиться от пиратов, – ответила Анна. – А этот американский придурок Эли Боггз – один из самых больших мерзавцев в Гонконге.
Теперь они шли рядом, шлепая по воде, которая, казалось, все прибывала. Ее бравый спутник, связав свои сапоги, перекинул их через плечо. Да, подумала, улыбаясь про себя, Анна, не в очень благородном виде застанет тебя смерть.
– Ты, конечно, слышала, – говорил да Коста, – что уже многие из этих негодяев были убиты. Они погибали по всей дельте Перл Ривер, ходят слухи, что их казнят брат и сестра, чьи родители были ими убиты в деревне Фу Тан. А ты откуда?
– Не из Фу Тан, – ответила Анна. – Да и брата у меня нет.
– А тот парнишка, который вызвал меня для встречи с тобой? – В его голосе явственно чувствовалось подозрение.
– Это не брат, просто друг.
– Впрочем, мне безразлично, кто убивает этих мерзавцев, – какая разница? Главное, что они покойники. Лично я так думаю.
– Я тоже, – сказала Анна. – Но я бы не стала так много спрашивать. В таких делах лучше знать поменьше.
– Как я понял, ты меня предостерегаешь, – сказал да Коста. – Еще далеко?
– Мы уже на самом краю канала, сейчас вода будет нам по колено, а потом через несколько шагов песчаный склон пойдет вверх. Держись поближе ко мне.
– Кто сказал тебе об этом входе? Ведь так просто сюда не доберешься.
– Сулен, дочь Папы Тая, это он продал завод Эли Боггзу.
– Странно, – ответил да Коста. – Как я ни просил Сулен рассказать мне о нем, она упорно молчала.
Анна тихонько рассмеялась, затем произнесла:
– Радуйся, что я знаю о нем. Твоя ошибка была в том, что ты не предложил ей ни денег, ни любви, а она не может устоять ни перед тем, ни перед другим.
– Я пытался подкупить ее, но она сказала, что этого мало. А любви я ей предложить не мог, потому что в Португалии меня ждет жена; ну а кроме того, порядочный человек не позволит себе совратить девчонку.
– Тут ты тоже ошибаешься. Она – женщина.
– А ты? Почему ты показываешь мне завод? – У меня на это свои причины.
– И одна из них – твоя ненависть к этому американцу, Эли Боггзу? Анна улыбнулась.
– Ну теперь ты, наконец, начинаешь кое-что понимать в женщинах!
Они прошли еще немного и оказались у ниши в скале, где находилась керосиновая лампа. Анна зажгла ее и подняла повыше, и да Коста, обрадовавшись, вступил в желтый неверный круг света и пошел рядом с ней.
Подойдя к массивной, окованной железом двери, Анна отперла ее, и офицер вслед за ней прошел в небольшое помещение с полками вдоль стен, на которых хранились банки с порохом. Он что-то воскликнул вполголоса и стал оглядывать полку за полкой. Наконец-то он нашел этот чертов завод, который безуспешно пытались разыскать его предшественники.
Вдруг он почувствовал, что становится темно, и обернулся. Он с удивлением увидел, что Анны с ним нет. Он лишь успел увидеть, как медленно закрывается массивная дверь, затем послышался щелчок, и он остался в кромешной тьме.
Он ощупью пробрался к двери и закричал, но его голос эхом отозвался в пустынной пещере. Он стал барабанить руками и ногами по деревянным доскам двери, чувствуя, как его охватывает паника. Он понял, что его замуровали, похоронили заживо. Он лежал на полу и слушал, как удаляются шаги Анны.
Его тело нашли через несколько недель.
27
Первая конференция «Организации морских перевозчиков»– таково было официальное название тех, кто действовал в Южно-Китайском море, – проводилась на острове Грин весной тысяча восемьсот пятьдесят третьего года. Эли Боггз также присутствовал на ней, хотя и неофициально.
Присутствовали также Ганс Брунер, Джеймс Уэддерберн и доктор Скофилд, а также мистер Сунг, управляющий «Домиком отдыха», мистер Гудчайлд, адвокат компании «Смит и Уэддерберн». Все они вместе с другими, в основном представителями Восточно-Индийской компании, собрались в сарае, находящемся к востоку от большого барака на оконечности острова Грин.
Поскольку губернатор Колонии опять был в отъезде в Пекине, то здесь находился его заместитель – Деннинг, тот самый, с которым Милли познакомилась во время приема.
– Сэм, – сказал Эли, – нас не пригласили на ежегодную конференцию, но, полагаю, мы должны нанести визит этим мерзавцам.
– Ну да, чтобы нам перерезали горло? – отозвался Черный Сэм.
– Нам необходимо воспользоваться этим шансом. Что-то происходит, и я должен быть там, пусть даже рискуя жизнью.
– Говоришь, конференция будет на острове Грин?
– Да. Они будут там обсуждать что-то новое, как мне передали.
– Торговлю китайцами! – презрительно фыркнул Черный Сэм. – Этим занимаются в Гонконге с Рождения Христова.
– Здесь что-то похуже. Китайцев выбрасывает на берег – и, как я слышал, скованными по рукам и ногам цепями.
– Что-то мне не верится, босс. Они же должны торговать живым товаром. А ведь они даже ходить не могут, если они закованы в цепи?
– В наручниках, – ответил Эли.
– Ну, это их дело. Деловые люди вроде Уэддерберна нас не трогают, – равнодушно бросил Сэм.
– Послушай! С тех пор как закончилась война, спрос на порох упал. Торговля опиумом тоже сошла почти на нет, да и от пиратства доходов не так уж много!
– Если ты считаешь, босс, что они собираются с тобой делиться, то ты просто чокнулся. Прорваться к ним не удалось даже Чу Апу, да и более серьезным людям тоже. Торговлей желтым товаром занимаются европейцы, а с ними лучше не связываться.
– Я считаю, что имею право на свою долю.
– В торговле рабами?
– А почему бы нет?
– Но это же китайские крестьяне! Эли дотронулся до его подбородка.
– Только не говори мне, что у Сэма с возрастом стало смягчаться сердце.
Тот пожал плечами.
– Все же мы птицы другого полета. Разве вам не хватает того, что мы имеем с наших дел?
– Денег никогда не бывает достаточно, поскольку сегодня ты жив, а завтра тебя уже нет. Так что, давай поднимай людей! Вызови всех с берега. Проверь все орудия и снаряды, а на всякий случай необходимо заточить абордажные сабли и багры. Сколько боевых джонок мы можем сейчас собрать?
– Три, – ответил Сэм. – Одна сейчас на рейде в Ламме, другая – в Вампоа, на ремонте и еще есть одна неподалеку от Чунг Чао.
– Тогда передай им сигнал, чтобы они шли к острову Саншайн, – встретимся там с ними завтра в полночь. Капитаны пусть приготовятся к вооруженному нападению.
– Ты скажешь сыну Чу Апу, что будешь там?
– Я не собираюсь никого ни о чем предупреждать. Они на моей территории, так что я просто туда явлюсь.
– Не забывай, что там будет и губернатор. – Сказал Сэм.
– Ничего подобного. Губернатор в Пекине – но там будет его заместитель. Когда еще, если не сейчас, Гонконгом управляла банда мерзавцев?
– Ну мы тоже не невинные младенцы, – ответил Черный Сэм.
– Но мы и не изображаем их из себя, – ответил Эли.
Случилось так, что в то утро, когда Эли готовил свой пиратский флот к походу на остров Грин, Милли, решив, что Мами начинает постепенно поправляться, подумала о том, что ей неплохо было бы сменить обстановку.
Поэтому она приказала приготовить их частный катер, чтобы их двоих отвезли на тот же остров, в «Домик отдыха».
Так что Милли и Джеймс были всего в двух милях друг от друга, но об этом не подозревали.
– Плыви на берег и посмотри, что там делается, – приказал Эли Черному Сэму, когда его флот прошел чуть западнее от острова Грин.
– Да ты что, босс, здесь кругом акулы! – запротестовал Сэм, глядя в неспокойное море.
– Делай, как тебе говорят! – Эли взглянул на небо, затянутое тучами и добавил: – Когда окажешься на берегу, загляни в «Домик отдыха», может быть, они проводят конференцию там?
– Они проводят ее в северной части острова. Эти европейцы на южную часть никогда не заходят, – возразил Сэм.
Однако Эли пропустил мимо ушей его оговорки.
– Как только что-нибудь узнаешь, сразу же сообщи мне, – сказал он.
Когда Мами, собрав полевые цветы, понесла их на могилу Растуса Малумбы, расположенную среди зарослей шиповника у ручья, она сначала не заметила среди кустов лицо Черного Сэма. Она также не слышала, как он шепотом воскликнул что-то, увидев перед собой чернокожую немолодую негритянку.
Мами было уже около сорока, совсем немало, а Сэм, увидя ее сгорбленные плечи и измученное болезнью лицо, решил, что ей намного больше. Ему-то было лишь тридцать пять. Все же ее вид взволновал его – эта природная негритянская грация и черная кожа всколыхнули в нем воспоминания далекого детства, проведенного на жаркой и суровой земле. Он был так зачарован близостью этой женщины, что, когда она повернулась в его сторону, прикрывая глаза рукой от солнца, он не стал прятать лицо в кустах, а так и застыл, молча глядя на нее.
– О Господи! – воскликнула Мами. – Что это ты надумал, Растус? – И она закрыла лицо руками.
В некотором смущении Сэм вылез из кустов и теперь стоял прямо перед ней.
– О Боже праведный! – воскликнула Мами, ударяя себя в грудь. – Ты живой?
– Да, жив, здоров и невредим, – сказал, улыбаясь, Сэм. Белые зубы сверкнули на черном, блестящем на солнце лице. – Не бойся, женщина, я тебе ничего плохого не сделаю, это говорю я, Сэм.
– Клянусь Господом, – произнесла Мами, – мне на секунду показалось, что это ожил мой Растус.
– Значит, тебе не повезло! Я всего лишь Черный Сэм. А кто такой Растус?
– Я ничего тебе не скажу, пока не узнаю, кто ты. Что ты здесь делаешь? Этот остров принадлежит компании «Смит и Уэддерберн».
– Тебя ищу, – широко улыбаясь, проговорил Сэм. – Ну и наглец же ты, если смеешь говорить в таком тоне! Нас с тобой никто не знакомил! Кто ты такой, чем занимаешься?
– Меня зовут Черный Сэм, и я здесь рыбачу, – в основном, ловлю симпатичных женщин.
– Ах так? Но остров с прибрежными водами принадлежит госпоже Уэддерберн, и она спустит шкуру со всякого, кто осмелится ловить здесь рыбу без ее разрешения. Так что давай проваливай, пока я не спустила на тебя собак.
– Да ладно тебе, зачем же так! – Сэм попытался смягчить ее сердце обворожительной улыбкой.
– Ну… – начала было Мами.
– Да ничего не «ну». Не надо волноваться, я приехал сюда с самыми добрыми и благородными намерениями.
Мами засмущалась, как школьница, и опустила глаза.
– Так, значит, я остаюсь. Да, мадам? – проговорил Черный Сэм.
Примерно через час, когда Сэм направлялся на север острова, три вооруженные джонки Эли бросили якорь в Норт Саунд и высадились на берег у причала рядом с бараком, где держали предназначенных для продажи китайцев. Обычно здесь царило оживление – кузнецы работали с кандалами, а надсмотрщики загоняли китайцев в трюмы стоящих у пристани судов. Но сегодня никто не ждал неожиданных гостей, и все было тихо и спокойно. Даже птицы не пели в этом месте, где обычно тучей носились чайки; казалось, что Норт Саунд похож на запечатанную гробницу.
Присутствовали также Ганс Брунер, Джеймс Уэддерберн и доктор Скофилд, а также мистер Сунг, управляющий «Домиком отдыха», мистер Гудчайлд, адвокат компании «Смит и Уэддерберн». Все они вместе с другими, в основном представителями Восточно-Индийской компании, собрались в сарае, находящемся к востоку от большого барака на оконечности острова Грин.
Поскольку губернатор Колонии опять был в отъезде в Пекине, то здесь находился его заместитель – Деннинг, тот самый, с которым Милли познакомилась во время приема.
– Сэм, – сказал Эли, – нас не пригласили на ежегодную конференцию, но, полагаю, мы должны нанести визит этим мерзавцам.
– Ну да, чтобы нам перерезали горло? – отозвался Черный Сэм.
– Нам необходимо воспользоваться этим шансом. Что-то происходит, и я должен быть там, пусть даже рискуя жизнью.
– Говоришь, конференция будет на острове Грин?
– Да. Они будут там обсуждать что-то новое, как мне передали.
– Торговлю китайцами! – презрительно фыркнул Черный Сэм. – Этим занимаются в Гонконге с Рождения Христова.
– Здесь что-то похуже. Китайцев выбрасывает на берег – и, как я слышал, скованными по рукам и ногам цепями.
– Что-то мне не верится, босс. Они же должны торговать живым товаром. А ведь они даже ходить не могут, если они закованы в цепи?
– В наручниках, – ответил Эли.
– Ну, это их дело. Деловые люди вроде Уэддерберна нас не трогают, – равнодушно бросил Сэм.
– Послушай! С тех пор как закончилась война, спрос на порох упал. Торговля опиумом тоже сошла почти на нет, да и от пиратства доходов не так уж много!
– Если ты считаешь, босс, что они собираются с тобой делиться, то ты просто чокнулся. Прорваться к ним не удалось даже Чу Апу, да и более серьезным людям тоже. Торговлей желтым товаром занимаются европейцы, а с ними лучше не связываться.
– Я считаю, что имею право на свою долю.
– В торговле рабами?
– А почему бы нет?
– Но это же китайские крестьяне! Эли дотронулся до его подбородка.
– Только не говори мне, что у Сэма с возрастом стало смягчаться сердце.
Тот пожал плечами.
– Все же мы птицы другого полета. Разве вам не хватает того, что мы имеем с наших дел?
– Денег никогда не бывает достаточно, поскольку сегодня ты жив, а завтра тебя уже нет. Так что, давай поднимай людей! Вызови всех с берега. Проверь все орудия и снаряды, а на всякий случай необходимо заточить абордажные сабли и багры. Сколько боевых джонок мы можем сейчас собрать?
– Три, – ответил Сэм. – Одна сейчас на рейде в Ламме, другая – в Вампоа, на ремонте и еще есть одна неподалеку от Чунг Чао.
– Тогда передай им сигнал, чтобы они шли к острову Саншайн, – встретимся там с ними завтра в полночь. Капитаны пусть приготовятся к вооруженному нападению.
– Ты скажешь сыну Чу Апу, что будешь там?
– Я не собираюсь никого ни о чем предупреждать. Они на моей территории, так что я просто туда явлюсь.
– Не забывай, что там будет и губернатор. – Сказал Сэм.
– Ничего подобного. Губернатор в Пекине – но там будет его заместитель. Когда еще, если не сейчас, Гонконгом управляла банда мерзавцев?
– Ну мы тоже не невинные младенцы, – ответил Черный Сэм.
– Но мы и не изображаем их из себя, – ответил Эли.
Случилось так, что в то утро, когда Эли готовил свой пиратский флот к походу на остров Грин, Милли, решив, что Мами начинает постепенно поправляться, подумала о том, что ей неплохо было бы сменить обстановку.
Поэтому она приказала приготовить их частный катер, чтобы их двоих отвезли на тот же остров, в «Домик отдыха».
Так что Милли и Джеймс были всего в двух милях друг от друга, но об этом не подозревали.
– Плыви на берег и посмотри, что там делается, – приказал Эли Черному Сэму, когда его флот прошел чуть западнее от острова Грин.
– Да ты что, босс, здесь кругом акулы! – запротестовал Сэм, глядя в неспокойное море.
– Делай, как тебе говорят! – Эли взглянул на небо, затянутое тучами и добавил: – Когда окажешься на берегу, загляни в «Домик отдыха», может быть, они проводят конференцию там?
– Они проводят ее в северной части острова. Эти европейцы на южную часть никогда не заходят, – возразил Сэм.
Однако Эли пропустил мимо ушей его оговорки.
– Как только что-нибудь узнаешь, сразу же сообщи мне, – сказал он.
Когда Мами, собрав полевые цветы, понесла их на могилу Растуса Малумбы, расположенную среди зарослей шиповника у ручья, она сначала не заметила среди кустов лицо Черного Сэма. Она также не слышала, как он шепотом воскликнул что-то, увидев перед собой чернокожую немолодую негритянку.
Мами было уже около сорока, совсем немало, а Сэм, увидя ее сгорбленные плечи и измученное болезнью лицо, решил, что ей намного больше. Ему-то было лишь тридцать пять. Все же ее вид взволновал его – эта природная негритянская грация и черная кожа всколыхнули в нем воспоминания далекого детства, проведенного на жаркой и суровой земле. Он был так зачарован близостью этой женщины, что, когда она повернулась в его сторону, прикрывая глаза рукой от солнца, он не стал прятать лицо в кустах, а так и застыл, молча глядя на нее.
– О Господи! – воскликнула Мами. – Что это ты надумал, Растус? – И она закрыла лицо руками.
В некотором смущении Сэм вылез из кустов и теперь стоял прямо перед ней.
– О Боже праведный! – воскликнула Мами, ударяя себя в грудь. – Ты живой?
– Да, жив, здоров и невредим, – сказал, улыбаясь, Сэм. Белые зубы сверкнули на черном, блестящем на солнце лице. – Не бойся, женщина, я тебе ничего плохого не сделаю, это говорю я, Сэм.
– Клянусь Господом, – произнесла Мами, – мне на секунду показалось, что это ожил мой Растус.
– Значит, тебе не повезло! Я всего лишь Черный Сэм. А кто такой Растус?
– Я ничего тебе не скажу, пока не узнаю, кто ты. Что ты здесь делаешь? Этот остров принадлежит компании «Смит и Уэддерберн».
– Тебя ищу, – широко улыбаясь, проговорил Сэм. – Ну и наглец же ты, если смеешь говорить в таком тоне! Нас с тобой никто не знакомил! Кто ты такой, чем занимаешься?
– Меня зовут Черный Сэм, и я здесь рыбачу, – в основном, ловлю симпатичных женщин.
– Ах так? Но остров с прибрежными водами принадлежит госпоже Уэддерберн, и она спустит шкуру со всякого, кто осмелится ловить здесь рыбу без ее разрешения. Так что давай проваливай, пока я не спустила на тебя собак.
– Да ладно тебе, зачем же так! – Сэм попытался смягчить ее сердце обворожительной улыбкой.
– Ну… – начала было Мами.
– Да ничего не «ну». Не надо волноваться, я приехал сюда с самыми добрыми и благородными намерениями.
Мами засмущалась, как школьница, и опустила глаза.
– Так, значит, я остаюсь. Да, мадам? – проговорил Черный Сэм.
Примерно через час, когда Сэм направлялся на север острова, три вооруженные джонки Эли бросили якорь в Норт Саунд и высадились на берег у причала рядом с бараком, где держали предназначенных для продажи китайцев. Обычно здесь царило оживление – кузнецы работали с кандалами, а надсмотрщики загоняли китайцев в трюмы стоящих у пристани судов. Но сегодня никто не ждал неожиданных гостей, и все было тихо и спокойно. Даже птицы не пели в этом месте, где обычно тучей носились чайки; казалось, что Норт Саунд похож на запечатанную гробницу.