Корнешов Лев. Пуля для безнес-леди

   Ельцин ликвидировал своим указом КПСС, и парткомы разного ранга турнули из занимаемых ими зданий. Соболевой вспомнилось пророчество Селюнина: "Мы отнимем у партии её имущество"... Напророчил.
   Анастасии не было жаль ни партии, ни её имущества. Неприятно было видеть и слышать, как вертится Горбачев, в одночасье потерявший все власть, авторитет, положение в стране. Но это, решила сама для себя Настя его проблемы. Однако она не поддалась и обаянию Ельцина, также в одночасье ставшего национальным героем. Слишком много странных побасенок ходило о Борисе Николаевиче в журналистских кругах, чтобы всерьез восхищаться им. И перед её глазами время от времени возникали сцены, которые она видела у подъездов зданий ЦК на Старой площади.
   В день, когда Ельцин объявил о конце КПСС Настя побежала на Старую площадь. Из зданий ЦК вышвыривали аппаратчиков. Высокие партийные чины сбежали заранее, многочисленная охрана растерялась, у неё не было указаний, как действовать, если власть меняется, и новые правители приказывают очистить здание. На Старой площади собрались тысячи возбужденных людей, иные уже изрядно поддали, другие явно впадали в истерику. По кабинетам ходили люди из наспех сформированных по указанию Ельцина сил безопасности России и предлагали всем покинуть помещения, захватив только личные вещи.
   Было душно, и явственно попахивало погромом.
   Анастасия повесила на грудь свою корреспондентскую карту на шнурке и ей удалось пробиться почти к самым массивным дубовым дверям - огромным, мощным, сложенным из толстых плах, окантованных медью. Они были распахнуты настежь, за ними толпились испуганные, аккуратно одетые в деловую "униформу" - темные строгие юбки, белые блузки - женщины с пакетами и сумочками, не решаясь переступить высокий порог. Массивные двери были рассчитаны на осаду, а сейчас их просто распахнули, и толпа вопила, улюлюкала, визжала, требуя, чтобы женщины вышли к ней. Анастасия понимала, что ещё немного и женщин начнут силой вырывать, вылущивать из дверей как вылущивают зерна из кукурузного початка: одно, второе, третье, а остальные высыпаются сами.
   Настя впервые в жизни поняла истинное значение так часто встречавшихся в учебниках истории слов "пропустить сквозь строй". Эти женщины, ещё вчера чувствовавшие себя уверенно, знавшие себе цену в том немногочисленном мирке, который существовал как бы отдельно от остального многомиллионного мира, не понимали, что произошло, за что их так ненавидят и почему хотят растоптать, размазать по Старой площади.
   - Вы где работаете?
   - В ЦК.
   Или:
   - На Старой площади.
   Эти коротких слов было достаточно, чтобы к ним относились с уважением и маленьким чиновничьим подобострастием, к кому бы они ни обратились. У них были уютные кабинеты, "закрытые" пропускной системой хорошо снабжавшиеся столовые и буфеты, продовольственные заказы, "бронь" на самолеты и поезда, свои поликлиники и больницы, куда их "прикрепляли", путевки в лучшие санатории 4-го Управления Минздрава СССР с большой скидкой. Взамен они должны были хорошо работать и молчать, ибо в этих зданиях буквально все было пропитано секретностью.
   По меркам любого западноевропейского обывателя всего того, что они получали, было совсем немного, точнее там, на Западе, все это и не считалось благами, "льготами", потому что ни в "закрытых" столовых, ни в льготных поликлиниках там просто не было необходимости. Но в России система мелких "льгот" действовала безотказно, самых лучших служащих держала в узде и в то же время возвышала над серой массой, у которой не было возможности хорошо питаться в чистых столовых, не стоять в очередях за продуктами и ездить ежегодно в санатории "Сочи" или "Айданиль".
   Но женщины, которые под напором изнутри выскакивали из огромного дверного проема, сейчас уже не думали о "льготах", они мечтали уцелеть в вихре ненависти и хулиганства.
   Два здоровенных мужика пытались оторвать от жиденькой цепочки выходящих худенькую девчушку, азартно вопили:
   - А мы её - в подворотню... В подворотню! Попробуем партийной любви!
   - Вжарьте ей, чтобы завизжала, сучка партийная! - подначивала мужиков потная растрепанная баба.
   Мужикам уже почти удалось вырвать девушку, когда Настя достала из сумочки пистолет, подаренный Леонидом, и сунула им под нос:
   - Считаю до трех... Один...
   При счете "два" насильники бесследно растворились в толпе.
   Настя схватила девушку за руку и бесцеремонно поволокла за собой.
   В скверике рядом с памятником героям Плевны девчонка без сил опустилась на скамейку и разрыдалась: "Я же... всего-навсего машинистка... Дали бумажку - отстучала..."
   А у Насти крепло ощущение, что "стихийное возмущение народа" умело подогревалось. Ведь можно было и выселение аппарата из зданий ЦК, и приемку самих зданий провести цивилизованно, без шума и пыли. Но кому-то невыгодна была тишина, кто-то просчитал, что именно истеричность, "всенародное возмущение" перекроют дорогу для отступления, заставят колеблющихся более решительно стать на сторону мятежного президента России.
   В том, что партию и её "символы" - здания на Старой площади - не будут защищать, - никто не сомневался.
   Настя возвратилась в редакцию и её тут же вызвал Фофанов:
   - Мы попросили бы тебя поехать на Старую площадь, там делается история.
   - Я только что оттуда...
   - Молодец! - завопил Фофанов. - Срочно в номер! Диктуй наборщицам!
   - Угомонись, - устало сказала Настя. - Что диктовать? Как люмпены-алкоголики гуляют и плебеи пытаются женщин насиловать?
   - Революция не бывает без издержек, - напыщенно произнес Юрий Борисович.
   - А пошел ты... Где ты видишь революцию? - взвилась Настя. - Козлы сошлись лоб в лоб - кто кого перебодает.
   - Настя, если бы я тебя не знал, подумал бы черт знает что. Так будешь писать или нет?
   - Буду. Но не то, что ты думаешь! Сейчас пойду к Свердловскому райкому, там очередь выстроилась партбилеты сдавать. И ведь все паскуды писали в заявлениях: "Делу Коммунистической партии предан". Крысы... Нет не крысы, те умные, а эти... букашки-таракашки, мотыльки-однодневки.
   - Ты что, за партию? - оторопел Фофанов.
   - Господи, какой же дурак! - с отчаянием произнесла Настя. - Мне ваша партия до фени-фонаря... Я за простую порядочность, честность, за то, чтобы люди, как шакалы, не жрали друг друга...
   Она написала об очереди к Свердловскому райкому партии и о том, что даже партбилеты было сдать некому - все разбежались. "Коммунисты" входили в здание и швыряли свои вчера ещё драгоценные книжечки, которые положено было всегда носить при себе, с левой стороны груди, у сердца - швыряли свои книжечки на пол в углы распахнутых настежь кабинетов.
   Настя в "репортаже", как она определила жанр своего писания, нагромоздила десятки натуралистических деталей: валявшиеся на полу протоколы заседаний бюро с грифом "совершенно секретно", повисший на одной кнопке наискось "График семинаров пропагандистов", пустая бутылка из-под коньяка, анкеты вступающих в КПСС, разорванный плакат: "Все на..." - куда было оторвано... Перевернутые стулья, сдвинутые столы, рассыпанные книги, заплеванные и загаженные полы, изрезанные ковровые дорожки... Вывеска на здании райкома разбита - стекло пошло трещинами. Настя послала фотографа снять её и поместила, как заставку, к заголовку: "Расколотый мир".
   Ее репортаж стал сенсацией, ибо в нем не было злобы, пропитавшей в эти дни жизнь, в нем были тоска и растерянность.
   - Ты удивительный человек, Соболева, - сказал ей Фофанов, - у тебя странное чутье на жареные темы.
   Настя промолчала. Бессмысленно объяснять матерому демагогу, что журналист без чутья на правду - ремесленник.
   Мелькнули быстрыми птицами октябрь и ноябрь, а Настю словно бы позабыли её старые "друзья". Не давал о себе знать Олег. Алексей изредка передавал через стенографисток записки: "Любимая моя...", исчез Миша Кушкин. Настя чувствовала, что она по-прежнему под надзором, её стерегут, дышат в затылок, но кто и как - не могла определить, да и не старалась, ей было неинтересно. Если бы о ней забыли - тогда она бы забеспокоилась, ибо с людьми, которые становятся ненужными, порою случаются странные вещи. Она знала, что Леонид, то бишь Михаил Юрьевич, съехал с соседней дачи, ей об этом мимоходом сообщила её хозяйка, посетовав, что она лишилась такого выгодного и спокойного жильца.
   Кто её сейчас оберегал - Настя не знала.
   Все необходимые документы на вступление в наследство увез Алексей вместе с доверенностью представлять её интересы во всех мыслимых и немыслимых случаях. И условие богатой родственницы, своевременно почившей в бозе, она выполнила: официально сменила фамилию и выправила новый паспорт. Теперь она для всего мира была Демьяновой Анастасией Игнатьевной, но в газету писала как Соболева. У специального корреспондента Соболевой была общероссийская известность, отказываться от неё было бы глупо.
   Настя неплохо зарабатывала в газете, ей платили, что называется, по высшей планке, в деньгах не нуждалась, тем более, что Алексей время от времени подбрасывал через знакомых "жене" валюту и пополнял счет в сбербанке - не очень щедро, но вполне достаточно. И когда однажды она увидела зареванную Люську Заболотину - у той тяжело заболела дочь и предстояла сложная дорогостоящая операция, Настя достала из сумочки тысячу долларов, протянула:
   - Возьми. Достаточно? Будет возможность - отдашь, а не сможешь - и так перебьюсь.
   Через неделю Люська носилась по всем редакционным этажам, рассказывая, что Настя своими долларами спасла жизнь её дочери: "Надо же, а я её еще, дурища, ревновала к своему борову".
   Люська относилась к тому типу газетных "дам", которые действовали решительно и быстро. Всезнающие машинистки говорили о ней:
   - Пока другие размышляют, эта уже ложится...
   Она ненавидела и любила с полной отдачей, от души. Настю она полюбила и всячески превозносила в кофейне её достоинства и душевные качества.
   И вот однажды поздним вечером ей позвонил Алексей из-за своего "бугра". Он был краток:
   - Срочно оформляй отпуск. Тебе надо быть в Цюрихе... Приглашение посетить этот городишко тебе уже ушло от твоего адвоката. Паспорт, билеты, все остальное тебе сделают, вручит из рук в руки мой друг. День и номер рейса я буду знать, тебя встретят и о тебе позаботятся...
   - Но...
   - Никаких "но", дорогая супруга! Желание мужа - закон для послушной жены. Английский не забыла?
   - Нет.
   - Лишнего ничего не бери. Человеку, который тебя встретит, доверяй полностью, следуй его советам. Я не смогу к тебе приехать, занят, но обратно закажи билет через Рим, тебе надо обязательно посмотреть вечный город.
   Алексей ещё две-три минуты поболтал об общих знакомых в редакции, о погоде в Москве, но Анастасия понимала, что это идет уже общий треп, для чужих ушей. Главное было сказано - ей лететь в Цюрих, документы для неё подготовит Кушкин.
   Первый шаг за границу.
   Настя прилетела в Цюрих к вечеру. Ориентируясь по указателям на английском, она быстро добралась до паспортного контроля, вежливо поздоровалась с пограничником, протянула свой паспорт: Демьянова Анастасия Игнатьевна. Паспорт был новеньким, ещё не обтершимся, и пограничник, шлепнув штамп, добродушно проговорил: "Добро пожаловать в Швейцарию, госпожа Демьянова".
   "Госпожа Демьянова" впервые оказалась за рубежом и немножко волновалась. И первое, что поразило её - это быстрота, с которой пассажиры выгрузились из самолета, прошли в зал прилета, получили свой багаж. Никто ничего и никого не ждал, все делалось по строго установленному порядку. И нигде не просматривались запыхавшиеся служащие, наоборот, заметив легкую растерянность того или иного пассажира, тут же подходили к нему и спрашивали: "Чем могу вам помочь?"
   Настя, вспомнив суету и толкотню в московских аэропортах, бесконечно повторяющиеся объявления: "Вылет рейса номер... по маршруту... переносится", остро позавидовала людям, которые вылетают, прилетают, путешествуют цивилизованно и в который раз посочувствовала своим соотечественникам.
   Уже через десяток минут после приземления Настя перешагнула "границу" и оказалась в ослепительно просторном и шумном зале.
   К ней воистину не подошел, а приблизился мужчина средних лет в строгом "клерковском" - темная ткань в полосочку - костюме. Выглядел он на уровне депутатов Государственной Думы - ухоженный, вальяжный, с ярко выписанным на физиономии чувством собственного достоинства.
   Он внимательно, но не назойливо присмотрелся к Насте:
   - Госпожа Демьянова из Москвы?
   - Здравствуйте, - поздоровалась Настя. - Да, это я.
   - Счастлив с вами познакомиться, - с подъемом проговорил мужчина. - Я - глава юридической фирмы, которая ведет ваши дела. Считал большой честью лично вас встретить. Меня зовут Густав Рамю... - Он протянул визитную карточку.
   - Спасибо, что встретили, господин Рамю, - с достоинством сказала Анастасия. - И простите меня за мой корявый английский.
   - О, нет, нет! - запротестовал господин Рамю. - Вы вполне прилично говорите на английском. Но если желаете, можем перейти на русский. Я давно веду дела с русскими и вполне освоил язык.
   - Будем общаться на английском. Мне хотелось бы попрактиковаться.
   - Отлично. Номер вам заказан в отеле "Suisse", надеюсь, он вам понравится. Сейчас мы пройдем к машине, она в вашем полном распоряжении. Шофера зовут Карл. У ваших телохранителей - их двое - есть машина, они не будут вам надоедать, потому что лучший телохранитель - это тот, которого не видят.
   - Похоже, вы говорите об этом со знанием дела, - доброжелательно улыбнулась Настя.
   - Я - юрист, - напомнил господин Рамю, - и заботиться о безопасности клиентов - моя прямая обязанность.
   Они стояли посреди просторного зала. Настя не была уверена, что на них не обращают внимания, она выделялась из толпы своей броской славянской красотой и весьма провинциальным по европейским понятиям костюмчиком. В Москве, в фешенебельном магазине на Тверской, ей сказали, что этот костюмчик - писк моды. И сейчас незаметно оглядывая прибывающих-улетающих, Настя подумала: "действительно, писк". В этот жаркий день она одна была в таком добротном костюме, уместном на деловых встречах, но странно выглядевшем на путешествующей даме.
   Настя обратила внимание на двух молодых людей, стоявших чуть в стороне. Они были в легких пиджаках, одинаково оттопырившихся у левого плеча.
   - Секьюрити? Служба безопасности? - указала на них Настя. Познакомьте, раз уж они есть...
   - Вы наблюдательны, - заметил господин Рамю, и сделал едва приметный жест рукой.
   Двое подошли, и господин Рамю представил:
   - Госпожа Демьянова... Николай и Юрий обеспечат вам максимум безопасности.
   Заметив легкое недоумение Насти, услышавшей русские имена, поторопился объяснить:
   - Николай и Юрий - русские, но на Западе уже давно, так давно, что и подсчитать сложно. А теперь - в машины, деловые вопросы решим в отеле.
   Насте зарезервировали роскошные трехкомнатные апартаменты на семнадцатом этаже высотной гостиницы. Комнаты были обставлены добротной мебелью а ля Людовик XIV, но Настя решила, что это все то, что в России называют "новоделами" - искусным современным подражанием старине. Везде стояли цветы, расставленные в вазах в строго продуманном беспорядке.
   Густав Рамю нажал на еле приметную кнопочку звонка и тут же в номер вошла женщина средних лет. Она слегка поклонилась и приветливо улыбнулась Насте.
   - Ваша горничная, мадам Демьянова, мадам Марианна. - Представил её господин Рамю. - Она разместилась в соседнем номере. Пригласить к себе её очень просто - вот этим звонком. Чуть позже мадам Марианна поможет вам разобраться с багажом, познакомит вас с тем, что необходимо знать - ванной, вызовом различных служб отеля и другими подробностями. Если вам понадобиться заказать ужин или завтрак в номер, совершить набеги, - он так и сказала: "набеги", - на магазины, мадам Марианна к вашим услугам.
   Марианна снова слегка поклонилась:
   - Буду рада быть вам полезной, мадам.
   Густав Рамю распорядился:
   - Мадам после длительного полета, поэтому сегодня ужинать и завтра завтракать она будет в своих апартаментах. Позаботьтесь об этом, Марианна. Вы свободны.
   И вежливо сказал Насте:
   - На сегодня все. Отдыхайте. Если захотите вечером осмотреть город, предупредите Марианну, а она предупредит телохранителей. Завтра у нас сложный день, нам предстоит посетить ваш банк, выполнить некоторые формальности.
   - А мой муж... Он знает, что я прилетела?
   - Естественно. Думаю, он позвонит вам вечером. Если он вам срочно нужен - вот его телефон в Риме... Мои телефоны вы найдете в визитной карточке. В случае необходимости звоните мне в любое время суток. Завтра я к вам приеду в десять. Надеюсь, вы к этому времени позавтракаете.
   Прием по высшему разряду
   Настя быстро разобралась с кранами огромной беломраморной ванны, освоила биде, изучила кнопки кондиционеров и выключателей. Она обратила внимание, что на полках в ванной - полный набор парфюмерии, в баре и холодильнике, искусно вмонтированном в книжные полки - напитки на разные вкусы, вода, соки. Книг было немного, на русском и английском, полки были заставлены всевозможными безделушками, по виду простенькими, но их "простота" стоила денег. На журнальном столике лежали свежие газеты, в том числе и её родные.
   Ей предстояло здесь провести несколько дней, и она решила, что будет выглядеть не как жалкая провинциалочка, а как дама, привыкшая к удобствам. Настя нажала кнопку звонка, и тут же появилась Марианна.
   - Будьте добры, легкий ужин в номер, на ваш вкус. Но после того, как вы разберете мой багаж. Попросите телефонный сервис соединить меня в девять с Римом, с моим супругом господином Юрьевым. Вот его телефон...
   - Да, мадам. Все будет сделано. Можно приступить к разбору вашего багажа?
   - Будьте любезны... А я пока просмотрю газеты.
   Она села за журнальный столик. Газеты были на английском, и Настя без труда в них разобралась. О России писали мало и как-то неопределенно. Интерес на Западе к российским событиям уже был на нуле. Западным политикам и обывателям, очевидно, надоела огромная страна, трясущаяся в судорогах жесточайшего кризиса - никогда и никому неизвестно, какой ещё фортель она выкинет. Некоторый интерес у неё вызвали публикации о коррупции в России и о русской мафии на Западе. Настя читала о том, что русская мафия безжалостна, бандиты не придерживаются никаких правил, в руках у мафиози сосредоточены огромные деньги, в частности, часть тех, которые принадлежали партии. Одна из газет прозрачно намекала, что некоторые влиятельные группировки возглавляют профессионалы из бывшего КГБ.
   Марианна закончила с чемоданами и перешла в ванную комнату. Настя услышала шум льющейся воды. Горничная готовила ванну. Вышколенная Марианна прекрасно знала свои обязанности. Она подошла к Насте:
   - Я все сделала, мадам. Ужин вам принесут в восемь, вы ещё успеете принять ванну. Когда будете завтракать?
   - В восемь тридцать утра.
   - Я закажу сок, омлет, гренки с маслом и джемом, кофе...
   - Добавьте нежирную ветчину - два-три ломтика.
   - Хорошо, мадам. Если я вам понадоблюсь, пожалуйста, позвоните.
   Настя уже давно обратила внимание на жесткое произношение Марианны. Она чисто говорила на английском, но слишком твердо произносила согласные, предпочитала короткие, "рубленые" фразы.
   - Марианна! - позвала Настя женщину, уже направившуюся к выходу.
   - Да, мадам?
   - Вас в самом деле зовут Марианной? Мне кажется, вам больше подошло бы имя Марта.
   - Мадам правильно догадалась. Я действительно по национальности немка. Но давно уже живу во Франции и вообще там, где прикажет господин Строев. Когда-нибудь, когда у мадам будет время и настроение, я расскажу свою обычную маленькую историю. Но я всегда буду благодарна господину Строеву за то, что он вырвал меня из рук "штази".
   Господин Строев, догадалась Настя, это Олег. Боже, я почти забыла его фамилию - Олег да Олег... А "штази" - это КГБ в немецком варианте, в ГДР, служба разведки и контрразведки.
   Что же, это похоже на господина Строева: оказать человеку серьезную услугу, чтобы потом закабалить его.
   "Олег приставил ко мне своих шестерку, - отметила Настя. - Каждый мой шаг будет ему известен".
   Ровно в девять раздался телефонный звонок, телефонистка что-то проговорила на французском.
   - Будьте любезны, на английском, - попросила Настя.
   - Пардон, мадам. Пожалуйста, говорите с Римом, вы заказывали Рим.
   - Спасибо...
   Сквозь сотни километров, через расстояния, леса и горы Европы пробился веселый голос Алексея:
   - Я только что собрался тебе звонить... Как прошел полет, как устроилась?
   - Докладываю: все по высшему классу. Даже удивительно, за что такая честь.
   - Ты - богатая дама и антураж должен соответствовать содержанию... Мне звонил Рамю... Он знает, что надо делать... Уже позаботился о билете в Рим и прочих вещах. Слушайся его, он опытный юрист. Я надеюсь, что... В общем, ты догадываешься, на что я надеюсь.
   - Я по тебе соскучилась, Алеша, - усиленно играла роль влюбленной супруги Настя. - Мне кажется, мы не виделись целую вечность.
   - Я тоже... Очевидно, завтра на тебя накинутся репортеры, твои коллеги по профессии. Советую быть предельно собранной.
   - Я могу им сказать, что у меня есть супруг - некий господин Алексей Юрьев?
   - Конечно! Ты им многое можешь сказать, - с какими-то не совсем понятными интонациями произнес Алексей.
   - А почему ты думаешь, что завтра на меня накинутся репортеры?
   - Это тебе объяснит господин Рамю... ну что же, до встречи в Риме, дорогая моя супруга.
   - Эй, погоди! - заторопилась Настя. - Мои интересы соблюдены?
   - Что ты имеешь в виду? - удивился Алексей. - Все документы готовы, тебе остается лишь подписать их.
   - Так не пойдет! - решительно сказала Настя. - В конце концов наследство мне оставила моя тетя... В общем, дорогой супруг, позвони господину Рамю и предупреди, что по пути в банк, мы заедем к нему в контору, чтобы я могла предварительно ознакомиться с документами. Не затевать же споры в банке...
   После паузы Алексей задумчиво произнес:
   - А ты ещё та щучка...
   - Не щучка, а щука. За это время я кое-чему научилась, Алеша. И пожалуйста, завтра до двенадцати будь на телефоне, в пределах досягаемости - господину Рамю наверняка захочется с тобой проконсультироваться...
   Неслышно вошла Марианна и разобрала постель.
   - Мадам что-нибудь надо?
   - Мадам больше ничего не требуется, - улыбнулась Настя. Она забралась на широкую кровать и иронично ухмыльнулась: "настоящий сексодром".
   Что же, до сих пор она играла по правилам, которые ей предлагали. Теперь надо внести в них коррективы. Лучше всего, пожалуй, поиграть без правил...
   Утром после завтрака пришел господин Рамю: невозмутимый, сдержанный, весь внимание. В руках у него была папка с документами.
   - Господин Юрьев сообщил вечером, что вы пожелали заехать ко мне в офис и предварительно познакомиться с документами. Я готов... После этого мы поедем в ваш банк. Ничего существенного: требуется образец вашей подписи, вам выдадут чековую книжку, и наконец, президент банка горит желанием лично познакомиться с уважаемой клиенткой. Извините, это рутинные, но обязательные процедуры. И, под занавес, на 17 часов назначена ваша пресс-конференция. Я позволил себе снять небольшой, уютный зал в гостинице, заказал цветы, фрукты, напитки и кофе. Скромно, но не прижимисто. Этим занимается Марианна. На пресс-конференцию приглашены репортеры влиятельных газет...
   - Зачем? - спросила Настя.
   - Что? - не понял господин Рамю.
   - Зачем пресс-конференция?
   - Видите ли, - объяснил господин Рамю. - Наш мир так устроен, что долго ничто не может оставаться тайной. Уже поползли слухи о вашем прилете - богатой дамы, на счету у которой - миллионы. Особенно интригующим оказалось для прессы то, что вы - русская. Такого здесь ещё не бывало.
   - Понятно. Значит, меня будут демонстрировать как редкий экземпляр? Как у вас говорят - экзотик?
   - Смотрите на все это проще, - посоветовал господин Рамю. - Придут ваши коллеги-журналисты к собрату, точнее, сестре по профессии, они наверняка будут настроены благожелательно. Рискну дать вам совет: оденьте свою медаль за защиту Белого Дома - и вы сразу станете в их глазах представительницей новой России.
   Настя фыркнула.
   - Не смейтесь, я знаю, что советую. И, наконец, все это действо дает возможность, так сказать, легализовать и ваше положение, и ваше состояние...
   - Вот теперь вы говорите по делу. Все остальное - эмоции. Что же, поехали в ваш офис...
   Офис у господина Рамю был в центре города, в меру представительный, но, как сказали бы в России, без излишеств.
   Густав Рамю раскрыл свою папку, протянул Насте документы - уже заверенные, с печатями, но без её подписи.
   - Чай? Кофе? - поинтересовался Рамю.
   Из документов Настя уяснила, что тетя оставила ей в наследство 1 миллион 438 тысяч долларов, сейчас же на её счету было 88 миллионов 760 тысяч 325 долларов. Счет пополнялся неравными порциями и в разное время.
   - Вы удачно занимались коммерческой и финансовой деятельностью, невозмутимо объяснил господин Рамю.
   - Какая я умная! - процедила Настя.
   Еще она поняла, что её доступ к счету весьма затруднителен: специальным соглашением оговаривалось, что для снятия денег со счета требовалось, чтобы её подпись была обязательно заверена адвокатской фирмой господина Рамю. Объяснялось это просто: неприметная справочка сообщала, что Анастасия Григорьевна Демьянова страдает психическим расстройством - дальше шли мудреные медицинские слова.