Корнуэлл Бернард. Еретик

   — За то, что мы живы, — с горечью ответил Томас.
   Он слышал доносившиеся из города стенания и видел, как люди бегут от чумы. Они сложили свои пожитки на тачки или ручные тележки и толкали их мимо пушки за ворота, через мост и дальше на запад.
   — Надо молиться о снеге, — сказал сэр Гийом. — Я часто замечал, что снег кладет конец всякой заразе. Правда, почему это происходит, не знаю.
   — Здесь снега не бывает, — заметил Томас.
   Женевьева подошла к ним, все еще держа золотую чашу.
   — Я разожгла огонь, — сказала она. — Он вроде бы помогает.
   — Помогает?
   — Больным, — пояснила она. — Им нравится тепло. Это жаркий огонь.
   Она указала на дым, выходивший из дымохода в боковой стене башни. Томас обнял ее и с тревогой присмотрелся, нет ли на лице красноватых пятен, но бледная кожа девушки оставалась чистой. Пока они смотрели, как беженцы пересекают мост, удаляясь по дороге на запад, из города выехала еще и колонна конных ратников во главе с Жосленом. Эти ускакали на север. Новый граф Вера не оглядывался, он мчался так, точно дьявол гнался за ним по пятам.
   «Может быть, так оно и есть», — подумал Томас, высматривая среди удалявшихся всадников своего кузена. Там его не было. Может быть, Ги тоже свалил недуг?
   — Осада закончилась? — произнес, размышляя вслух, сэр Гийом.
   — Не закончилась, пока жив мой кузен, — отозвался Томас.
   — Сколько у тебя лучников?
   — Двенадцать, которые в состоянии натянуть тетиву, — сказал Томас. — А у тебя ратников?
   — Пятнадцать, — поморщился сэр Гийом.
   Единственным утешением было то, что никто из гарнизона не испытывал искушения убежать, ибо все они находились в глубине враждебной территории, вдалеке от опорных пунктов дружественных сил. Правда, некоторые из коредоров, узнав от Томаса, что осаждающие не следят за замком, ушли, но об этой потере жалеть не стоило.
   — И что же нам делать? — спросил сэр Гийом.
   — Останемся здесь, пока не выздоровеют наши больные, — ответил Томас. — Или пока не умрут, — добавил он. — Тогда мы уйдем.
   Нельзя же было взять да и бросить таких людей, как Джейк, страдать и умирать в одиночку. Самое малое, что он мог сделать, это остаться и составить им компанию на пути в рай или ад.
   И вдруг лучник увидел, что переход в иной мир может наступить быстрее, чем ожидалось, ибо в конце улицы собирались воины с мечами, топорами и щитами. Их появление могло означать только одно.
   — Они пришли за Граалем, — сказал он.
   — Иисус Христос, отдай ты им этот Грааль, — с готовностью предложил сэр Гийом. — Отдай им все, до осколочка.
   — Ты думаешь, они на этом успокоятся?
   — Нет, — согласился сэр Гийом.
   Томас наклонился через парапет.
   — Лучники! — крикнул он и побежал, чтобы натянуть кольчугу, пристегнуть меч, забрать лук и мешок со стрелами.
   Ибо осада еще не закончилась.

* * *

   По улице шли на приступ тридцать три рыцаря и ратника. Дюжина шедших впереди, среди которых находился и Ги Вексий, несли павезы, предназначенные для прикрытия арбалетчиков, но стрелков осталось всего шестеро. Ги приказал им держаться позади, отстав на десять шагов, а их огромные, выше человеческого роста, щиты стали прикрытием для ратников.
   Воины двигались медленно, тесно сомкнув ряды и задевая нижними краями павез о мостовую, лишь бы не пропустить под щитом стрелу, если будут стрелять по ногам. Никто, однако, так и не стрелял. Вексий решил, что либо Томас потерял всех своих лучников, либо, что гораздо вероятнее, ждет момента, когда павезы будут опущены.
   Они пробирались через город умирающих и мертвых, город, провонявший гарью и нечистотами. На пути попался труп, завернутый в простыню; мертвеца спихнули с дороги, чтобы не мешал движению. Бойцы из второй шеренги держали щиты над головами, чтобы защититься от обстрела с высоты башни, но стрелы оттуда не летели. Ги даже подумал, уж не умерли ли все в замке, вообразил себе, как пройдет по пустым казематам, подобно рыцарю былых времен, до конца прошедшему уготованный ему судьбой путь, и вздрогнул от восторга, представив себе, что сейчас обретет желанную святыню. Потом отряд пересек открытое пространство перед замком, и когда воины перебирались через гору обломков, оставленных «Адской Поплевухой», Ги напомнил им, чтобы они держали тесный строй и шли с сомкнутыми павезами, так чтобы края щитов перекрывались.
   — Христос наш соратник! — заявил он воинам. — С Ним мы непобедимы.
   Единственными звуками были плач женщин и детей в городе, скрежет волочившихся по камню щитов да лязг стальных доспехов. Сдвинув одну из тяжелых павез в сторону, Ги Вексий увидел перегородившую двор баррикаду и стоящих на ступенях у входа в башню лучников. Один из них поднял лук, и Ги поспешно нырнул назад, замкнув открывшуюся брешь в стене щитов. И вовремя: стрела ударила в щит с такой силой, что едва не свалила щитоносца с ног. Вексий был поражен этим, а еще больше он поразился, когда поднял глаза и увидел, что остроконечная стрела на ширину ладони пробила павезу, имевшую, по сравнению с обычным щитом, вдвое большую толщину. Новые и новые стрелы градом забарабанили по щитам. Тяжелые павезы сотрясались от ударов, кто-то выругался, когда наконечник, пронзив древесину, задел его щеку. Однако убитых не было, и Ги Вексий старался приободрить своих людей.
   — Держите строй, не размыкайте щитов, и все будет хорошо, — уверял он. — Идем не спеша. Как пройдем ворота, направляемся к баррикаде. Мы ее раскидаем, и первый ряд будет наступать по ступенькам. Держите павезы, пока мы не доберемся до лучников.
   Павеза в его руках зацепилась за выступающий булыжник, и он приподнял щит за большую деревянную рукоять, чтобы перенести его через крошечное препятствие, и тотчас же в дюйме от его ступни о камень ударилась стрела.
   — Будьте тверды! — повторял он своим людям. — Будьте тверды. Господь с нами!
   Две стрелы ударили в верхний край павезы одновременно, и Ги с трудом удержал ее, но выровнял и сделал еще один шаг.
   Теперь они перебирались через груду обломков в проеме ворот, рывками, под ударами стрел, проталкивая вперед большие щиты. Наверху, на башне и стенах, по-видимому, не было лучников, стрелы летели не сверху, а только спереди, где их останавливали крепкие щиты.
   — Держать строй! — твердил Ги Вексий своим людям. — Держите строй и положитесь на Бога.
   И тут из-за уцелевшей стены справа от ворот с ревом бросились в атаку скрывавшиеся за ней ратники сэра Гийома.
   Наблюдая, как враги прячутся за огромными павезами, сэр Гийом рассудил, что за большими щитами они ничего не видят, а потому разобрал один край баррикады и увел десятерых людей в угол двора позади куртины, туда, где куча навоза обозначала место бывшей конюшни. Когда люди прошли через арку, сэр Гийом атаковал. Он применил ту же тактику, которую использовал с таким эффектом против атак Жослена, только на сей раз его план был атаковать врага, убить и ранить кого можно и сразу же отступить. Рыцарь внушал это своим людям, повторяя раз за разом: «Ваше дело — разрушить стену павез и, отойдя за проем в баррикаде, предоставить лучникам завершить бойню». В первый момент казалось, что все идет по плану. Атака действительно захватила нападавших врасплох, смешав их порядок. Английский ратник, свирепый боец, больше всего на свете любивший драться, расколол одному противнику череп топором, в то время как сэр Гийом воткнул меч в пах другому. Ряд щитоносцев, естественно, повернулся в сторону угрозы, а вместе с ними повернулись и щиты, открыв их левый фланг лучникам на вершине ступенек.
   — Пора! — выкрикнул Томас, и стрелы полетели.
   Ги не предвидел этого, но он был наготове. В заднем ряду наступавших он поставил человека по имени Фальк, нормандца, который был верен как пес и свиреп как орел.
   — Сдержи их, Фальк! — крикнул Вексий. — Передний ряд, за мной!
   Отскочившая от его лат стрела ранила человека, шедшего позади, двое из первого ряда зашатались под стрелами, пробившими кольчуги, но остальные устремились за Ги, который, вновь сомкнув стену павез, двинулся к бреши в конце баррикады.
   Людям сэра Гийома следовало бы отступить, но они увязли в схватке. Захваченные возбуждением и ужасом ближнего боя, они парировали удары своими щитами, стараясь найти щели во вражеских доспехах. Ги, не обращая на фланговый бой внимания, прикрываясь павезой, прорвался в проем баррикады и атаковал лестницу. Пятеро бойцов шли с ним, остальные обрушились на немногочисленных людей сэра Гийома, оказавшихся теперь в явном меньшинстве. Все внимание лучников было приковано к шестерым противникам, поднимавшимся по ступенькам, однако тяжелые щиты надежно укрывали наступавших от стрел. А потом стрелы полетели в самих лучников: никем в суматохе не замеченные арбалетчики появились из проема ворот и дружно разрядили свое оружие. Трое англичан полегли мгновенно, а в руках одного оказался сломанный, перебитый арбалетной стрелой лук.
   — С нами Бог! — выкрикнул в очередной раз Ги и, отбросив павезу, устремился вверх.
   — Назад! — крикнул Томас. — Назад!
   Внутри, на винтовой лестнице, на случай прорыва врага дожидались трое ратников, но сперва нужно было пропустить в башню новых лучников. Ускользнуть удалось не всем. Одного Ги подсек мечом по ногам, а когда тот упал, вонзил свой длинный клинок ему в пах. Воин завопил, кровь каскадом полилась вниз по ступенькам. Томас сделал выпад луком в грудь Ги, заставив его отпрянуть, но тут Сэм схватил Томаса и затащил в дверной проем. Они устремились по изгибавшейся направо лестнице, пока не поравнялись с тремя дожидавшимися выше ратниками.
   — Мы задержим их, — сказал Томас этим троим. — А ты, Сэм, наверх! Быстрее!
   Томас остался на лестнице. Сэм и остальные семеро лучников знали, что им делать, когда они доберутся до вершины башни, тогда как для Томаса самым важным было остановить людей Ги, поднимавшихся по ступенькам к первому залу. Атакующим приходилось двигаться, постоянно поворачивая направо, и это ограничивало возможность действовать правой, державшей меч рукой. В этом смысле люди Томаса имели большую свободу в использовании своего оружия, однако один из первых среди бойцов Ги, орудовавший насаженной на короткую рукоять секирой с широким лезвием, оказался левшой. Рванувшись вперед, он всадил топор в ногу преграждавшего ему путь ратника, и тот рухнул, загремев мечом, щитом и доспехами. Топор обрушился снова, раздался краткий пронзительный крик, потом Томас выпустил стрелу на расстоянии трех шагов, и левша повалился навзничь со стрелой в горле. За ней, задев изгиб стены, последовала стрела из арбалета. Томас увидел, что Женевьева собрала четыре самострела разбойников и, разрядив первый, уже подняла второй, выбирая очередную мишень.
   Сэр Гийом между тем оказался в отчаянном положении. Нападавшие имели численное превосходство, а он был загнан в угол и не имел возможности отступить. Оставалось лишь сомкнуть щиты перед навозной кучей, перегородив пространство между образующими угол стенами, чтобы не дать неприятелю зайти с флангов. Едва это было сделано, люди Ги налетели на его маленький отряд, и щиты приняли на себя удары мечей и топоров. Люди сэра Гийома пытались оттеснить врагов щитами и делали мечами выпады, целя в живот или грудь, но один из противников, могучий детина с изображением быка на тунике, орудовал тяжелой булавой. Он молотил этим насаженным на прочную рукоятку железным шаром, пока щит англичанина не обратился в ивовые щепки, удерживаемые вместе лишь кожаным покрытием, а у державшего щит было раздроблено предплечье. Правда, тот попытался ударить сломанным щитом в лицо атакующего, но другой француз вонзил в его живот меч, и он упал на колени. Между тем сэр Гийом, увернувшись от булавы, перехватил ее и рванул на себя. Француз, не удержав равновесия, налетел на сэра Гийома, и рыцарь, не имея возможности отвести меч, чтобы сделать выпад, ткнул недруга в глаз крестовиной эфеса. Но вражеского бойца не остановило и это: с выбитым глазом, с окровавленным лицом, он рвался вперед. За ним ломились еще двое, норовя разорвать короткую линию англичан и перебить их по одному. Раненого английского ратника, упавшего на колени, молотили сразу двумя мечами, а когда он подался вперед и его вырвало, один из французов нанес ему удар в щель между шлемом и спинными латами, перерубив шейные позвонки. Боец с булавой, хоть и лишившийся глаза, еще не был повержен и упал лишь после того, как сэр Гийом вонзил свой меч ему в грудь, пробив кольчугу. В следующий миг другой француз мощным выпадом нанес удар в грудь самому сэру Гийому, и тот отлетел назад, на кучу навоза.
   — Они покойники! — заорал Фальк. — Им конец!
   И в этот миг в спины ратников Фалька с башни полетели стрелы.
   Тем, кто был защищен латами, стрелы, попавшие не под прямым углом, не причинили вреда, соскальзывая с гладкой металлической поверхности, но кольчуги и кожу острые тонкие наконечники прошивали насквозь, так что в одно мгновение четверо нападавших оказались убитыми, а еще трое ранеными. Лучники обратили свои луки против арбалетчиков в воротах.
   Сэр Гийом, как оказалось, не раненый, а лишь сбитый с ног, ухитрился встать. Его щит был расколот, и он отбросил его, но тут раненый боец с быком на тунике приподнялся на колени и обхватил нормандца за пояс, силясь повалить снова. Сэр Гийом, держа меч обеими руками, обрушил тяжелую головку эфеса на шлем противника, однако тот и падая увлек его за собой. Нормандец, гремя доспехами, упал и выронил меч, в то время как здоровенный враг попытался вцепиться ему в горло и задушить. Левой рукой сэр Гийом шарил по вражескому нагруднику, нащупывая его нижний край, а правой вытащил из ножен кинжал. Удар пришелся как раз под стальную пластину, располосовав живот и выпустив внутренности. Злобное, лоснящееся от пота и крови лицо врага исказилось болью: он зарычал и оскалился.
   С башни в людей Фалька летели новые стрелы.
   — Сюда! — громко позвал Ги Вексий, появившись в дверном проеме над крыльцом. — Фальк, сюда! Оставь их! Сюда!
   Фальк ревущим, как труба, голосом повторил приказ. Насколько он мог видеть оборонявшихся в углу внутреннего двора защитников замка, остались в живых только трое, но пытаться добить их означало рисковать тем, что лучники с башни перестреляют всех его людей. Из бедра у Фалька торчала стрела, но он, не чувствуя боли, взбежал по ступеням и ввалился в дверной проем, где уже мог не опасаться стрел. Теперь у Ги осталось пятнадцать человек. Прочие были мертвы или лежали раненые во дворе. Один боец, уже пораженный двумя стрелами, пытался ползти по ступенькам, но еще две стрелы вонзились ему в спину, отбросив его назад. Он дернулся, и рот его открывался и закрывался в спазмах, пока последняя стрела не перебила ему позвоночник. Лучник, которого Ги не заметил раньше, ибо он лежал на соломенной подстилке, с трудом проделал несколько шагов через двор и ножом перерезал раненому ратнику горло, но выпущенная из проема ворот арбалетная стрела тут же поразила и его, бросив на тело жертвы. Лучника вырвало, он несколько раз дернулся и затих. Сэр Гийом был в отчаянном положении. Мало того что оставшихся у него двоих человек было явно мало, чтобы прорваться к двери на помощь своим, да и сам он получил кровоточащую рану, как вдобавок на него еще вдруг навалилась слабость. Приступ рвоты вывернул ему желудок, голова закружилась, и его повело так, что он едва устоял на ногах, привалившись к стене. Джон Фэрклот, с пробитым животом, истекая кровью, умирал на куче навоза. Сэр Гийом хотел сказать умирающему англичанину хоть что-нибудь утешительное, но на него накатила волна тошноты. Его снова вырвало, а доспехи вдруг словно потяжелели. У него почему-то осталось одно-единственное желание — лечь и не двигаться.
   — Мое лицо, — произнес он, обращаясь к одному из уцелевших, ратнику из Бургундии. — Посмотри на мое лицо!
   Бургундец посмотрел и непроизвольно вздрогнул, увидев красные нарывы.
   — О Господи Иисусе! — простонал сэр Гийом, поняв все по выражению лица воина. — Господи, чтоб мне провалиться, Иисусе!
   Он вяло привалился к стене и потянулся за мечом, словно привычное оружие могло придать ему сил.
   — Щиты! — сказал Ги своим людям. — Пусть двое, подняв щиты, штурмуют ступени, а мы зайдем сзади и подрубим им ноги.
   Пожалуй, трудно было предложить лучший способ захватить лестницу, чем подрубить защитникам лодыжки, но, когда атакующие предприняли такую попытку, двое защищавших пролет ратников воспользовались укороченными копьями, оставленными сэром Гийомом на лестничной площадке как раз на такой случай. Нанося удары копьями по щитам, они оттеснили щитоносцев назад, а едва те отпрянули, в шлем одного из них попали разом две стрелы, из лука и из арбалета. Из-под стального обода потекла кровь. Боец повалился навзничь, и Ги столкнул его вниз по ступеням, туда, где уже валялся труп секироносца.
   — Нам нужны арбалеты, — прорычал Фальк. Его грубое лицо покрывали царапины и шрамы, на бороде была кровь. — Быстро сюда! — крикнул он арбалетчикам и, высунувшись из дверей, сплюнул вместе со сгустком крови выбитый зуб. — Здесь безопасно! Лучники перебиты! — солгал вояка. — Так что давайте пошевеливайтесь. Скорее!
   Арбалетчики поспешили на зов, но, оказавшись на открытом пространстве двора, попали на прицел находившимся на башне Сэму и его лучникам. Стрелы поразили четверых из шести. Один заряженный арбалет со стуком покатился по камням, ударился о баррикаду и выстрелил, всадив стрелу в мертвое тело. Один арбалетчик попытался удрать обратно под арку и был отброшен стрелой на каменные обломки, но двоим удалось добраться до ступеней целыми и невредимыми.
   — Их мало, — сказал Ги своим людям, — а с нами Бог. Нам осталось сделать одно усилие, всего одно, и Грааль наш. Наградой вам будет слава или Небеса. Слава или Небеса!
   Имея самые лучшие, самые прочные доспехи, Вексий решил идти на штурм лестницы сам, вместе с Фальком. Они пойдут впереди, а сзади их будут прикрывать два арбалетчика, готовые стрелять в ждавших за поворотом лестницы лучников. Как только лестница очистится, Ги проверит помещения в основании башни. Если повезет, Грааль окажется там. Если нет, им придется тем же способом пробиваться на второй этаж, но сомнения в том, что они завладеют драгоценным призом, у него не было. А как только это произойдет, он подожжет замок. Деревянные полы и балки горят хорошо, и те лучники, что стреляли с вершины башни, погибнут в дыму и огне. Торжество его будет полным. Он сможет уйти отсюда обладателем Грааля и изменить мир. Осталось совсем немного, лишь одно маленькое усилие.
   Ги забрал у одного из ратников маленький, размером чуть больше столового подноса, щит, предназначенный, чтобы отражать удары мечей, и выглянул с ним из-за угла, желая вызвать на себя стрелы лучников. Он надеялся, что, пока они снова натягивают тетивы, он стремительным броском успеет преодолеть ступеньки. Однако никто не стрелял. Вексий кивнул Фальку, который, чтобы торчавшее из бедра оперенное древко не мешало атаковать, сломал его, оставив торчать короткий обломок.
   — Я готов, — сказал Фальк.
   — Тогда идем, — скомандовал Ги.
   Вдвоем, пригнувшись за щитами, они стали взбираться по винтовой лестнице, ступая по крови своих товарищей. При повороте за угол Ги напрягся, готовясь к удару стрелы, но его не последовало. Осторожно выглянув из-за щита, он не увидел впереди ничего, кроме пустых ступеней, и понял, что Бог даровал ему победу.
   — За Грааль! — сказал он Фальку, и оба бойца заспешили наверх.
   Им оставалось преодолеть всего дюжину ступеней, а сзади их прикрывали двое арбалетчиков. Торопясь, Ги учуял запах дыма, но не обратил на это внимания: за очередным поворотом лестницы он увидел открытый вход в зал и с боевым кличем устремился туда.
   И тут его обдало жаром.
   Это придумала Женевьева. Отдав свой арбалет Жилэну, она бросилась наверх, в зал, где лежали больные, схватила один из захваченных после атаки Жослена нагрудников и высыпала в него, как в лохань, полное ведерко взятых из очага тлеющих угольев. Одна из женщин коредоров помогала ей, зачерпывая тлеющую золу и пепел в большущий кухонный горшок. С этими горячими, обжигающими руки емкостями женщины поспешили вниз и при виде двоих атакующих швырнули обжигающее содержимое своих сосудов им навстречу. Казалось бы, угли и пепел не представляли собой смертельноq опасности, но раскаленная пыль, разлетевшись по воздуху, попала в глаза арбалетчика за спиной Фалька, и тот, отшатнувшись и непроизвольно схватившись за обожженное лицо, выронил свое оружие. Взведенный арбалет самопроизвольно выстрелил, и стрела пробила Фальку лодыжку. Тот упал на рассыпавшиеся по лестнице уголья и с криком покатился вниз. Ги остался один. Наполовину ослепленный, он поднял щит, словно мог закрыться им от пепла, и тут же был отброшен назад ударившей в щит и едва не пробившей его стрелой. Ги зашатался, пытаясь сохранить равновесие, хотя глаза его слезились от дыма и горячего пепла, и тут Томас повел своих людей в контратаку. Лучник, орудуя укороченным копьем, стал теснить черного рыцаря вниз, а наступавший рядом с Томасом ратник, настигнув раненого Фалька, двумя руками обрушил свой меч на его шею.
   Люди Вексия, находившиеся у подножия лестницы, могли бы остановить эту атаку, однако она застала их врасплох. Вопли Фалька, дым, гарь, вид шатающегося, теснимого Ги — все это не прибавляло им куража, и когда из дымовой завесы с ревом появились их враги, они дрогнули и отступили за дверь.
   Томас вел всего пятерых человек, но этого оказалось достаточно, чтобы навести панику на маленький отряд Ги. Люди Вексия, подхватив своего господина, выскочили из башни на внутренний двор. Томас, преследуя Ги, выбежал за ним на крыльцо и мощным ударом копья, пришедшимся по нагруднику, сбил своего кузена с ног. Тот, гремя доспехами, скатился вниз по ступенькам и растянулся на камнях внутреннего двора. И тут с башни, впиваясь в кольчуги и ударяя по латам, снова полетели стрелы. Оказавшиеся под обстрелом ратники Вексия не могли вернуться на внутреннюю лестницу, ибо на вершине крыльца находился Томас, а дверной проем, откуда валил дым, был заполнен вооруженными людьми. Им оставалось лишь бежать, что они и сделали. Уже в проеме ворот стрелы настигли двоих из них, швырнув на каменные обломки. Потом Томас крикнул лучникам на башне, чтобы те перестали стрелять.
   — Отбой, Сэм! — возвысил он голос. — Слышишь меня? Не стрелять! Не стрелять!
   Он выронил укороченное копье и протянул руку. Женевьева подала ему лук, и Томас, достав из холщового мешка стрелу с широким наконечником, воззрился с высокого крыльца на своего кузена. Его люди бежали, и он, оставшись в одиночестве, закованный в тяжелую черную броню, прилагал усилия к тому, чтобы встать на ноги.
   — Ты и я, — сказал ему Томас. — Твое оружие против моего.
   Ги огляделся по сторонам и понял, что помощи ждать неоткуда. Весь двор замка провонял кровью, рвотой и дерьмом, повсюду валялись трупы. Вексий стал отходить к проему с края баррикады, и Томас последовал за ним, спустившись по ступенькам, но держась на расстоянии дюжины шагов.
   — Ты что, не хочешь драться? — спросил его Томас. — Уж не струсил ли?
   Ги стремительно рванулся к нему, рассчитывая сократить расстояние и достать противника своим длинным мечом, но стрела с широким наконечником остановила его, с силой ударившись о нагрудник. Томас тут же наложил на тетиву следующую.
   — Попробуй еще, — предложил он.
   Ги, пятясь, стал отходить через проем в баррикаде, мимо сэра Гийома и его двух людей, которые ничего не сделали, чтобы помешать ему. Лучники Томаса спустились с башни и теперь наблюдали за происходящим со ступенек крыльца.
   — Хороша ли твоя броня? — осведомился Томас. — Тебе нужны прочные латы. Имей в виду, пока я стреляю стрелами с широкими наконечниками. Ими, конечно, таких доспехов не пробить. Но у меня есть и другие стрелы.
   Он выстрелил еще раз, попав в пластины, прикрывавшие пах. Ги сложился пополам, выстрел отбросил его на груду каменных обломков. Следующая стрела уже лежала на тетиве.
   — И что ты будешь делать теперь? — спросил Томас. — Я не беззащитен, как Планшар. Как Элеонора. Как мой отец. Попробуй-ка убить меня, как ты убил их. Давай!
   Ги поднялся на ноги и попятился через кучу камней. Он знал, что в городе у него еще есть люди и, добравшись до них, он окажется в безопасности, но, чтобы оказаться в городе, нужно было бежать, а чтобы бежать, повернуться к противнику спиной. Однако стоит ему это сделать, как в спину вонзится стрела, а гордость не позволяла Вексию получить рану в спину. Если уж погибать, то лицом к противнику. Теперь он находился снаружи замка, медленно отступая через открытое пространство, и молился о том, чтобы одному из его людей достало ума взять арбалет и прикончить Томаса, но кузен продолжал надвигаться на него с мрачной улыбкой человека, предвкушающего сладкую месть.
   — Это стрела с пробойным наконечником, — сказал Томас, — и она отправится прямиком в твою грудь. Ты хочешь поднять щит?
   — Томас... — промолвил было Ги, но вскинул свой маленький щит, прежде чем сказать что-нибудь еще, ибо увидел, как Томас натянул свой большой лук.
   Запела тетива, стрела с наконечником-пробойником на утяжеленном дубом древке, пущенная почти в упор, пробила щит, кирасу, кольчугу и смазанный салом кожаный подкольчужник, уткнувшись Вексию в ребро. Этот удар отбросил его назад на три шага, но ему удалось удержаться на ногах, хотя щит был теперь пришпилен к его груди, а лучник уже приготовил следующую стрелу.