Страница:
Линдсей проскользнула в небольшую кабинку, отделанную черной кожей, мягкой и заметно потертой, отдающей пивом, виски и поджаренными солеными орешками. Просторный зал бара показался ей мрачноватым от недостатка освещения и почти пустым в это время дня. Она припомнила, что сегодня была среда, а часы показывали без нескольких минут четыре. В это время завсегдатаи еще находились на своих рабочих местах. Да, все еще работали, кроме нее. А она только что бросила свою работу и вот сейчас ощущала некоторое облегчение, в равной мере смешивающееся с тревожным чувством приближающейся депрессии.
Она отыскала глазами бармена и крикнула, чтобы он принес ей белого вина. Она снова посмотрела на замшевые ботинки, которые выглядели еще более отвратительно на фоне быстро засыхающей грязи и темных разводов.
Когда бармен принес ей вино, первым желанием было осушить его одним залпом, но вместо этого она стала медленно потягивать приятную жидкость, желая хоть как-то растянуть время. Погрузившись в свои мысли, она уставилась на какую-то точку, отчетливо выделяющуюся на поверхности до блеска отполированного стола, и думала о своем боссе по имени Натан — достаточно молодом человеке с узким лицом и худощавой фигурой. Жаль, что она не врезала ему промеж глаз, когда покидала его кабинет примерно час назад. Напротив, она вела себя достойно, как взрослый человек, без какой-либо суеты и спешки принимающий важное решение. Пусть он найдет кого-нибудь другого с дипломом психиатра, кто будет выполнять все его мерзкие желания. Интересно, заплатит ли он ей за те два дня, которые она успела отработать до ухода? Какая разница, собственно говоря? Она все равно уже не вернется туда. Все ее служебные обязанности в этом издательстве заключались в том, чтобы работать с приходящими туда писателями и устранять все препятствия, которые довольно часто возникают при подготовке к изданию их опусов. Другими словами, она должна была сглаживать все шероховатости, неизбежно возникающие между издателем и авторами. До последнего времени все шло нормально, но последний ее клиент оказался довольно мерзким типом. Он был страстным игроком в гольф и писал книгу о скандалах, которые изредка возникают среди высокопоставленных и именитых членов гольф-клубов. Линдсей сделала все возможное, чтобы его книга была подготовлена как можно быстрее, и всячески поддерживала его в психологическом плане. А потом ему вздумалось завлечь ее к себе в гостиничный номер. Она была возмущена до глубины души и тотчас же сообщила об этом своему шефу, рассчитывая на его сочувствие. Но тот приказал ей пойти в гостиницу и доставить максимум удовольствия своему клиенту. Ей ничего не оставалось делать, как заявить, что обязанности проститутки не предусмотрены их соглашением о сотрудничестве и никоим образом не могут считаться служебными.
Ладно. Теперь все позади. Самое главное, что она весело рассмеялась в лицо этому мерзавцу, когда он посмел пожаловаться на ее несговорчивость. А теперь она свободна и будет наслаждаться свободой до тех пор, пока не подыщет что-нибудь подходящее. Линдсей пригубила немного вина и осмотрела пустой зал. У стойки бара сидел какой-то мужчина, быстро опустошая почти полный стакан виски, отправляя его в рот глоток за глотком. При этом он вел довольно оживленную беседу с владельцем бара — крепко сложенным человеком с огромными коричневатыми усами и в белом фартуке, завязанном на спине. Точнее говоря, это была не беседа, а монолог, так как владелец заведения молча слушал его, неторопливо вытирая тряпкой пятна от пива на стойке бара. Все его движения были медленными и даже какими-то магнетическими, а его темные глаза показались ей выгоревшими от времени и почти что сонными. Интересно, слушает ли он пустую болтовню своего посетителя или все его мысли витают высоко в облаках?
Мужчина рассказывал ему о своем «БМВ» и о том, как трудно содержать автомобиль зимой, когда много снега и грязи. «Днище, — услышала она его слова, — уже полностью проржавело от соли, которой так обильно посыпают дороги после снегопада». Хозяин бара лишь молча кивал в ответ, продолжая заботливо протирать стойку. Мужчина допил виски, заказал еще один стакан и продолжил свой рассказ, но Линдсей не смогла разобрать ни слова. На вид ему было чуть больше сорока. Крепкого телосложения, с большой головой, украшенной черными курчавыми волосами, и оливкового цвета кожей. Черты лицо его были по-детски мягкими и тонкими, а улыбка настолько очаровательной, что сама по себе доставляла собеседнику удовольствие. По отрывкам отдельных слов, которые иногда до нее доносились, она могла определить, что голос у него был таким же мягким, как и черты лица, и таким же приторно-сладким, каким было вино в ее бокале. Общую картину завершала со вкусом подобранная и довольно дорогая одежда. Линдсей поймала себя на мысли, что внимательно прислушивается к их разговору, хотя и не хотела этого делать. Надо же как-то убить время и подождать, пока высохнут забрызганные грязью ботинки. Больше она никогда не наденет их в такую погоду. Сегодня вечером она собиралась поужинать с Гэйл Верт в своем любимом мексиканском ресторанчике на Семьдесят первой улице, но до встречи оставалось еще два часа.
В этот момент в бар влетела какая-то женщина — по-другому просто не опишешь ее внезапное появление. Линдсей окинула ее оценивающим взглядом и осталась весьма довольна. На ней был великолепный полушубок из черной норки, из-под которого виднелись высокие черные сапожки на высоких каблуках, а на голове — такая же норковая шапочка. На ее правой руке болталась очень элегантная сумочка фирмы «Шариф», в которой, по всей видимости, не было абсолютно ничего, кроме тюбика губной помады. Она была грациозна, как аристократка, вполне самоуверенна и пришла сюда, видимо, с какой-то определенной целью. Увидев стоявшего у стойки бара мужчину, она быстро подошла к нему и легонько притронулась к плечу кончиками пальцев, обтянутых кожаными перчатками.
— А, Белоснежка, — мягко пропел он, медленно поворачиваясь к ней. — Рад видеть тебя здесь. Хочешь немного выпить?
— Да, спасибо, Винни, имбирное пиво, пожалуйста. А потом я должна непременно поговорить с тобой. Глен сказал мне, что ты должен быть здесь, вот я и пришла.
— У Глена слишком длинный язык, как я погляжу. Дикки, сделай этой Белоснежке стакан перье, но только без калорий. Джанин, ты только посмотри на свои бедра! Я даже через шубу вижу твои толстые телеса. Никаких больше напитков на сегодня, ты поняла меня?
В этот момент Линдсей пристально посмотрела на эту женщину и, к своему удивлению, узнала в ней известную модель. Совсем недавно она видела ее на обложке какого-то женского журнала, который лежал на столике в приемной дантиста. Она была там всего лишь пару дней назад. Конечно, сейчас она показалась ей вовсе не такой красивой, как на глянцевой бумаге, но, безусловно, во всем ее облике было что-то завораживающее. Между тем женщина в дорогой шубе сердито набросилась на мужчину, повышая голос с каждым резко брошенным ею словом:
— …Больше этого не будет, Винни! Ты слышишь меня? Я больше не потерплю этого! С меня достаточно, черт бы тебя побрал!
Интересно было бы узнать, чего там больше не будет! Линдсей даже наклонилась слегка вперед, чтобы получше разобрать его слова. Мужчина отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, а потом произнес отчетливо и внятно:
— Послушай, крошка, либо ты будешь играть по правилам, либо катись к долбаной матери.
Бармен протянул ей стакан с пивом, сохраняя абсолютную невозмутимость.
— От всех твоих воплей и истерических криков, — продолжал между тем мужчина, — у тебя появляются морщины вокруг рта и глаз. Хватит дурить. Сегодня ты не должна хмуриться и уж тем более раздражаться. Поняла?
Женщина медленно развернулась, а потом резко выплеснула в лицо собеседнику все содержимое своего стакана.
— И еще одно, Демос, — злобно прошипела она. — Я выхожу замуж за Артура Пендерли третьего и вскоре смогу совершенно спокойно продавать и покупать тебя со всеми твоими потрохами, ничтожный и жалкий ублюдок с куриными мозгами и петушиным членом! — С этими словами она гневно запахнула полушубок, гордо вскинула голову хорошо отработанным движением и вышла из бара.
— Ого! — удивленно воскликнул бармен. — Вот это леди! Эта симпатичная шубка на ее плечах стоит, вероятно, тысяч десять, не меньше.
— Да, у нее есть очень много дорогих вещей, — пояснил мужчина, тщательно вытирая лицо и руки полотенцем, — но этого мало, чтобы быть настоящей леди. Да ну ее ко всем чертям, Дикки! Я даже рад, что она решила выйти из бизнеса. Она слишком устала за последнее время, а это не может не сказываться на ее работе. Знаешь, дошло до того, что мне уже несколько раз жаловались на ее поведение. Когда режиссер или фотограф начинают замечать безобразное поведение модели, то, стало быть, жди неприятностей. Они обычно так заняты своей собственной персоной, что не заметят даже, если к ним в студию неожиданно нагрянет сам Господь Бог. Ну да ладно, Бог с ней. Ты не мог бы дать мне еще одно полотенце? Благодарю.
Он стал аккуратно вытирать брюки, когда вдруг послышался громкий голос бармена:
— Эй, леди, вам принести еще немного вина?
— Да, двойную, пожалуйста, — ответила Линдсей, не испытывая никакого желания уходить из бара так рано.
Мужчина на какое-то время перестал тереть полотенцем по брюкам, поднял голову и посмотрел в ее сторону. Встретившись с ней взглядом, он поднял свой стакан с виски, мило улыбнулся и слегка кивнул головой, как бы приветствуя ее.
Линдсей улыбнулась в ответ, подумав при этом, что они оба оказались участниками маленькой драмы и было бы неплохо позабыть о своих неприятностях. Как все-таки непредсказуемо складывается порой жизнь!
Винсент Рафаэль Демос смотрел на незнакомую женщину и не верил своим глазам. Неужели это все от чрезмерного количества виски? Нет, не может быть. Ее улыбка. Она настолько очаровательна, что нет слов, чтобы выразить свое восхищение. Электрический разряд. Да, именно так. А эта копна волос! Господи, даже прическа самой Медузы может показаться жиденькой и бледной по сравнению с этой плотной рыжей копной, цвет которой вобрал в себя все богатство красок — от светло-золотистого до темно-коричневого. Эта цветовая гамма, кажется, сияла всеми оттенками вечернего света и обладала великолепием нерукотворных глубоких волн, спадающих на плечи. Он сразу сообразил, что к этим естественно прекрасным волосам никогда не прикасалась рука опытного стилиста. Что же касается ее глаз… Нет, надо подойти поближе.
— Дикки, если не возражаешь, я сам отнесу вино этой девушке. Да, запиши это на мой счет.
Линдсей с интересом наблюдала за тем, как к ней приближается этот мужчина с ее вином в одной руке и своим стаканом виски в другой. Но когда она увидела, что он смотрит на нее серьезно, без улыбки, ее неожиданно охватил страх. Она взяла себя в руки и усилием воли подавила его. Никаких больше страхов и фобий. По крайней мере беспричинных страхов. Если этот человек вздумал угостить ее вином, что в этом плохого? Она же безработная сейчас и, в конце концов, может позволить себе некоторую вольность. Ведь не собирается же он наброситься на нее? Кроме того, было бы неплохо избавиться от уже порядком надоевшей ей подавленности.
— Меня зовут Винсент Демос, — вежливо представился он, протягивая стакан с вином. — Можете звать меня просто Винни, как это делала только что оравшая на меня Джанин, или просто Демос. Кстати, лично я всегда предпочитаю последнее. Вот ваше вино. Я хочу угостить вас и немного поболтать, если вы, конечно, ничего не имеете против.
— Нет, не имею, но надеюсь, что вы не станете утомлять меня своим рассказом о «БМВ».
Он улыбнулся и уселся напротив нее.
— Вы студентка?
— Нет, уже не студентка. Я недавно окончила университет, получила квалификацию психолога и даже успела немного поработать, но в данный момент я безработная взрослая девушка, одолеваемая грустными мыслями. Во-первых, я час назад бросила свою первую работу, а во-вторых, какой-то негодяй таксист вконец испортил мои новые замшевые ботинки. Меня зовут Линдсей Фокс.
Они крепко пожали друг другу руки. Линдсей обратила внимание, что его ладонь была совершенно сухой и узкой, а пальцы — довольно крепкими и цепкими.
— Рад познакомиться с вами, мадам.
Она молча кивнула.
— У вас самые прекрасные глаза, которые я когда-либо видел. А видел я немало. Они у вас какие-то необыкновенно сексуальные и в то же время на редкость умные. Это что-то новое для меня. Такой комбинации я еще не видел.
— А мне ваш комплимент показался новым.
— Это не комплимент. Это факт. Может быть, у вас цветные контактные линзы? Нет, не может этого быть. Интересно, сколько вы весите?
— Вас интересует мой чистый вес или в кроссовках «Рибок» с толстыми носками?
— Чистый, разумеется.
— Сто тридцать фунтов. А какой я, интересно, получу приз, если мне удастся правильно ответить на все ваши вопросы?
— А рост у вас какой?
Линдсей насмешливо прищурилась и подалась вперед.
— Пять с небольшим. Ну хорошо, — рассмеялась она, — почти шесть футов.
— Не думаю, что у вас есть хоть один грамм лишнего веса. А ноги у вас длинные?
— От ушей.
— Так-так, ротик у вас тоже неплохой. Во всяком случае, лично мне он нравится. Как я уже сказал, меня зовут Демос и я являюсь владельцем «Дома моделей Демоса», что на Мэдисон-авеню в районе Пятьдесят третьей улицы. У меня весьма солидный бизнес. Не думайте, что я какой-то там проходимец, который охотится за хорошенькими женщинами. Можете спросить у Дикки, который стоит за стойкой бара. Мне бы хотелось сделать несколько пробных снимков. Вам это ничего не будет стоить. Я сам обеспечу хороших фотографов и необходимое оборудование. Как вам мое предложение?
— Да, вы действительно не похожи на проходимца.
— Конечно, не проходимец. Даю вам честное слово скаута. И не думайте, пожалуйста, что вам придется догола раздеваться на этих съемках. Я не занимаюсь выпуском календарей с обнаженными женщинами и не поставляю натурщиц для порнографических журналов. Я занимаюсь модой. Занимаюсь на законных основаниях, и, если снимки получатся удачными, вы заработаете большую кучу денег, как, впрочем, и я. Сколько вам лет?
— Двадцать два. Прошлой весной я окончила Колумбийский университет и получила степень бакалавра по психологии. Конечно, я понимаю, что это не бог весть что, но все же.
— Вам, часом, не приходилось работать в качестве модели?
Линдсей покачала головой:
— Я видела эту женщину, которая разговаривала с вами, и сразу узнала ее. Она была изображена на обложке журнала, лежавшего в офисе у моего дантиста.
— Да, это был журнал «Космо» за прошлый месяц. Да, Джанин только что ушла от меня, а я все еще издаю запах ее имбирного пива.
— Вы хотите найти ей замену?
Он долго смотрел на нее, видимо, раздумывая над ответом.
— Нет, — отрубил он наконец. — Мне нужна совершенно новая модель, совершенно иной образ, и я думаю, что мне это удастся с вашей помощью. — Демос откинулся на спинку стула и погрузился в раздумья, опрокинув в себя остатки виски. — Откровенно говоря, вы так сложены, что долго не будете стареть, а это самое главное в нашем деле. Именно в этом кроется разгадка успеха. Ну так что? Вы хотите принять участие в пробных съемках, Линдсей Фокс?
— Когда?
— Завтра, скажем, в час дня?
— Почему бы и нет? Уже около двух часов я являюсь совершенно свободным от профессиональных обязанностей человеком.
— Скажите, в данный момент вы связаны с каким-нибудь мужчиной?
— Нет, — тихо ответила она, стиснув зубы.
— Превосходно. Все эти парни доставляют мне головную боль, как только дело доходит до ночных съемок.
— У меня нет никаких парней.
— Вы говорите так, словно это будет продолжаться вечно.
— Да, мистер Демос, надеюсь, что так.
— Вас больше привлекают женщины?
— Нет, меня не интересуют ни мужчины, ни женщины.
— Отлично. Если все будет нормально, то вам, по всей видимости, придется сбросить фунтов десять, может быть, пятнадцать, не больше. Знаете, камера всегда делает женщин немного полнее.
— Да, что-то в этом роде я когда-то слышала. Но десять фунтов мне кажется слишком много, а пятнадцать — просто невозможно. Я и так состою из костей да кожи. Это сейчас я освещена только с одной стороны. Не знаю, смогу ли я заставить себя так голодать, чтобы сбросить лишний, по-вашему, вес.
— Ну ладно. Думаю, что мы слишком забегаем вперед. Не исключено, что на пленке вы будете выглядеть в самый раз. Ваши великолепные скулы можно очень легко скрыть во время заката солнца, а подбородок на пленке может выглядеть как кругленький мячик. Конечно, вы несколько староваты, чтобы начинать карьеру в качестве модели, но у нас всякое бывает. Вам нужно подумать об этом, Линдсей. Позвоните мне завтра утром и сообщите о своем решении. И постарайтесь сделать так, чтобы ваши прекрасные глазки не покраснели за эту ночь. Договорились?
— Даже трудно поверить, что все это происходит на самом деле, а не во сне, — откровенно призналась Линдсей. — Как в кино.
— Да, я знаю, — ухмыльнулся Демос, продемонстрировав две золотые коронки в глубине рта. — И в этом нет ничего удивительного, так как вся наша жизнь похожа на мелодраму из того или иного фильма. Я убеждаюсь в этом с каждым днем. Но все дело в том, дорогая Линдсей, что в моем офисе знаменитые модели не появляются как по волшебству. Неожиданно к нам могут забрести только бездомные собаки. Джанин, к примеру, я отыскал на одной из вечеринок в районе Вилидж. У нее тогда были кривые зубы и бесцветные волосы, но мне удалось увидеть в ней перспективу и скрытые возможности. А двух остальных своих знаменитых моделей я встретил, как и вас, в баре. Причем одной из них пришлось делать пластическую операцию и менять форму ушей. Еще одну девушку, ставшую известной моделью, я встретил на похоронах своей тетушки. Даже моя мать помогала мне подбирать кандидатуры для этого дела. Так что никогда не знаешь, где найдешь нужного тебе человека. Если хочешь, чтобы твой бизнес процветал, а я действительно хочу этого, то необходимо всегда быть начеку и держать глаза открытыми… Итак, вы звоните мне завтра, хорошо?
— Не исключено, что в следующем году в одном из номеров журнала «Вог» ты найдешь мою фотографию, — загадочно улыбаясь, сообщила Линдсей, когда они с Гэйл Верт сидели за уютным столиком в ресторане «Лос Панчос» и сосредоточенно поглощали черепашьи чипсы, гамбургеры и горячие сосиски.
— Конечно, дорогая, я не исключаю даже того, что тебя изберут в Организацию Объединенных Наций.
— В эту организацию не выбирают, Гэйл.
— Не важно. Я просто хочу сказать, Линдсей, что тебе не стоит обольщать себя пустыми надеждами. Этот тип вполне может оказаться сексуальным маньяком, прожженным мошенником или разыскиваемым преступником. Надеюсь, ты наведешь справки о нем, прежде чем отправиться на пробные съемки?
— Я уже сделала это. Он действительно известный человек в мире шоу-бизнеса, крутой и весьма преуспевающий бизнесмен. Его телефон значится в городском справочнике, а от его адреса дух захватывает. Я даже позвонила в редакцию журнала «Космо» и поинтересовалась его личностью. — Она откинулась на спинку стула и долго смотрела на остатки чипсов, разбросанные по тарелке. — Но у меня слишком большая грудь, а модель должна быть плоской, как стиральная доска, и худой, как бамбуковая трость.
Гэйл недоуменно пожала плечами:
— Я пойду с тобой завтра утром. Мне кажется, что ты слишком доверчива и можешь влипнуть в какую-нибудь неприятную историю.
— Я? Доверчивая? — Подобное откровение было новостью для нее. — Ты шутишь, должно быть!
— Нет. Ты действительно чертовски наивна и доверчива, Линдсей. Ах да, чуть не забыла! Сегодня я видела этого твоего доктора Граску. Утром я поехала в студенческий городок, чтобы позаниматься в гимнастическом зале, так вот он почти бежал за мной, чтобы расспросить о тебе. Он даже попросил у меня твой номер телефона.
Линдсей чуть было не подавилась сосиской и схватила стакан с водой, чтобы запить.
— Надеюсь, ты не…
— Не волнуйся, — прервала ее Гэйл. — Конечно, я дала ему номер телефона, но только не твоего. Ты бы видела, какой счастливый он ушел от меня!
— Интересно, что ему от меня надо?
— Вероятно, он хочет от тебя того, что и все другие мужчины. Попросту говоря, он хочет залезть в твои трусики.
— Нет, не думаю. Ему отец этого не позволит.
Гэйл хитро ухмыльнулась и помахала ей вилкой с куском сосиски.
— Ты очень странная птичка, Линдсей. Я иду к тебе, думая, что ты очень доверчивая и неопытная, а ты демонстрируешь мне совершенно противоположные качества. В тебе можно обнаружить даже отдельные признаки изощренного цинизма, во всяком случае, внешне. Знаешь, иногда мне кажется, что я совершенно не понимаю тебя.
— А здесь и понимать-то нечего, — тихо сказала Линдсей и позвала Эрнесто, чтобы заказать еще две порции чипсов.
Глава 8
Линдсей наклонилась вниз, чтобы подтянуть свои мешковатые армейские носки, которые выглядели еще смешнее оттого, что неряшливо торчали из-под изрядно потертых и рваных джинсов. Поправив носки, она выпрямилась и оторопела, как будто увидела перед собой привидение. Из остановившегося перед входом в агентство такси вышла изысканно одетая в развевающийся на ветру розовый шелк женщина с захватывающей воображение копной блестящих на солнце светлых волос. Ее прическа должна была вызывающе противоречить свободного покроя платью, но этого почему-то не было. Линдсей обескуражено таращила на нее глаза, чувствуя, как где-то глубоко в душе зарождается и быстро нарастает давно забытая ноющая боль. Она тряхнула головой, как будто пытаясь сбросить с себя это наваждение, а потом решила, что пути к отступлению нет.
— Сидни, это ты? Сидни?
Ее сестра медленно повернулась и удивленно уставилась на ее рваные джинсы, свободную белую блузку, тугой пучок волос, перехваченный на затылке обыкновенной резинкой, и на лицо, лишенное какой бы то ни было косметики.
Какое-то время Сидни стояла молча, разглядывая сестру и не узнавая ее. Она была по-прежнему красивой, стройной и, как всегда, самоуверенной.
— Сидни? Это же ты, не правда ли?
— Привет, Линдсей, — наконец отреагировала она. — Похоже, что прошла целая вечность с момента нашей последней встречи.
Линдсей терялась в догадках и не знала, что сказать дальше. Все произошло так неожиданно. Никакого предупреждения, никакого намека, никто даже словом не обмолвился, что Сидни будет здесь. Давно знакомое чувство боли и раздражения постепенно охватывало все ее естество и подбиралось к горлу, угрожая вырваться наружу. Она просто стояла перед сестрой и молча наблюдала за ней. Конечно, эта вызывающе утонченная и аристократически безупречная женщина сильно отличалась от той истерички, которую она видела пять лет назад в Париже. Тогда она была злобная и жестокая, во всем и всегда равнявшаяся на отца.
— Да, — тихо произнесла Линдсей, все еще не решаясь сделать шаг навстречу, — прошло уже немало времени. Ты выглядишь прекрасно, Сидни.
— Ну а ты, насколько я вижу, осталась прежней Линдсей.
— Полагаю, что не всем дано так быстро и легко изменяться до неузнаваемости. — Линдсей была очень удивлена тем, что в ее душе неожиданно возникло совершенно новое чувство по отношению к сестре. Неполноценность. Да, именно неполноценность, да еще некоторая ущемленность, чего практически никогда не было раньше. Она ощущала себя гадким утенком, бессмысленным, никчемным существом, предназначенным только для того, чтобы оттенять красоту своей более счастливой сестры, Линдсей решительно расправила плечи и гордо вскинула голову, возвышаясь над Сидни, как водонапорная башня. Даже на своих высоких каблуках ее сестра была намного ниже, что, впрочем, мало утешало Линдсей.
Она отыскала глазами бармена и крикнула, чтобы он принес ей белого вина. Она снова посмотрела на замшевые ботинки, которые выглядели еще более отвратительно на фоне быстро засыхающей грязи и темных разводов.
Когда бармен принес ей вино, первым желанием было осушить его одним залпом, но вместо этого она стала медленно потягивать приятную жидкость, желая хоть как-то растянуть время. Погрузившись в свои мысли, она уставилась на какую-то точку, отчетливо выделяющуюся на поверхности до блеска отполированного стола, и думала о своем боссе по имени Натан — достаточно молодом человеке с узким лицом и худощавой фигурой. Жаль, что она не врезала ему промеж глаз, когда покидала его кабинет примерно час назад. Напротив, она вела себя достойно, как взрослый человек, без какой-либо суеты и спешки принимающий важное решение. Пусть он найдет кого-нибудь другого с дипломом психиатра, кто будет выполнять все его мерзкие желания. Интересно, заплатит ли он ей за те два дня, которые она успела отработать до ухода? Какая разница, собственно говоря? Она все равно уже не вернется туда. Все ее служебные обязанности в этом издательстве заключались в том, чтобы работать с приходящими туда писателями и устранять все препятствия, которые довольно часто возникают при подготовке к изданию их опусов. Другими словами, она должна была сглаживать все шероховатости, неизбежно возникающие между издателем и авторами. До последнего времени все шло нормально, но последний ее клиент оказался довольно мерзким типом. Он был страстным игроком в гольф и писал книгу о скандалах, которые изредка возникают среди высокопоставленных и именитых членов гольф-клубов. Линдсей сделала все возможное, чтобы его книга была подготовлена как можно быстрее, и всячески поддерживала его в психологическом плане. А потом ему вздумалось завлечь ее к себе в гостиничный номер. Она была возмущена до глубины души и тотчас же сообщила об этом своему шефу, рассчитывая на его сочувствие. Но тот приказал ей пойти в гостиницу и доставить максимум удовольствия своему клиенту. Ей ничего не оставалось делать, как заявить, что обязанности проститутки не предусмотрены их соглашением о сотрудничестве и никоим образом не могут считаться служебными.
Ладно. Теперь все позади. Самое главное, что она весело рассмеялась в лицо этому мерзавцу, когда он посмел пожаловаться на ее несговорчивость. А теперь она свободна и будет наслаждаться свободой до тех пор, пока не подыщет что-нибудь подходящее. Линдсей пригубила немного вина и осмотрела пустой зал. У стойки бара сидел какой-то мужчина, быстро опустошая почти полный стакан виски, отправляя его в рот глоток за глотком. При этом он вел довольно оживленную беседу с владельцем бара — крепко сложенным человеком с огромными коричневатыми усами и в белом фартуке, завязанном на спине. Точнее говоря, это была не беседа, а монолог, так как владелец заведения молча слушал его, неторопливо вытирая тряпкой пятна от пива на стойке бара. Все его движения были медленными и даже какими-то магнетическими, а его темные глаза показались ей выгоревшими от времени и почти что сонными. Интересно, слушает ли он пустую болтовню своего посетителя или все его мысли витают высоко в облаках?
Мужчина рассказывал ему о своем «БМВ» и о том, как трудно содержать автомобиль зимой, когда много снега и грязи. «Днище, — услышала она его слова, — уже полностью проржавело от соли, которой так обильно посыпают дороги после снегопада». Хозяин бара лишь молча кивал в ответ, продолжая заботливо протирать стойку. Мужчина допил виски, заказал еще один стакан и продолжил свой рассказ, но Линдсей не смогла разобрать ни слова. На вид ему было чуть больше сорока. Крепкого телосложения, с большой головой, украшенной черными курчавыми волосами, и оливкового цвета кожей. Черты лицо его были по-детски мягкими и тонкими, а улыбка настолько очаровательной, что сама по себе доставляла собеседнику удовольствие. По отрывкам отдельных слов, которые иногда до нее доносились, она могла определить, что голос у него был таким же мягким, как и черты лица, и таким же приторно-сладким, каким было вино в ее бокале. Общую картину завершала со вкусом подобранная и довольно дорогая одежда. Линдсей поймала себя на мысли, что внимательно прислушивается к их разговору, хотя и не хотела этого делать. Надо же как-то убить время и подождать, пока высохнут забрызганные грязью ботинки. Больше она никогда не наденет их в такую погоду. Сегодня вечером она собиралась поужинать с Гэйл Верт в своем любимом мексиканском ресторанчике на Семьдесят первой улице, но до встречи оставалось еще два часа.
В этот момент в бар влетела какая-то женщина — по-другому просто не опишешь ее внезапное появление. Линдсей окинула ее оценивающим взглядом и осталась весьма довольна. На ней был великолепный полушубок из черной норки, из-под которого виднелись высокие черные сапожки на высоких каблуках, а на голове — такая же норковая шапочка. На ее правой руке болталась очень элегантная сумочка фирмы «Шариф», в которой, по всей видимости, не было абсолютно ничего, кроме тюбика губной помады. Она была грациозна, как аристократка, вполне самоуверенна и пришла сюда, видимо, с какой-то определенной целью. Увидев стоявшего у стойки бара мужчину, она быстро подошла к нему и легонько притронулась к плечу кончиками пальцев, обтянутых кожаными перчатками.
— А, Белоснежка, — мягко пропел он, медленно поворачиваясь к ней. — Рад видеть тебя здесь. Хочешь немного выпить?
— Да, спасибо, Винни, имбирное пиво, пожалуйста. А потом я должна непременно поговорить с тобой. Глен сказал мне, что ты должен быть здесь, вот я и пришла.
— У Глена слишком длинный язык, как я погляжу. Дикки, сделай этой Белоснежке стакан перье, но только без калорий. Джанин, ты только посмотри на свои бедра! Я даже через шубу вижу твои толстые телеса. Никаких больше напитков на сегодня, ты поняла меня?
В этот момент Линдсей пристально посмотрела на эту женщину и, к своему удивлению, узнала в ней известную модель. Совсем недавно она видела ее на обложке какого-то женского журнала, который лежал на столике в приемной дантиста. Она была там всего лишь пару дней назад. Конечно, сейчас она показалась ей вовсе не такой красивой, как на глянцевой бумаге, но, безусловно, во всем ее облике было что-то завораживающее. Между тем женщина в дорогой шубе сердито набросилась на мужчину, повышая голос с каждым резко брошенным ею словом:
— …Больше этого не будет, Винни! Ты слышишь меня? Я больше не потерплю этого! С меня достаточно, черт бы тебя побрал!
Интересно было бы узнать, чего там больше не будет! Линдсей даже наклонилась слегка вперед, чтобы получше разобрать его слова. Мужчина отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, а потом произнес отчетливо и внятно:
— Послушай, крошка, либо ты будешь играть по правилам, либо катись к долбаной матери.
Бармен протянул ей стакан с пивом, сохраняя абсолютную невозмутимость.
— От всех твоих воплей и истерических криков, — продолжал между тем мужчина, — у тебя появляются морщины вокруг рта и глаз. Хватит дурить. Сегодня ты не должна хмуриться и уж тем более раздражаться. Поняла?
Женщина медленно развернулась, а потом резко выплеснула в лицо собеседнику все содержимое своего стакана.
— И еще одно, Демос, — злобно прошипела она. — Я выхожу замуж за Артура Пендерли третьего и вскоре смогу совершенно спокойно продавать и покупать тебя со всеми твоими потрохами, ничтожный и жалкий ублюдок с куриными мозгами и петушиным членом! — С этими словами она гневно запахнула полушубок, гордо вскинула голову хорошо отработанным движением и вышла из бара.
— Ого! — удивленно воскликнул бармен. — Вот это леди! Эта симпатичная шубка на ее плечах стоит, вероятно, тысяч десять, не меньше.
— Да, у нее есть очень много дорогих вещей, — пояснил мужчина, тщательно вытирая лицо и руки полотенцем, — но этого мало, чтобы быть настоящей леди. Да ну ее ко всем чертям, Дикки! Я даже рад, что она решила выйти из бизнеса. Она слишком устала за последнее время, а это не может не сказываться на ее работе. Знаешь, дошло до того, что мне уже несколько раз жаловались на ее поведение. Когда режиссер или фотограф начинают замечать безобразное поведение модели, то, стало быть, жди неприятностей. Они обычно так заняты своей собственной персоной, что не заметят даже, если к ним в студию неожиданно нагрянет сам Господь Бог. Ну да ладно, Бог с ней. Ты не мог бы дать мне еще одно полотенце? Благодарю.
Он стал аккуратно вытирать брюки, когда вдруг послышался громкий голос бармена:
— Эй, леди, вам принести еще немного вина?
— Да, двойную, пожалуйста, — ответила Линдсей, не испытывая никакого желания уходить из бара так рано.
Мужчина на какое-то время перестал тереть полотенцем по брюкам, поднял голову и посмотрел в ее сторону. Встретившись с ней взглядом, он поднял свой стакан с виски, мило улыбнулся и слегка кивнул головой, как бы приветствуя ее.
Линдсей улыбнулась в ответ, подумав при этом, что они оба оказались участниками маленькой драмы и было бы неплохо позабыть о своих неприятностях. Как все-таки непредсказуемо складывается порой жизнь!
Винсент Рафаэль Демос смотрел на незнакомую женщину и не верил своим глазам. Неужели это все от чрезмерного количества виски? Нет, не может быть. Ее улыбка. Она настолько очаровательна, что нет слов, чтобы выразить свое восхищение. Электрический разряд. Да, именно так. А эта копна волос! Господи, даже прическа самой Медузы может показаться жиденькой и бледной по сравнению с этой плотной рыжей копной, цвет которой вобрал в себя все богатство красок — от светло-золотистого до темно-коричневого. Эта цветовая гамма, кажется, сияла всеми оттенками вечернего света и обладала великолепием нерукотворных глубоких волн, спадающих на плечи. Он сразу сообразил, что к этим естественно прекрасным волосам никогда не прикасалась рука опытного стилиста. Что же касается ее глаз… Нет, надо подойти поближе.
— Дикки, если не возражаешь, я сам отнесу вино этой девушке. Да, запиши это на мой счет.
Линдсей с интересом наблюдала за тем, как к ней приближается этот мужчина с ее вином в одной руке и своим стаканом виски в другой. Но когда она увидела, что он смотрит на нее серьезно, без улыбки, ее неожиданно охватил страх. Она взяла себя в руки и усилием воли подавила его. Никаких больше страхов и фобий. По крайней мере беспричинных страхов. Если этот человек вздумал угостить ее вином, что в этом плохого? Она же безработная сейчас и, в конце концов, может позволить себе некоторую вольность. Ведь не собирается же он наброситься на нее? Кроме того, было бы неплохо избавиться от уже порядком надоевшей ей подавленности.
— Меня зовут Винсент Демос, — вежливо представился он, протягивая стакан с вином. — Можете звать меня просто Винни, как это делала только что оравшая на меня Джанин, или просто Демос. Кстати, лично я всегда предпочитаю последнее. Вот ваше вино. Я хочу угостить вас и немного поболтать, если вы, конечно, ничего не имеете против.
— Нет, не имею, но надеюсь, что вы не станете утомлять меня своим рассказом о «БМВ».
Он улыбнулся и уселся напротив нее.
— Вы студентка?
— Нет, уже не студентка. Я недавно окончила университет, получила квалификацию психолога и даже успела немного поработать, но в данный момент я безработная взрослая девушка, одолеваемая грустными мыслями. Во-первых, я час назад бросила свою первую работу, а во-вторых, какой-то негодяй таксист вконец испортил мои новые замшевые ботинки. Меня зовут Линдсей Фокс.
Они крепко пожали друг другу руки. Линдсей обратила внимание, что его ладонь была совершенно сухой и узкой, а пальцы — довольно крепкими и цепкими.
— Рад познакомиться с вами, мадам.
Она молча кивнула.
— У вас самые прекрасные глаза, которые я когда-либо видел. А видел я немало. Они у вас какие-то необыкновенно сексуальные и в то же время на редкость умные. Это что-то новое для меня. Такой комбинации я еще не видел.
— А мне ваш комплимент показался новым.
— Это не комплимент. Это факт. Может быть, у вас цветные контактные линзы? Нет, не может этого быть. Интересно, сколько вы весите?
— Вас интересует мой чистый вес или в кроссовках «Рибок» с толстыми носками?
— Чистый, разумеется.
— Сто тридцать фунтов. А какой я, интересно, получу приз, если мне удастся правильно ответить на все ваши вопросы?
— А рост у вас какой?
Линдсей насмешливо прищурилась и подалась вперед.
— Пять с небольшим. Ну хорошо, — рассмеялась она, — почти шесть футов.
— Не думаю, что у вас есть хоть один грамм лишнего веса. А ноги у вас длинные?
— От ушей.
— Так-так, ротик у вас тоже неплохой. Во всяком случае, лично мне он нравится. Как я уже сказал, меня зовут Демос и я являюсь владельцем «Дома моделей Демоса», что на Мэдисон-авеню в районе Пятьдесят третьей улицы. У меня весьма солидный бизнес. Не думайте, что я какой-то там проходимец, который охотится за хорошенькими женщинами. Можете спросить у Дикки, который стоит за стойкой бара. Мне бы хотелось сделать несколько пробных снимков. Вам это ничего не будет стоить. Я сам обеспечу хороших фотографов и необходимое оборудование. Как вам мое предложение?
— Да, вы действительно не похожи на проходимца.
— Конечно, не проходимец. Даю вам честное слово скаута. И не думайте, пожалуйста, что вам придется догола раздеваться на этих съемках. Я не занимаюсь выпуском календарей с обнаженными женщинами и не поставляю натурщиц для порнографических журналов. Я занимаюсь модой. Занимаюсь на законных основаниях, и, если снимки получатся удачными, вы заработаете большую кучу денег, как, впрочем, и я. Сколько вам лет?
— Двадцать два. Прошлой весной я окончила Колумбийский университет и получила степень бакалавра по психологии. Конечно, я понимаю, что это не бог весть что, но все же.
— Вам, часом, не приходилось работать в качестве модели?
Линдсей покачала головой:
— Я видела эту женщину, которая разговаривала с вами, и сразу узнала ее. Она была изображена на обложке журнала, лежавшего в офисе у моего дантиста.
— Да, это был журнал «Космо» за прошлый месяц. Да, Джанин только что ушла от меня, а я все еще издаю запах ее имбирного пива.
— Вы хотите найти ей замену?
Он долго смотрел на нее, видимо, раздумывая над ответом.
— Нет, — отрубил он наконец. — Мне нужна совершенно новая модель, совершенно иной образ, и я думаю, что мне это удастся с вашей помощью. — Демос откинулся на спинку стула и погрузился в раздумья, опрокинув в себя остатки виски. — Откровенно говоря, вы так сложены, что долго не будете стареть, а это самое главное в нашем деле. Именно в этом кроется разгадка успеха. Ну так что? Вы хотите принять участие в пробных съемках, Линдсей Фокс?
— Когда?
— Завтра, скажем, в час дня?
— Почему бы и нет? Уже около двух часов я являюсь совершенно свободным от профессиональных обязанностей человеком.
— Скажите, в данный момент вы связаны с каким-нибудь мужчиной?
— Нет, — тихо ответила она, стиснув зубы.
— Превосходно. Все эти парни доставляют мне головную боль, как только дело доходит до ночных съемок.
— У меня нет никаких парней.
— Вы говорите так, словно это будет продолжаться вечно.
— Да, мистер Демос, надеюсь, что так.
— Вас больше привлекают женщины?
— Нет, меня не интересуют ни мужчины, ни женщины.
— Отлично. Если все будет нормально, то вам, по всей видимости, придется сбросить фунтов десять, может быть, пятнадцать, не больше. Знаете, камера всегда делает женщин немного полнее.
— Да, что-то в этом роде я когда-то слышала. Но десять фунтов мне кажется слишком много, а пятнадцать — просто невозможно. Я и так состою из костей да кожи. Это сейчас я освещена только с одной стороны. Не знаю, смогу ли я заставить себя так голодать, чтобы сбросить лишний, по-вашему, вес.
— Ну ладно. Думаю, что мы слишком забегаем вперед. Не исключено, что на пленке вы будете выглядеть в самый раз. Ваши великолепные скулы можно очень легко скрыть во время заката солнца, а подбородок на пленке может выглядеть как кругленький мячик. Конечно, вы несколько староваты, чтобы начинать карьеру в качестве модели, но у нас всякое бывает. Вам нужно подумать об этом, Линдсей. Позвоните мне завтра утром и сообщите о своем решении. И постарайтесь сделать так, чтобы ваши прекрасные глазки не покраснели за эту ночь. Договорились?
— Даже трудно поверить, что все это происходит на самом деле, а не во сне, — откровенно призналась Линдсей. — Как в кино.
— Да, я знаю, — ухмыльнулся Демос, продемонстрировав две золотые коронки в глубине рта. — И в этом нет ничего удивительного, так как вся наша жизнь похожа на мелодраму из того или иного фильма. Я убеждаюсь в этом с каждым днем. Но все дело в том, дорогая Линдсей, что в моем офисе знаменитые модели не появляются как по волшебству. Неожиданно к нам могут забрести только бездомные собаки. Джанин, к примеру, я отыскал на одной из вечеринок в районе Вилидж. У нее тогда были кривые зубы и бесцветные волосы, но мне удалось увидеть в ней перспективу и скрытые возможности. А двух остальных своих знаменитых моделей я встретил, как и вас, в баре. Причем одной из них пришлось делать пластическую операцию и менять форму ушей. Еще одну девушку, ставшую известной моделью, я встретил на похоронах своей тетушки. Даже моя мать помогала мне подбирать кандидатуры для этого дела. Так что никогда не знаешь, где найдешь нужного тебе человека. Если хочешь, чтобы твой бизнес процветал, а я действительно хочу этого, то необходимо всегда быть начеку и держать глаза открытыми… Итак, вы звоните мне завтра, хорошо?
— Не исключено, что в следующем году в одном из номеров журнала «Вог» ты найдешь мою фотографию, — загадочно улыбаясь, сообщила Линдсей, когда они с Гэйл Верт сидели за уютным столиком в ресторане «Лос Панчос» и сосредоточенно поглощали черепашьи чипсы, гамбургеры и горячие сосиски.
— Конечно, дорогая, я не исключаю даже того, что тебя изберут в Организацию Объединенных Наций.
— В эту организацию не выбирают, Гэйл.
— Не важно. Я просто хочу сказать, Линдсей, что тебе не стоит обольщать себя пустыми надеждами. Этот тип вполне может оказаться сексуальным маньяком, прожженным мошенником или разыскиваемым преступником. Надеюсь, ты наведешь справки о нем, прежде чем отправиться на пробные съемки?
— Я уже сделала это. Он действительно известный человек в мире шоу-бизнеса, крутой и весьма преуспевающий бизнесмен. Его телефон значится в городском справочнике, а от его адреса дух захватывает. Я даже позвонила в редакцию журнала «Космо» и поинтересовалась его личностью. — Она откинулась на спинку стула и долго смотрела на остатки чипсов, разбросанные по тарелке. — Но у меня слишком большая грудь, а модель должна быть плоской, как стиральная доска, и худой, как бамбуковая трость.
Гэйл недоуменно пожала плечами:
— Я пойду с тобой завтра утром. Мне кажется, что ты слишком доверчива и можешь влипнуть в какую-нибудь неприятную историю.
— Я? Доверчивая? — Подобное откровение было новостью для нее. — Ты шутишь, должно быть!
— Нет. Ты действительно чертовски наивна и доверчива, Линдсей. Ах да, чуть не забыла! Сегодня я видела этого твоего доктора Граску. Утром я поехала в студенческий городок, чтобы позаниматься в гимнастическом зале, так вот он почти бежал за мной, чтобы расспросить о тебе. Он даже попросил у меня твой номер телефона.
Линдсей чуть было не подавилась сосиской и схватила стакан с водой, чтобы запить.
— Надеюсь, ты не…
— Не волнуйся, — прервала ее Гэйл. — Конечно, я дала ему номер телефона, но только не твоего. Ты бы видела, какой счастливый он ушел от меня!
— Интересно, что ему от меня надо?
— Вероятно, он хочет от тебя того, что и все другие мужчины. Попросту говоря, он хочет залезть в твои трусики.
— Нет, не думаю. Ему отец этого не позволит.
Гэйл хитро ухмыльнулась и помахала ей вилкой с куском сосиски.
— Ты очень странная птичка, Линдсей. Я иду к тебе, думая, что ты очень доверчивая и неопытная, а ты демонстрируешь мне совершенно противоположные качества. В тебе можно обнаружить даже отдельные признаки изощренного цинизма, во всяком случае, внешне. Знаешь, иногда мне кажется, что я совершенно не понимаю тебя.
— А здесь и понимать-то нечего, — тихо сказала Линдсей и позвала Эрнесто, чтобы заказать еще две порции чипсов.
Глава 8
1988. ЛИНДСЕЙ — ИДЕН
Был жаркий день в середине июля. До полудня было еще далеко, но столбик термометра уже взлетел до девяноста градусов по Фаренгейту. Линдсей даже пожалела, что отправилась пешком к агентству Демоса, но за последнее время она набрала лишних пару фунтов, а для того, чтобы сбросить их, нет ничего лучше пешей прогулки под палящим солнцем. Свернув на Пятьдесят третью улицу, она подняла голову и посмотрела на одиннадцатый этаж огромного довоенного здания, ожидая увидеть там Глена. Это здание было кирпичным, темным и грязным, нуждающимся в хорошем уходе, как, впрочем, и все остальные здания в этом квартале. Обычно Глен стоял на балконе и приветливо помахивал ей рукой, но сегодня его там не было. И тем не менее она радостно улыбнулась, предчувствуя массу веселых минут во время съемок рекламных фото для «Ланком», где она должна была рекламировать косметическую продукцию. Сотрудники рекламного агентства, которые отвечали за эти съемки, были необыкновенно веселыми, остроумными и неистощимыми на выдумки. Да, сегодня она посмеется от души. Они просто завизжат от изумления, когда увидят ее в студии.Линдсей наклонилась вниз, чтобы подтянуть свои мешковатые армейские носки, которые выглядели еще смешнее оттого, что неряшливо торчали из-под изрядно потертых и рваных джинсов. Поправив носки, она выпрямилась и оторопела, как будто увидела перед собой привидение. Из остановившегося перед входом в агентство такси вышла изысканно одетая в развевающийся на ветру розовый шелк женщина с захватывающей воображение копной блестящих на солнце светлых волос. Ее прическа должна была вызывающе противоречить свободного покроя платью, но этого почему-то не было. Линдсей обескуражено таращила на нее глаза, чувствуя, как где-то глубоко в душе зарождается и быстро нарастает давно забытая ноющая боль. Она тряхнула головой, как будто пытаясь сбросить с себя это наваждение, а потом решила, что пути к отступлению нет.
— Сидни, это ты? Сидни?
Ее сестра медленно повернулась и удивленно уставилась на ее рваные джинсы, свободную белую блузку, тугой пучок волос, перехваченный на затылке обыкновенной резинкой, и на лицо, лишенное какой бы то ни было косметики.
Какое-то время Сидни стояла молча, разглядывая сестру и не узнавая ее. Она была по-прежнему красивой, стройной и, как всегда, самоуверенной.
— Сидни? Это же ты, не правда ли?
— Привет, Линдсей, — наконец отреагировала она. — Похоже, что прошла целая вечность с момента нашей последней встречи.
Линдсей терялась в догадках и не знала, что сказать дальше. Все произошло так неожиданно. Никакого предупреждения, никакого намека, никто даже словом не обмолвился, что Сидни будет здесь. Давно знакомое чувство боли и раздражения постепенно охватывало все ее естество и подбиралось к горлу, угрожая вырваться наружу. Она просто стояла перед сестрой и молча наблюдала за ней. Конечно, эта вызывающе утонченная и аристократически безупречная женщина сильно отличалась от той истерички, которую она видела пять лет назад в Париже. Тогда она была злобная и жестокая, во всем и всегда равнявшаяся на отца.
— Да, — тихо произнесла Линдсей, все еще не решаясь сделать шаг навстречу, — прошло уже немало времени. Ты выглядишь прекрасно, Сидни.
— Ну а ты, насколько я вижу, осталась прежней Линдсей.
— Полагаю, что не всем дано так быстро и легко изменяться до неузнаваемости. — Линдсей была очень удивлена тем, что в ее душе неожиданно возникло совершенно новое чувство по отношению к сестре. Неполноценность. Да, именно неполноценность, да еще некоторая ущемленность, чего практически никогда не было раньше. Она ощущала себя гадким утенком, бессмысленным, никчемным существом, предназначенным только для того, чтобы оттенять красоту своей более счастливой сестры, Линдсей решительно расправила плечи и гордо вскинула голову, возвышаясь над Сидни, как водонапорная башня. Даже на своих высоких каблуках ее сестра была намного ниже, что, впрочем, мало утешало Линдсей.