Страница:
Линдсей отшвырнула в сторону банку, наклонилась вперед и изо всей силы нанесла ему удар кулаком в живот. Тот охнул и еще ниже опустился на пол. Тогда она немного отступила назад, подняла ногу и с разворота врезала ему промеж ног. Освальд заорал диким голосом и рухнул на пол. Линдсей сделала еще один разворот и что есть мочи пригвоздила его к полу ударом пятки по шее.
Теперь он лежал на полу, скрючившись от боли и держась обеими руками за живот. С этой пеной, выползавшей тонкой струйкой из его рта, он был похож на чудовище из фантастического триллера. Линдсей тяжело дышала, склонившись над ним, и раздумывала над тем, что делать дальше. Освальд поднял голову, посмотрел на нее обезумевшими от боли и ненависти глазами, и ее снова охватил страх. Она отпрянула назад, всеми фибрами души ощутив этот мерзкий запах ужаса. Но на сей раз он исходил не только от нее, но еще в большей степени от корчившегося на полу человека.
— Ну я тебе покажу, сука проклятая! — выдохнул из себя Освальд. — Ты у меня еще завоешь от боли! — Он свернулся клубком, а потом медленно привстал на колени. Боковым зрением он приметил неподалеку на полу свой пистолет и метнулся к нему.
Линдсей изготовилась и нанесла ему еще один мощный удар ногой по почкам. Освальд дико вскрикнул и рухнул лицом вниз.
В этот момент в комнату ворвался Тэйлор с двумя полицейскими. Сделав несколько шагов, он оторопело посмотрел на лежавшего на полу Освальда, затем перевел взгляд на изрешеченные пулями двери спальни и ванной. Он видел, как его жена врезала бедняге по почкам, после чего тот стал тихо скулить, катаясь по полу. Линдсей снова занесла ногу для удара, но Тэйлор бросился к ней:
— Не надо, Линдсей! Достаточно! Прекрати!
Она почувствовала, что все ее тело наливается праведным гневом и необыкновенной злостью. Она ощутила в себе прилив сил и была намерена покончить с этим подонком раз и навсегда. Слова Тэйлора до нее просто не доходили в этот момент.
— Я убью его!
Ее нога уже была занесена над его головой, но в этот момент Тэйлор перехватил ее и резко потянул на себя. Линдсей потеряла равновесие и шлепнулась ему на грудь. Тэйлору оставалось лишь крепко прижать к себе ее дрожащее от ненависти и ярости тело. Только сейчас до него дошло, что пришлось пережить за эти минуты его любимой жене.
— Ты наказала его, дорогая, — повторил он несколько раз ей на ухо. — Так наказала, что он будет помнить это до конца своей гнусной жизни. А сейчас успокойся, Линдсей. Все кончено. Все позади, любовь моя.
Она еще долго вырывалась из его крепких объятий, пытаясь любыми средствами добраться до лежавшего на полу Освальда. Тэйлору понадобилось добрых пять минут, чтобы хоть немного успокоить ее.
Через некоторое время она подняла голову и посмотрела на мужа.
— Я почистила его самым эффективным средством. «Лисоль» действительно очищает всякую грязь. Когда он начал стрелять, я осторожно подкралась к двери ванной, быстро открыла ее и брызнула в его поганую рожу этой пеной. Теперь он похож на бешеного пса, исходящего пеной. — После этих слов она неожиданно рассмеялась, но это был нездоровый смех, граничащий с истерикой. — А еще он напоминает мне меренговый пирог. Я так обильно разукрасила его, что он долго пытался выковырять пальцами эту гадость. Не знаю, будет ли он видеть после всего этого. Вряд ли. — Она вдруг скорчилась от боли и застонала. — О Боже, моя рука!
Пол спальни был залит кровью. Линдсей посмотрела на окровавленный рукав халата, как бы пытаясь понять, откуда она течет. Перед глазами поплыли темные круги, и она впервые в жизни потеряла сознание, повиснув на руках мужа.
— О Господи! Не двигайся, ублюдок!
Тэйлор резко повернулся на голос и увидел, что Освальд уже успел схватить пистолет. Один из полицейских вскинул руку с револьвером и снова угрожающе заорал:
— Брось пистолет, черт бы тебя побрал!
Освальд посмотрел на него — лицо перекошено от боли и ненависти, — а потом направил ствол пистолета на Линдсей.
Полицейский прицелился и выстрелил.
Освальд глухо охнул, повернулся к полицейскому, попытался что-то сказать ему, а потом беззвучно повалился на бок.
— Теперь нам понадобятся две машины «скорой помощи», — подытожил Тэйлор, все еще удерживая на руках Линдсей. Его утешала мысль, что жена не видела последнего акта этой затянувшейся драмы. Подхватив ее на руки, он подошел к кровати и осторожно уложил ее на покрывало. — Освальд мертв? — спросил он через плечо.
— Нет, но рана весьма серьезная. Дэйв прострелил ему башку, но, по-моему, это не смертельно. По крайней мере есть надежда, что он выкарабкается.
— Хорошо. Нам он нужен живой. Хотя бы до того момента, когда он выложит, кто его подослал и почему.
— А как миссис Тэйлор?
— Пуля, слава Богу, прошла мимо кости, задев лишь мышечную ткань. Конечно, она потеряла много крови, но я думаю, что все будет в порядке. — Тэйлор посмотрел на ее обескровленное лицо и слабо улыбнулся. — Она сама спасла себя. А если бы мы не появились здесь своевременно, то этот подонок был бы уже трупом. Вы, парни, постарайтесь, чтобы он выжил.
Один из полицейских подошел к Освальду и обернул его голову полотенцем.
Тэйлор склонился над женой и поцеловал ее в губы.
— Я люблю тебя, — шепнул он, убирая со лба ее густые волосы.
— Мне бы очень не хотелось оказаться на пути этой леди, — прокомментировал один из полицейских. — Ты только взгляни, что она сделала с этим парнем!
— Меня достали эти проклятые журналисты, — проворчал Демос, вваливаясь в больничную палату. — Просто цирк какой-то! Слава Богу, что Глен сообразил, что к чему, и мгновенно впихнул меня в служебный лифт.
— Да, они просто безумствуют, — согласился с ним Тэйлор. «И все это неизбежно выйдет наружу», — подумал он и посмотрел на Линдсей. Она в этот момент не спала, но ее так накачали лекарствами, что она практически ничего не понимала и не чувствовала.
— Тэйлор, мне очень неприятно говорить тебе об этом, но…
— Что там еще, Демос?
— Я имею в виду ее отца, этого судью. Он снова здесь и, судя по его виду, намерен устроить нам очередной скандал.
Тэйлор какое-то время тупо смотрел на Демоса, не понимая, о чем тот ведет речь.
— О нет, нет, только не это! Что ему нужно?
— Глен остался с ним внизу и отвлекает его разговорами. Но он долго не продержится. Он ждет нас, Тэйлор. Я краем уха подслушал, как он что-то мямлил насчет того, что она с детства любила пококетничать и делала это даже в Париже, когда соблазнила мужа своей сестры. Дескать, она любит играть на публику, выставлять себя напоказ. Она, дескать, модель и готова снять с себя всю одежду, чтобы только оказаться на обложке журнала и чтобы ее все видели. А еще он говорил, что, где бы она ни появилась, за ней тотчас же следуют неприятности. Господи, можно подумать, что она сама подстрелила себя! Не знаю, дорвался ли он сейчас до репортеров. Представляешь, что он им там наговорит? Думаю, что он, естественно, не упустит случая поделиться своими мыслями с журналистами.
Тэйлор медленно поднялся со стула и грозно осклабился.
— В том-то все я дело. Думаю, что пора прекратить это раз и навсегда. Мне плевать, что он ее отец. Сейчас я спущусь вниз и сверну ему башку.
Демос не сделал ни единой попытки остановить Тэйлора. Более того, он вознамерился помочь ему, если тот, конечно, не станет возражать.
За дверью палаты стоял полицейский, но уже другой, не Фогел.
— Не отходи от двери ни на шаг, Демпси, — строго-настрого приказал Тэйлор. — И не позволяй сюда входить никому, даже самому Богу или его архангелам. Ты понял меня?
— Да, сэр, — отчеканил тот, вспомнив историю, приключившуюся с Фогелом. Он уже и сам понял, что в эту дверь не должна проникнуть даже муха.
Тэйлор был необыкновенно спокоен. В конце концов, он все равно должен сделать то, что должен сделать. Просто невероятно, что отец может так ненавидеть свою родную дочь. Это невозможно понять, а тем более оправдать. Но сейчас это уже не важно. Плевать он хотел на все условности. Он должен остановить этого мерзавца, остановить раз и навсегда. Когда он спустился в холл, там уже творилось черт знает что. Репортеры обступили его со всех сторон, и повсюду щелкали фотоаппараты и жужжали телекамеры. А посреди всей этой беснующейся толпы стоял судья Ройс Фокс во всем своем судейском величии, но, правда, молчал, что было очень странно. Рядом с ним находилась Сидни. Она горделиво вскинула голову и всем своим видом давала понять, что полна решимости внести ясность во все это дело. Затем она стала подталкивать отца к выходу, не забывая при этом мило улыбаться журналистам. Увидев Тэйлора, она кивнула и что-то резко сказала отцу.
Не говоря ни слова, Тэйлор последовал за ними, постоянно отталкивая от себя липнувших как мухи репортеров. Кто-то из журналистов узнал его и стал приставать с расспросами, но Тэйлор отмахнулся от него и продолжал пробираться к Сидни, стараясь не терять ее из виду. Конечно, если бы на его месте оказалась какая-нибудь женщина, то она просто не смогла бы отделаться от навязчивых газетчиков, но Тэйлор не церемонился с ними.
Сидни тем временем направилась в административный сектор больницы. Через несколько минут Тэйлор проскользнул в кабинет главного администратора больницы, а за ним последовали Ройс Фокс и Демос. После этого какой-то расторопный служащий захлопнул дверь перед носом репортеров и запер ее на ключ.
— Благодарю вас, — вежливо сказала Сидни, обращаясь к администратору и его помощникам. — А сейчас оставьте меня, пожалуйста, с отцом. Ему не очень хорошо, и я должна поговорить с ним.
Подобное заявление, естественно, не вызвало у них восторга. Тэйлор решительно поддержал ее:
— Да, боюсь, что вам придется покинуть свой кабинет, иначе эти чертовы репортеры разнесут в щепки вашу больницу. И не думайте, что их остановят какие-то там правила или инструкции.
После этого администраторов как ветром сдуло. Они наконец-то поняли, что дело здесь нешуточное, и мигом выскочили в коридор. Демос быстро среагировал и запер за ними дверь.
— Все нормально, Тэйлор, — сказала Сидни, поворачиваясь к зятю. — Он не сказал репортерам ничего такого, что могло бы обидеть Линдсей. Это слышали только Демос, Глен да еще пара человек из медперсонала. К счастью, я вовремя остановила его. А сейчас я хочу как можно быстрее выбраться отсюда и улететь в Калифорнию. Демос, ты не мог бы помочь мне? — Почему же ты остановила его, Сидни? Почему?
— Потому что он просто сошел с ума от ненависти и злобы… Тэйлор вперился в нее, дожидаясь продолжения:
— И…
Сидни сокрушенно покачала головой:
— Ах да, ну конечно, если бы он высказал им все, что думает, то это разрушило бы все твои надежды на получение вожделенного наследства. Разве не так? Ведь именно поэтому ты заткнула ему рот.
— Нет!
— В таком случае ты просто испугалась, что на этот раз скандал испортит тебе карьеру и в конечном итоге обернется против тебя, а не против Линдсей. Господи, ну ты и штучка, должен тебе сказать!
Сидни изловчилась и влепила ему пощечину. Тэйлор сжал кулаки, но при этом даже не пошевелился. Он просто усмехнулся, глядя на нее сверху вниз.
— Побыстрее увози своего драгоценного папашу, пока я не смешал его с грязью.
— Боже мой, надеюсь, что она скоро вытурит тебя взашей и не пожалеет об этом!
Тэйлор ехидно ухмыльнулся и покачал головой.
Линдсей сидела на кровати, уставившись на темные окна и размышляя о том, как ей крупно повезло. Последнее сканирование с помощью компьютера, на котором настоял испугавшийся до смерти доктор Перри, дало неплохие результаты. Все потихоньку заживало, и сейчас остались лишь три темные полоски на том самом месте, где еще недавно были швы. Что же до ребер, то они заживали не так быстро, как хотелось бы, но все же с каждым днем ей становилось все лучше и лучше. Да и рана от пули оказалась, к счастью, сквозной, хотя при этом она потеряла немало крови. Повезло ей также и в том, что у Тэйлора оказалась та же группа крови и он без промедления предложил ей свою помощь.
Но самое удивительное для медперсонала заключалось в том, что у нее не было ни малейших признаков шока. Очнувшись, она просто посмотрела на зашитую рану на руке и слабо улыбнулась Тэйлору.
— Боже мой, у меня и здесь останется шрам?
Его очень позабавило такое отношение к происшедшему. Слава Богу, что она восприняла это легко и беззаботно. На сей раз ее поместили в другую палату. Она была примерно такой же, что и первая, но выходила окнами на реку, а не к стене; напротив койки красовалась репродукция Дега.
— Давайте оставим ее здесь на ночь, — предложила доктор Шэнтел Тэйлору, когда ее рана на руке была надлежащим образом обработана и перевязана.
Линдсей поначалу удивилась этому и все никак не могла понять, почему ей нельзя отправиться домой. Ведь она не викторианская барышня, в конце концов, чтобы падать в обморок. А с другой стороны, с ней уже происходило нечто подобное. Нет, придется смириться с этим неудобством. Трудно поверить в то, что она так подкачала. Впервые в жизни она потеряла сознание.
— Она пережила целый ряд серьезных травм, — донесся до нее голос доктора Шэнтел из коридора, где она продолжала беседовать с Тэйлором. — Советую вам проконсультироваться у хорошего психиатра. Знаете, все может быть. Вам нужен специалист, который помог бы ей побыстрее справиться со своим недугом.
— Мне не нужен психиатр, — громко крикнула Линдсей из палаты. — Мне нужно только одно — знать, кто и зачем нанял Освальда. Если мы не докопаемся до этого в самое ближайшее время, то я точно сойду с ума и проведу остаток жизни в дурдоме.
— Она права, — поддержал ее Тэйлор. — Послушайте, доктор Шэнтел, я буду внимательно присматривать за ней. В конце концов, она мужественная женщина и может постоять за себя, в чем мы все уже убедились. Не волнуйтесь, все будет хорошо. Даже если что-нибудь случится, я всегда буду рядом с ней. Договорились?
Когда они остались одни, впервые после нападения Освальда, Тэйлор нежно поцеловал ее.
— Я только что разговаривал с Барри, — сказал он через минуту. — Освальд находится в хирургическом отделении и имеет шансы выжить. Примерно пятьдесят на пятьдесят. Нет, ты не волнуйся, это не имеет отношения к твоим ударам. Главная опасность для него проистекает от раны, которую нанес ему полицейский выстрелом в голову. Ну, как ты себя чувствуешь, женушка?
— Мне заплатят за участие в боевых действиях?
Тэйлор был очень доволен, что она в состоянии шутить. Конечно, это слегка смахивало на легкомысленную браваду, но теперь это уже сущие пустяки. Она пребывает в хорошем расположении духа и не стесняется демонстрировать свою храбрость. А это очень многое значит для них обоих. Он улегся на койку рядом с ней и повернулся на бок, чтобы можно было видеть ее лицо.
— Похоже, что твоя физиономия останется на том самом месте, где она была раньше. Доктор Перри настроен весьма оптимистично. Он сказал, что припухлость еще сохранится на какое-то непродолжительное время, а шрамы от швов рассосутся чуть позже. Ты довольна?
Линдсей кивнула и слегка прижалась к нему.
— Да, очень довольна. Для меня это приятная новость. Я действительно выгляжу ужасно?
— Да, но я настолько близорук, что это не имеет абсолютно никакого значения.
— Знаешь что, Тэйлор?
— Что? — встрепенулся он и провел носом по ее шее.
— Я ни разу не скучала с тех самых пор, как мы познакомились с тобой. С другой стороны… А что, если я снова окажусь мишенью для маньяка и… мое тело перестанет привлекать тебя? К тому же заодно можешь пострадать и ты.
Он внезапно застыл, остановившись на полпути к поцелую.
— Тэйлор?
Он приподнялся на локтях и посмотрел на нее сверху вниз.
— Господи, почему эта мысль не пришла мне в голову раньше? — неожиданно произнес он, медленно выговаривая каждое слово. — Дорогая, ты, кажется, попала в самую точку.
Линдсей удивленно взглянула на мужа, но ничего не сказала, так как ничего ровным счетом не поняла. Ее пробитая пулей рука все еще обжигала резкой болью, но сейчас все ее внимание было сосредоточено на нем.
— Не могу поверить, что не додумался до этого сам, — продолжал говорить загадками Тэйлор. — Не исключено, что мы смотрим на все это дело с совершенно неправильной стороны. Ты сама только что сказала, что я могу пострадать из-за следующего покушения. А что, если все эти покушения на тебя связаны не с тобой непосредственно, а со мной?
Линдсей уставилась на него, ничего не понимая.
— Как это может быть?
— За многие годы я нажил себе массу врагов. В особенности когда работал полицейским в течение нескольких лет. Да, похоже, мы ищем разгадку там, где ее нет и быть не может. Надо срочно связаться с Барри.
Барри сказал, что приедет к ним сразу после обеда. А они вдвоем даже забыли о том, что настало время обедать.
— Ну так вот, — воодушевился Тэйлор, когда снова уселся к ней на койку. — Я хочу задать тебе один вопрос.
— Валяй.
— Нет, это не то, что ты думаешь, Линдсей. Скажи мне, пожалуйста, почему твой отец так ненавидит тебя?
Она посмотрела на него ясными и чистыми глазами.
— Не знаю, Тэйлор. Действительно не знаю. Я уже много лет пытаюсь понять это и ничего путного не могу придумать. Я часто спрашивала об этом свою мать и бабушку, но они отмахивались от меня, говоря, что я все это придумала, что это плод моего воображения. Правда, иногда они говорили, что отец просто устал и из-за этого становится раздражительным. В конце концов бабушка вынуждена была признать, что Сидни он больше любит, чем меня или кого-либо другого на этом свете. А еще она сказала, что он относится к тому типу людей, которые способны любить только одного человека. Похоже, что он навсегда привязался к ней, и поэтому надеяться мне фактически не на что.
— А он всегда так плохо относился к тебе?
Она покачала головой:
— Нет, это началось незадолго до свадьбы Сидни, то есть до того, как мне исполнилось шестнадцать. Думаю, что именно в этот момент он резко отошел от меня. Все лучшее шло моей сестре, все внимание, вся отцовская любовь, хотя большей частью ее даже дома не было. Сейчас я припоминаю, что именно в этот момент у него начались постоянные ссоры с моей матерью. Она стала много пить и набирать лишний вес, что всегда безумно раздражало его. Другими словами, она вела себя примерно так, как сейчас ведет себя Холли.
— Сидни на девять лет старше тебя.
— Да. Кстати сказать, когда все это началось, она была уже в юридической школе в Гарварде и в Сан-Франциско появлялась лишь от случая к случаю.
— А ты не можешь вспомнить, что именно вызвало такое отношение к тебе? Почему он стал таким озлобленным и жестоким?
— Нет. А ты что думаешь по этому поводу, Тэйлор?
Он нежно поцеловал ее.
— Думаю, что скоро мы получим ответы на все наши дурацкие вопросы. Что же до этого ублюдка Освальда, то он скоро зачирикает, как канарейка. Подождем, пока он слегка оклемается. Не волнуйся, все будет хорошо.
— А чего мне волноваться? — неожиданно спросила она и подмигнула. — У меня есть еще одна рука, которой я могу пожертвовать.
Глава 23
Теперь он лежал на полу, скрючившись от боли и держась обеими руками за живот. С этой пеной, выползавшей тонкой струйкой из его рта, он был похож на чудовище из фантастического триллера. Линдсей тяжело дышала, склонившись над ним, и раздумывала над тем, что делать дальше. Освальд поднял голову, посмотрел на нее обезумевшими от боли и ненависти глазами, и ее снова охватил страх. Она отпрянула назад, всеми фибрами души ощутив этот мерзкий запах ужаса. Но на сей раз он исходил не только от нее, но еще в большей степени от корчившегося на полу человека.
— Ну я тебе покажу, сука проклятая! — выдохнул из себя Освальд. — Ты у меня еще завоешь от боли! — Он свернулся клубком, а потом медленно привстал на колени. Боковым зрением он приметил неподалеку на полу свой пистолет и метнулся к нему.
Линдсей изготовилась и нанесла ему еще один мощный удар ногой по почкам. Освальд дико вскрикнул и рухнул лицом вниз.
В этот момент в комнату ворвался Тэйлор с двумя полицейскими. Сделав несколько шагов, он оторопело посмотрел на лежавшего на полу Освальда, затем перевел взгляд на изрешеченные пулями двери спальни и ванной. Он видел, как его жена врезала бедняге по почкам, после чего тот стал тихо скулить, катаясь по полу. Линдсей снова занесла ногу для удара, но Тэйлор бросился к ней:
— Не надо, Линдсей! Достаточно! Прекрати!
Она почувствовала, что все ее тело наливается праведным гневом и необыкновенной злостью. Она ощутила в себе прилив сил и была намерена покончить с этим подонком раз и навсегда. Слова Тэйлора до нее просто не доходили в этот момент.
— Я убью его!
Ее нога уже была занесена над его головой, но в этот момент Тэйлор перехватил ее и резко потянул на себя. Линдсей потеряла равновесие и шлепнулась ему на грудь. Тэйлору оставалось лишь крепко прижать к себе ее дрожащее от ненависти и ярости тело. Только сейчас до него дошло, что пришлось пережить за эти минуты его любимой жене.
— Ты наказала его, дорогая, — повторил он несколько раз ей на ухо. — Так наказала, что он будет помнить это до конца своей гнусной жизни. А сейчас успокойся, Линдсей. Все кончено. Все позади, любовь моя.
Она еще долго вырывалась из его крепких объятий, пытаясь любыми средствами добраться до лежавшего на полу Освальда. Тэйлору понадобилось добрых пять минут, чтобы хоть немного успокоить ее.
Через некоторое время она подняла голову и посмотрела на мужа.
— Я почистила его самым эффективным средством. «Лисоль» действительно очищает всякую грязь. Когда он начал стрелять, я осторожно подкралась к двери ванной, быстро открыла ее и брызнула в его поганую рожу этой пеной. Теперь он похож на бешеного пса, исходящего пеной. — После этих слов она неожиданно рассмеялась, но это был нездоровый смех, граничащий с истерикой. — А еще он напоминает мне меренговый пирог. Я так обильно разукрасила его, что он долго пытался выковырять пальцами эту гадость. Не знаю, будет ли он видеть после всего этого. Вряд ли. — Она вдруг скорчилась от боли и застонала. — О Боже, моя рука!
Пол спальни был залит кровью. Линдсей посмотрела на окровавленный рукав халата, как бы пытаясь понять, откуда она течет. Перед глазами поплыли темные круги, и она впервые в жизни потеряла сознание, повиснув на руках мужа.
— О Господи! Не двигайся, ублюдок!
Тэйлор резко повернулся на голос и увидел, что Освальд уже успел схватить пистолет. Один из полицейских вскинул руку с револьвером и снова угрожающе заорал:
— Брось пистолет, черт бы тебя побрал!
Освальд посмотрел на него — лицо перекошено от боли и ненависти, — а потом направил ствол пистолета на Линдсей.
Полицейский прицелился и выстрелил.
Освальд глухо охнул, повернулся к полицейскому, попытался что-то сказать ему, а потом беззвучно повалился на бок.
— Теперь нам понадобятся две машины «скорой помощи», — подытожил Тэйлор, все еще удерживая на руках Линдсей. Его утешала мысль, что жена не видела последнего акта этой затянувшейся драмы. Подхватив ее на руки, он подошел к кровати и осторожно уложил ее на покрывало. — Освальд мертв? — спросил он через плечо.
— Нет, но рана весьма серьезная. Дэйв прострелил ему башку, но, по-моему, это не смертельно. По крайней мере есть надежда, что он выкарабкается.
— Хорошо. Нам он нужен живой. Хотя бы до того момента, когда он выложит, кто его подослал и почему.
— А как миссис Тэйлор?
— Пуля, слава Богу, прошла мимо кости, задев лишь мышечную ткань. Конечно, она потеряла много крови, но я думаю, что все будет в порядке. — Тэйлор посмотрел на ее обескровленное лицо и слабо улыбнулся. — Она сама спасла себя. А если бы мы не появились здесь своевременно, то этот подонок был бы уже трупом. Вы, парни, постарайтесь, чтобы он выжил.
Один из полицейских подошел к Освальду и обернул его голову полотенцем.
Тэйлор склонился над женой и поцеловал ее в губы.
— Я люблю тебя, — шепнул он, убирая со лба ее густые волосы.
— Мне бы очень не хотелось оказаться на пути этой леди, — прокомментировал один из полицейских. — Ты только взгляни, что она сделала с этим парнем!
— Меня достали эти проклятые журналисты, — проворчал Демос, вваливаясь в больничную палату. — Просто цирк какой-то! Слава Богу, что Глен сообразил, что к чему, и мгновенно впихнул меня в служебный лифт.
— Да, они просто безумствуют, — согласился с ним Тэйлор. «И все это неизбежно выйдет наружу», — подумал он и посмотрел на Линдсей. Она в этот момент не спала, но ее так накачали лекарствами, что она практически ничего не понимала и не чувствовала.
— Тэйлор, мне очень неприятно говорить тебе об этом, но…
— Что там еще, Демос?
— Я имею в виду ее отца, этого судью. Он снова здесь и, судя по его виду, намерен устроить нам очередной скандал.
Тэйлор какое-то время тупо смотрел на Демоса, не понимая, о чем тот ведет речь.
— О нет, нет, только не это! Что ему нужно?
— Глен остался с ним внизу и отвлекает его разговорами. Но он долго не продержится. Он ждет нас, Тэйлор. Я краем уха подслушал, как он что-то мямлил насчет того, что она с детства любила пококетничать и делала это даже в Париже, когда соблазнила мужа своей сестры. Дескать, она любит играть на публику, выставлять себя напоказ. Она, дескать, модель и готова снять с себя всю одежду, чтобы только оказаться на обложке журнала и чтобы ее все видели. А еще он говорил, что, где бы она ни появилась, за ней тотчас же следуют неприятности. Господи, можно подумать, что она сама подстрелила себя! Не знаю, дорвался ли он сейчас до репортеров. Представляешь, что он им там наговорит? Думаю, что он, естественно, не упустит случая поделиться своими мыслями с журналистами.
Тэйлор медленно поднялся со стула и грозно осклабился.
— В том-то все я дело. Думаю, что пора прекратить это раз и навсегда. Мне плевать, что он ее отец. Сейчас я спущусь вниз и сверну ему башку.
Демос не сделал ни единой попытки остановить Тэйлора. Более того, он вознамерился помочь ему, если тот, конечно, не станет возражать.
За дверью палаты стоял полицейский, но уже другой, не Фогел.
— Не отходи от двери ни на шаг, Демпси, — строго-настрого приказал Тэйлор. — И не позволяй сюда входить никому, даже самому Богу или его архангелам. Ты понял меня?
— Да, сэр, — отчеканил тот, вспомнив историю, приключившуюся с Фогелом. Он уже и сам понял, что в эту дверь не должна проникнуть даже муха.
Тэйлор был необыкновенно спокоен. В конце концов, он все равно должен сделать то, что должен сделать. Просто невероятно, что отец может так ненавидеть свою родную дочь. Это невозможно понять, а тем более оправдать. Но сейчас это уже не важно. Плевать он хотел на все условности. Он должен остановить этого мерзавца, остановить раз и навсегда. Когда он спустился в холл, там уже творилось черт знает что. Репортеры обступили его со всех сторон, и повсюду щелкали фотоаппараты и жужжали телекамеры. А посреди всей этой беснующейся толпы стоял судья Ройс Фокс во всем своем судейском величии, но, правда, молчал, что было очень странно. Рядом с ним находилась Сидни. Она горделиво вскинула голову и всем своим видом давала понять, что полна решимости внести ясность во все это дело. Затем она стала подталкивать отца к выходу, не забывая при этом мило улыбаться журналистам. Увидев Тэйлора, она кивнула и что-то резко сказала отцу.
Не говоря ни слова, Тэйлор последовал за ними, постоянно отталкивая от себя липнувших как мухи репортеров. Кто-то из журналистов узнал его и стал приставать с расспросами, но Тэйлор отмахнулся от него и продолжал пробираться к Сидни, стараясь не терять ее из виду. Конечно, если бы на его месте оказалась какая-нибудь женщина, то она просто не смогла бы отделаться от навязчивых газетчиков, но Тэйлор не церемонился с ними.
Сидни тем временем направилась в административный сектор больницы. Через несколько минут Тэйлор проскользнул в кабинет главного администратора больницы, а за ним последовали Ройс Фокс и Демос. После этого какой-то расторопный служащий захлопнул дверь перед носом репортеров и запер ее на ключ.
— Благодарю вас, — вежливо сказала Сидни, обращаясь к администратору и его помощникам. — А сейчас оставьте меня, пожалуйста, с отцом. Ему не очень хорошо, и я должна поговорить с ним.
Подобное заявление, естественно, не вызвало у них восторга. Тэйлор решительно поддержал ее:
— Да, боюсь, что вам придется покинуть свой кабинет, иначе эти чертовы репортеры разнесут в щепки вашу больницу. И не думайте, что их остановят какие-то там правила или инструкции.
После этого администраторов как ветром сдуло. Они наконец-то поняли, что дело здесь нешуточное, и мигом выскочили в коридор. Демос быстро среагировал и запер за ними дверь.
— Все нормально, Тэйлор, — сказала Сидни, поворачиваясь к зятю. — Он не сказал репортерам ничего такого, что могло бы обидеть Линдсей. Это слышали только Демос, Глен да еще пара человек из медперсонала. К счастью, я вовремя остановила его. А сейчас я хочу как можно быстрее выбраться отсюда и улететь в Калифорнию. Демос, ты не мог бы помочь мне? — Почему же ты остановила его, Сидни? Почему?
— Потому что он просто сошел с ума от ненависти и злобы… Тэйлор вперился в нее, дожидаясь продолжения:
— И…
Сидни сокрушенно покачала головой:
— Ах да, ну конечно, если бы он высказал им все, что думает, то это разрушило бы все твои надежды на получение вожделенного наследства. Разве не так? Ведь именно поэтому ты заткнула ему рот.
— Нет!
— В таком случае ты просто испугалась, что на этот раз скандал испортит тебе карьеру и в конечном итоге обернется против тебя, а не против Линдсей. Господи, ну ты и штучка, должен тебе сказать!
Сидни изловчилась и влепила ему пощечину. Тэйлор сжал кулаки, но при этом даже не пошевелился. Он просто усмехнулся, глядя на нее сверху вниз.
— Побыстрее увози своего драгоценного папашу, пока я не смешал его с грязью.
— Боже мой, надеюсь, что она скоро вытурит тебя взашей и не пожалеет об этом!
Тэйлор ехидно ухмыльнулся и покачал головой.
Линдсей сидела на кровати, уставившись на темные окна и размышляя о том, как ей крупно повезло. Последнее сканирование с помощью компьютера, на котором настоял испугавшийся до смерти доктор Перри, дало неплохие результаты. Все потихоньку заживало, и сейчас остались лишь три темные полоски на том самом месте, где еще недавно были швы. Что же до ребер, то они заживали не так быстро, как хотелось бы, но все же с каждым днем ей становилось все лучше и лучше. Да и рана от пули оказалась, к счастью, сквозной, хотя при этом она потеряла немало крови. Повезло ей также и в том, что у Тэйлора оказалась та же группа крови и он без промедления предложил ей свою помощь.
Но самое удивительное для медперсонала заключалось в том, что у нее не было ни малейших признаков шока. Очнувшись, она просто посмотрела на зашитую рану на руке и слабо улыбнулась Тэйлору.
— Боже мой, у меня и здесь останется шрам?
Его очень позабавило такое отношение к происшедшему. Слава Богу, что она восприняла это легко и беззаботно. На сей раз ее поместили в другую палату. Она была примерно такой же, что и первая, но выходила окнами на реку, а не к стене; напротив койки красовалась репродукция Дега.
— Давайте оставим ее здесь на ночь, — предложила доктор Шэнтел Тэйлору, когда ее рана на руке была надлежащим образом обработана и перевязана.
Линдсей поначалу удивилась этому и все никак не могла понять, почему ей нельзя отправиться домой. Ведь она не викторианская барышня, в конце концов, чтобы падать в обморок. А с другой стороны, с ней уже происходило нечто подобное. Нет, придется смириться с этим неудобством. Трудно поверить в то, что она так подкачала. Впервые в жизни она потеряла сознание.
— Она пережила целый ряд серьезных травм, — донесся до нее голос доктора Шэнтел из коридора, где она продолжала беседовать с Тэйлором. — Советую вам проконсультироваться у хорошего психиатра. Знаете, все может быть. Вам нужен специалист, который помог бы ей побыстрее справиться со своим недугом.
— Мне не нужен психиатр, — громко крикнула Линдсей из палаты. — Мне нужно только одно — знать, кто и зачем нанял Освальда. Если мы не докопаемся до этого в самое ближайшее время, то я точно сойду с ума и проведу остаток жизни в дурдоме.
— Она права, — поддержал ее Тэйлор. — Послушайте, доктор Шэнтел, я буду внимательно присматривать за ней. В конце концов, она мужественная женщина и может постоять за себя, в чем мы все уже убедились. Не волнуйтесь, все будет хорошо. Даже если что-нибудь случится, я всегда буду рядом с ней. Договорились?
Когда они остались одни, впервые после нападения Освальда, Тэйлор нежно поцеловал ее.
— Я только что разговаривал с Барри, — сказал он через минуту. — Освальд находится в хирургическом отделении и имеет шансы выжить. Примерно пятьдесят на пятьдесят. Нет, ты не волнуйся, это не имеет отношения к твоим ударам. Главная опасность для него проистекает от раны, которую нанес ему полицейский выстрелом в голову. Ну, как ты себя чувствуешь, женушка?
— Мне заплатят за участие в боевых действиях?
Тэйлор был очень доволен, что она в состоянии шутить. Конечно, это слегка смахивало на легкомысленную браваду, но теперь это уже сущие пустяки. Она пребывает в хорошем расположении духа и не стесняется демонстрировать свою храбрость. А это очень многое значит для них обоих. Он улегся на койку рядом с ней и повернулся на бок, чтобы можно было видеть ее лицо.
— Похоже, что твоя физиономия останется на том самом месте, где она была раньше. Доктор Перри настроен весьма оптимистично. Он сказал, что припухлость еще сохранится на какое-то непродолжительное время, а шрамы от швов рассосутся чуть позже. Ты довольна?
Линдсей кивнула и слегка прижалась к нему.
— Да, очень довольна. Для меня это приятная новость. Я действительно выгляжу ужасно?
— Да, но я настолько близорук, что это не имеет абсолютно никакого значения.
— Знаешь что, Тэйлор?
— Что? — встрепенулся он и провел носом по ее шее.
— Я ни разу не скучала с тех самых пор, как мы познакомились с тобой. С другой стороны… А что, если я снова окажусь мишенью для маньяка и… мое тело перестанет привлекать тебя? К тому же заодно можешь пострадать и ты.
Он внезапно застыл, остановившись на полпути к поцелую.
— Тэйлор?
Он приподнялся на локтях и посмотрел на нее сверху вниз.
— Господи, почему эта мысль не пришла мне в голову раньше? — неожиданно произнес он, медленно выговаривая каждое слово. — Дорогая, ты, кажется, попала в самую точку.
Линдсей удивленно взглянула на мужа, но ничего не сказала, так как ничего ровным счетом не поняла. Ее пробитая пулей рука все еще обжигала резкой болью, но сейчас все ее внимание было сосредоточено на нем.
— Не могу поверить, что не додумался до этого сам, — продолжал говорить загадками Тэйлор. — Не исключено, что мы смотрим на все это дело с совершенно неправильной стороны. Ты сама только что сказала, что я могу пострадать из-за следующего покушения. А что, если все эти покушения на тебя связаны не с тобой непосредственно, а со мной?
Линдсей уставилась на него, ничего не понимая.
— Как это может быть?
— За многие годы я нажил себе массу врагов. В особенности когда работал полицейским в течение нескольких лет. Да, похоже, мы ищем разгадку там, где ее нет и быть не может. Надо срочно связаться с Барри.
Барри сказал, что приедет к ним сразу после обеда. А они вдвоем даже забыли о том, что настало время обедать.
— Ну так вот, — воодушевился Тэйлор, когда снова уселся к ней на койку. — Я хочу задать тебе один вопрос.
— Валяй.
— Нет, это не то, что ты думаешь, Линдсей. Скажи мне, пожалуйста, почему твой отец так ненавидит тебя?
Она посмотрела на него ясными и чистыми глазами.
— Не знаю, Тэйлор. Действительно не знаю. Я уже много лет пытаюсь понять это и ничего путного не могу придумать. Я часто спрашивала об этом свою мать и бабушку, но они отмахивались от меня, говоря, что я все это придумала, что это плод моего воображения. Правда, иногда они говорили, что отец просто устал и из-за этого становится раздражительным. В конце концов бабушка вынуждена была признать, что Сидни он больше любит, чем меня или кого-либо другого на этом свете. А еще она сказала, что он относится к тому типу людей, которые способны любить только одного человека. Похоже, что он навсегда привязался к ней, и поэтому надеяться мне фактически не на что.
— А он всегда так плохо относился к тебе?
Она покачала головой:
— Нет, это началось незадолго до свадьбы Сидни, то есть до того, как мне исполнилось шестнадцать. Думаю, что именно в этот момент он резко отошел от меня. Все лучшее шло моей сестре, все внимание, вся отцовская любовь, хотя большей частью ее даже дома не было. Сейчас я припоминаю, что именно в этот момент у него начались постоянные ссоры с моей матерью. Она стала много пить и набирать лишний вес, что всегда безумно раздражало его. Другими словами, она вела себя примерно так, как сейчас ведет себя Холли.
— Сидни на девять лет старше тебя.
— Да. Кстати сказать, когда все это началось, она была уже в юридической школе в Гарварде и в Сан-Франциско появлялась лишь от случая к случаю.
— А ты не можешь вспомнить, что именно вызвало такое отношение к тебе? Почему он стал таким озлобленным и жестоким?
— Нет. А ты что думаешь по этому поводу, Тэйлор?
Он нежно поцеловал ее.
— Думаю, что скоро мы получим ответы на все наши дурацкие вопросы. Что же до этого ублюдка Освальда, то он скоро зачирикает, как канарейка. Подождем, пока он слегка оклемается. Не волнуйся, все будет хорошо.
— А чего мне волноваться? — неожиданно спросила она и подмигнула. — У меня есть еще одна рука, которой я могу пожертвовать.
Глава 23
Барри Кинсли стоял рядом с Тэйлором, заложив руки в карманы брюк. Они оба напряженно смотрели на дверь операционной, дожидаясь хирурга.
— Сегодня я обнаружил у себя седые волосы, — поделился Тэйлор, не отрывая взгляда от двери.
— Да, ну а я получил несварение желудка от проблем, в которые вы с Линдсей меня втянули. Моя жена сказала сегодня, что если я не найду виновника всех этих бед, то она не будет спать со мной в течение пяти месяцев.
— Почему именно пяти?
— Потому что через пять месяцев наш малыш отправится в колледж, а она к тому времени так истоскуется по мужской ласке, что ей будет наплевать на то, что я сделал или чего не сделал.
— Я не знал, что у тебя есть ребенок. Один или несколько?
— Четверо. Но это последний, которого мы отправляем учиться. Шустрый малый.
Дверь стремительно распахнулась, и из хирургического отделения вышли две медсестры. Прошло еще три минуты. Наконец-то на пороге показался хирург. Это был старый человек с усталыми выцветшими глазами. Он все еще был одет в зеленый халат, который, правда, сейчас был забрызган темными пятнами крови. Устало стащив с головы такую же зеленую шапочку, он остановился возле них и тяжело вздохнул.
— Сожалею, но мы ничего не смогли поделать. Он умер. Я с самого начала заметил, что с ним что-то не так. Пуля нанесла ему гораздо больше вреда, чем мы предполагали. Даже если бы он выжил, то стал бы похож на овощ на всю оставшуюся жизнь. Мне очень жаль!
— Вот так номер! — удивленно воскликнул Барри и тяжело вздохнул. — Спасибо, док.
Тэйлор направился к лифту, чувствуя, что его одолевают тяжелые мысли. Черт возьми, как теперь узнать, кто за всем этим стоит? Он раздраженно ткнул пальцем в кнопку.
— Неужели у этого парня нет никаких родственников? Может быть, кто-нибудь из них мог бы подсказать нам, с кем он был связан?
Барри удрученно покачал головой.
— Ни единой родной души, к сожалению. Я уже проверил это самым тщательным образом. Боже мой, Тэйлор, за кого ты меня принимаешь?
— Я стал туго соображать после ухода из полиции. Ну и что же нам теперь делать, Барри?
— Ничего. Что мы можем теперь сделать? У нас нет ни единой зацепки. Абсолютно ничего. Ну ладно, ты говорил, что у тебя какая-то идея. Давай вернемся к Линдсей и все обсудим.
Когда они подошли к двери ее палаты, там уже торчала Сидни, ожесточенно размахивая руками и осыпая Демпси проклятиями. А тот твердо стоял у двери и наотрез отказывался пропустить ее в палату. Тэйлор сразу же заметил, что Сидни так разозлилась, что готова была оторвать ему голову. Но полицейский стоял намертво, как неприступная крепость.
— Нет, мадам, — повторял он снова и снова, теряя терпение. — Я очень сожалею, но сюда никто не войдет. Ни сам Господь Бог, ни его архангелы, как сказал мистер Тэйлор. У меня приказ, мадам, вы можете это понять? Тэйлор вывернет меня наизнанку, если я пропущу туда кого-нибудь.
Барри удивленно вскинул брови и улыбнулся.
— Мы присмотрим за этой леди, — крикнул он полицейскому, видя, что Сидни вот-вот ударит того сумкой по голове. Затем он довольно ухмыльнулся и открыл дверь палаты, пропуская ее вперед. — Молодец, — похвалил он Демпси. — Так держать.
Тэйлор промолчал, но, несомненно, был доволен добросовестной службой офицера.
Линдсей все еще спала, положив голову на подушку таким образом, чтобы не задевать больные места. У нее был вид санитарки, которую только что доставили с поля сражения, что, собственно говоря, было недалеко от истины.
Тэйлор сразу же понизил голос, чтобы не разбудить ее.
— Судья уже уехал? — тихо спросил он, наклоняясь к Сидни.
— Да, я отправила его в аэропорт и подождала там, пока он не улетит. — Сидни посмотрела на сестру. — Боже мой, она выглядит просто ужасно! Надеюсь, и на этот раз все будет в порядке?
— Да, должно быть. Она даже пошутила, что ей должны выплатить пособие для участников боевых действий.
— Я приехала, чтобы заключить с тобой сделку. — С этими словами она посмотрела на сержанта Кинсли. — Но мне не хотелось бы говорить об этом в присутствии посторонних. Это касается только нас, Тэйлор. Думаю, что и жене своей ты не захочешь рассказать об этом, если узнаешь всю правду.
— Ладно, посмотрим. Итак, что это за сделка? Она снова посмотрела на Барри. Тэйлор недовольно поморщился, но все же уступил.
— Барри, ты не мог бы подождать за дверью? Всего лишь несколько минут?
— Да, это не отнимет у нас много времени, — подтвердила Сидни и подождала, пока за ним закроется дверь. Затем она отошла в дальний угол комнаты.
— Ну, я весь внимание, — подстегнул ее Тэйлор.
— Речь пойдет о моем отце. Полагаю, вы все тут уже извелись, безуспешно пытаясь понять, почему он так ненавидит Линдсей. Так вот, сейчас я могу рассказать тебе всю правду.
Тэйлор подошел к койке и посмотрел на жену. Убедившись, что она крепко спит, он вернулся к Сидни.
— Ну хорошо, валяй, но только не очень громко.
— Ты лучше за собой следи. Так вот, я ничего не знала об этом до того момента, как адвокат бабушки зачитал нам ее завещание. Все случилось неожиданно. Линдсей очень расстроилась и уже успела к тому моменту улететь назад в Нью-Йорк. Грейсон Делмартин, адвокат бабушки, отвез ее в аэропорт, а потом вернулся в наш дом, где, естественно, оказался в центре жуткого скандала, устроенного отцом. Отец набросился на него с упреками, обвиняя во всех смертных грехах. Он кричал, что непременно доведет дело до суда, пересажает их всех, расскажет всем газетчикам об этом вопиющем случае и так далее и тому подобное. Короче говоря, назревал жуткий скандал, и он готов был устроить что-то вроде пресс-конференции уже на следующее утро. — Сидни сделала паузу, чтобы перевести дыхание. — Поначалу я совершенно не могла понять, почему он так взбеленился. Ну конечно, это было для него ударом, но чтобы настолько… Кстати, Холли тоже ничего не понимала и только прикладывалась к рюмке.
— Сегодня я обнаружил у себя седые волосы, — поделился Тэйлор, не отрывая взгляда от двери.
— Да, ну а я получил несварение желудка от проблем, в которые вы с Линдсей меня втянули. Моя жена сказала сегодня, что если я не найду виновника всех этих бед, то она не будет спать со мной в течение пяти месяцев.
— Почему именно пяти?
— Потому что через пять месяцев наш малыш отправится в колледж, а она к тому времени так истоскуется по мужской ласке, что ей будет наплевать на то, что я сделал или чего не сделал.
— Я не знал, что у тебя есть ребенок. Один или несколько?
— Четверо. Но это последний, которого мы отправляем учиться. Шустрый малый.
Дверь стремительно распахнулась, и из хирургического отделения вышли две медсестры. Прошло еще три минуты. Наконец-то на пороге показался хирург. Это был старый человек с усталыми выцветшими глазами. Он все еще был одет в зеленый халат, который, правда, сейчас был забрызган темными пятнами крови. Устало стащив с головы такую же зеленую шапочку, он остановился возле них и тяжело вздохнул.
— Сожалею, но мы ничего не смогли поделать. Он умер. Я с самого начала заметил, что с ним что-то не так. Пуля нанесла ему гораздо больше вреда, чем мы предполагали. Даже если бы он выжил, то стал бы похож на овощ на всю оставшуюся жизнь. Мне очень жаль!
— Вот так номер! — удивленно воскликнул Барри и тяжело вздохнул. — Спасибо, док.
Тэйлор направился к лифту, чувствуя, что его одолевают тяжелые мысли. Черт возьми, как теперь узнать, кто за всем этим стоит? Он раздраженно ткнул пальцем в кнопку.
— Неужели у этого парня нет никаких родственников? Может быть, кто-нибудь из них мог бы подсказать нам, с кем он был связан?
Барри удрученно покачал головой.
— Ни единой родной души, к сожалению. Я уже проверил это самым тщательным образом. Боже мой, Тэйлор, за кого ты меня принимаешь?
— Я стал туго соображать после ухода из полиции. Ну и что же нам теперь делать, Барри?
— Ничего. Что мы можем теперь сделать? У нас нет ни единой зацепки. Абсолютно ничего. Ну ладно, ты говорил, что у тебя какая-то идея. Давай вернемся к Линдсей и все обсудим.
Когда они подошли к двери ее палаты, там уже торчала Сидни, ожесточенно размахивая руками и осыпая Демпси проклятиями. А тот твердо стоял у двери и наотрез отказывался пропустить ее в палату. Тэйлор сразу же заметил, что Сидни так разозлилась, что готова была оторвать ему голову. Но полицейский стоял намертво, как неприступная крепость.
— Нет, мадам, — повторял он снова и снова, теряя терпение. — Я очень сожалею, но сюда никто не войдет. Ни сам Господь Бог, ни его архангелы, как сказал мистер Тэйлор. У меня приказ, мадам, вы можете это понять? Тэйлор вывернет меня наизнанку, если я пропущу туда кого-нибудь.
Барри удивленно вскинул брови и улыбнулся.
— Мы присмотрим за этой леди, — крикнул он полицейскому, видя, что Сидни вот-вот ударит того сумкой по голове. Затем он довольно ухмыльнулся и открыл дверь палаты, пропуская ее вперед. — Молодец, — похвалил он Демпси. — Так держать.
Тэйлор промолчал, но, несомненно, был доволен добросовестной службой офицера.
Линдсей все еще спала, положив голову на подушку таким образом, чтобы не задевать больные места. У нее был вид санитарки, которую только что доставили с поля сражения, что, собственно говоря, было недалеко от истины.
Тэйлор сразу же понизил голос, чтобы не разбудить ее.
— Судья уже уехал? — тихо спросил он, наклоняясь к Сидни.
— Да, я отправила его в аэропорт и подождала там, пока он не улетит. — Сидни посмотрела на сестру. — Боже мой, она выглядит просто ужасно! Надеюсь, и на этот раз все будет в порядке?
— Да, должно быть. Она даже пошутила, что ей должны выплатить пособие для участников боевых действий.
— Я приехала, чтобы заключить с тобой сделку. — С этими словами она посмотрела на сержанта Кинсли. — Но мне не хотелось бы говорить об этом в присутствии посторонних. Это касается только нас, Тэйлор. Думаю, что и жене своей ты не захочешь рассказать об этом, если узнаешь всю правду.
— Ладно, посмотрим. Итак, что это за сделка? Она снова посмотрела на Барри. Тэйлор недовольно поморщился, но все же уступил.
— Барри, ты не мог бы подождать за дверью? Всего лишь несколько минут?
— Да, это не отнимет у нас много времени, — подтвердила Сидни и подождала, пока за ним закроется дверь. Затем она отошла в дальний угол комнаты.
— Ну, я весь внимание, — подстегнул ее Тэйлор.
— Речь пойдет о моем отце. Полагаю, вы все тут уже извелись, безуспешно пытаясь понять, почему он так ненавидит Линдсей. Так вот, сейчас я могу рассказать тебе всю правду.
Тэйлор подошел к койке и посмотрел на жену. Убедившись, что она крепко спит, он вернулся к Сидни.
— Ну хорошо, валяй, но только не очень громко.
— Ты лучше за собой следи. Так вот, я ничего не знала об этом до того момента, как адвокат бабушки зачитал нам ее завещание. Все случилось неожиданно. Линдсей очень расстроилась и уже успела к тому моменту улететь назад в Нью-Йорк. Грейсон Делмартин, адвокат бабушки, отвез ее в аэропорт, а потом вернулся в наш дом, где, естественно, оказался в центре жуткого скандала, устроенного отцом. Отец набросился на него с упреками, обвиняя во всех смертных грехах. Он кричал, что непременно доведет дело до суда, пересажает их всех, расскажет всем газетчикам об этом вопиющем случае и так далее и тому подобное. Короче говоря, назревал жуткий скандал, и он готов был устроить что-то вроде пресс-конференции уже на следующее утро. — Сидни сделала паузу, чтобы перевести дыхание. — Поначалу я совершенно не могла понять, почему он так взбеленился. Ну конечно, это было для него ударом, но чтобы настолько… Кстати, Холли тоже ничего не понимала и только прикладывалась к рюмке.