Кожевников Алексей. Смерть прокурора

легких. О сроках пребывания в воде тоже он судить не берется,
там масса взаимодополняющих признаков. Но опять же, если в
качестве предположения, тогда дня два, три, четыре... Где-то в
этих пределах он бы дал. Но и то ориентируясь больше на
состояние одежды, нежели трупа.
Они уже подходили к усадьбе Ходарева, когда поднялся
ветер, и стал накрапывать мелкий дождь. Враз потемнело.
Дьяконов прошел в избу, а Алексей задержался у ворот возле
железной бочки под водостоком. Вначале он намеревался
ополоснуть в ней руки после осмотра, но вспомнил, что это
именно та бочка, в которой Золотарев, намотав на руку волосы,
утопил Иру Калетину. Вероятно, на глазах у Суходеева и
Чераневой.
Он обошел бочку кругом дважды, представляя в подробностях
разыгравшуюся здесь сцену убийства, как если бы сам был
свидетелем. Поверхность воды в бочке шла мелкой, ровной рябью.
Так бывает, когда рядом проходит железнодорожный состав, но
состав не проходил, тем более рядом, и ветер сюда тоже не
задувал, поэтому рябь выглядела несколько странно.
Алексей сунул руку к воде, желая зачерпнуть. Но в воздухе
раздался легкий треск, похожий на щелчок, и кончики пальцев
словно наткнулись на иголки. ="Электрический разряд? -- он
удивился. -- Но грозы, кажется, нет. Дождь сеет"=. Он повторил
попытку -- и снова раздался треск электрического разряда. Он
резко отдернул руку, потряс, чувствуя, что рука в локте
занемела.
-- Не бочка, а конденсатор, черт бы его... -- пробормотал
он, заглядывая внутрь. Из воды, ему показалось, бледным,
плоским пятном глянуло на него неживое лицо.
Он отшатнулся. Но взял себя в руки, решив, что лицо в
бочке -- его собственное. Отражение. Хотя тут же усомнился:
какое может быть отражение при такой ряби?..
Чувство неуверенности, даже подавленности навалилось на
него и, казалось, оно исходит от этой проклятой бочки, чем
дольше он тут торчит, тем сильнее. Алексей отступил пару шагов,
затем еще, и злобная, гнетущая раздражительность в нем как бы
истаяла. Дышать стало легче.
Он провел дрожащей ладонью по мокрому от пота лицу и
отправился в избу.
Ходарев сидел на кровати, свесив между колен широкие кисти
рук. Курил. Эксперт Дьяконов разложил на столе содержимое свого
вместительного кофра, тасовал катушки с пленкой, что-то
помечал. При появлении следователя обернулся.
-- Ты чего такой кислый? Смотреть противно.
-- Не смотри, -- вяло огрызнулся тот.
-- И в самом деле...
Напевая себе под нос, Дьяконов упаковал кофр и отправился
в угол к рукомойнику. Через минуту из угла донесся его
удивленный возглас.
-- О, черт... Не понимаю?
Алексей в раздумье опустился на лавку и поначалу не
обращал на него внимания. Но вскоре Дьяконов сам обернулся к
ним, совершенно растерянный.
-- Что за ерунда? Взгляни.
В руке он держал крышку от рукомойника на отлете, словно
лягушку, и с любопытством ее разглядывал.
-- Ну? Взглянул, -- грубо отозвался Алексей, удивляясь
собственной раздражительности.
-- Не льется, -- Дьяконов постукал снизу по соску,
подержал. -- Вода не льется, видишь?
-- Значит, надо налить.
-- Полный! В том и дело.
Алексей подошел. В избе было темно, и он осветил угол
фонарем. Рукомойник, действительно, был полон, с краями. По его
поверхности бежала мелкая рябь. Дьяконов нахлобучил сверху
крышку, и она задребезжала, позвядивая. Он поднес руку, чтобы
поднять сосок, и крышка запрыгала, как на кипящей кастрюле.
-- Откуда вода? -- Алексей обернулся к Ходареву.
-- Из бочки.
-- Ты что-нибудь понимаешь?
Скрипнула кровать. Ходарев поднялся и молча прошел к
рукомойнику. Алексей видел, как он что-то снял с шеи. Вероятно,
нательный крест и сунул под крышку. Дребезжание в ту же минуту
прекратилось. Алексей попробовал воду -- она бежала. Он
сполоснул руки и остановился перед тлеющим огоньком сигареты
над кроватью, повторил вопрос.
-- Что это?
Ходарев пожал плечами.
-- Говорят, дурное место, Волковка. -- В его голосе
прозвучала усмешка.
-- Типичный полтергейст, -- подал из угла бодрую реплику
Дьяконов. -- я, правда, раньше с подобными делами, не
сталкивался, но признаки те же самые, уверяю.
-- Что такое полтергейст? -- спросил Ходарев.
-- Ну... аномальное явление, так сказать.
-- Ненормальное, что ли?
-- Ну, да. А в чем, собственно, дело?
-- Дело, собственно, в том, что если ни черта не понял,
надо так и сказать. А не квакать на ученом волапюке! --
взорвался Алексей, испытывая необъяснимую досаду, и в то же
время сознавая правоту Дьяконова, поскольку словом
="полтергейст"= эксперт обозначил ряд однородных явлений, и
только.
-- Да что с тобой? -- вскричал с обидой Дьяконов.
-- Извини, Вадим Абрамыч... накатило, -- Алексей тряхнул
головой и ушел в другой угол.
Некоторое время держалась напряженная тишина. Неожиданно
первым подал голос Ходарев.
-- Уезжать надо.
-- Почему?
-- Перегрыземся здесь... до утра.
-- Он прав, -- буркнул Дьяконов.
Внутренне Алексей с ними согласился. В скором времени
подойдет участковый Суслов, который отправился проводить
понятых на попутный состав, тогда образуется еще одна зона
конфликта. Но почти за полдня поисков они так и не установили
место преступления, не нашли орудие убийства. Понятно, что
потерпевший скончался не возле колодца, труп был перемещен.
Откуда?.. Если смерть наступила от потери крови, значит, где-то
она должна быть пролита, и в большом количестве. На открытой
местности? И ее заполоскало дождем? А если в помещении? в этом
случае следы кто-то уничтожил. Тщательно и умно уничтожил. Едва
ли на такую кропотливую, тщательную работу способны
="олигофрены"=, да еще после совершенного убийства. Хотя
убийства, строго говоря, не произошло. Суходеев скорее всего
был оставлен в беспомощном состоянии в безлюдной местности.
Возможно, труп был обнаружен позднее... кем-то, кто не хотел
связываться с милицией (с участковым Сусловым?), опасаясь
подозрений в свой адрес. Поэтому этот кто-то спрятал труп, а
следы уничтожил?
Алексей продолжал прокручивать в голове различные
варианты, и все явственней проступала фигура Ходарева, хотя
против него прямых улик пока не было. На многие вопросы даст
ответ судмедэкспертиза, и, пожалуй, парню придется не просто.
Все из-за мерзавца, который в течение года терроризировал его,
как хотел. Теперь он, Алексей, занял место мерзавца и тоже
пытается загнать его в угол, оставить семью без мужа и без
отца. Чем он лучше того, кто настораживал вилы и набивал
порохом печь? Ничем. Война закона против собственного народа
продолжается...
-- Хорошо, мы уедем, -- согласился он. -- Но Ходареву я
должен задать несколько предварительных вопросов. Для ясности.
-- Мне уйти? -- все еще обиженным тоном осведомился
Дьяконов, и Алексей вновь почувствовал к нему необъяснимое
раздражение.
-- Вам задание, Вадим Абрамыч. Пока окончательно не
стемнело. Обследуйте бочку под водостоком.
-- С какой целью?
-- В этой бочке утопили человека, Калетину. Мне кажется,
тут есть определенная связь.
Дьяконов вышел. Алексей пересел ближе к Ходареву, возле
окна. Спросил:
-- Что у вас за отношения с участковым?
-- У меня никаких.
-- А у него?
-- Это пусть он скажет.
-- И все же?
-- Двоюродный брат по матери, -- в голосе послышалась
усмешка.
-- Почему он не отреагировал на два заявления в милицию,
тем более от брата?
-- Некогда, говорит, пустяками заниматься.
="Что ж, для начала неплохо, -- подумал Алексей. -- Вину
признавать не станет. И, кажется, не болван. Ладно, продолжим.
Топить не буду, но не вздумай срезаться на пустяках. Помочь
тогда не смогу"=. Он про себя пожелал Ходареву удачи.
-- Когда последний раз вы были в Волковке?
-- Вчера.
-- Была причина?
-- Хозяйство тут. Какая еще причина?
-- А до вчерашнего дня... когда последний раз были?
-- Перед праздниками. Седьмого, то ли восьмого. После
дежурства.
-- Две недели прошло, что же вы раньше не наведывались в
хозяйство?
-- Жена уговорила. Картошку садить приспичило, вот она
и... Битый час препирались.
-- Значит, она может подтвердить?
Ходарев промолчал, как бы не придавая такому пустяку
значения.
-- Вчера в какое время вы приехали в Волковку?
-- Около десяти. Вроде.
-- На чем?
-- Обычно, попутным.
-- А назад?
-- Тоже.
-- В каком часу?
-- Ну... перед дождем, в три или в четыре.
-- Машинист локомотива знакомый?
Это была ловушка. Если запрятанный труп и все остальное --
дело рук Ходарева, значит, мотоцикл, масляный след от которого
остался в лесочке, тоже исчез не без его помощи. Возможно,
Ходарев на нем и уехал. Сейчас парень начнет крутиться и
запутает себя сам.
Наступила пауза.
Алексей сочувственно выжидал. Именно эти паузы в
="скользких"= местах, когда допрашиваемый чувствует опасность и
начинает обдумывать ответ на простой в общем-то вопрос, нередко
выдают его с головой, однако голос хозяина прозвучал спокойно,
с некоторым даже сомнением.
-- Это какой машинист? Вперед или назад?
-- В город. Из Волковки в город. Вы его знаете?
-- Этого знаю. Емельянов Сашка. А туда -- нет. Вспомнит,
наверно. Я ему полпачки ="Астры"= оставил.
Алексей облегченно вздохнул.
-- Где он вас посадил?
-- Здесь, в Волковке. С горы заметил, что бегу,
остановился.
="Отличная подробность. Если по-настоящему, то надо взять
тебя сейчас под стражу и все эти подробности уточнить. Я,
разумеется, делать этого не буду. Если закон не защищает
человека, то пусть не мешает человеку защищаться"=.
Хотя мотоцикл не обязательно дело рук Ходарева. В кустах
без хозяина он простоял с десятого мая. При нынешних
криминальных нравах его мог увести всякий, кто случайно там
оказался, и кто мало-мальски владеет техникой.
-- Вы находились здесь с десяти утра и до трех-четырех
часов вечера. Что вы делали все это время?
-- Уборкой занимался. После погрома.
-- Целых пять часов? Чем именно?
Пока Ходарев перечислял, Алексей наблюдал в окно за
Дьяконовым, который кружил вокруг бочки с такой же идиотской
физиономией, какая была недавно у него самого.
-- Довольно, Андрей Дмитриевич, -- перебил он Ходарева. --
Вот, прочитайте внимательно и подпишите.
="Первая проба, кажется, прошла удачно. Теперь моли Бога,
парень, чтобы график твоих дежурств и заключение медэкспертизы
о сроках смерти совпали. Чтобы оперативники не нашли ="Восход"=
с твоими лапами и ту штуковину, которой ты, если это ты,
оторвал мерзавцу ногу. Кое о чем я тебя предупредил, так что...
крутись"=.
Он сунул протокол в папку, поднялся.
-- Когда состав?
-- Пора бы. Давно не проходил.
-- Без расписания, что ли? -- и, не ожидая ответа, шагнул
за порог.
Странная мысль пришла на ум Алексею в это самое мгновение.
Калетина была утоплена здесь, в этой бочке. Убийца Золотарев,
который утопил девушку, вскоре утонул сам. У трупа потерпевшей
железнодорожным составом отрезало ногу. Труп Суходеева,
извлеченный из воды, тоже оказался без ноги. Тоже без левой, и
ниже колена. Наконец, Черанева, сообщница -- близка к
помешательству. Как и мать потерпевшей Калетиной, которая от
горя помешалась в уме...
Можно допустить, разумеется, что все это совпадение,
прихотливая игра случая. Но убийства младенцев, расследованием
которых занимался Махнев, продолжали эту цепь совпадений,
свидетельствующих скорее о железной закономерности.
Он вспомнил вживе висящий на колу труп пятидесятилетнего
убийцы с подогнутыми ногами, с вывалившимся, толстьм языком и
его манеру подвешивать плачущего младенца на гвоздь за дверь.
Похоже, жертвы хватали своих палачей за ноги.
Участкового поблизости не было. На насыпи тоже. После
некоторых поисков его нашли на другом конце поселка. Он кружил
вокруг бараков со злобным и одновременно встревоженным
выражением лица. Подкравшись, он вдруг выскакивал из-за угла и
озирался по сторонам, словно надеясь кого-то увидеть. На оклики
не реагировал.
Все трое переглянулись. Подошли вплотную.
-- В чем дело, лейтенант? -- Дьяконов крепко и с
непонятным озлоблением схватил его за рукав.
-- Почему они прячутся?!
-- Кто они?.. Кто?!
Лейтенант наморщил лоб.
-- Кропачев с этим... понятые.
-- Разве ты их не посадил?
-- Уехали оба, мать твою...
-- Тогда в чем дело?
Не знаю. Я шел назад и слышу -- разговор. Говорят между
собой Кропачев с этим... понятые. За углом. Я повернул к ним, а
их уже нет. Спрятались. Вот! Слышишь? Опять...
Он рванулся было за угол, но его удержали.
-- Уходить надо, -- с тоской, озираясь, пробормотал
Ходарев.
Все вчетвером добежали до оставленного трупа, перевалили
его на брезент и, ухватив брезент за углы, бегом бросились к
насыпи.
Из-за леса явственно доносился звук приближающегося
состава*.
_____
* При написании романа автор использовал уголовные дела: у
А. Ходарева есть реальный прототип работяга, хороший семьянин
(жена, трое детей) В. Лимонов. Был осужден по ст. 106 УК РФ к 3
годам лишения свободы за неосторожное убийство.

14

Открывая ключом дверь своей служебной квартиры, Алексей
услышал в прихожей резкие телефонные звонки, вошел, снял
трубку.
-- Да. Я слушаю.
В трубке молчали.
-- Говорите, слушаю вас.
На том конце провсда звякнул зуммер, и раздались короткие
гудки. Трубку положили. Алексей пожал плечами и отправился в
ванную. Включил душ. Второй звонок он услышал сквозь шум воды,
уже стоя под душем. Нехотя выбрался из ванной и прошлепал в
прихожую.
-- Да?
Трубка молчала, как и первый раз. Потом ее положили.
Алексей постоял, прикидывая, насколько случайны оба звонка, а
если не случайны, то чем они могли быть вызваны? Кому-то
понадобилось знать, дома он или нет? Тогда почему два звонка, а
не один? Допустим, кто-то установил, что он сейчас дома. Что
дальше?.. Собираются нанести визит? Зачем? Кому он мог
понадобиться в столь поздний час? Хотя, собственно говоря,
телефон чужой, квартира тоже, да и город... Он здесь два дня с
небольшим. Скорее всего, оба раза звонили не ему и, не признав
голос, промолчали. Хлыбов, помнится, упоминал о какой-то
женщине, которая пригрела соседа из агропрома. Не она ли?
Он вновь забрался под душ. Некоторое время спустя, уже
заканчивая процедуру, услышал невнятный звук, похожий на щелчок
дверного фиксатора и мгновенно насторожился. Затем разом
перекрыл оба крана. В наступившей внезапно тишине почудилось
короткое, тотчас оборвавшееся движение. Из прихожей...
Он снова пустил воду. Даже что-то пропел себе под нос,
будто ничего не услышал. Однако его мозг уже стремительно
отматывал назад события минувших дней и череду лиц, которые
могли быть заинтересованы в подобном визите почти в полночь.
То, что визитер (или визитеры?) пожаловали именно к нему, он
уже не сомневался. Но кто? Каким образом?.. Открыли дверь
ключом или попросту отжали язычок замка? В любом случае ничего
доброго ждать от ночного визита не приходилось, хотя явных
врагов как будто нажить он еще не успел. Кроме грузчика
Карташова, пожалуй. Но этот мститель оправится от удара не
раньше, чем через месяц.
Алексей толкнул дверь и бросил взгляд в прихожую...
Никого. Однако среди казенных, устоявшихся запахов по квартире
сильно тянуло сигаретным дымом. Кажется, курили в его комнате,
в темноте. Ему даже почудился всхлип.
Он нащупал возле косяка выключатель.
-- Анна?! Вы...
Она обернула заплаканное лицо и уставилась на него
недоумевающим, изумленным взглядом. Почему-то Алексею сделалось
неловко, как будто это он пробрался ночью в чужую квартиру, а
не наоборот. Он молча выжидал. Анна виновато опустила голову.
-- Простите, вы не заперли дверь, забыли, и я... вошла.
Это походило на правду, телефонные звонки в прихожей он
услышал, еще стоя на лестничной площадке, открыл дверь и сразу
взялся за телефон. Должно быть, дверь сама собой прикрылась, и
он потом о ней забыл.
Алексей зажег настольную лампу и выключил верхний свет,
чувствуя, что Анну это раздражает.
-- Вы звонили?
-- Да. Но я не знала, как объяснить и... у меня не
повернулся язык. Оба раза.
Она говорила тихим, прерывающимся голосом, и Алексей,
чтобы дать ей успокоиться, предложил:
-- Я приготовлю по чашке чаю. Посидите минуту.
-- Нет... не нужно! Спасибо, -- она почти вскрикнула,
словно ей причинили боль. Алексей остановился.
-- Что-то случилось? С Хлыбовым?.. В прокуратуре мне
сказали, у него отгул.
Анна брезгливо дернула плечом и сама пошатнулась от своего
движения.
-- У Хлыбова запой. Он не-вы-но-сим!
Алексей только сейчас понял, что она пьяна, даже слишком.
Он подвинул к ней кресло, подождал, пока сядет.
-- Я могу вам чем-то помочь?
-- Не знаю, -- она остановила на нем темный, малоподвижный
взгляд, но, кажется, едва ли его видела. -- Не думаю.
="Хлыбов невыносим, у него запой, -- подумал Алексей. --
но это не причина, чтобы посреди ночи, без приглашения
оказаться в квартире малознакомого мужчины, к тому же, Анна не
похожа на взбалмошную девицу, чтобы так безрассудно рисковать
своей репутацией и репутацией мужа. Или я, чего-то попросту не
понимаю"=.
Алексей молча взял ее за руку. Она вдруг всхлипнула и
отвернула лицо.
-- Ужасно тяжело. Я не знала, куда себя деть.
-- Разве у вас никого здесь нет?
Анна качнула головой.
-- Я приехала с мужем. С первым мужем. Он умер.
-- Давно?
-- Два года уже.
-- Он что болел?
-- Разбился на дороге.
-- А Хлыбов?
Анна невесело рассмеялась.
-- Я, кажется, из тех вдов, которые за гробом мужа и пары
башмаков не износили.
-- Извините. Мне, наверное, не следовало бы совать нос...
Она дернула плечом.
-- Все равно расскажут... другие. Представляю, сколько
гадостей вы обо мне услышите.
-- Да уж наверное.
-- Это почему? -- она вдруг повернула к нему лицо очень
близко, глаза в глаза. -- Или вы тоже станете говорить обо мне
гадости?
-- О женщинах гадостей я никогда не рассказываю.
-- О-о!
Она рассмеялась низким, грудным смехом и вдруг порывисто
прильнула влажным ртом к его губам. Он ответил, но Анна так же
внезапно отстранилась. С усмешкой произнесла:
-- Кажется, Алексей Иванович, вы собирались распорядиться
насчет чаю?
-- Ну... если хотите?
-- Хочу.
Когда Алексей вернулся с кухни с двумя чашками дымящегося
чаю, Анны Хлыбовой в квартире не было. Входная дверь оказалась
слегка прикрытой. Запах табачного дыма и тонкий аромат дорогих
духов остро подчеркивали внезапно образовавшуюся пустоту.
Он недоуменно пожал плечами. Цель столь позднего визита
осталась не ясна, хотя он допускал, что ="некуда себя деть"= и
="ужасно тяжело"= -- достаточно серьезная причина для такого
характера, как Анна.
На следующий день с утра следователь Валяев произвел
опознание найденного трупа родственниками потерпевшего. Затем
отправился в центральную сберкассу, изъял фальшивые ордера, по
которым были выданы деньги со сберкнижки Суходеева-старшего,
копии лицевых счетов, выписки из служебных документов, отобрал
объяснения у бухгалтера-ревизора сберкассы, подтверждающие
подделку подписи и изъятие денег, допросил работников
сберкассы. В оставшееся до обеда время он подготовил несколько
письменных предписаний для прокурора -- по мясокомбинату,
училищу и сберкассе, -- пусть Хлыбов решает сам дать им ход или
нет, -- отправил отдельные поручения в ГАИ и райотдел милиции
по розыску мотоцикла ="Восход"= красного цвета без номеров.
Наконец, докончив с бумагами, зашел в приемную.
-- Людмила Васильевна, сколько в городе кладбищ?
-- Было два до последнего времени. Но на старом долгое
время захоронений не производили. Сейчас, я слышала, там отрыли
котлован и бьют сваи. Кажется, под будущую школу.
-- А новое?
-- Туда ходит автобус, по четвертому маршруту. Алексей
Иванович, вы завтракали сегодня?
-- Как обычно, кофе с трюфелями.
-- На обед у вас тоже -- кофе с трюфелями?
-- Вообще-то, я стараюсь меню разнообразить, -- он
улыбнулся и вышел из приемной.
...Новое городское кладбище имело вид неухоженный, с
чахлыми, редкими березками и топольками, которые чуть
возвышались над бесконечным лесом крестов и звездочек. Из-за
отсутствия забора среди могил кое-где греблись куры и даже
бродили козы, обгладывая кору на молодых деревцах, объедали
поросшие майской зеленью, ископыченные холмики. Оградки вокруг
некоторых могил были в основном сварные, из того же прокатного
профиля, что заборы СПТУ и лечебного профилактория. Нередко
догадливые родственники усопших оформляли дорогие сердцу
могилы, выкладывая их по периметру стеклоблоками. В последнее
время это, по-видимому, стало модой, и самая новая, ="свежая"=
часть кладбища синела и блестела на солнце обильной стеклянной
кладкой. Но попадались могилы, выложенные паркетной дощечкой,
силикатным кирпичом, чугунными чушками и даже пластинами из
нержавейки -- кто как расстарается.
Кладбищенского смотрителя по фамилии Тутынин, инвалида
войны без руки, Алексей отыскал в одном из примыкаюпих к
кладбищу, деревянных, перекошенных домишек. Здесь он жил, здесь
же и была городская похоронная контора.
Алексей представился, предъявил документ, который был
тщательным образом изучен. И постановление.
-- Эсхумация, стало быть? Опять? -- пробормотал
смотритель, возвращая бумаги.
-- Почему опять?
Но смотритель, погрузившись в изучение книги регистрации
умерших, вопроса не услышал. Толстым, корявым пальцем,
предварительно послюнив его, он листал страницу за страницей,
долго водил по графам.
-- Как, говоришь, фамилие? Повтори?
-- Калетина И... Гэ.
Инвалид воткнул палец.
-- Нумер девяносто восемь. Ее нумер, гляди.
-- Ее, -- согласился Алексей.
-- Сейчас узнаем, кто тут у нас занаряжен?
Инвалид порылся в столе и вытащил на свет ="журнал выдачи
нарядов"=. Минут через пять он нашел нужную строчку. Вслух по
слогам прочитал:
-- Ко-ма-ров!
-- Это кто Комаров?
-- Если не напился, то там... копать должон.
Алексей понял, что Комаров -- это землекоп, который по
выписанному наряду обслужил в прошлом году заказчика, то есть
кого-то из родственников Калетиной. Вслед за смотрителем
Тутыниным он отправился на кладбище. Ветер дул им в лицо и
наносил ощутимо запах тления и нечистот. Тутынин, кажется,
этого не замечал, но Алексей вскоре не выдержал.
-- Вы покойников закапываете? Или так... присыпаете
только?
-- Это ты насчет запаху, что ли? Свалка у нас тут, по
соседству. Рядом, считай, могилок пять вовсе засыпали паразиты.
Только расчистим, через неделю, глянь -- того больше. --
Тутынин помолчал. -- Я вот, погоди, узнаю, кто за умник свалку
сюды распорядился устроить, завтра весь мусор с дрянью к нему
на могилы велю перетащить, пусть придет помянуть родителей,
недоносок.
Они пересекли новую часть кладбища, расцвеченную
стеклоблоками, и остановились у крайних могил.
-- Здесь она. Девяносто восемь.
Неприметный холмик земли, без памятника, с деревянной
табличкой из крашенной фанеры, на которой написаны фамилия
умершей с датами рождения и смерти, и регистрационный номер --
девяносто восемь.
-- Был у ней памятник, -- словно извиняясь за могилу,
пробормотал Тутынин. -- Спалили кто-то. Родню проведали,
видать, а когда напились, на костре спалили у ней памятник. За
дрова.
-- Николай Николаевич, вы, кажется, упомянули вначале о
повторной эксгумации? Я что-то не понял вас?
Тутынин нахмурился.
-- Это вроде как шутка у меня получилась. А тут реветь
впору, в голос.
-- Что так?
-- А вот бабу помоложе схоронят когда, или девку какую, на
другой день, считай, обязательно вытащат из могилы.
-- Кто?
-- А кто знает? Опаскудел народишко вконец. Эту вот... как
ее? Девяносто восемь, Калетину... два раза вытаскивали. Прихожу
как-то, могила разрыта. И гроб торчмя из ямы. А самой нет.
Искали, искали... нашли. На пустире вон, в кустах голая лежит.
В другой раз на свалке, под бумагой отыскали. Уж на что девка
безногая, а и той покою не дают, паразиты. Местные, должно,
пошаливают, шпана. Ты вот чего, прокурор... побудь тут пока, а
я за Комаровым сбегаю, чтоб начинал.
-- Второй раз вы в одежде ее похоронили?
-- Откуда у ней? Так... тряпицу набросили сверх. И в яму.
Не до жиру было.
Тутынин ушел и в скором времени появился назад с
Комаровым, высоким, костлявым мужчиной в спецовке, который
сразу взялся за дело. Копать, впрочем, долго не пришлось. Гроб
в полузасыпанной могиле оказался на глубине не более полуметра.
-- Наверх подавать? Или как?
Солнце падало отвесно в могилу, и гроб был весь на виду,
как на ладони. Алексей опустился на корточки на край.
пробормотал:
-- Оставь.
-- Крышку... крышку сымай, -- засуетился Тутынин.
Землекоп рукавицей смахнул остатки земли и подкрючил
крышку какой-то плоской железякой, похожей на отмычку. Крышка
легко подалась, даже как бы подпрыгнула и съехала набок.
Алексей почувствовал, что все внутри него напряглось в
ожидании.
-- Дерюжку убери, что ли? Не стой пеньком-то.
Комаров медленно потянул с покойной дерюгу, подобранную,
должно быть, попутно на свалке, и разом всю сдернул. Алексей
невольно качнулся назад. Лицо покойной было обезображено
тлением, и он, пожалуй, не узнал бы ее. Но на юбке
светло-кремового цвета темнело пятно. Он сразу вспомнил, что во
время истерики в ресторане она вскочила и опрокинула чашку с
остатками кофе на себя.
Ему казалось, будто он сходит с ума. Одна нелепица
громоздилась на другую с такой железной последовательностью и
очевидностью, что волосы на голове подымались дыбом. Тутынин с
Комаровым тоже выглядели обескураженными.
-- Гляди ты, приоделась когда-то, -- пробормотал инвалид.