Кожевников Алексей. Смерть прокурора

валютой и тому подобное. Вы меня понимаете. Стало быть, честный
человек с миллионом в кармане -- абсолютным нонсенс. Поэтому на
честный ответ с вашей стороны я и не рассчитывал. Особенно в
том случае, если бы миллион у вас, действительно, имелся. А то,
что вы скажете, и что в конечном счете сказали, я знал без вас.
Некоторое время оба молчали. Было ясно, что черта под
дискуссией подведена. Наконец, Глухов сказал:
-- Ладно, прокурор. Хватит воду в ступе толочь. Спрашивай,
что надо. И разбегаемся.
-- Вопрос тот же самый. Почему вы не обратились к нам
сразу?
-- Вначале не придал значения, да и сейчас... Хотя далеко
зашел гад.
-- До этого случая вам угрожали?
-- Обещал пришить всех троих. В случае неуплаты. Или в
случае, если надумаю обратиться в милицию.
-- Вас это остановило?
-- Я же сказал: не придавал значения.
-- Преступник сообщался с вами письменно? Или по телефону?
-- Две записки. Вторая там, в пакете. Он ее к голове на
гвоздь приколотил.
Алексей выглянул из машины:
-- Вадим Абрамович! Записку нашли?
Через минуту подошел Дьяконов. На руках у него были надеты
резиновые перчатки. Подал следователю перемазанную, в
подозрительных пятнах четвертушку бумаги. Пояснил.
-- В пакете валялась, на дне.
На четвертушке крупными печатными буквами, веройтно,
шариковой ручкой было написано:

ИВАН ЭТО ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
У ТЕБЯ ОСТАЛОСЬ ТРИ ДНИ
НА ОЧЕРЕДИ ТВОЙ ДОЧ

Без знаков препинания и прописных букв, с ошибками. Но
неграмотный текст вполне мог оказаться имитацией.
-- Что-то еще?
Дьяконов с сомнением пожал плечами.
-- На срезе шеи налипли частицы какого-то вещества. Надо
сделать смыв. И тоже на экспертизу. Кстати, -- он просунул
голову в машину к Глухову. -- У вас дома дырокол имеется?
-- Чего нет, того нет.
-- Угу. Кусочки бумаги на шее -- от дырокола.
-- Бумага та же? -- Алексея ткнул пальцем в записку.
-- Трудно сказать. Хотя дырокол, как будто, с изъяном. С
индивидуальными признаками, пригодными для идентификации.
Переговорив с Дьяконовым, Алексей снова обернулся к
Глухову. Тот молчал, глядя отеутствующими глазами в окно. Ои
настолько ушел в свои мысли, что Алексею пришлось дважды
повторить свой вопрос.
-- Первая записка?.. Валяется где-то, в столе. Небось,
ваши орлы уже нашарили.
-- Конверт сохранился?
-- Лежала в почтовом ящике. Без конверта.
-- Что в записке?
-- Как я должен отдать миллион. -- Глухов усмехнулся.
-- Ну-ка, ну-ка?
-- Я должен повесить в окне, на кухне, красную тряпку.
Знак. И ждать дальнейших указаний.
-- А вы повесьте.
-- Поздно, прокурор! Теперь ваши дознаватеди бегают по
подъездам и каждого спрашивают: вы тут не видели на днях
подозрительного гражданина? Он зашел в девяносто вторую
квартиру к Глухову. Под мышкой держал отрезанную голову. Вон...
взгляни.
Он кивнул в сторону дороги, через поле. Там, на обочине,
собралась кучка людей. В одном из них Алексей разглядел
понятого, дежурного вахтера из соседних гаражей. Тот что-то
говорил и часто тыкал рукой в сторону милицейских машин возле
свалки, на одной из которых безмолвно вращалась синяя мигалка.
-- Да, реклама солидная, -- согласился Алексей.
-- И миллион жалко отдавать, -- мрачно съязвил Глухов.
-- Иван Андреевич, поскольку миллиона у вас нет и не было,
то шантажировать вас не имеет никакого смысла. Однако вам
угрожают, в том числе действием. У вас есть соображений на этот
счет? Скажем, друзьяхохмачи? Враги? Или знакомые психи?
Обиженная и оскорбленная женщине?
-- Женщина... ха! -- Глухов рассмеялся, хрипло,
надреснуто.
-- Напрасно недооцениваете, -- Алексея пожал пдечами. --
Недавно допрашивал, из совхоза ="Северный"= обвиняемая. Пришла
баба домой после вечерней дойки. Вхожу, говорит, во двор и
слышу -- на сеновале хихикают. У меня, говорит, сердце от
злости зашлось, насилу на ногах устояла. Походила по двору,
будто ничего не знаю, а потом -- к лестнице на сеновал.
Вытащила из угла ржавую борону. И зубьями вверх опрокинула.
Сама ушла в магазин. Когда вернулась, во дворе толпа народу
собралась. Мужа с одной конторской дамой с зубьев снимают. Он
первый впотьмах на борону спрыгнул и закричал. Любовница
перепугалась, хотела убежать. И тоже на зубья спрыгнула. Нога
насквозь у обоих. Жаль, говорит, соседи помешали, я бы топором
посекла их тут же, на бороне.
-- Вы с олигофренами, кажется, имели дело? -- перебил
Глухов.
-- Учащийся контингент?
-- Они самые. Единственный способ привести эту публижу в
чувство -- поголовная кастрация. Все остальное пустая трата
времени.
-- У вас есть основания кого-то подозревать?
-- Два разбойных нападения, не считая мелочей. Это как?
Основание?
-- Лично на вас?
-- Главным образом.
-- Значит, на других из вашего коллектива тоже нападали? В
двух словах -- об обстоятельствах?
-- Какие там обстоятельства! Первый раз напали возле
подъезда. Похоже, поджидали. Человека три или четыре, темно
было. Лиц тем более не разглядел. Но просчитались ребятки. Им
бы по куску арматуры взять, а они... В общем, не получилось. Я
и сам люблю помахаться. Ей богу, даже удовольствие получил.
-- Понятно, и когда это произошло?
-- Сейчас скажу. Сегодня восемнадцатое? В конце прошлого
месяца дело было, двадцать третьего. Ровно неделю спустя --
второй случай. Мы с Охорзиным возвращались.
="Эте который Киряй Киряич"=, -- вспомнил Алексей из
показаний эспэтэушников.
-- Тоже ввечеру было. Идем не спеша, разговариваем. Вдруг
мимо носа кирпич... вернее, половина. Это на улице Шмидта
произошло, возле новостройки. Судя по траектории, кирпич
саданули из окна. Сверху-вниз.
-- Квартиры проверили?
-- Да. Но Охорзин со мной не пошел. Даже у подъезда
отказался стоять. Короче, олигофрены смылись, пока я из
подъезда в подъезд по этажам бегал. Правда, лежбище нашел. В
углу матрац, бутылки под ногами катаются. И табаком воняет...
не выветрилось еще. Мочиться и срать ходили в соседнюю комнату.
-- По времени последовательность вроде просматривается. Но
этого маловато, как вы думаете?
-- Чего маловато?
-- Маловато, если мы хотим увязать шантаж с этими двумя
эпизодами, разнопорядковые вещи.
-- А миллион?! -- рявкнул Глухов. -- Дурацкая цифра!
Предел мечтаний подрастающего идиота. Насмотрятся
телерадиобредятины, и с ножом на большую дорогу.
-- Убедительно, но, увы, не факт.
-- Голова смущает? Изуродовали?
-- Голова тоже. Смущает способ доставки ее на дом.
-- Ерунда, -- отмахнулся Глухов. -- Если ключ изготовять,
в два счета сообразят. У меня самого два ключа... вот они, а я
почти все кабинетн в училище ими запираю. Универсальные. У
олигофренов, кстати, отобрал.
-- И когда, вы полагаете, голову пронесли?
-- Позавчера. Меня сутки не было дома. Надеюсь, алиби не
придется доказывать?
Алексей кивнул.
-- Когда утром позавчера уходил, головы не было.
-- А собака?
-- Собака у тещи пропадала. А вчера с утра и до полудня,
до нашего прихода, караулила квартиру. Не выпускал.
-- Супруга с дочерью были, кажется, в отъезде?
-- Были.
-- Ну, хорошо. -- Алексей дал подписать протокол и
захдопнул папку. -- В ближайшие день-два вы мне понадобитесь.
Где вас удобнее найти?
-- По рабочему телефону. Если куда-то уйду, Зинаида
доложит.
-- Иван Андреевич, если не возражаете, еще вопрос. Не для
протокола. Вы, как я понял, года три не дослужили?
-- Верно. Три года. Теперь таким, как я, досрочникам,
пенсию начисляют со дня увольнения в запас.
-- Сами подали?
-- Сам! Ввиду полной и окончательной победы! -- Глухов
вдруг хохотнул и крепко ударял себя кулаком по колену. --
Военно-промышленный комплекс, дорогой прокурор, наголову
разгромил собственную страну. Ни одна чужая армия такого разору
нанести не способна.
Он выбрался из машины.
-- Бывай, прокурор, -- и двинулся через поле в сторону
тракта.

3.

Когда Алексей вошел в кабинет иачальника РОВД,
подполковник Савиных и его заместитель, словно по команде,
обратили в его сторону любопытные, прощупывающие взгляды. Он
понял, что о возможном назначении его на должность прокурора
района этим людям вполне известно, хотя решение с ними никто не
согласовывал. В лучшем случае поставили в известность. Сейчас
оба терялось в тревожых догадках, поскольку причины подобного
назначения представлялись им абсолютно невразумительными.
Внимание начальства было столь явннм, что остальные
присутствующие тоже начали оборачиваться в его сторону. Сидящий
у окна Крук, следователь облпрокуратуры по особо важным делам,
со скрипом развернулся на стуле и уставился на вошедшего
сонными, неподвижными глазами. Желая снять грозящую стать
неловкой паузу, Алексей взглянул на часы.
-- Я опоздал?
-- Начнем, пожалуй, -- не отвечая прямо на вопрос, буркнул
подполковник. Перевел взгляд на дверь. -- Кто там в коридоре?
Пусть заходят.
Оперуполномоченный Ибрагимов бесшумно скользнул в коридор.
-- Итак, слово за вами, Евгений Генрихович. Прошу.
Крук шевельнулся, давая понять, что слышит, но продолжал
пребывать в полудремотном состоянии. Наконец, когда все
расселись, он заговорил, медленно роняя слова:
-- К великому моему сожалению, оба раза я не участвовал в
осмотре места происшествия. Ни в случае убийства следователя
прокуратуры Шуляка, полгода тому назад. Ни в случае убийства
Вениамина Гавриловича Хлыбова, вашего районного прокурора. К
великому моему сожалению, дело Шуляка попало ко мне из третьих
рук, что, сами понимаете, не способствует успеху расследования.
Кроме того, у меня масса претензий по методам ведения
следственной и оперативно-розыскной работы, как в том, так и в
другом случае. Что я имею в виду? Прежде всего поражает
непрофессионализм. Вопиющий.
-- Следователи ваши. Из областной прокуратуры, -- вставил
полковник Савиных, перебирая лежащие на столе бумаги.
-- Знакомясь с материалами дела, я понял так, что к
приезду следственной группы место происшествия оцеплено не
было. Болтались случайные люди. Не приняты необходимые меры по
сохранению и фиксации следов преступления. Первоначальное
положение трупов неизвестно. Найдено множество отпечатков, не
имеющих отношения к делу. И так далее. В результате, картина
получилась искаженной.
-- Беспрецедентный случай в нашей практике, -- развел
дуками замначальника Шутов, грузный мужчина с хриплмм,
надсаженным голосом. -- Естественно, паника. Самые крутые меры.
Переборщили, словом.
-- В случае с Хлыбовым прецедент имелся. Однако все
повторилось, до мелочей.
Крук помолчал и, не дождавшись возражений, продолжал
разворачивать перед членами оперативно-следственной группы
общую невеселую картину. Алексей слушал с возрастающим
интересом, хотя все так называемые претензии знал наперед до
последнего слова. По редким, настороженным взглядам вокруг он
видел, что остальнае члены группы испытывают те же чувства, что
и он. Доверия здесь никто ни к кому не питал, тем более к
словам. То, что Крук называл ="непрофессионализмом"=, на самом
деле было сработано достаточно профессионально под
непрофессионализм. Сейчас на его глазах в
номенклатурно-бюрократических играх начинался новый этап.
Начальство, пусть нехотя, сквозь зубы, но признает допущенные в
ходе следствий ="ошибки и просчеты"=. Следующим шагом будут
намечены неотложные меры по их исправлению на основе
="глубокого анализа"=. Все это протоколируется и будет подшито
с единственном и абсолютно шкурной целью -- обезопасить себя на
будущее, если, не приведи господи, когда-нибудь придется
держать ответ.
Новый этап может означать одно: следствие по делу
окончательно загнано в тупик. Все настолько безнадежно, что
любые мероприятия при любой глубине анализа с привлечением
следственных работников самой высокой квалификации ни к чему не
приведут. Начальство в этом, кажется, уверилось, поэтому не
исключено, что для следственной работы будет предоставлена
необходимая свобода действий.
Особый интерес у Алексея вызвала фигура самого Крука,
который лишь на днях принял к своему производству дело Хлыбова
и, похоже, намеревался объединить оба дела в одно. По прежней
своей работе в Первомайской районной прокуратуре ему не раз
приходилось встречаться с Круком. Похоже, именно ему выпала
роль следственного работника самой высокой квалификации,
который, возглавляя группу, своими умными, по-немецки
скрупулезными действиями при полной и всесторонней поддержке
местных органов дознания блестяще докажет в конце концов полную
безнадежность этих дел, ибо все возможное и даже невозможное
будет сделано. В результате, ="непрофессиональные"= действия
заинтересованных лиц на начальном этапе расследования окажутся
полностью реабилитированы и, возможно, забыты.
Любопытно, знает ли Крук о назначенной ему роли? Или ="его
играют"= втемную?
Атмосфера подозрительности и безнадежности особенно
сгустилась, когда следственные и оперативные работники по
настоянию Крука один за другим стали отчитываться за отработку
закрепленных за ними в ходе официального расследования версий.
Крук, помимо отчета, предлагал каждому внести собственные
предложения или сделать выводы из проделанной ранее работы;
двум следователям из соседнего района учинил настоящий допрос,
подняв их на ноги, как школьников. Видно было, что Крук таким
способом хотел переломить прежнее исполнительское, равнодушное
отношение к делу. Но его расчет задеть самолюбия, оскорбить,
быть может вызвать огонь на себя и заставить высказать обиды,
чтобы в конечном счете извлечь из заварухи рациональное зерно,
успеха не имел. Самолюбия были давно растоптаны, обиды всерьез
никто не принимал, даже напротив: такого рода накачки и разгоны
были привычны и почитались за должное. Поэтому стена недоверия
вместо того, чтобы рухнуть, продолжала расти.
Было бы лучше, подумал Алексей, если бы Крук явился на
оперативку со свежей, неординарной идеей. Тогда он без труда
втянул бы присутствующих в обсуждение и тем самым заставил
людей откровенно высказаться. Скорее всего, такой идеи у Крука
не было.
Некоторую разрядку внес своим выступлением
оперуполномоченный Ибрагимов. В очередной раз не добившись
результата, Крук остановил взгляд полусонных глаз на смуглом,
непроницаемом лице уполномоченного.
-- Рафик Хамматович, вы имеете что-то добавить к словам
коллеги?
Ибрагимов поднялся.
-- Прошу вас.
-- Давайте попробуем исходить из характера потерпевшего
Хлыбова. Это человек крайне самолюбивый, свои обиды он никому
никогда не прощал. Здесь многие с ним работали, думаю мои слова
подтвердят. Предположим, Хлыбов вдруг узнал, чем занималась его
жена наедине с потерпевшим Шуляком. Какие могли быть
последствия, нетрудно догадаться. Если кто-то все же
сомневается, вспомните загадочную смерть первого мужа Хлыбовой,
который оказался у него поперек дороги.
При обыске у Анны Хлыбовой был изъят ключ от квартиры
потерпевшего Шуляка. Что если этот ключ на короткое время попал
в руки Хлыбова, и он им воспользовался?
Крук криво усмехнулся.
-- По-вашему, заполучив ключ, Хлыбов зарезал любовника
жены? Потом угрызения совести заставили его покончить жизнь
самоубийством?
-- Ударом ножа в спину, -- послышалась мрачная реплика.
Ибрагимов выставил ладонь.
-- Мы все хорошо знаем, что потерпевший Шуляк и жена
Хлыбова относились к возникшему у них чувству серьезно. Зато
семейные отношения Хлыбова с супругой день ото дня ухудшались и
часто заканчивались скандалом или запоями. Поэтому не
исключено, что во время скандала в состоянии опьянения или
аффекта Хлыбова схватилась за нож и нанесла тот роковой удар.
Другой вариант: потерпевший Хлыбов сам спровоцировал удар
ножом, когда однажды рассказал ей, как он расправился с
любовником, наверняка зная, что доказать на него она не сумеет.
Наконец, Хлыбова могла знать сама или подозревать мужа в смерти
любовника. Долгое время она вынашивала свой замысел мести, это
в какой-то степени объясняет характер нанесенного удара. Сзади
в спину. То есть, способом, которым был убит Шуляк.
-- У вас имеются доказательства?
-- Я изложил свою версию.
Крук пожал плечами.
-- Выходит, от фонаря?
-- Вы прекрасно знаете, Евгений Генрихович, каким ножом
был убит потерпевший Хлыбов. Коли бы преступник был кто-то
другой, я не думаю, чтобы он пошел убивать в расчете, что
найдет орудие преступления по месту жительства своей будущей
жертвы. И последнее. Не слишком ли доверчиво опытный розыскник,
прокурор района подставлял свою спину возможному убийые? Или
убийца находился у него вне подозрений, что маловероятно, или
убийцей являлась его собственная супруга.
-- Разрешите мне, -- подал голос исполняющий обязанности
районного прокурора Сапожников.
-- Прошу, Семен Саввович.
-- С покойным Вениамином Гавриловичем бок о бок я
проработал около пятнадцати лет и достаточно хорошо его знал.
Так вот, прошу принять к сведению: до женитьбы Хлыбов запоями
не страдал. Выпивал, это случалось, но как все нормальные люди.
Не более. И еще момент. До женитьбы около двух лет Хлыбов
втайне от первого мужа крутил с чужой женой что называется
преступную любовь. После женитьбы, не прошло и двух лет,
преступную любовь втайне от Хлыбова начал крутить с его женой
Шуляк.
-- В итоге, мы имеем три трупа, -- просипел Шутов.
Сапожников поморщился от подобной категоричности, однако
опровергать не стал.
-- Во всяком случае, закономерность просматривается.
Алексею сделалось не по себе. Предложенная версия своей
простотой и наивностью напоминала кувалду и била столь же
сокрушительно. Беспрецедентная резня в районною прокуратуре
исчерпывалась таким образом обычной любовною интрижкой и
обрубала все концы. Бедная Анна!
После непродолжительного молчания Крук остановил
полусонный взгляд вновь на Ибрагимове.
-- Рафик Хамматович, дело за малым. Вам осталось
объяснить, каким образом Анна Хлыбова умудрялась оказаться дома
в то самое время, когда она сидела в гостях? У подруги,
кажется? На этот счет у вас тоже имеются соображения?
-- Имеются, -- невозмутимо подтвердил оперуполномоченный.
-- Если помните, в тот роковой вечер подозреваемая Хлыбова
находилась в состоянии сильного алкогольного опьянения.
-- Не только Хлыбова, -- перебил Шутов. -- Они затем и
собирались у этой... подруги.
-- Это так, -- подтвердил Ибрагимов. -- Но вначале они
занимались сеансами спиритизма. Крутили тарелочки и вызывали
духов. После очередного сеанса Хлыбова почувствовала
недомогание и ушла в спальню. Хозяйка проводила ее и тут же
вернулась к столу. Сколько прошло времени с момента ухода и до
момента появления подозреваемой, остальные гости, занятые
вызыванием духов, сказать не могли. От десяти минут до
получаса, такой разброс мнений. Я специально еще раз уточнил.
Теперь... Дом частный, окно спальни легко открывается и выходит
в сад. Давайте на минуту допустим, что подозреваемая неожиданно
решила вернуться домой и, чтобы не мешать сеансу, выбралась
через окно. Я проверил хронометраж, получается
десять-двенаддать минут быстрой ходьбы. Обратно после
случившегося под влиянием сильного душевного волнения
подозреваемая могла добежать за пять-семь минут. И лечь в
постель. В том виде, как ее застала впоследствии хозяйка. Таким
образом, -- подытожил Ибрагимов, -- алиби подозреваемой
представляется весьма сомнительным.
Крук молчал. Подполковник Савиных сосредоточенно крутил в
руках красно-синий карандаш и тоже не спешил с заключительным
вердиктом.
Следует отдать Ибрагимову должное, его версия удачно
разрешала многие запутанные и противоречивые моменты. При умело
подобранном доказательственном материале местные
правоохранительные органы в перспективе могли свалить с плеч
сразу несколько дел из разряда безнадежнх, связанных с тяжкими
преступлениями. Это становилось опасно. Еще несколько минут
подобной болтовни, и ни один аргумент в пользу Анны не станут
даже слушать.
Алексей попросил слова.
-- Насколько я понял, Рафик Хамматович пока не имеет ни
одного проверенного факта, который мог бы его версию
подтвердить. Поэтому нам не следует на уровне догадок и
сомнительных предположений выносить Анне Хлыбовой окончательные
оценки.
-- Какие оценки? Вы о чем? -- не понял Шутов.
-- Пожалуйста, могу повторить. Низкий
морально-нравственный облик подозреваемой, -- Алексей
интонацией выделил слово ="подозреваемая"= и подождал, пока
смысл сказанного вполне дойдет до присутствующих. --
Пристрастие к употреблению алкоголя. Вплоть до запоев.
Преступная любовь. Хотелось бы знать, уважаемый Семен Саввович,
на какую статью в Уголовном кодексе вы ссылаетесь, оценивая это
деяние как преступное? В итоге, мы с вами договорились до того,
что готовы повесить на подозреваемую ни много ни мало -- целых
три трупа.
-- А что? Три трупа вокруг одной дамы -- не факт?
Подполковник Савиных постучал карандашом в стол, пресекая
начинающиеся разговоры. Затем с ворчливой нотой в голосе
заметил:
-- Критиковать чужие версии мы умеем неплохо. Вероятно,
Алексей Иванович, у вас есть своя, более взвешенная?
-- В состав оперативной группы меня включили вчера. По
настоянию Евгения Генриховича Крука, вы это знаете. Поэтому с
материалами дела я знаком поверхностно.
Подполковник откинулся на спинку кресла и сделал глубоко
разочарованное лицо. Дескать, о чем вообще можно говорить с
человеком, который не владеет материалом.
-- У вас все, Алексей Иванович?
-- Не совсем. Ради пользы дела я могу предложить вниманию
группы версию Игоря Бортникова.
-- Не нужно! -- отрезал Савиных. -- Все соображения
Бортникова в материалах дела имеются. Советую ознакомиться,
молодой человек. И побыстрее.
По его налитому свинцом, отчужденному взгляду Алексей
понял, что слова не получит, если немедленно, сию минуту не
выложит крупный козырь. Чтобы ударило по мозгам.
-- Кстати, накануне отъезда следователь Бортников в моем
присутствии предсказал районному прокурору Хлыбову смерть.
Он произнес фразу спокойным, без выражения голосом, но у
старого лицедея, несмотря на известную выдержку, отвалилась
челюсть.
-- Разумеется, лучше узнать все от самого Бортникова. Еще
лучше включить его в состав следственной группы.
-- Игорь переходит в коммерческую структуру, -- заметил
Крук.
-- Я знаю. Но в помощи он не откажет, особенно если
гарантировать ему определенную свободу действий.
-- Это каким же образом Бортников предсказал смерть
Хлыбову? Что за чушь? -- Савиных хотя и заглотил наживку, но
глядел с подозрением.
-- Каким образом, знает только он сам. А произошло это при
следующих обстоятельствах. В ночь перед отъездом я зашел к
Бортникову в номер гостиницы. Мы переговорили, и он собрался
уходить, когда в номере появился Хлыбов. Между собой они
находились в неприязненных отношениях, и разговаривать с ним
Бортников не захотел. Стоя в дверях, одетый, он сказал Хлыбову,
что тот по сути уже покойник. ="У тебя, Хлыбов, времени
осталось -
- выкурить последнюю трубку и успеть проститься с женой"=, --
его дословная фраза. На следующий ддень, вы знаете, Хлыбова
нашли мертвым.
Рассказанный эпизод произвел эффект разорвавшейся бомбы.
Даже Крук утратил обычное сонное оцепенение и слегка подался
вперед.
-- Выходят, Бортников знал, кто убийца?
-- Предполагал, вы хотите сказать? Не думаю. Скорее всего
он хорошо просчитал обстоятельства и вывел систему координат.
Смерть Хлыбова, я полагаю, вписывалась в эту систему с
точностью до минут.
В данном случае Алексей блефовал, но разыгрывать
парапсихологические пассажи перед подобной аудиторией сейчас
было бы неразумно.
-- Знал и не предотвратил, -- буркнул подволновник, буровя
следователя глазами.
-- Он предупредил Хлыбова. Имеищий уши да услышит.
-- Вы знакомы с его системой? -- осведомился Крук, уводя
разговор от опасного направления.
-- В общих чертах. Я бы назвал это методом исключений.
-- Продолжайте.
-- Прежде всего Бортников поднял все дела, которые Шуляк
вел в течение года. И тщательно проанализировал. Одно из дел о
крупных хищениях в совхозе ="Северный"= он изложил в качестве
примера. От пересказа я сейчас воздержусь, отмечу только
результат. Совхоз разворован дотла, по сути его больше не
существует. Кстати, Шуляк составил два любопытных списка:
список обескровленных совхозных объектов, с одной стороны, с
другой, список левых объектов, на которых работали шабашники,
используя совхозные стройматериалы, технику, а также деньги,
вырученные от продажи неучтенной сельхозпродукции. Вот этот
второй список с именами так называемых владельцев после смерти
Шуляка таинственным образом исчез. Исчезли подобные списки по
другом делам, а вместе с ними многие документы, имеющие
доказательственное значение. Но, как вы понимаете, Шуляк
работал не в одиночку. Одновременно была задействована масса
людей, назначались экспертизы, финансовые проверки, живы и
здравствуют многочисленные свидетели. Короче, за
непродолжительный срок Бортников сумел многое восстановить из
утраченного. Картина привела его в шок. Во время нашей
последней встречи он выразился коротко:
-- У власти воры. Практически у Шуляка не было ни одного
шанса выжить.
Напомню, что во время осмотра квартиры Шуляка, когда его