Кренц Джейн Энн. Наваждение

   — Если ты еще не забыл, нас ждут более неотложные дела.
   — Я не забыл.
   — Ты взял с собой пистолеты?
   — Да, конечно. — Гамильтон похлопал себя по карману верхнего сюртука. — Целых два. А ты?
   — Я мало практиковался в свое время — стрелок из меня никудышный. Поэтому я предпочитаю различные инструменты.
   — Какие именно?
   Бакстер вынул из кармана стеклянный пузырек и протянул его Гамильтону:
   — Вот такие.
   Гамильтон с любопытством осмотрел пузырек.
   — Что это?
   — Что-то вроде мгновенной вспышки. Разобьешь стекло, и будет небольшая, но очень яркая вспышка. Свет держится две-три минуты и может ослепить противника. Если ее держать рядом с горючими материалами, например лучинами для растопки, то от нее может вспыхнуть огонь.
   — Чертовски здорово придумано. А где ты это взял?
   — Сам сделал в лаборатории.
   Гамильтон загадочно улыбнулся:
   — Наверное, мне следовало внимательнее читать «Беседы о химии». Когда все будет позади, может, ты покажешь мне самые интересные из твоих опытов?
   — Согласен, — ответил Бакстер и неуверенно прибавил:
   — Мне уже давно никто не ассистировал.
   Гамильтон ухмыльнулся:
   — Мне стало интересно, уж не унаследовал ли я от отца любовь к наукам?
   Бакстер, угрюмо размышлявший над своим безрадостным будущим, добавил:
   — А вот я прихожу к выводу, что унаследовал от него страсть не только к наукам, чего не предполагал ранее.

Глава 18

 
   Шарлотта пила лимонад, рассматривая толпу в бальном зале. Ариэл вальсировала с очередным кавалером, у которого был какой-то глупо-восторженный вид. Лицо девушки светилось от удовольствия, и Шарлотта улыбнулась Розалинде, которая подошла и встала рядом с ней.
   — Леди Тренглосс, я бы хотела поблагодарить вас за то, что вы сделали для Ариэл. Наша матушка была бы счастлива, что моя сестра имеет возможность участвовать в развлечениях светского сезона.
   — Я сама получила огромное удовольствие. Видите ли, мне давно не приходилось выводить в свет юную леди — с тех пор как повзрослела моя племянница. Я уже и забыла, как это весело. — Розалинда обмахивалась шелковым веером с изящной росписью. — Ариэл — очаровательная девушка. Она привлекает к себе множество поклонников.
   Шарлотта вздохнула:
   — Боюсь, большинство из них сразу исчезнут как только узнают, что моя помолвка с вашим племянником расторгнута. Признаюсь, все это меня очень тревожило с самого начала, но Ариэл уверяла что ей все равно, хотя бы даже все они разом испарились, когда узнают правду.
   — Она не по летам рассудительна. — Розалинда многозначительно покосилась на Шарлотту. — Мне кажется, моя дорогая, это ваша заслуга.
   — Вовсе нет. Она всегда была очень практичной молодой особой. Ариэл считает сезон чем-то вроде театра. Когда пьеса закончится и занавес упадет, она вернется к своим обычным занятиям.
   Шарлотте оставалось только надеяться, что все сложится именно так. Ариэл ведь еще очень молода. Пускай она не по годам рассудительна в свои девятнадцать — жизнь все равно становится скучной, когда тебе больше не присылают приглашений и букетов. Хорошо еще, что Ариэл за время ее первого знакомства с обществом никто не успел разбить сердце.
   А что до ее сердца, подумала Шарлотта, то у нее одна надежда: когда она вновь вернется к своей работе, рана ее постепенно заживет. Но девушка знала и другое: сколько бы новых клиенток она ни приобрела, сколько бы ни ждало ее интересных расследований, она никогда не сможет забыть своего любовника с глазами алхимика. Другого Бакстера у нее не будет.
   Розалинда бросила на нее испытующий взгляд.
   — Поскольку уж мы заговорили об этом, я скажу, что тоже благодарна вам.
   — Если вы имеете в виду расследование, уверяю вас, что затеяла его для собственных целей.
   — Нет, я говорю не о расследовании убийства. — Розалинда с треском сложила веер. — Скажу откровенно, я начала всерьез беспокоиться за Бакстера, когда он вернулся из Италии три года тому назад. Он и раньше-то был слишком мрачным и серьезным для своих лет. Даже будучи ребенком, отличался завидным самообладанием и сдержанностью. И всегда держит определенную дистанцию между собой и окружающими.
   — Наблюдает за вами и оценивает вас точно так же, как результаты химического опыта?
   — Именно так. — Розалинда поежилась. — Иногда это бывает довольно неприятно. Но после того ужасного случая в Италии он совершенно исчез из общества, почти никогда не вылезает из своей берлоги, которую зовет лабораторией. Я уже стала опасаться, что он совсем впал в меланхолию.
   Меланхолию?
   — Видите ли, у него есть к этому определенная склонность.
   Шарлотта нахмурилась.
   — Я и не знала об этом. Все говорили, что его родители были очаровательной парой, их отличал беззаботный и веселый нрав.
   — Иногда чересчур беззаботный, — тихо промолвила Розалинда. — За сильную страсть надо платить. Не говоря уже о репутации.
   — Понимаю. Я сама не раз замечала, что человек сильных страстей часто имеет темные и светлые стороны характера. Как будто природа намеревалась привести в равновесие его темперамент, а в результате получились крайности.
   — Вы очень наблюдательны, моя дорогая. Именно так все и случилось с родителями Бакстера. У Эшертона, несмотря на весь его недюжинный ум и любовь к жизненным удовольствиям, был довольно тяжелый характер. Он обладал определенной склонностью к безрассудным поступкам. Это просто чудо, что ему удалось дожить до столь преклонного возраста. А что касается моей сестры…
   — Что же? — живо подхватила Шарлотта.
   — Она была красива, умна и очень своенравна. Жизнь в ней била ключом. Она превыше всего ценила свою независимость и частенько позволяла себе эксцентричные выходки. Все, кто знал ее, были от нее без ума, даже когда она вела себя возмутительно. И только ее семья и близкие друзья знали о том, что у нее часто случаются периоды мрачной меланхолии.
   — Выходит, Бакстер вынужден был стать алхимиком в силу обстоятельств, — промолвила Шарлотта.
   — Алхимиком? Что вы имеете в виду?
   — По-моему, он считает себя продуктом смешения взрывчатых веществ. И поэтому ему ничего другого не остается, как только научиться контролировать внутренний огонь, который может привести к взрыву.
   Розалинда удивленно вскинула брови.
   — Интересная аналогия. Могу только добавить, что встреча с вами — лучшее, что случилось с Бакстером за последние годы.
   Шарлотта от неожиданности чуть не выронила бокал с лимонадом.
   — Леди Тренглосс, это очень любезно с вашей стороны, но, по-моему, вы несколько преувеличиваете.
   — Нет, это чистая правда. Мне кажется, вы понимаете его и умеете ладить с ним, как никто другой.
   — Помилуйте, не такой уж он загадочный.
   — Ошибаетесь, но не в этом дело. Простите мне мое любопытство, но я хотела бы задать вам очень личный вопрос.
   Шарлотта тревожно взглянула на нее:
   — Я вас слушаю.
   — Поскольку это трудно сформулировать в более деликатной форме, я спрошу напрямик: скажите, Бакстер не предлагал вам узаконить ваши отношения?
   — Нет. — Шарлотта тяжело вздохнула. — Не предлагал.
   «А совсем недавно заявил, что возможность длительной связи между нами также исключается».
   Их страстные отношения стали для него помехой. Шарлотте показалось, что яркий свет свечей в зале померк на мгновение.
   Но у нее и без того есть о чем беспокоиться. Сегодня она не заснет, пока не дождется Бакстера.
 
   Бакстер поднял над головой свечу и осмотрел комнату, в которой они находились вдвоем с Гамильтоном. Заметив нетронутый слой пыли на полу, он промолвил:
   — Сюда уже несколько лет не ступала ничья нога.
   Все вокруг выглядит так, словно они зашли в заброшенный дом. Толстые стены и массивные доски пола приглушали звуки, доносившиеся из игорного притона на первом этаже.
   Верхний этаж «Зеленого стола» представлял собой совсем другую реальность: серый, призрачный мир, в котором только колдун может чувствовать себя как дома.
   — Это уже четвертая комната, — сказал Гамильтон. — Мне кажется, в любую секунду здесь может появиться привидение.
   — Только любитель романтической поэзии или готических романов может представить себе подобное.
   — Правда? Я вот имею склонность и к поэзии, и к романам, — весело заметил Гамильтон.
   Бакстер с подозрением покосился на него:
   — По-моему, тебя все это ужасно забавляет.
   — Это первое захватывающее приключение за последние несколько месяцев. — Гамильтон ухмыльнулся. — И кто бы мог подумать, что я окажусь здесь вместе с тобой?
   — Я прекрасно понимаю: ты считаешь меня скучнейшим занудой, Эшертон, но не забудь, что еще несколько лет твое наследство будет под моим контролем.
   — Вечно ты портишь мне настроение.
   Бакстер повернулся к выходу.
   — Идем. Время поджимает, а нам осталось обследовать еще одну комнату на этаже. — Окинув напоследок взглядом пыльное помещение, Бакстер вышел в коридор.
   — Я пойду за тобой, братец. — Гамильтон вслед за ним осторожно выскользнул в холл.
   Бакстер направился к закрытой двери в конце коридора. Старый, потертый ковер, покрывавший пол, заглушал его шаги.
   — Вот здесь мы точно что-нибудь обнаружим. — Он остановился напротив центральной двери.
   — Почему ты так решил?
   — Эта комната расположена как раз над той, где ты и твои друзья устроили свой тайный клуб.
   Гамильтон с любопытством осмотрел дверь.
   — Ну и что?
   — Ты говоришь, ваш маг появлялся без предупреждения. Только что его не было — и через мгновение он стоит среди вас.
   — Думаешь, он спускался к нам именно отсюда?
   — Как я уже говорил Шарлотте, в этом доме когда-то был бордель. В таких заведениях всегда имеются потайные комнаты и скрытые отверстия для подглядывания.
   — Боже милостивый! — Гамильтон смотрел на него с нескрываемым изумлением. — Неужели ты обсуждаешь подобные темы с мисс Аркендейл?
   — Шарлотта — женщина разносторонних и необычных интересов, — ответил Бакстер, внимательно разглядывая дверную ручку. На ее металлической поверхности не было пыли — она поблескивала в тусклом свете свечи. Кто-то входил сюда совсем недавно.
   — Если обсуждение борделей является в твоем понимании истинно светской темой для разговора, тогда мне становится ясно, почему тебе никогда особенно не везло с женщинами, Бакстер, — заметил Гамильтон, поворачивая дверную ручку. — Надо мне как следует взяться за твои манеры. — Он ухмыльнулся, открыл дверь и переступил порог.
   Бакстер скорее почувствовал, чем услышал громыхание скрытых дверных механизмов.
   — Гамильтон, постой.
   — В чем дело? — Гамильтон взял у него свечу и шагнул вперед. Он оглянулся через плечо на Бакстера, который медлил на пороге. — Эта комната пуста, как и все остальные. Не понимаю, почему… Бакстер, дверь!
   Бакстер почувствовал движение у себя над головой. Он взглянул вверх и увидел железный заслон. Словно меч, вытянутый из ножен, он стремительно опускался из отверстия в перемычке двери. Бакстер понял: как только он упадет на место, то наглухо закроет комнату.
   У него была только одна секунда на раздумье — либо отступить в холл, либо присоединиться к Гамильтону.
   — Черт побери. — Он пригнулся и бросился через порог.
   С тяжелым скрежетом железная дверь ударилась в пол.
   — О черт! — Гамильтон уставился на железную стену на месте двери. — Мы в ловушке.
   Наступила зловещая тишина.
   Бакстер выпрямился. Осмотревшись, он понял, что Гамильтон прав. Единственное окно закрыто железными ставнями.
   — Очевидно, когда открывается дверь, срабатывает скрытый механизм, который опускает заслон, — пробормотал Бакстер. — Здорово придумано. По-видимому, хозяин этой комнаты знает, как остановить гильотину, которая грозит порубить его на кусочки, словно баранью ножку, каждый раз, как он переступает порог. Наверное, снаружи имеется скрытая ручка.
   Гамильтон обернулся к нему.
   — Бакстер, как ты можешь говорить об этом как о задачке, которую надо решить с помощью дедукции? Мы же заперты, как в клетке.
   — Возможно, — бросил Бакстер, продолжая осматриваться.
   В отличие от других помещений на этаже эта комната была обставлена роскошно: кровать, накрытая тяжелым покрывалом, огромный платяной шкаф, массивный стол и китайская ширма. Там же, у стены, имелся камин.
   Бакстер принялся расхаживать взад и вперед и вдруг добавил:
   — А возможно, и нет.
   — Что, черт возьми, это значит? Должен заметить, Бакстер, сейчас не время для загадок.
   — Дай мне подумать.
   — Ты мог бы остаться в холле, — буркнул Гамильтон. — Зачем вошел сюда, когда увидел, что заслон опускается? Теперь мы оба заперты в ловушке. Если бы ты остался снаружи, то по крайней мере хотя бы один из нас был свободен.
   — Тот, кто спроектировал эту комнату с сюрпризом, наверняка догадался на всякий случай оставить для себя запасной выход, — рассеянно промолвил Бакстер.
   Он поднял свечу над головой и тотчас увидел на столе записку — сложенный и запечатанный листок бумаги.
   — Даже если отсюда есть выход, как мы его найдем? — спросил Гамильтон. — Мы можем тут сидеть, пока не умрем от голода, никто не услышит нас сквозь эти толстенные стены.
   Бакстер не отвечал. Его внимание привлекло письмо. Он подошел к столу.
   — Что это? — долетел до него голос Гамильтона.
   — Записка. — Бакстер поставил свечу на стол взял в руки письмо и взглянул на печать. На ней была та же загадочная эмблема алхимиков, что и в акварельном альбоме Друсиллы Гескетт, — треугольник внутри круга. — Полагаю, это от нашего шарлатана.
   Гамильтон поспешно шагнул к нему.
   — О чем в ней говорится?
   Бакстер сломал печать и развернул листок. На странице всего одна фраза:
 
   Тот, кого судьба обманула при рождении, должен ее изменить.
 
   — Что это значит? — спросил Гамильтон.
   — Это значит, что нас здесь ждали. — Бакстер смял листок в кулаке. — Идем. Нам надо спешить.
   — Да, не хотелось бы здесь задерживаться. — Гамильтон прищурился. — А как ты собираешься выбраться отсюда? Вряд ли мы с тобой пролезем через каминную трубу.
   Бакстер хотел было сказать ему, что скрытый выход, по всей вероятности, находится в платяном шкафу, и тут внезапно почувствовал знакомый запах. Он похолодел.
   — Чертов фимиам, — пробормотал он. — Проклятие!
   Гамильтон нахмурился.
   — Да, я тоже его чувствую. — Он в ужасе оглянулся вокруг. — Но как он проник в комнату? Здесь нет жаровни для курений.
   Бакстер повернулся к камину и поднял свечу. Белесый дым клубами валил из каминной трубы.
   — Кто-то на крыше раздувает мехи, направляя дым прямо в комнату.
   — Этот запах не похож на тот, что мы использовали во время наших встреч в клубе. Он гораздо сильнее и неприятнее. — Гамильтон закашлялся. — И очень густой. Господи, что с нами хотят сделать?
   — Закрой нос и рот шейным платком. — Бакстер развязал галстук и быстро соорудил из него маску на нижнюю часть лица.
   Гамильтон последовал его примеру.
   Бакстер бросился к шкафу и распахнул двери.
   — Здесь должен быть скрытый механизм. Твой колдун появлялся в вашей комнате прямо из шкафа.
   Он ощупал одну из внутренних стенок шкафа, затем пошарил по дну.
   — Запах такой удушливый. — Голос Гамильтона звучал глухо из-за платка. — Мы задохнемся насмерть.
   Бакстер взглянул в его сторону. Гамильтон стоял, оцепенело уставившись на клубы дыма, вырывающиеся из камина.
   — Мне нужна твоя помощь, Эшертон. — Бакстер нарочно произнес эти слова довольно резким тоном, чтобы привлечь внимание Гамильтона.
   Гамильтон обернулся к нему, движения его были дергающимися, неестественными, глаза остекленели.
   — Что… что я должен делать?
   Бакстер провел рукой в углу шкафа.
   — Кажется, я нашел выход. — Ухватившись за маленькие выступы, он сделал рывок. Задняя стенка шкафа распахнулась с тихим скрипом смазанных петель, и показался темный ход.
   — Лестница. — Гамильтон смотрел на узкий лестничный пролет, ведущий вниз, во мрак. — Откуда ты знал, что она здесь есть?
   — Я видел, как ваш маг возник посреди комнаты, и понял, что в стене должна быть лестница.
   — Ты видел его? Бакстер, последнее время ты не перестаешь меня удивлять. Подумать только — обнаружить лестницу путем умозаключений!
   — Всего лишь логика, не более. — Бакстер подхватил свечу и полез в шкаф. — Как я уже сказал, бордель, который располагался здесь ранее, служил различным вкусам. Некоторые клиенты платили бешеные деньги, чтобы пройти по лестнице, заглянуть в глазок и подсмотреть за тем, что делается в комнатах.
   Гамильтон вслед за ним пролез в шкаф.
   — Для химика ты неплохо осведомлен по этой части.
   — Это не делает мне чести, как я понимаю, — заметил Бакстер, спускаясь по лестнице. — Отец пару раз упоминал при мне этот бордель. Вот он был настоящим знатоком подобных заведений. Закрой дверь шкафа. Запах не проникнет на лестницу.
   — Но у отца ведь была жена! — Гамильтон захлопнул дверь. — И любовница, если уж на то пошло. Зачем, скажи на милость, ему было посещать эти притоны?
   — Неплохой вопрос. — Бакстер втянул в себя воздух и уловил слабый аромат фимиама. — Проклятие, дым просачивается через дверь шкафа. Надо спешить.
   — Мне что-то нехорошо. — Гамильтон неуверенно шагал по ступенькам. — Голова кружится.
   — Нам недолго идти, — отвечал Бакстер и вдруг чуть не выронил свечу: ее пламя превратилось в огромный сверкающий шар. — Черт побери.
   Этот фимиам и правда действует гораздо сильнее. Даже в небольших дозах он влияет на ощущения.
   — Бакстер?
   — Не останавливайся.
   Казалось, они спускались по ступенькам целую вечность. Невидимые клубы дыма окутывали их. Бакстер поймал себя на мысли, что слишком пристально смотрит на пламя свечи. Ему вдруг захотелось броситься в него очертя голову.
   Гамильтон ухватился дрожащей рукой за его плечо.
   — Вокруг все так странно. Вот гнусный запах.
   В тот момент, когда Бакстер уткнулся в деревянную панель в стене, гулкие шаги раздались в комнате наверху.
   — Там кто-то есть, — прошептал Гамильтон. — Нас ищут.
   Бакстер прислушивался к голосам наверху, возясь с панелью.
   — Где они? — рявкнул кто-то. — Я не могу здесь долго оставаться. У меня и маски-то нет.
   — Они где-то здесь — им никуда не уйти, они в западне. Должно быть, в обмороке валяются на полу. Поищи за ширмой или под столом.
   — Скорее. Колдун сказал, этот дым может и убить. Они ему нужны живыми.
   Бакстер наконец отыскал ручку и дернул изо всей силы. Деревянная панель бесшумно отворилась. Пламя свечи осветило внутренность еще одного шкафа. Дверь удалось открыть с трудом.
   В комнате было пусто и темно.
   Бакстер вылез из шкафа.
   — А, я узнал это место, — шепнул Гамильтон, выкарабкиваясь вслед за Бакстером. Он сорвал платок и жадно втянул в себя воздух. — Здесь мы собирались своим клубом для проведения опытов. Я всегда удивлялся, как это магу удавалось появиться в тот момент, когда мы его вызывали.
   На лестнице за стеной эхом раздавались голоса.
   — Дьявол, их здесь нет! — воскликнул кто-то в панике.
   — Они должны быть здесь, — в отчаянии подхватил другой. — Мы слышали их голоса, пока были на крыше.
   — Посмотри-ка за ширмой.
   — Тут такой густой дым, ничего не видно. Мы должны их отыскать. Пет и Лонг-Хэнк, наверное, уже сцапали эту Аркендейл. Если мы не приведем к нему Сент-Ивса, он нас прикончит своими проклятыми трюками.
   Бакстер подтолкнул Гамильтона к двери.
   — Ступай отыщи Шарлотту. Может, еще не поздно.
   — Но ты же нанял сыщиков, чтобы ее охранять,
   — Я не могу на них положиться.
   — А ты как же? — тихо спросил Гамильтон.
   — Я должен позволить им схватить меня.
   — Нет, ты этого не сделаешь. Бакстер встретился с ним взглядом.
   — Как ты не понимаешь? Если они уже схватили Шарлотту, я только так могу ее отыскать.
   — Но что, если они еще не нашли ее? Тогда ты рискуешь зря.
   — Я сумею о себе позаботиться. Иди же. Попытайся защитить Шарлотту.
   В глазах Гамильтона, все еще слезящихся от едкого дыма, промелькнуло угрюмое понимание. Он коротко кивнул и не говоря ни слова, выбежал в дверь,
   Бакстер глубоко вдохнул в себя относительно чистый воздух комнаты и снова шагнул в шкаф, на потайную лестницу. Он закрыл за собой деревянную панель и стал подниматься по ступенькам.
   — Кровать! — послышались сверху хриплые голоса. — Посмотрим под кроватью.
   Бакстер поднялся до конца лестницы. Запах был уже не таким сильным, как раньше. Те, кто вошел в комнату наверху, открыли железный заслон, чтобы впустить свежий воздух. И все же дыма было еще достаточно — Бакстер чувствовал легкое головокружение. Ему с трудом удалось протиснуться в шкаф.
   — Их нет и под кроватью. Черт, странно. Может, он тоже фокусник вроде нашего мага?
   — Не будь дураком. Посмотри лучше в шкафу.
   Бакстер осторожно закрыл за собой панель, ведущую на потайную лестницу. Он скрючился на дне деревянного шкафа, изобразив глубокий обморок.
   Двери шкафа распахнулись.
   — А, вот один из них! — с облегчением воскликнул первый наемник. — У него очки на носу. Должно быть, это Сент-Ивс. А второго что-то не видно.
   — Тогда мы не станем говорить колдуну, что тут был еще и второй, — решительно сказал его помощник. — Он с нас три шкуры сдерет, если узнает, что мы его упустили.
   — Ладно. Но куда же делся второй?
   — Наверное, успел выскочить, прежде чем ловушка захлопнулась. Плевать нам на него. Мы поймали Сент-Ивса — вот что главное. Он проспит добрых два часа, прежде чем очнется.
   Бакстер почувствовал, как чьи-то руки грубо ухватились за него. Усилием воли он заставил себя оставаться вялым и безжизненным, пока его вытаскивали из шкафа.
   Глаза его были закрыты, как полагалось при глубоком обмороке, поэтому он решил, что вполне может прочитать молитву: «Господи, сделай так, чтобы Гамильтон отыскал Шарлотту раньше, чем ее найдут люди Моргана».

Глава 19

 
   Час спустя Бакстер лежал на холодном каменном полу и прислушивался к голосам двух своих стражников.
   — Сент-Ивс совсем не так опасен, как нам сказали. Зря мы возились с этим дымом. Проще, было воспользоваться пистолетом.
   — Ты же слышал, что сказал колдун, — оправдывался второй. — Сент-Ивс гораздо хитрее, чем кажется на первый взгляд.
   — Как видно, ты и Верджил схватили самого безобидного. А вот эта Аркендейл чуть не выцарапала мне глаза, а беднягу Лонг-Хэнка треснула по голове ридикюлем. У него до сих пор голова болит. А язык у нее что у базарной торговки.
   Итак, все надежды на то, что Гамильтон успеет спасти Шарлотту, рухнули, подумал Бакстер.
   Должно быть, мы переборщили с этим дымом, — беспокойно заметил' первый страж. — Сент-Ивс никак в себя не придет.
   — Хорошо еще, что ты его не прикончил этим гадким запахом. Магу бы это не понравилось. Он хочет сам довершить начатое.
   Собеседники на какое-то время замолчали, потом второй, понизив голос, спросил:
   — А тебе не кажется, что он чертовски странный?
   — Кто? Сент-Ивс? Я слышал, он всегда был немного не в себе.
   — Да не Сент-Ивс, дурачина, а колдун.
   Первый стражник тихонько захихикал.
   — Держу пари, он тоже не в себе. Но хорошо платит. — Он подошел к двери, гулко стуча сапогами по каменному полу. — Пойду в кухню, поищу что-нибудь поесть. Дерни за этот чертов шнурок от звонка, когда Сент-Ивс очнется.
   — Маг сказал, чтобы я ему первому сообщил об этом. Ты же знаешь, он не любит, когда его приказы не исполняют в точности.
   — Проклятый колдун и проклятый звонок.
   — Принеси мне пирожок с ветчиной, — прокричал вдогонку своему приятелю тот, кто остался караулить Сент-Ивса. — И эля не забудь захватить. Малый, похоже, не скоро очнется.
   Первый стражник что-то пробурчал в ответ, шаги его протопали по коридору, и наступила тишина.
   Бакстер мысленно взвесил ситуацию. Это было похоже на лабораторный эксперимент. Смесь из взрывчатых веществ налили в колбу и поставили на огонь. Но в данном случае он был не сторонним наблюдателем, делающим пометки в тетради, а одним из химических компонентов в смеси.
   Они обыскали его, прежде чем затащить в карету. Один из них вынул у него нож из кармана. Бакстер с облегчением обнаружил, что очки все еще при нем — он чувствовал дужки за ушами.
   К счастью, во время переезда он был предоставлен сам себе — его похитители решили, что их жертва, связанная и одурманенная дымом, не доставит им хлопот, и перебрались из темной кареты на козлы к кучеру, захватив с собой пинту джина.
   Бакстер попытался освободиться от своих пут. Ему пришлось разбить линзу от часов, чтобы получить острый срез. Самодельный нож оказался на диво эффективным. Разбойник, который втащил Сент-Ивса на ступеньки крыльца несколько минут спустя, не заметил, что у него на запястьях почти все веревки перерезаны.
   Он еще некоторое время оставался неподвижным, прикидывая различные варианты, возможности и непредвиденные случайности.
   Как в любом серьезном эксперименте, все нужно поставить на огонь. И как при любом опыте, существует опасность взрыва.
   Бакстер пошевелился, застонал и открыл глаза.
   Невысокий, крепко сбитый мужчина, небрежно развалившийся на стуле, вскочил на ноги. За поясом у него торчал огромный пистолет. Он ухмыльнулся Бакстеру, обнажив щербатый рот.