Страница:
— Верити, прошу вас, успокойтесь. Ах, что мне сделать, чтобы вы поняли?! — с мольбой в голосе воскликнула Элисса. — Союз между мной и Джонасом неизбежен. Что суждено, то суждено. Мы должны познать друг друга.
— Только попробуй, и я награжу тебя таким пинком под твой прелестный зад, что ты вознесешься на самый высокий энергетический уровень. Я зашвырну тебя так далеко, что ты вряд ли когда-нибудь вернешься обратно.
Элисса ошарашенно захлопала ресницами:
— Верити, не надо сердиться. Мы же говорим о высоких духовных материях.
— Вот как? А мне показалось, что ты собиралась забраться в постель к моему возлюбленному. Тебе захотелось поразвлечься, Элисса? И правда, разве можно упустить такую возможность — переспать с экстрасенсом! Ты думаешь, на тебя тоже снизойдет просветление? Хочешь узнать, каково это — спать с ясновидцем? Ну так вот, слушай меня внимательно: такой возможности у тебя не будет. Только приблизься к Джонасу, и я разорву тебя на тысячу кусочков и побросаю их в Пьюджет-Саунд. Ты поняла меня, сестричка?
Нежные глаза Элиссы наполнились слезами.
— Ах, вы ничего, ничего не понимаете. И все потому, что ваша душа наглухо закрыта. Неужели вы сами не видите, Верити? Нам с Джонасом суждено испытать небывалый чувственный опыт. Это мое предназначение. Я должна совершить его.
— Что я слышу?! Сейчас же убирайся отсюда! И не смей больше приближаться к Джонасу ни на шаг, когда меня нет рядом. А теперь пошла вон, потаскушка!
Элисса залилась слезами и выскочила за дверь, звеня своими браслетами и колокольчиками. Ее всхлипывания еще долго эхом отдавались в коридоре.
В комнате воцарилась напряженная тишина. Джонас пребывал на вершине блаженства. Он едва сдержался, чтобы не заключить Верити в объятия и не закружить с ней по комнате.
Но он не сдвинулся с места — не хотелось портить представление, которое устроила Верити. Она вправе устроить подобную сцену, и он не собирается заливать водой ее праведный гнев — во всяком случае, сейчас. По лицу его расползлась довольная ухмылка, но он ничего не мог поделать. Ему было чертовски приятно.
Верити обернулась и направилась к нему, плотно сжав свои нежные губки и сурово сдвинув золотистые брови. Глаза ее так и метали молнии, а волосы, казалось, наэлектризовавшись, потрескивали.
— Так-так-так, — пробормотала она вкрадчиво, — великого и бесстрашного охотника за сокровищами чуть не изнасиловала его собственная клиентка.
— По правде говоря, она предлагала мне вступить с ней в интимные отношения, — поправил Джонас. — Но ты меня спасла.
— Полагаешь, это смешно? — Верити отвела взгляд и заметила на стене цепи с наручниками.
— Мне еще ни разу в жизни не доводилось бывать в столь неловкой ситуации. К счастью, ты подоспела вовремя, — буркнул Джонас.
— Почему «к счастью»? — внезапно удивилась Верити. — Ты что, боролся с искушением слиться с мисс Солнышко в гармоническом единении?
— Ты же знаешь, что нет. Но согласись, положение у меня было весьма щекотливое.
— Щекотливое? — Верити повертела в руках один из наручников. — Любопытное определение того, чему я только что была свидетельницей. На мой взгляд, Элисса не чувствовала никакой неловкости, повиснув у тебя на шее. Ее действия показались мне вполне осознанными.
Джонас негромко фыркнул, упер руки в бока и ухмыльнулся широкой нагловатой ухмылкой.
— Не знаю, не знаю… По мне, так она не очень твердо держалась на ногах. Мужчина легко может попасть в расставленные женщиной ловушки, если не будет соблюдать осторожность. Но на меня ее чары не действуют — наверное, я околдован стройненькой рыжеволосой красоткой, что напоминает мне гибкую дикую кошечку, когда занимается со мной любовью.
— И ты думаешь, что тебе удастся замять эту историю, подарив мне несколько льстивых и двусмысленных комплиментов? — Верити зловеще усмехнулась. В руке она по-прежнему держала цепь с наручниками.
— О, я готов засыпать тебя подобными комплиментами.
— Ну, тогда поторопись, Джонас. — Наручник защелкнулся вокруг его запястья.
Джонас застыл от неожиданности. Улыбка слетела с его губ. Он в полном недоумении уставился на полоску металла, приковавшую его к стене.
— Что за шутки, солнышко мое?
— Я не шучу, — сказала она, медленно приближаясь к нему с другой стороны. — И мне было вовсе не смешно, когда я обнаружила тебя в объятиях мисс Солнышко. Наверное, у меня не хватило чувства юмора осознать весь комизм ситуации? — Она оценивающе оглядела его с ног до головы, как если бы собиралась выставить его на продажу. Потом взялась за другой наручник.
Джонас ободряюще улыбнулся:
— Лапочка моя, но ты же прекрасно знаешь, что ничего не случилось. — Бедняжка Верити! Как она расстроилась! Никогда прежде ей не приходилось испытывать муки ревности. Что ж, вполне объяснимо — ведь раньше она ни разу не влюблялась. Джонас почувствовал прилив мужской гордости: он ведь был первым и единственным мужчиной в ее жизни.
— Откуда мне это знать, Джонас? — Наручники завораживали ее. Верити смотрела на них широко распахнув глаза, в них застыла неподдельная тревога.
Джонасу стало жаль ее. Он понимал, что она сейчас чувствует: Куаррел ласково коснулся ее щеки.
— Успокойся, любовь моя. Я прекрасно все понимаю. Я тоже вышел из себя в тот вечер, когда возвратился из Мексики и увидел, как ты вплываешь в дверь на руках Уорвика. Разве ты забыла? А когда застал тебя со Спенсером, который навалился на тебя, вообще думал, что сойду с ума от бешенства! Но оказалось, все это лишь простое недоразумение.
— Совершенно несравнимые вещи. — холодно отрезала Верити.
— Я с этим не согласен.
Верити свирепо сверкнула глазами, сделала какое-то неуловимое движение, и, прежде чем Джонас успел догадаться о ее намерениях, защелкнула второй наручник на его свободном запястье. Затем быстро отступила назад и с ног до головы окинула его горящим взглядом.
— Ради Бога, Верити, что ты задумала? — Он бросил взгляд на свои руки. Цепь была такой короткой, что он даже не мог свести руки вместе. Он был прикован к стене. Его благодушное и снисходительное настроение моментально улетучилось.
— Я собираюсь преподать тебе урок, Джонас Куаррел. — Верити, отвернувшись от него, внимательно рассматривала коллекцию кожаных и бархатных хлыстов на противоположной стене. — Если тебе нравится слоняться по подвалам и заигрывать со всякими потаскушками, то придется кое-что запомнить раз и навсегда. — Она выбрала плетку с длинной рукоятью и кисточками на концах.
Джонас наблюдал за ее действиями со все возрастающей тревогой. Верити по характеру была вспыльчива, как динамит, и совершенно непредсказуема, но прежде ему никогда не доводилось видеть ее столь ослепленной ревностью. Интересно, что будет дальше?
— Верити, положи плеть на место, — сказал он. — Ты заходишь слишком далеко.
— Не думаю, Джонас. — Она подошла к двери, захлопнула ее и закрыла на засов, зловеще лязгнув железом. Затем медленно приблизилась к Джонасу, глядя на него прищуренными глазами и помахивая плетью. — Ты хотел позабавиться в камере пыток? Посмотрим, может, я смогу тебя кое-чему обучить.
Джонас помирал со смеху и сгорал от желания. Он чувствовал возбуждение с того самого момента, как Верити, грозная и неумолимая, подобно богине мщения, появилась в дверях комнаты. А теперь он был просто на седьмом небе от счастья: он нужен Верити, нужен настолько, что она готова сражаться за него! Глаза ее горели диким блеском — она смотрела на него, как на свою собственность, и это особенно возбуждало.
Но в данный момент он не знал, как себя вести. Он просто не мог объяснить ее поведение — была ли это ярость или просто любовная игра?
— Верити, — спокойно, но твердо произнес Джонас, — это уж слишком. Где ключи от кандалов?
Она вынула ключи из кармана и отбросила их в сторону. Они звякнули, ударившись о каменный пол довольно далеко от Джонаса. Он нахмурился. Верити приблизилась к нему, странная улыбка играла у нее на губах.
— Урок номер один, — сказала она, сунув хлыст в задний карман джинсов. — В камере пыток не носят одежду. — И начала расстегивать его рубашку. — Здесь и без того жарко.
Джонас зачарованно смотрел, как ловко орудуют ее пальчики. В горле у него пересохло.
— Верити, — она распахнула его рубашку и, пробежав кончиками пальцев по густой поросли на его груди, слегка щелкнула ногтем по его соску. У Джонаса аж дыхание перехватило. Ему показалось, что джинсы стали ему узки.
— Урок номер два, — пробормотала Верити, опустившись перед ним на колени и рывком стянув с него сначала один, потом другой стоптанный ботинок. — Не смей больше прятаться в уединенных уголках с «просветленными» проститутками. Ты понял меня?
— Поверь, — с трудом вымолвил Джонас, — такое больше не повторится. — Он был охвачен столь жгучим желанием, что даже стал опасаться, как бы ему не пришлось стать единственным в истории человеком, который самовоспламенился от собственной страсти. Верити поднялась на ноги и принялась расстегивать «молнию» на его джинсах. — Любовь моя, ты же не сделаешь этого?
— Я хочу преподать тебе суровый урок, чтобы ты его хорошенько запомнил. — «Молния» со свистом разлетелась, Верити запустила руку в ширинку и удовлетворенно усмехнулась — она нашла то, что искала. Джонас резко вдохнул, Верити же взялась за пояс джинсов и резко дернула вниз.
Из груди Джонаса вырвался невольный стон, когда ее теплые, мягкие ладони коснулись чресел. Он взглянул вниз и увидел, сколь сильно ему мешают узкие плавки. Верити даже приказывать не пришлось — он сам откинул джинсы в сторону. Потом взгляд его упал на закрытую дверь.
— Верити, зря ты все это затеяла. Поднимемся лучше к себе. Вдруг кто-нибудь, проходя мимо, захочет узнать, что здесь происходит? О, Боже правый. — Джонас закрыл глаза, почувствовав, что она взяла его фаллос в ладони. Ее ноготки прошлись по всей длине его горячей трепещущей плоти. — Верити, это безумие!
— Пытка. Считай, что это пытка.
— Конечно, пытка. Я не уверен, что выживу. — Он сделал глубокий вдох, пытаясь прийти в себя.
«Боже, какие у нее ласковые, чуткие руки», — удивленно подумал он. Она точно знала, как и где прикоснуться, и он невольно подался к ней.
Но тут Верити внезапно отпрянула, и Джонас проклял все на свете. Он попытался дотянуться до нее, чтобы заставить закончить начатое дело, но цепи не пускали. Джонас, открыв глаза, глухо застонал от разочарования. То, что он увидел, чуть не лишило его рассудка.
Верити расстегивала свою блузку. Он сразу заметил, что под блузкой у нее не было лифчика. Она словно бы дразнила его: нежные очертания ее груди постепенно открывались его взгляду. Верити, впрочем, не стала снимать блузку, и ее розовые бутоны то представали пред его взглядом, то вновь скрывались под полами кофточки.
Джонас жадно смотрел на нее, завороженно следя за тем, как кокетливо выглядывает из тени ее блузки набухший сосок. «Она возбуждена не меньше меня», — подумал Джонас. Эта мысль стала для него последней каплей.
Но он не должен так быстро сдаваться, сказал он себе. Это было бы слишком просто — отдаться потоку страсти и сразу достичь высшего блаженства. Нет, ему хотелось посмотреть, как далеко зайдет в своих фантазиях Верити. Но когда Верити достала из заднего кармана джинсов гибкую плеть, Джонас только головой покачал от изумления.
— Ты не посмеешь, — прошептал он.
— Думаешь? — усмехнулась она. Потом нахмурилась, осмотрела хлыст.
— Клянусь, Верити, если ты хотя бы прикоснешься ко мне плетью, я… О черт!
Бархатные кисточки нежно скользнули по его бедру и продвинулись выше, щекоча напряженную плоть. Джонас инстинктивно отпрянул назад. Верити чуть повернула плеть, гак что ее мягкие концы оплели его пенис. Джонас почувствовал зов плоти и без того страждущего естества.
— Неплохо для экстрасенса, — пробормотала Верити с легкой усмешкой.
Он с трудом глотнул и снова глубоко втянул в себя воздух.
— Верити, попомни мои слова, ты мне за это заплатишь!
— Я предупреждала, когда ты привязал меня к изголовью, что настанет день и я тебе отплачу!
Она еще раз взмахнула плетью, чтобы ее концы оплели фаллос туже, затем потянула на себя, и бархатные полоски неохотно соскользнули вниз.
— Верити, ты не понимаешь, что творишь. — Каждое слово давалось Джонасу с трудом.
— Полагаешь? — Она снова опустилась перед ним на колени и прикоснулась своим влажным, горячим ртом к тому месту, по которому только что скользили бархатные кисточки. Джонас взглянул на ее рыжую головку и продолжил героическую борьбу с самим собой. Все его мускулы напряглись от нечеловеческих усилий. Его захватила в плен рыжеволосая колдунья. К тому же она ждет от него ребенка, Джонасу хотелось кричать от счастья. Казалось, он вот-вот потеряет контроль над собой, но Верити внезапно отпустила его.
Тяжело дыша, словно выбрался из бездны, он вновь собирал по клочкам свое самообладание. Он видел, как Верити отложила плеть и начала расстегивать свои джинсы. Он не отрываясь смотрел, как, соблазнительно извиваясь, она вылезла из них, а затем скинула и нижнее белье. Тут уж Джонасу пришлось стиснуть зубы. Терпение его иссякло.
Она повернулась к нему спиной, и он восхищенно уставился на округлости ее роскошной попки. Вот так бы и смотрел на нее целый день!
Но у Верити были свои планы. Из другого угла комнаты она пододвинула к нему скамью с мягким сиденьем.
— Какого черта?! — воскликнул Джонас, когда Верити подтолкнула скамью к его ногам.
— Раздвинь ноги, — приказала она. Он нехотя повиновался, гадая, что еще она задумала. Верити продвинула скамью между его ногами. Джонас почувствовал себя совершенно беззащитным. Он, прищурясь, взглянул на Верити.
— Ну что еще, госпожа Мучительница?
— Садись.
Мужчина медленно сел, с удивлением заметив, что цепи это позволяют. Ноги его оказались по обеим сторонам скамьи.
— Малышка, ты меня замучаешь до смерти.
— Может быть, ты и выживешь — не знаю. — Ее глаза так и сверкали желанием, когда она пике оседлала скамью и оказалась всего в нескольких дюймах от него.
Джонас вдыхал пряный аромат ее страсти и думал о том, что еще немного — и он не совладает с собой. Он снова инстинктивно подался вперед, чтобы обнять ее и прижать к себе, но оковы его остановили. Он сел на место, негромко ругнувшись. Верити устроилась на его чреслах, взяла в руки фаллос и медленно стала вводить в себя. Наконец-то она сама определяла скорость проникновения.
У Джонаса перехватило дыхание, он жаждал только одного — лишь бы достало сил выдержать эту сладостную пытку. Он чувствовал, как ее мягкие, упругие лепестки сомкнулись и он оказался полностью погруженным в узкие ножны. Из груди его вырвался глубокий вздох. Верити с силой сжала его плечи, голова ее откинулась назад — она начала двигаться.
Джонас глядел на нее в полном изумлении. Как она прекрасна в своей страсти! Нежная, чувственная, трепещущая от желания.
Она жаждет его! Джонаса за всю его жизнь никогда и никто не желал так, как она.
— Верити. — Он совсем охрип — вести борьбу с собственной страстью становилось уже невмоготу. Джонас понимал, что находится в полной власти любимой и доведен до крайней степени возбуждения. Потому остается надеяться только на ее милость, ибо нет уже никаких шансов на то, чтобы достойно выйти из схватки с собственным желанием. Когда она прильнула к его губам, он жадно просунул язык в горячую тьму ее рта, стараясь проникнуть как можно глубже. Он почувствовал то особое напряжение, которое всегда охватывало ее перед оргазмом, он слышал, как она приглушенно всхлипнула, и его измученное страстью тело наконец сдалось.
Джонас даже не пытался сдержать вырвавшийся из горла хриплый крик удовлетворения. Он упивался этим яростным пламенем, которое жгло его изнутри, проникая в мягкую плоть Верити все глубже и глубже, пока наконец не почувствовал себя полностью опустошенным.
Верити обмякла и уронила голову ему на плечо, тяжело переводя дыхание. В ложбинке между ее грудей блестел пот. Джонас полностью расслабился, вдыхая аромат ее волос, кончики которых слегка щекотали его ноздри.
— Так ты меня правда любишь? — протянул он, когда к нему вернулся дар речи.
— Сильнее всего на свете, Джонас, — ответила она, не пошевельнувшись.
— Так любишь, что готова выцарапать глаза любой «ясновидящей» потаскушке, которая станет ко мне приставать?
— Постарайся больше не попадать в такую ситуацию, — грозно предупредила его Верити. Но когда она подняла голову и взглянула на него сверху вниз, в глазах ее сияло томное удовлетворение. — Кто знает, как я поведу себя в следующий раз. Ты слышишь меня, Джонас?
— Слышу, слышу, — прошептал он. Затем сжал руку в кулак и рванул цепь. Слабые алюминиевые оковы щелкнули и раскрылись, освободив его запястье. То же Джонас повторил и другой рукой.
Верити ошеломленно уставилась на него. Она была вне себя от ярости:
— Так ты притворялся! Я-то думала, что действительно лишила тебя свободы действий, а ты, оказывается, мог освободиться в любую секунду!
Джонас негромко рассмеялся и крепко обнял ее.
— Я потерял свою свободу с тех пор, как встретил тебя, маленький деспот. И не променял бы эту пытку ни на что на свете.
Он стал целовать ее, прислушиваясь к тихому позвякиванию дешевых алюминиевых наручников на стене.
В этой подземной тюрьме не было настоящих орудий пытки.
Глава 13
— Только попробуй, и я награжу тебя таким пинком под твой прелестный зад, что ты вознесешься на самый высокий энергетический уровень. Я зашвырну тебя так далеко, что ты вряд ли когда-нибудь вернешься обратно.
Элисса ошарашенно захлопала ресницами:
— Верити, не надо сердиться. Мы же говорим о высоких духовных материях.
— Вот как? А мне показалось, что ты собиралась забраться в постель к моему возлюбленному. Тебе захотелось поразвлечься, Элисса? И правда, разве можно упустить такую возможность — переспать с экстрасенсом! Ты думаешь, на тебя тоже снизойдет просветление? Хочешь узнать, каково это — спать с ясновидцем? Ну так вот, слушай меня внимательно: такой возможности у тебя не будет. Только приблизься к Джонасу, и я разорву тебя на тысячу кусочков и побросаю их в Пьюджет-Саунд. Ты поняла меня, сестричка?
Нежные глаза Элиссы наполнились слезами.
— Ах, вы ничего, ничего не понимаете. И все потому, что ваша душа наглухо закрыта. Неужели вы сами не видите, Верити? Нам с Джонасом суждено испытать небывалый чувственный опыт. Это мое предназначение. Я должна совершить его.
— Что я слышу?! Сейчас же убирайся отсюда! И не смей больше приближаться к Джонасу ни на шаг, когда меня нет рядом. А теперь пошла вон, потаскушка!
Элисса залилась слезами и выскочила за дверь, звеня своими браслетами и колокольчиками. Ее всхлипывания еще долго эхом отдавались в коридоре.
В комнате воцарилась напряженная тишина. Джонас пребывал на вершине блаженства. Он едва сдержался, чтобы не заключить Верити в объятия и не закружить с ней по комнате.
Но он не сдвинулся с места — не хотелось портить представление, которое устроила Верити. Она вправе устроить подобную сцену, и он не собирается заливать водой ее праведный гнев — во всяком случае, сейчас. По лицу его расползлась довольная ухмылка, но он ничего не мог поделать. Ему было чертовски приятно.
Верити обернулась и направилась к нему, плотно сжав свои нежные губки и сурово сдвинув золотистые брови. Глаза ее так и метали молнии, а волосы, казалось, наэлектризовавшись, потрескивали.
— Так-так-так, — пробормотала она вкрадчиво, — великого и бесстрашного охотника за сокровищами чуть не изнасиловала его собственная клиентка.
— По правде говоря, она предлагала мне вступить с ней в интимные отношения, — поправил Джонас. — Но ты меня спасла.
— Полагаешь, это смешно? — Верити отвела взгляд и заметила на стене цепи с наручниками.
— Мне еще ни разу в жизни не доводилось бывать в столь неловкой ситуации. К счастью, ты подоспела вовремя, — буркнул Джонас.
— Почему «к счастью»? — внезапно удивилась Верити. — Ты что, боролся с искушением слиться с мисс Солнышко в гармоническом единении?
— Ты же знаешь, что нет. Но согласись, положение у меня было весьма щекотливое.
— Щекотливое? — Верити повертела в руках один из наручников. — Любопытное определение того, чему я только что была свидетельницей. На мой взгляд, Элисса не чувствовала никакой неловкости, повиснув у тебя на шее. Ее действия показались мне вполне осознанными.
Джонас негромко фыркнул, упер руки в бока и ухмыльнулся широкой нагловатой ухмылкой.
— Не знаю, не знаю… По мне, так она не очень твердо держалась на ногах. Мужчина легко может попасть в расставленные женщиной ловушки, если не будет соблюдать осторожность. Но на меня ее чары не действуют — наверное, я околдован стройненькой рыжеволосой красоткой, что напоминает мне гибкую дикую кошечку, когда занимается со мной любовью.
— И ты думаешь, что тебе удастся замять эту историю, подарив мне несколько льстивых и двусмысленных комплиментов? — Верити зловеще усмехнулась. В руке она по-прежнему держала цепь с наручниками.
— О, я готов засыпать тебя подобными комплиментами.
— Ну, тогда поторопись, Джонас. — Наручник защелкнулся вокруг его запястья.
Джонас застыл от неожиданности. Улыбка слетела с его губ. Он в полном недоумении уставился на полоску металла, приковавшую его к стене.
— Что за шутки, солнышко мое?
— Я не шучу, — сказала она, медленно приближаясь к нему с другой стороны. — И мне было вовсе не смешно, когда я обнаружила тебя в объятиях мисс Солнышко. Наверное, у меня не хватило чувства юмора осознать весь комизм ситуации? — Она оценивающе оглядела его с ног до головы, как если бы собиралась выставить его на продажу. Потом взялась за другой наручник.
Джонас ободряюще улыбнулся:
— Лапочка моя, но ты же прекрасно знаешь, что ничего не случилось. — Бедняжка Верити! Как она расстроилась! Никогда прежде ей не приходилось испытывать муки ревности. Что ж, вполне объяснимо — ведь раньше она ни разу не влюблялась. Джонас почувствовал прилив мужской гордости: он ведь был первым и единственным мужчиной в ее жизни.
— Откуда мне это знать, Джонас? — Наручники завораживали ее. Верити смотрела на них широко распахнув глаза, в них застыла неподдельная тревога.
Джонасу стало жаль ее. Он понимал, что она сейчас чувствует: Куаррел ласково коснулся ее щеки.
— Успокойся, любовь моя. Я прекрасно все понимаю. Я тоже вышел из себя в тот вечер, когда возвратился из Мексики и увидел, как ты вплываешь в дверь на руках Уорвика. Разве ты забыла? А когда застал тебя со Спенсером, который навалился на тебя, вообще думал, что сойду с ума от бешенства! Но оказалось, все это лишь простое недоразумение.
— Совершенно несравнимые вещи. — холодно отрезала Верити.
— Я с этим не согласен.
Верити свирепо сверкнула глазами, сделала какое-то неуловимое движение, и, прежде чем Джонас успел догадаться о ее намерениях, защелкнула второй наручник на его свободном запястье. Затем быстро отступила назад и с ног до головы окинула его горящим взглядом.
— Ради Бога, Верити, что ты задумала? — Он бросил взгляд на свои руки. Цепь была такой короткой, что он даже не мог свести руки вместе. Он был прикован к стене. Его благодушное и снисходительное настроение моментально улетучилось.
— Я собираюсь преподать тебе урок, Джонас Куаррел. — Верити, отвернувшись от него, внимательно рассматривала коллекцию кожаных и бархатных хлыстов на противоположной стене. — Если тебе нравится слоняться по подвалам и заигрывать со всякими потаскушками, то придется кое-что запомнить раз и навсегда. — Она выбрала плетку с длинной рукоятью и кисточками на концах.
Джонас наблюдал за ее действиями со все возрастающей тревогой. Верити по характеру была вспыльчива, как динамит, и совершенно непредсказуема, но прежде ему никогда не доводилось видеть ее столь ослепленной ревностью. Интересно, что будет дальше?
— Верити, положи плеть на место, — сказал он. — Ты заходишь слишком далеко.
— Не думаю, Джонас. — Она подошла к двери, захлопнула ее и закрыла на засов, зловеще лязгнув железом. Затем медленно приблизилась к Джонасу, глядя на него прищуренными глазами и помахивая плетью. — Ты хотел позабавиться в камере пыток? Посмотрим, может, я смогу тебя кое-чему обучить.
Джонас помирал со смеху и сгорал от желания. Он чувствовал возбуждение с того самого момента, как Верити, грозная и неумолимая, подобно богине мщения, появилась в дверях комнаты. А теперь он был просто на седьмом небе от счастья: он нужен Верити, нужен настолько, что она готова сражаться за него! Глаза ее горели диким блеском — она смотрела на него, как на свою собственность, и это особенно возбуждало.
Но в данный момент он не знал, как себя вести. Он просто не мог объяснить ее поведение — была ли это ярость или просто любовная игра?
— Верити, — спокойно, но твердо произнес Джонас, — это уж слишком. Где ключи от кандалов?
Она вынула ключи из кармана и отбросила их в сторону. Они звякнули, ударившись о каменный пол довольно далеко от Джонаса. Он нахмурился. Верити приблизилась к нему, странная улыбка играла у нее на губах.
— Урок номер один, — сказала она, сунув хлыст в задний карман джинсов. — В камере пыток не носят одежду. — И начала расстегивать его рубашку. — Здесь и без того жарко.
Джонас зачарованно смотрел, как ловко орудуют ее пальчики. В горле у него пересохло.
— Верити, — она распахнула его рубашку и, пробежав кончиками пальцев по густой поросли на его груди, слегка щелкнула ногтем по его соску. У Джонаса аж дыхание перехватило. Ему показалось, что джинсы стали ему узки.
— Урок номер два, — пробормотала Верити, опустившись перед ним на колени и рывком стянув с него сначала один, потом другой стоптанный ботинок. — Не смей больше прятаться в уединенных уголках с «просветленными» проститутками. Ты понял меня?
— Поверь, — с трудом вымолвил Джонас, — такое больше не повторится. — Он был охвачен столь жгучим желанием, что даже стал опасаться, как бы ему не пришлось стать единственным в истории человеком, который самовоспламенился от собственной страсти. Верити поднялась на ноги и принялась расстегивать «молнию» на его джинсах. — Любовь моя, ты же не сделаешь этого?
— Я хочу преподать тебе суровый урок, чтобы ты его хорошенько запомнил. — «Молния» со свистом разлетелась, Верити запустила руку в ширинку и удовлетворенно усмехнулась — она нашла то, что искала. Джонас резко вдохнул, Верити же взялась за пояс джинсов и резко дернула вниз.
Из груди Джонаса вырвался невольный стон, когда ее теплые, мягкие ладони коснулись чресел. Он взглянул вниз и увидел, сколь сильно ему мешают узкие плавки. Верити даже приказывать не пришлось — он сам откинул джинсы в сторону. Потом взгляд его упал на закрытую дверь.
— Верити, зря ты все это затеяла. Поднимемся лучше к себе. Вдруг кто-нибудь, проходя мимо, захочет узнать, что здесь происходит? О, Боже правый. — Джонас закрыл глаза, почувствовав, что она взяла его фаллос в ладони. Ее ноготки прошлись по всей длине его горячей трепещущей плоти. — Верити, это безумие!
— Пытка. Считай, что это пытка.
— Конечно, пытка. Я не уверен, что выживу. — Он сделал глубокий вдох, пытаясь прийти в себя.
«Боже, какие у нее ласковые, чуткие руки», — удивленно подумал он. Она точно знала, как и где прикоснуться, и он невольно подался к ней.
Но тут Верити внезапно отпрянула, и Джонас проклял все на свете. Он попытался дотянуться до нее, чтобы заставить закончить начатое дело, но цепи не пускали. Джонас, открыв глаза, глухо застонал от разочарования. То, что он увидел, чуть не лишило его рассудка.
Верити расстегивала свою блузку. Он сразу заметил, что под блузкой у нее не было лифчика. Она словно бы дразнила его: нежные очертания ее груди постепенно открывались его взгляду. Верити, впрочем, не стала снимать блузку, и ее розовые бутоны то представали пред его взглядом, то вновь скрывались под полами кофточки.
Джонас жадно смотрел на нее, завороженно следя за тем, как кокетливо выглядывает из тени ее блузки набухший сосок. «Она возбуждена не меньше меня», — подумал Джонас. Эта мысль стала для него последней каплей.
Но он не должен так быстро сдаваться, сказал он себе. Это было бы слишком просто — отдаться потоку страсти и сразу достичь высшего блаженства. Нет, ему хотелось посмотреть, как далеко зайдет в своих фантазиях Верити. Но когда Верити достала из заднего кармана джинсов гибкую плеть, Джонас только головой покачал от изумления.
— Ты не посмеешь, — прошептал он.
— Думаешь? — усмехнулась она. Потом нахмурилась, осмотрела хлыст.
— Клянусь, Верити, если ты хотя бы прикоснешься ко мне плетью, я… О черт!
Бархатные кисточки нежно скользнули по его бедру и продвинулись выше, щекоча напряженную плоть. Джонас инстинктивно отпрянул назад. Верити чуть повернула плеть, гак что ее мягкие концы оплели его пенис. Джонас почувствовал зов плоти и без того страждущего естества.
— Неплохо для экстрасенса, — пробормотала Верити с легкой усмешкой.
Он с трудом глотнул и снова глубоко втянул в себя воздух.
— Верити, попомни мои слова, ты мне за это заплатишь!
— Я предупреждала, когда ты привязал меня к изголовью, что настанет день и я тебе отплачу!
Она еще раз взмахнула плетью, чтобы ее концы оплели фаллос туже, затем потянула на себя, и бархатные полоски неохотно соскользнули вниз.
— Верити, ты не понимаешь, что творишь. — Каждое слово давалось Джонасу с трудом.
— Полагаешь? — Она снова опустилась перед ним на колени и прикоснулась своим влажным, горячим ртом к тому месту, по которому только что скользили бархатные кисточки. Джонас взглянул на ее рыжую головку и продолжил героическую борьбу с самим собой. Все его мускулы напряглись от нечеловеческих усилий. Его захватила в плен рыжеволосая колдунья. К тому же она ждет от него ребенка, Джонасу хотелось кричать от счастья. Казалось, он вот-вот потеряет контроль над собой, но Верити внезапно отпустила его.
Тяжело дыша, словно выбрался из бездны, он вновь собирал по клочкам свое самообладание. Он видел, как Верити отложила плеть и начала расстегивать свои джинсы. Он не отрываясь смотрел, как, соблазнительно извиваясь, она вылезла из них, а затем скинула и нижнее белье. Тут уж Джонасу пришлось стиснуть зубы. Терпение его иссякло.
Она повернулась к нему спиной, и он восхищенно уставился на округлости ее роскошной попки. Вот так бы и смотрел на нее целый день!
Но у Верити были свои планы. Из другого угла комнаты она пододвинула к нему скамью с мягким сиденьем.
— Какого черта?! — воскликнул Джонас, когда Верити подтолкнула скамью к его ногам.
— Раздвинь ноги, — приказала она. Он нехотя повиновался, гадая, что еще она задумала. Верити продвинула скамью между его ногами. Джонас почувствовал себя совершенно беззащитным. Он, прищурясь, взглянул на Верити.
— Ну что еще, госпожа Мучительница?
— Садись.
Мужчина медленно сел, с удивлением заметив, что цепи это позволяют. Ноги его оказались по обеим сторонам скамьи.
— Малышка, ты меня замучаешь до смерти.
— Может быть, ты и выживешь — не знаю. — Ее глаза так и сверкали желанием, когда она пике оседлала скамью и оказалась всего в нескольких дюймах от него.
Джонас вдыхал пряный аромат ее страсти и думал о том, что еще немного — и он не совладает с собой. Он снова инстинктивно подался вперед, чтобы обнять ее и прижать к себе, но оковы его остановили. Он сел на место, негромко ругнувшись. Верити устроилась на его чреслах, взяла в руки фаллос и медленно стала вводить в себя. Наконец-то она сама определяла скорость проникновения.
У Джонаса перехватило дыхание, он жаждал только одного — лишь бы достало сил выдержать эту сладостную пытку. Он чувствовал, как ее мягкие, упругие лепестки сомкнулись и он оказался полностью погруженным в узкие ножны. Из груди его вырвался глубокий вздох. Верити с силой сжала его плечи, голова ее откинулась назад — она начала двигаться.
Джонас глядел на нее в полном изумлении. Как она прекрасна в своей страсти! Нежная, чувственная, трепещущая от желания.
Она жаждет его! Джонаса за всю его жизнь никогда и никто не желал так, как она.
— Верити. — Он совсем охрип — вести борьбу с собственной страстью становилось уже невмоготу. Джонас понимал, что находится в полной власти любимой и доведен до крайней степени возбуждения. Потому остается надеяться только на ее милость, ибо нет уже никаких шансов на то, чтобы достойно выйти из схватки с собственным желанием. Когда она прильнула к его губам, он жадно просунул язык в горячую тьму ее рта, стараясь проникнуть как можно глубже. Он почувствовал то особое напряжение, которое всегда охватывало ее перед оргазмом, он слышал, как она приглушенно всхлипнула, и его измученное страстью тело наконец сдалось.
Джонас даже не пытался сдержать вырвавшийся из горла хриплый крик удовлетворения. Он упивался этим яростным пламенем, которое жгло его изнутри, проникая в мягкую плоть Верити все глубже и глубже, пока наконец не почувствовал себя полностью опустошенным.
Верити обмякла и уронила голову ему на плечо, тяжело переводя дыхание. В ложбинке между ее грудей блестел пот. Джонас полностью расслабился, вдыхая аромат ее волос, кончики которых слегка щекотали его ноздри.
— Так ты меня правда любишь? — протянул он, когда к нему вернулся дар речи.
— Сильнее всего на свете, Джонас, — ответила она, не пошевельнувшись.
— Так любишь, что готова выцарапать глаза любой «ясновидящей» потаскушке, которая станет ко мне приставать?
— Постарайся больше не попадать в такую ситуацию, — грозно предупредила его Верити. Но когда она подняла голову и взглянула на него сверху вниз, в глазах ее сияло томное удовлетворение. — Кто знает, как я поведу себя в следующий раз. Ты слышишь меня, Джонас?
— Слышу, слышу, — прошептал он. Затем сжал руку в кулак и рванул цепь. Слабые алюминиевые оковы щелкнули и раскрылись, освободив его запястье. То же Джонас повторил и другой рукой.
Верити ошеломленно уставилась на него. Она была вне себя от ярости:
— Так ты притворялся! Я-то думала, что действительно лишила тебя свободы действий, а ты, оказывается, мог освободиться в любую секунду!
Джонас негромко рассмеялся и крепко обнял ее.
— Я потерял свою свободу с тех пор, как встретил тебя, маленький деспот. И не променял бы эту пытку ни на что на свете.
Он стал целовать ее, прислушиваясь к тихому позвякиванию дешевых алюминиевых наручников на стене.
В этой подземной тюрьме не было настоящих орудий пытки.
Глава 13
Ленч прошел весьма натянуто. Мэгги Фрэмптон на сей раз подала на стол лазанью без мяса и густой овощной суп по рецепту Верити, но почему-то ничего не сказала насчет животного белка — фразы, уже ставшей традиционной. Верити показалось, что ее мысли заняты чем-то другим.
Элисса тоже не стремилась поддерживать беседу. Впрочем, общество от этого не много потеряло. От внимания Верити не укрылось, что Элисса старательно игнорирует Ярвуда, Джонаса и саму Верити. Она разговаривала исключительно с Оливером Крампом или покрикивала на Мэгги, упрекая ту в медлительности. Мисс Солнышко заметно утратила свою приветливость и жизнерадостность. Слэйд Спенсер же был угрюм и взвинчен, как и всегда.
Дат Уорвик и Джонас усиленно старались не замечать тяжелой атмосферы, воцарившейся в маленьком кружке, и оживленно беседовали на другом конце стола, обсуждая исследования Джонаса и намечая основные положения будущего отчета для покупателей виллы.
— Мы при всем желании не можем провозгласить виллу ярким примером ренессансного архитектурного стиля, — говорил Джонас. — Поэтому придется сделать основной упор на историческую ценность постройки. Не беспокойтесь — это тоже звучит довольно внушительно, особенно здесь, где у вас практически нет конкурентов. Если бы дело происходило в Италии, вам пришлось бы изрядно потрудиться, убеждая своих покупателей, что эта вилла — настоящая жемчужина и раритет, но здесь, в Северной Америке, итальянские виллы — довольно редкое явление.
— Уверен, я найду чем заинтересовать ваших покупателей.
— Вот и хорошо, — с облегчением заметил Уорвик. — А то мне уже не терпится сдвинуть дело с мертвой точки.
Тут, насмешливо скривив губы, заговорил Спенсер:
— Составить такой отчет для ученого со степенью — раз плюнуть, правда, Куаррел? Все равно как если бы вам платили за составление объявления о продаже недвижимости. На мой взгляд, такой легкий заработок как-то не вяжется с репутацией серьезного исследователя.
Верити сердито нахмурилась и уже открыла было рот, чтобы вступиться за Джонаса, но тот опередил ее:
— Серьезная исследовательская работа, говорите? Но на пятьдесят центов в наше время даже чашку кофе не купишь. — Джонас отвечал на удивление миролюбиво. — Когда речь заходит о деньгах, я сразу отбрасываю гордость и самолюбие. А вы сами разве не так поступаете. Спенсер?
— Я? — Спенсер передернул плечами. Он поднес чашку к губам; руки его дрожали, и чашка слегка постукивала о блюдце. — Я с вами согласен. К дьяволу гордость и самолюбие — на них ни черта не купишь.
— Да уж, — заметил Джонас, бросив выразительный взгляд на курительную трубку Спенсера. — Впрочем, смотря что покупать.
Верити уставилась на Джонаса испепеляющим взглядом. Спенсер покраснел до ушей, а все остальные уткнулись в тарелки. Замечание Джонаса было намеком на наркотики, которыми баловался Слэйд.
— Вы считаете, докторская степень дает вам право отпускать такие шутки? — хрипло спросил Спенсер.
— Нет, наверное, я и без ученой степени острил бы точно так же.
Даг Уорвик, как всегда, отважно кинулся спасать то, что осталось от мирной застольной беседы.
— Как я уже говорил, мне хотелось бы как можно скорее получить ваше заключение, Куаррел. Теперь, когда нам известно, что вилла подлинная, покупатели будут сговорчивее.
Мэгги Фрэмптон, появившаяся в этот момент из кухни, слышала последние слова Дага. Тяжело вздохнув, она буркнула себе под нос:
— Дигби вряд ли понравилось бы то, что теперь старый дом наполнится агентами по продаже имущества. Только настоящий историк-исследователь сможет по достоинству оценить виллу, говаривал когда-то он. Не думаю, что бизнесмены относятся к категории тонких ценителей старины.
Уорвик сочувственно улыбнулся ей:
— Прекрасно понимаю вас, Мэгги. Но все дело в том, что эту виллу под силу содержать только богатым предпринимателям.
— А вот мы с Дигби прекрасно управлялись!
— Но для вас это тоже вскоре стало бы накладно. Когда я унаследовал виллу, мне пришлось оплатить налоговые счета за весь предыдущий год, и это было только начало. Нет, единственно возможное решение проблемы — продать особняк, и чем скорее, тем лучше.
Тут в разговор вмешалась Элисса:
— Если честно, Мэгги, по вашему поведению можно подумать, что этот дом — ваш родовой замок. Не понимаю, как можно так привязаться к этой старой груде камней.
Мэгги сердито воззрилась на нее:
— Возможно, вы не понимаете этого потому, что ваши собственные привязанности длятся не больше ночи.
На секунду над столом повисла напряженная тишина. Ярвуд пришел в бешенство, а Элисса стала красной как маков цвет. Неловкое молчание снова нарушил Даг Уорвик.
— Довольно, Мэгги, — резко промолвил он. — Можете подавать десерт.
Как только Мэгги вышла из комнаты, Элисса гневно повернулась к брату:
— Надо отказать ей от места. Ты был слишком добр к ней. Такие, как она, не ценят щедрость и хорошее отношение.
— Но что я могу поделать, Элисса? — устало спросил Даг. — Нам же нужен человек, который будет присматривать за домом. Вряд ли мы найдем кого-то другого, кто бы согласился на эту работу.
— А я окончательно успокоюсь только тогда, когда мы продадим этого каменного монстра и вышвырнем вздорную старуху на улицу, — буркнула Элисса.
Верити выразительно приподняла брови и обменялась с Джонасом многозначительным взглядом. В ответ он понимающе ухмыльнулся. Мисс Солнышко, как видно, не привыкла, чтобы ей отказывали в интимном общении с избранными ею экстрасенсами-производителями. Ее любезность и жизнерадостность дали заметную трещину.
Элисса, похоже, поняла, что разрушает своим поведением очаровательный образ милой и приветливой хозяйки дома. Она резко встала из-за стола.
— С вашего позволения, я немного прогуляюсь на свежем воздухе.
— Я с вами, — мрачно вымолвил Престон Ярвуд.
— Мне бы хотелось побыть одной, — холодно возразила Элисса.
— Мне нужно с вами поговорить.
— Вы что, оба с ума сошли? — удивленно спросил Даг. — На улице такой холод! Скоро пойдет дождь.
Элисса ничего не ответила и покинула комнату. Ярвуд вышел сразу же вслед за ней. Верити их отсутствие нисколько не расстроило, если не сказать больше.
Как только Элисса с Ярвудом ушли, все почувствовали себя гораздо свободнее. Верити обернулась к Дагу и сказала:
— Я совсем забыла сообщить вам, что сегодня утром видела в одной из бухточек острова маленькую лодку.
— Возможно, это рыбак или какой-нибудь турист, — равнодушно заметил Даг. — В округе полно больших и маленьких островов, и путешественникам нравится их исследовать. Дядя Дигби никогда не обращал внимания на этих случайных посетителей, если они не нарушали его спокойствия.
Верити кивнула и перевела взгляд на Джонаса.
— Ты как, собираешься продолжать работу?
— Да, ведь за это мне и платят, не забывай, — отозвался он и лениво усмехнулся. — Спенсер прав: к черту научные исследования! Я здесь, чтобы зарабатывать деньги. Еще день-другой — и я закончу.
Спенсер злобно сверкнул глазами и поднялся.
— Пойду-ка я выпью что-нибудь, — сообщил он и покинул комнату.
— Я с вами, — сказал Джонасу Даг Уорвик. — Хочу посмотреть, как вы работаете.
Когда они ушли из столовой, Оливер Крамп повернулся к Верити.
— Вы сказали ему? — тихо спросил он. Верити улыбнулась:
— Сказала.
— Я вижу, он очень рад.
— Ну, во всяком случае, расстроился меньше, чем я ожидала, — осторожно согласилась Верити.
— Да рад он, это же очевидно. Наверное, радуется тому, что это еще одно звено в цепочке, которая связывает вас друг с другом. Он ведь собственник по натуре.
Элисса тоже не стремилась поддерживать беседу. Впрочем, общество от этого не много потеряло. От внимания Верити не укрылось, что Элисса старательно игнорирует Ярвуда, Джонаса и саму Верити. Она разговаривала исключительно с Оливером Крампом или покрикивала на Мэгги, упрекая ту в медлительности. Мисс Солнышко заметно утратила свою приветливость и жизнерадостность. Слэйд Спенсер же был угрюм и взвинчен, как и всегда.
Дат Уорвик и Джонас усиленно старались не замечать тяжелой атмосферы, воцарившейся в маленьком кружке, и оживленно беседовали на другом конце стола, обсуждая исследования Джонаса и намечая основные положения будущего отчета для покупателей виллы.
— Мы при всем желании не можем провозгласить виллу ярким примером ренессансного архитектурного стиля, — говорил Джонас. — Поэтому придется сделать основной упор на историческую ценность постройки. Не беспокойтесь — это тоже звучит довольно внушительно, особенно здесь, где у вас практически нет конкурентов. Если бы дело происходило в Италии, вам пришлось бы изрядно потрудиться, убеждая своих покупателей, что эта вилла — настоящая жемчужина и раритет, но здесь, в Северной Америке, итальянские виллы — довольно редкое явление.
— Уверен, я найду чем заинтересовать ваших покупателей.
— Вот и хорошо, — с облегчением заметил Уорвик. — А то мне уже не терпится сдвинуть дело с мертвой точки.
Тут, насмешливо скривив губы, заговорил Спенсер:
— Составить такой отчет для ученого со степенью — раз плюнуть, правда, Куаррел? Все равно как если бы вам платили за составление объявления о продаже недвижимости. На мой взгляд, такой легкий заработок как-то не вяжется с репутацией серьезного исследователя.
Верити сердито нахмурилась и уже открыла было рот, чтобы вступиться за Джонаса, но тот опередил ее:
— Серьезная исследовательская работа, говорите? Но на пятьдесят центов в наше время даже чашку кофе не купишь. — Джонас отвечал на удивление миролюбиво. — Когда речь заходит о деньгах, я сразу отбрасываю гордость и самолюбие. А вы сами разве не так поступаете. Спенсер?
— Я? — Спенсер передернул плечами. Он поднес чашку к губам; руки его дрожали, и чашка слегка постукивала о блюдце. — Я с вами согласен. К дьяволу гордость и самолюбие — на них ни черта не купишь.
— Да уж, — заметил Джонас, бросив выразительный взгляд на курительную трубку Спенсера. — Впрочем, смотря что покупать.
Верити уставилась на Джонаса испепеляющим взглядом. Спенсер покраснел до ушей, а все остальные уткнулись в тарелки. Замечание Джонаса было намеком на наркотики, которыми баловался Слэйд.
— Вы считаете, докторская степень дает вам право отпускать такие шутки? — хрипло спросил Спенсер.
— Нет, наверное, я и без ученой степени острил бы точно так же.
Даг Уорвик, как всегда, отважно кинулся спасать то, что осталось от мирной застольной беседы.
— Как я уже говорил, мне хотелось бы как можно скорее получить ваше заключение, Куаррел. Теперь, когда нам известно, что вилла подлинная, покупатели будут сговорчивее.
Мэгги Фрэмптон, появившаяся в этот момент из кухни, слышала последние слова Дага. Тяжело вздохнув, она буркнула себе под нос:
— Дигби вряд ли понравилось бы то, что теперь старый дом наполнится агентами по продаже имущества. Только настоящий историк-исследователь сможет по достоинству оценить виллу, говаривал когда-то он. Не думаю, что бизнесмены относятся к категории тонких ценителей старины.
Уорвик сочувственно улыбнулся ей:
— Прекрасно понимаю вас, Мэгги. Но все дело в том, что эту виллу под силу содержать только богатым предпринимателям.
— А вот мы с Дигби прекрасно управлялись!
— Но для вас это тоже вскоре стало бы накладно. Когда я унаследовал виллу, мне пришлось оплатить налоговые счета за весь предыдущий год, и это было только начало. Нет, единственно возможное решение проблемы — продать особняк, и чем скорее, тем лучше.
Тут в разговор вмешалась Элисса:
— Если честно, Мэгги, по вашему поведению можно подумать, что этот дом — ваш родовой замок. Не понимаю, как можно так привязаться к этой старой груде камней.
Мэгги сердито воззрилась на нее:
— Возможно, вы не понимаете этого потому, что ваши собственные привязанности длятся не больше ночи.
На секунду над столом повисла напряженная тишина. Ярвуд пришел в бешенство, а Элисса стала красной как маков цвет. Неловкое молчание снова нарушил Даг Уорвик.
— Довольно, Мэгги, — резко промолвил он. — Можете подавать десерт.
Как только Мэгги вышла из комнаты, Элисса гневно повернулась к брату:
— Надо отказать ей от места. Ты был слишком добр к ней. Такие, как она, не ценят щедрость и хорошее отношение.
— Но что я могу поделать, Элисса? — устало спросил Даг. — Нам же нужен человек, который будет присматривать за домом. Вряд ли мы найдем кого-то другого, кто бы согласился на эту работу.
— А я окончательно успокоюсь только тогда, когда мы продадим этого каменного монстра и вышвырнем вздорную старуху на улицу, — буркнула Элисса.
Верити выразительно приподняла брови и обменялась с Джонасом многозначительным взглядом. В ответ он понимающе ухмыльнулся. Мисс Солнышко, как видно, не привыкла, чтобы ей отказывали в интимном общении с избранными ею экстрасенсами-производителями. Ее любезность и жизнерадостность дали заметную трещину.
Элисса, похоже, поняла, что разрушает своим поведением очаровательный образ милой и приветливой хозяйки дома. Она резко встала из-за стола.
— С вашего позволения, я немного прогуляюсь на свежем воздухе.
— Я с вами, — мрачно вымолвил Престон Ярвуд.
— Мне бы хотелось побыть одной, — холодно возразила Элисса.
— Мне нужно с вами поговорить.
— Вы что, оба с ума сошли? — удивленно спросил Даг. — На улице такой холод! Скоро пойдет дождь.
Элисса ничего не ответила и покинула комнату. Ярвуд вышел сразу же вслед за ней. Верити их отсутствие нисколько не расстроило, если не сказать больше.
Как только Элисса с Ярвудом ушли, все почувствовали себя гораздо свободнее. Верити обернулась к Дагу и сказала:
— Я совсем забыла сообщить вам, что сегодня утром видела в одной из бухточек острова маленькую лодку.
— Возможно, это рыбак или какой-нибудь турист, — равнодушно заметил Даг. — В округе полно больших и маленьких островов, и путешественникам нравится их исследовать. Дядя Дигби никогда не обращал внимания на этих случайных посетителей, если они не нарушали его спокойствия.
Верити кивнула и перевела взгляд на Джонаса.
— Ты как, собираешься продолжать работу?
— Да, ведь за это мне и платят, не забывай, — отозвался он и лениво усмехнулся. — Спенсер прав: к черту научные исследования! Я здесь, чтобы зарабатывать деньги. Еще день-другой — и я закончу.
Спенсер злобно сверкнул глазами и поднялся.
— Пойду-ка я выпью что-нибудь, — сообщил он и покинул комнату.
— Я с вами, — сказал Джонасу Даг Уорвик. — Хочу посмотреть, как вы работаете.
Когда они ушли из столовой, Оливер Крамп повернулся к Верити.
— Вы сказали ему? — тихо спросил он. Верити улыбнулась:
— Сказала.
— Я вижу, он очень рад.
— Ну, во всяком случае, расстроился меньше, чем я ожидала, — осторожно согласилась Верити.
— Да рад он, это же очевидно. Наверное, радуется тому, что это еще одно звено в цепочке, которая связывает вас друг с другом. Он ведь собственник по натуре.