Кренц Джейн Энн. Огненный дар

   — И никто не знает, — отрезал Оливер Крамп. — У многих, подобно Элиссе, другое мнение, но на самом деле единицы действительно умеют обращаться с кристаллами и драгоценными камнями. Наши предки учились пользоваться ими на протяжении тысячелетий, поскольку чувствовали скрытую и них силу. Весь вопрос в том, как ее использовать.
   — А что, у разных кристаллов и энергия разная?
   — Теоретически — да. Но, как я уже говорил, никто по-настоящему ничего не знает. Кристаллы следовало бы настроить или запрограммировать, как говорят в компьютерном бизнесе. Иногда мне кажется, что я почти физически ощущаю, как выстроить силовые линии внутри кристалла, но чаще всего… — Оливер пожал плечами и умолк.
   Он залил травы горячей водой и выложил распаренную массу на полотенце.
   — Это импровизированный компресс, но, полагаю, вам будет лучше. — Крамп обернул полотенце вокруг больного места Верити, затем посмотрел на кристалл, который она держала. — Почему вы его так поглаживаете? — внезапно спросил он.
   Верити удивленно взглянула на кристалл и только сейчас заметила, что как бы ласкает его указательным пальцем.
   — Не знаю. Само собой как-то получается. Оливер прикоснулся к кристаллу и нахмурился. Он хотел было провести по нему пальцем, но Верити, почувствовав какое-то неудобство, недовольно поморщилась.
   — Нет, не так. — Она на секунду сосредоточилась, затем стала направлять руку Оливера. И в то же мгновение все вновь стало на свои места — ощущение стало более резким и четким, более «настроенным». — Да-да, — прошептала она. — Ведь так лучше, правда?
   — Да. Значительно лучше. — Оливер долго поглаживал кристалл, подчиняясь ее пальцам, затем поднял глаза.
   — Да, вы правы, — спокойно промолвил он. Верити вздрогнула.
   — В чем? — осторожно спросила она.
   — Вы беременны. — Он ловко поправил компресс у нее на ноге.
   Верити непроизвольно стиснула кристалл.
   — Откуда вы знаете? — спросила она неестественным от напряжения голосом.
   Крамп пожал плечами и забрал у нее кристалл.
   — Мне все стало ясно, когда вы прикоснулись к кристаллу. Я это почувствовал. — Он снова положил полупрозрачный кристалл в карман. — Как ваша лодыжка?
   Верити взглянула на свою ногу и вдруг ощутила, что боль утихла.
   — Лучше. Намного лучше. Спасибо вам, Оливер.
   — Вы расскажете об этом Куаррелу? Верити смущенно взглянула на него и встретила его темный и серьезный взгляд.
   — Да, я скоро ему расскажу. Если это не ошибка.
   — Это не ошибка. И чем скорее он узнает, тем лучше.
   — Почему?
   — Потому что Куаррел должен быть уверен, что занял главное место в вашей жизни. Он ведь всегда и во всем сомневался.
   — Но, может быть, ему вовсе не хочется стать отцом, — глухо промолвила Верити. — Некоторые мужчины не созданы для отцовства.
   — Но Куаррел не такой, как другие. Куаррел — это Куаррел. И он связан с вами прочными узами.
   Не могу понять, какими, но я их чувствую. Скажите ему о ребенке при первой же возможности. — Крамп поднялся, собрал свои принадлежности и покинул комнату, не прибавив больше ни слова.
   Верити долго смотрела ему вслед.
   Подошло время ленча, Верити почти не чувствовала боли. Сняв компресс, она подхватила трость и направилась на кухню — помочь Мэгги со стряпней. Старушка совсем не привыкла к такому количеству гостей.
   Мэгги с радостью приняла ее помощь. Переворошив кладовку, Верити нашла там вполне свежий салат и сделала сандвичи с сыром и зеленью. Как раз возвратились голодные и усталые «кладоискатели».
   — Да, кстати, — сказал Джонас Верити, заглатывая третий сандвич. — Мы с тобой сейчас позаимствуем лодку у хозяев виллы и доберемся до городка на соседнем острове. Помнишь, мы уже туда заезжали? Мне надо позвонить друзьям.
   — По какому поводу? — резко спросила она.
   — Это связано с моими исследованиями, — небрежно заметил он как о чем-то само собой разумеющемся. — К несчастью, Дигби не догадался установить здесь телефон. Так что давай собирайся. Мы переночуем на острове и вернемся сюда завтра утром.
   — Может быть, лучше я поеду с вами? — спросила Элисса, бросив на Верити сочувственный взгляд. — Бедняжке Верити вредно много двигаться.
   — Совсем забыла вас обрадовать, — спохватилась Верити, — нога-то почти не болит. — Она не собиралась уступать место Элиссе Уорвик. Лучистая жизнерадостность Элиссы начинала ее раздражать.
   Намерения Элиссы не остались не замеченными Престоном Ярвудом. В гостиной после ленча он за бокалом вина вновь припомнил все, что сегодня случилось. Маленькая сучка имеет виды на Куаррела — это ясно как Божий день.
   Элисса прямо-таки кидается на любого мужчину, стоит ему лишь объявить себя экстрасенсом: Ярвуд только сейчас понял, почему она так увивалась вокруг него самого.
   Что и говорить, Элисса была лакомым кусочком. Ни одна женщина еще не опаляла его такой страстью, отдавая всю себя без остатка — секс она превращала в спиритический сеанс. Ярвуд готов был признать, что она была его лучшей любовницей. Он уже успел привыкнуть к тому постоянному обожанию, с которым она на него смотрела.
   Как же отвратительны были Престону ее прыжки вокруг Джонаса Куаррела! Но ничего не поделаешь — Куаррел пока нужен Ярвуду. Конечно, они с ним кровные враги, и недалек тот час, когда Престон покажет им всем, кто тут настоящий экстрасенс!
   И вволю позабавится над Элиссой, которая станет на коленях вымаливать у него прощение.

Глава 8

   — Ты скажешь наконец, зачем затеял эту увесилительную прогулку, или мне вытягивать из тебя каждое слово? — Верити выбралась из лодки, балансируя на шаткой пристани с помощью трости. Она отметила, что нога ее почти не болит. — И где ты научился водить лодку?
   — Лодку не водят, лодкой управляют, Верити. Я уж и не помню. Если долго работать в портовых тавернах на островах, рано или поздно возникнет необходимость убраться с острова и по возможности незаметно. Так что этому поневоле учишься из соображений безопасности. — Джонас привязал лодку и подхватил с кормы битком набитую дорожную сумку.
   Верити сморщила нос:
   — Значит, тебе приходилось быть в бегах?
   — Такого я не припоминаю, — сухо возразил он. — Говорю тебе, я научился управлять лодкой так, на всякий случай.
   — Как и владеть ножом?
   Джонас многозначительно хмыкнул и ничего не ответил.
   — Черт возьми, Верити, чем ты набила сумку? «Не беспокойся, две сумки нам не нужны — в твоей вполне хватит места для моей ночной рубашки и фена». Что у тебя за фен весом в девяносто фунтов?
   — Хватит ворчать. Не такая уж она и тяжелая. Конечно, мне пришлось вынуть из нее кое-что из твоих вещей, чтобы освободить место для своих.
   — И что ты выкинула, интересно знать? — Джонас приблизился к ней с самым угрожающим видом.
   — О, сущие пустяки. Тебе все равно сегодня не понадобится, — бодро заверила она. — Не будем больше об этом, поговорим лучше о нашем визите в цивилизованный мир. — Верити бросила взгляд на тихий городок, возвышавшийся над маленькой гаванью. — Мы действительно приехали сюда позвонить?
   — Ты же знаешь, что на вилле «Ужас Хейзелхерста» нет телефона. Верити передернуло.
   — Не называй ее так.
   — Но ты сама говорила, что это название ей очень подходит.
   — Ну хорошо, хорошо, обсудим это позже. Кому будем звонить?
   — Кейтлин Эванджер. — Джонас ухмыльнулся с довольным видом, заметив ее удивление.
   — Кейтлин? Но почему ей? — спросила Верити.
   — Я же сказал — это связано с моими исследованиями. Из всех, кого я знаю, Эванджер единственная сможет ответить на мои вопросы. И потом, она в долгу перед нами.
   Верити внимательно посмотрела на него:
   — Но чем она нам поможет?
   — У нее сохранились записи, оставшиеся после того, как попечители Винсент-колледжа пришли к решению закрыть лабораторию Отдела исследований аномальных явлений. Она называла себя единственной преемницей Илайхью Райта, помнишь?
   — Разве такое забудешь? — пробормотала Верити. Илайхью Райт слыл богатым чудаком, оказывающим финансовую поддержку Отделу исследований аномальных явлений в Винсент-колледже. Именно в этой лаборатории Джонас развивал свои способности и дошел до того, что чуть не стал убийцей. Он покинул колледж, пытаясь таким образом бежать от неизвестной мощи, которую таил в себе его талант. Только после встречи с Верити Джонас потихоньку научился управлять силой, связывающей его с прошлым.
   — У нас в стране несколько подобных лабораторий, и там может протестироваться любой, кто подозревает в себе сверхспособности, — продолжал Джонас. — Винсент-колледж — одна из немногих официальных лабораторий на Западном побережье. Я хочу узнать, не проходил ли тесты кто-нибудь из гостей Дага, и если да, то каков результат тестирования.
   — Зачем это тебе? Какое отношение имеют Ярвуд, Элисса да и все остальные к загадке виллы?
   — Я пока ни в чем не уверен и хочу кое-что уточнить, прежде чем двигаться дальше. Здесь совершено какое-то убийство. Убийство и сокровище — более чем достаточно. Надо проверить все версии.
   — Вряд ли у Кейтлин до сих пор хранятся эти записи.
   — Но у нее же сохранились мои данные, — мрачно возразил Джонас.
   Верити кашлянула и заметила:
   — Да, но у нее были на то особые причины.
   — Это точно. — Джонас перекинул сумку на другое плечо. — Сейчас позвоним и узнаем, сохранились ли архивы остальных. Но сначала давай подыщем ночлег. — Он остановился у пристани и окинул взглядом живописные домики в викторианском стиле, чередой тянущиеся вдоль границы порта. — Да, вряд ли мы найдем здесь «Хилтон».
   Верити радостно улыбнулась и заметила:
   — Ну и слава Богу! Давай поселимся в одном из старомодных маленьких отелей типа «Ночлег и Завтрак», о которых я читала. Эти городки на островах славятся такими тихими и уютными местечками.
   — Откуда ты знаешь?
   — Я взяла с собой путеводитель. Он там, в сумке.
   — Ага! — Джонас быстро поставил раздувшуюся сумку на землю и открыл ее. — Я подозревал, что тут не только фен и ночная рубашка. — По мере того как он перебирал наскоро сложенные вещи, удивление на его лице сменялось раздражением. — Черт возьми, Верити! — вырвалось у него.
   — Но, Джонас…
   — Ты с ума сошла! Мы что, на Северный полюс собрались?
   — Джонас, послушай. Ведь сейчас зима, холодно, в любую минуту может пойти дождь. Я решила, что лучше уж перестраховаться, чем…
   — И поэтому ты взяла зонтик, резиновые сапоги, непромокаемый плащ, пару теплого белья, две пары джинсов, две пары туфель и платье? — Он поднял голову. — Я понимаю, что мой вопрос звучит глупо, но скажи на милость, зачем тебе платье?
   Верити бросила взгляд на мерцающий зеленый шелк. Жаль, что скоро она уже не сможет надеть наряд — еще немного, и фигура заметно округлится.
   — Я подумала, вдруг нам захочется пойти в какой-нибудь ресторанчик, — еле слышно пробормотала она. — Я захватила и галстук для тебя.
   Джонас хотел было произнести что-то колкое, но неожиданно передумал. Не говоря ни слова, он пошарил в недрах сумки и выудил со дна путеводитель. Затем застегнул «молнию»и протянул Верити увесистый журнал.
   — Возьми, — грубовато сказал он. — Выбери отель. Хорошо бы неподалеку — я все-таки не вьючное животное.
   Верити раскрыла путеводитель и стала просматривать список недорогих маленьких гостиниц.
   — Как ты смотришь на то, чтобы остановиться в отеле «Ночлег и Завтрак»? Послушай, что тут пишут: «Спальни обставлены мебелью девятнадцатого века, включая кровати под балдахином. Прихожая с рустовкой, с камином и видом на порт. Обильный завтрак включает в себя яйца, пшеничные хлебцы, свежий сок и отличный кофе».
   — Что ж, звучит заманчиво, — откликнулся Джонас, его золотые глаза блеснули на солнце. — Кровать под балдахином — это здорово. В моем распоряжении будут четыре столбика и мой верный ремень — я с тобой быстро управлюсь.
   Верити покраснела как маков цвет.
   — Не забывай, что придет день, когда я расквитаюсь с тобой за тот номер, что ты выкинул прошлой ночью.
   Джонас осклабился.
   — Одни лишь обещания, — заметил он с легкой издевкой.
   Верити тряхнула медными локонами и сунула путеводитель в сумочку.
   — Ладно, посмотрим. А теперь идем. «Ночлег и Завтрак» всего в двух кварталах отсюда, если верить путеводителю.
   Дорога к старомодной викторианской гостинице оказалась немного длиннее, чем предполагала Верити, но Джонас не жаловался. Верити не дала ему вволю поворчать и тем не менее почувствовала огромное облегчение, когда они наконец добрались до места: ей было неловко, что она так набила сумку.
   Налетел пронизывающий, холодный ветер. Верити тотчас отметила про себя, что города на островах выглядят значительно привлекательнее в теплое время года, зимой же все кажется серым и унылым.
   — Знаешь, Джонас, ты, пожалуй, был прав, когда говорил, что поездка на северо-запад — совсем не то, что путешествие на Гавайи.
   — Наконец-то ты начинаешь ко мне прислушиваться, маленький деспот.
   — Я всегда так делаю. — Она невинно захлопала ресницами.
   Джонас усмехнулся:
   — Да, черта с два ты меня слушаешь!
   — Просто я не всегда поступаю согласно твоим указаниям. Но то же самое можно сказать и о тебе.
   В гостинице «Ночлег и Завтрак» было тепло и уютно. Хозяева — пожилые супруги — встретили новых постояльцев очень приветливо, предложили им хереса, чтобы согреться. Верити пить не стала, Джонас выпил и за нее.
   — Ты точно не хочешь? — спросил он, ставя на стол пустой стаканчик.
   — Нет, спасибо. — Верити где-то читала, что беременным женщинам не следует употреблять спиртного, и решила потом разузнать точнее у доктора.
   Хозяева предоставили им комнату с видом на гавань. Как только дверь за женой управляющего захлопнулась, Верити стала обследовать маленькую спальню.
   В комнате, как и было обещано, стояла кровать под балдахином. На старинном трюмо красовался хорошенький глиняный кувшинчик с ковшиком, а стены украшали морские сувениры.
   — Ах, как здесь мило! — радостно воскликнула Верити. — Везде такая прелестная старина.
   — И вся эта старина сделана в Тайване. — Джонас слегка коснулся кувшинчика и трюмо. — Значит, это и есть мебель девятнадцатого века. Интересно, какие еще нас ждут сюрпризы? Может, что-то обнаружится за завтраком?
   — Пустяки. Не будь таким занудой. — Верити расстегнула сумку и вытащила свое зеленое платье. Она уже совсем было собралась повесить его в шкаф, как вдруг заметила, что в комнате чего-то не хватает. — Джонас, здесь нет ванной! — воскликнула она.
   — Наверное, она в коридоре.
   — В коридоре?! — Верити была в ужасе. — За такие-то деньги?
   — Столько, по-видимому, стоит уютная старина.
   — Ах Боже мой! Я должна была догадаться, но в путеводителе об этом ни слова.
   — Стоит ли так расстраиваться по пустякам? Это ведь всего лишь маленькое неудобство, вот и все.
   — Нет, не все! Терпеть не могу гостиницы с ванной в коридоре, — упрямо заявила Верити.
   — Но почему? — Джонас искренне удивился ее неожиданному капризу.
   Верити закусила губу, чувствуя, что еще немного, и она сорвется, а ей не хотелось портить вечер. Она повесила одежду в платяной шкаф и попыталась объяснить:
   — Это у меня с детства. Когда я была маленькой, мы с отцом часто останавливались в дешевых отелях. Таити, Мехико, острова в Карибском море — всего и не перечислишь. И всегда в местных гостиницах в номерах не было ванной.
   — Но для ночлежек такого типа это обычное явление, — рассудительно заметил Джонас.
   — Сама знаю. Эти гостиницы почти всегда были грязными, дешевыми и находились на отшибе. С тех пор отсутствие в номере ванной сразу вызывает у меня неприятные воспоминания. Отцу моему, похоже, было все равно: он-то ведь никогда не чистил эту проклятую ванну!
   Джонас удивленно вгляделся ей в лицо:
   — А зачем тебе было этим заниматься?
   — Потому что мне было противно пользоваться одной ванной со шлюхами, пьяницами и прочим сбродом, который ютился в ночлежках! — взорвалась Верити.
   — Ну-ну, успокойся. — Джонас обнял ее и нежно погладил по голове. — Если тебя это так раздражает, мы поищем другую гостиницу.
   Верити всхлипнула, стараясь удержать закипавшие на глазах слезы. Она стала такой несдержанной — в последнее время любой пустяк выводит ее из себя.
   — Прости, Джонас, — пробормотала она, уткнувшись ему в плечо. — Я веду себя так глупо. Я не знаю, что со мной. Здесь очень хорошо — чистое белье, прекрасный вид из окна. — Она постаралась незаметно отереть слезы со щек. — Как и обещано в путеводителе.
   — В путеводителях часто бывает неверная информация.
   — Но здесь и правда хорошо. — Верити подняла голову и оглянулась вокруг. — Даже очень. Просто я немного расстроилась, когда узнала, что тут нет ванной. Но теперь все в порядке. Не обращай внимания на мои капризы.
   Джонас внимательно посмотрел на нее. Она бодро улыбнулась ему, стараясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы.
   — Ты и правда хочешь здесь остаться?
   — Я буду воспринимать неудобства как неизбежные спутники приключений, — сказала она. Джонас кивнул:
   — Ну, раз ты так решила…
   — Да, я так решила.
   — Хорошая кровать, ничего не скажешь, — со значением заметил Джонас. Верити насупилась:
   — Не смей говорить об этом с таким видом!
   — Как, тебе уже разонравились приключения, радость моя?
   — В этой поездке будет достаточно приключений и без твоих выходок, — отрезала она. — Когда ты собираешься звонить Кейтлин?
   — Да хоть сейчас. — Он взялся за телефон, стоящий на тумбочке рядом с кроватью.
   — Дай сначала я с ней поговорю, — попросила Верити.
   — Пожалуйста. Сам-то я не особенно горю желанием. При воспоминании о ней у меня до сих пор мурашки бегут» по коже.
   — Это потому, что ты всегда ее недолюбливал.
   Верити нашла нужный номер в истрепанной записной книжечке, где среди прочего значился бесконечный список перечеркнутых крест-накрест устаревших телефонных номеров Эмерсона. Вероятно, скоро такие же столбики цифр появятся против имени Джонаса. Отбросив грустные мысли, Верити взялась за телефон. Послышались гудки; скорее бы уж Кейтлин или ее подруга Тави сняли трубку!
   Прошел уже почти месяц с тех пор, как она последний раз говорила с ними по телефону. Джонас и не догадывался, что Верити несколько раз звонила Эванджер после событий прошлой осени. Наверное, он бы этого не одобрил, но Верити чувствовала, что ей необходимо знать, как талантливая художница пережила душевную травму.
   Наконец в трубке послышался тихий мягкий голос.
   — Тави? Это Верити. Как у вас дела?
   — Верити! Я так рада, что ты позвонила. У нас все хорошо — Кейтлин снова рисует. Правда, это замечательно?
   Верити улыбнулась:
   — Она довольна своими работами?
   — Думаю, да. Ты ведь знаешь, она так требовательна к себе, но владелец галереи в Сан-Франциско, ныне заказчик Эванджер, говорит, что это ее лучшие картины и в них соединились душевная мудрость и творческая интуиция. Кейтлин его восторги ужасно забавляют — она считает всех искусствоведов пустословами.
   — Да, я знаю.
   — Но мне кажется, в глубине души она рада, что не утратила способности придавать своим картинам достоверность. Одно время она думала, что ей больше не захочется рисовать, раз ужасы прошлого больше не тревожат ее. Но теперь ее желание, похоже, сильнее, чем прежде. Сейчас я тебе ее позову.
   Через минуту трубку взяла Кейтлин.
   — Верити? Как хорошо, что ты позвонила. Как поживаешь?
   — Да вот, хромаю потихоньку — подвернула ногу, а так все в порядке. Говорят, ты снова рисуешь. Это правда?
   Наступила пауза, и Верити представила себе женщину необычной и яркой внешности со шрамами на лице и вывернутой ногой. Ей вдруг показалось, что все далеко не так хорошо, как старалась представить Тави.
   — Кейтлин? — мягко позвала она.
   — Да, слушаю, Верити. Это правда, я снова занялась живописью. Я молчала, потому что не знала, как и благодарить тебя. Я словно заново родилась и уже не ощущаю себя такой старой, как полгода назад, хотя в каком-то смысле стала мудрее. Скажи, разве это не странно?
   Верити машинально положила руку на живот.
   — Нет. — ответили она. — Я понимаю, что ты чувствуешь.
   — Вы с Джонасом все еще вместе?
   — Мы с Джонасом? — переспросила Верити, взглянув на него краем глаза; он стоял у окна, наблюдая за кипучей жизнью маленького порта. — Да, мы вместе.
   Джонас, нахмурившись, бросил взгляд через плечо. Она ласково улыбнулась ему в ответ.
   — Это хорошо, — сказала Кейтлин. — Вы нужны друг другу. Более того, вы просто созданы друг для друга.
   — Кейтлин, я хочу попросить тебя об одном одолжении. То есть это Джонас хочет тебя попросить.
   — Говори, Верити, я сделаю все, что в моих силах.
   — У тебя сохранились старые записи из Отдела исследований аномальных явлений?
   — Они давно уже сданы в архив и пылятся в подвале. А зачем они вам?
   — Джонас тебе все объяснит. — Верити передала трубку Куаррелу.
   — У меня есть перечень имен, Кейтлин, — начал он без предисловий. — Мне нужно знать, сохранилась ли о них какая-нибудь информация в архивах.
   — Минутку, я возьму бумагу и ручку. — Послышалось шуршание, потом снова раздался голос Кейтлин:
   — Да, Джонас, я тебя слушаю, диктуй.
   — Элисса Уорвик, ее брат Даг, Оливер Крамп, Престон Ярвуд и Слэйд Спенсер. Последний, Спенсер, балуется наркотиками.
   — Посмотрим, может, нам с Тави удастся что-нибудь отыскать. Впрочем, тебе придется подождать. Когда тебе позвонить?
   — Чем скорее, тем лучше. — Джонас покосился на Верити и добавил:
   — Верити избрала для меня новую карьеру. Так что теперь я историк-консультант — Он продиктовал номер их гостиничного телефона.
   — Очень странный код. Где вы находитесь? — с любопытством спросила Кейтлин.
   — На северо-западе, неподалеку от Сиэтла. Мы хотели совместить приятное с полезным. Живем сейчас на одном из островов Сан-Хуана.
   — В это время года?!
   — Да. Верити ожидала, что здесь как на Гавайях. Кейтлин негромко рассмеялась;
   — Она уже разочаровалась?
   — Ты же знаешь Верити. Она во всем видит только хорошее. Так оно и было, пока не обнаружилось, что ванная находится в коридоре гостиницы.
   — Оригинально, ничего не скажешь. Возможно, у нее сразу же возникли неприятные ассоциации. С теми местами, где они бывали с отцом.
   Джонас удивленно приподнял брови. Он отнял трубку от уха, тупо уставился на нее и только спустя несколько секунд проговорил:
   — Откуда ты знаешь, где она жила в детстве?
   — Но мы же с Верити друзья, — с усмешкой отозвалась Кейтлин. — Она мне часто рассказывала о себе Надеюсь, недалек тот день, когда мы подружимся и с тобой, Джонас. Я многим тебе обязана и потому выполню любую твою просьбу Надеюсь, я что-нибудь отыщу в архивах.
   — Спасибо. — Он поблагодарил Кейтлин; через силу, но все-таки поблагодарил. Затем повесил трубку и, обернувшись, увидел, как Верити вытаскивает из бездонной сумки туфли на высоких каблуках.
   — Значит, вы часто беседовали, — промолвил он бесстрастным тоном.
   — Но мы же друзья.
   — Странные у тебя понятия о дружбе.
   — Если ты считаешь, что я выбираю себе странных подруг, посмотри на моего возлюбленного, — парировала Верити.
   Ей показалось, что он сейчас взорвется, но Джонас ошеломил ее тем, что принял это замечание всерьез.
   — Ты и впрямь считаешь, что я странный, Верити? — резко выдохнул он — Об этом ты все время думаешь в последнее время? Полагаешь, я ненормальный?
   Верити уже пожалела о нечаянно вырвавшихся словах.
   — Джонас, не глупи, — сердито сказала она. — Я вовсе не считаю тебя ненормальным, напротив, воспринимаю как воплощение сексуальности — разумеется, после кружевного черного белья. А теперь перестань молоть чепуху и одевайся Пора ужинать, я отыскала в путеводителе отличное местечко.
   По лицу Джонаса скользнула легкая улыбка, но взгляд его оставался пристальным и серьезным.
   — Такое же уютное и старомодное?
   — По-моему, это ресторанчик с морским антуражем, — безмятежно заметила Верити.
   — Неудивительно.
   Она протянула ему шелковый галстук:
   — На, возьми.
   — А это еще зачем?
   — Очень остроумно! Ты прекрасно знаешь, зачем носят галстук.
   — Если я правильно понял, мне предстоит в него сегодня обрядиться?
   — Именно. — Она вынула из шкафа свое зеленое шелковое платье. — С галстуком джинсы не носят, так что надень брюки.
   — Слушаюсь, босс.
   Час спустя Верити с Джонасом сидели за ресторанным столиком. На этот раз путеводитель не обманул: здесь все напоминало о море — на стенах были развешаны чучела рыб и снасти, а навигационные приборы расставлены с претензией на художественный беспорядок. В меню преобладала рыба во всех видах. К счастью, можно было заказать равиоли без мяса.
   — Уютное местечко, правда? — без тени сомнения спросила Верити.
   — Здесь при галстуке только я один — погляди по сторонам.
   — Значит, у местных это не принято — что ж, это их проблемы. А смотришься ты потрясающе. — При этих словах у Верити екнуло сердце. Впрочем, Джонас всегда оставался для нее привлекательным — стройный, высокий, сильный, с той неосознанной мужской грацией, которая всегда так чаровала ее. Его черные как смоль волосы приковывали взгляд приятным отливом — на улице моросил мелкий дождик, — а глаза мягко поблескивали в сумраке ресторанчика.