Страница:
«Ну спасибо, старина Дигби, удружил! Зачем, спрашивается, было чинить механизм?»
Джонас присел на корточки перед указанной стеной, внимательно осматривая каменную кладку. Дигби не указал, какой именно камень скрывает хитрую ловушку. Острие кинжала могло выскочить из стены или из-под пола или ударить с потолка. Джонас посмотрел на потолок и мысленно исключил последнее.
Он попытался поставить себя на место того, кто четыреста лет назад прятал кристалл.
Тот, кто попытался бы проникнуть в тайник, скорее всего присел бы, как и Джонас, осматривая стену. Он осторожно дотронулся кончиками пальцев до камня.
В его сознании сразу же что-то вспыхнуло, и реальность медленно поплыла в бесконечный туннель. Джонас моментально отдернул пальцы.
Нельзя вступать во временной коридор без Верити — она была его якорем, его пристанью. Но даже слабого намека на происшедшее Джонасу хватило: механизм ловушки уже был приведен в действие тем, кому повезло гораздо меньше, чем Дигби Хейзелхерсту. Много лет назад в этой самой комнате скончался несчастный охотник за сокровищами.
«Он скончался в страшных муках, хватаясь за кровоточащую рану внизу живота».
Джонас со свистом втянул в себя воздух и быстро сошел с камня, который посылал предупреждающие вибрации. Теперь все ясно. Кинжал, видимо, выскакивает снизу и ударяет любопытствующего между ног. Куаррел стал ступать еще осторожнее, пошарил в углах комнаты в поисках подходящего предмета, с помощью которого можно было бы включить механизм ловушки. Затем вышел и осмотрел еще несколько комнат по коридору.
В третьей по счету комнате Джонас наткнулся на огромную кучу мусора, из чего следовало, что Мэгги Фрэмптон все же пыталась как-то навести порядок в этом крыле виллы. Доказательством тому служила сиротливо стоящая в углу метла с длинной ручкой.
Джонас взял ее и вернулся в первую комнату. Осторожно вытянув метлу ручкой вперед, он с ее помощью надавил на камень, указанный в дневнике Дигби.
Зловещий кинжал бесшумно выскочил из щели между камнями пола. В голове Джонаса пронеслось: останься он там, где стоял, был бы теперь кандидатом в хор мальчиков. Куаррел с облегчением отер пот со лба.
Немного помедлив, он с опаской обошел все еще дрожащее лезвие кинжала и приблизился к стене, чтобы обследовать открывшийся тайник. Камень ушел в стену, за ним зияла пустота. Джонас потянулся вперед, чтобы пошарить в тайнике.
В ту же секунду он понял, что совершил непростительную ошибку.
Волна жесточайших эмоций захлестнула его, стены временного коридора стали принимать ясные очертания. Джонас боролся с невидимой силой, засасывающей его туда. Предчувствие неминуемой беды нахлынуло на исследователя, и он что было мочи сопротивлялся неумолимому давлению зла прошлого.
«Его ждет смерть. Смерть ждет любого, кто посмеет прикоснуться к кристаллу».
— Верити. Верити!
Джонас не знал, выкрикнул ли он имя вслух или еле прошептал. Обливаясь потом, он из последних сил отдернул руку.
— Джонас?
Он вдруг почувствовал, что она рядом. «Но это же невозможно!»— моментально пронеслось в голове. Верити на нижнем этаже, в противоположном крыле виллы. Она далеко и не сможет ему помочь.
— Джонас, что случилось?
Верити отыскала его! Он не мог видеть любимую, но ощущал ее присутствие, как якорь в шторм. Джонас зажмурился и сделал шаг назад.
Внезапно к нему вернулось зрение, все стало на свои места. Зловещие видения жестокости и смерти исчезли так же быстро, как и появились.
Кинжал пропал в расщелине пола, а вход в тайник бесследно исчез.
Джонас, тяжело дыша, упал на пол. Он посмотрел в тот угол комнаты, где смерть ждала свою неосторожную жертву. Теперь он знал наверняка, что настоящую опасность таил в себе отнюдь не кинжал, спрятанный под полом между камнями. Утерянный кристалл — чем он ни был, для чего бы ни служил, — именно он таил в себе зло! Джонас вздрогнул: он понял, что напал на след страшной тайны.
С этой минуты исторические исследования отступили для Джонаса на второй план, на первое место выдвинулся поиск сокровищ. Старая вилла хранит секреты. Важные секреты! И Джонас должен их раскрыть.
Он медленно поднялся на ноги, подобрал фонарик и стал продвигаться к выходу, не спуская глаз с предательского камня. Выбравшись из комнаты, он плотно затворил за собой дверь.
Затем повернул обратно в южное крыло виллы, и вдруг ему почудилось, что он слышит чей-то смех.
Сначала он решил, что это просто нервы и смех Дигби Хейзелхерста ему мерещится, но потом понял, что зловещий смех доносится из глубины времен. И если уж быть точным, из шестнадцатого столетия.
«С Джонасом все в порядке». Верити медленно возвращалась к реальности. Сердце ее все еще билось учащенно, голова кружилась. Противно, что Слэйд Спенсер так сжал ее руку! Пальцы другой ее руки переплелись с пальцами Дага Уорвика. Верити казалось, что она в западне.
Она открыла глаза и окинула взглядом сосредоточенные лица собравшихся «экстрасенсов». Даг Уорвик уставился на огонь. Он явно скучал. Оливер Крамп сидел с закрытыми глазами. Казалось, он так же сосредоточен на сеансе, как Элисса и Престон Ярвуд. На лице Элиссы застыло мечтательное выражение, словно она видела что-то внутренним взором. Престон хмурился с закрытыми глазами.
Слэйд Спенсер судорожно стиснул ее пальцы. Он оторвался от своей трубки и послеобеденной выпивки, чтобы присоединиться к кружку Элиссы. Почувствовав на себе взгляд Верити, он открыл один глаз, заговорщически подмигнул и так сильно сжал ее руку, что еще немного — и хрустнут пальцы.
Верити вырвала руку из ладони Слэйда и осторожно освободилась от пожатия Дага. Даг вопросительно улыбнулся и тихо сказал:
— Вам уже надоело?
— Я… я хочу пойти к себе, — тревожно прошептала Верити.
— Что ж, я не в обиде, — пробормотал он. — Идите.
Слэйд кивнул ей на прощание, когда она встала. Взгляд его полуприкрытых глаз был затуманен алкоголем.
— Спокойной ночи, Верити. Увидимся утром, — тихо произнес он. Крамп, Элисса и Ярвуд, казалось, и вовсе не заметили ее ухода. Видно, их помыслы были устремлены к высшим сферам.
Верити потихоньку выскользнула из зала и, переводя дух, остановилась в холодном коридоре. Ощущение опасности исчезло, но она все равно не успокоится, пока не увидит Джонаса и не выяснит у него, что случилось.
Раньше они вместе бывали во временном коридоре, но только тогда, когда между ними устанавливалась какая-то телепатическая связь, причем связь эта обрывалась на расстоянии нескольких шагов. И все же Верити могла поклясться, что минуту назад ее охватило знакомое ощущение: она будто бы опять вступила вместе с Джонасом в туннель, ведущий в прошлое.
Верити понеслась вверх по лестнице в спальню, которую выделили им с Джонасом. Она распахнула дверь, надеясь застать его там, но комната была пуста.
— Ах, черт возьми, Джонас! — воскликнула она вслух. — Где же ты?
Он может быть где угодно — вилла-то огромная. Бесполезно пытаться искать его. Надо ждать здесь. Верити поплелась в ванную принять душ перед сном. Она все выскажет Джонасу, когда он наконец соизволит явиться.
Но когда девушка в ночной фланелевой рубашке выплыла из ванной, то увидела в комнате вовсе не Джонаса.
— Слэйд! — воскликнула Верити и остановилась как вкопанная. Перед ней на кровати сидел пьяный Спенсер.
— Не бойся. Верити, — произнес он, еле ворочая языком. — Я покинул сеанс сразу за тобой. Сказал им, что меня тошнит. Меня и правда чуть не стошнило от всех этих проводников и просветлений. Ну так вот, я поспешил сюда. Ты не знаешь, надолго ли ушел твой друг Джонас? Может, пойдем ко мне?
— Что, черт побери, вы тут делаете? Вы с ума сошли? — Верити запахнула халат и потуже затянула пояс. Выходка Спенсера привела ее в бешенство, но, слава Богу, он не опасен. — Вы пьяны, Слэйд. А может, и не только это — у вашего табака какой-то странный аромат. Убирайтесь отсюда сию же минуту!
Слэйда явно смутило и обидело ее заявление. Он приподнял полусонные веки и попытался сфокусировать на ее лице свой туманный взгляд.
— Но ты ведь хотела, чтобы я к тебе пришел, разве нет? Ты сама пригласила меня, — жалобно захныкал он.
— Я вас сюда не приглашала, и если бы вы не надрались так безобразно, то вспомнили бы это. А теперь убирайтесь. Немедленно!
— А, так ты недовольна, что я пропустил парочку стаканчиков? О, нет проблем, дорогая. Я готов и способен доставить тебе удовольствие. Вот увидишь, тебе понравится. Так что ты напрасно отвергаешь меня. — Он глупо улыбнулся и стал расстегивать рубашку. — И все-таки лучше бы перейти ко мне в комнату. Не хочу, чтобы Куаррел застал нас вместе, ты меня понимаешь?
— Убирайся! — гневно выкрикнула Верити. Слэйд хитро улыбнулся:
— Впрочем, может, нам ничего и не грозит. Наверное, в это самое время Куаррел уже запрыгнул в постель к Элиссе. А что, вполне возможно, как ты считаешь? Элисса убеждена, что он экстрасенс, а она обожает спать с экстрасенсами. Они с Ярвудом только этим и занимаются. Она даже со мной переспала пару раз. Эта девица — горячий билетик, который только и ждет, чтобы его прокомпостировали. — Слэйд наморщил лоб. — Кажется, она пыталась склонить к любовным утехам и Крампа, но тот не заинтересовался ее предложением. Он вообще ничем не интересуется, кроме своих дурацких трав и кристаллов.
Верити окончательно разозлилась на Слэйда. Он был слишком пьян, чтобы представлять для нее опасность, и тем не менее выдворить его из комнаты, по-видимому, не удастся. В одном он был, безусловно, прав: нельзя допустить, чтобы Джонас застал их. У Верити все еще было свежо воспоминание о том, как ее возлюбленный приставил нож к горлу Дага Уорвика. И Верити решила действовать.
Она стремительно пересекла комнату, взяла Слэйда за рукав и, собрав все силы, попыталась поставить его на ноги.
— Вон, — спокойно сказала она. — Сейчас же. Слэйд зашатался и ухватил ее за плечи, чтобы устоять на ногах. Широко ухмыльнувшись, он привалился к ней и попытался поцеловать своим слюнявым ртом.
Верити увернулась и потащила его к двери, морща нос от запаха спиртного.
— Хочешь в мою комнату, да? Вот и хорошо. Пойдем, я покажу тебе дорогу. — Тут Слэйд потерял равновесие и повалился прямо на Верити.
Так падает огромная марионетка, у которой обрезали ниточки. Травмированная нога не выдержала, и Верити рухнула на каменный пол, а Слэйд, как тюфяк, плюхнулся на нее сверху. Он тотчас попытался подняться, Верити тоже, теперь оба копошились на полу, отталкиваясь и мешая друг другу.
И тут входная дверь внезапно отворилась. Ни слова не говоря, в комнату влетел Джонас, схватил Слэйда, оторвал его от Верити и отшвырнул о стену, на которой висел гобелен.
Слэйд глухо ударился о камень, застонал и сполз на пол, потеряв сознание.
Верити взглянула на Джонаса, который готов был вновь броситься на свою жертву, и не на шутку испугалась, заметив опасный блеск его янтарных глаз.
— Нет, Джонас, нет! Он просто пьян и не ведает, что творит. — Она еле-еле поднялась с пола, застонав от боли в ноге.
— Да, он не ведает, что творит, — угрожающе мягко повторил Джонас. Рывком поставив шатающегося Спенсера на ноги, он занес кулак.
— Эй, подожди-ка, парень. — Спенсер уже пришел в себя и пытался отмахнуться. — Я ничего такого и не замышлял, просто хотел поразвлечься.
— Запомни хорошенько. Спенсер. Подобное развлечение может стоить тебе жизни. Клейся лучше к брюкве — это безопаснее, а Верити не смей и пальцем трогать.
— О нет, это всего лишь недоразумение, — упорствовал Слэйд. — Я думал, она сама хочет. Все ясновидящие цыпочки не прочь этим заняться. Черт возьми, Элисса, к примеру, спит со всеми.
— В одном ты прав, приятель, — сказал Джонас. — Это действительно недоразумение. Верити спит только со мной и больше ни с кем. — С этими словами он ударил Спенсера в челюсть, голова у того мотнулась в сторону, и Джонас замахнулся снова.
— Нет, Джонас! — крикнула Верити. Подскочив к нему, она попыталась схватить его за руку. — Остановись! К чему эта жестокость? Прекрати сейчас же!
Джонас стряхнул ее руку как пушинку, глаза его горели, как раскаленные угли. Верити, отшатнув — Как это «ну и что»? Ты бросил Слэйда на улице, а там холодно. А теперь вот еще и дождь пошел. Он подхватит пневмонию!
— А мне наплевать, что с ним случится. Пускай хоть потонет там — мне все равно. — Джонас вышел из ванной, вытирая полотенцем руки. Широкая волосатая грудь его заметно вздымалась от гнева, глаза цвета флорентийского золота горели яростным огнем. — С меня довольно. Верити. За последнюю неделю я уже второй раз застаю тебя с другим мужчиной.
— Джонас, напрасно ты сгущаешь краски, — миролюбиво проговорила Верити. Сейчас Джонасу лучше не перечить. Она поплотнее запахнула халат. — Будь благоразумным. Первый раз не в счет: Даг Уорвик пытался мне помочь, и ничего больше. А то, что произошло сегодня, тоже не должно тебя волновать: это просто приставания пьяного дурака. Я уверена, завтра Слэйду будет стыдно за свое поведение.
— Стыдно? Я тебе вот что скажу: ему следует благодарить Бога, что я не свернул ему шею. — Джонас отшвырнул полотенце и подошел вплотную к Верити. — Как, черт возьми, он здесь очутился?
Верити попятилась назад и почувствовала, как подоконник врезался ей в спину. Гордо вскинув подбородок, она произнесла как можно спокойнее:
— Дверь была незаперта.
— А почему дверь была незаперта? — Он схватил ее за плечи и рывком притянул к себе.
— Я оставила ее открытой, потому что ждала тебя с минуты на минуту.
— Мне до смерти надоело напоминать тебе, Верити, чтобы ты закрывала двери.
— Но я не думала, что сюда может войти еще кто-то, кроме тебя! — возмущенно возразила Верити. — Правда, Джонас. Мы ведь здесь гости. Я и в мыслях не допускала, что со мной может приключиться подобное!
Он стиснул ее плечи.
— Клянусь, леди, вы заходите слишком далеко. Она мягко дотронулась до его судорожно сжатых пальцев, заглянула ему в глаза.
— Джонас, забудь про Слэйда. Расскажи лучше, что случилось с тобой?
Он сумрачно посмотрел ей в лицо.
— Я прикоснулся к тому, к чему не должен был прикасаться. К камню в полу комнаты.
— Я почувствовала, что ты ищешь моей помощи. О, я так перепугалась. Потому-то и поспешила в нашу комнату.
— В следующий раз покрепче запирай за собой дверь, Верити, — промолвил Джонас, целуя ее в губы. — Я не выношу, когда кто-то прикасается к тебе, — добавил он. — Я этого не выношу!
Верити слабо вздохнула, глядя ему в глаза — за огненным желанием все еще сверкала холодная ярость. Он языком раздвинул ей губы, словно напоминая о более интимных ласках, обнял еще крепче, будто испугался, что она убежит.
— Джонас, — вымолвила она в перерыве между поцелуями, — нам надо поговорить.
— Ты и так слишком много говоришь, — хрипло пробормотал он. — Это твой главный недостаток. — Джонас подхватил ее на руки и понес к кровати. Бросив девушку на ватное одеяло, стал расстегивать джинсы.
Верити села на постели и откинула волосы со лба.
— Я серьезно, Джонас. Сегодня вечером с тобой что-то случилось, ведь так? Что-то не совсем обычное, даже для тебя. И я хочу знать, в чем дело.
— Я уже говорил тебе. Стоит мне отлучиться, как ты ускользаешь. Не думай, что я ничего не замечаю — я не слепой. Я видел недавно странное отсутствующее выражение на твоем лице. Я заметил, что последнее время ты часто и подолгу, задумавшись, глядишь в пространство. Значит, ты от меня что-то скрываешь и не хочешь поделиться со мной своим секретом.
— Ради Бога, Джонас…
— Я возвращаюсь из Мехико и вижу, как тебя вносит на руках другой мужчина — вносит в наш с тобой дом. А сегодня прихожу в спальню, в нашу спальню, и застаю здесь этого негодяя, который, оказывается, проник сюда совершенно свободно.
— Джонас, ты несправедлив.
— Я знаю, к чему ты клонишь, Верити. Ты стала задумываться, правильно ли поступила, допустив меня в свою жизнь, ведь так? Ты пересматриваешь наши отношения. Но у меня есть для тебя одна новость, маленький деспот: поздно ты спохватилась — теперь ты принадлежишь мне, и я сделаю так, чтобы ты никогда об этом не забывала. — Он скинул ботинки и джинсы и тяжело опустился на кровать рядом с ней.
Верити поспешно отползла от него, забилась в угол, но Джонас схватил ее за руку.
— Джонас, пусти меня!
Он не обратил ни малейшего внимания на сдавленный возглас и навалился на нее всем телом. Глаза его горели яростным огнем.
— Я не позволю тебе бросить меня, Верити, понимаешь? Я тебя никуда не отпущу.
— Джонас, прошу тебя, нам надо поговорить.
— Ты и так слишком часто болтаешь попусту, — заметил он, стаскивая с нее халат. — Ты общаешься со мной совсем не так, как нужно.
Тут Верити окончательно потеряла терпение и стала бешено вырываться.
— Джонас, я не собираюсь подлаживаться под тебя. Пусти меня сейчас же! Я хочу поговорить с тобой и только. Прислушайся хоть раз к моим словам!
Но Джонас и не подумал прислушаться. Он рывком сдернул с Верити халат, схватил за запястья так, что она оказалась совершенно беспомощной, и задрал подол ночной рубашки.
Не успев возмутиться таким бесцеремонным обращением, Верити почувствовала, как по телу пробежала волна возбуждения. Да, этот человек мог воспламенить ее одним прикосновением! И только его одного она любила всем сердцем!
Но он почему-то сводил все к сексу, когда она выводила его из себя. «Типично мужской подход, — подумала Верити, вне себя от негодования. — Когда разум отказывает, применяется сила».
Терпение у нее иссякло. Она изловчилась и лягнула его здоровой ногой.
— Пусти меня, громила ты этакий!
— Лежи смирно, сварливая злючка. — Но она снова лягнула его, и он придавил ее ноги коленом. — Ну все, ты меня окончательно рассердила! — Он стащил с нее ночную рубашку.
— Думаешь, меня это хоть сколько-нибудь волнует? — Ее глаза сверкали от возбуждения.
— На твоем месте я вел бы себя поосторожнее. — Джонас свободной рукой нашарил у кровати свой кожаный ремень.
Глаза Верити распахнулись от изумления.
— Ты не посмеешь!
— Посмею, если будешь вести себя подобным образом, — возразил Джонас, схватил ее за руки и связал запястья ремнем. Свободный конец ремня он закрепил на спинке кровати. Теперь Верити была прикована к ложу.
— Чтоб ты сгорел, Джонас! — выпалила она единственную пришедшую на ум угрозу, отчаянно пытаясь высвободиться из кожаных пут.
— Тебе не удастся предать меня огню — ты уже пыталась когда-то, но у тебя ничего не вышло. — Он в упор посмотрел на нее, она же в беспомощной ярости лишь сверкала глазами. — Слушай меня, Верити, слушай внимательно. Ты не поверишь, но так просто от меня не избавиться.
— А я и не собиралась. По-моему, это тебе не терпится сбежать. Пять дней — и хоть бы раз ты позвонил мне, Джонас! Целых пять дней!
— Боже правый, неужели ты никак не можешь мне этого простить? — нахмурился он. — Я думал, мы уже все обсудили и ты успокоилась.
— Я поняла только то, что ты можешь исчезать когда захочешь, а мне не считаешь нужным даже позвонить!
— Я ведь уже все объяснял. И не пытайся обвинять меня и оправдывать этим свое странное поведение — я заметил, что с тобой творится что-то неладное, еще до отъезда в Мексику.
— А разве ты вправе обвинять меня в том, что я задумываюсь о наших с тобой отношениях? — гневно возразила Верити. — И, к слову сказать, странные же у нас с тобой отношения, Джонас Куаррел. Тут есть о чем подумать! — многозначительно заметила она, дернув за кожаный ремень, стягивающий ее запястья. — Да любая мало-мальски здравомыслящая женщина поневоле задумается, на какую жизнь она себя обрекает.
— Понятно. Так ты размышляла именно об этом? Держу пари, ты разложила все по полочкам.
— Ну и что? В данных обстоятельствах это вполне нормально.
— Когда речь идет о том, что творится в твоей голове, ни о какой нормальной реакции и говорить не приходится. Не доверяю я твоим мыслям.
— Но это мои мысли, и будь добр с ними считаться.
— Ах так? Хорошо, вот тебе пища для размышлений. — Он просунул ногу между ее коленями, затем накрыл ладонью нежную, мягкую плоть.
— Джонас, ты просто мерзавец, — выдохнула Верити, чувствуя, как лоно увлажнилось помимо ее воли.
— Скажи, что не хочешь меня. Давай говори наконец, что решила от меня избавиться. — Он сильнее надавил своей теплой ладонью.
Верити машинально подалась ему навстречу, и Джонас, легко войдя пальцем в ее страждущее устье, стал проникать все глубже и глубже. Верити охнула.
— Настанет день, Джонас, и я скажу тебе…
— Я люблю тебя. Верити.
— У тебя довольно странная манера доказывать это. — Она тщетно пыталась освободиться от ремня. Горячее дыхание Джонаса опалило ее, его губы уже ласкали грудь. Она вся затрепетала, ожидая, что же последует дальше.
— С тобой мужчина поневоле будет вести себя необычно.
Он медленно скользнул вниз, касаясь ртом каждого дюйма ее тела. Его затвердевшая плоть толкнулась ей в бедро.
— Джонас, ты невыносим.
— Скажи, что любишь меня. — Он мягкими движениями дразнил узелок, скрытый в горячих складках ее лона. — Скажи, Верити.
— Ты прекрасно знаешь, что это так, — выдохнула она, извиваясь всем телом и шире разводя ноги.
— Скажи!
— Я люблю тебя. А теперь хватит подвергать меня дисциплинарному наказанию — развяжи мне руки, давай займемся любовью.
— Я уж было подумал, что ты никогда об этом не попросишь, — заметил Джонас, расположившись поудобнее.
— Развяжи ремень, — хриплым от желания голосом приказала Верити.
— Зачем? Так мне больше нравится. Очень сексуально. Приподними бедра повыше. Вот так. — Он опустился между ее ног, раздвинул пальцами нежные лепестки и медленно вошел в нее. Когда она напряглась, он двинулся резче. — Да, малышка, вот так. — Джонас склонился над ней, опершись на локти.
Верити застонала и закрыла глаза, ее затопила горячая волна желания.
— Теперь подвигай своими прелестными бедрами, радость моя. Давай же покажи, как сильно ты меня любишь.
— Подобные действия должны преследоваться по закону. — Верити резко вздохнула, когда он сжал ее округлые ягодицы. Сердце ее колотилось как бешеное.
— В постели свои законы, милая. Делай же, как я тебя прошу, любовь моя, — снова потребовал он, на этот раз низким, полным желания голосом. Он приподнял ее одной рукой и показал, что от нее хочет. Она тут же откликнулась сладостной дрожью.
— Джонас!
— Да, любовь моя, именно так. Радость моя, ты такая горячая, нежная! Ты сводишь меня с ума. Пусти, я хочу войти еще глубже. Обхвати меня своими ножками, они у тебя такие изящные, стройные. Ну же, любимая, покажи мне, как ты хочешь…
— Ах, Джонас… Джонас!
— Я знаю, тебе хорошо, любовь моя.
Он заполнил собой все ее естество, заскользил в такт движению ее бедер в стремительно нарастающем темпе. Огонь внутри нее разгорался все сильнее, и пламя рвалось наружу.
Взрыв настиг их одновременно. Его хриплый крик слился с ее стонами, оба наконец отдались всепоглощающей страсти.
Только Джонас может быть таким неистовым и даже жестоким в любви, пронеслось у Верити в голове. И в этом он весь — стоит ей завести разговор об их отношениях, как его сразу же разбирает от страсти и желания взаимности. И только он способен за все это время ни разу не задеть больную ногу.
Слэйд Спенсер открыл глаза. Холодные капли дождя упали ему на лицо. Все тело его ныло. Проклятый ублюдок, он не имел никакого права так с ним обращаться, никакого. Спенсер же не виноват, что нравится женщинам. Если Куаррелу не терпится пустить в ход кулаки, пусть поколотит свою подружку. Верити весь вечер всячески намекала Слэйду — уж он-то знает все эти женские штучки! А виноват, как всегда, один он.
Куаррел такой же, как все: обращается с ним как с последней дрянью. Надоело! Когда-нибудь он им отплатит за все свои унижения.
Постанывая от боли, Слэйд пополз к бортику фонтана. К горлу вдруг подкатила тошнота. Он немного подождал, пока внутри все уляжется, и пополз снова. Его трясло как в лихорадке.
Ему нужна пилюля — две пилюли. К несчастью, та, что дал ему в клинике доктор, больше не действует. Да что они знают, все эти доктора! Никто не понимает его. Спенсера. Никто не хочет ему помочь. Все против него. Ему это стало ясно уже много лет назад.
Только бы добраться до своей комнаты! Там у него есть пилюли и таблетки, которые он купил в прошлом месяце у своего торговца. Таблетки ему помогают. Он потом чувствует себя прекрасно, к нему возвращается способность владеть собой, а это так здорово!
Спенсер с трудом выкарабкался из бассейна и поплелся к темному входу виллы. Дождь хлестал что было сил, и Слэйд в который уже раз за свою жизнь спрашивал себя, почему все, что бы он ни задумал, обречено па провал.
Это был риторический вопрос. Слэйд знал почему: его все ненавидят. Он один борется с целым миром.
И всегда проигрывает.
Глава 6
Джонас присел на корточки перед указанной стеной, внимательно осматривая каменную кладку. Дигби не указал, какой именно камень скрывает хитрую ловушку. Острие кинжала могло выскочить из стены или из-под пола или ударить с потолка. Джонас посмотрел на потолок и мысленно исключил последнее.
Он попытался поставить себя на место того, кто четыреста лет назад прятал кристалл.
Тот, кто попытался бы проникнуть в тайник, скорее всего присел бы, как и Джонас, осматривая стену. Он осторожно дотронулся кончиками пальцев до камня.
В его сознании сразу же что-то вспыхнуло, и реальность медленно поплыла в бесконечный туннель. Джонас моментально отдернул пальцы.
Нельзя вступать во временной коридор без Верити — она была его якорем, его пристанью. Но даже слабого намека на происшедшее Джонасу хватило: механизм ловушки уже был приведен в действие тем, кому повезло гораздо меньше, чем Дигби Хейзелхерсту. Много лет назад в этой самой комнате скончался несчастный охотник за сокровищами.
«Он скончался в страшных муках, хватаясь за кровоточащую рану внизу живота».
Джонас со свистом втянул в себя воздух и быстро сошел с камня, который посылал предупреждающие вибрации. Теперь все ясно. Кинжал, видимо, выскакивает снизу и ударяет любопытствующего между ног. Куаррел стал ступать еще осторожнее, пошарил в углах комнаты в поисках подходящего предмета, с помощью которого можно было бы включить механизм ловушки. Затем вышел и осмотрел еще несколько комнат по коридору.
В третьей по счету комнате Джонас наткнулся на огромную кучу мусора, из чего следовало, что Мэгги Фрэмптон все же пыталась как-то навести порядок в этом крыле виллы. Доказательством тому служила сиротливо стоящая в углу метла с длинной ручкой.
Джонас взял ее и вернулся в первую комнату. Осторожно вытянув метлу ручкой вперед, он с ее помощью надавил на камень, указанный в дневнике Дигби.
Зловещий кинжал бесшумно выскочил из щели между камнями пола. В голове Джонаса пронеслось: останься он там, где стоял, был бы теперь кандидатом в хор мальчиков. Куаррел с облегчением отер пот со лба.
Немного помедлив, он с опаской обошел все еще дрожащее лезвие кинжала и приблизился к стене, чтобы обследовать открывшийся тайник. Камень ушел в стену, за ним зияла пустота. Джонас потянулся вперед, чтобы пошарить в тайнике.
В ту же секунду он понял, что совершил непростительную ошибку.
Волна жесточайших эмоций захлестнула его, стены временного коридора стали принимать ясные очертания. Джонас боролся с невидимой силой, засасывающей его туда. Предчувствие неминуемой беды нахлынуло на исследователя, и он что было мочи сопротивлялся неумолимому давлению зла прошлого.
«Его ждет смерть. Смерть ждет любого, кто посмеет прикоснуться к кристаллу».
— Верити. Верити!
Джонас не знал, выкрикнул ли он имя вслух или еле прошептал. Обливаясь потом, он из последних сил отдернул руку.
— Джонас?
Он вдруг почувствовал, что она рядом. «Но это же невозможно!»— моментально пронеслось в голове. Верити на нижнем этаже, в противоположном крыле виллы. Она далеко и не сможет ему помочь.
— Джонас, что случилось?
Верити отыскала его! Он не мог видеть любимую, но ощущал ее присутствие, как якорь в шторм. Джонас зажмурился и сделал шаг назад.
Внезапно к нему вернулось зрение, все стало на свои места. Зловещие видения жестокости и смерти исчезли так же быстро, как и появились.
Кинжал пропал в расщелине пола, а вход в тайник бесследно исчез.
Джонас, тяжело дыша, упал на пол. Он посмотрел в тот угол комнаты, где смерть ждала свою неосторожную жертву. Теперь он знал наверняка, что настоящую опасность таил в себе отнюдь не кинжал, спрятанный под полом между камнями. Утерянный кристалл — чем он ни был, для чего бы ни служил, — именно он таил в себе зло! Джонас вздрогнул: он понял, что напал на след страшной тайны.
С этой минуты исторические исследования отступили для Джонаса на второй план, на первое место выдвинулся поиск сокровищ. Старая вилла хранит секреты. Важные секреты! И Джонас должен их раскрыть.
Он медленно поднялся на ноги, подобрал фонарик и стал продвигаться к выходу, не спуская глаз с предательского камня. Выбравшись из комнаты, он плотно затворил за собой дверь.
Затем повернул обратно в южное крыло виллы, и вдруг ему почудилось, что он слышит чей-то смех.
Сначала он решил, что это просто нервы и смех Дигби Хейзелхерста ему мерещится, но потом понял, что зловещий смех доносится из глубины времен. И если уж быть точным, из шестнадцатого столетия.
«С Джонасом все в порядке». Верити медленно возвращалась к реальности. Сердце ее все еще билось учащенно, голова кружилась. Противно, что Слэйд Спенсер так сжал ее руку! Пальцы другой ее руки переплелись с пальцами Дага Уорвика. Верити казалось, что она в западне.
Она открыла глаза и окинула взглядом сосредоточенные лица собравшихся «экстрасенсов». Даг Уорвик уставился на огонь. Он явно скучал. Оливер Крамп сидел с закрытыми глазами. Казалось, он так же сосредоточен на сеансе, как Элисса и Престон Ярвуд. На лице Элиссы застыло мечтательное выражение, словно она видела что-то внутренним взором. Престон хмурился с закрытыми глазами.
Слэйд Спенсер судорожно стиснул ее пальцы. Он оторвался от своей трубки и послеобеденной выпивки, чтобы присоединиться к кружку Элиссы. Почувствовав на себе взгляд Верити, он открыл один глаз, заговорщически подмигнул и так сильно сжал ее руку, что еще немного — и хрустнут пальцы.
Верити вырвала руку из ладони Слэйда и осторожно освободилась от пожатия Дага. Даг вопросительно улыбнулся и тихо сказал:
— Вам уже надоело?
— Я… я хочу пойти к себе, — тревожно прошептала Верити.
— Что ж, я не в обиде, — пробормотал он. — Идите.
Слэйд кивнул ей на прощание, когда она встала. Взгляд его полуприкрытых глаз был затуманен алкоголем.
— Спокойной ночи, Верити. Увидимся утром, — тихо произнес он. Крамп, Элисса и Ярвуд, казалось, и вовсе не заметили ее ухода. Видно, их помыслы были устремлены к высшим сферам.
Верити потихоньку выскользнула из зала и, переводя дух, остановилась в холодном коридоре. Ощущение опасности исчезло, но она все равно не успокоится, пока не увидит Джонаса и не выяснит у него, что случилось.
Раньше они вместе бывали во временном коридоре, но только тогда, когда между ними устанавливалась какая-то телепатическая связь, причем связь эта обрывалась на расстоянии нескольких шагов. И все же Верити могла поклясться, что минуту назад ее охватило знакомое ощущение: она будто бы опять вступила вместе с Джонасом в туннель, ведущий в прошлое.
Верити понеслась вверх по лестнице в спальню, которую выделили им с Джонасом. Она распахнула дверь, надеясь застать его там, но комната была пуста.
— Ах, черт возьми, Джонас! — воскликнула она вслух. — Где же ты?
Он может быть где угодно — вилла-то огромная. Бесполезно пытаться искать его. Надо ждать здесь. Верити поплелась в ванную принять душ перед сном. Она все выскажет Джонасу, когда он наконец соизволит явиться.
Но когда девушка в ночной фланелевой рубашке выплыла из ванной, то увидела в комнате вовсе не Джонаса.
— Слэйд! — воскликнула Верити и остановилась как вкопанная. Перед ней на кровати сидел пьяный Спенсер.
— Не бойся. Верити, — произнес он, еле ворочая языком. — Я покинул сеанс сразу за тобой. Сказал им, что меня тошнит. Меня и правда чуть не стошнило от всех этих проводников и просветлений. Ну так вот, я поспешил сюда. Ты не знаешь, надолго ли ушел твой друг Джонас? Может, пойдем ко мне?
— Что, черт побери, вы тут делаете? Вы с ума сошли? — Верити запахнула халат и потуже затянула пояс. Выходка Спенсера привела ее в бешенство, но, слава Богу, он не опасен. — Вы пьяны, Слэйд. А может, и не только это — у вашего табака какой-то странный аромат. Убирайтесь отсюда сию же минуту!
Слэйда явно смутило и обидело ее заявление. Он приподнял полусонные веки и попытался сфокусировать на ее лице свой туманный взгляд.
— Но ты ведь хотела, чтобы я к тебе пришел, разве нет? Ты сама пригласила меня, — жалобно захныкал он.
— Я вас сюда не приглашала, и если бы вы не надрались так безобразно, то вспомнили бы это. А теперь убирайтесь. Немедленно!
— А, так ты недовольна, что я пропустил парочку стаканчиков? О, нет проблем, дорогая. Я готов и способен доставить тебе удовольствие. Вот увидишь, тебе понравится. Так что ты напрасно отвергаешь меня. — Он глупо улыбнулся и стал расстегивать рубашку. — И все-таки лучше бы перейти ко мне в комнату. Не хочу, чтобы Куаррел застал нас вместе, ты меня понимаешь?
— Убирайся! — гневно выкрикнула Верити. Слэйд хитро улыбнулся:
— Впрочем, может, нам ничего и не грозит. Наверное, в это самое время Куаррел уже запрыгнул в постель к Элиссе. А что, вполне возможно, как ты считаешь? Элисса убеждена, что он экстрасенс, а она обожает спать с экстрасенсами. Они с Ярвудом только этим и занимаются. Она даже со мной переспала пару раз. Эта девица — горячий билетик, который только и ждет, чтобы его прокомпостировали. — Слэйд наморщил лоб. — Кажется, она пыталась склонить к любовным утехам и Крампа, но тот не заинтересовался ее предложением. Он вообще ничем не интересуется, кроме своих дурацких трав и кристаллов.
Верити окончательно разозлилась на Слэйда. Он был слишком пьян, чтобы представлять для нее опасность, и тем не менее выдворить его из комнаты, по-видимому, не удастся. В одном он был, безусловно, прав: нельзя допустить, чтобы Джонас застал их. У Верити все еще было свежо воспоминание о том, как ее возлюбленный приставил нож к горлу Дага Уорвика. И Верити решила действовать.
Она стремительно пересекла комнату, взяла Слэйда за рукав и, собрав все силы, попыталась поставить его на ноги.
— Вон, — спокойно сказала она. — Сейчас же. Слэйд зашатался и ухватил ее за плечи, чтобы устоять на ногах. Широко ухмыльнувшись, он привалился к ней и попытался поцеловать своим слюнявым ртом.
Верити увернулась и потащила его к двери, морща нос от запаха спиртного.
— Хочешь в мою комнату, да? Вот и хорошо. Пойдем, я покажу тебе дорогу. — Тут Слэйд потерял равновесие и повалился прямо на Верити.
Так падает огромная марионетка, у которой обрезали ниточки. Травмированная нога не выдержала, и Верити рухнула на каменный пол, а Слэйд, как тюфяк, плюхнулся на нее сверху. Он тотчас попытался подняться, Верити тоже, теперь оба копошились на полу, отталкиваясь и мешая друг другу.
И тут входная дверь внезапно отворилась. Ни слова не говоря, в комнату влетел Джонас, схватил Слэйда, оторвал его от Верити и отшвырнул о стену, на которой висел гобелен.
Слэйд глухо ударился о камень, застонал и сполз на пол, потеряв сознание.
Верити взглянула на Джонаса, который готов был вновь броситься на свою жертву, и не на шутку испугалась, заметив опасный блеск его янтарных глаз.
— Нет, Джонас, нет! Он просто пьян и не ведает, что творит. — Она еле-еле поднялась с пола, застонав от боли в ноге.
— Да, он не ведает, что творит, — угрожающе мягко повторил Джонас. Рывком поставив шатающегося Спенсера на ноги, он занес кулак.
— Эй, подожди-ка, парень. — Спенсер уже пришел в себя и пытался отмахнуться. — Я ничего такого и не замышлял, просто хотел поразвлечься.
— Запомни хорошенько. Спенсер. Подобное развлечение может стоить тебе жизни. Клейся лучше к брюкве — это безопаснее, а Верити не смей и пальцем трогать.
— О нет, это всего лишь недоразумение, — упорствовал Слэйд. — Я думал, она сама хочет. Все ясновидящие цыпочки не прочь этим заняться. Черт возьми, Элисса, к примеру, спит со всеми.
— В одном ты прав, приятель, — сказал Джонас. — Это действительно недоразумение. Верити спит только со мной и больше ни с кем. — С этими словами он ударил Спенсера в челюсть, голова у того мотнулась в сторону, и Джонас замахнулся снова.
— Нет, Джонас! — крикнула Верити. Подскочив к нему, она попыталась схватить его за руку. — Остановись! К чему эта жестокость? Прекрати сейчас же!
Джонас стряхнул ее руку как пушинку, глаза его горели, как раскаленные угли. Верити, отшатнув — Как это «ну и что»? Ты бросил Слэйда на улице, а там холодно. А теперь вот еще и дождь пошел. Он подхватит пневмонию!
— А мне наплевать, что с ним случится. Пускай хоть потонет там — мне все равно. — Джонас вышел из ванной, вытирая полотенцем руки. Широкая волосатая грудь его заметно вздымалась от гнева, глаза цвета флорентийского золота горели яростным огнем. — С меня довольно. Верити. За последнюю неделю я уже второй раз застаю тебя с другим мужчиной.
— Джонас, напрасно ты сгущаешь краски, — миролюбиво проговорила Верити. Сейчас Джонасу лучше не перечить. Она поплотнее запахнула халат. — Будь благоразумным. Первый раз не в счет: Даг Уорвик пытался мне помочь, и ничего больше. А то, что произошло сегодня, тоже не должно тебя волновать: это просто приставания пьяного дурака. Я уверена, завтра Слэйду будет стыдно за свое поведение.
— Стыдно? Я тебе вот что скажу: ему следует благодарить Бога, что я не свернул ему шею. — Джонас отшвырнул полотенце и подошел вплотную к Верити. — Как, черт возьми, он здесь очутился?
Верити попятилась назад и почувствовала, как подоконник врезался ей в спину. Гордо вскинув подбородок, она произнесла как можно спокойнее:
— Дверь была незаперта.
— А почему дверь была незаперта? — Он схватил ее за плечи и рывком притянул к себе.
— Я оставила ее открытой, потому что ждала тебя с минуты на минуту.
— Мне до смерти надоело напоминать тебе, Верити, чтобы ты закрывала двери.
— Но я не думала, что сюда может войти еще кто-то, кроме тебя! — возмущенно возразила Верити. — Правда, Джонас. Мы ведь здесь гости. Я и в мыслях не допускала, что со мной может приключиться подобное!
Он стиснул ее плечи.
— Клянусь, леди, вы заходите слишком далеко. Она мягко дотронулась до его судорожно сжатых пальцев, заглянула ему в глаза.
— Джонас, забудь про Слэйда. Расскажи лучше, что случилось с тобой?
Он сумрачно посмотрел ей в лицо.
— Я прикоснулся к тому, к чему не должен был прикасаться. К камню в полу комнаты.
— Я почувствовала, что ты ищешь моей помощи. О, я так перепугалась. Потому-то и поспешила в нашу комнату.
— В следующий раз покрепче запирай за собой дверь, Верити, — промолвил Джонас, целуя ее в губы. — Я не выношу, когда кто-то прикасается к тебе, — добавил он. — Я этого не выношу!
Верити слабо вздохнула, глядя ему в глаза — за огненным желанием все еще сверкала холодная ярость. Он языком раздвинул ей губы, словно напоминая о более интимных ласках, обнял еще крепче, будто испугался, что она убежит.
— Джонас, — вымолвила она в перерыве между поцелуями, — нам надо поговорить.
— Ты и так слишком много говоришь, — хрипло пробормотал он. — Это твой главный недостаток. — Джонас подхватил ее на руки и понес к кровати. Бросив девушку на ватное одеяло, стал расстегивать джинсы.
Верити села на постели и откинула волосы со лба.
— Я серьезно, Джонас. Сегодня вечером с тобой что-то случилось, ведь так? Что-то не совсем обычное, даже для тебя. И я хочу знать, в чем дело.
— Я уже говорил тебе. Стоит мне отлучиться, как ты ускользаешь. Не думай, что я ничего не замечаю — я не слепой. Я видел недавно странное отсутствующее выражение на твоем лице. Я заметил, что последнее время ты часто и подолгу, задумавшись, глядишь в пространство. Значит, ты от меня что-то скрываешь и не хочешь поделиться со мной своим секретом.
— Ради Бога, Джонас…
— Я возвращаюсь из Мехико и вижу, как тебя вносит на руках другой мужчина — вносит в наш с тобой дом. А сегодня прихожу в спальню, в нашу спальню, и застаю здесь этого негодяя, который, оказывается, проник сюда совершенно свободно.
— Джонас, ты несправедлив.
— Я знаю, к чему ты клонишь, Верити. Ты стала задумываться, правильно ли поступила, допустив меня в свою жизнь, ведь так? Ты пересматриваешь наши отношения. Но у меня есть для тебя одна новость, маленький деспот: поздно ты спохватилась — теперь ты принадлежишь мне, и я сделаю так, чтобы ты никогда об этом не забывала. — Он скинул ботинки и джинсы и тяжело опустился на кровать рядом с ней.
Верити поспешно отползла от него, забилась в угол, но Джонас схватил ее за руку.
— Джонас, пусти меня!
Он не обратил ни малейшего внимания на сдавленный возглас и навалился на нее всем телом. Глаза его горели яростным огнем.
— Я не позволю тебе бросить меня, Верити, понимаешь? Я тебя никуда не отпущу.
— Джонас, прошу тебя, нам надо поговорить.
— Ты и так слишком часто болтаешь попусту, — заметил он, стаскивая с нее халат. — Ты общаешься со мной совсем не так, как нужно.
Тут Верити окончательно потеряла терпение и стала бешено вырываться.
— Джонас, я не собираюсь подлаживаться под тебя. Пусти меня сейчас же! Я хочу поговорить с тобой и только. Прислушайся хоть раз к моим словам!
Но Джонас и не подумал прислушаться. Он рывком сдернул с Верити халат, схватил за запястья так, что она оказалась совершенно беспомощной, и задрал подол ночной рубашки.
Не успев возмутиться таким бесцеремонным обращением, Верити почувствовала, как по телу пробежала волна возбуждения. Да, этот человек мог воспламенить ее одним прикосновением! И только его одного она любила всем сердцем!
Но он почему-то сводил все к сексу, когда она выводила его из себя. «Типично мужской подход, — подумала Верити, вне себя от негодования. — Когда разум отказывает, применяется сила».
Терпение у нее иссякло. Она изловчилась и лягнула его здоровой ногой.
— Пусти меня, громила ты этакий!
— Лежи смирно, сварливая злючка. — Но она снова лягнула его, и он придавил ее ноги коленом. — Ну все, ты меня окончательно рассердила! — Он стащил с нее ночную рубашку.
— Думаешь, меня это хоть сколько-нибудь волнует? — Ее глаза сверкали от возбуждения.
— На твоем месте я вел бы себя поосторожнее. — Джонас свободной рукой нашарил у кровати свой кожаный ремень.
Глаза Верити распахнулись от изумления.
— Ты не посмеешь!
— Посмею, если будешь вести себя подобным образом, — возразил Джонас, схватил ее за руки и связал запястья ремнем. Свободный конец ремня он закрепил на спинке кровати. Теперь Верити была прикована к ложу.
— Чтоб ты сгорел, Джонас! — выпалила она единственную пришедшую на ум угрозу, отчаянно пытаясь высвободиться из кожаных пут.
— Тебе не удастся предать меня огню — ты уже пыталась когда-то, но у тебя ничего не вышло. — Он в упор посмотрел на нее, она же в беспомощной ярости лишь сверкала глазами. — Слушай меня, Верити, слушай внимательно. Ты не поверишь, но так просто от меня не избавиться.
— А я и не собиралась. По-моему, это тебе не терпится сбежать. Пять дней — и хоть бы раз ты позвонил мне, Джонас! Целых пять дней!
— Боже правый, неужели ты никак не можешь мне этого простить? — нахмурился он. — Я думал, мы уже все обсудили и ты успокоилась.
— Я поняла только то, что ты можешь исчезать когда захочешь, а мне не считаешь нужным даже позвонить!
— Я ведь уже все объяснял. И не пытайся обвинять меня и оправдывать этим свое странное поведение — я заметил, что с тобой творится что-то неладное, еще до отъезда в Мексику.
— А разве ты вправе обвинять меня в том, что я задумываюсь о наших с тобой отношениях? — гневно возразила Верити. — И, к слову сказать, странные же у нас с тобой отношения, Джонас Куаррел. Тут есть о чем подумать! — многозначительно заметила она, дернув за кожаный ремень, стягивающий ее запястья. — Да любая мало-мальски здравомыслящая женщина поневоле задумается, на какую жизнь она себя обрекает.
— Понятно. Так ты размышляла именно об этом? Держу пари, ты разложила все по полочкам.
— Ну и что? В данных обстоятельствах это вполне нормально.
— Когда речь идет о том, что творится в твоей голове, ни о какой нормальной реакции и говорить не приходится. Не доверяю я твоим мыслям.
— Но это мои мысли, и будь добр с ними считаться.
— Ах так? Хорошо, вот тебе пища для размышлений. — Он просунул ногу между ее коленями, затем накрыл ладонью нежную, мягкую плоть.
— Джонас, ты просто мерзавец, — выдохнула Верити, чувствуя, как лоно увлажнилось помимо ее воли.
— Скажи, что не хочешь меня. Давай говори наконец, что решила от меня избавиться. — Он сильнее надавил своей теплой ладонью.
Верити машинально подалась ему навстречу, и Джонас, легко войдя пальцем в ее страждущее устье, стал проникать все глубже и глубже. Верити охнула.
— Настанет день, Джонас, и я скажу тебе…
— Я люблю тебя. Верити.
— У тебя довольно странная манера доказывать это. — Она тщетно пыталась освободиться от ремня. Горячее дыхание Джонаса опалило ее, его губы уже ласкали грудь. Она вся затрепетала, ожидая, что же последует дальше.
— С тобой мужчина поневоле будет вести себя необычно.
Он медленно скользнул вниз, касаясь ртом каждого дюйма ее тела. Его затвердевшая плоть толкнулась ей в бедро.
— Джонас, ты невыносим.
— Скажи, что любишь меня. — Он мягкими движениями дразнил узелок, скрытый в горячих складках ее лона. — Скажи, Верити.
— Ты прекрасно знаешь, что это так, — выдохнула она, извиваясь всем телом и шире разводя ноги.
— Скажи!
— Я люблю тебя. А теперь хватит подвергать меня дисциплинарному наказанию — развяжи мне руки, давай займемся любовью.
— Я уж было подумал, что ты никогда об этом не попросишь, — заметил Джонас, расположившись поудобнее.
— Развяжи ремень, — хриплым от желания голосом приказала Верити.
— Зачем? Так мне больше нравится. Очень сексуально. Приподними бедра повыше. Вот так. — Он опустился между ее ног, раздвинул пальцами нежные лепестки и медленно вошел в нее. Когда она напряглась, он двинулся резче. — Да, малышка, вот так. — Джонас склонился над ней, опершись на локти.
Верити застонала и закрыла глаза, ее затопила горячая волна желания.
— Теперь подвигай своими прелестными бедрами, радость моя. Давай же покажи, как сильно ты меня любишь.
— Подобные действия должны преследоваться по закону. — Верити резко вздохнула, когда он сжал ее округлые ягодицы. Сердце ее колотилось как бешеное.
— В постели свои законы, милая. Делай же, как я тебя прошу, любовь моя, — снова потребовал он, на этот раз низким, полным желания голосом. Он приподнял ее одной рукой и показал, что от нее хочет. Она тут же откликнулась сладостной дрожью.
— Джонас!
— Да, любовь моя, именно так. Радость моя, ты такая горячая, нежная! Ты сводишь меня с ума. Пусти, я хочу войти еще глубже. Обхвати меня своими ножками, они у тебя такие изящные, стройные. Ну же, любимая, покажи мне, как ты хочешь…
— Ах, Джонас… Джонас!
— Я знаю, тебе хорошо, любовь моя.
Он заполнил собой все ее естество, заскользил в такт движению ее бедер в стремительно нарастающем темпе. Огонь внутри нее разгорался все сильнее, и пламя рвалось наружу.
Взрыв настиг их одновременно. Его хриплый крик слился с ее стонами, оба наконец отдались всепоглощающей страсти.
Только Джонас может быть таким неистовым и даже жестоким в любви, пронеслось у Верити в голове. И в этом он весь — стоит ей завести разговор об их отношениях, как его сразу же разбирает от страсти и желания взаимности. И только он способен за все это время ни разу не задеть больную ногу.
Слэйд Спенсер открыл глаза. Холодные капли дождя упали ему на лицо. Все тело его ныло. Проклятый ублюдок, он не имел никакого права так с ним обращаться, никакого. Спенсер же не виноват, что нравится женщинам. Если Куаррелу не терпится пустить в ход кулаки, пусть поколотит свою подружку. Верити весь вечер всячески намекала Слэйду — уж он-то знает все эти женские штучки! А виноват, как всегда, один он.
Куаррел такой же, как все: обращается с ним как с последней дрянью. Надоело! Когда-нибудь он им отплатит за все свои унижения.
Постанывая от боли, Слэйд пополз к бортику фонтана. К горлу вдруг подкатила тошнота. Он немного подождал, пока внутри все уляжется, и пополз снова. Его трясло как в лихорадке.
Ему нужна пилюля — две пилюли. К несчастью, та, что дал ему в клинике доктор, больше не действует. Да что они знают, все эти доктора! Никто не понимает его. Спенсера. Никто не хочет ему помочь. Все против него. Ему это стало ясно уже много лет назад.
Только бы добраться до своей комнаты! Там у него есть пилюли и таблетки, которые он купил в прошлом месяце у своего торговца. Таблетки ему помогают. Он потом чувствует себя прекрасно, к нему возвращается способность владеть собой, а это так здорово!
Спенсер с трудом выкарабкался из бассейна и поплелся к темному входу виллы. Дождь хлестал что было сил, и Слэйд в который уже раз за свою жизнь спрашивал себя, почему все, что бы он ни задумал, обречено па провал.
Это был риторический вопрос. Слэйд знал почему: его все ненавидят. Он один борется с целым миром.
И всегда проигрывает.
Глава 6
— Знай же, настанет день, и я тебе отплачу. — Верити томно потянулась и повернулась на бок. Она подняла кожаный ремень, которым связывал ее Джонас, и провела пряжкой по курчавым волосам на его груди. — Ты не сможешь предугадать, когда это случится, но настанет день, и — хоп! — ты мне попадешься.