Кренц Джейн Энн. Всепоглощающая страсть

   — Спасибо. — Он не знал, что еще добавить. — Послушай, я ничего никому не скажу о книге.
   — Очень тебе благодарна.
   — Тогда, наверное, все. Ну как, никаких обид?
   — Ну конечно. Никаких обид.
   Клео повернулась и направилась к машине. На полпути остановилась, настигнутая внезапной мыслью, и пошла обратно.
   — У меня к тебе один вопрос, Нолан.
   — Какой?
   — Как ты узнал насчет книги?
   Он сжал губы.
   — Кто-то положил ее в мой почтовый ящик вместе с запиской.
   Клео вздрогнула.
   — Ты говоришь, с запиской?
   — Да, я тебе ее отдал вместе с книгой.
   Клео кивнула и вернулась к машине. Некоторое время она сидела за рулем, наблюдая, как Нолан завел мотор и тронулся по узкой дороге к городу.
   Когда его машина скрылась из виду, Клео медленно открыла бумажный пакет. Она долго смотрела на обложку «Зеркала», затем открыла книгу и вытащила из нее листок бумаги. Записка была короткой, но по существу.
   «Царица Нила — это Царица Разврата. Человек с большим будущим не имеет права встречаться со шлюхой».
   Тон записки будил неприятные воспоминания. Он был удивительно схож с анонимным письмом, полученным Клео в прошлом месяце.
   После первоначального шока Клео попыталась забыть о письме. В конце концов, письмо ей переслали через издательство, и Клео убеждала себя, что отправитель не знает ее настоящего имени.
   Но теперь она не сомневалась, что кто-то, он или она, не только знал ее как автора «Зеркала», но и решил наказать за написание книги. И этот человек знал, кто она и где живет.
   Дрожащей рукой Клео повернула ключ в замке зажигания. Она торопилась как можно скорее укрыться за спасительными стенами гостиницы.

3

   Макс остановился у дверей гостиной. Участники семинара заполняли комнату, меблированную в непонятном стиле. К ним обращался человек с седыми, аккуратно уложенными волосами, массивными золотыми часами и большим кольцом с бриллиантом. На нем был модный пиджак и кожаные ботинки ручной работы, которые стоили по меньшей мере столько же, сколько и ботинки Макса. Макс сделал вывод, что семинарские занятия определенно приносят значительный доход.
   — Мое имя Герберт Т. Валенс, и знаете что? Мне нет равных. — Валенс излучал энергию, он почти подпрыгивал, окидывая слушателей возбужденным взором. — Я единственный в своем роде. Я могу достичь чего угодно. И знаете что? Вы тоже можете достичь чего угодно. Повторяйте за мной все, все до одного. Я единственный в своем роде.
   — Я единственный в своем роде, — повторила аудитория в один голос.
   — Мне нет равных, — провозгласил Валенс. Похоже было, что он вот-вот задохнется от восторга и энтузиазма.
   — Мне нет равных, — подхватила аудитория.
   — Я могу достичь чего угодно, — подсказал Валенс.
   — Я могу достичь чего угодно.
   — Сила позитивного мышления нисходит к нам с неба, — объявил Валенс, сияя победной улыбкой. — Это чистая энергия. Чистое горючее для заливки в ваши творческие моторы.
   Макс с интересом наблюдал, как Валенс, словно на крыльях, перелетел через комнату к развешенным на стене схемам.
   — Я пришел, чтобы открыть вам тайну обладания всем, что является основой жизни, — поучал Валенс. — Деньги, власть, успех, вера в свои силы, всем этим вы будете обладать, следуя моей простой программе из пяти пунктов. Вы хотите носить такую одежду, как я? Вы хотите ездить на «порше»? По окончании обучения все это будет в вашем распоряжении. Даю вам слово.
   Макс потерял интерес к Герберту Т. Валенсу и направился в вестибюль. Он остановился перед первым из серии морских пейзажей, украшавших стены, и некоторое время его разглядывал.
   В картине не было ничего заслуживающего внимания. Техника никудышная, композиция статичная, а цвета невыразительные. Все свидетельствовало о том, что перед вами работа любителя. Джейсон не ошибался, называя себя бесталанным художником.
   — Вот вы где, Макс. Я вас искала. — Сильвия Гордон помахала ему рукой из дверей офиса. — Вам тут звонили несколько минут назад. Я вызывала вашу комнату, но никто не ответил. Я записала, что вам передать.
   Макс оторвался от созерцания морского пейзажа и подошел к конторке.
   — Я вам очень благодарен.
   — Не за что, — улыбнулась Сильвия. — Жаль, я вас не нашла. — Она протянула Максу листок бумаги. — Во всяком случае, звонившая очень хотела с вами связаться.
   Макс прочел послание. Звонила Кимберли. Просит как можно скорее позвонить ей. Очень важно. «Очень» было подчеркнуто три раза.
   — Обычные дела, — сказал Макс. — Нет никакой спешки.
   Он смял записку и бросил ее в мусорную корзину так же, как выбросил прежде с десяток других неотложных посланий, полученных за последний месяц от Кимберли Керзон. Он задумался над тем, как она сумела его разыскать на побережье.
   — Клео вернулась? — спросил он.
   — Нет.
   Сильвия посмотрела на мусорную корзину, в которой исчезла записка. Когда она вновь подняла глаза на Макса, ее взгляд выражал недоумение.
   — Я жду ее с минуты на минуту, она вот-вот вернется. Нам надо размещать приезжих.
   Раскаты грома заставили Макса взглянуть в окно. Снаружи уже стемнело. Яростные порывы ветра ударяли в стены дома, в любую секунду на землю готов был обрушиться дождь. Вспышка молнии осветила небо.
   — Опять буря.
   Сильвия пожала плечами.
   — Такое уж время года. Знаете, я вас хотела поблагодарить за то, что вы вчера отыскали утенка Сэмми. Он очень любит эту игрушку.
   — Ну что вы, это пустяки.
   — Сэмми очень дорожит утенком, он получил его в подарок от Джейсона. — Сильвия смущенно улыбнулась. — Сэмми в таком возрасте, когда ищут пример для подражания. Вы меня понимаете.
   — Сэмми сказал, что его отец потерялся. Он говорит, отец отправился искать себя.
   Сильвия поморщилась.
   — Детям свойственно толковать все буквально. Но он недалек от истины. Дуглас, мой муж, как-то вернулся домой с работы и объявил, что больше не может нести ответственность за судьбу жены и сына. Он сказал, что наш брак был ужасной ошибкой, собрал вещи и уехал. Сэмми тогда только исполнился год.
   — Насколько я понимаю, ваш бывший муж не навещает Сэмми?
   Сильвия кивнула.
   — Дуглас вернулся к себе в восточные штаты, где в конце концов решил, что все-таки способен быть ответственным человеком. Я слышала, он снова женился и завел детей. Он никогда не связывался напрямую со мной и Сэмми, только через адвоката. Иногда он нам присылает немного денег.
   Свет погас вместе со следующей молнией, пронзившей темное небо.
   — Господи! — воскликнула Сильвия. — Опять погас свет. Надо надеяться, это всего лишь предохранитель. Недавно на провода рухнуло дерево, и мы целый день сидели без электричества.
   Макс воспользовался случаем.
   — Хотите, я проверю предохранители?
   — Спасибо. Подождите секунду. — Сильвия вытащила из ящика стола большой электрический фонарь. — Мы всегда его держим наготове. Здесь часто не бывает света.
   Герберт Т. Валенс выбежал из гостиной как раз в тот миг, когда Сильвия передавала Максу фонарь. Чрезмерный энтузиазм на его лице теперь сменился выражением чрезмерного беспокойства.
   — Что тут происходит? — потребовал ответа Валенс. — Я хочу включить видео. Почему нет электричества?
   — Сейчас я все проверю, — пообещал Макс. Он взял фонарь у Сильвии. Валенс нахмурился.
   — Давайте поторопимся, хорошо? Мне надо проводить семинар. Я обязан заботиться о своей репутации. Я не могу работать без аудиовизуальной аппаратуры.
   — Пробудите в себе творческое начало, — посоветовал Макс. — Мыслите позитивно. Помните, позитивное мышление — это горючее для творческого мотора.
   Сильвия отвернулась, но Макс успел заметить, что она кусает губы, чтобы не рассмеяться. Валенс побелел от бешенства.
   — Это что — шутка? — высокомерно спросил он.
   — Я просто повторяю ваши собственные советы. — Макс обошел Валенса кругом и направился к лестнице в подвальный этаж. — Я даже не возьму с вас за это денег.
   — Послушайте, — взорвался Валенс, — я не потерплю подобную грубость.
   Как раз в этот момент отворилась дверь и растрепанная и промокшая Клео быстро вошла в вестибюль.
   Под мышкой Клео держала коричневый бумажный пакет, защищая его от дождя. Макс заметил напряженное выражение ее лица. Видимо, свидание с Гильдебрандом не увенчалось успехом.
   — Боже мой. — Клео захлопнула дверь и пальцами пригладила мокрые волосы. — На улице настоящий потоп. У нас все в порядке, Сильвия?
   — Наоборот, в беспорядке, — отозвался Валенс, прежде чем Сильвия успела ответить. — Свет погас. Я требую, чтобы его немедленно включили. Я пытаюсь проводить семинар, и, как вам прекрасно известно, мисс Роббинс, у меня в этой области безупречная репутация, но я не могу работать при отсутствии электричества.
   Макс почувствовал, что Клео призвала на помощь всю свою выдержку.
   — Конечно же, мистер Валенс. Мы немедленно займемся починкой.
   — Я как раз собираюсь к ней приступить.
   Макс поднял вверх фонарь. Взгляд Клео уперся в его лицо.
   — Я думала, вас здесь уже нет.
   — Откуда у вас такие сведения? Вы ведь только недавно меня наняли.
   Клео хотела было ответить, но сдержалась в присутствии Валенса.
   — И чем же вы занимаетесь?
   — Иду вниз, в подвал, чтобы проверить предохранители. Вы не против?
   Макс вежливо подождал ответа. Клео стиснула зубы.
   — Я пойду с вами.
   — Мне кажется, я сам сумею справиться, — заметил Макс.
   — Я сказала, что иду с вами. — Клео любезно улыбнулась Валенсу. — Немного терпения, мистер Валенс. Не сомневайтесь, мы скоро все починим.
   — Очень надеюсь, — пробормотал Валенс. — Я дорожу каждой минутой своего времени. Я не могу себе позволить попусту его растрачивать, ожидая, когда включат электричество.
   Он еще раз со злостью посмотрел на Макса и направился обратно в гостиную.
   Макс проследил за ним взглядом.
   — Вам известно, что ему нет равных? — спросил Макс, обращаясь к Клео. — А также, что он единственный в своем роде?
   — О чем это вы? Дайте-ка мне фонарь. — Она выхватила у него из рук фонарь и поспешила к лестнице в подвал. — Так почему вы все-таки не уехали?
   — По целому ряду причин. — Макс открыл дверь и заглянул в темноту огромного подвала. — Например, я не успел извиниться перед вами за небольшое недопонимание, возникшее между нами за завтраком.
   — Вы называете это небольшим недопониманием? — Клео начала спускаться вниз по лестнице, освещая путь фонарем; она по-прежнему держала под вышкой бумажный пакет. — Вы вели себя грубо, неприлично и оскорбительно.
   — Наверное, вы правы. — Трость Макса тихо постукивала на каждой ступени. — Как бы там ни было, я хочу воспользоваться случаем и попросить у вас прощения за то, что принял вас за любовницу Джейсона.
   — Да еще алчную любовницу.
   Клео осветила фонарем загроможденный вещами подвал.
   — Хорошо, — терпеливо вздохнул Макс. — Я прошу у вас прощения за то, что принял вас за алчную любовницу Джейсона.
   — Что ж, я вас прощаю. А теперь уходите.
   Макс крепко сжал в руках набалдашник своей трости. Она так легко от него не отделается. Пять картин Эймоса Латгрелла были спрятаны где-то в этом доме.
   — Боюсь, я пока не могу уехать.
   Клео подошла к щитку с предохранителями.
   — Почему?
   — Я вам все объяснил вчера. Меня устраивает ваше предложение. У меня нет другой работы.
   Она открыла дверцу щитка.
   Макс уловил колебание в ее тоне. Он сменил тактику.
   — Что там с Гильдебрандом?
   Клео включила один из предохранителей, и на потолке вспыхнул свет. Она мрачно улыбнулась.
   — Нолан сделал те же выводы, что и вы. Он считает меня падшей женщиной. И как начинающий политик, который мечтает о Белом доме, он не может общаться с подобными мне особами.
   Макс удивился, почувствовав, что в нем вспыхнула злость против Нолана. Он посмотрел на серьезное лицо Клео.
   — Для вас это было неожиданностью?
   — Как гром среди ясного неба.
   — И какова же была причина?
   — Не могу себе вообразить. — Клео закрыла дверцу щитка и погасила фонарь. — Прошу меня извинить, у меня много дел, а у вас впереди долгий путь.
   Макс преградил ей дорогу.
   — Подождите, Клео. Я искренне просил у вас прощения. Я сожалею об ошибке, и мне некуда деваться. Позвольте мне на немного остаться здесь. Я отработаю.
   Клео явно колебалась. Он прочел неуверенность в ее глазах.
   — Послушайте, я вам сочувствую, но я не могу взять вас на тех же условиях, что и Джейсона. Особенно после того, что вы наговорили утром.
   — Джейсон был вашим другом, — примирительно сказал Макс. — Он был также и моим другом. Что я мог подумать, когда он упоминал некую таинственную женщину по имени Клео? Он был на смертном одре. У него не оставалось сил, чтобы подробно мне объяснить, какое место вы занимали в его жизни. Я знал только то, — Макс остановился в поисках подходящего слова, — что он был к вам привязан.
   Лицо Клео смягчилось. Она опустила глаза и некоторое время молчала. Наконец она встретилась взглядом с Максом.
   — Хорошо. Ради нашей общей дружбы с Джейсоном, я вас оставляю.
   — Спасибо.
   Все прошло легче, чем он ожидал. На нее явно действовали слезливые истории.
   — Но только на следующие три дня, — добавила Клео, словно прочтя его мысли и догадавшись, что он ее обвел вокруг пальца. — Бенжи так и не появился, а в субботу и воскресенье мне особенно нужны лишние руки. Но во вторник я вас прошу покинуть гостиницу. Понятно?
   — Понятно.
   «Целях три дня, такой долгий срок», — подумал Макс. За это время многое может перемениться. За три дня он заключал и разрывал контракты на миллионы долларов. Меньше чем за три дня он сумел организовать выкуп и спасти жизнь целому десятку директоров компании «Керзон», похищенных террористами. Если ему повезет, то за три дня он найдет картины Латтрелла.
   Если же нет, он сумеет продлить свое пребывание в «Гнездышке малиновки».
   Герберт Т. Валенс был прав. Главное — это мыслить позитивно.
 
   Около девяти вечера Клео заглянула в гостиную. Макс и Сильвия подавали гостям кофе и херес. В камине горел огонь, создавая уютную домашнюю обстановку. Негромкий разговор слышался отовсюду.
   Весь день Клео выговаривала себе за мягкотелость. Ей следовало немедленно прогнать Макса, как только она вернулась после свидания с Ноланом. Ведь она клялась себе, что тут же выставит его за дверь. Но непонятным образом Макс сумел ее разжалобить.
   Она чувствовала, что он ее обманул.
   — Ты должна признать, Макс умеет создать определенную атмосферу, — заметила Сильвия, оказавшись рядом с Клео. — У Джейсона был такой же аристократический вид, когда он разливал кофе и херес. Людям это нравится.
   — Он ведет себя, как хозяин, — ответила Клео. — Только посмотри на него. Ну прямо вылитый английский лорд.
   — Поставь такого человека, как Макс, рыть канаву, и он будет выглядеть не только владельцем канавы, но еще и тысячи акров вокруг.
   — Может, он и есть такой владелец, — пожала плечами Клео. — Он ездит на «ягуаре», а костюмы покупает явно не на распродаже.
   — Согласись, он старается услужить, — прервала Сильвия. — Сегодня он выполнил все твои указания. Даже натаскал дров для камина, что для него не так уж легко с его тростью.
   Клео почувствовала угрызения совести. Она искренне сожалела, что заставила Макса носить дрова. Она забыла о его больной ноге, когда отдавала это распоряжение. С Максом можно было позабыть о его трости и больной ноге. Он совсем не походил на инвалида.
   — Что-то в нем мне не нравится, — пожаловалась Клео.
   — Что же?
   — Точно не знаю, — призналась Клео. Она запнулась, затем продолжала:
   — Он думал, я любовница Джейсона.
   Сильвия удивленно взглянула на нее, потом рассмеялась.
   — А ты не шутишь?
   — Это не смешно.
   — Как раз наоборот. Ты знаешь, что с тобой? Ты в ужасном настроении с тех пор, как вернулась после свидания с Ноланом.
   — Нолан считает меня порнокоролевой.
   — Что-что?
   — Он узнал, что я автор «Зеркала».
   Сильвия неверяще смотрела на нее.
   — Но никто, кроме членов семьи, не знает, что ты написала книгу. Я не проговорилась ни душе, клянусь тебе, Клео. Ни за что не поверю, что это сделал кто-то из нас.
   — Я тоже. Не надо беспокоиться. Наверное, нашу тайну рано или поздно все равно бы раскрыли. Сильвия нахмурилась.
   — Я знаю, как важно было сохранить твою анонимность.
   — «Зеркало» очень личная вещь, — продолжала Клео. — Я не стану скрывать, что написала «Тонкую месть». Но в «Зеркале» слишком много меня самой.
   — Я все понимаю, — сочувственно проговорила Сильвия.
   Клео нервно поежилась.
   — Я сказала Нолану, что не желаю выслушивать едкие замечания людей, но главное, я не хочу быть объектом их беззастенчивого любопытства. Я это уже испытала в полной мере после смерти родителей. Люди мне задавали ужасно оскорбительные вопросы, например, что я чувствовала, когда увидела… — Клео смолкла. — Неизвестно, какие вопросы они будут задавать о «Зеркале».
   Сильвия ласково обняла Клео.
   — Не волнуйся. Возьми себя в руки. Самый главный вопрос сейчас: кто сказал Нолану?
   — Не знаю, — повторила Клео. — Кто-то положил книгу и записку, что я ее автор, ему в почтовый ящик. В записке также говорится, что я неподходящая жена для человека с политическими амбициями.
   — Господи, вот уж действительно странно. Неудивительно, что ты весь день не находишь себе места. Что еще сказал Нолан?
   — Он сказал, я больше не могу претендовать на роль миссис Нолан Гильдебранд. Что мое порнографическое прошлое может серьезно навредить его политической карьере. Он выразил надежду, что я пойму, почему он со мной расстается.
   — Как он посмел, слизняк, — возмутилась Сильвия. — Ты, конечно, послала его куда подальше?
   — Какой смысл, теперь это не важно. Я никогда не придавала большого значения своим отношениям с Ноланом. — Клео поймала обеспокоенный взгляд Сильвии. — Я не хочу, чтобы еще кто-то в семье узнал о записке. Им незачем волноваться.
   Сильвия кивнула.
   — Хорошо. Я никому не скажу. А как насчет Нолана? Если он всем разболтает, что ты автор книги?
   Клео горько улыбнулась.
   — Очень сомневаюсь. Он боится, что кто-то узнает о его связи с женщиной сомнительной репутации.
   — Не обижайся, Клео, я знаю, что он тебе нравился, но ведь он псих. Хотя, возможно, и сделает блестящую политическую карьеру.
   Клео собралась ответить, но смолкла, увидев, что к ним бежит Сэмми. Малыш был в пижаме. В кулачке он держал Уточку-шуточку.
   — Почему ты не в кровати, милый? — удивилась Сильвия. — Тебе давно пора спать.
   — Я не могу спать.
   Сэмми обнял ногу матери и схватил ее за руку.
   — Тебе приснился страшный сон? — ласково спросила Сильвия.
   — Нет. — Сэмми прижал к груди Уточку. — Триша плачет.
   — Неужели?
   Клео нахмурилась. Комната Трипш была рядом с комнатой Сэмми.
   — Все плачет и плачет.
   Сэмми зарылся лицом в юбку матери.
   — Пойду посмотрю, что с ней, — сказала Клео. — Не беспокойся, Сэмми, все уладится.
   Сэмми кивнул, по-прежнему уткнувшись в подол матери. Сильвия взяла его на руки и крепко обняла.
   — Клео с ней поговорит, милый. Все будет хорошо.
   — Триша, наверное, расстроилась, потому что нет Бенжи. — Клео обменялась взглядом с Сильвией. — Пожалуйста, последи здесь за всем.
   — Конечно, — отозвалась Сильвия. — Мы с Максом вполне справимся.
   Сэмми оживился, увидев Макса за стойкой бара.
   — Вон Макс. Привет, Макс.
   Он помахал ему Уточкой.
   Макс посмотрел в их сторону. Сначала его взгляд задержался на Сэмми, потом на Клео. Он поставил на стойку бутылку хереса, которую держал в руке, и направился к маленькой группе у дверей в гостиную.
   — Что-то случилось? — спросил он негромко.
   — Триша плачет, — пояснил Сэмми. — Клео хочет ее успокоить.
   — Ясно. — Макс внимательно наблюдал за Клео. — Вы думаете, это серьезно?
   — С точки зрения Триши, да, — ответила Клео. — Она беспокоится о Бенжи. Он не дает о себе знать. Я скоро вернусь.
   Клео поспешила к лестнице наверх. Она не удивилась, что Триша в слезах. Она беспокоилась о ней с прошлого вечера, когда обнаружилось исчезновение Бенжи.
   Комната Триши была на третьем этаже. Она поселилась в гостинице два года назад, когда поступила сюда на работу. Триша и Бенжи почувствовали симпатию друг к другу с первой встречи. Клео знала, что у них много общего. Возможно, слишком много. Они оба выросли в неблагополучных и недружных семьях. Скоро они стали близкими друзьями, а полгода назад любовниками.
   Клео с некоторым опасением наблюдала за развитием неизбежного романа между Тришей и Бенжи. Она сомневалась, что тот и другой способны поддерживать прочные и серьезные отношения, и в то же время Клео знала, что именно этого они оба страстно желали. В молодой паре чувствовалась некая обреченность; они были как две потерянные души, которые прижались друг к другу, спасаясь от бури.
   Клео осторожно постучала в дверь.
   — Триша, это я, Клео.
   — Клео? — Голос Триши звучал приглушенно. — Я лежу. Прошу тебя, уходи.
   — Триша, ты знаешь, что я не уйду. Сэмми сказал, ты плачешь. Впусти меня, пожалуйста. Мы поговорим.
   — Я не хочу говорить.
   — Даже о Бенжи?
   — Особенно о Бенжи.
   Триша внезапно разразилась надрывными рыданиями.
   Клео не могла этого вынести.
   — Впусти меня, Триша, или я отопру дверь запасным ключом.
   Некоторое время стояла тишина. Затем дверь медленно открылась, и показалось опухшее от слез лицо Триши.
   — Триша, — прошептала Клео и заключила ее в нежные объятия.
   — Я знаю, почему он ушел, — простонала Триша. — Это из-за меня.
   — Конечно, не из-за тебя. — Клео гладила Тришу по плечу. — Ты знаешь, что у Бенжи хватает собственных проблем. Ему трудно с ними разобраться.
   — Знаю, — всхлипнула Триша. — А я добавила ему еще одну.
   — Ты не виновата, что Бенжи ушел.
   — Нет, виновата, — сдавленным голосом произнесла Триша. — Я беременна.
   Клео невольно закрыла глаза; ее худшие опасения подтвердились.
   — Боже мой.
   — Я сказала Бенжи, и он струсил. Вот почему он ушел. Клео, что мне теперь делать? Я так боюсь.
   — Все в порядке, Триша, — ласково сказала Клео. — Все уладится. Ты не одна.
 
   Время близилось к полуночи, когда уставшая Клео добралась наконец до своей комнаты в башне на третьем этаже. Она с особой заботой выбрала для себя это убежище сразу после переезда в гостиницу.
   Ее жилище находилось далеко от гостиничных номеров. Маленькая квартирка в башне обеспечивала уединенность; кроме того, из окон открывался прекрасный вид на море. Случалось, что Клео нуждалась и в том, и в другом. Жизнь в окружении семьи и в гуще постояльцев приходилась ей по вкусу, но временами ей был необходим умиротворяющий покой своего дома.
   По-прежнему размышляя о бедственном положении Триши, она отперла дверь и вошла в уютную, тесную от мебели комнату. Комната была обставлена, как и вся гостиница, в пышном викторианском стиле. Каждый предмет, начиная от обоев в цветах и кровати под балдахином и кончая фарфоровыми часами на столе, был с любовью выбран самой Клео.
   Не закрывая за собой дверь, она щелкнула выключателем на стене. Настольная лампа у кровати залила мягким светом белые подушки в кружевных наволочках.
   Лампа осветила и нечто другое: кусок алой атласной ленты, словно змея извивавшийся на подушке.
   Клео застыла на месте, не в силах отвести глаз от алой змеи. У нее вдруг закружилась голова. Пальцы, все еще сжимавшие ручку двери, задрожали.
   — Это вы? — Макс возник позади в проеме открытой двери, нависнув над Клео. — Я вас искал. Хотел с вами поговорить, прежде чем вы ляжете спать.
   — Не сейчас.
   Она говорила хриплым шепотом, не спуская взгляда с алой атласной ленты.
   — Почему не сейчас?
   Он бесцеремонно протиснулся мимо нее, одним быстрым взглядом окинул комнату и повернулся к Клео.
   — Что случилось?
   — Прошу вас, — прошептала она. — Уходите.
   — Можно подумать, вы увидели привидение.
   — Уходите.
   Ее голос был едва слышен.
   Макс не обратил никакого внимания на приказание. Вместо этого он спокойно закрыл дверь.
   — Пожалуйста, без обмороков. Я не представляю, как поступать с женщиной в обмороке.
   Он обнял Клео одной рукой и тесно прижал к своей груди.
   — Я не собираюсь падать в обморок сейчас, как и никогда прежде в жизни.
   Клео попыталась сопротивляться влекущему теплу его тела, но оно обволакивало ее, изгоняя леденящий холод. Несколько мгновений она стояла неподвижно, прислонившись к груди Макса.
   Мужчина в зеркале.
   Постепенно Клео начала расслабляться. Макс был сильным и надежным, и от него приятно пахло. Клео с удовольствием вдохнула свежий запах мыла в сочетании с неповторимым ароматом мужчиньи Никогда прежде мужской запах не вызывал у нее эмоций, но тот, что исходил от Макса, казался ей чудесным. Незаметно она попыталась зарыться лицом у него на груди.
   — Как вы там? — спросил Макс.
   Вопрос разрушил волшебное оцепенение, которое начало овладевать Клео. В смущении она подняла голову, поправила очки и отодвинулась от него.
   — Прекрасно. Извините, я немного испугалась. Теперь все в порядке.
   Макс неохотно отпустил Клео. Он не сводил глаз с ее лица.
   — Так в чем же дело?
   Клео понимала, что ей следует молчать. Но она не могла защищаться, прежде всего из-за потрясения, которое испытала, увидев на подушке алую ленту, а также после того, как Макс сжимал ее в объятиях. Она знала, что не обязана давать ему какие-либо объяснения, но вдруг почувствовала необходимость кому-то открыться. Если бы Джейсон был здесь, рядом, она бы ему рассказала все до конца.