Крузи Дженнифер. Давай поспорим

   Мин оглядела стол. Они наверняка ирландцы, и дело не только в фамилии: все темноволосые и красивые какой-то строгой, аскетической красотой. Мин посмотрела на свою переполненную тарелку. И похоже, обожают картофель.
   – Доббс, – услышала она голос отца Кэла и осознала, что отключилась на какое-то время от разговора. – Джордж Доббс там вице-президент. – Это мой отец, – сказала Мин. Джефферсон Морриси вежливо улыбнулся:
   – Значит, вы пошли работать к своему отцу.
   – Он не то чтобы владелец фирмы, – ответила Мин, чувствуя, что здесь таится какой-то подвох. – Но он помог мне устроиться на работу.
   – Тебе и не надо было помогать, – сказал Кэл спокойно. – Ты статистик. У тебя, наверное, была сотня деловых предложений.
   – Да, их было много, хотя не особенно интересных. Отец мне помог, – повторила Мин, понимая, в какой ад она попала.
   – Вы поступили разумно… – обронила Линн Морриси. Мин взглянула в ее холодные темные глаза и подумала: «Я не нуждаюсь в вашем одобрении, леди».
   – …что приняли помощь отца. Очень разумно.
   – Не знаю. – Мин положила вилку. – Это вышло как-то само собой.
   Рейнолдс улыбнулся ей с противоположного конца стола, сделавшись еще более неотразимым. «И тебя я не люблю», – подумала Мин. Бинк напряженно застыла – не то чтобы в ужасе, скорее, в ожидании. Сидящий между родителями Харри, крепко зажав в кулаке вилку, распахивал ею, как плугом, картофельную целину в своей тарелке и с интересом поглядывал на взрослых.
   – Не сомневаюсь, что это принесло вам огромную пользу, – изрек Джефферсон. – Уверен, ваш отец и дальше не отказывал вам в помощи.
   – Она всего добилась сама, – возразил Кэл. – Страховые компании не отличаются сентиментальностью. Мин держит первенство в своей фирме по темпам профессионального роста, и никто не приписывает ее успехи отцовскому влиянию. Она умная, трудолюбивая и превосходный специалист.
   В его голосе слышались нотки гнева.
   Мин осторожно положила руку ему на спину, даже сквозь пиджак почувствовав напряженность мышц. На мгновение они стали еще тверже, затем плечи немного расслабились.
   – Разумеется, этого у мисс Доббс не отнимешь, – промолвил Джефферсон, с легкой улыбкой глядя на жену. – И то, что она пошла по стопам отца, достойно всяческих похвал.
   – Отец не занимается статистикой, – заметила Мин.
   – Конечно, моя дорогая, – сказала Линн. Прозвучало это немного надменно. – Нас восхищает, что вы сумели сделать правильный выбор и поддержали отцовское дело. – Она улыбнулась Кэлу: – Разве не так, Кэл?
   – Конечно, – ответил тот. – Филе превосходно.
   – Кэл не пошел в семейный бизнес, – обратился к Мин Рейнолдс с притворно дружелюбной улыбкой.
   – А зачем ему это нужно? – Мин убрала руку со спины Кэла и подумала: «Я больше не увижу этих людей, так пошли они к черту». _
   – Зачем ему идти в семейный бизнес? – переспросила Линн, надменно подняв бровь. – Да ведь это его наследство.
   – Ничего подобного, – возразила Мин. Бинк смотрела на нее широко открытыми глазами. – Все это совершенно не для него. Он занимается именно тем, чем должен заниматься. – Она с улыбкой повернулась к Кэлу и обнаружила, что он смотрит прямо перед собой, куда-то между Бинк и Харри. «Готов», – решила она и посмотрела на Харри. С зажатой в руке вилкой мальчик внимательно наблюдал за взрослыми, пытаясь понять происходящее.
   Джефферсон откашлялся.
   – Хотите сказать, авторитетная, престижная юридическая фирма не для него? Что за ерунда! Это наша семейная традиция.
   Мин посмотрела на него:
   – А вы сами продолжили дело своего отца? Я полагала, вы и ваш компаньон – основатели фирмы.
   Бинк, сидевшая напротив, превзошла себя: маленькое совиное лицо стало еще более непроницаемым.
   – Да, они основали фирму, – подтвердил Рейнолдс. В голосе его слышалось возмущение. – И заложили традицию.
   – Вряд ли через два поколения можно будет говорить о традиции, – возразила Мин, стараясь придать голосу убедительность, как будто в самом деле так думала. Она посмотрела на мальчика: – Ты хочешь быть юристом, Харри?
   Харри заморгал.
   – Нет. Я хочу быть ихтиологом.
   – Изучать рыб? – удивилась Мин.
   – Да. – Харри вздернул подбородок и улыбнулся.
   – Что ж, хорошее дело.
   – Харрисон еще мал, – произнесла Линн. – Через неделю он захочет быть пожарным. – Она улыбнулась мальчику почти теплой улыбкой.
   – Нет, не захочу, – заявил Харри и стал доедать картошку.
   «Милый малыш», – с нежностью подумала Мин.
   – Харрисон, – обратилась к ребенку Линн, – почему бы тебе не съесть десерт на кухне с Сарой?
   – Ладно. – Харри вскочил. – Можно идти?
   – Да, милый, – сказала Линн.
   Мин посмотрела, как он удирает, и подумала: «Везет тебе».
   – Итак, – продолжила Линн с улыбкой, которая делала ее похожей на ящерицу, – простите, что перебила вас, Минерва. О чем вы говорили? – Взгляд ее сообщал: «Даю вам шанс на отступление. Воспользуйтесь им».
   Мин улыбнулась в ответ:
   – Давайте проанализируем ситуацию. По-моему, с самого начала было ясно, что Кэл не может работать в вашей фирме.
   Джефферсон отложил вилку. Мин взяла бокал.
   – Во-первых, он младший сын. Старшие дети обычно следуют по стопам родителей, потому что стремятся им угодить. – Она улыбнулась Рейнолдсу. – Поэтому они так часто преуспевают. – Мин отхлебнула вина; оно было превосходно. Все наблюдали за ней, сохраняя более или менее холодное выражение лица. – Кроме того, им достается львиная доля внимания и уважения. Успех старших детей воспринимается родителями как часть программы их собственной жизненной реализации. Младшие же дети быстро узнают, что надо быть более энергичными, чтобы добиться внимания взрослых. Так они становятся нарушителями семейных традиций.
   – Я подозреваю, что ваша психологическая концепция далека от научной, – сказал Джефферсон с улыбкой, от которой тянуло холодом.
   – Это не наука, это жизненные наблюдения, – ответила Мин. – Именно так все и бывает. Вспомните мифы и легенды. Да и в сказках именно младший сын отправляется искать счастья в чужих краях.
   – В сказках, – повторил Рейнолдс, глупо хихикая. Бинк все еще была похожа на замороженную сову.
   – Теперь о Кэле, – не унималась Мин. – Его друзья говорили мне, что он редко проигрывает в спорах. Казалось бы, он игрок, но это не так. Игрок должен иногда проигрывать. А Кэл просчитывает шансы и рискует только в тех случаях, когда выгода очевидна. – Она опять посмотрела на Рейнолдса. – Будучи младшим сыном, он никогда не смог бы обеспечить фирме настоящий успех. Участие в семейном деле для него – неоправданный риск, и я сомневаюсь, что он когда-нибудь всерьез об этом думал.
   – Он стал бы компаньоном, – сказал Джефферсон, всем видом давая понять, что беседа выходит за рамки светской.
   – Третьим компаньоном, после вас и Рейнолдса, – возразила Мин. – Плюс ваш партнер и его дети – с ними пришлось бы тоже соперничать. Рядом с вами он всегда оставался бы ребенком. Поэтому ему пришлось искать свой путь. И к тому же у него была дислексия.
   Повисла мертвая тишина. Казалось, все за столом превратились в ледяные статуи. Мин взяла нож и вилку и стала резать мясо.
   – Мы предпочитаем не обсуждать дефект Кэла, – сказала наконец Линн.
   Мин не спеша проглотила кусочек и спросила:
   – Почему же? Тут нет ничего стыдного. Это составляющая его личности, индивидуальная особенность. Дислексия – не такое уж редкое явление. Больше десяти процентов наших сограждан – дислексики. И Кэл не случайно основал свою собственную фирму. Девяносто два процента дислексиков начинают собственный бизнес. Они умеют работать с персоналом, потому что умны и наделены способностью сопереживать. – Мин взяла бокал. – У вас такой замечательный сын – умный, трудолюбивый, преуспевающий, обаятельный, всеми любимый и к тому же симпатичный. Не понимаю, почему вы не дарите с гордостью его фотографии всем своим друзьям и знакомым. – Улыбнувшись, она посмотрела на Кэла. Он встретил ее взгляд с каменным лицом. – Если бы это был мой сын, я бы гордилась им.
   – Разумеется, мы гордимся Кэлом, – сказала Линн бесцветным голосом.
   – Вот и хорошо. – Мин снова принялась за еду. – Кэл прав насчет филе – бесподобное!
   – Благодарю, – произнесла Линн и повернулась к Рейнолдсу. Разговор пошел о компании.
   Через четверть часа подали десерт. Рейнолдс, Линн и Джефферсон все еще обсуждали дела. Кэл по-прежнему молчал. Бинк съела несколько кусочков моркови и допила вино.
   Мин была сыта. Она положила салфетку возле тарелки и сказала:
   – Ну, поскольку меня пригласил Харри, если позволите, я пойду к нему.
   Она встала и отправилась искать кухню.
   Харри заканчивал есть мороженое под бдительным взором служанки.
   – Привет, ихтиолог, – сказала Мин. – Там еще осталось мороженое?
   Харри кивнул женщине:
   – Сара, это она.
   – О, – произнесла Сара, оглядывая Мин с головы до ног. – Что вам положить в мороженое?
   – Шоколад, – ответила Мин, усаживаясь напротив Харри.
   Харри подчистил мороженое на дне вазочки и молча уставился на Мин. Он тоже напоминал сову, как и его мать.
   Сара поставила на стол мороженое. Порция была немалая.
   – Спасибо, – произнесла удивленно гостья. – Между прочим, я Мин. – Она протянула служанке руку.
   – Сара, – сказала женщина. – Ешьте, пока не растаяло. – Мин кивнула и взяла полную ложку мороженого. Оно было чудесное – густое и нежное, а шоколад изысканно легкий. Надо отдать должное Линн Морриси: эта женщина знала толк в еде.
   Сара прислонилась к мойке.
   – Так, значит, вы поспорили со Снежной королевой? – Мин хотела было притвориться, что не поняла вопроса, но потом, пожав плечами, ответила:
   – Я с ней не согласилась. – Сара кивнула.
   – Вам больше здесь не бывать.
   – Ну и черт с ними, – сказала Мин. Встревоженный, Харри отложил ложку.
   – А ты будешь приходить в парк?
   – Буду. Хотя и не уверена, что твой дядя Кэл захочет со мной говорить. – По-моему, он человек хороший, – сказала Сара. – Добрый, покладистый. Мы его редко видим.
   – Неудивительно, – ответила Мин, и тут в кухню вошел Кэл. – Привет. – Она помахала ему ложкой. – Оказывается, твоя мама потрясающе разбирается и в мороженом.
   Кэл кивнул без всякого выражения.
   – Ты идешь?
   Мин взглянула на еще полную вазочку с мороженым и вздохнула.
   – Иду.
   На его месте она бы тоже отдала все, что угодно, только бы выбраться отсюда.
   Кэл направился в холл, а Харри сказал:
   – Можно съесть твое мороженое?
   – Тебя же стошнит, – ответила Мин.
   – От мороженого ничего не будет, – заверил мальчик. Мин подвинула к нему вазочку:
   – Смотри не лопни. – Она встала. – Очень рада была познакомиться, Сара.
   – Я тоже. Удачи вам.
   Мин пошла к Кэлу. Он молча открыл перед ней дверь. Они уже спускались с лестницы, когда вслед им выглянула Бинк.
   – Ну что? – спросила она Кэла.
   Кэл в ответ покачал головой. Бинк улыбнулась Мин и сказала, вероятно, искренне:
   – Рада была снова увидеться с вами, – и исчезла за дверью.
   Кэл повернулся и пошел вниз. Мин следовала за ним в полной уверенности, что он злится на нее. Что ж, она ни о чем не станет жалеть.
   Мин скользнула на переднее сиденье. Теперь придется обходиться без машины. И без вкусных обедов. Хотя… Она ведь может бывать у Эмилио и без Кэла.
   Кэл сел за руль и захлопнул дверцу. Некоторое время он молчал, и Мин, глядя на его строгий профиль, подумала: «И тебя я теряю».
   – Чего хотела Бинк? – спросила она, чтобы как-то разрядить напряжение.
   Кэл повернулся к ней и сказал прерывающимся от волнения голосом:
   – Я прошу у тебя прощения.
   – За что? – Мин была ошеломлена.
   – За мою семью. – Он закрыл глаза и добавил с озлоблением: – Обычно они очень вежливы с посторонними.
   – Ну, просто мы с ними разные люди, – ответила Мин не очень серьезным тоном. – И потом, я же им нагрубила. Но тут есть и плюсы: во-первых, обед был потрясающий, а во-вторых, я их больше никогда не увижу. Ты пробовал мороженое? Оно бесподобно, хотя, подозреваю, очень жирное.
   – Так ты не сердишься? – спросил Кэл.
   – Из-за чего? Из-за того, что твоя мать – ведьма, а отец – высокомерный дурак? Что ж тут сердиться? На их фоне выигрывает даже моя семья. Как ни странно, выходит, мне повезло. А теперь насчет мороженого…
   Он вдруг наклонился к ней и с жаром поцеловал. Мин взяла в ладони его лицо, и опять в жилах вскипела кровь, а перед глазами ярко полыхнуло. Ей было радостно от того, что она может прикоснуться к нему, почувствовать, как его рука зарывается в волосы, радостно оттого, что они вместе. Когда поцелуй прервался, она не отстранилась – так трудно было оторваться от него.
   – Это за то, что я оскорбила твою мать? – спросила она немного удивленно.
   Кэл улыбнулся, и Мин успокоилась, потому что он стал похож на себя прежнего.
   – Нет, просто мне нравится тебя целовать.
   – Ну слава Богу, – сказала Мин, воспрянув духом. – Только не надо было заканчивать так быстро. Мне стало легче, ведь я уже думала, что ты больше не захочешь меня видеть. Во всяком случае, твои родные точно не захотят.
   Кэл включил зажигание, и машина тронулась.
   – Смотря кто.
   – Харри, конечно, захочет. – Мин откинулась на спинку сиденья и попыталась прогнать мысль о поцелуе. – Хотя бы потому, что я отдала ему свое мороженое.
   Кэл сбавил скорость.
   – Он съел еще и твое?
   – Да. Сказал, что от мороженого не стошнит.
   – Соврал. – Кэл остановил машину. – Ему вообще вредно сладкое.
   – Мы возвращаемся? – встревожилась Мин.
   – Нет, что ты. – Он достал телефон. Предупредив Бинк о возможных неприятностях с Харри, Кэл снова повел машину.
   – Значит, я отравила ее ребенка, – мрачно сказала Мин. – Теперь и она меня возненавидит.
   – Да нет, она знает своего сына. Ради сладкого Харри легко может смошенничать. Ты ей нравишься.
   – А по виду не скажешь.
   – Нет, правда, нравишься, – сказал Кэл, сделав поворот. – Она предложила мне сто тысяч долларов, чтобы я женился на тебе.
   – Да ты что?! – расхохоталась Мин. – Вот не знала, что у нее есть чувство юмора.
   – Есть, но в этом случае она не шутит. Она может себе такое позволить. – Кэл прибавил скорость и облегченно выдохнул. – Слава Богу, мы уже далеко от них.
   – Минутку, – опешила Мин, – она что, действительно предложила тебе…
   – Она десять лет обедает с ними по воскресеньям. И только сегодня ей было там сносно. Представь, моим родителям за пятьдесят, и, вероятно, они проживут еще лет тридцать, так что Бинк придется вытерпеть как минимум тысячу шестьсот таких воскресений. Добавь к этому праздники. Выходит по шестьдесят долларов за обед – для нее совсем недорого. – Он задумался. – И для меня тоже, хотя я ни за что в мире не соглашусь бывать у них каждое воскресенье.
   – Господи!
   – Да еще Харри постоянно напевает песенку, которую услышал вчера во время нашего ленча. Она сказала, что одно только выражение на лицах родителей стоит больших денег. – Кэл улыбнулся.
   – С ума сойти, – сказала Мин.
   – И не только от этого. – Они помолчали, затем он спросил: – Как ты узнала, что я дислексик?
   – От Роджера и Бонни, а потом навела справки в Интернете. А еще ты не стал писать рецепт цыпленка-марсала, когда я попросила. Ты ведь мне ни в чем до этого не отказывал, и я подумала, что здесь какая-то проблема. – Мин положила голову на спинку сиденья, глядя на Кэла. – Ты расстроился?
   – Нет. Это правда, что дислексики стремятся начать собственный бизнес?
   – Правда. Все, что я говорила, правда. А как ты узнал о моем продвижении по службе?
   – Бонни сказала Роджеру. – Кэл въехал на стоянку возле магазина.
   Мин покосилась на витрину. Дорогой магазин.
   – Я сейчас, – сказал Кэл и вышел.
   Через пятнадцать минут он вернулся, неся в руках пакет с золотым тиснением. Сев в машину, он поставил пакет ей на колени.
   – Что это? – удивилась Мин.
   Пакет был тяжелый. Она заглянула вовнутрь и обнаружила там белые коробочки с золотыми ярлыками.
   – То самое мороженое, которое покупает мать, – ответил он, выводя машину со стоянки. – Восемь видов. Потом пошлю тебе цветы, но сейчас прими это.
   – Ой! – Мин сжала пакет. Он и в самом деле не рассержен. У нее словно камень с души свалился. С внезапной остротой она ощутила, как страшно было бы потерять его.
   – Все в порядке? – Кэл заметил ее вымученную улыбку.
   – Не совсем. – Она сделала притворно-сердитое лицо. – Где ложка?
   Не отрывая глаз от дороги, он вынул из кармана пластиковую ложечку и протянул ей.
   – Я от тебя без ума, – вырвалось у нее.
   – Здорово. Я от тебя тоже.
   – Я имею в виду дружеские чувства, – спешно поправилась она.
   – Разумеется, – ответил Кэл, покачивая головой.
   – Сам понимаешь, – добавила Мин, раскрывая первую коробочку.
 
   – Он называет ее Минни, – сказала Синтия, когда Дэвид снял трубку. – Он подарил ей свою бейсболку.
   – Дай мне знать, когда он подарит ей кольцо, – проворчал Дэвид. – Можно хоть один выходной провести спокойно?
   – Дэвид, – угрожающим тоном произнесла Синтия, – ты намерен хоть один выходной провести с Мин?
   – Намерен. Но с ленчем ничего не вышло, и больше на мои звонки она не отвечает. Ты же знаешь, что Кэл всегда бросает девушек через пару месяцев. Мне кажется, самое разумное – подождать, пока он и ее бросит, а потом выступить в роли утешителя.
   – А тебя не волнует, что он будет спать с ней эти два месяца?
   – Гм. – Дэвид напрягся.
   – Ты даже не представляешь себе, что этот человек может делать с женщиной в постели, – сказала Синтия. – Думаешь, тебе потом удастся доставить ей удовольствие, если она хоть раз переспит с ним?
   – Я тоже кое-что умею, – ответил взбешенный Дэвид.
   – Кэл несравненно лучше. На твоем месте я бы не стала ждать, пока она это узнает.
   – Синтия, мне неприятен этот разговор.
   – Ну что ж, пусть он одержит верх.
   Голос ее прозвучал так, будто ножом по стеклу чиркнули.
   «Мерзавец меня обыгрывает», – подумал Дэвид.
   С ее стороны это, безусловно, ошибка. Она принадлежит к тому типу женщин, которые любят, чтобы мужчины их добивались. Кэл Морриси увивается вокруг нее, чтобы выиграть пари, и она довольна. Дэвид подумал о том, как благодарна будет ему Мин, когда он вернется к ней и окружит ее вниманием. Она ведь такая простушка. Вот почему Кэл смог ее увлечь. Теперь он, Дэвид, обязан его остановить и спасти Мин.
   – Алло, Дэвид, – позвала Синтия. – Ты же хочешь ее вернуть, не так ли?
   – Да.
   – Тогда пойди к ней и постарайся чем-нибудь приятно поразить. Скажи, как много она значит для тебя. Сделай подарок. Она любит стеклянные шары, подари ей шар. Порадуй ее, черт возьми!
   Дэвид вспомнил, что видел такие шары на каминной полке в доме Мин.
   – А если она станет гнать тебя, незаметно оставь у нее какую-нибудь вещицу, чтобы был повод вернуться на следующий день. Галстук или еще что-нибудь.
   – Зачем я буду снимать галстук?
   Последовало короткое молчание, затем Синтия сказала:
   – Так надо, Дэвид. У меня нет времени давать тебе уроки обольщения.
   – Хорошо. Пойду к ней после работы. Поговорим о свадьбе. – Поговорите? – вскинулась Синтия. – Хоть раз в жизни ты способен на что-нибудь, кроме разговоров?
   – Я не собираюсь действовать как дикарь.
   – А что, когда-нибудь ты пробовал так действовать?
   – Никогда.
   – Откуда же ты знаешь, что это не сработает?
   – Гм. Ну ладно. Я ее поцелую. Мин здорово целуется.
   – Приятно слышать, – вздохнула Синтия. – Смотри, не напортачь.
   – Не напортачу, – ответил Дэвид, но она уже повесила трубку. – Ведьма ты, – добавил он.
 
   В понедельник утром Нанетта позвонила дочери, чтобы узнать, как прошел обед у Морриси.
   – Рассказывай подробно, – велела она.
   – Мама, я на работе, – ответила Мин.
   – Ничего, отец тебя не расстреляет. Тебя он никогда не предаст.
   – Мама, о чем ты?
   – Какой у них дом? Ты понравилась его матери?
   – Дом очень красивый, а его мать меня возненавидела.
   – Мин, она будет твоей свекровью…
   – Не будет.
   – …и она еще понадобится тебе в тяжелую минуту. Вот твоя бабушка не помогла мне…
   – Это когда же тебе нужна была помощь? – поинтересовалась Мин.
   – Ну, например, сейчас, – призналась Нанетта.
   – Так бабушки уже нет, – возразила Мин. – Какая теперь от нее помощь?
   После долгого молчания Нанетта с надрывом произнесла:
   – Он что-то скрывает.
   – Да что ты! – удивилась Мин. – Ничего подобного. Он весь на виду. – А эти ленчи? – мрачно спросила Нанетта.
   – Он завтракает с Беверли. Она обожает своего мужа и просто рада отдохнуть во время ленча. Между ними ничего нет.
   – Как ты наивна, Мин!
   – А ты параноик, мама. Почему у тебя вообще возникли эти подозрения?
   – Что-то изменилось. Мы теперь почти не общаемся.
   – Ты всегда говоришь только об одежде, о свадьбе и о моем весе. Ему это неинтересно. Поговори с ним о гольфе. Общение моментально наладится.
   – Я знала, что ты меня не поймешь, – горько промолвила Нанетта. – У тебя ведь есть Кэлвин.
   – Нет у меня никакого Кэлвина, – отрезала Мин. Она искала в ящике стола скрепку и в этот момент уколола палец.
   – Ты не думаешь о матери.
   – Господи помилуй!.. Мама, готовь свадьбу и не вздумай разводиться с отцом, для этого нет причин.
   – Дочери всегда все узнают последними, – сказала Нанетта и положила трубку.
   – Совсем спятила, – подытожила Мин, вытирая кровь с пальца клочком бумаги.
   Телефон тут же зазвонил снова. Она сняла трубку и услышала слегка дрожащий голос Дианы.
   – Что случилось? – спросила Мин.
   – Мне как-то не по себе. Мы можем встретиться?
   – Сейчас не получится. Предлагаю вечером.
   – Вечером я у родителей Грега. А как прошел обед с родителями Кэла?
   – Отвратительно, – призналась Мин. – Давай завтра?
   – Тоже не могу, – ответила Диана. – Сьюзи и Карен устраивают для меня эротический спектакль.
   – Да, зрелище не из моих любимых. – Мин представила Жуть с вибратором в руке.
   – А в среду? Я знаю, ты встречаешься с Кислятиной и Конфеткой. Можно к вам присоединиться?
   – Можно, – ответила Мин, сдерживая смех. – Особенно если ты станешь их так называть.
   – Лайза меня убьет. – Голос Дианы повеселел.
   – Приходи первой. Потом мы уйдем, а ты вернешься домой, как в старые добрые времена. Мы будем готовить твои свадебные коробочки – я обнаружила, что их надо склеивать.
   – Ладно. Мне уже лучше. Это просто предсвадебная лихорадка.
   – Конечно. Ты не разговаривала с мамой в последнее время?
   – Как же не разговаривала? Мы ведь живем вместе.
   – Я говорю про серьезный разговор. Она мне только что звонила: отец, мол, ей изменяет.
   – О Господи! – в ужасе воскликнула Диана. – Нет, у нас об этом речи не было.
   – Ну и хорошо.
   Пообещав Диане чудесный вечер в среду, Мин повесила трубку. Затем стала выжидательно смотреть на телефон – вот-вот раздастся звонок. Она просила Кэла не звонить в понедельник – этот день нужен ей самой, – но он так упрям, что, может быть…
   В пять часов стало ясно, что паршивец все же принял ее просьбу к сведению. Мин отправилась домой, а подойдя к двери квартиры, услышала песню Элвиса. Вошла и увидела кота, сидящего на спинке кушетки; уши его были прижаты к динамику.
   – Опять сам включил? – спросила Мин и взяла кота на руки – как вознаграждение за день, проведенный в одиночестве. Хотя он не очень тяготился этими разлуками. Мин приготовила спагетти, предвкушая спокойный вечер вдвоем с котом, который все время прислушивался к звукам за дверью – на всякий случай.
   Когда раздался стук, Мин почувствовала одновременно и раздражение, и радость. Кэл не послушался – это плохо, но он здесь, и это здорово.
   Она открыла дверь. На пороге стоял Дэвид. Теперь она ощущала только злость.
   – Зачем ты пришел?
   – Нам надо поговорить. – Он остановился на пороге, глядя на кота. – Боже, что это?
   – Элвис, – ответила Мин, закрывая дверь. – Мой кот. Я его люблю. Попробуй тронь его – тебе не поздоровится.
   Дэвид присел на кушетку как можно дальше от Элвиса.
   – Я много думал о нас с тобой, – начал он, ослабив узел и сняв галстук.
   – Никаких «нас» нет, – поправила его Мин. – И не было. Хорошо, что ты бросил меня, – это лучшее из того, что ты сделал. Мне бы благодарить тебя, а я все еще злюсь.
   – Знаю-знаю, заслужил. – Без галстука Дэвид казался несколько развязным. Таким Мин не привыкла его видеть. – Это самая большая глупость за всю мою жизнь. – Он похлопал по кушетке рядом с собой: – Садись, выслушай меня.
   Мин подошла и села.
   – Только побыстрее. У нас с Элвисом сегодня свободный вечер. И мы хотим провести его вдвоем.
   Как только она произнесла имя кота, тот прыгнул на кушетку, а потом сел рядом с ними, негромко урча. Она положила руку ему на голову и почесала за ухом.
   – Спокойно, тигр. Он сейчас уходит.
   Дэвид немного отодвинулся, настороженно следя за котом.
   – Мин, я хочу, чтобы мы поженились.
   Элвис выпустил когти на одной лапе и вонзил в рукав Дэвида.
   – Черт! – Дэвид быстро отодвинулся еще дальше. – Что это значит?
   – Элвис не хочет жениться, – пояснила Мин. – Наверное, Присцилла разбила ему сердце. Ты знаешь, он всегда ее любил.