Крузи Дженнифер. Давай поспорим

   – Ну как тебе? – спросила Диана без всякого выражения.
   «Да ты похожа на гиперсексуальную принцессу, возбужденную к тому же героином», – подумала Мин и сказала:
   – Ты просто красавица. – И это была правда.
   – Бесподобно, – поддакнула Жуть, поправляя и без того безупречную складку на Дианиной юбке.
   – Вот это да! – восхищенно вздохнула Мокрица.
   Мин хотела было пожалеть ее – нелегко ведь смотреть, как твоя лучшая подруга выходит замуж за твоего бывшего дружка, особенно если ты сама страшнее атомной войны в этом зеленом платье. Но девица казалась настолько безликой, что даже не вызывала сочувствия.
   Потрогав бант на груди, Диана сказала:
   – Это не пошло бы к утренней церемонии, да и к дневной тоже. Но у нас свадьба в сумерках, на границе дня и ночи, это волшебное время, когда все можно.
   – Ты сама волшебная, – сказала Мин, уловив в голосе Дианы напряжение. – У тебя все в порядке?
   Диана повернулась лицом к зеркалу.
   – А ты могла бы появиться перед публикой в таком наряде?
   – Могла бы, если была бы как ты.
   Жуть оглядела Мин с головы до ног, отметила тугой корсет и выглядывающий лифчик и вынесла приговор:
   – Это не идет.
   – Думаешь? – засомневалась Мин. – А я собиралась носить это после свадьбы на работу. Прошу вас, оставьте нас на минутку вдвоем.
   Жуть подняла брови, Мокрица же мгновенно удалилась. Мин скрестила на груди руки и приняла выжидательную позу. Не выдержав ее взгляда, Жуть сдалась и тоже исчезла.
   – Что случилось? – спросила Мин Диану.
   – Ничего, – ответила Диана, смотрясь в зеркало. – Вот только с тортом проблема, а все остальное нормально.
   – А как Грег? – не отставала Мин, одновременно размышляя: «Ни за что бы не пошла за такого зануду, каким бы умным и богатым он ни был». Она бы выбрала только человека авантюрного склада, ловкого, легкого на подъем, с которым всегда интересно.
   – С Грегом все в порядке, – сказала Диана, взбивая оборки, которые, как ни странно, уменьшали ее бедра.
   – Ну и отлично. А что с тортом? – поинтересовалась Мин.
   – Торт… – Диана откашлялась. – Торт не заказали вовремя.
   – У него же был какой-то знакомый кондитер? – удивилась Мин.
   – Да он и сейчас есть, только Грег забыл про торт. Но уже слишком поздно, так что надо кого-то срочно найти, – сказала Диана.
   – Да кто же сделает за три недели такое произведение искусства?
   – Грег не виноват, – сказала Диана. – Ты же знаешь мужчин. Они выше таких мелочей. Это я не проследила.
   – Вчера вечером я познакомилась с настоящим зверем, но он бы не забыл про торт.
   – Грег не зверь. И лучше хороший человек, забывающий про торты, чем зверь, который о них помнит.
   – Тоже верно, – согласилась Мин. – Ладно уж, помогу тебе. Хоть чем-то компенсирую ту подлянку, которую я тебе сделала.
   – Ты ничего мне не сделала. А что случилось?
   – Я потеряла Дэвида, и, кроме того, вот это – не для таких толстух, как я, – ответила Мин, указывая на корсет.
   – Никакая ты не толстуха, – возразила Диана, спускаясь с возвышения. – Может, просто не тот размер? Дай-ка посмотрю. Мин развязала корсет, передала Диане, и та быстро вывернула его наизнанку.
   – Так что у тебя с Дэвидом? – спросила Диана, разглядывая этикетку.
   – Он порвал со мной, потому что я отказалась с ним спать.
   – Какой болван! – произнесла Диана. – Знаешь, тут восьмерка на этикетке, твой размер.
   – Спустись на землю! – вскричала Мин. – Я же отроду не влезала в восьмерку. Кто это заказал?
   – Я, – послышался сзади голос Нанетты. – Я полагала, что ты сбавишь вес к свадьбе сестры. Ты ведь еще на диете, так?
   – Да, – ответила Мин, повернувшись к матери. – Но давайте рассуждать логически. Ты купила блузку нужного размера. Тогда…
   – Тебе дали целый год, – перебила мать. В руках она сжимала ворох кружевного белья. – Я думала, корсет подойдет, даже если останется несколько фунтов лишнего веса. У тебя была уйма времени.
   Мин глубоко вздохнула и щелкнула кнопкой на блузке.
   – Мамочка, я никогда не буду стройной. Я же норвежка. Если тебе хотелось иметь стройную дочку, не надо было выходить замуж за человека, чьи прабабки гоняли коров на пастбище.
   – Ты наполовину норвежка, – возразила Нанетта. – И это еще ничего не объясняет, в скандинавских странах много стройных женщин. Ты объедаешься назло мне.
   – При чем здесь ты? – огрызнулась Мин, мысленно сетуя на законы генетики.
   – Нечего кричать, дорогая, – отозвалась мать. – Мы просто затянем корсет сильнее.
   – Неплохая идея, – сказала Мин. – И если я упаду в обморок у алтаря, все заметят мою нордическую стройность.
   – Минерва, речь идет о свадьбе твоей сестры, – строго сказала мать. – Можно хоть чем-то пожертвовать ради такого события.
   – Ладно, хватит вам, – вмешалась Диана, замахав руками. – Надо найти для Мин корсет по размеру, и все будет хорошо.
   – Вот именно. – Мин шагнула вперед, чтобы увидеть свое отражение. Из зеркала на нее глянула толстая краснощекая барменша в обносках принцессы, место которой должно быть в гостинице позади замка.
   – Это все совершенно не мое.
   – Цвет тебе потрясающе идет, – мягко возразила Диана.
   – Ты будешь бесподобной невестой. Все просто сдохнут от восторга, – сказала Мин сестре.
   – И ты будешь не хуже, – ответила Диана, положив руку ей на плечо.
   «Да, если корсет лопнет, перед моей грудью не устоит даже священник», – подумала Мин.
   – Что у тебя с глазом? – тихо поинтересовалась Диана, чтобы не слышала мать.
   – А это от вчерашнего Зверя. Но я сама налетела на его локоть, он не виноват.
   – Лифчик не годится, – раздался голос матери из-за спины.
   – А может быть, ты мне мачеха? – задумчиво спросила Мин, глядя в зеркало на мать. – Это бы многое объяснило.
   – Вот, держи. – Нанетта протянула ей пять кружевных лифчиков разных цветов. – Пойди в кабину и надень какой-нибудь. А этот, белый, дай мне, я его сожгу.
   – О чем вы? – полюбопытствовала Диана.
   – На мне белый хлопковый лифчик, – объяснила Мин, удаляясь с целой охапкой кружевного белья.
   Диана застыла в удивлении:
   – Ты что, спятила? Иди ты с ним ко всем чертям!
   – Диана, – строго одернула ее Нанетта.
   – Хочешь сказать, туда, где все лучшие мужчины? – спросила Мин, направляясь в примерочную.
   – Минерва, – удивилась мать, – ты куда?
   – Сегодня вторник, – ответила Мин, повернув голову. – Я обедаю с Лайзой и Бонни и не желаю больше говорить о моем белье. – Она остановилась в дверях. – Закажи корсет побольше – и намного, – я примерю его, когда он будет готов.
   – Никаких углеводов, – крикнула мать вдогонку. – И масла!
   – Я знаю, ты украла меня у моих родителей, уж они-то разрешили бы мне есть все, что угодно, – ответила Мин и закрыла дверь, чтобы не слышать, как Нанетта запрещает есть сладкое.

Глава 4

   Вернувшись домой с работы, Кэл включил верхний свет, сбросил ботинки и прошел в кухню, отделанную под судовой камбуз. Ему хотелось пропустить стаканчик «Гленливе». Тут из соседней квартиры донеслась громкая музыка. Опять Элвис Костелло.
   – Господи! – Кэл прислонил стакан ко лбу. Похоже, хлипкий роман Шанны подошел к концу.
   Он отставил стакан, вышел и постучал в ее дверь. Соседка открыла, лицо у нее было заплаканное, волосы встрепаны.
   – Привет, – сказала она и шмыгнула носом. – Входи.
   Кэл прошел в оклеенную яркими обоями квартиру, морщась, пока Шанна не убавила звук.
   – Ну, рассказывай.
   – Это было ужасно. – Шанна подошла к ярко-красному шкафу и отодвинула в сторону дико раскрашенного индейского божка, чтобы достать бутылку «Гленливе», которую приберегала специально для него.
   – Не надо, я уже выпил.
   – Я думала, это настоящее. – Шанна поставила божка обратно и уселась на старенькой кушетке, покрытой пурпурным индейским одеялом. – Думала, теперь навсегда.
   – Да у тебя каждый раз навсегда. – Кэл подсел к ней и обнял. – Кто на этот раз? Я не в курсе.
   – Меган, – ответила Шанна, снова собираясь заплакать.
   – А-а. – Кэл положил ноги на старый сундук, служивший ей кофейным столиком. – Вот дрянь. А может, развлечешься с кем-нибудь или отдохнешь пока? Как я сейчас.
   – С Меган было хорошо, – сказала она.
   – Меган – настоящий геморрой, и больше ничего. И почему тебя тянет к людям, которые оставляют в тебе чувство вины? Я от таких сразу бегу.
   Шанна сердито взглянула на него. Глаза ее были полны слез.
   – Да ты от всех бегаешь.
   – Ничего подобного, – возразил Кэл.
   Элвис пропел долгое заключительное «Она!» и пошел по второму кругу.
   – Выбери другую прощальную песню.
   – Не хочу, я эту люблю.
   – Я тоже ее любил когда-то, а теперь она у меня в печенках сидит. Как неудачный роман – так Элвис Костелло. Ты его загубила.
   – Ты что! Элвис – бог.
   – Наверное, Меган его терпеть не могла? – спросил Кэл.
   – Нет, это Анна его не любила. Хотя Меган тоже не была от него в восторге.
   – Ну вот, – продолжал Кэл. – Заведи Элвиса на первом свидании и, если он ей не понравится, избавься от нее, пока не влюбилась.
   – Ты так и делаешь? – Шанна положила голову ему на плечо. – И выходишь невредимым из всех своих интрижек?
   – Я не о себе, а о тебе говорю. Сторонись тех, кем можно увлечься, просто получай удовольствие от общения с приятными людьми.
   – Да где же таких найти?
   – А поначалу все такие, – тут ему вспомнилась Мин. – Бывают, конечно, исключения. Вот вчера я познакомился с одной, так сразу было видно, что она хуже геморроя.
   – Уже подцепил кого-то? Вот это да! – Шанна посмотрела на негр. – Ты и на подводной лодке себе подружку найдешь.
   Кэл ухмыльнулся:
   – Применяю обаяние. – Он представил себе удивленные глаза Мин.
   Шанна отвернулась.
   – Хорошо тебе. А у меня нет обаяния.
   – Почему нет? Ты просто им не пользуешься. – Она снова посмотрела на него:
   – Не пользуюсь?
   – Научись не слышатьчужие насмешки и сплетни – и все почувствуют твою силу. Ты же умница и красавица, с тобой интересно.
   – Правда? – недоверчиво спросила Шанна.
   – Ну, я-то знаю, мы же соседи, – заверил ее Кэл.
   – Ты просто жалеешь меня по доброте душевной.
   – Какая там доброта, я жуткий эгоист. Ты это понимаешь, и потому у нас с тобой не дойдет до постели, а мне нравится с тобой общаться. И нечего лить слезы по ночам вместе с Элвисом. Что скажешь?
   – Ты прав.
   – Я знаю, что говорю, так что не пожалеешь, слушая меня. Ты привыкла иметь дело с такими стервами, каких мало.
   – Зато твои девицы просто прелесть! – Шанна встала и отошла от него.
   – Я тут ни при чем. Знаешь, почему у тебя всегда все рушится? Потому что ты в себе не уверена, и тебе все время попадаются женщины, которых именно это в тебе и привлекает.
   – Знаю. – Шанна присела на высокий красный стул возле бара и достала коробку с печеньем.
   – Надо найти ту, с кем тебе будет хорошо. – Она открыла коробку и взяла печенье.
   – Понятно.
   – Сколько раз мы об этом говорили, а?
   – Тысячу. – Шанна откусила печенье.
   – И ты явно перебарщиваешь с Элвисом. Песня хорошая, но ты ее заездила. Такие вещи не проходят безнаказанно.
   – Ну и что, – отозвалась она, жуя.
   – Выбери что-нибудь другое. Есть же еще какая-нибудь хорошая песня на тему расставания.
   – Мне всегда нравилась «Я все переживу».
   – О Господи! – Кэл поднялся. Элвис снова завел ту же песню. – Дай же ты ему наконец передохнуть!
   Шанна подошла к шкафу и выключила проигрыватель.
   – Поначалу они не были такими дрянями.
   – А ты помнишь, как познакомила меня с Меган? – спросил Кэл. – Ты представила нас друг другу, и она тут же извинилась за твою одежду. Я бы отшлепал ее, но у нее был такой вид, будто она меня сейчас слопает.
   – Она много о себе мнит, – кивнула Шанна.
   – Такая властная, и столько снобизма… Надо было сразу же с ней расстаться.
   – Именно это ты и сделал вчера вечером?
   – Черт, ты угадала, – признался Кэл.
   – А я так не могу, – всхлипнула Шанна, снова взявшись за печенье. – Я не такая, как ты. Мне за все приходится платить.
   Кэл вздохнул:
   – Ну что ж. А почему Меган ушла?
   Лицо ее покраснело, глаза снова наполнились слезами.
   – Она сказала, что я тряпка.
   – Значит, она просто вытирала об тебя ноги, – заключил Кэл.
   Шанна разрыдалась. Он подошел и обнял ее.
   – Разозлись на нее, Шан, она отвратительна.
   – Но это была любовь! – вскричала Шанна, прижавшись к нему и осыпая его рубашку крошками от печенья.
   – Да не любила ты ее, – сказал Кэл и крепче обнял девушку. – Только хотела полюбить. А это разные вещи. Какая может быть любовь через две недели после знакомства!
   – Так бывает, – тихо сказала Шанна, глядя на него снизу вверх.
   – Ничего подобного, – возразил Кэл. – Думаешь, если ты посмотришь на кого-нибудь, прокрутишь в голове Элвиса Костелло, так сразу и влюбишься? Нет, тут нужно время.
   – А ты откуда знаешь? – Шанна потянулась за печеньем. – У тебя хоть раз доходило до любви?
   – Ого! – Кэл даже обиделся.
   – Это не ответ. – Шанна села на кушетку. – Почему ты всегда так скоро удираешь? Я по крайней мере пытаюсь что-то сделать.
   – Ну а я – нет.
   – Знаю-знаю, – сказала она, вытаскивая из коробки еще печенье. – Ой, прости, пожалуйста, совсем забыла. Хочешь печенья?
   – Не хочу. Если будешь около моего офиса, можешь позавтракать со мной перед работой.
   – Было бы здорово, – обрадовалась Шанна. – Ты такой добрый, Кэл. Иногда мне хочется, чтобы ты был женщиной…
   – Благодарю покорно, – отказался он.
   – …а потом я вспоминаю, как ты боишься любых обязательств, и радуюсь, что ты мужчина. У меня и так проблем хватает.
   – Что верно, то верно. – Кэл взялся за дверную ручку. – Ну я пойду?
   – Иди. А завтра давай сходим в дорогой ресторан.
   – Мы пойдем к Эмилио, – пообещал Кэл. – Ему нужны клиенты, а ты любишь мучное.
 
   Пока Кэл утешал Шанну, Мин зашла к Эмилио и заказала салат и хлеб.
   – Ах, очаровательная Мин! – воскликнул он, когда она нашла его на кухне.
   – Эмилио, милый, – сказала Мин, – сейчас мне, пожалуйста, три порции салата и хлеба, а через три недели мне очень нужен самый лучший свадебный торт.
   – О-о… – Эмилио прислонился к шкафчику. – Моя бабушка делает свадебные торты. У них… – он закрыл глаза, – райский вкус. Они легче перышка. – Глаза открылись. – Очень хорошие, как раньше делали, без всяких там марципановых птичек или сахарной глазури.
   – Можно ей заказать торт, украшенный живыми цветами? – спросила Мин. – И настоящим перламутром. И никаких сахарных имитаций. Такой торт, я думаю, больше понравится гостям.
   – Трудно сказать, – ответил Эмилио. – Но главное, он будет очень вкусный.
   – Это же сладкое, – сказала Мин, представив, как отнесется к такому торту Нанетта. – А оно чем красивее, тем вкуснее.
   – Давайте так, – предложил Эмилио. – Я спрошу бабушку, сможет ли она сделать торт, и, если она согласится, вы сами его украсите цветами и перламутром.
   Мин задумалась.
   – Я поручу это Бонни. У нее потрясающий вкус. Звоните бабушке.
   Он снял трубку.
   – А вы берете Кэла с собой на свадьбу?
   – Я больше с ним не увижусь, – ответила Мин.
   – Как грустно слышать! – воскликнул Эмилио, набирая номер. Лицо его вдруг просияло. – Нонна? – Он перешел на итальянский.
   Из разговора Мин поняла только одно слово – «Кэл» – и встревожилась. Эмилио положил трубку, обрадованный.
   – Все в порядке. Я сказал, что вы подружка Кэла. Она его обожает.
   – Как все женщины. Вы мой спаситель. – Мин расцеловала его в обе щеки.
   – Кормить – мое призвание.
   Они простились, и Мин, взяв коробку с салатом и хлебом, направилась к Бонни. Дверь ей открыла Лайза.
   – Ну, может, расскажешь, что было вчера?
   – Дай мне войти сначала, – ответила Мин и проскользнула мимо подруги в светлую, уютную квартиру Бонни.
   Комнату украшал столик в старинном испанском стиле, на котором стояла английская фарфоровая посуда и граненая ваза с розами. Все было очень мило, и Мин невольно вспомнила свое жилище. «Пусть у меня никогда не будет такой красоты, но я могла бы лучше сервировать стол. Я даже умею готовить. Можно взять бабушкину кухонную утварь из подвала», – подумала она. Хорошо бы приготовить что-нибудь такое, что пекла бабушка. Например, печенье – которое ей самой нельзя есть.
   Мин со вздохом поставила коробку на стол.
   – Что это? – спросила Бонни.
   – Лучший в мире салат и просто потрясающий хлеб, – ответила Мин.
   Бонни пошла за тарелками.
   – Хлеб? – спросила Лайза. – Ты будешь его есть?
   – Ну уж, нет, – ответила Мин. – Я его вчера ела, а сегодня расплачиваюсь. Хлеб будете есть вы, а я – смотреть на вас.
   Лайза сделала гримаску, отодвигая высокий обеденный стул.
   – На десерт. Ну, госпожа статистик…
   – А ты что принесла? – перебила Мин, страшась услышать ответ.
   – Мороженое «Дав» с малиной, – сказала Лайза.
   – Иди ты знаешь куда! – рассердилась Мин. – Хоть разок принесла бы фруктов!
   – Фрукты не десерт, – возразила Лайза. – А теперь объясни наконец, почему ты вчера ушла из бара с Кэлом Морриси.
   Мин подвинула ей хлебницу.
   – Дэвид поспорил с Кэлом на десять баксов, что ему не удастся уложить меня в постель за месяц.
   Подруги так и застыли: Бонни – с куском курицы в руках, Лайза – с хлебницей.
   – Ты шутишь? Не может быть! – Лайза начинала закипать.
   – Я не стала возражать, когда он пригласил меня, потому что надеялась затащить его на свадьбу. Потом поняла, что не смогу три недели терпеть его приторное обаяние, мы отлично поужинали и расстались.
   На лице Бонни выразилось сочувствие.
   – Бедняжка!
   – Все в порядке, – успокоила ее Мин. – Забудем Кэла Морриси и займемся едой. Меня больше волнует Диана. У нее что-то не ладится.
   Лайза бросила на Мин короткий взгляд, давая понять, что еще вернется к оставленной теме.
   – Мокрица и Жуть, – сказала она затем, – кому угодно испортят жизнь.
   Мин закрыла глаза.
   – Не зови их так. Я чуть было не назвала сегодня Сьюзи Мокрицей. У нее был такой вид, будто она собиралась залить слезами весь мир.
   – Ну не мудрено, – произнесла Бонни с жалостью в голосе, поставила блюдо на середину стола и села.
   Лайза выложила хлеб.
   – Лучше бы Диана не просила ее быть подружкой невесты, это жестоко, – сказала она.
   – Тогда было бы еще хуже, – возразила Бонни. – Так из-за этого Диана расстроилась?
   – Я думаю, из-за Грега, – ответила Мин, с вожделением глядя на салат. – Сама-то она не признается… Представляешь, Грег забыл заказать свадебный торт!
   – Ого! – сказала Лайза. – Противится собственной свадьбе. Честно говоря, твоя мать и Диана ловко его окрутили.
   – Он сам посватался, – напомнила Бонни.
   – Я думаю, ему хотелось подольше побыть в женихах, – объяснила Мин. – Но он согласился, когда назначили день свадьбы. Он же не бессловесное существо, мог бы сказать «нет».
   – Кому? Нанетте и Диане? – фыркнула Лайза, берясь за салат. – Дохлый номер. Давай-ка лучше вернемся к Кэлу Морриси и проклятому спору. Мы хотим знать все.
   Через полтора часа салат был съеден, остатки курицы убраны в холодильник, Бонни развернула мороженое, а Мин закончила рассказ о прошедшем вечере.
   – Он отвел тебя домой, – резюмировала Бонни, – и все кончилось благополучно. – В голосе звучало сомнение.
   – Именно, – подтвердила Мин. – А потом он въехал мне в глаз, пожелал счастья и ушел. Он не понравился ни мне, ни вам, а я не понравилась ему. Никто не в убытке.
   – Скорее всего это прощание не более чем трюк, – сказала Лайза, поедая мороженое. – Просто такой маневр, после которого он вернется. И если ты потеряешь бдительность, он затащит тебя в постель и разобьет твое сердце.
   Мин рассердилась:
   – Думаешь, я наивная дурочка? Я не забыла о пари. Просто у меня есть свой план.
   – Интересно, – улыбнулась Лайза. – Это на тебя не похоже.
   Мин не обратила на нее внимания:
   – Я слушала вчера вечером «Люби меня нежно» Элвиса Пресли, и мне пришло в голову, что если бы с ним случилась реинкарнация, ему сейчас было бы примерно двадцать семь, а я не сторонюсь молодежи. По статистике наиболее удачны такие браки, в которых жена лет на восемь старше мужа. И я решила подождать, пока меня найдет Элвис.
   – Но ты только на шесть лет старше, – заметила Бонни.
   – Да, но это же Элвис. Пришлось бы особенно постараться, – объяснила Мин.
   – Почему именно Элвис? – спросила Лайза.
   – Потому что он никогда не обманывает в своих песнях. Элвис – единственный мужчина в мире, которому я доверяю.
   – Значит, если я правильно поняла, – продолжала Лайза, размахивая мороженым на палочке, – Бонни дожидается сказочного героя, который придаст ее жизни полноту, а ты надеешься на реинкарнацию человека, который наелся сандвичей с жареными бананами.
   – Совершенно верно, – ответила Мин. Лайза покачала головой.
   – Я, может, уже нашла своего принца, – сказала Бонни. – Роджер такой милый.
   – Роджер? – переспросила Мин, стараясь не смотреть, как Лайза поглощает мороженое.
   – Мы вчера познакомились с друзьями твоего Зверя, – пояснила Лайза с набитым ртом. – Бонни достался блондин.
   – Роджер – душка. Я раздумываю, не освободить ли мне для него субботний вечер. Посмотрю, как пройдет наше свидание в пятницу.
   – Он пригласил тебя? – поинтересовалась Мин, радуясь, что разговор повернул в другую сторону. – Ну-ка расскажи.
   – Теперь Роджер будет приглашать Бонни каждый вечер до конца жизни, – сказала Лайза. – Он от нее без ума.
   – Как здорово. – Мин вытащила из тарелки последний лист салата с желанием компенсировать недостаток сахара. – Так что, у него есть надежда?
   – Может быть.
   Лицо Бонни вдруг немного омрачилось.
   – Если две недели у нас с ним все будет хорошо, наверное, можно пригласить его домой, пусть на него посмотрит мама.
   Мин удивленно вскинула брови:
   – Ты думаешь, он захочет пересечь три штата, чтобы познакомиться с твоей мамой через две недели после первого свидания?
   – Да он перелетит через Анды, чтобы достать ей зубочистку, – сказала Лайза. – Как трогательно!
   – Ничего подобного, – отрезала Бонни, хмуро глядя на палочку от мороженого. – Что за сентиментальность! Кстати, о Морриси. Роджер говорит, что он отличный парень. Это меня смущает.
   – Итак, Бонни повезло, – сказала Мин Лайзе, пропустив мимо ушей упоминание о Кэле. – А тебе кто достался?
   – Деревенский идиот, – ответила Лайза. – Он также считает Кэла настоящим мужчиной. Это просто какое-то трио клоунов из цирка. Только несмешное.
   – Я вообще не вижу в них ничего смешного, – вставила Бонни.
   – Тоже верно, – согласилась Мин. – А ты еще увидишься со своим идиотом?
   – Увижусь. – Лайза слизнула с палочки остатки мороженого. – По-моему, твой Зверь вернется. Мой идиот много болтает, может быть, что-нибудь узнаем. К тому же есть барменша, которая живет рядом со Зверем, и я с ней потолкую.
   – Если ради меня, то не нужно, – предупредила Мин. – Кэлвин Морриси для меня больше не существует.
   – Но не завтрашним вечером, – возразила Бонни. – Завтра он будет в «Долгом глотке» вместе с Роджером и Тони.
   Мин покачала головой:
   – Тогда я останусь дома.
   – Нет, зачем же, – сказала Бонни. – Мы просто не пойдем туда. Выберем другое место, и ты будешь с нами.
   – А ты из-за меня не увидишься с Роджером? – запротестовала Мин. – Нет-нет. Я не такая эгоистка, чтобы загубить истинное чувство. Идем все вместе. Хочу во что бы то ни стало увидеть твоего Роджера.
   – Ты уверена, что Кэл согласился на это пари?
   – Я стояла совсем близко и слышала, – подтвердила Мин. – Он сказал: «Элементарно». Вот что самое обидное.
   – Роджер о нем высокого мнения, – сказала Бонни. – Он мне говорил и о Кэле, и об остальных. Довольно грустная история. Они познакомились в школе еще в третьем классе. Сам Роджер был тугодум, соображал медленно, Тони – нерадивый ученик, а Кэл – дислексик.^[4]
   – Кэл – дислексик? – удивилась Мин.
   – Тони и вправду тупой, – подтвердила Лайза. Они сказали это одновременно.
   – Ошибаешься, Тони вовсе не тупой. Когда нужно, он очень даже сообразительный, – заспорила Бонни. В голосе ее слышалась безграничная уверенность, не допускающая возражений. – И Роджер тоже не тупица, просто он методичен, и его нельзя торопить. Он как мой дядя Джулиан.
   – О Господи. – Лайза закатила глаза. – Уже совсем как родной. Спорю на что угодно, Роджер – ее «как бы обед» на эту неделю.
   – Я в спорах не участвую, – заявила Мин. – Бонни, что скажешь?
   Бонни выставила вперед подбородок: