Кубелка Сюзан. Mадам придет сегодня позже

   — Да, две. Довольно мощные. Может, твои невестки?
   Трубка в моей руке становится свинцовой.
   — Они все были довольно пьяны и горланили песни.
   — Фаусто видел тебя?
   — Думаю, нет.
   — Куда они пошли?
   — Напротив, в кафе «Селект».
   — Когда это было?
   — Пару минут назад.
   — Спасибо, Глория. Я тебе завтра позвоню!
   Что мне делать? Мгновенно перебираю все варианты. Сейчас без десяти одиннадцать. Поехать туда? Потребовать от Фаусто ответа? Проклясть его? Плакать? Кричать? Я в роли жаждущей отмщения жены? Нет, это не мой стиль. Но лечь в постель и сделать вид, что ничего не произошло, я тоже не могу.
   Я уже одеваюсь. К счастью, я не мыла голову. Через пять минут я абсолютно готова. Заказываю по телефону такси и еду в «Селект». Много машин. Приезжаю лишь через двадцать минут. Бросаюсь в кафе. Даже никакого намека на Фаусто. Иду в «Купель». Фаусто нет и там. Прохожусь по всем кафе в округе. Ничего!
   В отчаянии возвращаюсь домой. Он в Париже, но ночь проводит с другой. Где? Как? Лучше не думать об этом, иначе можно свихнуться.
   Нет! Я не свихнусь! Я пережила лавину. Вынесу и это. Однако о сне не может быть и речи. В час ночи сажусь за свой чертежный стол. Работа успокаивает.
   Рисую эскизы новых столовых приборов. Может, купит какая-нибудь авиакомпания? Последний раз еда в самолете была настоящей мукой. Зубья у вилки были слишком короткими, нож не резал. Ложка была больше похожа на половник. Неужели им не стыдно?
   Рисую красивую, изящную вилку. Изысканную ложку. Все выдержано в благородном стиле. В четыре заканчиваю. Чем же заняться теперь? Подпираю голову руками. Что это? Телефон? Я вскакиваю. Слава богу! Наверняка это звонит Фаусто, чтобы сказать мне, что он идет домой.
   — Алло? — радостно откликаюсь я.
   — Контрольный звонок, — произносит хрипловатый голос. — Любил бродить веселый мельник. Ты готова к отбытию, белобрысая змея?
   Швыряю трубку. Чувствую себя глубоко униженной. Вторым планом доносятся голоса, звон бокалов, пение, веселый смех. У меня такое чувство, что надо мной смеется весь Париж.
   Боже, как я несчастна! Я самый одинокий человек на свете. Зачем только я вышла замуж за Фаусто!
   Нельзя было поддаваться его обаянию в ту бурную апрельскую ночь два года назад. Теперь я в его власти, и он не знает жалости! Как освободиться от его чар? Мучительно раздумываю до самого рассвета.
   Наконец птичьи голоса приветствуют новый день. При свете все выглядит иначе. Теперь я наконец смогу заснуть. А там посмотрим.
   Я сплю до полудня. Просыпаюсь совершенно разбитая. Фаусто не объявляется весь уик-энд. Сижу возле телефона и жду. В воскресенье, в десять вечера, не в силах больше терпеть, звоню свекрови.
   — Бонжур, маман. Как поживаете? От Фаусто ничего не слышно?
   — Да, он звонил вчера. Из отеля. Телефон в машине сломался. Он тебе не дозвонился?
   — Нет, и я волнуюсь!
   — Успокойся, девочка. Он наверняка позвонит, как только починят телефон.
   Телефон в машине? Не смешите. Телефоны существуют не только в автомобилях. Есть еще телефонные будки, рестораны, кафе. Отовсюду можно позвонить, только захотеть. Но он не желает меня видеть, понедельник, начинается новая неделя. Я получу назад свою машину, с новым радиатором и сразу же поеду к Глории, буду работать целый день.
   Сказано — сделано. Глория в восторге. Работы предостаточно. Я весьма прилежна, времени на раздумья почти не остается. Еще в половине восьмого вечера я отвожу портьеры (и вешаю их!), а возвращаясь от клиентки в своем маленьком синем «гольф-кабрио», обнаруживаю в одном из переулков белый «роллс-ройс».
   Сердце почти останавливается. Наша это машина или нет? Фаусто все еще в Париже?
   От испуга глушу мотор.
   Я стою на красном светофоре, а передо мной пробка. Пока я выбираюсь из затора, нахожу место для стоянки и бегу назад, на улицу де Карме, белой шикарной тачки уже нигде не видно.
   От волнения у меня начинается икота. Всю дорогу до Трокадеро она мучает меня. Когда я возвращаюсь, у меня покалывает в боку. Лолло еще здесь, ждет меня.
   — Месье дважды звонил, — радостно встречает она меня, — он пытался звонить из машины. Но телефон еще не совсем исправен, он не прорвался.
   — Когда это было? — спрашиваю я, затаив дыхание.
   — Последний раз — полчаса назад.
   Значит, это все-таки была наша машина! И Фаусто на пути ко мне! Икота почти проходит. Настроение резко подскакивает вверх.
   — А как ваши дела? Как поживают мужчины? Хорошо ли работается Малышу в ресторане?
   — Еще как! — сияет Лолло. — Он уже всеобщий любимец! Мы со Стариком вчера там ужинали. Это было замечательно! Директор лично сделал нам комплимент!
   — Браво! Приятно слышать.
   — Я вам еще нужна, мадам? Я накрыла на кухне. Хорошо? Еда в духовке, а салат в холодильнике. Вам только надо полить его соусом. Мы хотим пойти в кино!
   — Ступайте, Лолло. Счастливо провести вечер! До свидания!
   — До свидания, мадам. Подожду с ужином. Сначала займусь икотой. И кто знает? Может, придет Фаусто, и мы поедим вдвоем. Проходит полчаса. Тихо. Наконец звонит телефон. Я срываю трубку.
   — Алло?
   Треск и шипение. Отбой. Так повторяется три раза. В четвертый раз, наконец, слышно.
   — Алло, мадам? — раздается мужской голос. — Могу я поговорить с мадам Тицией Сент-Аполл?
   Это не Фаусто. Жаль! Но голос не совсем чужой. Где-то я его недавно слышала. Связь не очень хорошая, и я не могу узнать, кто это.
   — Алло, мадам Сент-Аполл, вы помните меня? Я Брис Рено!
   — Месье Рено! Вот сюрприз!
   — Наконец-то я до вас дозвонился!
   — Вы сегодня уже звонили?
   — Да, несколько раз. Никак не мог пробиться. Значит, Фаусто и не пытался поймать меня. Моя икота тут же усиливается.
   — Я говорю из машины, — с важностью сообщает месье Рено. — Вы меня хорошо слышите?
   Ага! И у него есть телефон в машине. И он думает, что я сейчас растаю от благоговения.
   — Нет, неважно. Как вы поживаете?
   — Мне недостает вас!
   Что-что? Я не ослышалась? От икоты не остается и следа.
   — Мне вас недостает, — нежно повторяет Брис Рено. — Вы одна, мадам? Я бы хотел вновь увидеться с вами. Когда мы сможем куда-нибудь пойти?
   — Откуда у вас мой телефон? — спрашиваю я, чтобы выиграть время.
   Он смеется.
   — Для меня это был пустяк.
   — Но моего номера нет в справочнике, я в «красном списке».
   — Если бы я останавливался перед «красными списками», я бы не был сегодня владельцем фабрики.
   Я не отвечаю. Быстро соображаю.
   — Что скажете на мое предложение, мадам Сент-Аполл? Я понимаю, мой звонок был для вас полной неожиданностью. Но, может, у вас найдется для меня время? Или в ближайшие недели у вас все расписано?
   — Нет-нет, — честно отвечаю я, — но я жду звонка от своего мужа. Он уехал по делам. Я не могу ничего обещать, пока не узнаю, когда он вернется.
   — Понимаю. Если можно, я позвоню завтра.
   — Можно!
   — Огромное спасибо! Адье, мадам. Надеюсь на скорую встречу.
   Я вешаю трубку. Не колеблясь ни секунды, принимаю решение. Если Фаусто вскоре не явится, ухожу с месье Рено. Завтра первое июня. Даю ему три дня времени. Если до четверга по-прежнему ничего о нем не услышу, у Бриса Рено будет полная свобода действий.
   Время идет. От Фаусто ни звука. Зато мой новый поклонник названивает регулярно. Чтобы он не разочаровался, я каждый раз обнадеживаю его. Наши разговоры день ото дня становятся все дольше, вопросы все интимнее. Судя по интонациям его голоса, он смертельно влюблен в меня. Этот мужчина — мое спасение!
   Пока Фаусто прицельными ударами разрушает мое самосознание, Брис Рено убеждает меня, что я самая красивая из всех женщин, и я благодарна ему за это!
   После второго звонка, во вторник, я весело напеваю, а в среду утром иду к парикмахеру. После третьего покупаю себе красные туфли на высоком каблуке, неудобные, но жутко элегантные, и, когда он звонит в четвертый раз, ровно в десять утра в четверг, перед моим уходом из дома, у меня отпадают последние сомнения.
   Я не для того выходила замуж, чтобы быть одной в Париже.
   Я страстная женщина. А страстные женщины, они как деньги: уходят туда, где их ценят!
   — Алло, мадам? — голос Бриса звучит взволнованно. Я как раз стою перед зеркалом в холле и пробую новую розовую помаду. — Все в порядке?
   — Прекрасно! Сегодня я вас слышу особенно хорошо.
   — А вы сегодня выглядите особенно очаровательно. Я прав?
   — Откуда вы знаете?
   — От любящего мужчины ничто не укроется. Он видит даже сквозь стены!
   — Вы влюблены? Я в это не верю! Брис Рено вздыхает.
   — Дорогая мадам, не играйте со мной. С тех пор как я впервые увидел вас, я больше ни о ком не могу думать. — Его голос звучит вкрадчиво и нежно.
   — Я очень рада, — кокетливо говорю я.
   — А я нет! Я не могу заснуть. Вчера пролежал всю ночь, не сомкнув глаз.
   — Мне страшно жаль!
   — Лгунишка! Вы получаете удовольствие от своей власти надо мной. Кстати, у меня большая новость. Отгадайте, какая.
   — Не имею представления.
   — Сегодня утром привезли наш стул!
   — Ну? И как он смотрится?
   — Супер! Вы были абсолютно правы, он вписался в салон, как… как… не могу придумать сравнения. Я не поэт. А жаль! Но это превосходно! Есть повод отпраздновать. Я едва осмеливаюсь спросить: мы можем пойти сегодня куда-нибудь поужинать? У вас найдется для меня время?
   — Найдется, — многообещающе говорю я.
   — Ах, как это замечательно! — восторженно вскрикивает Брис Рено. — Я покажу вам готовый салон. Можно за вами заехать? Сегодня в восемь?
   — Нет, это слишком рискованно!
   — Вы правы. Не будем афишировать. Знаете что? Давайте поедим в маленьком ресторанчике, где нас никто не знает.
   — Почему бы нам не пойти в «Клозери де Лила»? — предлагаю я. — Там собираются только писатели и художники, и не бывает бизнесменов, нас точно никто не узнает.
   — Нет-нет! — с жаром протестует Брис. — Это слишком банально. Разрешите сделать вам сюрприз! Я знаю, что вам понравится.
   — Откуда вы можете это знать? — спрашиваю я развеселившись.
   Брис самодовольно смеется.
   — Я люблю женщин. И я знаю, что они ценят. Настоящие женщины любят подчиняться. — Он делает короткую паузу. — Поймите меня сейчас правильно! Женщину можно любить до безумия! Преклоняться перед ней, как перед богиней. Валяться у нее в ногах. Даже нужно! Но где встретиться в первый раз, решает мужчина. И женщина должна ему доверять!
   — Весьма любопытно!
   — Не правда ли? Предлагаю встретиться в «Сафари-клубе». Там много американцев. Думаю, нас никто не узнает. Я буду там в половине девятого. Вы можете опоздать на пятнадцать минут, но не больше. До без четверти девять я вас буду ждать!
   — А потом?
   — Потом посмотрим, драгоценная мадам! Вы не представляете, как я счастлив. Мы будем весь вечер говорить об архитектуре. Я хочу отремонтировать загородный дом по собственным эскизам. Квартира готова, и мне нужен новый проект. Я творческая личность, мадам Сент-Аполл, в точности, как вы. Я без ума от вашей профессии. Мы поведем беседу как два архитектора. Вас это устраивает?
   — Очень! — тут же соглашаюсь я. Короткий смешок.
   — Тогда до вечера, любезная мадам. В «Сафари-клубе». Я сгораю от нетерпения. Еще несколько часов. Не забудьте обо мне!
   — Не бойтесь! Этого не произойдет!
   — Пока, дорогая Тиция!
   — Пока!
   Я кладу трубку и улыбаюсь про себя. Любопытная была беседа.
   Мужчина-тиран. Стоит сказать «да», как он меняет тон и начинает раздавать приказы. Эгоист в чистом виде. Делает только то, что ему хочется, и ни одна женщина еще не поставила его на место.
   Кроме того, он не теряет времени даром. Если француз говорит, что мечтает порассуждать об искусстве, музыке, архитектуре, литературе, значит, речь идет о постели. Он, правда, может для отвода глаз заговорить о Кандинском или Клее^[4], но быстренько оседлает эротическую тему, а на улице уже ждет шофер, готовый мигом домчать до ближайшего ложа (кровать в пустующей городской квартире или диван в рабочем кабинете).
   А там уж действительно начинаются дискуссии: о том, как он изголодался по любви, о его холодной жене; о неразберихе на службе; о его интимных желаниях и фантазиях. Я хорошо вижу предстоящий вечер. Очевидно, он захочет возвышающих моментов на новом стуле (не слишком удобно, годится только для одной стремительной акции), потом повторений в супружеской постели и, наконец, чтобы я спроектировала ему загородный дом. Разумеется, бесплатно!
   Но все это не в счет! Все это мелочи! Главное, есть тело, и оно в полном порядке. Брис Рено — мужчина с руками, ногами, мускулами и прочими атрибутами. Я почувствую его плоть, его силу. Он будет меня целовать, и его сердце будет бешено биться. Ради меня одной! И спасибо ему за это (надеюсь, он не скребет!). Я не из тех, кто ценит только то, чего никогда не получит. Я не ставлю подножки тем, кто меня любит. А тем более французу, который нужен мне, как кусок хлеба.
   Фаусто разбудил меня, но только я расцвела, как он тут же набросил на меня черный платок. Только открыл для меня новые источники радости, как тут же засушил их! Как только он стал мне действительно нужен, он перестал приходить домой! До моего замужества меня так никогда не обманывали! Ведь фрустрация, очень, очень вредна для здоровья, так утверждают врачи. Половые железы хиреют — и тогда адье! А от этих желез, между прочим, зависит красота. Чем они здоровее, тем моложе выглядишь.
   А как поддерживать их в форме? Движением! Это знает любой идиот! Активно их используя! Не давая им засохнуть, проржаветь и прийти в полную негодность. Нет! Я не опущусь до воздержания! Я ничем не рискую! Фаусто был моей первой страстью, но не последней. Мне всего сорок два, у меня все впереди!
   Вуаля! Сегодня вечером на мне будут красные туфли на высоком каблуке. К ним тончайшие чулки без шва, чтобы подчеркнуть красоту моих длинных ног. И узкая зеленая юбочка с разрезом.
   Фаусто может говорить, что ему вздумается. Живот у меня плоский, и я могу позволить себе узкие юбки. У меня маленькая красивая грудь, высоко стоящая благодаря десяти ежедневным отжиманиям и творящая истинные чудеса без лифчика под блузками свободного покроя. К зеленой юбочке с разрезом на пуговицах (если надо, расстегнутом до резинок) потрясающая блузка из зеленого шелка, надетая на голое тело. Сюда был бы еще неплох красный пояс, но я подберу цвета иначе. У меня в запасе — в нужный момент! — всегда найдется сюрприз.
   Волосы распускаю по плечам. Они здорово отросли за последнее время.
   Смотрится неплохо!
   В семь я возвращаюсь от Глории — после приятного, спокойного дня. Клиентов почти не было, потому что погода портится, а если собирается дождь, парижане предпочитают оставаться дома.
   Ровно в восемь я, одетая в зеленое и красное, абсолютно готова. Волосы струятся золотистым водопадом. Я почти довольна собой. Не хватает лишь мелочи, как всегда, одной и той же: сережек! Серьги поставили бы точки над I. Все клипсы я теряю, потому что у меня слишком маленькие мочки. Надо бы проколоть уши, но пока мне не хватает смелости.
   Бросаю взгляд в окно: дождь льет, как из ведра. Заказываю такси. Обещают через пять минут. Фаусто не приходит, не звонит, не тоскует по мне. Не буду и я вспоминать о нем!
   «Позволяй себя любить, — говаривала моя мать, знавшая мужчин, — позволяй себя боготворить. Это самое лучшее для женщины!»
   Именно этим я и собираюсь заняться. Записываю на автоответчик: «Мадам придет сегодня позже». Я, как ребенок, радуюсь ужину с Брисом Рено. А там, после десерта, будет видно!

10

   Человек предполагает, а Бог располагает. И нигде эта истина не находит столь частое подтверждение, как в Париже. Если бы я знала, что меня ждет в этот вечер, я бы ни за что не вышла из дома. Лучше бы книжку почитала. Но я не подозреваю ничего дурного, и происходит именно то, что должно было произойти. Вместо приятного рандеву меня ждет ночь, полная приключений. И если моя первая супружеская измена вошла в историю под кодом «кратко и пряно», то вторая тянет на «долго и мокро»!
   Но я забегаю вперед. Лучше начну с начала. Такси приходит с опозданием. Как всегда в Париже, когда идет дождь. В «Сафари-клуб» я попадаю только в девять. Все залы переполнены. Бриса Рено нигде не видно. Спрашиваю официанта. Описываю ему крепыша-фабриканта.
   — Да-да, мадам, — отвечает тот, — такой господин был здесь! Выпил два бокала виски со льдом. Он беспрерывно смотрел на часы. Ушел четверть часа тому назад. Мне искренне жаль.
   Мне тоже!
   Покидаю теплый уютный клуб на Елисейских Полях с его ощущением покоя и толстыми коврами, в которых утопает нога, и выхожу наружу, в холод и слякоть, на которые моя одежда никак не рассчитана. Чтобы сделать свое появление более эффектным, я отказалась от куртки и плаща и теперь стою и дрожу.
   Стоянка такси напротив пуста. Я ее вижу сквозь серую пелену дождя. Ни одной машины вокруг. Как же я доберусь домой в такую жуткую погоду?
   Тут рядом со мной останавливается красный «ягуар». И кто сидит в нем, скорбно склонившись над рулем? Брис Рено. На его физиономии написан укор. Он машет мне. Я прыгаю по мокрой мостовой и вот уже сижу рядом с ним.
   — О-ля-ля! Как же вы меня напугали! Я уже десять раз объехал Круглую площадь и отчаялся дождаться вас — На нем светлый костюм и красный жилет того же оттенка, что и машина.
   — Такси опоздало, — извиняюсь я, потом мы целуемся, как принято в Париже, в обе щеки.
   Прикосновение действует благотворно.
   Мы улыбаемся друг другу. И пусть Брис напоминает мне бульдога, мое сердце начинает биться учащенно. От него так хорошо пахнет мужчиной. А мужчины в последнее время стали в моей жизни дефицитом.
   — Вы еще красивее, чем запомнились мне, — благоговейно говорит Брис, и его серые глаза скользят по моей тонкой блузке, которая больше показывает, чем скрывает, по узкой юбке со смелым разрезом, по длинным ногам вплоть до новых, слегка намокших туфлей. — Вы вос-хи-ти-тельны, мадам!
   Потом он едет под хлещущим дождем по авеню Монтень вниз, к Сене. Мчится на большой скорости и постоянно смотрит на меня.
   — Куда вы меня везете? — решаюсь я, наконец, спросить.
   — Позвольте преподнести вам сюрприз! Доверьтесь мне! — Он торжествующе улыбается и пожирает меня глазами.
   — А вам не следовало бы хоть изредка смотреть на дорогу?
   — Главное, я вижу вас, мадам! Вы намного, намного интереснее!
   В этот момент раздается чудовищный грохот. Металл скрежещет о металл. Визжат тормоза. К счастью я пристегнута. Мы резко останавливаемся.
   — Дьявол! — кричит Брис и выпрыгивает из машины. Дождь барабанит по крыше, он исчезает в этом всемирном потопе. Через пару секунд появляется вновь.
   — Что случилось?
   — Я сбил мотоциклиста.
   — Он ранен?
   — Нет! Уже стоит на ногах. Страшно ругается, а теперь звонит в полицию. Из бара театра. Пойду к нему, а то подумает, что я сбежал.
   — Я могу чем-нибудь помочь? Может, мне пойти с вами?
   — Нет-нет! Сидите спокойно в машине и ждите меня!
   Неожиданно пустынная авеню Монтень наполняется шумом. Примчалась «скорая помощь». Откуда-то взялись пожарные, радиопатрульная полицейская машина. Сирены, синие мигалки, гудки, прожектора.
   Я все вижу довольно размыто, потому что подробности скрадывает дождь.
   Веселенькое начало для первого свидания. А вдруг кому-нибудь вздумается меня допрашивать? Что я делала одна, ночью, в машине производителя зубной пасты? Как я объясню это Сент-Аполлам? Может, лучше уйти? Но одного взгляда на ливень достаточно, чтобы я осталась в сухой машине.
   К тому же здесь уютно.
   «Ягуар» оборудован для долгих поездок. Он, правда, меньше, чем наш «ролле», но гораздо лучше оснащен. Телефон! Радио! Телевизор и факс! Кофеварка, бар, складной стол, диктофон. Все это я замечаю сразу. И откидывающиеся сиденья! В этом дворце на колесах можно сладко подремать!
   Дверь распахивается. Разъяренный мотоциклист? Нет, это Брис.
   — Ищу свои бумаги. — Голос у него расстроенный.
   — Какие-нибудь осложнения? — участливо спрашиваю я.
   — Нет-нет! Но я ненавижу такие вещи!
   — Я должна давать показания?
   — Упаси господь! Ни в коем случае! Вас в это не втянут. Не бойтесь, мадам!
   Я облегченно вздыхаю. Брис усилием воли заставляет себя послать мне нежный взгляд.
   — Не беспокойтесь, я скоро вернусь!
   Через четверть часа он действительно возвращается. Вымокший до нитки и весьма раздосадованный.
   — Все в порядке? — робко спрашиваю я.
   — Все идет своим чередом!
   Он снимает мокрый пиджак и кладет его на заднее сиденье. Красный жилет идет ему. Тонким белым носовым платком Брис вытирает капли дождя со лба.
   — Знаете, — говорит он со страдальческим лицом, — я не могу идти куда-то ужинать. У меня не ресторанное настроение. — Рено смотрит на меня, словно побитый Щенок, и протягивает мне свою правую руку. Я беру ее и глажу.
   — Что вы предлагаете?
   — Поедем ко мне в мою новую квартиру. По дороге купим что-нибудь поесть и уютно посидим.
   — Выпить у вас дома найдется?
   — Все что душе угодно! Я выпускаю его руку.
   — А ваша семья?
   Я намеренно не спрашиваю его о жене. «Семья» звучит нейтрально.
   — Ваша семья еще не въехала?
   — Мы переедем на Троицу. А пока они все в загородном доме.
   — Сколько у вас детей? — спрашиваю я, чтобы закрыть тему.
   — Две дочери, три сына. Старший заканчивает школу. А ваши дети, мадам? Они еще маленькие, не так ли?
   — Еще не родились, — односложно отвечаю я. — Я всего год замужем.
   — Разумеется. Вы еще так молоды. Я бы сказал, вы лет на десять-двенадцать моложе меня. Или больше? У вас такое молодое лицо! Вам, наверно, меньше тридцати. Я прав?
   — А вам сколько? — спрашиваю я в ответ.
   — На будущей неделе исполнится сорок два!
   Я с трудом сдерживаю смех. Действительно забавно. Я его на шесть месяцев старше, а он считает, что на пятнадцать лет моложе. Ах, будь благословен тот день, когда я перестала есть мясо! Вот награждение за несъеденные бифштексы, жирные паштеты, которыми я пренебрегла, за оставленные на тарелке сало, ветчину, колбасы, рыбу.
   Поэтому я вдвойне наслаждаюсь серединой своей жизни: с искушенностью, присущей зрелой женщине, и в то же время не ощущая недостатка в поклонении, которое выпадает на долю молодых.
   — У вас изумительные волосы, — меланхолично говорит Брис Рено, нежно касаясь моих локонов, — такие густые и пышные. Я свои уже в тридцать лет потерял. И боюсь, мой сын унаследовал эту предрасположенность.
   — Тем не менее вы смотритесь великолепно, — решаю я подбодрить его.
   — Вы находите? Я киваю:
   — У вас мускулы, как у мистера Вселенная. Как вам это удается?
   — Бодибилдинг! — Он напрягает свою правую руку и играет мускулами. От этого умопомрачительного зрелища я широко раскрываю глаза. Он довольно хохочет.
   — Надо регулярно тренироваться, иначе все моментально опять исчезает. Постоянно быть в форме.
   Он подносит мою руку к своим губам.
   — Мне очень жаль, что я втянул вас в эту аварию. Вы прощаете меня?
   — Конечно. Ведь ничего страшного не случилось. Машина не пострадала?
   — Всего лишь маленькая царапина, пустяк.
   Брис заводит мотор. В половине одиннадцатого мы приезжаем на авеню Жорж Мандел.
   Квартира прибрана, в ней тепло и чисто. Кровати застелены, холодильники наполнены.
   — Тут побывала моя экономка, — объясняет Брис. — Идите пока в салон и, полюбуйтесь своим творением. А я ненадолго исчезну на кухне и сооружу нам ужин. Мы поедим, а потом я покажу вам свои картины!
   На этот раз я осматриваюсь получше. У Глории это славно получилось. Пусть не в моем вкусе (и не в ее), все слишком холодно и отдает парвеню, но цвета хорошо подобраны, а шторы просто класс: на дорогой подкладке, драпированы безукоризненными складками. Весь интерьер отмечен талантом Глории. Находиться в удачно и только-только отремонтированной квартире — истинное удовольствие.
   По толстым мягким белым коврам, которыми застелен весь пол, направляюсь в салон. В самом деле, храмовый стул — роскошь! От блестящего дерева с резьбой веет уютом и благородством. Вопреки холодным белым кожаным диванам, вопреки металлическим лампам, маленьким столикам из стекла и гранита здесь тепло и приятно. Белый мраморный трон превратил бы этот зал в холодильник.
   Кроме того, месье Рено последовал моему совету и разместил за стулом растения, точнее, буйно разросшуюся двухметровую стену из папируса, а это смотрится волшебно! Стул стоит посреди зеленого оазиса, на него так и тянет сесть, что я и делаю в ожидании Бриса. Куда он запропастился?
   Наконец он появляется. В синем переливающемся халате, слегка пригнувшись, потому что катит перед собой стеклянный сервировочный столик, уставленный яствами: паштет с трюфелями, баклажановое пюре, салат из ананасов, яблоки, грибы, орехи. Артишоки с майонезом, красный перец, дивный сыр, масло, хлеб, торт-мороженое, сливы в арманьяке. Он купил только то, что могу есть и я. Как мило!
   — Давайте устроим пикник, — приглашает Брис. — В этой квартире еще никто не ел. — Он садится рядом и сует мне в руки тарелку и вилку.
   Ах, эти французы! Тарелка из благороднейшего синего лиможского фарфора, старинная серебряная вилка с украшениями. Салфетки из тончайшего батиста, с вышитыми монограммами. Вода подана в граненом хрустальном графине. Да, у мужчин «великой нации» есть вкус. Даже если они импровизируют, то с размахом!