Страница:
– Только бы не мимо, только бы не мимо…
Рассердившись на себя, он плотно сомкнул губы. Потому что это было мальчишество, это была слабость, и ее следовало пресечь.
И в ту же секунду в комнате глухо хлопнуло, словно кто-то открыл бутылку шампанского.
Андрей толкнул створки окна, и те, как ему показалось, с неимоверным грохотом ударились о стены дома. И тут же, почти сливаясь с этим звуком из комнаты, послышался еще один. Снова какой-то хлопок, несколько более тихий, чем предыдущий, и вслед за ним – тишина.
Уже приготовившись выскакивать в окно, Андрей вдруг замер, потому что в эту секунду должен был послышаться топот бегущего к нему Виктора. Но топота не было. Вообще в комнате, в которой он сидел, была жуткая, неестественная тишина.
«Господи, что он там копается?» – еще не понимая, не желая понимать, что это означает, сердился Андрей.
Прошло еще несколько неизмеримо долгих, казалось, резиновых секунд. Виктор не подавал признаков жизни. И тогда Андрей рванул обратно в комнату.
Он достиг ее в два прыжка, ворвался внутрь. И первое, что увидел, был Виктор, который все еще сидел на стуле, только сейчас как-то неловко навалившись на подоконник. Винтовка валялась на полу, и безвольная рука Виктора все еще словно пыталась до нее дотянуться. Лицо было повернуто к Андрею в три четверти.
– Что случилось? – ошалело спросил тот.
И тут увидел…
Вместо правого глаза у Виктора было красное пятно, из которого медленно текла густая струйка крови.
Часть третья: ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ
Глава девятнадцатая
Рассердившись на себя, он плотно сомкнул губы. Потому что это было мальчишество, это была слабость, и ее следовало пресечь.
И в ту же секунду в комнате глухо хлопнуло, словно кто-то открыл бутылку шампанского.
Андрей толкнул створки окна, и те, как ему показалось, с неимоверным грохотом ударились о стены дома. И тут же, почти сливаясь с этим звуком из комнаты, послышался еще один. Снова какой-то хлопок, несколько более тихий, чем предыдущий, и вслед за ним – тишина.
Уже приготовившись выскакивать в окно, Андрей вдруг замер, потому что в эту секунду должен был послышаться топот бегущего к нему Виктора. Но топота не было. Вообще в комнате, в которой он сидел, была жуткая, неестественная тишина.
«Господи, что он там копается?» – еще не понимая, не желая понимать, что это означает, сердился Андрей.
Прошло еще несколько неизмеримо долгих, казалось, резиновых секунд. Виктор не подавал признаков жизни. И тогда Андрей рванул обратно в комнату.
Он достиг ее в два прыжка, ворвался внутрь. И первое, что увидел, был Виктор, который все еще сидел на стуле, только сейчас как-то неловко навалившись на подоконник. Винтовка валялась на полу, и безвольная рука Виктора все еще словно пыталась до нее дотянуться. Лицо было повернуто к Андрею в три четверти.
– Что случилось? – ошалело спросил тот.
И тут увидел…
Вместо правого глаза у Виктора было красное пятно, из которого медленно текла густая струйка крови.
Часть третья: ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ
Глава девятнадцатая
«Снайпер! – подумал Андрей. – Все-таки Дипломат посадил где-то снайпера».
Он представил, как в этот момент снайпер, вполне вероятно, берет на мушку и его. Поспешно шагнув от окна, он все же не удержался и, вернувшись, заглянул в него.
На другой стороне, рядом с машиной, лежал какой-то человек. Приглядевшись, Андрей понял, что это Дипломат. Он лежал на животе, широко раскинув руки, и даже с такого расстояния Андрей увидел расплывающееся у него по рубашке красное пятно.
Ага, значит, Виктор все же не промахнулся! Снайпер Дипломата – тоже. Баш – на баш.
Возле трупа Дипломата с ошалелым видом топтались двое его ребят. Видимо, они никак не могли решить, что им делать: броситься на поиски убийцы или самим пуститься наутек? Еще двое телохранителей, с пистолетами в руках, укрылись за машиной. Похоже, им очень не хотелось лезть под пули киллера, завалившего Дипломата. Они не были уверены, убит ли он, и вполне допускали, что, уложив их шефа, киллер может переключиться на подчиненных. Через несколько секунд после того, как Андрей выглянул в окно, один из них выстрелил.
Пуля разнесла вдребезги стоявшую на подоконнике пепельницу.
И тут до Наумова наконец-то дошло, что все уже кончилось, что теперь он один, а Виктору ничем не поможешь. Он шел по дороге смерти и вполне благополучно достиг ее конца. То, что было в этой комнате, стало ничем, быстро холодеющим телом. Виктора, того, которого он знал, здесь уже не было.
И еще Андрей вдруг понял, что пора уходить. Еще несколько минут промедления, и это будет невозможно. Может быть, счет идет на секунды.
Он кинулся в кухню. Окно все еще было распахнуто. Уже собираясь выскочить во двор, Андрей схватился за раму… и передумал.
Как раз в этот момент в дворик вошли четыре человека. Они были одеты в спортивную одежду и двигались ловко и легко, так, как могут двигаться только профессионалы. На бандитов они не походили.
«Люди Хлынова, – подумал Андрей. – Уже отреагировали. Перекрыли».
Вдвоем с Виктором они попытались бы пройти сквозь заслон, и это наверняка им бы удалось. Но теперь четырех противников было для него многовато.
Вот милиционеры увидели Андрея, и двое из них, видимо, обладающие более быстрой реакцией, чем остальные, выхватили пистолеты.
Хорошо понимая, что этот путь закрыт, Андрей выстрелил. Ему нужно было задержать милиционеров. И это удалось.
При звуке выстрела у сидевших за столиком старичков выпали из рук костяшки домино, дети, забыв о собачонке, на которую уже напялили какое-то рванье, застыли, широко открыв рот, а милиционеры резко, словно подрубленные, упали на землю.
Через мгновение они открыли ответный огонь. Несколько пуль влетело в окно, но Андрея возле него уже не было. Он мчался к входной двери, моментально сообразив, что лучше иметь дело с двумя перетрусившими охранниками, чем с четырьмя милиционерами, может быть, даже натасканными на штурм подобных квартир.
Как бы то ни было, но своим выстрелом он заставил их задержаться, и это надлежало использовать. С грохотом распахнув дверь квартиры, Андрей выпрыгнул в подъезд, отшвырнул правой рукой попавшегося на пути мужичонку в засаленной футболке, на голове которого была летняя, с дырочками, шляпа. Тот ударился о стену и, завопив как оглашенный, повалился на пол.
А Андрей уже был на улице.
Лучшего момента для бегства нельзя было и выдумать. Два мальчика Дипломата все еще суетились над его телом, видимо, пытаясь установить, жив он все-таки или мертв, а телохранители, наконец-то выйдя из-за автомобиля, стали пересекать улицу.
Когда Андрей выскочил из подъезда, один из них громко и явственно произнес:
– Вот блин!
Второй отреагировал по-другому. Вскинув пистолет, он, не целясь, выстрелил. Андрей выстрелил в ответ. Пуля телохранителя просвистела в сантиметре от уха Андрея. Его же пуля попала телохранителю в живот, и он, словно наткнувшись на невидимый барьер, рухнул на мостовую.
– Ну, блин! – снова сказал первый.
Вид у него был совершенно идиотский.
Андрей усмехнулся и приготовился выстрелить еще раз, во второго телохранителя. Люди, запомнившие его в лицо, были ему совершенно не нужны.
Тонко, по-заячьи заверещав, телохранитель уронил пистолет и метнулся в сторону. Пуля достала его в прыжке, напрочь разворотив затылок.
Вот так. А теперь пора и уходить.
Где-то на соседней улице истошно заверещала милицейская сирена.
Взглянув в сторону машины, Андрей убедился, что оба мальчика Дипломата, наконец-то бросив тело своего шефа, затаились за машиной и высовываться явно не собираются. Андрей бросился прочь. Тратить время на то, чтобы их пришить, не имело смысла. Вряд ли они толком успели рассмотреть его лицо, а уходить от этого дома нужно было немедленно. И чем скорее, тем лучше.
Завывания сирены слышались все ближе.
Перебежав улицу наискосок, Андрей бросился в какой-то дворик, выглядевший почти так же, как и тот, который был виден из окна кухни.
Проскочив его, он попал в узкую улочку, которая привела его к скоплению гаражей. Это был настоящий лабиринт, заблудиться в котором было очень легко.
Он мог стоить Андрею потерянных десяти – пятнадцати минут. А за это время несколько кварталов вокруг того места, где произошло убийство, будут оцеплены.
Он поглядел на небо и прикинул, что до темноты осталось полчаса, не больше. Ночью скрыться будет легче. Вот только до нее еще надо дожить. Он ничуть не сомневался, что полчаса по улицам этого города он не пробегает. Обязательно заметят и подстрелят.
То, что его живым брать не будут, можно было сказать почти со стопроцентной уверенностью.
Кроме того, Андрей понял, что допустил очень крупную ошибку. Талон на парковку украденной машины. Он остался там, в квартире, в кармане Виктора. Стало быть, теперь он остался без колес. Жаль. На машине уходить было бы легче.
Полчаса до темноты А еще этот простиравшийся передним лабиринт гаражей.
В общем, все складывалось не так уж и хорошо, как могло бы быть. Если честно, то все складывалось просто паршиво.
Обернувшись, Андрей убедился, что преследователей еще не видно. Впрочем, его это не сильно успокоило. Он подозревал, что минут через пять этих преследователей будет больше, чем нужно. Поэтому торчать на месте, словно соляной столб, не собирался.
Выхода не было. Резво припустив в глубь гаражей, представлявших из себя странное нагромождение самых причудливых строений, он надеялся лишь на то, что у этого лабиринта должен быть второй выход.
Конечно, если его настигнут именно здесь, можно продержаться какое-то время, маневрируя и отстреливаясь, но это будет уже конец. Финита ля комедия.
Андрей бежал по проходу между гаражами, то и дело оглядываясь, положившись на чутье, которое в конце концов должно было привести его ко второму выходу.
Мимо медленно проехала машина. Видимо, один из гаражевладельцев, собирался на ночь глядя в поездку. Сидевший за рулем лысый старичок выпучил глаза, увидев бегущего навстречу человека с пистолетом, а миновав Андрея, резко нажал на газ.
«А ведь он сейчас с перепугу на какой-нибудь столб налетит. Совершенно точно», – подумал Андрей.
Однако времени размышлять о судьбах лысых старичков не было. Надо было позаботиться о собственной судьбе, сделать так, чтобы она не прервалась, так сказать, в расцвете лет.
«Похвальное стремление, – подумал Андрей. – Как бы его еще воплотить в жизнь. Нелегко это будет…»
Улочка между двумя рядами гаражей петляла. Вот Андрей выскочил на перекресток. Он проскочил его, не задумываясь, машинально свернув налево. На следующем перекрестке Наумов сделал то же самое. Основное правило лабиринтов: всегда сворачивай в одну сторону и рано или поздно придешь к выходу.
Андрей это знал. В результате еще через пару минут улочка, по которой он бежал, кончилась. Тупиком.
Вот так-так!
Он прислушался. Сирены милицейских машин слышались уже близко. Вот-вот они въедут в этот гаражный лабиринт. Может, уже въехали.
Андрей надеялся, что правило лабиринта милиционеры использовать не будут. В самом деле, откуда им его знать? И все же… времени оставалось совсем мало. И терять его на возвращение не хотелось.
К счастью, один из гаражей был снабжен не внутренним замком, а навесным, как в старые, добрые, застойные времена. Видимо, этот гараж принадлежал совсем уж непредприимчивому человеку, который вовсе не слышал о гаражных ворах, имеющих обыкновение вырывать с помощью машины такие замки вместе с проушинами.
Разбежавшись, Андрей поставил ногу на проушину замка и, подпрыгнув, уцепился руками за крышу. Подтянувшись, он вскочил и бросился прочь по крышам. Где-то позади раздался выстрел, и пуля просвистела совсем недалеко от его головы.
Но было поздно. Он уже видел то место, где кончались гаражи и начинался самый обыкновенный пустырь. Еще один прыжок, и Андрей оказался на его покрытой кое-где зарослями полыни земле.
Милицейские сирены приближались.
«Вот и отлично, – подумал Наумов. – Чем дальше они заедут в этот лабиринт, тем больше времени потратят на то, чтобы из него выбраться».
Все складывалось не так уж и плохо. По крайней мере на данный момент он был еще жив. В отличие от некоторых.
Кстати, перебегая пустырь и взрывая его мягкую землю каблуками ботинок, Андрей подумал, что за смерть Виктора кое-кто заплатит. Обязательно.
Он ничуть не сомневался, что без Виктора работать не сможет. Конечно, он запросто мог бы стать киллером-одиночкой и еще некоторое время освобождать эту землю от тех людей, которых кто-то где-то посчитал лишними, но… Без Виктора, он хорошо это понимал, все будет не то и не так… Совсем не так.
Достигнув низенькой металлической ограды, которая отделяла пустырь от парка, засаженного тоненькими чахлыми деревцами, Андрей отметил, что больше в него не стреляли. Это был хорошим знаком. Но это еще не значило, что он оторвался от погони.
Поэтому, миновав парк, в котором, как оказалось, были не только чахлые деревца, но и несколько скульптур, одна из которых, стоявшая в середине центральной клумбы, представляла из себя юного пионера с отломанной правой рукой, Андрей ничуть не удивился, снова услышав неподалеку уже надоевшее ему хуже горькой редьки завывание сирен.
Было совершенно понятно, что до темноты он не продержится. Где-то его засекут, возьмут в клещи и либо схватят, либо, что более вероятно, пристрелят, как бешеную собаку.
Надо было где-то отсидеться.
Где?
Он выскочил из парка, снова перебежал улицу и нырнул еще в один дворик. К этому времени пистолет уже снова покоился под курткой. Андрей посчитал, что в случае необходимости вытащить его он успеет, а вот пугать местное население своей пушкой совсем не стоит.
После дворика была еще одна улица. Андрей выскочил на нее и вдруг остановился. Метрах в двухстах от него стоял патруль омоновцев. Стражи порядка выглядели вполне безмятежно, но рядом с ними возле тротуара стояла машина с мигалкой.
«Ага, уже оцепили весь центр», – сообразил Наумов.
Проблема укрытия стала еще более неотложной. Если в ближайшие пару минут он не найдет, куда спрятаться, ему конец.
Круто развернувшись, Наумов пошел в противоположную от омоновцев сторону. И вдруг замедлил шаг.
Улица показалась ему странно знакомой. Конечно, ночью она выглядела несколько по-другому, но все же он ее узнал.
Ниночка! Точно, он теперь совершенно точно узнал тот дом, в котором она живет. Чем не укрытие?
«Лишь бы только она была дома, – стараясь идти помедленнее, чтобы не вызвать подозрений, подумал он. – Только бы она была дома».
Он вошел в знакомый подъезд и на мгновение остановился, чтобы прислушаться к доносившимся с улицы звукам. Милицейских сирен не было слышно.
Андрей поднялся на третий этаж и надавил кнопку звонка. Как ему показалось, бесконечно долгое время из-за двери не доносилось не звука. Наконец послышались легкие шаги.
– Кто там? Это была она.
– Я, – ответил Андрей.
– Я? Да ты шутишь, приятель. Я здесь, а вот кто ты?
Андрей вздохнул. Главное, она дома. Теперь только бы она оказалась одна.
– Один твой знакомый. По дискотеке.
– Ты?
Дверь распахнулась…
Ну конечно, она его впустила и, конечно же, оказалась одна. И первое, что она сделала, впустив в квартиру, это обняла и поцеловала. Без малейших колебаний.
И это Андрею понравилось.
Многие женщины очень не любят вновь встречаться с героями своих случайных приключений. Словно боятся, что они предъявят на них какие-то особые права. Ниночке было на это совершенно наплевать.
Целуясь, они прошли в комнату.
Где-то за окном вновь завыли милицейские сирены, но Андрею вдруг стало не до них. Он ощущал только прижимающееся к нему стройное, мягкое тело, горячие губы, руки, которые расстегивали на нем куртку.
Глухо ударился о покрывавший пол ковер выпавший из-под куртки пистолет. Крепко обнявшись, они двинулись к кровати…
Вообще женщины делятся на три типа. Есть те, которые думают только о себе, вернее, даже не о себе, а о том, как она, конкретная женщина, выглядит в конкретных обстоятельствах, и своих комплексах. При этом, как правило, никаких чувств, кроме жажды животного удовлетворения, с их стороны не проявляется. Все, что они делают и говорят, обычно преследует именно эту цель: выглядеть как можно лучше и попытаться полностью проявить все свои комплексы. Комплексы они проявляют изобретательно и используют для этого любой подвернувшийся случай. Любовь они, как правило, рассматривают как сделку и тщательно подсчитывают все знаки внимания, за которые их мужчина рано или поздно должен заплатить тем-то и тем-то, причем, как правило, отдать гораздо больше, чем получил.
Тупые мужчины предпочитают именно таких. С ними можно посредственно трахаться, с ними можно великолепно ссориться, вплоть до мордобоя, и от них совершенно невозможно отделаться.
Второй тип женщин – более многочисленный, чем первый. Обычные женщины, озабоченные обычной жизнью, то есть: семьей, домом, детьми, зарплатой мужа. В последнее время, насмотревшись телепередач, многие из них интересуются также и политикой. Но лишь потому, что от нее, им так кажется, зависят та же зарплата мужа, их собственная зарплата, благополучие семьи… и так далее. Они, как правило, умеренно красивы, чаще всего, если жизнь их не сильно тяжела, добры и служат прекрасными хранительницами очага. В любви они страстны и консервативны. То, что в народе называют развратом, они не приемлют, но, если мужчина настаивает, согласны скрепя сердце удовлетворить его требования.
Жить с ними хорошо и просто, если только ты что-то из себя представляешь или идешь к чему-то, что в конечном итоге должно привести к благосостоянию семьи, детей, в общем, домашнего очага. Неудачникам с ними жить плохо. В этом случае женщины второй группы могут постепенно деградировать и с течением времени стать похожими на женщин из первой группы. Избавиться от них трудно. Неудачники, инстинктивно чувствуя в таких женщинах опору, не желают расставаться с ними ни за какие коврижки. Настоящие мужчины, которым в этой жизни, как правило, удается чего-то достичь, даже встретив другую женщину, более красивую, молодую и умную, уходить от них не хотят, поскольку это кажется им предательством. Немалую роль тут играет и привычка к уюту, которую эти женщины способны создавать просто с феноменальной изобретательностью.
Есть еще и третья группа женщин, наиболее малочисленная. Самое подходящее для них определение – естественные. Это женщины, наделенные даром делать все, что им взбредет в голову, естественно и с умом. Обладающая этими двумя достоинствами женщина, если только она не полная уродина, кажется настоящим, неповторимым шедевром. Эти женщины настолько оригинальны, что половине из них совершенно плевать на то, как они выглядят, как живут и какое будущее их ждет. Как правило, семьи у них нет, постоянных привязанностей тоже, но зато есть дело, которому они отдаются со всей душой. И достигают в нем выдающихся результатов. Естественно, в той мере, в которой это отпущено женщине. Второй половине на все это совершенно не плевать. Они с усердием занимаются детьми, собой, мужем и квартирой. В результате у них получаются просто гениальные дети, муж, который смахивает на упитанного, хорошо ухоженного поросенка, а квартира приобретает вид храма. Сами они настолько прекрасны, что большинство мужчин, приблизившихся к ним на расстояние ближе трех метров, уже через несколько секунд ощущают дрожь в коленках и сухость во рту.
Любая женщина из первой и второй групп, попробовав проделывать те штуки, которые легко проделывает женщина из третьей, неизбежно потерпит фиаско и с позором ретируется на заранее отведенные позиции.
Им же все нипочем. В любви они страстны, изобретательны, целомудренны и развратны. Короче, и тут они делают все, что взбредет в голову, с умом и редкой непосредственностью.
Мужчины от них уходят. Единственная причина, по которой они это делают, – комплекс неполноценности. Тупые мужчины ими не обладают. Поэтому чаще всего они и попадают в мужья к таким женщинам. Вообще тупым мужчинам живется легче.
Расставаясь с мужчиной, независимо от того, бросает ли ее он или же, наоборот, его она, женщины третьей группы делают это так легко и непосредственно, что даже, если мужчина и оказывается тем, кого выставили за дверь, он, как правило, не испытывает никакой обиды.
В чистом виде третий тип встречается очень редко. Чаще всего какая-нибудь женщина, обладая несомненными признаками третьего типа, несет в себе еще и столько же признаков второго. Но даже этот неполный набор делает ее удивительно соблазнительной, уникальной, желанной… и так далее… и так далее.
В Ниночке третьего типа было примерно наполовину. Андрею хватало и этого…
Через час он сказал:
– Все. Если мы продолжим, то я останусь у тебя на всю ночь.
– М-м-м, – сказала она. – А разве ты пришел не за этим?
С трудом поборов желание ответить утвердительно, Андрей проговорил:
– Не только. У меня есть дело, которое я должен закончить.
За окном уже была ночь. Если он собирался исчезнуть из города, то делать это нужно было сейчас.
– Именно сегодня?
– Именно сегодня.
– И сейчас ты уйдешь?
– Да.
– Ну тогда… – Она хлопнула его по боку ладошкой. – Вставай. Тебя надо покормить. Голодным я тебя не отпущу.
– Ох уж эти женщины, – вздохнул Андрей.
Через мгновение, получив толчок пяткой все в тот же бок, он кубарем свалился с кровати и остался лежать на ковре, раскинув руки, чувствуя во всем теле приятную истому и улыбаясь.
– Эй, ты живой? – испуганно спросила Ниночка.
Андрей молчал.
– Ладно, хватит прикидываться. Симулянт несчастный. Восстань из мертвых!
– Восстаю, – пробормотал Андрей. – И не только я.
– Ну, тогда в чем же дело. Забирайся обратно и оставайся на всю ночь.
– Нет, это невозможно, – покачал Андрей головой. – Это просто невозможно.
– Ах, так! Ну держись. Я к тебе иду!
Ниночка упала на него с кровати не хуже настоящего десантника.
– Негодяй! Если мы сейчас не поиграем в «лошадку», я разрежу тебя на тысячу кусочков.
– О боже! – вздохнул Андрей, а руки его уже обнимали тонкую талию женщины.
И они поиграли в «лошадку», а потом в «обезьянку, большую любительницу бананов», а потом еще…
Через час Андрей сказал:
– Кажется, кто-то хотел меня накормить.
– А также разрезать на тысячу кусков… – напомнила Ниночка.
– Я не шучу. Мне и в самом деле надо сегодня сделать одно дело. Извини, но мне пора.
– М-м-м… сейчас.
Еще минут через десять Ниночка наконец-то накинула халатик и весело прошлепала в кухню. Андрей слышал, как она поставила на плиту чайник и, что-то напевая, загремела посудой.
Довольно потянувшись, он закурил сигарету и подумал, что в этой жизни бывают и хорошие моменты. Плохие тоже бывают. Он ничуть не сомневался, что в данный момент большинство милиционеров этого города охотятся именно за ним. Как и все мальчики Дипломата.
Если кто-нибудь из них все же вычислит его логово…
Он содрогнулся, представив, что будет, когда в этой квартире начнется перестрелка. И Ниночка, что будет с ней? Нет, сегодня он слишком опасный гость, и ему надо уходить, уходить как можно скорее.
Не исключено, что милиционеры уже сейчас ведут опрос жильцов домов, расположенных по пути его предполагаемого маршрута бегства. И еще мальчики Дипломата. Дом, в котором он находился, наверняка на их территории. Собственно, они были опаснее милиционеров. Особенно теперь, когда потеряли своего шефа. Конечно, свято место пусто не бывает, и новый начальник обязательно найдется, но они должны были отомстить за смерть Дипломата, чтобы все остальные знали – авторитетов так просто убивать нельзя.
«По крайней мере непрофессионалам», – подумал Андрей.
– Ау, солнышко, – донеслось с кухни, – Ты, кажется, хотел перед тем, как уйти, перекусить?
– Еще бы, – промолвил Андрей.
– Тогда, будь добр, пройди на кухню. Только перед этим хоть что-нибудь одень. Иначе я опять соблазнюсь и прикую тебя цепью к ножке кровати, как в американских страшных фильмах, чтобы ты хотя бы на эту ночь пренебрег всеми своими важными делами.
– Понятно, – надевая трусы, сказал Андрей. – Бедные дети. В своей школе ты тоже используешь такие методы?
– Нет, – донеслось с кухни. – Более жесткие. Особенно непослушных детей я зажариваю на медленном огне, а потом скармливаю бешеным собакам. Метод одобрен лучшими собаководами.
– Какими? – заходя на кухню, спросил Андрей.
– Лучшими, – улыбнулась Ниночка.
В халатике она выглядела просто великолепно.
– И чем ты будешь кормить усталого, вот-вот готового отправиться в ночь, навстречу неизвестным опасностям мужчину? – спросил Андрей.
– Бананов нема, – подмигнула ему женщина. – Но все же кое-что есть. На первое – борщ.
Она поставила на стол тарелку, в которой действительно оказался самый настоящий борщ.
– Хорошо, – покончив с первым, сказал Андрей.
– На второе – салат зимний.
– А на третье? – спросил Андрей, покончив и с салатом.
– На третье – чай и колбаса, – сообщила Ниночка.
Допивая чай, Андрей почувствовал, как по его телу разлилось теплое чувство сытости. Уходить ему не захотелось еще больше. Но нужно было.
Выкурив сигарету, он оделся окончательно, заодно подобрав так и валявшийся на полу пистолет. Сунув его под рубашку, он застегнул куртку.
Ниночка стояла рядом и задумчиво его разглядывала. На секунду в ее глазах мелькнули странные огоньки.
– Я вот что подумала, – сказала она. – Может быть, ты все же покончишь с тем, чем занимаешься?
– А ты знаешь, чем я занимаюсь? – спросил Андрей.
– Нет, но я чувствую, что чем-то очень опасным. И, скорее всего, ты не в ладах с законом.
– А это-то откуда? – вскинул брови Наумов.
– Вижу.
– Ну, и еще что ты видишь? – улыбнулся Андрей.
– Например, то, что тебе и самому жизнь, которую ты ведешь, надоела. Просто ты этого еще до конца не осознал.
– Понятно, – пробормотал Андрей. – И конечно, я должен явиться с повинной, а ты будешь меня честно ждать, пока я отсижу свое. У тебя нет ощущения, что ждать придется очень долго?
– Есть, – честно призналась она. – А насчет явки с повинной ты перегнул. Это бывает только в плохих детективах. Мне нужен ты, не важно какой, не важно, в ладах ты с законом или нет. Мне нужен ты. Возвращайся, я буду ждать и приму тебя любого, но только при одном условии.
– Что я покончу с той жизнью, которую веду сейчас?
– Да.
– Хорошо. – Андрей заглянул ей в глаза. – Я подумаю. И если решу поступить именно так, то появлюсь.
Она помолчала, а потом серьезно сказала:
Он представил, как в этот момент снайпер, вполне вероятно, берет на мушку и его. Поспешно шагнув от окна, он все же не удержался и, вернувшись, заглянул в него.
На другой стороне, рядом с машиной, лежал какой-то человек. Приглядевшись, Андрей понял, что это Дипломат. Он лежал на животе, широко раскинув руки, и даже с такого расстояния Андрей увидел расплывающееся у него по рубашке красное пятно.
Ага, значит, Виктор все же не промахнулся! Снайпер Дипломата – тоже. Баш – на баш.
Возле трупа Дипломата с ошалелым видом топтались двое его ребят. Видимо, они никак не могли решить, что им делать: броситься на поиски убийцы или самим пуститься наутек? Еще двое телохранителей, с пистолетами в руках, укрылись за машиной. Похоже, им очень не хотелось лезть под пули киллера, завалившего Дипломата. Они не были уверены, убит ли он, и вполне допускали, что, уложив их шефа, киллер может переключиться на подчиненных. Через несколько секунд после того, как Андрей выглянул в окно, один из них выстрелил.
Пуля разнесла вдребезги стоявшую на подоконнике пепельницу.
И тут до Наумова наконец-то дошло, что все уже кончилось, что теперь он один, а Виктору ничем не поможешь. Он шел по дороге смерти и вполне благополучно достиг ее конца. То, что было в этой комнате, стало ничем, быстро холодеющим телом. Виктора, того, которого он знал, здесь уже не было.
И еще Андрей вдруг понял, что пора уходить. Еще несколько минут промедления, и это будет невозможно. Может быть, счет идет на секунды.
Он кинулся в кухню. Окно все еще было распахнуто. Уже собираясь выскочить во двор, Андрей схватился за раму… и передумал.
Как раз в этот момент в дворик вошли четыре человека. Они были одеты в спортивную одежду и двигались ловко и легко, так, как могут двигаться только профессионалы. На бандитов они не походили.
«Люди Хлынова, – подумал Андрей. – Уже отреагировали. Перекрыли».
Вдвоем с Виктором они попытались бы пройти сквозь заслон, и это наверняка им бы удалось. Но теперь четырех противников было для него многовато.
Вот милиционеры увидели Андрея, и двое из них, видимо, обладающие более быстрой реакцией, чем остальные, выхватили пистолеты.
Хорошо понимая, что этот путь закрыт, Андрей выстрелил. Ему нужно было задержать милиционеров. И это удалось.
При звуке выстрела у сидевших за столиком старичков выпали из рук костяшки домино, дети, забыв о собачонке, на которую уже напялили какое-то рванье, застыли, широко открыв рот, а милиционеры резко, словно подрубленные, упали на землю.
Через мгновение они открыли ответный огонь. Несколько пуль влетело в окно, но Андрея возле него уже не было. Он мчался к входной двери, моментально сообразив, что лучше иметь дело с двумя перетрусившими охранниками, чем с четырьмя милиционерами, может быть, даже натасканными на штурм подобных квартир.
Как бы то ни было, но своим выстрелом он заставил их задержаться, и это надлежало использовать. С грохотом распахнув дверь квартиры, Андрей выпрыгнул в подъезд, отшвырнул правой рукой попавшегося на пути мужичонку в засаленной футболке, на голове которого была летняя, с дырочками, шляпа. Тот ударился о стену и, завопив как оглашенный, повалился на пол.
А Андрей уже был на улице.
Лучшего момента для бегства нельзя было и выдумать. Два мальчика Дипломата все еще суетились над его телом, видимо, пытаясь установить, жив он все-таки или мертв, а телохранители, наконец-то выйдя из-за автомобиля, стали пересекать улицу.
Когда Андрей выскочил из подъезда, один из них громко и явственно произнес:
– Вот блин!
Второй отреагировал по-другому. Вскинув пистолет, он, не целясь, выстрелил. Андрей выстрелил в ответ. Пуля телохранителя просвистела в сантиметре от уха Андрея. Его же пуля попала телохранителю в живот, и он, словно наткнувшись на невидимый барьер, рухнул на мостовую.
– Ну, блин! – снова сказал первый.
Вид у него был совершенно идиотский.
Андрей усмехнулся и приготовился выстрелить еще раз, во второго телохранителя. Люди, запомнившие его в лицо, были ему совершенно не нужны.
Тонко, по-заячьи заверещав, телохранитель уронил пистолет и метнулся в сторону. Пуля достала его в прыжке, напрочь разворотив затылок.
Вот так. А теперь пора и уходить.
Где-то на соседней улице истошно заверещала милицейская сирена.
Взглянув в сторону машины, Андрей убедился, что оба мальчика Дипломата, наконец-то бросив тело своего шефа, затаились за машиной и высовываться явно не собираются. Андрей бросился прочь. Тратить время на то, чтобы их пришить, не имело смысла. Вряд ли они толком успели рассмотреть его лицо, а уходить от этого дома нужно было немедленно. И чем скорее, тем лучше.
Завывания сирены слышались все ближе.
Перебежав улицу наискосок, Андрей бросился в какой-то дворик, выглядевший почти так же, как и тот, который был виден из окна кухни.
Проскочив его, он попал в узкую улочку, которая привела его к скоплению гаражей. Это был настоящий лабиринт, заблудиться в котором было очень легко.
Он мог стоить Андрею потерянных десяти – пятнадцати минут. А за это время несколько кварталов вокруг того места, где произошло убийство, будут оцеплены.
Он поглядел на небо и прикинул, что до темноты осталось полчаса, не больше. Ночью скрыться будет легче. Вот только до нее еще надо дожить. Он ничуть не сомневался, что полчаса по улицам этого города он не пробегает. Обязательно заметят и подстрелят.
То, что его живым брать не будут, можно было сказать почти со стопроцентной уверенностью.
Кроме того, Андрей понял, что допустил очень крупную ошибку. Талон на парковку украденной машины. Он остался там, в квартире, в кармане Виктора. Стало быть, теперь он остался без колес. Жаль. На машине уходить было бы легче.
Полчаса до темноты А еще этот простиравшийся передним лабиринт гаражей.
В общем, все складывалось не так уж и хорошо, как могло бы быть. Если честно, то все складывалось просто паршиво.
Обернувшись, Андрей убедился, что преследователей еще не видно. Впрочем, его это не сильно успокоило. Он подозревал, что минут через пять этих преследователей будет больше, чем нужно. Поэтому торчать на месте, словно соляной столб, не собирался.
Выхода не было. Резво припустив в глубь гаражей, представлявших из себя странное нагромождение самых причудливых строений, он надеялся лишь на то, что у этого лабиринта должен быть второй выход.
Конечно, если его настигнут именно здесь, можно продержаться какое-то время, маневрируя и отстреливаясь, но это будет уже конец. Финита ля комедия.
Андрей бежал по проходу между гаражами, то и дело оглядываясь, положившись на чутье, которое в конце концов должно было привести его ко второму выходу.
Мимо медленно проехала машина. Видимо, один из гаражевладельцев, собирался на ночь глядя в поездку. Сидевший за рулем лысый старичок выпучил глаза, увидев бегущего навстречу человека с пистолетом, а миновав Андрея, резко нажал на газ.
«А ведь он сейчас с перепугу на какой-нибудь столб налетит. Совершенно точно», – подумал Андрей.
Однако времени размышлять о судьбах лысых старичков не было. Надо было позаботиться о собственной судьбе, сделать так, чтобы она не прервалась, так сказать, в расцвете лет.
«Похвальное стремление, – подумал Андрей. – Как бы его еще воплотить в жизнь. Нелегко это будет…»
Улочка между двумя рядами гаражей петляла. Вот Андрей выскочил на перекресток. Он проскочил его, не задумываясь, машинально свернув налево. На следующем перекрестке Наумов сделал то же самое. Основное правило лабиринтов: всегда сворачивай в одну сторону и рано или поздно придешь к выходу.
Андрей это знал. В результате еще через пару минут улочка, по которой он бежал, кончилась. Тупиком.
Вот так-так!
Он прислушался. Сирены милицейских машин слышались уже близко. Вот-вот они въедут в этот гаражный лабиринт. Может, уже въехали.
Андрей надеялся, что правило лабиринта милиционеры использовать не будут. В самом деле, откуда им его знать? И все же… времени оставалось совсем мало. И терять его на возвращение не хотелось.
К счастью, один из гаражей был снабжен не внутренним замком, а навесным, как в старые, добрые, застойные времена. Видимо, этот гараж принадлежал совсем уж непредприимчивому человеку, который вовсе не слышал о гаражных ворах, имеющих обыкновение вырывать с помощью машины такие замки вместе с проушинами.
Разбежавшись, Андрей поставил ногу на проушину замка и, подпрыгнув, уцепился руками за крышу. Подтянувшись, он вскочил и бросился прочь по крышам. Где-то позади раздался выстрел, и пуля просвистела совсем недалеко от его головы.
Но было поздно. Он уже видел то место, где кончались гаражи и начинался самый обыкновенный пустырь. Еще один прыжок, и Андрей оказался на его покрытой кое-где зарослями полыни земле.
Милицейские сирены приближались.
«Вот и отлично, – подумал Наумов. – Чем дальше они заедут в этот лабиринт, тем больше времени потратят на то, чтобы из него выбраться».
Все складывалось не так уж и плохо. По крайней мере на данный момент он был еще жив. В отличие от некоторых.
Кстати, перебегая пустырь и взрывая его мягкую землю каблуками ботинок, Андрей подумал, что за смерть Виктора кое-кто заплатит. Обязательно.
Он ничуть не сомневался, что без Виктора работать не сможет. Конечно, он запросто мог бы стать киллером-одиночкой и еще некоторое время освобождать эту землю от тех людей, которых кто-то где-то посчитал лишними, но… Без Виктора, он хорошо это понимал, все будет не то и не так… Совсем не так.
Достигнув низенькой металлической ограды, которая отделяла пустырь от парка, засаженного тоненькими чахлыми деревцами, Андрей отметил, что больше в него не стреляли. Это был хорошим знаком. Но это еще не значило, что он оторвался от погони.
Поэтому, миновав парк, в котором, как оказалось, были не только чахлые деревца, но и несколько скульптур, одна из которых, стоявшая в середине центральной клумбы, представляла из себя юного пионера с отломанной правой рукой, Андрей ничуть не удивился, снова услышав неподалеку уже надоевшее ему хуже горькой редьки завывание сирен.
Было совершенно понятно, что до темноты он не продержится. Где-то его засекут, возьмут в клещи и либо схватят, либо, что более вероятно, пристрелят, как бешеную собаку.
Надо было где-то отсидеться.
Где?
Он выскочил из парка, снова перебежал улицу и нырнул еще в один дворик. К этому времени пистолет уже снова покоился под курткой. Андрей посчитал, что в случае необходимости вытащить его он успеет, а вот пугать местное население своей пушкой совсем не стоит.
После дворика была еще одна улица. Андрей выскочил на нее и вдруг остановился. Метрах в двухстах от него стоял патруль омоновцев. Стражи порядка выглядели вполне безмятежно, но рядом с ними возле тротуара стояла машина с мигалкой.
«Ага, уже оцепили весь центр», – сообразил Наумов.
Проблема укрытия стала еще более неотложной. Если в ближайшие пару минут он не найдет, куда спрятаться, ему конец.
Круто развернувшись, Наумов пошел в противоположную от омоновцев сторону. И вдруг замедлил шаг.
Улица показалась ему странно знакомой. Конечно, ночью она выглядела несколько по-другому, но все же он ее узнал.
Ниночка! Точно, он теперь совершенно точно узнал тот дом, в котором она живет. Чем не укрытие?
«Лишь бы только она была дома, – стараясь идти помедленнее, чтобы не вызвать подозрений, подумал он. – Только бы она была дома».
Он вошел в знакомый подъезд и на мгновение остановился, чтобы прислушаться к доносившимся с улицы звукам. Милицейских сирен не было слышно.
Андрей поднялся на третий этаж и надавил кнопку звонка. Как ему показалось, бесконечно долгое время из-за двери не доносилось не звука. Наконец послышались легкие шаги.
– Кто там? Это была она.
– Я, – ответил Андрей.
– Я? Да ты шутишь, приятель. Я здесь, а вот кто ты?
Андрей вздохнул. Главное, она дома. Теперь только бы она оказалась одна.
– Один твой знакомый. По дискотеке.
– Ты?
Дверь распахнулась…
Ну конечно, она его впустила и, конечно же, оказалась одна. И первое, что она сделала, впустив в квартиру, это обняла и поцеловала. Без малейших колебаний.
И это Андрею понравилось.
Многие женщины очень не любят вновь встречаться с героями своих случайных приключений. Словно боятся, что они предъявят на них какие-то особые права. Ниночке было на это совершенно наплевать.
Целуясь, они прошли в комнату.
Где-то за окном вновь завыли милицейские сирены, но Андрею вдруг стало не до них. Он ощущал только прижимающееся к нему стройное, мягкое тело, горячие губы, руки, которые расстегивали на нем куртку.
Глухо ударился о покрывавший пол ковер выпавший из-под куртки пистолет. Крепко обнявшись, они двинулись к кровати…
Вообще женщины делятся на три типа. Есть те, которые думают только о себе, вернее, даже не о себе, а о том, как она, конкретная женщина, выглядит в конкретных обстоятельствах, и своих комплексах. При этом, как правило, никаких чувств, кроме жажды животного удовлетворения, с их стороны не проявляется. Все, что они делают и говорят, обычно преследует именно эту цель: выглядеть как можно лучше и попытаться полностью проявить все свои комплексы. Комплексы они проявляют изобретательно и используют для этого любой подвернувшийся случай. Любовь они, как правило, рассматривают как сделку и тщательно подсчитывают все знаки внимания, за которые их мужчина рано или поздно должен заплатить тем-то и тем-то, причем, как правило, отдать гораздо больше, чем получил.
Тупые мужчины предпочитают именно таких. С ними можно посредственно трахаться, с ними можно великолепно ссориться, вплоть до мордобоя, и от них совершенно невозможно отделаться.
Второй тип женщин – более многочисленный, чем первый. Обычные женщины, озабоченные обычной жизнью, то есть: семьей, домом, детьми, зарплатой мужа. В последнее время, насмотревшись телепередач, многие из них интересуются также и политикой. Но лишь потому, что от нее, им так кажется, зависят та же зарплата мужа, их собственная зарплата, благополучие семьи… и так далее. Они, как правило, умеренно красивы, чаще всего, если жизнь их не сильно тяжела, добры и служат прекрасными хранительницами очага. В любви они страстны и консервативны. То, что в народе называют развратом, они не приемлют, но, если мужчина настаивает, согласны скрепя сердце удовлетворить его требования.
Жить с ними хорошо и просто, если только ты что-то из себя представляешь или идешь к чему-то, что в конечном итоге должно привести к благосостоянию семьи, детей, в общем, домашнего очага. Неудачникам с ними жить плохо. В этом случае женщины второй группы могут постепенно деградировать и с течением времени стать похожими на женщин из первой группы. Избавиться от них трудно. Неудачники, инстинктивно чувствуя в таких женщинах опору, не желают расставаться с ними ни за какие коврижки. Настоящие мужчины, которым в этой жизни, как правило, удается чего-то достичь, даже встретив другую женщину, более красивую, молодую и умную, уходить от них не хотят, поскольку это кажется им предательством. Немалую роль тут играет и привычка к уюту, которую эти женщины способны создавать просто с феноменальной изобретательностью.
Есть еще и третья группа женщин, наиболее малочисленная. Самое подходящее для них определение – естественные. Это женщины, наделенные даром делать все, что им взбредет в голову, естественно и с умом. Обладающая этими двумя достоинствами женщина, если только она не полная уродина, кажется настоящим, неповторимым шедевром. Эти женщины настолько оригинальны, что половине из них совершенно плевать на то, как они выглядят, как живут и какое будущее их ждет. Как правило, семьи у них нет, постоянных привязанностей тоже, но зато есть дело, которому они отдаются со всей душой. И достигают в нем выдающихся результатов. Естественно, в той мере, в которой это отпущено женщине. Второй половине на все это совершенно не плевать. Они с усердием занимаются детьми, собой, мужем и квартирой. В результате у них получаются просто гениальные дети, муж, который смахивает на упитанного, хорошо ухоженного поросенка, а квартира приобретает вид храма. Сами они настолько прекрасны, что большинство мужчин, приблизившихся к ним на расстояние ближе трех метров, уже через несколько секунд ощущают дрожь в коленках и сухость во рту.
Любая женщина из первой и второй групп, попробовав проделывать те штуки, которые легко проделывает женщина из третьей, неизбежно потерпит фиаско и с позором ретируется на заранее отведенные позиции.
Им же все нипочем. В любви они страстны, изобретательны, целомудренны и развратны. Короче, и тут они делают все, что взбредет в голову, с умом и редкой непосредственностью.
Мужчины от них уходят. Единственная причина, по которой они это делают, – комплекс неполноценности. Тупые мужчины ими не обладают. Поэтому чаще всего они и попадают в мужья к таким женщинам. Вообще тупым мужчинам живется легче.
Расставаясь с мужчиной, независимо от того, бросает ли ее он или же, наоборот, его она, женщины третьей группы делают это так легко и непосредственно, что даже, если мужчина и оказывается тем, кого выставили за дверь, он, как правило, не испытывает никакой обиды.
В чистом виде третий тип встречается очень редко. Чаще всего какая-нибудь женщина, обладая несомненными признаками третьего типа, несет в себе еще и столько же признаков второго. Но даже этот неполный набор делает ее удивительно соблазнительной, уникальной, желанной… и так далее… и так далее.
В Ниночке третьего типа было примерно наполовину. Андрею хватало и этого…
Через час он сказал:
– Все. Если мы продолжим, то я останусь у тебя на всю ночь.
– М-м-м, – сказала она. – А разве ты пришел не за этим?
С трудом поборов желание ответить утвердительно, Андрей проговорил:
– Не только. У меня есть дело, которое я должен закончить.
За окном уже была ночь. Если он собирался исчезнуть из города, то делать это нужно было сейчас.
– Именно сегодня?
– Именно сегодня.
– И сейчас ты уйдешь?
– Да.
– Ну тогда… – Она хлопнула его по боку ладошкой. – Вставай. Тебя надо покормить. Голодным я тебя не отпущу.
– Ох уж эти женщины, – вздохнул Андрей.
Через мгновение, получив толчок пяткой все в тот же бок, он кубарем свалился с кровати и остался лежать на ковре, раскинув руки, чувствуя во всем теле приятную истому и улыбаясь.
– Эй, ты живой? – испуганно спросила Ниночка.
Андрей молчал.
– Ладно, хватит прикидываться. Симулянт несчастный. Восстань из мертвых!
– Восстаю, – пробормотал Андрей. – И не только я.
– Ну, тогда в чем же дело. Забирайся обратно и оставайся на всю ночь.
– Нет, это невозможно, – покачал Андрей головой. – Это просто невозможно.
– Ах, так! Ну держись. Я к тебе иду!
Ниночка упала на него с кровати не хуже настоящего десантника.
– Негодяй! Если мы сейчас не поиграем в «лошадку», я разрежу тебя на тысячу кусочков.
– О боже! – вздохнул Андрей, а руки его уже обнимали тонкую талию женщины.
И они поиграли в «лошадку», а потом в «обезьянку, большую любительницу бананов», а потом еще…
Через час Андрей сказал:
– Кажется, кто-то хотел меня накормить.
– А также разрезать на тысячу кусков… – напомнила Ниночка.
– Я не шучу. Мне и в самом деле надо сегодня сделать одно дело. Извини, но мне пора.
– М-м-м… сейчас.
Еще минут через десять Ниночка наконец-то накинула халатик и весело прошлепала в кухню. Андрей слышал, как она поставила на плиту чайник и, что-то напевая, загремела посудой.
Довольно потянувшись, он закурил сигарету и подумал, что в этой жизни бывают и хорошие моменты. Плохие тоже бывают. Он ничуть не сомневался, что в данный момент большинство милиционеров этого города охотятся именно за ним. Как и все мальчики Дипломата.
Если кто-нибудь из них все же вычислит его логово…
Он содрогнулся, представив, что будет, когда в этой квартире начнется перестрелка. И Ниночка, что будет с ней? Нет, сегодня он слишком опасный гость, и ему надо уходить, уходить как можно скорее.
Не исключено, что милиционеры уже сейчас ведут опрос жильцов домов, расположенных по пути его предполагаемого маршрута бегства. И еще мальчики Дипломата. Дом, в котором он находился, наверняка на их территории. Собственно, они были опаснее милиционеров. Особенно теперь, когда потеряли своего шефа. Конечно, свято место пусто не бывает, и новый начальник обязательно найдется, но они должны были отомстить за смерть Дипломата, чтобы все остальные знали – авторитетов так просто убивать нельзя.
«По крайней мере непрофессионалам», – подумал Андрей.
– Ау, солнышко, – донеслось с кухни, – Ты, кажется, хотел перед тем, как уйти, перекусить?
– Еще бы, – промолвил Андрей.
– Тогда, будь добр, пройди на кухню. Только перед этим хоть что-нибудь одень. Иначе я опять соблазнюсь и прикую тебя цепью к ножке кровати, как в американских страшных фильмах, чтобы ты хотя бы на эту ночь пренебрег всеми своими важными делами.
– Понятно, – надевая трусы, сказал Андрей. – Бедные дети. В своей школе ты тоже используешь такие методы?
– Нет, – донеслось с кухни. – Более жесткие. Особенно непослушных детей я зажариваю на медленном огне, а потом скармливаю бешеным собакам. Метод одобрен лучшими собаководами.
– Какими? – заходя на кухню, спросил Андрей.
– Лучшими, – улыбнулась Ниночка.
В халатике она выглядела просто великолепно.
– И чем ты будешь кормить усталого, вот-вот готового отправиться в ночь, навстречу неизвестным опасностям мужчину? – спросил Андрей.
– Бананов нема, – подмигнула ему женщина. – Но все же кое-что есть. На первое – борщ.
Она поставила на стол тарелку, в которой действительно оказался самый настоящий борщ.
– Хорошо, – покончив с первым, сказал Андрей.
– На второе – салат зимний.
– А на третье? – спросил Андрей, покончив и с салатом.
– На третье – чай и колбаса, – сообщила Ниночка.
Допивая чай, Андрей почувствовал, как по его телу разлилось теплое чувство сытости. Уходить ему не захотелось еще больше. Но нужно было.
Выкурив сигарету, он оделся окончательно, заодно подобрав так и валявшийся на полу пистолет. Сунув его под рубашку, он застегнул куртку.
Ниночка стояла рядом и задумчиво его разглядывала. На секунду в ее глазах мелькнули странные огоньки.
– Я вот что подумала, – сказала она. – Может быть, ты все же покончишь с тем, чем занимаешься?
– А ты знаешь, чем я занимаюсь? – спросил Андрей.
– Нет, но я чувствую, что чем-то очень опасным. И, скорее всего, ты не в ладах с законом.
– А это-то откуда? – вскинул брови Наумов.
– Вижу.
– Ну, и еще что ты видишь? – улыбнулся Андрей.
– Например, то, что тебе и самому жизнь, которую ты ведешь, надоела. Просто ты этого еще до конца не осознал.
– Понятно, – пробормотал Андрей. – И конечно, я должен явиться с повинной, а ты будешь меня честно ждать, пока я отсижу свое. У тебя нет ощущения, что ждать придется очень долго?
– Есть, – честно призналась она. – А насчет явки с повинной ты перегнул. Это бывает только в плохих детективах. Мне нужен ты, не важно какой, не важно, в ладах ты с законом или нет. Мне нужен ты. Возвращайся, я буду ждать и приму тебя любого, но только при одном условии.
– Что я покончу с той жизнью, которую веду сейчас?
– Да.
– Хорошо. – Андрей заглянул ей в глаза. – Я подумаю. И если решу поступить именно так, то появлюсь.
Она помолчала, а потом серьезно сказала: