Кудрявцев Леонид Викторович. Смерть по заказу

   И не зря.
   Замок он высадил чисто. От удара кувалды, казалось, содрогнулся дом, но Андрея это уже не интересовало. Не успел вылетевший из двери замок шлепнуться на пол, как он, отбросив кувалду и на ходу выхватывая из кобуры пистолет с глушителем, ринулся в квартиру.
   Квартира оказалась однокомнатной. Для засады как раз такая и подходила.
   Андрей ворвался, как ураган, и увидел Никсона и его напарника. Те сидели у окна, на мягких стульях. Никсон держал в руке бинокль, напарник – длинную, дамскую сигарету.
   Дальнейшее произошло буквально в течение двух секунд. Никсон отшвырнул в сторону бинокль и потянулся к лежавшему на подоконнике пистолету. Его напарник попытался вскочить, но рука его соскользнула с подлокотника кресла, и он, вместо того чтобы оказаться на ногах, тяжело рухнул на мягкое сиденье.
   Андрей открыл огонь. Комната наполнилась глухими хлопками. Первая пуля попала Никсону в правое плечо, вторая вонзилась его напарнику в шею. Тот умер мгновенно. Третья пуля ударилась в стену и, отразившись рикошетом, оставила рваную дыру в висевшей над старым продавленным диваном довольно скверной репродукции «Утра в сосновом бору». Один из изображенных на ней медведей остался без головы.
   Никсон схватился левой рукой за раненое плечо и глухо застонал. Пистолет так и остался лежать на подоконнике.
   Подскочив к окну, Андрей быстро схватил его и кинул на диван.
   «Охота явно удалась. Результат: один убитый бандит, один раненый и медведь, оставшийся без головы. Три ноль в мою пользу».
   Теперь надо было позаботиться о следах. Выскочив обратно в коридор, Андрей схватил куртку, кувалду и так же быстро нырнул обратно в комнату. Осторожно прикрыв дверь, он привалился к ней спиной и прислушался.
   В коридоре вроде было тихо.
   Прошло десять секунд. Стукнула одна дверь, другая, послышался женский голос:
   – Вы слышали?
   – Да, а вы? – Второй голос был мужским. Судя по едва заметному дребезжанию, принадлежал он старику лет семидесяти.
   – Что это было?
   – Откуда я, милочка, знаю?
   – Дьявол, вот так ворвутся бандиты, и никто, понимаете, никто даже не услышит.
   – Ваша правда, милочка. Времена пошли просто жуткие.
   Со своего места Андрей прекрасно видел диван, на котором лежал пистолет Никсона, но самого его он не видел. Его закрывала стенка, отделявшая кухню от гостиной. Для того чтобы его увидеть, Наумову пришлось бы отойти от двери. А он этого не хотел делать. Ему нужно было дослушать разговор женщины и старичка.
   «Только бы они не пошли проверять, что здесь на самом деле случилось, – думал он. – В этой истории мне не хватает только трупов невинных людей».
   – Вот у моей подружки, живущей в соседнем доме, так же среди бела дня взломали дверь и вынесли, вы понимаете, все! Все!
   – Да что вы такое говорите?!
   – Точно.
   – И что же она?
   – Ну что? Ищут. Никак не могут найти. И уверяю вас – не найдут. Ой, у меня сейчас молоко убежит.
   С интервалом в пару секунд послышались два хлопка, с которыми закрылись двери.
   «Слава богу, – подумал Андрей, – наконец-то кому-то сбежавшее молоко спасло жизнь».
   Он прошел в комнату. За то время, что он стоял у двери, Никсон успел переползти в угол комнаты. Там стоял длинный бумажный сверток, который бооевик теперь пытался развернуть левой рукой. Из его правого плеча текла кровь. Видимо, рана причиняла Никсону довольно жуткую боль, но, стиснув зубы, он продолжал трудиться над свертком.
   – Вот до чего доводит людей самая обыкновенная лень, – сказал Андрей, отбирая у Никсона растерзанный сверток. – Нет чтобы развернуть эту штучку сразу. Сейчас ты уложил бы меня наповал.
   – Мы думали, что ты придешь ночью, – прорычал тот. – Никто не думал, что ты решишься на это среди бела дня.
   – Вы много чего не думали, – сказал Андрей. – Не думали, посылая за нами в Азинск Бобренка, с заказом нам вредить, не думали, пытаясь подловить меня на этой несчастной остановке метро… Вы еще много о чем не подумали…
   Андрей развернул сверток.
   Ого!
   В руках у него оказалась винтовка с оптическим прицелом и глушителем. Заграничная. Не чета той самоделке, из которой Виктор уложил Дипломата в Азинске.
   Андрей с интересом заглянул в прицел. Да, все-таки заграничная техника гораздо лучше. По крайней мере удобнее.
   – Значит, из этой штучки вы и хотели меня уложить? – сказал он, положив винтовку на диван. Прикурив, он подал сигарету Никсону и присел перед ним на корточки.
   Тот сунул сигарету в рот, бросил взгляд на текущую из плеча кровь и попытался зажать рану рукой. Кровь потекла медленнее.
   – И уложил бы, – сказал Никсон. – Ты всегда мне не нравился. Я подозревал, что рано или поздно ты закусишь удила. Так и получилось.
   – Еще бы, – хмыкнул Андрей. – Закусишь тут удила, когда тебе в номер ради шутки кидают гранату.
   – Ничего насчет гранаты я не знаю, а вот Мама тебя прищучит. Обязательно. Она и не таких, как ты, сгрызала в щепу. Доходит?
   – Да ты никак мне угрожаешь? – улыбнулся Андрей.
   – А что мне еще остается? – Никсон осклабился. – Бросаться тебе в ножки? Суета все это и не стоит ни гроша.
   – Это точно, – кивнул Андрей. – Может, все же просветишь меня кое в чем? Какая тебе уже разница? Например, кто сейчас находится в офисе? Много их там?
   – Еще чего захотел, – откровенно издевательски улыбнулся Никсон. – Нет, энтот фокус у тебя не пройдет. Такое только в кино бывает. А мы с тобой, кореш, не в кино. Давай стреляй, нечего время зря терять. Желаю тебе в ближайшие полчаса нарваться на пулю.
   – И то верно, пора.
   Андрей выкинул окурок в окно, взял в руки лежавшую на диване винтовку и двумя выстрелами прикончил Никсона.
   Вытащив из кармана носовой платок, Андрей тщательно обтер им винтовку и положил ее обратно на диван.
   Итак, Мама потеряла еще двух мальчиков. Учитывая тех, что он завалил у квартиры Виктора, четыре – ноль в его пользу.
   Пока все шло так, как он и планировал. Осталось самое главное – штурм. Он поискал глазами телефон. Тот стоял возле дивана.
   «А что, может, звякнуть Маме?» – пришла в голову Андрея шальная мысль.
   Но он ее сразу же отбросил. Телефон у Мамы наверняка был с автоопределителем номера. То, что он звонит из квартиры, в которой должны сидеть ее мальчики, она определила бы махом. А так… Она пока не знает, что с ними покончено, и, стало быть, уверена, в своей безопасности.
   Это надо было использовать. Это повышало его шанс на благополучный исход атаки.
   Вот только как же проникнуть в офис? В его дверь кувалдой хоть застучись. Стало быть, надо сделать что-то, чтобы карауливший ее Чуня открыл дверь сам, добровольно.
   Андрей хмыкнул.
   «Бич, – вдруг вспомнил он. – Точно, мне нужен бич».
   Комбинация, которая пришла ему в голову, была настолько невероятной, что Андрей даже улыбнулся. Если даже ничего не получится, то попробовать стоило в любом случае.
   – Бич, – снова хмыкнул он. – Просто мило.
   Делов-то…
   А отсюда нужно было уходить, и чем скорее, тем лучше. Вот только сначала нужно было еще кое-что сделать.
   Андрей взял с дивана пистолет Никсона и выщелкнул из него обойму. Оружие было как раз той же марки, что и его собственное. Лишние патроны всегда пригодятся. Он также вытер пистолет платком и снова положил его на диван.
   Стараясь не запачкаться кровью, Андрей обыскал Никсона и его напарника. Результат: еще одна обойма и примерно около миллиона рублей.
   Надев куртку, Андрей рассовал по карманам патроны и деньги, отправил в наплечную кобуру свой пистолет. Глушителя должно было хватить еще на десять – двенадцать выстрелов. Это его устраивало. Вряд ли понадобится больше.
   Тщательно обтерев тем же носовым платком ручку кувалды, Наумов хотел было оставить и ее в квартире, но потом передумал.
   Рабочий наверняка его запомнил.
   Рано или поздно, но в эту квартиру попадут милиционеры. Может быть, даже рано. Все-таки свежевзломанная дверь не останется долго незамеченной. Кто-то да заглянет в квартиру. А там такое!
   Обнаружив кувалду, милиционеры моментально свяжут ее со стройкой, которая проходит поблизости. И кто знает, может быть, набредут на рабочего, у которого Андрей её занял. Наверняка тот вспомнит эту кувалду, а потом и человека, которому ее отдал.
   Нет, кувалду оставлять нельзя. Пусть милиционеры погадают, чем именно он взломал дверь. Конечно, они будут что-то предполагать, но предположения не есть факты.
   Захватив кувалду, он вышел из квартиры и, прикрыв ее дверь, стал спускаться по лестнице. Подъезд был безлюден.
   Андрей довольно улыбнулся. Точно, судьба к нему сегодня явно благоволила.
   Отойдя от дома метров на сто, он вздохнул и вовсе облегченно.
   Теперь предстояло от этой кувалды как-то избавиться.
   «А может, вернуть ее тому рабочему? – подумал Андрей. – По крайней мере это будет честно. И дополнительный шанс. Представим: на стройке появятся милиционеры и начнут узнавать, не пропадала ли у рабочих кувалда. То, что кувалду я занимал, они вряд ли допетрят. Тот рабочий, у которого я ее брал, конечно, все вспомнит, но промолчит, держу пари, промолчит. Зачем ему ввязываться в это дело? Кувалда вот она, и никто ничего не докажет».
   Сказано – сделано.
   Пришлось опять тащиться к котловану.
   – Извини, задержал немного дольше, – виновато сказал Наумов, отдавая рабочему кувалду.
   – Ничего, ничего, – не глядя, сказал тот, швырнул ее на кучу досок и снова занялся обрезком швеллера.
   Карабкаясь из котлована, Андрей подумал, что обрезок был тот же, что и полчаса назад. Ну-ну, силен рабочий класс. Теперь оставалось только обзавестись бичом.

Глава двадцать седьмая

   Бича он искал минут пятнадцать. Наконец углядел.
   Бич сидел у пункта приема стеклотары на ящике от кока-колы и ковырял в носу.
   Этим он Андрея пленил совершенно.
   Конечно, там было еще несколько представителей этого «веселого» племени. Пара-тройка совсем уже дряхлых, насквозь изъеденных употреблением одеколона и настойки пустырника типов, которые не годились вообще ни для чего, кроме собирания «бычков». Они Андрею были не нужны.
   Была там и живописная старуха, несмотря на жару, одетая в шерстяную кофту и валенки. Андрей подумал было, что она, вполне возможно, подойдет для того, что он задумал, больше, но потом все же вернулся к первоначальному варианту. Вид у старухи был уж очень злобный и хитрый. Нет, с такой хлопот не оберешься.
   Вот тот бич, который ковырял в носу, подходил ему просто идеально.
   Было ему лет сорок, хотя у бичей возраст определить трудно. Тут впросак попасть совершенно немудрено. Конечно же, у него были километровой длины щетина и немыслимо грязные руки. Вообще весь он был очень грязный. Как и положено образцовому представителю этого славного племени.
   Еще было видно, что это опустившийся интеллигент. Что-то такое в его лице наводило на такие мысли. Одет он был в драную рубашку, из-за дыр более походившую на футболку-сеточку, из тех, которые было модно носить летом годах в восьмидесятых. На ногах у него были стоптанные детские сандалии, на голове фуражка-восьмиклинка со сломанным козырьком. Увидев ее, Андрей аж умилился. Если ему не изменяла память, такие он видел только в кино.
   Бич ковырял в носу пальцем правой руки. Левую руку он держал на сетке с бутылками и временами искоса на нее поглядывал, проверяя, не покусился ли кто на его собственность.
   В тот момент, когда Андрей хотел к нему подойти, к бичу подскочила старуха и молча, хватко вцепилась в его сетку.
   – Ты чего? – взвыл бич.
   – Отдай, – пропыхтела старуха. – Кто тебя давеча, падла, «луковкой» поил?
   – Плевал я на твою «луковку». Не отдам.
   Голос у бича был скрипучий, как несмазанная телега.
   – Отдай!
   Андрей закурил сигарету.
   Ему стало интересно, чем закончится эта схватка.
   В следующую секунду бич, ни слова не говоря, совершенно хладнокровно снял с ноги сандалию и резко ударил ею старуху по голове.
   – Ой, убили, убили! – заголосила та и, отскочив на безопасное расстояние, схватилась за голову. – Убили же! Нет, вы посмотрите, кровь ведь идет.
   Она врала. Крови не было и следа.
   Победоносно оглядевшись, бич надел сандалию обратно и показал старухе нехитрую комбинацию из трех пальцев.
   – Вот тебе, старая ведьма!
   «Подойдет! – решил Андрей. – Несомненно подойдет!»
   – Ну, я тебе покажу! – взвыла старуха. – Я тебе такое устрою. Я тебя…
   Пора было действовать. Андрей просто физически ощущал, как уходит время.
   – Эй ты, мужик, дело есть! – сказал он и поманил бича пальцем. – Подь сюда!
   Тотчас же на пятачке возле пункта приема стеклотары воцарилась тишина. Собравшееся на нем общество изощренным, присущим только этим людям чутьем почувствовало, что пахнет поживой.
   – Это ты мне? – спросил бич, которого Андрей наметил для своего дела.
   – Тебе, тебе. Подойди, не пожалеешь.
   Бич степенно слез с ящика, на котором сидел, и, бросив одному из своих соплеменников «Запомни, я сдаю за тобой», протопал к Андрею.
   – Чего?
   – Заработать хочешь?
   – А много?
   – Тысяч двести.
   Бич оглянулся на своих собратьев, которые, навострив уши, прислушивались, стараясь уловить хоть немного их разговор, и, придвинувшись к Андрею вплотную, прошептал:
   – Пойдем отсюда.
   Андрея замутило от того амбре, которым несло от бича, но он мужественно сказал:
   – Пошли.
   В этот момент к ним подскочила старуха:
   – Э, ребята, а я вам не пригожусь?
   – Цыц, ведьма! Прочь отсюда! – Бич замахнулся на нее сеткой с бутылками.
   Та сейчас же отскочила прочь и взвыла:
   – Ну, я тебе… ирод… я тебе… падла… я тебе…
   – Пошли, пошли, – поторопил Андрей.
   Они удалились на стоявшую метрах в двухстах посреди небольшого садика скамеечку. Бич спросил:
   – А что делать-то надо?
   Андрей рассказал ему, что нужно сделать.
   Бич потеребил щетинистый подбородок, потом вытащил из кармана горсть «бычков», выбрал из них самый длинный и со вкусом закурил.
   Помолчав с полминуты, он ответил:
   – Ладно, сделаем. Это мне раз плюнуть.
   – Точно, сделаешь? – спросил Андрей.
   – Не сомневайся. Все будет в ажуре.
   – И сказать не забудешь, что нужно?
   – Нет… – Бич улыбнулся. – А зачем это тебе нужно?
   – А уж это мое дело.
   – Понял. Не сомневайся, все сделаю в точности, – отрапортовал бич.
   – Только учти, после этого ты убежишь не оглядываясь. И забываешь обо всем. Понял?
   – Могила.
   – Тогда пошли. Андрей встал со скамейки.
   – Погоди. Есть еще одно дело, – остановил его бич. – Ну?
   – Пожрать мне надо. Обязательно. Иначе ничего не получится. И стакашку пропустить.
   Андрей посмотрел на него оценивающе.
   – Ладно, накормить я тебя накормлю. А стакашку – извини. Сам себе потом обеспечишь. Развезет тебя с нее. Знаю я вашу породу.
   – Не развезет, – скривился бич.
   – А я говорю, развезет. Не согласен – найду себе другого кандидата.
   Бич огорченно сплюнул, помолчал и махнул рукой.
   – Ладно, согласен. Но ты хоть стакан пива, что ли, мне купи. Не могу я без спиртного это все сделать.
   – Уговорил.
   Бич просиял, гоголем вскочил со скамейки и, быстро спрятав в ближайшие кусты сетку с бутылками, пошел вслед за Андреем.
   Они дотопали до первой же попавшейся торговки. Андрей приобрел у нее пять чебуреков и бутылку пива. Через десять минут бич сожрал чебуреки, выпил пиво и весело похлопал себя по животу.
   – Пошли. Будем дело делать. Только учти, деньги вперед.
   – Само собой, – усмехнулся Андрей.
   Через пять минут они были уже в подъезде. Было тихо. Видимо, Мама, справедливо считая себя на осадном положении, отменила все деловые визиты.
   Андрей вытащил из кармана деньги, отсчитал двести тысяч и, протянув их бичу, шепотом сказал:
   – Давай наверх. Все должно быть так, как мы договорились/
   – Понял, мастер. Может быть, еще накинешь? За вредность, – также шепотом предложил бич.
   – Давай, давай. А то сейчас и эти отберу.
   – Да я так, пошутил. Ну, мужик, готовься, сейчас я тебе спектакль устрою.
   Бич потопал наверх. Андрей слышал, как он поднялся на площадку второго этажа и зашебуршил там одеждой.
   Вытащив пистолет, Наумов спрятался под лестницей и стал ждать, чем все это закончится. Шансы на то, что его план удастся, были большими. Или он ничего не понимал в таких людях, как Чуня.
   Бич кончил шебуршить одеждой и затих.
   Андрей вытер пот со лба и подумал, что эта куртка его доконает. Зачем этот кретин, напарник Чебургены, захватил именно кожанку? Нет чтобы взять что-нибудь легкое, джинсовое…
   Бич закряхтел.
   «Ну вот, началось, – весело подумал Андрей. – Интересно, видит Чуня, что происходит на площадке перед дверью в офис, или нет? Лучше бы видел».
   Чуня видел.
   Андрей услышал, как скрипнула открываемая в офис дверь. Через секунду раздался чудовищный по силе вопль Чуни.
   – Э, козел, ты что тут делаешь?
   – Мужик, – послышался голос бича, – бумажки у тебя нет?
   – Что?!
   – Бумажки, спрашиваю, у тебя нет?
   «Хорошо работает! – ухмыльнулся Андрей. – Как по нотам!»
   – Да я тебя, козел, сейчас по стенке размажу. Ты у меня сейчас это все жрать будешь.
   В следующее мгновение по лестнице затопали ноги. Первым бежал бич. Глаза у него были безумными от страха, правой рукой он поддерживал штаны и несся так, словно за ним гнался сам дьявол.
   В сущности, так оно и было.
   Чуня отставал всего шага на два. От ярости он не видел ничего, кроме спины преследуемого. Это Андрею и было нужно.
   Дальнейшее произошло очень быстро. Бич выскочил в дверь, и не успела та захлопнуться, как Андрей два раза выстрелил из пистолета.
   В этот момент Чуня уже был в шаге от дверного проема. Обе пули попали ему точнехонько в спину. Он умер мгновенно, еще даже до того, как упал на бетонный пол.
   Оттащив его в закуток под лестницу, Андрей выглянул из подъезда.
   Бич убегал без оглядки и был уже довольно далеко. Возвращаться он, судя по всему, не собирался.
   Вот и отлично.
   Андрей закрыл дверь и ловко побежал вверх по лестнице. На площадке второго этажа он увидел то, что наделал бич, и покачал головой.
   Это что же надо было съесть, чтобы сотворить такое?
   Дверь в офис была открыта. Теперь оставалась только рутина. Он вытащил из пистолета пустую обойму и вставил новую.
   Итак, начнем бойню.
   Каких-либо чувств в Андрее предстоящее не пробуждало. Эти люди должны были умереть, и они умрут. Так получилось, и изменить что-либо нельзя. Уже не в его власти.
   Он осторожно приоткрыл дверь. В прихожей было пусто. Рядом с дверью стоял стул Чуни. На нем лежал надкусанный «сникерс». Ловко проскользнув в прихожую, Наумов прокрался коридорчиком, стены которого были обтянуты супермодным материалом. Из коридорчика вело три двери.
   Одна – в ванную, вторая – в туалет, третья – в комнату, в которой должна была сидеть секретарша. Андрей уже хотел было открыть именно эту дверь, но тут за его спиной послышался звук сливаемой в унитазе воды.
   Резко развернувшись, Андрей вскинул пистолет.
   Один из двух близнецов успел только открыть дверь туалета и, получив две пули, одну в живот, а другую в голову, хватая руками воздух, рухнул как подкошенный обратно на унитаз. Тот, конечно же, с грохотом разлетелся на кусочки.
   Близнец еще падал в глубь туалета, а Андрей уже рванул дверь в комнату секретарши. Грохот разваливавшегося унитаза и выстрелы прозвучали одновременно. Наташка ткнулась лицом в стол, второй близнец, не успев встать со стула, повалился на пол, словно мешок с картошкой.
   Андрей снова сменил обойму и двинулся к апартаментам Мамы.
   Похоже, теперь осталась только она.
   Мама сидела на диване и курила длинную, дамскую сигарету. Лицо у нее было усталое, словно она только что закончила большое трудное дело.
   Андрей повел стволом пистолета из стороны в сторону. Больше никого в комнате не было.
   – Садись, раз пришел, – сказала Мама. – Стало быть, ты все же выиграл. Поздравляю.
   – Чего там, – махнул рукой Андрей, присаживаясь на диван.
   Ствол пистолета смотрел на Маму.
   – Интересно, как ты все-таки вычислил Никсона? – спросила Мама.
   В голосе ее слышался неподдельный интерес.
   – Устроил возле офиса наблюдательный пункт и увидел, как они идут на свой пост.
   – Кретины, – процедила Мама. – Я же говорила им, чтобы они сделали вид, будто уезжают. А потом прошли в ту квартиру через проходные дворы. Засек, стало быть?
   – Было нетрудно это сделать. Думаю, они просто поленились.
   Она задумчиво стряхнула пепел в хрустальную пепельницу.
   – Да, наверное… А Чуню как ты выманил?
   Андрей рассказал.
   Мама улыбнулась.
   – Да, это смешно. По правде сказать, он был большим дураком, этот Чуня. Но «сникерсы» любил. Мне это нравилось. Стало быть, ты пришел, чтобы меня ухлопать?
   – А ты как думаешь?
   Рука Мамы дрогнула. Тонкий столбик пепла обломился и упал в хрустальную пепельницу.
   – И ничего уже переиграть нельзя?
   Андрей покачал головой.
   – Нет.
   – А где же Виктор? Куда ты его дел?
   – Будто не знаешь?
   – Честное слово, не знаю. Бобренок не вернулся…
   – Убили Бобренка. Дипломат убил. Какую-то игру он хотел с ним закрутить. Да не вышло. Сам видел, как его труп выносили мальчики Дипломата.
   – И Виктора, стало быть?
   – И Виктора. Да будто ты сама не знаешь? Полно, хватит дурака валять.
   – Не знаю! – Мама ударила кулачком по столу. Хрустальная пепельница проехала по его полированной поверхности и, упав на пол, разбилась.
   – Может, скажешь, что и сдать ты нас не хотела? – спросил Андрей.
   – Хотела, – со вздохом призналась Мама. – Хотела. Да только теперь вижу, что зря. Все-таки таких, как вы, очень мало.
   – Раньше думать надо было.
   – Ах, если бы все можно было обдумать раньше… – Мама закинула руки за голову и потянулась всем своим длинным телом. – Ах, если бы жизнь можно было прожить по-другому.
   Она осторожно взяла из лежавшей на столе пачки новую сигарету и, вставив ее в мундштук, прикурила.
   – Ну ладно, говори. Я утолила свое любопытство. Теперь ты задавай вопросы. Знаю, что-то ты еще хочешь от меня узнать. Иначе порешил бы сразу. Спрашивай. Может быть, ты хочешь узнать, почему я хотела вас сдать?
   – И это тоже. Мама помолчала.
   – Да, вы были крутыми, очень крутыми. Если бы мне удалось вас повязать, то никогда я этого не сделала бы. Не удалось. А стало быть, вы были опасны. В жизни так устроено, что если не ты, то тебя. А вы были независимы. А значит, ненадежны. От таких быстро избавляются. Вот я и решила. Лучше сделать это раньше, чем опоздать. И все же опоздала.
   Она наклонилась и положила мундштук с горящей сигаретой на осколок пепельницы.
   – Ну, пора. Проигравший должен платить.
   – Погоди, – сказал Андрей. – У меня есть еще один вопрос.
   – Деньги в соседней комнате. Сорок тысяч. На столе. Я учла даже вариант проигрыша.
   Она встала, потянулась к лежавшей на столе пачке сигарет, но та оказалась пустой. Смяв пачку коротким, нервным движением, Мама швырнула ее на пол и шагнула к стоявшему у стены столику. На нем лежал блок дамских сигарет в фирменной упаковке. Быстро вскрыв блок, Мама вытащила одну пачку.
   – Последняя сигарета перед смертью. Имею я право?..
   – Имеешь.
   Мама благодарно улыбнулась.
   – Ну, тогда мы можем еще минут пять поговорить.
   – О чем? – спросил Андрей.
   – О чем угодно. Например, я могла бы рассказать тебе о своей жизни. Уверяю, она была интересной. Потом, мы могли бы поговорить о тех условиях, на которых ты оставишь меня жить дальше.
   Говоря это, она нервно стиснула пачку в руках, как-то странно, коротко засмеялась и распечатала ее.
   – Нет, – сказал Андрей. – Если я тебе сохраню сейчас жизнь, то сам проживу недолго.
   Мама нервно улыбнулась.
   – Тут ты прав.
   Она вытащила сигарету, не глядя, протянула руку к лежавшей на столе зажигалке. Рядом была толстая, может быть, годов пятидесятых, ручка-самописка.
   Андрей выстрелил. Пуля попала Маме точно между глаз…
   Несколько секунд он сидел неподвижно, стараясь унять колотившееся, как молот, сердце. Потом встал, сунул пистолет в кобуру и подошел к трупу Мамы. Она лежала на спине, откинув в сторону левую руку, в которой была зажата сигарета.
   Андрея больше интересовала правая.
   Наклонившись, он разжал Мамин кулачок и осторожно вынул из него ручку. Она и в самом деле была несколько толще, чем обычная ручка. Перо было ненастоящим и лишь прикрывало тонкую трубочку, заканчивавшуюся небольшим соплом.
   «Интересно, – подумал Андрей. – Чем она стреляла? Вряд ли это был какой-то малокалиберный патрон. Скорее всего, из этого сопла должна была вырваться струйка смертельного газа».
   Про такие ручки он слыхал. Одно время они были на вооружении у наших разведчиков. Ну, со связями Мамы достать такую штучку – совсем несложно.
   Он положил ручку на столик и подумал, что пора уходить. Он и так был здесь слишком уж долго. Вот только сначала надо замести следы.
   Андрей прошел в соседнюю комнату. Действительно, на столе Мамы лежал пакет. В самой середине старинного, украшенного позолотой стола. Наклонившись, Андрей заглянул под столешницу. Под ней была прикреплена небольшая черная коробочка. От нее тянулась бесцветная, едва заметная нитка, уходившая в просверленное в столешнице отверстие. Судя по всему, другим концом она соединялась с лежавшим на столе пакетом.