Куклин Евгений. Воды спят

вызвало среди них всякие толки, и чтобы животные выразили свое
неудовольствие.
Утренний свет причудливо залил равнину, все каменные столпы
заискрились. Люди заахали и заохали. Я сказала:
- Вот, наверно, почему ее называют равниной из Сияющего Камня.
- Не думаю, - возразил Лебедь.- Правда, я могу и ошибаться. Не забудь,
что я сказал о нагрудных знаках Отряда.
- Помню.
Тобо вытащил кончик кирки из дородного покрытия. Земля снова
содрогнулась, так же мягко, как в прошлый раз. Когда я подошла к нему, он
удивленно смотрел вниз.
- Дрема, она исцеляет сама себя.
- Что?
- Когда я ударил, кончик кирки проткнул дорогу, точно она... мягкая. А
когда я вытащил кирку, дыра тут ясе сама затянулась.
Лебедь заметил:
- Центральную полосу теперь лучше видно.
И правда. Может быть, причиной тому был ослепительный солнечный свет.
Земля задрожала снова. Тональность голосов за моей спиной изменилась,
теперь в них слышались испуг и даже благоговейный ужас. Я оглянулась.
Огромный гриб густой темной пыли, который пронизывали черные, ярко
очерченные всполохи, вырастал там, откуда мы пришли. Его наружная
поверхность казалась почти твердой, хотя по мере того, как он поднимался, во
все стороны летели темные ошметки.
Гоблин расхохотался так злобно и громко, что его, наверно, было слышно
за много миль отсюда.
- Похоже, кое-кто получил мой прощальный подарочек. Надеюсь, на этот
раз ей по-настоящему больно.
Я же, стоя совсем неподалеку от него, добавила шепотом:
- Хорошо бы "подарочек" оказался для нее роковым, но на это надежды
мало.
- Да уж.
- Ну, будем надеяться, что теперь она, по крайней мере, повредила и
вторую ногу, - сказала я и продолжала, обращаясь к Сари: - мне нужно, чтобы
ты кое-чем занялась. Помнишь, Мурген рассказывал, как он все время обгонял
остальных, когда проходил здесь с Копьем? Тобо делает то же самое. Прошу
тебя, придерживай его.
Сари устало вздохнула, но кивнула.
- Хорошо, я буду останавливать его, - ответила она почти безразличным
тоном.
- Не надо его останавливать, надо просто не давать ему забегать вперед.
Позднее это может оказаться важным.
Я тут же решила про себя, что нам с ней нужно непременно улучить время
и как следует потолковать по душам, как мы нередко делали раньше.
Чувствовалось, что ее что-то беспокоило, и нужно было не замалчивать это, а
вытащить на свет Божий, разложить по полочкам, а потом отбросить в сторону.
И подальше, чтобы ее душа исцелилась.
Она нуждалась в исцелении. Хотя бы потому, что во всем винила одну
себя. Что-то в ней мешало принять мир таким, каким он был. Она все время
сражалась с ним и... устала. И все больше и больше начинала походить на свою
мать.
- Привяжи его к себе, если понадобится, - сказала я. Глаза у Тобо
засверкали, но я проигнорировала это. И обратилась ко всем нашим с короткой
речью, призывая тех, у кого были отрядные значки, подойти и прижать их к
поверхности дороги в том месте, где Тобо повредил ее. Чтения, которые я
возобновила в последнее время, включали в себя и ту часть Летописей, где
Мурген описывал свои приключения на этой равнине. Никто не задал никаких
вопросов и не стал отказываться. Колонна снова двинулась в путь, но теперь
гораздо медленнее, поскольку все по очереди подходили за благословением, за
исключением тех, у кого не было нагрудных знаков Отряда. Я оставалась на
месте и каждому подходившему говорила что-нибудь если не утешительное, то
вдохновляющее. Меня поразило, сколько, оказывается, не только мужчин, но
даже женщин и детей присоединились к Отряду, а я этою и не заметила. Капитан
ужаснется.
Дядюшка Дой подошел последним, и это вызвало во мне ощущение смутного
беспокойства. Один нюень бао замыкает шествие, другой возглавляет его, пусть
даже он и метис... Но смешанные браки стали в Отряде нормой. Сейчас среди
всего этого множества людей оставалось всего два человека, которые
принадлежали к Отряду, когда он прибыл с севера. Гоблин и Одноглазый. С
Одноглазым, можно сказать, было покончено, и Гоблин поступал очень мудро,
стараясь научить Тобо всему, что умел и знал сам, не дожидаясь, пока
неотвратимое настигнет и его тоже.
Я медленно двинулась вдоль колонны вперед. Проходя мимо людей, я ни в
ком не почувствовала какого-то особого энтузиазма. Складывалось впечатление,
что все впали в состояние тихого отчаяния. Плохой признак. Он
свидетельствовал о том, что эйфория по поводу нашего маленького успеха
закончилась. Большинство людей осознали, что превратились в беглецов.
Лебедь выразил это ощущение словами;
- У меня такое чувство, что мы, как говорят на севере, "попали из огня
да в полымя".
- Почему это?
- Мы удрали от Душелова. И что теперь?
- Теперь будем шагать, пока не найдем наших братьев. А потом освободим
их.
- Ты что, в самом деле такая простушка или притворяешься?
- Нет, не такая. Но трудности существуют часто по большей части в нашем
сознании, и мне нравится напоминать людям об этом.- Я оглянулась по
сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не слышит.- Я тоже ни в чем не
уверена. Лебедь, как и остальные. Я иду этим путем, потому что не
представляю себе никакого другого, и мне нет дела до высоких идеалов.
Иногда, оглядываясь на свою жизнь, я начинаю жалеть себя. Может быть, я
потратила десять лет, замышляя и совершая преступления только ради того,
чтобы выкопать из-под земли людей, которые будут принимать решения за меня.
- Подчинись Воле Ночи.
- Что?
- Так мог бы сказать Нарайан Сингх, не правда ли? Во времена моего
прапрадедушки был такой лозунг у приверженцев Госпожи. Они верили, что мир,
процветание и безопасность возможны только тогда, пока вся власть будет
сосредоточена в руках этой справедливой и волевой женщины. Так и произошло,
более или менее. В княжествах, которые "Подчинились Воле Ночи", в
особенности в самом центре империи, на протяжении многих десятилетий царили
мир и процветание. Мора, чумы и голода не было вообще. Война воспринималась
как диковина, возможная лишь где-то очень, очень далеко от этих мест.
Преступников преследовали с такой беспощадностью, что уцелели лишь те из
них, кто был безумен. Но всегда были очень большие сложности на границах.
Каждый из любимчиком Госпожи, те, кто принадлежал к Десяти Взятым, жаждал
создать свою собственную маленькую империю внутри большой, и все вместе они
не испытывали недостатка во внешних врагах. А ведь они еще враждовали и друг
с другом. Черт, даже мир и процветание порождают врагов. Если ты делаешь все
как надо и живешь хорошо, всегда найдется кто-то, кому захочется прибрать к
рукам твое имущество.
- Никогда не думала, что ты у нас философ, Лебедь.
- А ты уверена, что вообще знаешь меня?
- Уверена. К чему ты клонишь, Лебедь?
- Сам не знаю. Наверно, просто убиваю время. Путь кажется короче, когда
работаешь языком. Или, может быть, хочу напомнить себе, что нет смысла
слишком огорчаться из-за капризов человеческой природы. Все мои связи с
прошлым оказались оборваны, жизнь перевернута с ног на голову, а самого меня
зашвырнуло в неизвестное будущее, куда я лечу с завязанными глазами.
Поневоле станешь философом. Теперь я просто радуюсь каждому прожитому
мгновению. Какой бы смысл ни вкладывать в эти слова, я, да, Подчинился Воле
Ночи.
Несмотря на свое религиозное воспитание, я всегда терпеть не могла
фаталистического подхода к жизни. Подчинись Воле Ночи? Отдай свою жизнь в
руки Бога? Бог - это Могущество, Добро Милосердие. Нет Бога, кроме Бога. Так
нас учили. Но, .может быть, последователи Входи и правы, когда говорит, что
почтение к богам лучше всего проявляется, если человек пытается что-то
сделать сам. Как говорится, на Бога набейся, а сам не плошай. - Скоро начнет
темнеть, - напомнил мне Лебедь.
- Это одна из вещей, о которых я стараюсь не думать, - призналась я.-
Однако Нарайан Сингх был прав. Тьма приходит всегда.
- И когда это произойдет, мы, может быть, узнаем, какой прекрасный
талисман наш Ключ.
- Ты заметила, что каменные столпы продолжают светиться, несмотря на
то, что небо хмурится, как будто вот-вот пойдет дождь?
-Да.
Мурген рассказывал об этом феномене. Интересно, может случиться с нами
хоть что-то такое, что никогда и ни с кем не случалось прежде?
- Когда вы в прошлый раз тут проходили, было то же самое?
- Нет. В солнечном свете они сияли очень ярко, но такого впечатления,
будто они способны светиться сами, не возникало.
- А-а-а... Тут было так же холодно? - На протяжении всего дня
становилось все холоднее.
- Я запомнил ощущение, похожее на прохладу в горах. Ничего
невыносимого. Погоди! Что там такое?
В голове колонны послышались возгласы и выкрики, однако издалека понять
их причину было невозможно.
- Что случилось?
- Наш парнишка остановился. Похоже, что-то нашел.

72

То, что нашел Тобо, оказалось останками нара по имени Зиндаб, одного из
наших лучших офицеров прежних дней и, возможно, брата злодея Могабы. Во
всяком случае, во время осады Джайкура, когда Могаба задумал захватить
власть в Отряде, они были близки, как братья.
- Расступитесь, люди, - крикнула я.- Дайте возможность подойти
специалистам.
Под специалистами подразумевался прежде всего Гоблин. Он опустился на
колени и медленно пополз вокруг трупа, двигая головой то вверх, то вниз,
бормоча себе под нос какую-то колдовскую абракадабру и не прикасаясь
абсолютно ни к чему, пока не убедился, что опасность не угрожает. Я тоже
опустилась на одно колено.
- Надо же, как он далеко забрался! Не ожидал, - сказал Гоблин. :
- У него была дубленая кожа. Что, Тени поработали? - У тела был именно
такой вид.
- Да. - Гоблин осторожно толкнул его, труп слегка перекатился.- Ничего
не осталось. Высохшая мумия. Голос позади меня произнес:
- Обыщи его, придурок. Может, он нес сообщение. Я оглянулась. За моей
спиной стоял Одноглазый, опираясь на свою безобразную черную трость. Время
от времени он вздрагивал - от затраченных усилий или, может быть, просто от
холодного воздуха. Вообще-то он ехал верхом на осле, привязанный таким
образом, чтобы не свалиться, даже если задремлет, что с ним случалось
частенько в последнее время.
- Оттащи его в сторону от дороги, - предложила я. - Не стоит
задерживать движение. До привала на ночь нам предстоит пройти еще примерно
восемь миль.- Эти восемь миль я, как говорится, взяла с потолка, но факт
оставался фактом - останавливаться не следовало. Мы подготовились к этому
походу лучше своих предшественников, и все же наши ресурсы были не
безграничны.- Лебедь, когда мимо будет проходить мул с палаткой, отведи его
в сторону.
- М-м-м?
- Нужно же нам как-то перевезти тело.- Все, кто слышал меня, выглядели
озадаченными.- Мы пока что по-прежнему Черный Отряд. И, значит, не бросаем
своих.
Что никогда в полной мере не соответствовало истине, но нужно в любых
обстоятельствах работать на идеал, если не хочешь, чтобы он померк. Закон,
столь же древний, как сама монетная система, утверждает, что плохие деньги
всегда вытесняют хорошие. О том же самом говорит принципы, этика и правила
поведения Если всегда идти по легкому пути, то вряд ли в случае
необходимости хватит твердости сделать трудный шаг. Нужно делать то, что
считаешь правильным. И если знаешь, что это так. В девяноста девяти случаях
из ста ты знаешь, что нужно делать, но просто выдумываешь всякие отговорки,
потому что поступать правильно очень нелегко и причиняет много неудобств.
- У него нагрудный знак, - сказал Гоблин, показывая искусно выполненный
серебряный череп, единственный рубиновый глаз которого, казалось, светился
своей собственной внутренней жизнью. Зиндаб выточил его сам. Очень изящная
вещь, сделанная талантливыми руками.- Хочешь взять его?
Таков был обычай, который постепенно возник после того, как Отряд
получил свои первые нагрудные знаки из рук Душелова, в те далекие времена,
когда Капитан был просто молодым человеком с птичьим пером в волосах.
Нагрудные знаки павших отдавали новобранцам, которые хотели их иметь, в
расчете на то, что они будут знать и помнить свою "родословную" и хранить
память о погибших.
В каком-то смысле это бессмертие.
Я подскочила, Сари испуганно ойкнула. Мне припомнилось, что нечто
похожее в прошлый раз случилось с Мургеном. Хотя в тот раз только он понял
это. Я задумалась. Может быть, нужно с ним посоветоваться. Целая команда
обеспечивала транспортировку туманного прожектора настолько бережно,
насколько это вообще в человеческих силах. Даже Тобо было строго-настрого
приказано приноравливать свой шаг к возможностям этой команды, которая несла
едва ли не самый наш ценный груз.
Тобо, правда, не слишком хорошо выполнял этот приказ.
Мимо проскрипели телеги. Несколько животных пугливо отскочили в сторону
от останков Зиндаба, но не настолько далеко, чтобы сойти с безопасного пути.
У меня возникло ощущение, что они чуют опасность лучше меня, поскольку мое
спасение целиком и полностью зависит лишь от интеллекта. Только черный
жеребец, казалось, остался равнодушен к судьбе Зиндаба.
Зато им, по-видимому, очень заинтересовалась белая ворона. Может, она
знала его и теперь оплакивала?
Глупость, конечно. Если только это не Мурген, как предполагали
некоторые, угодивший в ловушку за пределами своего времени.
Прошел господин Сантараксита, ведя осла, на котором сидел копиист
Баладитай. По пути этот последний читал книгу, совершенно не замечая того,
что происходило вокруг. Может, он просто вдаль ничего толком не видел? Или
не верил в существование мира за пределами своей книги? К его запястью была
привязана веревка от другого осла. Это бедное животное пошатывалось под
грузом, состоящим, в основном, из книг и всякого инструментария,
используемого в библиотечной работе. Среди книг были и Летописи,
заимствованные, конечно, включая и те, которые я утащила из библиотеки.
Сантараксита подошел ко мне.
- Я в восторге, Дораби. Пережить такие удивительные приключения в моем
возрасте. Столкнуться со всеми этим древними, сверхъестественными, живыми
артефактами, ужасными колдунами и таинственными силами. Все равно что
шагнуть на страницы древних Вед.
- Я рада, что вы получаете удовольствие. Этот человек когда-то был
одним из наших братьев. Приключение догнало его примерно сорок лет назад.
- И его еще не растащили на куски?
- На этой равнине выживает только то, что ей угодно. Здесь нет ни мух,
ни пожирателей падали.
- Но тут есть вороны.
Он указал на птиц, круживших в отдалении. Я и сама обратила на них
внимание, потому что они не издавали никаких звуков и лишь немногие
находились в воздухе. Не меньше дюжины сидели на верхушках каменных столпов.
Самые ближние были на расстоянии несколько сот ярдов по ходу нашего
движения.
- Они здесь не для того, чтобы пировать, - сказала я. Это - глаза
Протектора. Полетают тут, а потом отправятся к ней и доложат, что мы делаем.
Если они опустятся на землю после наступления темноты, то будут мертвы точно
так же, как Зиндаб. Эй, Лебедь! Давай-ка, пройдись вдоль колонны туда и
обратно, скажи всем, чтобы никто не вздумал стрелять в ворон. Еще понаделают
дыр в дороге, которая защищает нас от Теней.
- Хочешь, чтобы я попал в список первоочередных жертв Душелова?
- Что?
- Она ведь пока не знает, кажется, что я жив. Вороны доложат ей об
этом. Я засмеялась.
- Думаю, в данный момент тебя меньше всего должно волновать отношение
Душелова. Ей до тебя не добраться.
- Кто знает?
И он отправился предупреждать людей, чтобы они обращались с этими
соглядатаями-воронами так же бережно, как со своими домашними любимцами.
- Странный, загадочный человек, - заметил Сантараксита.
- Странный - да, в каком-то смысле. Но он чужак, может, в этом все
дело?
- Здесь все мы чужаки, Дораби.
Вот это верно. Очень верно. Даже с закрытыми глазами я необыкновенно
остро ощущала чужеродность этой равнины. По правде говоря, не глядя на нее,
- даже сильнее. С закрытыми глазами я чувствовала, что она осознает мое
присутствие, так же, как я - ее.
Как только тело Зиндаба погрузили, я двинулась дальше рядом с
господином Сантаракситой. Библиотекарь продолжал восхищаться - всем, кроме
погоды.
- Здесь всегда так холодно, Дораби?
- И это даже еще не зима.- Он знал о снеге только понаслышке. Лед же,
по его представлениям, это то, что падает с неба во время яростных гроз
сезона дождей.- Возможно, будет еще гораздо холоднее. Не знаю. По словам
Лебедя, он не помнит, чтобы в прошлый раз, когда он проходил здесь, было так
холодно. Но тогда было другое время года и совсем другие обстоятельства
похода.
Готова поспорить на что угодно - равнине не часто доводилось слышать
плач страдающих от колик младенцев или лай собаки. Кто-то из ребятишек
протащил с собой пса, а теперь уже поздно было что-либо менять.
- Сколько мы пробудем здесь?
- Ах, вот вопрос, который никто не решается задавать. Вы лучше меня
знаете ранние Летописи. У вас было несколько месяцев на их изучение, а я
еле-еле успеваю писать свои. Что там сказано об этой равнине?
- Ничего.
- Неужели ни слова о том, кто создал ее? И зачем? Тут, конечно,
какую-то роль сыграла Кина. Так же, как Свободные Отряды Хатовара и этот
демон Шиветай. По нашим предположениям, именно он находится в крепости,
которая у нас впереди. Охраняет сон Кины. До сих пор, правда, он делал это
не слишком успешно, судя по тому, что один из королей древности Райдрейнак
загнал Обманников своего времени в те же самые пещеры, куда Душелов заманила
Плененных. Нам известно также, что Книга Мертвых имеет ко всему этому
какое-то отношение. Еще дядюшка Дой говорит - не приводя убедительных
доказательств, - что нюень бао - потомки какого-то другого Свободного
Отряда. Однако все знают, что дядюшка и матушка Гота иногда говорят вещи, не
укладывающиеся в рамки обычного знания.
- Дораби? - Лицо Сантаракситы приняло такое выражение, как бывало
всегда, когда я удивляла его. Усмехнувшись, я продолжала: - я перебираю все
это в уме снова и снова, каждый день, двадцать раз на дню. По правде говоря,
я надеялась, что и вы что-нибудь добавите к этой мешанине. Неужели ничего?
По опыту тех, кто уже бывал здесь, мы знаем, что до крепости добираться три
дня. Мне почему-то кажется, что она расположена в самом сердце равнины. Нам
известно, что существует сеть защитных дорог и кругов; так мы называем
места, где дороги пересекаются. А если есть дороги, значит, они куда-то
ведут, верно? Лично я отсюда делаю вывод, что должны быть, по крайней мере,
еще одни Врата Теней. Что скажете?
- Ты поставила на кон само наше выживание в зависимости от того, что,
может быть, на равнине существует другой выход?
- Вот именно. Все равно обратного пути у нас нет. Снова тот же
озадаченный вид. Так же, как и у Суврина, который обогнал нас и слышал мои
последние слова.
- Хотя я всю свою жизнь прожила в окружении Гунни, - сказала я, - их
наиболее мрачные легенды мне неизвестны. А о других, более древних и менее
широко распространенных культах, я знаю еще меньше. Вы что-нибудь слышали о
Стране Неизвестных Теней? Она, похоже, имеет какое-то отношение к таким
высказываниям: "Все Зло Умирает Там Бесконечной Смертью" и "Призываю Небеса
и Землю, День и Ночь".
- Ну, что касается последнего, то здесь все просто, Дораби. Это
обращение к Высшему Существу. Иногда это высказывание звучит как "Призываю
Землю и Ветер, Море и Небо" или даже как "Призываю Вчера и Сегодня, Вечер и
Утро". Они легко запоминаются, их можно произносить, не вдумываясь в смысл,
если ставить своей целью каждый день определенное число раз повторять
молитвы. Не сомневаюсь, что у веднаитов, не пренебрегающих обязанностью
молиться, тоже есть что-нибудь коротенькое в этом духе.
Меня охватило чувство вины. За последние полгода я свои обязанности
верующей исполняла просто отвратительно.
- Вы уверены?
- Нет, Но звучит правдоподобно, не правда ли? Тут все дело в легкости.
Ты спрашивала насчет Гунни. Я не слишком разбираюсь в различных религиозных
контекстах.
- Понятно. А что скажете насчет Каменного Солдата, Каменного Воина или
Солдата Тьмы?
- Прошу прощения? Дораби?
- Неважно. Раз у вас не возникает никаких ассоциаций. А теперь я лучше
пробегусь вперед и снова скажу Тобо, чтобы он шел помедленнее.
Проходя мимо черного жеребца и белой вороны, я опять услышала
запоздалое хихиканье и шепот: "Сестра, сестра..." Птица слышала весь наш
разговор с Сантаракситой. Вероятнее всего, это все же не Мурген и не
творение Душелова, но она явно очень интересовалась делами Черного Отряда и
в некоторых случаях даже пыталась предостеречь нас. Вид у нее был такой,
точно ее полностью устраивает, что мы движемся на юг и не имеем возможности
повернуть назад.
За моей спиной группа господина Сантаракситы остановилась. Он и
Баладитай принялись изучать поверхность первого каменного столпа, на которой
искрились золотые буквы.
В каком-то смысле и это бессмертие.

73

Жители бывшей Страны Теней, забившись в свои норы, следили за тем, как
карающая Немезида, клокоча от гнева, пересекала их страну, медленно ковыляя
к перевалу через Данда Прэш. Там, где проходила Душелов, возникал слух, что
Кади возродилась и вновь явила себя миру.
Она всегда была любительницей славных шуток. И умела извлекать из них
выгоду.
Взорам наблюдателей предстала богиня в своем наиболее ужасном виде.
Полностью обнаженная, если не считать пояса, с которого свисали сушеные
фаллосы, и ожерелья из детских черепов. Черная кожа с оттенком полированного
красного дерева. И полное отсутствие волос. Когти, как у вампира,
дополнительная пара рук, рост около десяти футов. Сытой она не выглядела, и
люди норовили поскорее убраться с ее пути.
Она была не одна. По пятам за ней, спотыкаясь, тащилась еще одна,
совсем молодая женщина, на этот раз белая. Пяти с половиной футов ростом.
Привлекательная, несмотря на царапины, синяки и грязь. Лицо, лишенное
всякого выражения, и горящие неизбывной ненавистью глаза. На ней ничего не
было, кроме сбруи, охватывающей плечи, и прикрепленного к ней каната десяти
футов длиной. Этот канат с другой стороны был соединен с ржавой железной
клеткой, плывущей позади девушки в воздухе. В клетке сидел тощий старик,
серьезно раненный, включая сломанную ногу и сильные ожоги. Девушка,
прикованная к клетке, ни разу не издала ни звука, даже когда возглавляющее
процессию чудовище подгоняло ее ударом хлыста. Может быть, она утратила
способность говорить.
Именно незадачливый Нарайан Сингх угодил в ловушку Гоблина, а не та,
для кого она предназначалась.
В клетке рядом с Обманником лежала большая книга. Ветер играл ее
страницами, потому что у Сингха не хватало сил захлопнуть ее. Иногда ветер,
разъярившись, вырывал страницу и уносил ее прочь.
Временами впадая в бредовое состояние, Сингх думал, что находится в
руках своей богини. То ли его наказывают за какой-то забытый проступок, то
ли везут прямо в Рай. И, может быть, в чем-то он был прав. Душелова
совершенно не волновало, жив он или умер. Не беспокоила ее судьба и Дочери
Ночи.

74

Я успела догнать Тобо до того, как он вышел за пределы круга на
перекрестке.
- Останавливаемся здесь, - сказал я, схватив его за плечо. Он посмотрел
на меня с таким видом, словно пытался вспомнить, кто я такая.
- Вернись в круг.
- Хорошо. Вовсе ни к чему так толкаться.
- Ладно. Самое главное, чтобы ты вернулся. Да. Извини. Но мне нужно
было остановить тебя. Здесь должно быть...- продолжала я, оглядываясь.- А!
Вот оно.- Я имела в виду дыру в дорожном покрытии, четырех дюймов глубиной и
размером с мой кулак.- Сунь туда кирку рукояткой вниз.
- Зачем?
- Если Тени и способны попасть внутрь защищенного пространства, то
только отсюда. Ну же, давай! У нас полно дел, если мы хотим разбить тут
лагерь.
Нас было слишком много, чтобы все могли уместиться внутри круга. Это
означало, что некоторым придется провести ночь на дороге - то, что Мурген
рекомендовал по возможности не делать.
Я хотела, чтобы за пределами круга оказались только самые выдержанные
из нас. По словам Мургена, ни одна ночь на равнине не обходится без
приключений.
Суврин нашел меня, когда я пыталась разместить семейство Икбала в
центре крута. Животные начали прихрамывать. Меня не покидало чувство, будто
равнина недовольна, что ее топчут существа с копытами.
- Что тебе, Суврин?
- Господин Сантараксита хочет, чтобы ты пришла, как только сможешь.- Он
улыбался и выглядел очень довольным.
- Суврин, что с тобой? Ты случайно не накурился травки?
- Я просто счастлив. Избавился от Протектора, и теперь у меня будет
полный порядок. Участвую в величайшем приключении своей жизни, иду по таким
местам, о которых еще несколько недель назад даже представления не имел. И
это еще не все. Я имею в виду, что равнина - еще не все. Это - моя полоса
удачи. Да, я чертовски доволен. Плохо только, что ноги стер.
- Черный Отряд приветствует тебя, А что касается ног - привыкай. Нашим
символом должен быть не огнедышащий череп, а волдыри на пятках. Кто-нибудь
выяснил что-нибудь полезное сегодня?
- По-моему, у господина Сантаракситы что-то есть. Иначе зачем бы он
посылал меня за тобой?
- Умнеешь прямо на глазах - с тех пор, как оказался здесь.
- Мне всегда казалось, что я лучше, когда не боюсь. Я оглянулась по