Куклин Евгений. Воды спят

С трудом пытаясь восстановить дыхание, я замерла, прислушиваясь к
зловещей тишине внизу.
- Господи Всемогущий... Уф... Нет Бога, кроме Бога... Уф... Он
Милосерден Как Сама Земля... Уф... Он Не Оставляет Нас Во Все Дни Жизни
Нашей... Уф... О, Владыка Всего Сущего, я знаю, я - Твое Дитя.
Господину Сантараксите хватило дыхания, чтобы проворчать:
- Как ты не понимаешь, Дораби? Ему надоело, и он нашел себе другое
занятие.
- Как это? Уф... Пытается излечить себя!
- Нет, лучше. Гораздо лучше. Суврин! Пошли. Белая ворона стрелой
взлетела вверх по лестнице и опустилась мне на плечо, едва не сбив с ног. Я
тоже внесла свой вклад в ситуацию, испуганно отшатнувшись. Крылья хлестнули
меня по лицу.
- Иди наверх, - сказала она.- Медленно, без паники. Ровным шагом. Я
посмотрю, что там внизу.
Казалось, путь наверх занял пять дней. Или, может быть, все десять. От
страха и недосыпа мне то и дело мерещилось то, чего там на самом деле не
было. Я боялась оглянуться, - а вдруг увижу чудовище, догоняющее нас? Мы шли
все медленнее и медленнее по мере того, как иссякали энергия, воля и
способность восстанавливать силы. Только бы добраться до следующей
площадки... а потом до следующей... и так без конца. Потом мы начали
отдыхать между площадками, и инициатором были не Суврин, и не Сантараксита.
Ворона сказала мне:
- Нужно остановиться и поспать.
Никто не возражал. Ужас, конечно, способен загнать человека очень
далеко, заставить его преодолеть небывалые трудности, но всему есть пределы.
Мы свои исчерпали. Я рухнула так быстро, что, как утверждала позднее,
услышала свой храп, еще не ударившись о каменную площадку. Последнее, что
сохранилось в памяти - ворона, снова улетающая вниз, во тьму.

91

- Дрема!
Душа подталкивала меня вскочить, озираясь в ужасе, однако плоть
отнеслась к ее призывам с полным безразличием. Измученное, окостеневшее тело
утратило способность шевелиться. Голова, однако, пока еще работала. Мысли
проносились в ней с быстротой горного потока.
- А? - Я продолжала сражаться с затекшими мышцами.
- Спокойно. Это я, Лебедь. Просто открой глаза. Ты в безопасности.
- Что ты делаешь здесь, внизу?
- В каком смысле внизу?
- Ну...
- Вы не дошли до пещеры древних всего один лестничный марш.
И попыталась встать. Постепенно, мышца за мышцей, тело начало
подчиняться моей воле. Оглянулась По сторонам, видя все как в тумане. Суврин
и Сантараксита все еще спали. Лебедь сказал:
- Они совершенно вымотались. Твой храп можно было слышать даже в
пещере. Всплеск страха.
- Где Тобо?
- Наверху. Все ушли. Я заставил их уйти, а сам остался на случай...
Ворона рассказала мне, что произошло внизу. Тут всего один марш. Дойдешь? Я
не в состоянии никого нести, сам на ногах еле стою.
- Мне нужно сходить в ту дальнюю пещеру. На большее я пока не способна.
- В пещеру?
- Там у меня остались кое-какие незаконченные дела.
- Ты уверена, что в твоем теперешнем состоянии стоит туда тащиться?
- Уверена, Лебедь.- Я могла бы сказать даже, что это вопрос жизни или
смерти. Для всего мира. Или, не исключено, для множества миров. Но не
хотелось быть излишне мелодраматичной.- Можешь ты привести этих двоих в
чувство и заставить идти? Подниматься на поверхность, я имею в виду? - Не
думаю, что Сантараксита будет в состоянии вынести зрелище того, что я
собиралась сделать.
- Попробую. Но я пойду с тобой.
- В этом нет необходимости.
- Не думаю. Ты вряд ли сможешь даже стоять.
- Я справлюсь.
- Ты будешь идти впереди и рассказывать. Это снимет спазм с твоего
горла. Но я остаюсь.
Я посмотрела на него долгим взглядом. Нет, он не отступится. И не
выдаст своих истинных мотивов, прикрываясь заботой обо мне просто как об
одной из наших, у которой, правда, слегка крыша поехала. Я на полминуты
закрыла глаза, а открыв их, перевела взгляд вниз, во тьму, куда уходила
лестница.
- Богу виднее...
Лебедь трудился над Суврином. Наконец, наш доблестный офицер-тенеземец
открыл глаза, но казался неспособным двигаться.
- Похоже, я жив, - пробормотал он.- Иначе у меня все так не болело бы.-
Огонь паники зажегся в его глазах.- Мы выбрались?
- Выбираемся, - ответила я.- Впереди еще долгий подъем.
- Гоблин мертв, - сказал Лебедь.- Ворона сообщила мне об этом, когда
прилетела наверх, чтобы перекусить.
- Где она?
- Опять внизу. Наблюдает.
У меня мурашки побежали по телу - очередной приступ паранойи. Между
Госпожой и Киной существовала связь еще с тех пор, как Нарайан Сингх и Кина
использовали Госпожу в качестве сосуда для создания Дочери Ночи. Именно
тогда между ними возникла эта связь, связь, которой позже не позволяла
оборваться уже Госпожа, потому что она позволяла ей безо всяких ограничений
черпать мощь богини.
- Прости меня, Господи. Помоги мне избавиться от этих недостойных
мыслей.
- Что? - спросил Лебедь.
- Ничего, просто продолжение бесконечного диалога между мной и моим
Богом. Суврин! Конфетка! Ты готов к новым подвигам?
Суврин бросил на меня сердитый, я бы даже сказала, угрожающий взгляд.
- Шлепни ее, Лебедь, Шутить в такие времена, как сейчас? Это идет
вразрез со всеми законами земными и небесными.
- Подожди, через минуту у тебя тоже будет хорошее настроение. Как
только до тебя дойдет, что ты все еще жив.
- Гм!
Он принялся помогать Лебедю будить господина Сантяракситу, я же сделала
несколько несложчых расслабляющих упражнений.
- Ах, Дораби, - негромко сказал Сантараксита, - Вот я и пережил с тобой
еще одно приключение,
- С нами Бог.
- Превосходно. Постарайся, чтобы так было и дальше. Не думаю, что буду
в состоянии пережить следующее приключение без Божественного вмешательства.
- Вы еще меня переживете, Сри.
- Может быть. Скорее всего, если выберусь отсюда и не стану искушать
судьбу снова. Тебе же, судя по всему, без танцев с кобрами и жизнь не в
жизнь.
- Сри?
- Я принял решение. Хватит с меня приключений, Дораби. Я слишком стар
для них. Пора снова окунуться в уют моей библиотеки. Я просто чуть живой. О!
Молодой человек...
Лебедь усмехнулся. Он был ненамного моложе библиотекаря.
- Поднимайся, долгожитель. Пока ты валяешься тут, какое-нибудь
приключение подкрадется и затянет тебя снова.
Возможность подобного поворота событий оказалась прекрасным
побудительным мотивом для всех нас.
Когда мы, в конце концов, двинулись дальше, я снова замыкала шествие.
Лебедь пререкался с моими спутниками. Я с такой силой сжимала золотую кирку,
что заболели костяшки пальцев.
Гоблин мертв.
Это казалось немыслимым, невозможным.
Гоблин был неизменной принадлежностью жизни. Ее краеугольным камнем.
Без Гоблина, может, и Черного Отряда не станет... Не сходи с ума, Дрема.
Наше содружество не прекратит свое существование только потому, что один из
нас неожиданно пал жертвой злой судьбы. Жизнь будет продолжаться, несмотря
на отсутствие в ней Гоблина. Просто она станет значительно труднее.
Казалось, я слышу его шепот:
- Он - наше будущее.
- Дрема, все.
- Что?
- Мы уже в пещере, - сказал Лебедь.- Вы, двое, продолжайте подниматься.
Мы вас догоним.
Суврин открыл было рот, чтобы задать вопрос, но я покачала головой и
указала пальцем вверх.
- Идите. Сейчас же. И не оглядывайтесь назад. - Я подождала, пока
Суврин провел господина Сантаракситу через камни и дальше, к лестнице.- Мы
вас догоним.
- Что это? - спросил Лебедь, приложив к уху согнутую ладонь.
- Я ничего не слышу. Он пожал плечами.
- Сейчас прошло. Что-то в верхней части лестницы. Мы вошли в пещеру
древних. Все вокруг было изрядно истоптано отрядными ордами. Чудо еще, что
они ухитрились не причинить вреда никому из спящих, Удивительно, как это им
удалось, учитывая, что почти вся чудесная ледяная паутина и коконы оказались
разрушены. С потолка попадало множество сталактитов.
- Что здесь произошло? Лебедь нахмурился,
- Землетрясение.
- Землетрясение? Какое землетрясение?
- Ты не... Тут был сущий ад, так все тряслось. Не могу точно сказать,
как давно. Вероятно, когда ты еще спускалась вниз. Здесь трудно определять
время.
- Не лги. О, черт!
До меня дошло, почему белая ворона обладала такой потрясающей энергией.
Пищей ей служил один из моих мертвых братьев.
Злой голосок у меня в голове прошептал, что я могла бы последовать
примеру птицы. Другой тут же поинтересовался, - а что случится, если Ворчун
узнает об этом? Этот человек был одержим идеей святости отрядного
братства...
- Никогда не знаешь, что будешь делать, пока не окажешься один на один
с быком на ринг. - Что?
- Поговорка такая. Означает, что встреча с реальностью всегда
отличается от того, как ее себе представляешь. Никогда не знаешь, что на
самом деле будешь делать, пока не окунешься во все с головой.
Я прошла мимо остальных Плененных. У всех глаза были закрыты.
Интересно, могли ли они слышать? Вряд ли. Мы говорили так тихо, что даже я с
трудом разбирала слова. Пещера начала сужаться. Когда настало время ползти,
я поползла.
- Может быть, это в конечном счете хорошо, что ты здесь, - сказала я
Лебедю.- У меня начинает немного кружиться голова.
- Ты ничего не слышишь?
Я прислушалась, и на этот раз до меня тоже долетели странные звуки.
- Как будто кто-то поет. Походная песня? Что-то вроде "О-хо-хо". Какого
черта?
- Здесь, внизу? Разве еще существуют карлики?
- Карлики?
- Мистические создания. Похожи на людей маленького роста с большими
бородами и неизменно скверным характером. Живут под землей, как наги,
занимаются горным делом и работают по металлу. Если они когда-либо и
существовали, то вымерли много лет назад.
Пение зазвучало громче.

92

Пессимист в моей душе не верил, что я смогу сделать то, что задумала.
Землетрясение, о котором упоминал Лебедь, каким-то образом могло преградить
доступ в несвятую комнату с нечистыми книгами. Если этого не произошло, я
могла угодить в единственную смертельную ловушку, которую проглядел Гоблин.
Если Гоблин не проглядел ни одной ловушки, то кирка могла оказаться не
"отмычкой", а пусковым устройством, способным пробудить к жизни тысячи
маленьких "неожиданностей", с помощью которых колдуны защитили свои книги.
- Дрема, ты знаешь, что разговариваешь сама с собой, когда тебя что-то
беспокоит?
- Что?
- Ты ползешь и все время бубнишь что-то о всяких ужасах, которые могут
произойти. Продолжай в том же духе, и я поверю, что так и будет.
Опять то же самое. Нужно взять это под контроль. Раньше со мной такого
не случалось.
На вид в комнате, где лежали Книги Мертвых, ничего не изменилось.
Однако пессимист в моей душе не сдавался, усиленно пытаясь заметить разницу.
В конце концов. Лебедь спросил:
- Так и будешь таращиться, пока мы не умрем с голоду? Или все же
перейдешь к делу?
- Планировать у меня всегда получалось лучше, чем делать, Лебедь.- Я
вдохнула побольше ледяного воздуха, достала из-за пояса кирку и произнесла
нараспев: - о, Хозяин Небес и Земли, сделай так, чтобы эта штука и впрямь
оказалась пропуском.
- Я за тобой, командир.- Лебедь в шутку слегка подтолкнул меня сзади. -
Сейчас уже поздно бояться.
Конечно. К тому же, это значило бы умалить значимость жертвы Гоблина.
Дойдя до того места, откуда господин Сантараксита отправился в полет, я
почувствовала, что дыхание мое стало частым и поверхностным. Кирку я держала
перед собой обеими руками - ужас, до чего она была тяжелая! - сжимая ее с
такой силой, что, наверно, отпечатки моих пальцев останутся на ней навсегда.
Ладони ощутили покалывание. Оно ползло вверх, к предплечьям, по мере
того, как я продвигалась вперед. Мурашки побежали по телу, вся я покрылась
"гусиной" кожей.
Лебедь положил руки мне на плечи за мгновение до того как покалывание
охватило все тело. Я задрожала. Меня знобило и трясло, как во время осенней
простуды
- Ого! - сказал Лебедь.- Это что-то сверхъестественное?
- Смотри, заразишься, - пообещала я.- У меня лихорадка, которая
передается.
- О-о... Да. Я тоже ощущаю это. И боль в суставах. Вперед. Давай
поскорее разожжем огонь, тогда хоть согреемся.
Согреемся ли?
Когда мы продвинулись футов на десять, состояли стало улучшаться.
Покалывание на коже исчезло.
- Думаю, теперь можно идти спокойно.
- Видела бы ты свои волосы! На полдороге они встали дыбом. Так
продолжалось всего пару шагов, но это было зрелище.
- Не сомневаюсь.- Мои волосы и без того представляли собой зрелище,
даже в их обычном состоянии. Я уделяла им слишком мало внимания и месяцами
не стригла.- У тебя есть что-нибудь, чтобы разжечь огонь?
- А у тебя нет? Ты не позаботилась об этом? Знала, что собираешься
делать, и не захватила...
- успокойся, ни о чем я не забыла. У меня просто осталось мало трута.
Не хотелось тратить свой, если можно потратить твой.
- Очень благодарен. Ты становишься такой же вредной, как ваши мерзкие
старикашки.- Тут он с огорчением вспомнил, что одного из этих мерзких
старикашек больше уже нельзя назвать нашим - срок его пребывания в Отряде
истек.
- Учусь у лучших. Слушай, мне вот что пришло в голову. Даже если все
ловушки позади, опасность может таиться в самих книгах. Учитывая то, каким
образом у колдунов работают мозги, можно предположить, что опасность
запросто может крыться в самих страницах. Один взгляд на написанное, и ты,
весьма вероятно, потратишь всю оставшуюся жизнь, стоя тут и читая, даже если
при этом не будешь понимать ни слова. Я припоминаю, что читала где-то о
подобных заклинаниях. Ракшасы вплетают их в переплеты своих книг.
- Что же нам делать?
- Ты заметил, что все три книги открыты? Нужно подобраться к ним снизу,
захлопнуть переплеты и перевернуть книги лицевой стороной вниз. Даже тогда,
и даже если мы будем поджигать их с закрытыми глазами, у нас может
возникнуть желание взять их в руки.
- Говорящая книга, которая будет читать себя сама. Вот что мне нужно.
- А я-то думала, что Душелов заставила тебя научиться читать, раз ты
стал князем Серых.
- Заставила, да. Но это не означает, что мне нравится читать. Чтение -
чертовски трудное занятие.
- Надо же! А мне казалось, управлять пивоваренным заводом - вот
по-настоящему трудное занятие. Ни минутки свободного времени.
Поскольку я была меньше ростом, то решила, что сама подкрадусь к этим
трем аналоям снизу. Я действовала крайне осторожно. От этих книг, конечно,
можно было ожидать всего чего угодно, но видеть, как я приближаюсь, они не
могли.
- Мне нравится делать пиво. И не нравится читать.
В таком случае, именно ему следует поджечь книги. Я переживала сейчас
кризис совести, не менее тяжелый, чем любой из моих кризисов веры. Я любила
книги. Я верила в книги. Как правило, я не считала возможным уничтожать
книги из-за несогласия с их содержанием. Но эти книги хранили жуткие тайные
"рецепты" того, как привести наш мир к концу. И даже не только наш мир, но и
множество других миров, потому что если в жертву Године Черепов с успехом
будет принесен наш мир, то такая же судьба постигнет и другие, связанные с
Сияющей равниной.
Впрочем, этот кризис для меня, можно сказать, был уже разрешен. Я знала
ответ, иначе не стояла бы на руках и коленях под аналоями, воспринимая как
словесное надругательство все, что говори неверующий, который в равной
степени презирал и моего Бога, и безжалостную Разрушительницу Обманников. Я
захлопнула книги, ломая голову над тем, не могут ли Дети Ночи еще
каким-нибудь способом разделаться со мной.
- На обложках ничего не написано, - сказал Лебедь.
- Естественно, ведь я перевернула их лицевой стороной вниз.
- Постой.- Он поднял палец и наклонил голову, прислушиваясь.
- Эхо.
- Нет, там кто-то есть. Я прислушалась получше.
- Опять поют. Лучше бы уж не пели. Во всем отряде ни у кого нет слуха,
кроме Сари. Можешь подойти сюда. Думаю, это безопасно.
- Думаешь?
- Я же еще жива.
- Не уверен, что это достаточно убедительный довод. Такую кислую и
горькую, как ты, даже монстры не захотят есть. С другой стороны, я...
- С другой стороны, хватит болтать. Вот тут самое подходящее место для
костра.
Лебедь был уже рядом со мной. Под "вот тут" я разумела что-то вроде
большой жаровни, в которой еще сохранились остатки древесного угля. Она была
сделана из латуни в местном стиле.
- Хочешь, я для трута вырву несколько страниц?
- Нет, я не хочу, чтобы ты вырывал страницы. Ты, наверно, пропустил мои
слова мимо ушей. Я же сказала - книги могут сделать так, что ты захочешь их
читать.
- Нет, почему же, я слышал. Хотя вообще-то иногда слышу не очень
хорошо.
- Как и большинство людей.
Я внутренне собралась, Через несколько минут маленький костер запылал.
Я осторожно подняла одну из книг, стараясь все время держать ее так, чтобы
ни я, ни Лебедь не видели вершей обложки. Слегка распушила ее страницы и
положила в огонь переплетом вверх. Первым сожжению подвергся последний том.
Просто на всякий случай.
Что-то могло помешать нам, Я хотела в первую очередь уничтожить тот
том, который еще не видела Дочь Ночи. Ту книгу, которую она частично
скопировала, а частично могла помнить, я сожгу последней.
В конце концов, огонь охватил книгу, но горела она плохо. Хотя
испускала клубы отвратительного черного дыма, который заполнил всю пещеру,
так что нам с Лебедем пришлось лечь на ледяной пол.
Подземный ветер понемногу унес дым. Дышать стало полегче, когда я
предавала огню вторую книгу.
Дожидаясь, пока можно будет сжечь последнюю, я ломала голову, почему
Кина не предпринимает никаких попыток помешать нам уничтожать то, в чем
заключалась ее надежда на воскрешение. Оставалось лишь молиться, что ценой
собственной жизни Гоблин ранил ее достаточно сильно, и теперь она полностью
сосредоточилась на себе самой. И что я не стала жертвой нового грандиозного
обмана. Кто знает? Может быть, эти книги были ненастоящие. Может быть, я
делала в точности то, чего от меня хотела Кина.
Сомнения оставались. Всегда.
- Ты опять разговариваешь сама с собой.
- Угу...
Вся надежда, хотя и очень слабая, была на то, что теперь Кина долго
будет не в состоянии причинять страдания миру.
- Уф, вот мы и сделали это. По-моему, я могу уснуть прямо тут.- И я
немедленно отключилась.
Добрый старый Лебедь! Чувство долга или самозащиты, а может быть, и еще
что-то удержало его от того, чтобы рухнуть следом за мной. Только
дождавшись, пока сгорела последняя Книга Мертвых, он опустился на пол и
задремал.

93

Оказалось, мы слышали пение Ранмаста, Икбала и Речника. Они отправились
вызволять нас, когда Тобо рассказал обо всем, что случилось внизу. Меня и
Лебедя им удалось обнаружить по запаху дыма.
- Преодолевая сильное искушение употребить непристойные выражения или,
попросту говоря, выругаться, я просто спрашиваю вас, с какой стати вы
расхаживаете тут, да еще и с песнями? Почему не последовали за остальными в
Страну Неизвестных Теней?
Ранмаст и Икбал захихикали, точно они были моложе Тобо и услышали очень
удачную грязную шутку. Речник вел себя посдержаннее - совсем чуть-чуть.
- Ты устала и голодна. Дрема, поэтому мы протаем тебе твою
раздражительность. Возьми себя в руки. Давай-ка садись и перекуси.
Мы с Лебедем обменялись взглядами.
- Бы имеете представление о том, что здесь произошло?
- На некоторой стадии голодания возникает головокружение и человек
резко глупеет.
- Джайкур, наверно, был исключением из этого правила.
Речник достал что-то, по форме и цвету похожее на гриб-дождевик, но не
меньше восьми дюймов в диаметре. Эта штука оказалась тяжелее, чем гриб того
же размера,
- Что за черт? - спросил Лебедь. У Речника в сумке было еще несколько
таких штук, и у остальных тоже.
Речник достал нож и принялся резать.
- Это подарок нашего дружка-демона, Шиветая. В конце концов, после
целого дня размышлений, он пришел к выводу, что спасение его мерзкой задницы
все-таки заслуживает вознаграждения.- Речник протянул мне ломтик в дюйм
толщиной.- Тебе понравится.
Лебедь оказался смелее меня - или просто его не мучила паранойя. Он
наклонился в мою сторону.
- Вкус как у свинины. Ха-ха...
Потом ему стало не до шуток. Он с жадностью сожрал свой кусок, который
и внутри выглядел точно так же, как снаружи.
По строению он был плотный - почти как сыр. Уступив неизбежному и
откусив кусочек, я почувствовала, что рот наполнился слюной. Вкус был такой
острый, что вызывал почти болезненное ощущение. Ничего похожего мне
пробовать не приходилось. Привкус имбиря, корицы, лимона, запах засахаренной
фиалки... Первое, почти шоковое ощущение сменилось другим, необыкновенно
приятным, распространившимся из области рта к желудку - как только я сделала
первый глоток.
- Еще, - сказал Лебедь.
Речник протянул ему второй ломтик.
- Еще, - потребовала я и тут же впилась зубами в следующий кусок.
Ладно, может, он и отравлен, но, в таком случае, изо всех существующих с
позволения Бога ядов это - самый вкусный на свете. - Это правда, что ли, дал
Шиветай?
- Примерно тонну. Я не шучу. Годится и для людей, и для животных. Даже
малышке нравится.
Икбал и Ранмаст развлекались, как дети. Лебедь хихикал тоже, хотя вряд
ли понимал, что их так развеселило. Я и сама разделяла их чувства. Во всем
можно найти что-то забавное. Я расслабилась, на душе стало спокойнее. Даже
всевозможные болевые ощущения поутихли, отойдя на второй план и не досаждая
так сильно, как прежде.
- Продолжим.
Икбал чуть ли не повизгивал от удовольствия.
- Он их вырастил. Сначала весь покрылся жуткими волдырями наподобие
нарывов, а потом, когда они лопнули, оттуда появились вот эти штуки.
В обычных обстоятельствах сама эта идея и сопровождающие ее образы
могли показаться отталкивающими. Я усмехнулась, сделала еще глоток,
представила себе этот процесс творения и чуть не расхохоталась. Взяла себя в
руки, хотя и не без труда,
- Значит, в конце концов он решил вступить с нами в контакт?
- Вроде того. Когда мы уходили, он как раз пытался завязать что-то
вроде беседы с Доем. Хотя, кажется, у них не очень-то получалось.
Лебедь вздохнул.
- Я не чувствовал себя таким расслабленным и умиротворенным с тех пор,
как мы с Корди еще детьми удили рыбу. Ну, "удили рыбу" - это только так
говорится. На самом деле мы валялись в тени неподалеку от ручья, дремали или
следили взглядом за облаками, проплывающими над головой, ничуть не стремясь
чего-либо на самом деле поймать.
Даже мысль о судьбе друга не испортила ему настроения.
Я понимала, о чем он пытается рассказать, хотя лично у меня не было
близкого друга, с которым мне выпала бы радость делить редкие золотые
моменты детства. У меня не было детства. Я чувствовала себя просто прекрасно
и сказала:
- Отличная штука, что бы это ни было. Речник, а какими еще свойствами
они обладают?
- Настроение улучшается. Как начнешь хихикать, так почти и не можешь
остановиться.
- Значит, нужно просто стараться не начинать. Потрясающе! Ну, долго мы
будем тут рассиживаться? Пора идти.
Икбал и Ранмаст продолжали веселиться, вспоминая какую-то шутку,
услышанную давным-давно..
- Парни, - сказала я, указывая направление.- Вон туда. Не
дотрагивайтесь ни до чего. Просто идите и все. Нам еще подниматься вверх по
лестнице.
Черт побери, меня одолевали какие-то совершенно дурацкие мысли. Один
вид этих парней вызывал желание расхохотаться.
- Мы сделали открытие, - сообщил Речник.- Когда поешь, голова вроде как
занята, и не до смеха.
Широко ухмыльнувшись, он загудел одну из самых грязных маршевых песен.
В ней пелось о том, чем у большинства мужчин голова занята большую часть
времени.
Я тоже стала подпевать и в конце концов заставила их сдвинуться с
места.
Вонючий дым от сгоревших книг наполнил и пещеру древних. На лестнице он
ощущался даже сильнее. Без сомнения, какая-то часть его просочилась и вниз.
Кина так и не проснулась, в этом я была уверена. Знай она, что
произошло, уже наверняка предприняла бы что-нибудь. Но, конечно, ее
неведение не будет продолжаться вечно.
Я очень надеялась, что мы успеем уйти достаточно далеко, прежде чем до
нее дойдет вся суть случившегося. У такого создания, как она, даже сны могли
нести в себе смерть.

94

Я прислонилась к возвышению на полу рядом с выходом на лестницу.
Сидела, тупо размышляя о том, зачем надо было сооружать эти возвышающиеся
друг над другом и постепенно уменьшающиеся круги. Впрочем, этот вопрос не
слишком занимал мои мысли. Я снова ела.
- Надо же... Так и тянет все время.
И не потому, что эта пища заставляла меня чувствовать себя
глупо-счастливой. Просто, благодаря ей, я не испытывала ни боли, ни даже
желания спать. Осознавая умом, что тело находится на своем физическом
пределе, я сидела, не испытывая никаких страданий, связанных с этим
состоянием. Разум был повышенно насторожен и бодр, поскольку его не
отвлекали мучения, терзающие плоть.
Лебедь проворчал что-то в знак согласия. Охватившее нас всех хорошее
настроение, похоже, затронуло его меньше остальных. Хотя меня и саму не так
уж сильно тянуло насвистывать или петь.
И в то же время настроение у меня улучшилось после еды, что правда, то
правда.
В один из моментов просветления Речник сказал:
- Нам нельзя тут засиживаться, Дрема. Остальные сейчас уже должны быть
в пути, но они уходили, надеясь, что ты вместе со знаменем догонишь их.
- Что касается знамени, то тут у меня плохие новости. Разве Тобо не
говорил?
- О знамени он не сказал ни слова. Не имел возможности. Все были просто