Глава 10
   В комнатке, где сидели мои товарищи, обстановка была непринужденная. Горка бутербродов на столе ополовинела, две пластмассовые бутыли с пивом опустели. Вероятно, больше всех Грэй постарался. Пиво — неотъемлемая часть процесса его мозговой активности. Хотя доктор был самым старшим из троих, выглядел он самым бодрым.
   Артём казался усталым, с каким-то болезненным блеском в зрачках. Наверное, физик до сих пор не оправился от гибели друзей и лаборатории.
   Чингиз… Чингиз спокоен. По крайней мере такое создавалось впечатление. Длинные, светло-пшеничные волосы аккуратно зачесаны назад, подбородок гладко выбрит, из-под камуфляжной куртки выглядывает модный тонкий свитерок… Да, я понимаю… За эти годы Король хорошо овладел умением скрывать чувства.
   Судя по лицам всех троих, беседовали они отнюдь не о погоде и не о видах на урожай. Что-то другое было и во взгляде Чингиза. Что-то новое. Я отвела глаза — хуже нет обманываться в надеждах.
   — А ты — прямо фотомодель. Из журнала «Защитник Отечества», — усмехнулся Грэй.
   Мешковатый российский камуфляж на целый размер больше. И журнал такой давно не выходит. Но всё равно спасибо за комплимент.
   — Разве мы не спешим? — спросила я, опускаясь на стул.
   — Куда спешить, Таня? — удивился доктор. — Еды — полно. Пиво тоже… ещё осталось.
   Весёлый… Только смотрит очень внимательно. Боится, что после сегодняшней ночи я сломалась?
   Чингиз придвинул ко мне тарелку с бутербродами:
   — Тут кой-какая информация всплыла. Если сопоставить всё вместе — интересно получается.
   Я насторожилась.
   — Наш приятель Джон не просто торговал людьми. Он работал по заказу.
   И что тут особенного? Только то, что баба Дарья как-то связана с этим. Иначе откуда бы она знала такие детали. Неужели Король этого не понимает?
   Я вдруг захотела почувствовать Дарью. Сама не знаю, как вышло. Новое незнакомое ощущение. Словно шаришь в темноте, в чужой комнате, и пальцы натыкаются на предметы, угадывая их форму.
   Это длилось меньше секунды. Дарью я так и не почувствовала. Зато обнаружила Мака. Он сидел на местной кухне и ел горячий суп. Румяная повариха заботливо подливала ему в тарелку из здоровенной кастрюли. Потом ощущение развеялось…
   А Чингиз так же спокойно продолжал:
   — …С января Джон занимался детьми. Ничего необычного. Если бы не одна странность. Двое похищенных — из семей крупных бизнесменов. Самая высокая цена на человеческом рынке куда ниже того выкупа, который бы за них отдали. Но Джон даже не пытался требовать денег…
   — Кто-то и так хорошо ему заплатил? — поняла я.
   — Или были ещё какие-нибудь уникальные стимулы, — усмехнулся Грэй, прожёвывая кусок бутерброда.
   — Но кто может быть настолько заинтересован в этом?
   — Сама подумай, Таня.
   И тут до меня дошло.
   Не было никаких случайностей.
   Иван вёл машину не наугад. Иваном управляли. До подвала Джона оставалось метров сто, когда машина свалилась в воронку. Чуть-чуть не дотянули… И Слепень… Он тоже не зря там оказался. Если Михалыч его не убил, значит, он был им ещё нужен…
   Я откинулась на спинку кресла. Уродливые осколки наконец-то сошлись краями. Не слишком симпатичная картинка… Легче не стало, зато больше определенности. Не знаю, как я ухитрилась выбраться из всего этого…
   Зато я знаю, зачем нужны дети.
   Король кивнул, будто читая мои мысли:
   — Перед всякой войной проводят мобилизацию. Стягивают в кулак все людские ресурсы. Мобилизацию они уже начали.
   Да, помню — чем раньше это происходит, тем больше Сила. Наверное, дети особенно восприимчивы. И они находят таких. По всей России… А может, и по всей Земле? Не считаясь со средствами, не считаясь с риском.
   — Похоже, они торопятся… — Я скользнула взглядом по лицам товарищей. И высказала то, что остальным, наверное, уже давно было ясно: — Война начнётся совсем скоро.
   Катя и Мак не зря лезли в самое пекло.
   Вздохнула и закрыла глаза. Что-то тёмное на нас надвигается. Что-то более страшное, чем всё случившееся до сих пор…
   — С кем они собираются воевать?
   — Не с Подпольем, — уверенно сказал Чингиз. — Мы для них мелкая сошка. И к тому же отыгранная фигура. Лабораторию им захватить не удалось, но диск со всеми результатами достался им ещё в «Глубине».
   — Если всё так гладко, почему они устроили для нас западню?
   — Да, устроили. Только не для нас. А для тебя, Таня.
   Я прикусила губу.
   — Они тебя боятся. И потому жаждут заполучить. Ни перед чем не останавливаясь. Куча человеческих трупов и разнесённый вдребезги компьютерный магазин в центре Москвы — мелкие подробности, когда ставка так высока.
   — Скажи, Чингиз, — выдавила я — ты ведь о чём-то догадывался, когда посылал нас в «Матрикс»?
   — Нет. Честное слово, Таня.
   Ярко-голубые глаза… Глаза, которым хочется верить.
   — Столько ребят погибло… Зря…
   — Не зря, — жестко перебивает он. — Теперь мы точно всё знаем. «Импланты» расшифровали диск и поверили, что «Стилет» у них в кармане. Раньше они никогда не играли так в открытую. А сейчас — считают себя достаточно сильными, чтобы идти на риск.
   — Скоро они возьмутся за своих хозяев, — хмуро усмехается доктор, отодвигая тарелку.
   — Да, все козыри у них на руках. Все, кроме последнего. Кроме тебя, Таня.
   — Они не начнут войны, пока не поймают меня?
   — Не знаю. Может, наоборот, начнут её раньше.
   — Они победят? — голос у меня предательски дрогнул.
   — Не должны. Ни те, ни другие, — говорит Чингиз, задумчиво разглядывая пузырьки на поверхности минералки. — Джинн вырвался из бутылки. Значит, надо чтобы хозяева узнали о его планах… И пусть и те и другие тратят все силы на эту войну. Пока два тигра рвут друг друга на куски, даже у безоружного охотника есть шанс.
   Он надеется восстановить лабораторию?
   На словах — все логично. Но эти звери поумнее тигров.
   — Охотника сожрут, Чингиз. Надо быть фокусником, магом-виртуозом, чтобы справиться…
   Он слегка улыбается:
   — Ага, я такой…
   Господи, неужели только мне дано чувствовать нависшее над нами тёмное облако?
   — Пора уходить из Москвы.
   — Ещё рано, Таня.
   — Будет поздно. Три года вы ходили по краю. Но дальше не получится. Они опаснее, чем казалось. Их возможности растут. Там, в «Матриксе»…
   — Не все так мрачно, — перебивает доктор. — Они ведь догадались, что наши туда придут, значит, могли заранее стянуть силы. Со всей Москвы. И не только из Москвы.
   — Их было двое.
   — Ты видела двоих, Таня. А сколько их было на самом деле… И кроме того, у них под рукой имелось достаточно подходящего материала.
   — Какого материала? — впервые нарушает молчание Артем.
   На лице доктора прорезывается кривая ухмылка:
   — Гэймеры, мой юный друг, гэймеры… Это уже не совсем люди. Скорее придатки к вирт-терминалам… Вместо мозгов — сплошные руины. Готовые биороботы.
   Физик ежится. Он и сам немало времени провел в «виртуале».
   — А Иван?
   — Еще одно доказательство, что возможности «имплантов» небезграничны. Пока они были заняты Митяем и гэймерами, они так и не сумели взять его под контроль. И даже потом… Им можно противостоять. Понимаете, можно! Иван смог.
   Чингиз поворачивается и пристально смотрит на доктора. Но так и не произносит ни слова.
   Я в отчаянии тру висок. Мне не удастся их убедить…
   А если доктор прав?
   Возможно, то, что предлагает Чингиз — единственный шанс на победу. И уйти сейчас из Москвы — значит потерять этот шанс…
   Я совсем запуталась, Я так мало знаю, мало умею… Они старше, опытнее. Разве я имею право им указывать?
   — Нас найдут…
   — Таня, после того, как ты выбралась из машины, сколько ты была «в отключке»? — терпеливо уточняет Грэй. — Часов пять? И тебя не нашли. Хотя всё было, можно сказать, у них под носом.
   Логичные, разумные доводы… Только безотчётная тревога не рассеивается. Словно что-то делаю неправильно…
   — Значит, я должна уйти одна. Ведь ищут меня, а выйдут на вас. И тогда всё сорвётся.
   — Не говори глупостей, девочка, — сердито хмурится Грэй. — Одна ты ещё быстрее попадёшься. Такого подарка мы им не сделаем.
   — Потому, что я вам ещё нужна?
   — Потому, что мы тебя не бросим, Таня, — за доктора отвечает Чингиз.
   Он действительно говорит правду? Но ведь и Артёму он, наверное, что-то подобное говорил. А потом послал его в «Глубину» в качестве живой приманки…
   Я так и не решаюсь заглянуть в глаза Короля. Молча тянусь к полупустой бутыли с водой.
   Или у меня сдают нервы?
   Усталость, будто дремавшая всё это время, выползает из укромной берлоги и начинает по-медвежьи на меня наваливаться. Сейчас бы пару часов отдохнуть и отоспаться. Тогда бы, наверное, и сверхспособности ко мне вернулись… Чувствую, они мне ещё пригодятся.
   Остальным после бессонной ночи тоже не помешал бы отдых.
   — Нам пора, — говорит Чингиз.
 
   Вышли мы совсем не тем путём, каким я час назад попала внутрь. И провожали нас только баба Дарья и девушка, приносившая еду. У обеих, кроме кобуры на поясе, через плечо болтались АКСы.
   Понятно, почему их всего двое. Чем меньше людей будут знать о ночном визите Короля, тем лучше.
   — Передайте Кате и Маку, что я… что мы очень им благодарны. Они молодцы.
   Баба Дарья пристально на меня взглянула:
   — Тебе спасибо, девочка.
   — Без Слепня мы бы не справились… Помогите ему.
   Она кивнула.
   — Я пришлю хороших врачей, — спохватился Чингиз. — Он это заслужил.
   — Врачи у нас есть. Даже доктора медицинских наук. Лучше лекарств подкиньте.
   — Сделаем, — кивнул Король.
   Напоследок баба Дарья каждому пожала руку. Крепко, почти по-мужски. И прищурилась:
   — Заходите, если что…
   — Обязательно, — кивнул Грэй. — Как только проголодаемся и протрезвеем, так сразу и нагрянем!
 
   Дальше, как обычно, — тележка с электродвигателем и туннель метро. Путешествие вполне комфортное. В отличие от сооружения, на котором ездили подопечные Дарьи, «кабриолет» Чингиза двигался бесшумно. И рессоры здесь имелись. Меня даже стало клонить в сон. Тем более что теперь я была надёжно пристёгнута ремнём безопасности.
   Грэй и Артём сзади негромко переговаривались. Спорили: как помочь тем, кто успел основательно подсесть на «глюки».
   — Нельзя вытащить того, кто этого не хочет, — бормотал Грэй.
   — Я сам знаю многих, которые хоть завтра готовы «завязать», — хрипло звучал голос Артема.
   — Но ведь не «завязывают»? — Кажется, доктор ухмыльнулся.
   Наверное, я начала дремать. Потому что увидела Грэя посреди разрушенного торгового зала «Матрикса». Вокруг стояла целая толпа геймеров, а доктор читал им лекцию о здоровом образе жизни. Слушали его невнимательно. Грэй вздохнул и достал огнемет…
   Я зябко передернула плечами, просыпаясь. Что-то было не так. Тележка тащится совсем медленно, а Чингиз… Он будто окаменел, прижав ладонь к уху.
   Доктор и физик тоже молчат.
   Чингиз снимает наушник:
   — Изменяем маршрут.
   — Что-то случилось?
   — На одну из моих «контор» был налет. Охранник погиб.
   Грэй чешет подбородок:
   — Быстро на тебя вышли…
   — Не думаю. Контора официально со мной никак не связана.
   — Может ты там засветился?
   — Ни разу.
   — Дьюк?
   — Грэй, я бы давно «сгорел», если бы все эти годы не страховал каждый шаг. Дьюк понятия обо мне не имел. И остальные тоже… Я просто «король ломаного софта». Больше ничего. Только прибыль, только «баксы». Я чист. Никаких дел, кроме уголовно-криминальных.
   — И все-таки ты стал слишком заметной фигурой. Рано или поздно…
   — Знаю. Пускай ищут, проверяют. Ничего не найдут. Этого времени нам должно хватить.
   Тележка снова ускоряетя. Руки Чингиза уверенно сжимают руль.
   А я думаю о том варианте, о котором они так и не вспомнили. И на душе у меня становится муторно.
 
   В «королевский» дом мы возвращаться не стали. Какое-то время двигались по линиям метро, потом свернули в боковой туннель и миновали две стальные двери, прежде чем оказались в комнатке со стенами из голого бетона.
   Справа, на уровне чуть выше человеческого роста, было небольшое вентиляционное отверстие. Чингиз встал с тележки, аккуратно поддел решетчатую крышку. Сунул руку внутрь и объяснил:
   — Сканирование папиллярных узоров.
   — Папиллярных?.. — наморщил лоб Артем, слезая с заднего сиденья. Несмотря на усталость, в нем проснулось любопытство.
   — То же самое, что проверить отпечатки пальцев.
   Бетонная поверхность перед нами слегка дрогнула — как раз когда физик ее коснулся. Так, что он даже попятился от неожиданности:
   — Ух ты…
   — Сейчас всё настроено на мою ладонь, — заметил Король. — Когда войдем, я и вас внесу в компьютер.
   Тяжёлая стена поползла вбок. За ней открылся проход, тут же осветившийся газоразрядными лампами. Коридор полого спускался вниз.
   — Стратегический объект семь. Был законсервирован ещё четыре года назад, — объяснил Чингиз. — Единственный экземпляр документации — у меня.
   Мы въехали внутрь. Стена за нами двинулась в прежнее положение.
   Свернули за угол и уперлись в тупик. Повторился трюк с вентиляционным отверстием. Я вспомнила свои слова, там, в схроне у Дарьи. Наш Король и вправду сейчас смахивал на Мага. Или на Али-Бабу из сказки. Тогда где-то очень рядом должны бродить сорок разбойников…
   — Никто не знает об этом месте, — будто в ответ на мои сомнения успокоил Чингиз, едва вторая железобетонная плита перекрыла проход у нас за спиной.
   — А те, кто всё это сооружал?
   — Простых работяг возили сюда в закрытом вагончике. Каждый раз по разному маршруту. А военные инженеры, которые всем руководили, погибли на базе под Омском. Еще в начале бомбежек.
   Мы прошли через коридорчик в ярко освещенный холл, и Чингиз вздохнул, окидывая помещение взглядом:
   — Наверное, сейчас это самое безопасное место в Москве.
   Я облизала губы. Даже в той сказке разбойники нашли героя. А в жизни всё может быть еще проще.
   — Иван… Он знал об этом объекте?
   Король уставился на меня пронзительным взглядом:
   — Но ведь он… умер?
   — Да. А перед этим кое-кто пытался завладеть его мозгами. И если им удалось хоть что-то…
   — Иван ничего не знал, — твердо покачал головой Король. — И никто. Кроме меня и еще одного человека… Только он сейчас очень далеко… И, скорее всего, его тоже нет в живых.
   Последовало неловкое молчание. Грэй опустил глаза и потрогал носком ботинка мягкое ковровое покрытие:
   — Не объект семь, а прямо тайная гробница фараона… То есть я хотел сказать, дворец… — Он подмигнул Чингизу. — Простите, ваше величество.
   Артем тяжело опустился на стоявший у стены диван:
   — А мне по фиг, ребята… Я бы и в гробнице часов десять покемарил… Голова будто котел…
   Чингиз хлопнул его по плечу:
   — Не раскисай, дружите. Там, за дверьми, дожидаются роскошные апартаменты. Джакузи и вид на море, правда, не обещаю. Но зато каждому — отдельную комнату и удобную койку.

Глава 11

   Король не обманул. Комнаты, вообще-то, оказались двуместные. Но зато их было в избытке. Объект семь явно готовили для куда более многочисленного гарнизона.
   Внутри «апартаментов» обстановка была по-армейски строгая. Две кровати, два стула, две тумбочки, небольшой откидной столик. В каждой тумбочке — герметически запакованное постельное белье и туалетные принадлежности. В изголовье лампа и на стене выключатель, чтобы дотянуться, не вставая.
   Пыли практически не было. Наверное, воздух очень хорошо фильтровался.
   Я разорвала пакет с бельем и кое-как застелила постель. Стащила одежду, сунула пистолет под матрац и повалилась на койку. Хоть и железную, но вполне комфортабельную. Или я настолько устала?
   В стену справа постучали.
   — Всем сладких снов, — донесся приглушенный голос Грэя.
   — Пока на нас не сбросят атомную бомбу, меня не будить, — отозвался из-за другой стены Артем.
   Да. перегородки между «апартаментами» тонковатые. Надеюсь, никто из моих друзей не храпит?
   Это была последняя мысль, перед тем как я провалилась в крепкий сон…
   Когда как следует выспишься, всё воспринимается по-другому. Так уж устроен человек — по утрам хочется жить и любить. И не думать о трудном и плохом вчерашнем. Даже если трудное и плохое затаилось где-то поблизости…
   Лампочку я не включала, но через закрытые веки прорывается свет. Неужели вчера забыла погасить?
   Сладко зеваю и открываю глаза.
   Нет, лампочка не горит. Безжизненный стеклянный пузырь никогда бы не дал столько сияния, столько тепла… Я щурюсь от яркого солнца. И конечно, понимаю, что этого не может быть. Между мной и небом — толща железобетонных плит и земли.
   Значит, я еще сплю. Хотя всё вокруг такое ясное и живое.
   Сажусь на кровати и потягиваюсь. Потом щупаю под матрацем — металл пистолета холодит пальцы. Удивительный сон.
   Я встаю. И едва не вскрикиваю от неожиданности. Тело легко, как пушинка, взлетает вверх. Загребаю руками, будто плыву, и все выше поднимаюсь к нереально яркому, нереально синему небу… Солнце слепит глаза, но это ничего. Это лучше, чем темнота.
   Я не боюсь упасть. И не смотрю вниз. А когда оглядываюсь — дома уже такие маленькие, почти игрушечные. Улицы залиты светом, по ним ходят люди. Много людей. И почему-то совсем не видно развалин… Что это за город?
   Я присматриваюсь и вдруг узнаю свою улицу. Ту самую, на окраине Воронежа… Небольший дворик, заросший тополями и кленами. Наш дом… Я знаю, если спуститься пониже и заглянуть в окно на четвертом этаже, можно увидеть маму и братишку. А отец, наверное, еще не вернулся… Он так много работает. И сильно устает, это по глазам видно. Зато он бросил курить. Он совсем молодой, мой отец. Только морщинки возле глаз стали острее в последнее время. Но он счастлив — наконец-то у него нормальная работа…
   Ветер налетает прямо в лицо. Наверное, потому так трудно смотреть…
   Я отворачиваюсь и замечаю многоэтажное светло-серое здание.
   Москва, общага универа. Корпус 8. Там, на шестом этаже — несколько столов сдвинуты в один ряд. Пару бутылок водки, чуть-чуть вина и море пива. А главная закуска — жареная картошка. Вокруг, на стульях и табуретах, многоголосая и веселая студенческая компания. 25 сентября 2011-го. Сегодня Женьке Зимину исполнилось восемнадцать. Женька — душа общества. Он рассказывает анекдоты, и на целый этаж разносятся взрывы хохота. Потом кто-то приносит стереосистему, и начинаются танцы. Тон задают москвички — яркие, раскованные. Они многое успели попробовать в этой жизни. И чувствуют себя уверенно. Сразу две вертятся вокруг Женьки. Я слегка теряюсь. Я всего лишь закомплексованная провинциалка. Скромно одетая, так и не освоившая до сих пор столичный жаргон…
   Один из наших одногруппников меняет диск. Из колонок — спокойные аккорды. Медленный танец. И Женька идет через всю комнату, идет мимо москвичек… Сначала даже не верится. Его рука бережно и мягко ложится на мою талию. Его губы так близко… Что-то шепчут в самое ухо. Какую-то милую чепуху.
   Целый вечер он танцует только со мной. Иногда я перехватываю непонимающие, злые взгляды московских девчонкой… Но мне все равно. Лишь бы чувствовать его прикосновения, слышать его голос…
   Не знала, что на высоте такой ветер… Закрываю глаза и поднимаюсь выше… Ветер не унимается, играет моими полосами. Еще выше… Туда, к голубому небу…
   Пускай этот сон не кончается.
   Лететь целую вечность, раствориться в солнечном свете…
   Я вздрагиваю и открываю глаза. Что-то неуловимо изменилось вокруг. Поворачиваю голову. Длинная черная трещина пролегла по небосводу. Она змеится сотнями отростков, она растет с каждым мгновением…
   — Так не бывает! — Никто не слышит моего крика. Город внизу продолжает размеренную жизнь. И улицы пока еще залиты светом, и солнце отражается в оконных стеклах. За стеклами — люди. Те, кто мне дорог, те, кого я люблю. Они меня не услышат…
   Я мчусь к черной трещине, я пытаюсь удержать ее края… Но небо под моими руками осыпается тускнеющими, безжизненными осколками. Оказывается, небо — такое хрупкое…
   Чсрнильно-густая тьма прорывается внутрь. Я не могу её остановить! Во тьме — холодное мерцание живых нитей. Жадными щупальцами они тянутся к городу, они взламывают ярко-голубой купол. И небо не выдерживает — с оглушительным треском раскалывается на миллионы обломков. Падает на дома…
 
   Темнота, густая и непроглядная…
   Я вскочила на постели. Сердце бешено колотится. Где я? Да, помню. Пистолет под матрацем.
   Выдернула оружие. Пальцы зашарили по стене. Где-то здесь был выключатель…
   Свет ночника совсем безжизненный. Заглянула под обе кровати. И даже в тумбочки. Глупо, но я ничего не могу с собой поделать… Будто все детские кошмары вдруг решили вынырнуть со дна памяти…
   Никого… Я одна в комнате.
   Безотчетный страх не отпускает. Путаясь в рукавах и штанинах, я торопливо натянула одежду. С пистолетом выскользнула из комнаты.
   В коридоре дежурное освещение. Еще более тусклое, чем свет ночника. Тишина. Ничего, кроме стука сердца. Мягкое ковровое покрытие делает совсем неслышными шаги моих босых ног.
   На мгновение я замерла у двери Артема. Оттуда не доносилось ни звука. Я чуть повернула ручку. Не заперто.
   Дверь стальная, как и все другие. Это хорошо — даже из «Калашникова» не пробьешь. Очень осторожно я приоткрыла ее, так что образовалась узкая щель. И сразу услышала равномерное посапывание Артема.
   Держа пистолет наготове, ногой распахнула дверь. Даже неяркого света из коридора достаточно, чтобы понять — внутри только физик. Но я все-таки щелкнула выключателем у входа. Вспыхнула неоновая лампа на потолке. Артем заворочался, по-детски причмокивая. Лицо тоже было почти детское, расслабленно-безмятежное.
   Я не решилась его будить. Что я ему скажу? Поделюсь своими кошмарами? За последние дни он и так вымотан до предела.
   Выключила свет и аккуратно закрыла дверь.
   Вдоль коридора таких комнат — по шесть штук с каждой стороны. Заглядывать в каждую? Нет, это уж настоящая паранойя. Враги не станут прятаться под кроватями.
   Но лечь спать я уже не смогу.
   Остановилась у комнаты Грэя. На то он и доктор…
   Постучала и решительно взялась за ручку.
   Странно. У Грэя тоже не заперто.
   Я слегка толкнула дверь внутрь, но открыть не успела. Волна ужаса накатила внезапно. Я едва не упала, привалившись к стене. Не чувствуя сердца, будто невидимая рука сжала его в ледяной комок. Я и сама превратилась в кусок мертвого льда…
   Голубое небо крошится, и живая тьма прорывается внутрь. Не могу ее остановить…
   — Что же ты стоишь, Таня… Заходи!
   Голос. Его голос.
   Снова слышу свое сердце. Маленький испуганный комочек оживает.
   Захлопнуть дверь и бежать!
   Вместо этого я вхожу в комнату. Бежать бессмысленно.
   — Думала, мы больше не увидимся… — Неужели это я говорю?
   — Мы слишком крепко связаны, Таня.
   Все интонации — прежние. Но человеческого в нем осталось совсем немного. Наверное, последние живые крохи умерли там, в подвале у Слепня. А ещё я чувствую Силу. Куда более могущественную, чем раньше… Да, это уже не он. Только видимость. Словно высохшая оболочка жука, застрявшая в паутине.
   В руке у меня «стечкин», но стрелять я не пытаюсь. Пули — это лишь кусочки металла. Такие медленные и такие бесполезные…
   — Как вы нас нашли?
   Короткий смешок в ответ:
   — Неужели ты надеялась спрятаться?
   Он сидит посреди комнаты. Уверенный, спокойный. В неярком свете морщинки прочерчены на лице, будто трещинки на цельном куске камня.
   Грэя здесь нет. А Чингиз? Он-то у себя? Хотя… чем бы они помогли?
   Никто мне не поможет…
   Чужая огромная фигура нависла над муравейником. Муравьи суетятся. Но на самом деле — ничего не изменят.
   Я говорю единственное, что остается. И слова складываются во фразы, сами собой, будто помимо моей воли. Просто колебания воздуха. Такие же бесполезные, как пистолет в моей руке.
   — Михалыч… Я не дамся живой.
   — Серьезно? — Опять смешок. — Ты ведь умная девочка. По крайней мере казалась такой.
   Он чуть наклоняется вперед, так что я хорошо вижу его внимательные глаза:
   — Ради чего, Таня?
   — Тебе трудно понять…
   — Хочешь сказать, я — нелюдь поганая? — он иронически щурится и знакомым жестом приглаживает короткий ежик седых волос. — Только ты упустила одну маленькую деталь. Кто ты сама?
   — Я…
   — Разве обычная, пускай и самая везучая, девчушка выжила бы на твоем месте? Эти американские придурки извели на тебя кучу боеприпасов, угробили вертолет. И что толку? — Он улыбается: — Чтобы завалить дело, поручи его людям. Ты давно уже не человек, Таня. Не надо бояться правды.
   — Правда в том, что вы — зло…
   — Опять пустые слова. Неужели тебе нравится, когда тебя используют? Словно марионетку. Сначала американец, теперь эти… — Он сокрушенно качает головой: — Как можно быть такой наивной. Неужели после «Матрикса» до тебя не дошло? — Старик встает и делает несколько шагов взад-вперед по комнате: — Называем по порядку. Удачливый уголовник, возомнивший себя Штирлицем. Прожженный циник, любитель копаться в чужих мозгах. Инфантильный переросток, для которого почти нет разницы между реальностью и вирт-игрушкой. — Это твои борцы и герои, Таня? Подставляющие тебя на каждом шагу. За них ты готова умереть?
   Он продолжает говорить, расхаживая по комнате. Уверенно извлекает мои полуосознанные страхи и опасения — то, о чём не хотелось думать, что спрятано в самых потаенных закоулках… Он будто оплетает меня коконом, и невидимые нити с каждым витком перечеркивают мою память и волю.