Кулагин Олег. Московский лабиринт

   — Вообще-то, ваш друг прав, — чей-то высокий голос за спиной. — Принцип — это главное.
   Я повернулась. Бледный немолодой мужчина с остатками седой шевелюры был серьёзен, как если бы речь не о картах шла, а о главных вопросах мироздания:
   — В зависимости от принципов меняется всё. Чем больше новизны в исходных постулатах, тем менее тривиальна выигрышная стратегия. — Он извлёк из кармана потёртый блокнот и шариковую ручку. С надеждой проговорил: — Если вам интересно, я мог бы набросать пару алгоритмов…
   Местные засмеялись. Включая тех, кто дежурили у окон.
   Широплечий мужик, выделявшийся даже на фоне общей небритости ухоженной черной бородой, сплюнул:
   — Опять за своё… Решил отыграться на новых людях, да?
   Лысый бесхитростно улыбнулся:
   — Я же математик. У меня это получается лучше всего…
   — Неправда, — сказал юноша, тот, что валялся на матраце. — Помнишь, как снял полицая? Со ста шагов — и прямо в лоб.
   — Это случайность, — отмахнулся лысый. — Я даже мог бы рассчитать вероятность…
   — Не надо, — хором попросили остальные.
   — Как хотите, — слегка огорчённо развёл руками математик. Но блокнот не спрятал. Начал писать мелким убористым почерком. Кажется, всё-таки формулы.
   Владелец ухоженной бороды вздохнул:
   — Одни учёные кругом… Придумали бы, как нам выбраться? А?.. Не дождёшься от вас толку… — Окинул меня внимательным взглядом: — А может, наши герои помогут?
   Я промолчала.
   — В Подполье все такие симпатичные?
   Здоровый, сильный мужик. И не дурак. Но чем-то он мне не нравится.
   — В Подполье — все разные, — ответила спокойно. В конце концов он не виноват, что я не настроена для флирта.
   — А может… пока прогуляемся?.. — Крепкие зубы обнажились в ухмылке. — Вдвоем?
   Вот это уже перебор, мальчик… Впрочем, какой он мальчик… Настоящие мальчики, оставив карты, таращились на меня с робким любопытством. Только Артём разглядывал бородача. В глазах у физика плясали едва заметные чёртики.
   — И далеко идти? — прищурилась я ласково.
   — Рядом, — ухмыльнулся чернобородый. — Или брезгуешь? Не бойся, я не заразный… А хоть и заразный — один хрен помирать. Давай обрадуемся… Напоследок…
   — Уверен, что тебе понравится?
   — Точно… — осклабился он, прислоняя «калаш» к стене. — Детка, для меня эти минуты будут сказочными…
   — Да?… Обычно мало кому нравится подыхать с отстреленными яйцами.
   — Стерва, — дернул он головой. Словно боднуть хотел. И отвернулся. — Ничего. Скоро полицаев обслуживать будешь.
   — Хватит, Медведь! — выпалил математик, роняя блокнот.
   — Шучу я. Юмор такой… Предсмертный.
   — Да что ты заладил… И не из такого выпутывались, — вмешался благообразный старичок, до сих пор дремавший с автоматом в обнимку.
   — Легко тебе рассуждать, дедуля. Тебе и так на кладбище прогулы ставят…
   — Медведь, не надо быть сингулярностью на нашей функции, — поморщился математик. — Заткнись, а? Будь другом.
   — Ага, только и хватает ума рот мне затыкать… Я ведь давно предупреждал. Хорошим это не кончится. Ещё Косому говорил… А Косой только Владика слушал. Вот и заработал пулю…
   — А что тебе Влад? — удивился старик. — Мало он тебя прикрывал?
   — Владик наш молодец, конечно. Только у него после контузии и лагеря мозги в одну сторону повёрнуты. Он думает, что до сих пор воюет. И нас — заставляет. А война давно кончилась.
   — То есть как? — вскинулся один из юношей.
   — Вот так. Хорошо или плохо — но кончилась. Ещё три года назад.
   — А что же сейчас? — пожевал губами старик.
   — Разборки, дедуля. Обыкновенные разборки. Мы бьём полицаев. Они нас бьют…
   — Это не война?
   — Дураков и на футболе убивают. Умные всегда могут договориться.
   — Умные?
   — Вот именно. Которые с мозгами, теперь не в Развалинах минуты считают, а на квартирах — пиво пьют. Их небось о зачистке за сутки предупредили…
   — Кто? — скривился юноша. — Полицаи?
   — А хоть бы и так! Договариваться надо! А не на рожон лезть, как наш Владик! Если бы не дурость — всё могли бы иметь. И квартиры, и заработок нормальный. Вон Гончар — Щукинский рынок держит. И с полицаями — никаких проблем.
   — Я и не знал, что ты о карьере бандита мечтаешь, — сухо заметил математик.
   — Называй как хочешь, — отмахнулся чернобородый. — Только я знаю, что Гончар умеет выживать. А мы — нет. Потому и сдохнем. Наш Владик всё на Подполье надеялся. А у них свои разборки. И на наши — им начхать. Ведь так, красотка?
   — Странно, — вздохнула я.
   — Что тебе странно?
   — Что ты, с таким-то умом… до сих пор в полиции не служишь.
   — Ах, ты, тварь! — он бросился на меня с решительностью бульдозера. Правда, юношам и математику удалось его удержать. — Сука… — процедил, переводя дух. — Да отпустите, не трону я её. Мараться неохота… А вы лучше сами спросите… Спросите у неё — помогут они вам? Видите, молчит! Чёрта лысого… Черта… — Он сел на пол у окна. — Ей-богу, этих ненавижу сильнее, чем полицаев… Те хоть честные, по-своему… А эти всё красивыми словами прикрывают. Мы в рванье щеголяем, а они в штатовской экипировочке тусуются. На какие шиши, интересно? Деньги, за всем деньги… А вы, наивные цыплята, понять не хотите… Только деньги…
   Я отвернулась.
   Так иногда бывает. У здоровых мужиков нервы сдают раньше, чем у хлипких интеллигентов или субтильных юношей. Кем он был до всего, этот Медведь? Пивом торговал? А может, был заурядным работягой. И вполне достойным человеком. К рюмке прикладывался только по праздникам. Получку отдавал жене… Конечно, ругал власть. И прежнюю, наверное, не меньше нынешней… Вероятно, не бедствовал. Жил в своём уютном мирке. И плевать ему было на то, что творилось за этими уютными стенами… Когда однажды стены рухнули, поневоле пришлось взяться за автомат…
   Нет, никогда он не был ни воином, ни мстителем. Даже если и погиб кто—то из родных. Он лишь хотел есть, пить, сладко спать… Каждой клеточкой своего большого сильного тела. Ради этого он готов был убивать. И не так уж важно кого…
   Подонком Медведь не был. Таких, как он — много. И они — далеко не самые худшие.
   В иных обстоятельствах чернобородый, наверное, выглядел бы приятным собеседником. И хорошим товарищем…
   Наверное, он и был таким товарищем для собравшихся в этой комнате. Да, им не по душе его слова. Но особой вражды они к нему не испытывают. А лицо того мужика, который весь разговор промолчал у окна, — скорее даже сочувственное.
   Пока что у них есть надежда. Маленькая, но все же… Если у Грэя ничего не выйдет, если они поймут, что мы просто уходим… Тогда всё изменится…
   И доводы Медведя приобретут беспощадную весомость. То, на что не пошёл бы Влад, многим покажется вполне разумным вариантом. Например, мысль откупиться от смерти головами троих чужаков.
   Да, это была бы реальная сделка и не очень большая цена для покупателей. Ведь наши головы стоят куда дороже…
   А выглядим мы не слишком опасной добычей. Особенно я и Артём. Кое—кому будет трудно удержаться от соблазна.
   Быстро взглянула на часы. Отпущенный Грэем срок неумолимо близится к завершению.
   Надо под каким—то предлогом вывести физика из комнаты. Так, чтобы местные ничего не заподозрили.
   — Артёмчик, пошли со мной… Влад кое о чем хочет тебя спросить…
   Физик опасливо напрягся:
   — О чем это?
   Вставать с матраса ему явно не хотелось.
   — Да так… Кое-что по твоему профилю.
   — Надо же… — удивился Артем. — Теория нуль—перехода овладевает массами…
   — Как вы сказали? Нуль—переход? — обрадовался лысый математик и проворно вскочил на ноги. — Очень интересное приложение функций Шаи—Линя… Мы могли бы обсудить вместе…
   Физик горделиво выпятил грудь и заявил, что это не какое—то приложение, а целая область науки. И к тому же бурно развивающаяся.
   А у меня возникло огромное желание укоротить длинный Артёмов язык.
   — Нуль—переход тут ни при чем, — сухо заметила я. — В прошлом месяце ты отравился консервами… Рюкзак прихвати с собой — покажешь Владу, какими именно.
   — Консервами? — вытаращился Артем.
   — Ну да… — Я довольно чувствительно сжала его руку. — Помнишь, неделю в туалет бегал?
   — Помню, — сквозь зубы выдавил Артём, одаривая меня ледяным взглядом. Парень он упрямый, но всё-таки не дурак.
   Мы двинулись к выходу, спиной ощущая злобное внимание Медведя. И уже у самых дверей будто на невидимую стену налетели. Точнее, налетела я… Физик стоял рядом, озадаченно хлопая глазами. А я цепенела, наливаясь холодным предчувствием…
   Удары сердца — медленные и гулкие. Будто тяжёлые камни падают… Камни… Падают…
   Шесть этажей над нами — как огромная, повисшая на волоске глыба…
   — Артём, прыгай в окно!
   Он уставился на меня совершенно круглыми глазами, но с места не двинулся.
   — Не тормози, братишка… — умоляюще прошептала я. Толкнула физика к подоконнику и заорала: — Все вон из дома!
   — Чего? — угрожающе рявкнул Медведь.
   Остальные таращились на меня. С вытянувшимися от удивления лицами. Вероятно, думали, что я неожиданно спятила. Артём, оказавшись снаружи, топтался в нерешительности. Наверное, жалел, что поддался моему психозу.
   — На улицу, остолопы! Бегите отсюда! — Сама не знаю, как пистолет оказался в руке. Два раза нажала спусковой крючок. С потолка посыпалась штукатурка. И первым удивительно быстро в окно выпрыгнул щуплый старичок. За ним начали сигать остальные.
   Продолжения я не видела, уже бежала по коридору, отшвыривая двери — ржавые завесы взвизгивали, как от боли…
   Ссадина на руке. Ничего не чувствую. Я пытаюсь обогнать гулкие удары в ушах…
   Камни… Падают…
   От моего касания последние двери слетают внутрь. Напарник Влада едва удерживает палец на спусковом крючке. Доктор и лейтенант, рядом на одном ящике, поднимают глаза от экрана… Они же слышали крики, выстрелы — почему они сидят?!.
   Да, ясно. Им все-таки удалось…
   — Выключи, Грэй!
   — Таня! — удивленно бормочет доктор.
   — Прыгайте в окно!
   Что же это, не силой же мне их выталкивать!
   Зрачки Грэя целое мгновение смотрят в мои глаза, Как это долго… Жутко долго…
   Он хватает рюкзак. Увлекая за собой лейтенанта, бросается к высокому подоконнику. Они перемахивают его почти одновременно. Следом прыгает второй «переговорщик», Я — последняя…
   И уже в воздухе спиной чувствую толчок. Не очень сильный. Но уши вдруг закладывает грохотом, и целые тучи пыли, смешанной с едким дымом, застилают белый свет…
   Меня швыряет обо что-то твердое. В глазах темно, а во рту делается солоно…

Глава 5

   Где я? Ничего не вижу… Пробую пошевелиться. Боль во всем теле. Но кости, кажется, целы… Звон… Откуда этот звон?
   Словно из дальней дали едва различимый голос:
   — Таня!
   Кто-то хватает меня за руку. Оказывается, он совсем рядом. А я почти не могу его слышать.
   Из клубов пыли возникает лицо Грэя, склоняется надо мной:
   — Таня! Идти сможешь?
   — Должна… — Трясу головой, но звон не проходит. Поднимаюсь на ноги. Рядом — Влад. Вроде бы с ним в порядке.
   — Артём!
   Они вздрагивают. Не ожидали, что я способна на такой отчаянный вопль.
   И будто в ответ на мой крик — ещё взрыв. По другую сторону дома. Там, где сейчас физик и остальные. Как последний вздох убитого великана — новое облако пыли. Шестиэтажное здание кренится и оседает…
   Грэй тащит меня за руку. Мы проскакиваем между домами. Грохот и тьма за спиной.
   В соседнем дворе — солнце и день.
   — Артё-о-ом! — Мне кажется, что мой голос такой слабый. Но доктор смотрит на меня, болезненно морщась.
   А в следующую секунду во всём квартале начинается ад. Взрывы гремят справа и слева. Тучи пыли и дыма окончательно гасят солнце. Валятся обломки бетона, падают с неба кирпичи, свистят осколки, а мы бежим, бежим, сами не зная куда, лишь бы вырваться из каменной и стальной бури…
   — Сначала долбанули по сигналу «мыльницы», а теперь по площадям «работают»! — хрипло выкрикивает Грэй на ходу. Кашляет, захлебнувшись пылью, но продолжает, будто собираясь перекричать взрывы: — Это хорошо, Таня… Было б хуже, если б сразу прислали спецназ…
   Я отчетливо слышу каждое слово. Звона в ушах почти нет. Но к черту все объяснения… Всматриваюсь, пытаясь сквозь темное марево различить хоть какой-то намек на человеческие фигуры… Где остальные наши? Где Артём?
   Доктор тащит за собой. А земля под ногами — какая-то вёрткая, живая. Вздрагивает, так и норовит выскользнуть из-под тебя. И ноги почему-то заплетаются… Если бы не Грэй, я бы точно свалилась в неожиданно возникшую канаву.
   Влад и его товарищ бегут рядом. И как-то странно оглядываются на меня.
   — Мы почти успели, — бормочет доктор, — почти… Через оцепление… Можно проскочить.
   Взрывной волной нас отшвыривает назад.
   Ползем, вжимаясь в землю, перебираясь через вздыбленный асфальт.
   Съезжаем в огромную воронку. Здесь чуть безопаснее, Только склоны воронки едва заметно вращаются. Так, что комок подкатывает к горлу… Нет, это не с воронкой. Это со мной…
   Закрываю глаза. Будто волны колышутся… Красноватый океан… Океан внутри меня…
   — Таня…
   Чуть поворачиваю голову. Лицо Грэя — встревоженное. Наверное, вид у меня не особенно здоровый.
   — Я в порядке…
   Он молча кивает и опять лезет в карман за «мыльницей»:
   — Посмотрим, что удалось скачать…
   — Не надо, — говорит Влад. — Маршрут и пароль в оцеплении я запомнил. Будем уходить.
   — Прямо сейчас?
   — Это ж точечный удар, — пытается улыбнуться лейтенант. — За два квартала — уже спокойнее…
   — Восемьдесят с лишним человек… Все забились в щели… Влад, ты ведь их даже не соберешь.
   — Соберу. Они — там… Там спокойнее.
   — Надо выждать…
   — Чего? Отработает авиация — пришлют «вертушки» с десантниками. Тогда уж наверняка никто не уцелеет.
   Лейтенант выплевывает чёрную слюну:
   — И вам тоже пора.
   Я вздрагиваю, будто пробудившись:
   — Артём… Без него нельзя.
   — Пойдем к туннельной шахте, — ровный голос доктора. — Если Артём уцелел, туда же направится.
 
   Влад первым оказался на краю воронки и вдруг закричал. Замахал рукой. Спустя пару секунд ещё несколько человек сползли к нам. Лысый математик и двое юношей.
   — Где остальные? — спросил лейтенант.
   — Не знаем… — Лица у всех троих были виноватые.
   Только Влад и не собирался их упрекать:
   — Молодцы, оружие не потеряли… Уходим в сторону автодорожного института.
   — Погоди. Мы же не бросим наших?
   Лейтенант не ответил. Математик часто моргал, вытирая рукавом слезящиеся от дыма глаза. И смотрел на Влада.
   Но тут и без высшей математики было ясно. Ждать тишины нельзя. А заниматься поисками, когда по кварталу молотят ракетами, — развлечение для самоубийц. Тем более что, может, и искать-то уже некого…
   Я приподнялась.
   Красные волны колышутся внутри…
   Нет! Я должна… Я смогу…
   Меня опередили.
   Второй «переговорщик», молчаливый, угрюмый на вид парень, вдруг подал голос:
   — Влад… Я мотнусь?..
   — Ты мне живой нужен.
   — Я по-быстрому. Если им кранты — может, хоть автомат исправный найду.
   За торцом ближайшего здания рвануло. Нам на голову сыпалась кирпичная крошка. Лейтенант поморщился, отряхивая белый ежик волос:
   — Боксер, мы не можем еще и тебя искать…
   — А вы и не ищите. Маршрут я знаю…
   — Ладно. Давай, — чуть кивнул Влад.
   Боксер перебрался через край воронки, скрылся в дыму…
   Громыхнуло где-то впереди. Ещё… Мы вжались в землю. Сквозь серую пелену прорезался алый цветок огня.
   Я заметила, как что-то мелькнуло в глазах лейтенанта. По-моему, он уже жалел, что согласился.
   Чего я медлю?!
   — Я тоже иду.
   Дернулась, вставая, но Грэй крепко поймал меня за куртку:
   — Не надо… Ты и так сделала всё, что могла…
   Как командир нашего крохотного отряда, он не мог рисковать. Я была его последним резервом. И, наверное, самым ценным снаряжением.
   Но я не снаряжение!..
   — Нельзя успеть везде, Таня.
   Прильнула к верткой, живой земле, вцепилась в неё пальцами…
   И все-таки, он прав. Толку от меня сейчас мало…
   Закрыла глаза.
   Проклятый океан внутри меня никак не желал успокоиться…
   Артём невредим и дойдет… Я в это верю. Должна верить.
   — Не ждём. Уходим, — повторил Влад Ерёмин. Будто сам себя уговаривал.
 
   Мы перебежали метров двадцать. Упали в какую-то канаву. Опять рвались ракеты. Словно невидимый великан железным кулаком лупил по домам, швырялся огнём и смертоносными осколками… Злобный, подслеповатый великан. Он искал нас, но мы были слишком малы. Словно муравьи, ускользавшие из-под его тяжеленных башмаков. Всё, что ему удалось, — рассечь Грэю бровь. А одному из юношей пробило рукав. Но кожа — едва задета. Пока муравьям везло.
   Добрались до сквера. Того самого, где Грэй спрятал «трофейный» автомат. Несколько кустов и дерево — аккуратно срезаны, будто лезвием. А «калаша» нет. Только дымящаяся воронка на том месте.
   — Оружие успели забрать, — пояснил Влад.
   Громыхало уже где-то в стороне, а мы лежали рядом на густой траве. Намного удобнее, чем на остром кирпичном крошеве. Почти пикник у обочины.
   — Дальше нам в разные стороны, — сказал лейтенант. И пристально посмотрел на меня и Грэя. Будто запоминал.
   Доктор отстегнул от бронежилета гранату, ещё одну из влёк из кармана. Протянул обе Владу:
   — Держи. В хозяйстве сгодится.
   А математик вдруг тронул меня за плечо:
   — Слушай, как ты догадалась, что нас засекли?
   — Ну… Просчитала вероятность.
   Он изумлённо моргнул. А что я ещё могла ответить?
 
   Влад и его люди ушли. Мы остались вдвоём.
   «Как и тогда в „Матриксе“…»
   Подумала и холодом обдало сердце.
   Взрывы стали реже. Затем наступила тишина. Если не считать треска пылающих досок, сухих хлопков лопающегося от жара стекла. В воздухе — дымная пелена и удушливая гарь, отдающая химией. Кажется, плавились линолеумные полы…
   Спокойствие казалось обманчивым. Давящим на барабанные перепонки, тяжелее, чем грохот разрывов. Будто каждую секунду ждёшь ракету, нацеленную прямо в тебя.
   Но обстрел действительно прекратился.
   — Плохой признак, — буркнул Грэй.
   Доктор, несмотря на изрядные габариты, двигался легко. А меня все ещё шатало. Словно куклу-марионетку с оборванными ниточками.
   — Пройдет, Таня, — успокаивал Грэй, поддерживая меня за локоть.
   Да, знаю. В подвале у Джона мне досталось куда больше… Я до сих пор не пришла в форму. Это всё Михалыч… И те, кто стоят за ним. Они выпили мою силу… Как бокал опрокинули и опустошили мозги. Теперь я ничего не смогу… Когда прилетят вертолёты…
   Резкая мысль наждаком чиркнула по сознанию. Что же я делаю! Нет! Это не они, это я сама!.. Сейчас, как и тогда! Растворяюсь в собственном страхе, как в омут погружаюсь в слабость…
   Падать легче, чем подниматься. Жалеть себя проще, чем бороться.
   Чужой волей, стечением обстоятельств мне досталась Сила. Большая, непонятная… Я не умею ею управлять. Но я научусь. Потому что должна. Ради тех, кто мне дорог. И ради себя. Потому что я не кукла…
   — Тебе плохо, Таня? — взгляд доктора озабоченный. Неудивительно. Я ведь остановилась прямо посреди улицы. Как безумная, шепчу что-то под нос…
   — Смотри, Грэй!
   Несколько чумазых физиономий над краем канавы таращились на нас с опаской. Смотрела я в их сторону, но заметила только сейчас. Господи, неужели у меня такое же почернелое лицо?
   — Э-эй! — замахала я рукой.
 
   Пятеро местных Артёма не видели. Мы направили их к точке сбора, указанной Владом. Известие, что лейтенант жив, слегка их приободрило.
   Впереди — длинная, подъезда в четыре многоэтажка. Мимо неё мы уже пробегали часа полтора назад. Значит, дом с нашим подвалом совсем близко.
   Влад прав — здесь обстрел был не такой интенсивный. Всего две свежих воронки посреди двора.
   Мы начали пересекать открытое место. И будто споткнулись, обойдя торец здания.
   С подоконника первого этажа вниз головой свисал человек в зеленоватом камуфляже. Фигура, волосы — как у Артёма…
   Доктор ускорил шаг. А я бросилась, обгоняя, задыхаясь от предчувствия…
   Нет. Я поняла это уже метров за десять.
   Камуфляж был российский. А потом я узнала и человека.
   Долговязый костлявый юноша, первый взрослый, которого мы здесь встретили. Широко раскрытые глаза смотрели чуть удивлённо. Будто заметили что-то интересное на стене ниже подоконника…
   Наверное, он даже не успел ощутить боль.
   Я взяла его кисть. Тёплая. И лицо тоже — ещё розоватое. Почти живое. Только из пустякового отверстия на виске едва сочится кровь. Маленькую тёмную лужицу накапало внизу…
   Череда событий — кристально ясная…
   Серьёзная девочка Иришка рассказывает своему «опекуну» о нашем предупреждении. И он уводит детей из «плохого» места. А перед этим, наверное, заклинивает люк в туннель. Чтобы ни одна подземная пакость не просочилась… Здесь, за несколько кварталов, в относительной безопасности он стоит у окна. Всматривается и слушает тишину…
   Один крохотный осколок. Всего один…
   Грэй заглянул внутрь через соседнее окно. Я торопливо вскарабкалась следом.
   В комнате — пусто. Недоструганная деревяшка валяется на полу. А ножа — нет. И никакого оружия.
   Добрый знак. Вероятно, детей увели к остальным, едва погиб их главный «опекун». И всё оружие тоже прихватили…
   — Эй! Есть кто живой? — на всякий случай позвала я.
   Никого.
 
   Последний квартал. Обходим здание. И как вкопанные замираем.
   Может, мы не туда вышли? Здесь должен быть дом. Относительно старый, вероятно пятидесятых годов прошлого века. Там, внутри — лестница с затёртыми ступенями, железная дверь, подвал… И крышка люка над спасительной туннельной шахтой…
   Ничего нет. Только большая, догорающая груда обломков.
   Мы подходим, кашляя, вытирая слезящиеся глаза. Как завороженные, бродим вокруг дымного кирпичного холма. Словно всё ещё не можем поверить…
   Слишком долго мы ускользали от судьбы. Но нельзя обманывать её постоянно.
   — Что ж, — мрачно пробормотал Грэй, — в этом есть и хорошая сторона. По крайней мере в ближайшие часы будем наслаждаться солнечным светом. И свежим воздухом…
   Он закашлялся, поперхнувшись дымом.
 
   Мы отошли и сели на подоконник многоэтажки.
   — Есть две возможности, — сказал доктор, задумчиво царапая рукоятку «барса», — во-первых, ждать ночи. В отличие от группы Влада, в темноте мы видим не хуже «чистильщиков». К тому же нас мало. Шансов просочиться больше. Вот только не уверен, станут ли в полиции так долго тянуть с «зачисткой». Они и сами пока не решили.
   — А второй вариант?
   — Идти с местными. В направлении автодорожного института. Тогда надо спешить. Люди Влада могут наделать шума. И если опоздаем — в том месте не протолкнешься от полицаев. Это, кстати, и для первого варианта справедливо. Разумнее оказаться подальше от точки, где «засветился» мой «пальм». Логичный вывод — надо уходить прямо сейчас.
   — Я иду искать Артёма.
   Грэй вздохнул. И улыбнулся, не очень весело:
   — Не думай обо мне плохо, Таня… Вместе пойдем.
   Перейти от слов к делу мы не успели.
   Знакомая нескладная фигура возникла из мутной пелены. Пригибаясь, двинулась в нашу сторону. Впрочем, сейчас его трудно было назвать нескладным. И рюкзак, и автомат были при нём. А взгляд казался хотя и диковатым, по сосредоточенным.
   Я замахала рукой. Артём издал радостный вопль. Грэй прищурился:
   — Я же говорил, Таня. Он — парень ловкий. Когда по-настоящему испугается…
   В следующую секунду мы оба слегка напряглись.
   Вместо того, чтобы идти прямиком к нам, физик вдруг развернулся и снова исчез из виду.
   — Он что, контуженный? — удивился Грэй, спрыгивая с подоконника.
   Но тут мы опять его увидели. Уже не одного. Прихрамывая и опираясь на приклад «калаша», рядом ковылял щупленький, благообразный старичок. Тот самый, что спорил с Медведем. И который так резво выпрыгнул в окно по моей команде.
   — Вы целы? — на всякий случай поинтересовался Артем и, не дожидаясь ответа, представил спутника: — Это Ромыч… Мы еле выбрались. Остальные, наверное…
   — Ещё трое — живы, — успокоил доктор, — не считая Влада и Боксёра. Лейтенант послал его вас искать.
   — Мы никого не встречали, — качнул головой физик.
   — Влад жив? — обрадовался старичок. — А шваркнуло там здорово. Чуть-чуть — и мокрого места не осталось… Если б не ты, девочка…
   — Её Таня зовут, — торопливо добавил Артём. Выглядел он слегка взвинченным. Впрочем, как раз это — естественно. Трудно сохранять безмятежность, когда целая экскадрилья пытается нанести «точечный удар» по твоему темечку… Можно сказать, держался физик совсем неплохо.
   — Артём, я ведь тебя звала… Не слышал?
   Он замотал головой.
   — Мы ж с вами в разные стороны шуганулись, — улыбнулся старичок. — Там и себя не услышишь… в таком грохоте.
   — Слушай, Таня, ты бледная, — вдруг испугался физик. — У тебя точно ничего не…
   — Я не бледная. Я закопченная. — Достала платок и вытерлась. — Ты, кстати, тоже.
   — Ну и пускай. Для лучшей маскировки, — расплылся Артём.
   Потом лицо его вдруг переменилось. Он завертел головой по сторонам.
   — Что-то потерял?
   — Таня… тут, кажется… был дом? Где-то рядом… Нет, наверное, я путаю… Да, путаю.