Страница:
Артем и Синус, удобно раскинувшись на тёплом берегу, затеяли дискуссию о нуль-генерации. Физик уверял, что сущность нуль-перехода проста и очевидна. Всего-то навсего, трёхвекторная свёртка квазипятимерного пространства-континиума. Естественно, при необходимых начальных условиях. Именно в них вся сложность. Математик вежливо упрекал, что такой подход слишком нестрогий. И вместо точных решений подразумевает эмпирическую подборку дзета-констант. Непростительная вольность для фундаментальной науки.
Синус вдруг обернулся в мою сторону:
— …Далее Таня подтвердит.
— Чего? — переспросила я. Надеюсь, они не собираются оттачивать остроумие на беззащитной девушке?
— Представьте ситуацию. Вы идёте по улице. И незнакомый молодой человек окликает вас, перебирая имена: Маша, Света, Катя… Авось совпадёт. Вам это поправится?
— Очень. Обожаю знакомиться на улице со всякими психами.
— Видишь! — математик радостно повернулся к Артёму. — Женщина — это природа в миниатюре! И природа тоже не прощает небрежного отношения!
Ого. На мне уже опыты ставят. Правда, пока только философские.
Дальше я за учёной беседой не следила. Начала помогать Вовчику, который аккуратно раскладывал на камнях мокрые страницы книги. Она была у него за пазухой во время путешествия и изрядно раскисла. Старый переплёт лопнул. Теперь юноша проверял, все ли листы на месте.
Грэй поднял выцветшую обложку:
— «Чужие острова»… Давно она у тебя?
— Все три года, — отозвался Вовчик.
— Значит, ты её прочел… И до сих пор не пустил на растопку?
Юноша обиженно засопел:
— Настоящими книгами печки не топят. Она как талисман…
— Для огня всё едино, — усмехнулся доктор. — Особенно когда замерзаешь.
— Настоящая книга тоже помогает выжить.
Вовчик сейчас серьёзен. Как может быть серьёзен подросток в свои шестнадцать. А доктор рассудителен. Как и положено сорокалетнему. Аргументы Грэя просты и логичны:
— Книга — это не автомат. И не бронежилет. Придуманные истории ещё никому не спасли жизнь…
— Может, и спасли… — Вовчик слегка краснеет, пальцы его бережно касаются листков. — Мы с ребятами раз тридцать её перечитывали. Развалины — они ведь как острова из книги. Нас тоже бросили подыхать. А мы выжили… И однажды доберёмся до тех, кто всё это устроил. Если будем верить…
— Вера… — вздыхает Грэй. — Только она не в книжках. Она — здесь, — хлопает себя по груди.
— Я знаю, — кивает Вовчик. — Но когда жизнь — дерьмо, хочется лишнюю капельку надежды. Хотя бы иллюзию… Иногда так трудно… А дозу достать легко. Всегда. В любое время суток.
— Значит, книга заменила наркоту? — скептически щурится Грэй. — Я согласен, читать лучше, чем ширяться.
— Ты не понимаешь… Он бы нас понял, — указывает Вовчик на портрет с другой стороны обложки. — Жаль, что погиб.
— И чем бы он вам помог? Если бы выжил?
— Написал бы книгу. Самую главную свою книгу…
— После которой трусы обрели бы мужество, а слабые нашли силу? Это невозможно, Вовчик…
— Он был бы с нами.
— Может, и так… — иронично склоняет голову доктор. — Может, он и сейчас с нами.
— Как это? — удивился Вовчик.
— Просто стал другим. Думаешь, трудно изменить внешность? Хирурги теперь умеют многое. Раненым восстанавливают лица. Да так, что и шрамов не остаётся.
— Но ведь… мы бы всё равно его узнали. По его новым романам!
— А если он больше не пишет книг? Если он изменился не только снаружи? И устал от слов. Которые обманывают. Но никого не спасают…
Вовчик хмурится. И не смотрит на доктора. Кажется, он всё-таки обиделся. Переворачивает листы и раздосадованно бормочет:
— Кончилось моё везение… Потерял.
— Что?
— Самое главное… Последнюю страницу.
— Но ты ведь помнишь? — улыбается Грэй.
— Конечно.
— Тогда допиши…
Юноша смотрит так, будто ему предложили вставить в таблицу Менделеева несколько собственных элементов. А Грэй достаёт из пластикового пакета сухую бумагу, ручку:
— Попробуй.
— Я не умею, — выдавливает Вовчик.
— И не страшно. Листок остался чистым. Но от этого ничего не изменилось. Потому что главное — уже и так в тебе.
Паренёк хлопает ресницами.
— Извини, — говорит доктор. Прячет назад лист. — Я только хотел, чтобы ты понял. Строчки на бумаге лишь немые знаки. Смысл им придают люди.
Удивительно, что все затихли. Даже Синус и Артём прекратили спор.
Ради чего, Грэй? Ради чего эти красивые фразы? Какую комбинацию ты выстраиваешь?
Слишком трудно будет разбираться… А может, и не стоит? Оставить всё как есть… Пускай Грэй заговаривает остальных. Со мной это не пройдет…
— Павлик! — вдруг спохватывается Иришка. — Павлик, ты где?
И все остальные тоже замечают, что мальчугана нет. Светят фонарями, я надеваю «ночники», но малыш будто в воздухе растворился. Лишь спустя пару минут откуда-то, будто изнутри камня, доносится тонкий голосок:
— Не найдёте!
Подхожу вплотную и обнаруживаю за выступом скалы узкую щель. Именно оттуда опять слышится:
— Не найдете! Не найдете!
Протискиваюсь, и становится ясно, почему малыш не испугался залезть в такую темень. Стащил у Артёма «ночные глаза». Хватаю Павлика за шиворот, но тут вся педагогика вылетает у меня из головы.
Проход-то тянется дальше… И куда он ведёт? Что, если на поверхность?
Доктор за спиной кашляет:
— Очень интересно.
А у меня зарождается смутная надежда. Если бы Грэй сюда не протиснулся… Уйти вместе с остальными, а его бросить здесь. И больше не терзаться сомнениями…
Чёрта с два!
Доктор лёг на землю и, извиваясь как змей, преодолел узкое место. Встал и хозяйски огляделся:
— Можно попробовать. Вдруг куда-нибудь выведет. Ты как считаешь, Таня?
Что ж, ты сам решил…
Глава 11
Синус вдруг обернулся в мою сторону:
— …Далее Таня подтвердит.
— Чего? — переспросила я. Надеюсь, они не собираются оттачивать остроумие на беззащитной девушке?
— Представьте ситуацию. Вы идёте по улице. И незнакомый молодой человек окликает вас, перебирая имена: Маша, Света, Катя… Авось совпадёт. Вам это поправится?
— Очень. Обожаю знакомиться на улице со всякими психами.
— Видишь! — математик радостно повернулся к Артёму. — Женщина — это природа в миниатюре! И природа тоже не прощает небрежного отношения!
Ого. На мне уже опыты ставят. Правда, пока только философские.
Дальше я за учёной беседой не следила. Начала помогать Вовчику, который аккуратно раскладывал на камнях мокрые страницы книги. Она была у него за пазухой во время путешествия и изрядно раскисла. Старый переплёт лопнул. Теперь юноша проверял, все ли листы на месте.
Грэй поднял выцветшую обложку:
— «Чужие острова»… Давно она у тебя?
— Все три года, — отозвался Вовчик.
— Значит, ты её прочел… И до сих пор не пустил на растопку?
Юноша обиженно засопел:
— Настоящими книгами печки не топят. Она как талисман…
— Для огня всё едино, — усмехнулся доктор. — Особенно когда замерзаешь.
— Настоящая книга тоже помогает выжить.
Вовчик сейчас серьёзен. Как может быть серьёзен подросток в свои шестнадцать. А доктор рассудителен. Как и положено сорокалетнему. Аргументы Грэя просты и логичны:
— Книга — это не автомат. И не бронежилет. Придуманные истории ещё никому не спасли жизнь…
— Может, и спасли… — Вовчик слегка краснеет, пальцы его бережно касаются листков. — Мы с ребятами раз тридцать её перечитывали. Развалины — они ведь как острова из книги. Нас тоже бросили подыхать. А мы выжили… И однажды доберёмся до тех, кто всё это устроил. Если будем верить…
— Вера… — вздыхает Грэй. — Только она не в книжках. Она — здесь, — хлопает себя по груди.
— Я знаю, — кивает Вовчик. — Но когда жизнь — дерьмо, хочется лишнюю капельку надежды. Хотя бы иллюзию… Иногда так трудно… А дозу достать легко. Всегда. В любое время суток.
— Значит, книга заменила наркоту? — скептически щурится Грэй. — Я согласен, читать лучше, чем ширяться.
— Ты не понимаешь… Он бы нас понял, — указывает Вовчик на портрет с другой стороны обложки. — Жаль, что погиб.
— И чем бы он вам помог? Если бы выжил?
— Написал бы книгу. Самую главную свою книгу…
— После которой трусы обрели бы мужество, а слабые нашли силу? Это невозможно, Вовчик…
— Он был бы с нами.
— Может, и так… — иронично склоняет голову доктор. — Может, он и сейчас с нами.
— Как это? — удивился Вовчик.
— Просто стал другим. Думаешь, трудно изменить внешность? Хирурги теперь умеют многое. Раненым восстанавливают лица. Да так, что и шрамов не остаётся.
— Но ведь… мы бы всё равно его узнали. По его новым романам!
— А если он больше не пишет книг? Если он изменился не только снаружи? И устал от слов. Которые обманывают. Но никого не спасают…
Вовчик хмурится. И не смотрит на доктора. Кажется, он всё-таки обиделся. Переворачивает листы и раздосадованно бормочет:
— Кончилось моё везение… Потерял.
— Что?
— Самое главное… Последнюю страницу.
— Но ты ведь помнишь? — улыбается Грэй.
— Конечно.
— Тогда допиши…
Юноша смотрит так, будто ему предложили вставить в таблицу Менделеева несколько собственных элементов. А Грэй достаёт из пластикового пакета сухую бумагу, ручку:
— Попробуй.
— Я не умею, — выдавливает Вовчик.
— И не страшно. Листок остался чистым. Но от этого ничего не изменилось. Потому что главное — уже и так в тебе.
Паренёк хлопает ресницами.
— Извини, — говорит доктор. Прячет назад лист. — Я только хотел, чтобы ты понял. Строчки на бумаге лишь немые знаки. Смысл им придают люди.
Удивительно, что все затихли. Даже Синус и Артём прекратили спор.
Ради чего, Грэй? Ради чего эти красивые фразы? Какую комбинацию ты выстраиваешь?
Слишком трудно будет разбираться… А может, и не стоит? Оставить всё как есть… Пускай Грэй заговаривает остальных. Со мной это не пройдет…
— Павлик! — вдруг спохватывается Иришка. — Павлик, ты где?
И все остальные тоже замечают, что мальчугана нет. Светят фонарями, я надеваю «ночники», но малыш будто в воздухе растворился. Лишь спустя пару минут откуда-то, будто изнутри камня, доносится тонкий голосок:
— Не найдёте!
Подхожу вплотную и обнаруживаю за выступом скалы узкую щель. Именно оттуда опять слышится:
— Не найдете! Не найдете!
Протискиваюсь, и становится ясно, почему малыш не испугался залезть в такую темень. Стащил у Артёма «ночные глаза». Хватаю Павлика за шиворот, но тут вся педагогика вылетает у меня из головы.
Проход-то тянется дальше… И куда он ведёт? Что, если на поверхность?
Доктор за спиной кашляет:
— Очень интересно.
А у меня зарождается смутная надежда. Если бы Грэй сюда не протиснулся… Уйти вместе с остальными, а его бросить здесь. И больше не терзаться сомнениями…
Чёрта с два!
Доктор лёг на землю и, извиваясь как змей, преодолел узкое место. Встал и хозяйски огляделся:
— Можно попробовать. Вдруг куда-нибудь выведет. Ты как считаешь, Таня?
Что ж, ты сам решил…
Глава 11
Я вернулась и натянула слегка влажные штаны и куртку. Бронежилет надевать не стала. Плавать в нём хорошо, а лазить по скальным трещинам — не очень.
Артём торопливо застёгивал камуфляж. Я напомнила:
— Мы идем с Грэем. Вдвоём.
— Втроём, — упрямо повторил физик. — Забыла, как я верёвку закреплял? Без аналитического ума вам не обойтись.
— Аналитический ум посидит, охраняя детей и раненых. Пока мы разведаем дорогу.
— Синус и без меня справится…
Я шагнула к физику и вцепилась в его куртку. Толкнула к стене и прошипела:
— Здесь не виртуал, Артёмчик. И не лечебница для дипсклеротиков… Ты останешься. Твои мозги — самое ценное, что у нас есть. Когда они не будут нужны — тогда пожалуйста. Подставляй их под пули, сколько влезет… Дошло?
— Ну… — выдавил хмуро.
Отпустила его. Артём усмехнулся:
— Когда злишься, ты еще симпатичнее. Хоть картины рисуй.
— Обещаю попозировать.
— Ловлю на слове. Но если не вернётесь через час — начнем поиски.
Спустя шагов тридцать нас уже не было видно со стороны входа. Грэй шёл впереди. Уверенной, ровной походкой. Никакого беспокойства в нём не заметно. Чувствует он или нет?
А физик словно заподозрил. Уж больно рвался вместе с нами.
Нет, никого третьего не должно быть рядом. Они не поверят. Артем, Синус, Вовчик… Они все будут на стороне Грэя. Даже дети…
Как можно думать плохо о том, кто тебя спас? Кто рисковал жизнью ради тебя…
Это ведь Грэй обманул полицию, «охранку» и вытащил их из Развалин.
А я… Я виновата, что им пришлось падать чёрт знает куда и замерзать в обжигающе-ледяной купели. Умный и честный доктор предупреждал, а я, истеричная дура, сделала наперекор. Подвергла товарищей ненужному риску.
Как я смогу убедить? Как превратить в разумные доводы то, что изначально не поддается логике?
Ещё там, в схроне бабы Дарьи, зародилась глухая, бесформенная тревога. Неясным облаком шевелилась в подсознании. Иногда прорываясь наружу…
После визита призрачного Михалыча, после победы над своим кошмаром я думала — её уже не осталось. Но она не умерла. Тёмное облако лишь сгустилось. И приняло ясные очертания.
Кто-то чужой всё время был рядом. Скрытый враг, неразлучный с нами, будто тень. Ведущий собственную игру. И медленно, но верно отрезающий для нас все пути. Кроме единственного. Того, что ведёт в западню.
Кто-то из нас был этой тенью.
И резкое чувство опасности у злосчастной развилки стало последней каплей. Растворившей остатки сомнений.
Если бы я могла передать товарищам хотя бы долю моего чувства… Не получится. И чем сильнее я буду настаивать, тем более нелепыми покажутся им все мои аргументы.
Даже микрочип в запястье Грэя и контроль над суперкомном Бизнес-центра не станут решающими фактами. Язык у доктора подвешен лучше, чем у меня. Не стоит сомневаться — его объяснения будут вполне логичными. Если и вспыхнет огонек подозрения — этого слишком мало.
Все потонет в разговорах, спорах… А доктор не упустит шанса…
Значит, только я… Я одна должна принять решение. Самое последнее, самое окончательное…
— Как ты думаешь, Таня, сколько метров до поверхности? — спрашивает Грэй, перелезая через большой камень. Голос у него абсолютно спокойный. Как на прогулке. И «барс» небрежно сдвинут за спину.
— Не знаю, не считала…
— А я думаю — около ста. Долго нам придётся карабкаться…
Честно говоря, мне сейчас всё равно. Даже если расщелина, по которой мы пробираемся, окажется тупиком. Главное — отойти подальше. Чтобы никто из наших не услышал.
Закончить. Скорее бы всё закончить. Худшее — это ожидание… Минуты, будто снулые рыбы, едва шевелятся… Это настоящая пытка видеть перед собой его затылок. И представлять свой палец на спусковом крючке «ГШ».
А если он будет смотреть мне в глаза?
От такой мысли становится жутко.
Но я смогу. Я забуду лишнее… Враг есть враг. И ничего кроме…
Может, за тем поворотом?
Пальцы нащупывают рукоятку в кармане.
Круто изгибаясь, расщелина совсем сужается. И, действительно, оканчивается тупиком.
Дальше идти некуда.
Но Грэй с неожиданной ловкостью карабкается вверх. Уступы на вертикальных стенах вполне для этого пригодны. Будто ступени лестницы.
Доктор глядит вниз и подбадривает:
— Чего ждешь, Таня? Это не так уж трудно.
Да, действительно, чего я жду?
Секунды идут, пальцы остаются на рукоятке «ГШ». Но я всё-таки их разжимаю. И начинаю карабкаться. Вслед за Грэем.
Метров двадцать крутого подъёма. Доктору легче. Он шире и целиком занимает расщелину. Уступ на левой стене, уступ на правой стене… Для Грэя это и впрямь как лестница. Даже если бы кто-то специально для него готовил — ничего удобнее не придумал.
А мне приходится балансировать, меняя центр тяжести. И всё-таки я не отстаю. Камешки из-под ног доктора сыплются мне на голову…
Подъём уже более пологий. Но от этого лишь тяжелее. Одна из стен перестает быть опорой и уходит вверх. Мы в пещере с низким сводом. Карабкаемся, распластавшись, будто лягушки. К счастью, склон под нами быстро выравнивается. Через минуту уже можно встать на ноги.
Грэй не собирается отдыхать и не замедляет темпа. Будто что-то гонит его вперед. А может, он понял? Даже если и так — зачем спешить? От меня ему не убежать. Или думает, что я ослабею? Всё равно он ослабеет раньше…
Проходы, по которым мы карабкаемся, естественные. Потолок то давит, заставляя опускаться на четвереньки, то взмывает на недосягаемую высоту. Никаких следов однообразной человеческой утилитарности.
Грэй достает из кармана маркер и рисует стрелки на стенах:
— Проще будет найти дорогу назад.
Он всерьез рассчитывает вернуться?
Опять ныряем в узкую «крысиную нору». Вылезаем и тут таки поневоле делаем остановку.
Путь впереди преграждает крутой обрыв. Я заглядываю — настоящая пропасть. Даже через «ночники» трудно определить глубину. Дно теряется в сумраке. Сколько до него? Метров пятьдесят?
Грэй тоже смотрит. И ничего не говорит. А потом осторожно ступает на карниз, огибающий провал слева.
Я замираю, чуть дыша… Идти там немного. Шагов восемь. У меня бы получилось. Но для доктора карниз явно узковат. Грэй прильнул спиной к отвесному камню и движется боком. Сумеет или нет?
Если бы так вышло… Само собой… Было бы проще… Легче. И для меня. И для него.
Только смотреть тяжело. Хочется отвернуться.
Он почти сумел. Левая нога — на ровной площадке, по ту сторону. А из-под правого ботинка вдруг выскальзывает камень…
Падая, доктор успел зацепиться за карниз. Мягкий известняк крошится под его пальцами. Грэй отчаянно нащупывает ногами точку опоры. Но стена под ним — ровная. Как шлифованная…
— Таня!
Кусок карниза обламывается. Летит вниз. А за секунду до этого я оказываюсь рядом и хватаю руку Грэя.
Ещё немного, и он уже упёрся локтем. За воротник, за плечи — тяну его. Вытаскиваю. Лежим рядом, переводя дыхание. Он сдвигает «ночники», утирает пот. И говорит:
— Спасибо… Ты молодец.
Я — дура…
Дальше идти легче. Череда пещер и туннелей с небольшим уклоном. Мы выбираем те, что ведут наверх.
Грэй не забывает делать отметины маркером. Его широкая спина по-прежнему передо мной. Разве что доктор немного сбавил темп.
А пистолет всё так же лежит в моем кармане, и «вайпер» болтается за спиной. Бесполезным грузом.
Почему? Почему нажать сейчас спусковой крючок мне кажется подлостью?
Доктор остановился. Согнувшись в узком туннеле, шумно втянул воздух носом:
— Чувствуешь, Таня?
— Вроде бензином несет…
— Значит, мы на верном пути.
Цивилизация и впрямь рядом — до этого сильных запахов не было. Но воодушевления от её близости я не испытываю. Осторожно уточняю:
— А зачем рисковать? Пещеры тянутся далеко. Может, именно так легче выбраться из города?
— Пока нельзя. Чингиз в Москве. И материалы по «Стилету» у него. Сейчас это главное.
Ну да… Только Артёма и меня маловато. Нужны ещё материалы. Куда ж без них… Начальство не оценит.
Ладно. Спорить не будем. Подождём. Пусть доктор сам сделает первый шаг. А он его обязательно сделает. Не зря ведь торопится на поверхность…
Я получу лишнее доказательство. И никакие отговорки на меня уже подействуют.
Мы свернули. Теперь путь вёл под уклон. Всё глубже. Но запах усиливался.
Через пару минут обнаружился его источник. На дне круглой пещеры темнела небольшая лужица. Доктор подошёл, мазнул пальцем:
— Ага, бензин… Теперь бы понять откуда…
Я склонилась и обнаружила тоненький маслянистый ручеёк, едва различимый даже в инфракрасном диапазоне. Проследила за ним и махнула рукой:
— По-моему, нам туда!
Опять стали карабкаться вверх. Узкая расщелина оканчивалась тупиком, Грэю едва удалось протиснуться. Он извлёк нож, ковырнул.
Здоровенный кусок породы отвалился, едва не похоронив доктора. Он прижался к стене, и его по пояс засыпало землей.
— Цел? — спросила я.
— Ага… — пробормотал и чихнул.
Не дожидаясь, пока Грэй выберется и сотрёт пыль с окуляров «ночников», я протиснулась мимо. Пощупала обнажившуюся кирпичную кладку. Старую на вид.
Доктор очень скоро оказался рядом. Хмыкнул, наваливаясь плечом. Кладка выдержала. Он нетерпеливо порылся в карманах, извлёк нож и взялся расковыривать стену. Я последовала его примеру.
По ту сторону аромат бензина был удушливым. Пришлось натянуть маски кислородных аппаратов.
— Хорошо, что я бросил курить, — заметил Грэй.
И впрямь, здесь хватило бы одной искры… Бензина было не так уж много. Вероятно, около литра. Зато тонким слоем и по всему полу.
Комната с низким потолком. Если бы Грэй поднялся на цыпочки — уперся бы макушкой.
В углу — лесенка, тронутая ржавчиной. Доктор стал на её нижнюю перекладину и взялся за крышку люка. Крышка чуть засомневалась, но всё-таки поддалась.
Мы выбрались из-под кучи промасленной ветоши. Вверху тоже был подвал. Хотя куда просторнее. Более-менее ценное отсюда уже забрали. Остались искорёженные пластиковые листы, несколько грязных тюков стекловаты и россыпи битого стекла. Из стен торчали неряшливо обрезанные трубы.
Мы замерли у следующей лестницы. Постояли, вслушиваясь. И начали подниматься.
Когда-то это был завод. Сейчас уже невозможно понять, что именно он выпускал. Ничего из технологической «начинки» не уцелело. Лишь голые ободранные стены. Голые и местами раскуроченные бетонные полы.
Активность здесь угасла, вероятно, еще в 2013-м. Гусаковские «экономические» команды тогда на славу потрудились. Оборудование с «нерентабельных» предприятий целыми составами шло в Европу — в счёт российского долга. Лишнего куска металла не оставляли. Электрокабель тоже ценился. Даже в метро сняли половину проводки…
Я осторожно глянула в окно. Крапивные джунгли во дворе девственно нетронуты. Сквозь потрескавшиеся асфальтовые дорожки выросла трава. И даже на стенах корпусов она кое-где пробивалась.
Бывший завод напоминал памятник исчезнувшей цивилизации. Лет через двадцать, когда в России окончательно исчерпаются запасы нефти и газа, — вся Москва может стать таким памятником. И тысячелетия спустя археологи будут лазить по её руинам, гадая о стихийном бедствии, уничтожившем город…
Что ж. Место тихое. Археологов ждать ещё долго, а мелкие мародёры сюда уже не шастают. Больше незачем.
Прислушалась. Ни единого подозрительного звука. Только ветер гуляет сквозь пустые оконные проемы, шевелит обрывок газеты. Кроме нас и ветра — здесь никого…
Я передернула плечами. Это ведь уже было…
Ветер бродил по мёртвому цеху… Непроглядное октябрьское небо сеялось дождём. Тьма сгущалась. Мы ждали машину. И старая «газель» подъехала… Мигнула фарами, подавая знак…
Воспоминание болезненно чёткое. Как наяву. Словно я опять вернулась в ту октябрьскую ночь.
Да, сейчас тепло. И летнее солнце ещё не окрасилось багровым. Но главного это не меняет…
— Попробую ещё раз связаться с Чингизом, — доктор откинул экранчик «мыльницы» и бойко застучал по клавиатуре. «Enter» нажать не успел — ствол моего ГШ уперся ему в висок.
— Не так быстро…
Я высвободила мини-комп из его пальцев и посмотрела на экран:
— Это не адрес Чингиза.
В глазах доктора — не страх. Легкое беспокойство.
— Что с тобой, девочка?
Какой молодец. Даже не за себя — за меня беспокоится. Щас заплачу от умиления.
— С кем ты должен выйти на связь?
Прищур Грэя внимательный. Совсем как тогда, во время моего обследования. Нет, дружок, забудь профессиональные приёмчики. На меня это уже не подействует.
Отступила на несколько шагов, присела в углу:
— Не молчи, доктор. Молчание меня раздражает — я начинаю стрелять. Сначала в твоё колено. Потом в живот. Помнишь, ты говорил: будь искренней? Я могу повторить, Грэй. Быть искренним — в твоих интересах.
Он качнул головой и рассмеялся:
— Самонадеянный дурак… Я же обязан был догадаться… Ещё там, внизу. Когда девушка так смотрит — либо влюблена, либо готовится кого-то «пришить».
— Лирическое вступление можно считать оконченным? А теперь, пожалуйста, конкретную информацию. На кого ты работаешь, Грэй?
— На тебя. И одного слегка виртанутого физика.
— Смешно.
— Мало? Могу добавить ещё! На Синуса, Вовчика…
Пуля цокнула по бетону рядом с его ногой. Выстрела почти не было слышно. Только лёгкий щелчок.
— Больше предупреждений не будет. Чей это адрес, Грэй?
— Как по-твоему, Таня, если бы я хотел связаться с Чингизом — какой адрес я выбрал? Неужели один из тех, что известны тебе? И которые через тебя уже стали известны имплантам?
Я прикусила губу. И выдавила:
— Логично. Только нельзя проверить…
— Проверить легко. Надо дозвониться до Чингиза.
Я холодно улыбнулась:
— На это не рассчитывай. Мысль, конечно, удачная. Но подавать сигнал твоим хозяевам мы не будем. Никто не узнает, что ты здесь…
— Глупая девочка, — пробормотал доктор. — Хотя бы объясни — из-за чего? Чего ради весь этот спектакль?
Забавно. Он еще не понял? Он думает меня переубедить?
Я спокойно начала рассказывать. В хронологическом порядке.
— …Откуда узнал про биочипы? — удивился доктор. — Да в Сети полно информации. Надо только уметь искать. И отсеивать крупицы из тонн мусора…
— Где? Назови конкретный сервер.
— Ты ведь знаешь, Таня. Это пиратские серверы. Адреса меняются едва ли не каждую неделю. Задай ключевое слово в поисковой системе…
— Ага, и пока мы будем скачивать данные — твои друзья будут определять наши координаты. Уже вторая попытка, Грэй. Не такая удачная.
— Бедная девочка.
— Лучше себя пожалей…
Остальное доктор выслушал со стоическим спокойствием. Я иронично прищурилась:
— Уже не пытаешься оправдаться?
— В чём? Да, я недооценивал имплантов. Думал, что, оставаясь в Москве, мы сумеем больше. Я ошибался, Таня. Можешь убить меня за это.
— А сервер полиции?
— Разве я его взламывал? Ребята сделали что могли. И даже больше… Золотые парни…
— В «охранке», наверное, тоже прекрасные ребята? Только не стоит мне «втирать», что микрочип в запястье ты унаследовал от мамы с папой.
— Не буду, — пообещал доктор. Это подарок Чингиза. Последняя соломинка — на самый крайний случай. Или, думаешь, случай был недостаточно крайний?
— Грэй, я понимаю — мне не повезло с внешностью… Но хорошие девушки необязательно дуры! Информация микрочипа сверялась с базой данных «охранки». Ты — в этой базе! Нельзя воспользоваться чужой идентификацией. Каждый чип рассчитай на генную совместимость!
— Много знаешь… Интересно откуда?
— Михалыч успел просветить. Нам как-то довелось вырезать такую штуковину из одного гада.
— Надеюсь, гад был мертвый?
— Он умер быстро. Тебе это ещё надо заслужить!
Доктор расплывается в ухмылке. Не пора ли ему прострелить колено?
— Всё верно, Таня. Микрочип — вещь уникальная. И мне не пришлось делать кому-то вскрытие, чтобы его заполучить. Это моя собственная идентификация.
Наконец-то.
— Ты работаешь в «охранке»?
— Не имею удовольствия…
— Грэй, терпение у меня может лопнуть в любую секунду.
— Не перебивай старших! Думаю, Король не обидится, если я расскажу… Помнишь, сегодня мы заглядывали в приятное место? Бизнес-центром называется. Так вот. Одна и та же весьма известная «юсовская» фирма устанавливала систему и на компах «охранки», и в Бизнес-центре.
— А при чём здесь Чингиз?
— Я ж говорю: фирма солидная. И спецы там высшего класса. Улавливаешь?
— Они что, вписали тебя в базу данных?
— Это грубо и неэстетично. И при проверке может всплыть. Всё куда изящнее. Система сама радостно подтверждает мою идентификацию. В тот самый момент, когда её об этом просят.
— А кто подтвердит твои слова?
Он нахмурился:
— Никто. Ты ведь не хочешь звонить Чингизу?
Я покачала головой. У меня был и ещё один козырь. Самый главный. Старший в колоде. Тот, которого ему не перекрыть.
— В Бизнес-центре всё вышло красиво. Но оттуда ты вёл нас к западне. Видишь, Грэй. Даже об этом мне известно.
Он каменеет лицом:
— Я не знал, Таня…
— Начинай говорить правду. Ложь, как и смерть, бывает очень болезненной…
Доктор смотрит на меня. И молчит.
Пора бы ему испугаться. Но… нет. Ничего похожего. Лишь тоска — на дне зрачков. Тоска и жалость. Меня жалеет?
Я могу выстрелить. Но так и не смогу его разговорить.
Бесполезно оттягивать неизбежное.
В книгах и фильмах высшее правосудие часто настигает злодеев. Они разбиваются на автомобилях, срываются в пропасти, тонут в трясинах… Чтобы удовлетворённый зритель-читатель мог расслабиться и поверить в справедливость мира.
Если бы так… Но я знаю. Нет никакой справедливости, кроме той, что внутри нас.
Грэй не утонул и не разбился… Я сама его вытащила. И сама выбрала для себя эту роль… У высшей справедливости осталось последнее орудие.
Пистолет в моей руке — надёжный, рационально устроенный механизм. Мы не механизмы. И, если не проиграем имплантам — в мире никогда не будет полного совершенства.
Я и не хочу совершенства.
Всё, о чем я мечтала, — голубое, без угрозы, небо над головой. Милые добрые люди на светлых улицах, надежда и любовь в сердце…
Только всякая мечта — останется выдумкой, если не найдётся человека, готового её защитить…
Я поднимаю руку с пистолетом.
Но Грэй будто не видит оружия. И смотрит прямо мне в глаза.
Он не слишком-то дорожит собственной жизнью…
Почему он стал таким? Что там, в его прошлом?
Нет, я не буду задавать вопросов. Доктор не ошибался. Слова обманывают. Главное — внутри… Туда я не смогу заглянуть.
Палец ложится на спуск. И замирает.
«Мыльница» вибрирует в моей левой руке. Совсем беззвучно. А доктор вздрагивает, будто от грома:
— Таня! Ответь на вызов!
Ответить всё равно что сообщить свои координаты.
— Ты не понимаешь! Я аннулировал все свои адреса! Кроме тех, что известны Чингизу и Дарье. Только им!
Грэй делает шаг в мою сторону. На что он рассчитывает? Больше я не стану ловить пули…
Одно движение пальца, и сработает туговатый спуск…
В глазах доктора — мольба. И в голосе тоже:
— Можешь меня застрелить. Но ответь на вызов!
В этом нет никакой логики.
И ещё меньше логики в том, что я собираюсь сделать.
— Назад!
Грэй подчиняется. А я опускаю ГШ и раскрываю экранчик «пальма». Жму клавишу. Опция — «только звук».
Артём торопливо застёгивал камуфляж. Я напомнила:
— Мы идем с Грэем. Вдвоём.
— Втроём, — упрямо повторил физик. — Забыла, как я верёвку закреплял? Без аналитического ума вам не обойтись.
— Аналитический ум посидит, охраняя детей и раненых. Пока мы разведаем дорогу.
— Синус и без меня справится…
Я шагнула к физику и вцепилась в его куртку. Толкнула к стене и прошипела:
— Здесь не виртуал, Артёмчик. И не лечебница для дипсклеротиков… Ты останешься. Твои мозги — самое ценное, что у нас есть. Когда они не будут нужны — тогда пожалуйста. Подставляй их под пули, сколько влезет… Дошло?
— Ну… — выдавил хмуро.
Отпустила его. Артём усмехнулся:
— Когда злишься, ты еще симпатичнее. Хоть картины рисуй.
— Обещаю попозировать.
— Ловлю на слове. Но если не вернётесь через час — начнем поиски.
Спустя шагов тридцать нас уже не было видно со стороны входа. Грэй шёл впереди. Уверенной, ровной походкой. Никакого беспокойства в нём не заметно. Чувствует он или нет?
А физик словно заподозрил. Уж больно рвался вместе с нами.
Нет, никого третьего не должно быть рядом. Они не поверят. Артем, Синус, Вовчик… Они все будут на стороне Грэя. Даже дети…
Как можно думать плохо о том, кто тебя спас? Кто рисковал жизнью ради тебя…
Это ведь Грэй обманул полицию, «охранку» и вытащил их из Развалин.
А я… Я виновата, что им пришлось падать чёрт знает куда и замерзать в обжигающе-ледяной купели. Умный и честный доктор предупреждал, а я, истеричная дура, сделала наперекор. Подвергла товарищей ненужному риску.
Как я смогу убедить? Как превратить в разумные доводы то, что изначально не поддается логике?
Ещё там, в схроне бабы Дарьи, зародилась глухая, бесформенная тревога. Неясным облаком шевелилась в подсознании. Иногда прорываясь наружу…
После визита призрачного Михалыча, после победы над своим кошмаром я думала — её уже не осталось. Но она не умерла. Тёмное облако лишь сгустилось. И приняло ясные очертания.
Кто-то чужой всё время был рядом. Скрытый враг, неразлучный с нами, будто тень. Ведущий собственную игру. И медленно, но верно отрезающий для нас все пути. Кроме единственного. Того, что ведёт в западню.
Кто-то из нас был этой тенью.
И резкое чувство опасности у злосчастной развилки стало последней каплей. Растворившей остатки сомнений.
Если бы я могла передать товарищам хотя бы долю моего чувства… Не получится. И чем сильнее я буду настаивать, тем более нелепыми покажутся им все мои аргументы.
Даже микрочип в запястье Грэя и контроль над суперкомном Бизнес-центра не станут решающими фактами. Язык у доктора подвешен лучше, чем у меня. Не стоит сомневаться — его объяснения будут вполне логичными. Если и вспыхнет огонек подозрения — этого слишком мало.
Все потонет в разговорах, спорах… А доктор не упустит шанса…
Значит, только я… Я одна должна принять решение. Самое последнее, самое окончательное…
— Как ты думаешь, Таня, сколько метров до поверхности? — спрашивает Грэй, перелезая через большой камень. Голос у него абсолютно спокойный. Как на прогулке. И «барс» небрежно сдвинут за спину.
— Не знаю, не считала…
— А я думаю — около ста. Долго нам придётся карабкаться…
Честно говоря, мне сейчас всё равно. Даже если расщелина, по которой мы пробираемся, окажется тупиком. Главное — отойти подальше. Чтобы никто из наших не услышал.
Закончить. Скорее бы всё закончить. Худшее — это ожидание… Минуты, будто снулые рыбы, едва шевелятся… Это настоящая пытка видеть перед собой его затылок. И представлять свой палец на спусковом крючке «ГШ».
А если он будет смотреть мне в глаза?
От такой мысли становится жутко.
Но я смогу. Я забуду лишнее… Враг есть враг. И ничего кроме…
Может, за тем поворотом?
Пальцы нащупывают рукоятку в кармане.
Круто изгибаясь, расщелина совсем сужается. И, действительно, оканчивается тупиком.
Дальше идти некуда.
Но Грэй с неожиданной ловкостью карабкается вверх. Уступы на вертикальных стенах вполне для этого пригодны. Будто ступени лестницы.
Доктор глядит вниз и подбадривает:
— Чего ждешь, Таня? Это не так уж трудно.
Да, действительно, чего я жду?
Секунды идут, пальцы остаются на рукоятке «ГШ». Но я всё-таки их разжимаю. И начинаю карабкаться. Вслед за Грэем.
Метров двадцать крутого подъёма. Доктору легче. Он шире и целиком занимает расщелину. Уступ на левой стене, уступ на правой стене… Для Грэя это и впрямь как лестница. Даже если бы кто-то специально для него готовил — ничего удобнее не придумал.
А мне приходится балансировать, меняя центр тяжести. И всё-таки я не отстаю. Камешки из-под ног доктора сыплются мне на голову…
Подъём уже более пологий. Но от этого лишь тяжелее. Одна из стен перестает быть опорой и уходит вверх. Мы в пещере с низким сводом. Карабкаемся, распластавшись, будто лягушки. К счастью, склон под нами быстро выравнивается. Через минуту уже можно встать на ноги.
Грэй не собирается отдыхать и не замедляет темпа. Будто что-то гонит его вперед. А может, он понял? Даже если и так — зачем спешить? От меня ему не убежать. Или думает, что я ослабею? Всё равно он ослабеет раньше…
Проходы, по которым мы карабкаемся, естественные. Потолок то давит, заставляя опускаться на четвереньки, то взмывает на недосягаемую высоту. Никаких следов однообразной человеческой утилитарности.
Грэй достает из кармана маркер и рисует стрелки на стенах:
— Проще будет найти дорогу назад.
Он всерьез рассчитывает вернуться?
Опять ныряем в узкую «крысиную нору». Вылезаем и тут таки поневоле делаем остановку.
Путь впереди преграждает крутой обрыв. Я заглядываю — настоящая пропасть. Даже через «ночники» трудно определить глубину. Дно теряется в сумраке. Сколько до него? Метров пятьдесят?
Грэй тоже смотрит. И ничего не говорит. А потом осторожно ступает на карниз, огибающий провал слева.
Я замираю, чуть дыша… Идти там немного. Шагов восемь. У меня бы получилось. Но для доктора карниз явно узковат. Грэй прильнул спиной к отвесному камню и движется боком. Сумеет или нет?
Если бы так вышло… Само собой… Было бы проще… Легче. И для меня. И для него.
Только смотреть тяжело. Хочется отвернуться.
Он почти сумел. Левая нога — на ровной площадке, по ту сторону. А из-под правого ботинка вдруг выскальзывает камень…
Падая, доктор успел зацепиться за карниз. Мягкий известняк крошится под его пальцами. Грэй отчаянно нащупывает ногами точку опоры. Но стена под ним — ровная. Как шлифованная…
— Таня!
Кусок карниза обламывается. Летит вниз. А за секунду до этого я оказываюсь рядом и хватаю руку Грэя.
Ещё немного, и он уже упёрся локтем. За воротник, за плечи — тяну его. Вытаскиваю. Лежим рядом, переводя дыхание. Он сдвигает «ночники», утирает пот. И говорит:
— Спасибо… Ты молодец.
Я — дура…
Дальше идти легче. Череда пещер и туннелей с небольшим уклоном. Мы выбираем те, что ведут наверх.
Грэй не забывает делать отметины маркером. Его широкая спина по-прежнему передо мной. Разве что доктор немного сбавил темп.
А пистолет всё так же лежит в моем кармане, и «вайпер» болтается за спиной. Бесполезным грузом.
Почему? Почему нажать сейчас спусковой крючок мне кажется подлостью?
Доктор остановился. Согнувшись в узком туннеле, шумно втянул воздух носом:
— Чувствуешь, Таня?
— Вроде бензином несет…
— Значит, мы на верном пути.
Цивилизация и впрямь рядом — до этого сильных запахов не было. Но воодушевления от её близости я не испытываю. Осторожно уточняю:
— А зачем рисковать? Пещеры тянутся далеко. Может, именно так легче выбраться из города?
— Пока нельзя. Чингиз в Москве. И материалы по «Стилету» у него. Сейчас это главное.
Ну да… Только Артёма и меня маловато. Нужны ещё материалы. Куда ж без них… Начальство не оценит.
Ладно. Спорить не будем. Подождём. Пусть доктор сам сделает первый шаг. А он его обязательно сделает. Не зря ведь торопится на поверхность…
Я получу лишнее доказательство. И никакие отговорки на меня уже подействуют.
Мы свернули. Теперь путь вёл под уклон. Всё глубже. Но запах усиливался.
Через пару минут обнаружился его источник. На дне круглой пещеры темнела небольшая лужица. Доктор подошёл, мазнул пальцем:
— Ага, бензин… Теперь бы понять откуда…
Я склонилась и обнаружила тоненький маслянистый ручеёк, едва различимый даже в инфракрасном диапазоне. Проследила за ним и махнула рукой:
— По-моему, нам туда!
Опять стали карабкаться вверх. Узкая расщелина оканчивалась тупиком, Грэю едва удалось протиснуться. Он извлёк нож, ковырнул.
Здоровенный кусок породы отвалился, едва не похоронив доктора. Он прижался к стене, и его по пояс засыпало землей.
— Цел? — спросила я.
— Ага… — пробормотал и чихнул.
Не дожидаясь, пока Грэй выберется и сотрёт пыль с окуляров «ночников», я протиснулась мимо. Пощупала обнажившуюся кирпичную кладку. Старую на вид.
Доктор очень скоро оказался рядом. Хмыкнул, наваливаясь плечом. Кладка выдержала. Он нетерпеливо порылся в карманах, извлёк нож и взялся расковыривать стену. Я последовала его примеру.
По ту сторону аромат бензина был удушливым. Пришлось натянуть маски кислородных аппаратов.
— Хорошо, что я бросил курить, — заметил Грэй.
И впрямь, здесь хватило бы одной искры… Бензина было не так уж много. Вероятно, около литра. Зато тонким слоем и по всему полу.
Комната с низким потолком. Если бы Грэй поднялся на цыпочки — уперся бы макушкой.
В углу — лесенка, тронутая ржавчиной. Доктор стал на её нижнюю перекладину и взялся за крышку люка. Крышка чуть засомневалась, но всё-таки поддалась.
Мы выбрались из-под кучи промасленной ветоши. Вверху тоже был подвал. Хотя куда просторнее. Более-менее ценное отсюда уже забрали. Остались искорёженные пластиковые листы, несколько грязных тюков стекловаты и россыпи битого стекла. Из стен торчали неряшливо обрезанные трубы.
Мы замерли у следующей лестницы. Постояли, вслушиваясь. И начали подниматься.
Когда-то это был завод. Сейчас уже невозможно понять, что именно он выпускал. Ничего из технологической «начинки» не уцелело. Лишь голые ободранные стены. Голые и местами раскуроченные бетонные полы.
Активность здесь угасла, вероятно, еще в 2013-м. Гусаковские «экономические» команды тогда на славу потрудились. Оборудование с «нерентабельных» предприятий целыми составами шло в Европу — в счёт российского долга. Лишнего куска металла не оставляли. Электрокабель тоже ценился. Даже в метро сняли половину проводки…
Я осторожно глянула в окно. Крапивные джунгли во дворе девственно нетронуты. Сквозь потрескавшиеся асфальтовые дорожки выросла трава. И даже на стенах корпусов она кое-где пробивалась.
Бывший завод напоминал памятник исчезнувшей цивилизации. Лет через двадцать, когда в России окончательно исчерпаются запасы нефти и газа, — вся Москва может стать таким памятником. И тысячелетия спустя археологи будут лазить по её руинам, гадая о стихийном бедствии, уничтожившем город…
Что ж. Место тихое. Археологов ждать ещё долго, а мелкие мародёры сюда уже не шастают. Больше незачем.
Прислушалась. Ни единого подозрительного звука. Только ветер гуляет сквозь пустые оконные проемы, шевелит обрывок газеты. Кроме нас и ветра — здесь никого…
Я передернула плечами. Это ведь уже было…
Ветер бродил по мёртвому цеху… Непроглядное октябрьское небо сеялось дождём. Тьма сгущалась. Мы ждали машину. И старая «газель» подъехала… Мигнула фарами, подавая знак…
Воспоминание болезненно чёткое. Как наяву. Словно я опять вернулась в ту октябрьскую ночь.
Да, сейчас тепло. И летнее солнце ещё не окрасилось багровым. Но главного это не меняет…
— Попробую ещё раз связаться с Чингизом, — доктор откинул экранчик «мыльницы» и бойко застучал по клавиатуре. «Enter» нажать не успел — ствол моего ГШ уперся ему в висок.
— Не так быстро…
Я высвободила мини-комп из его пальцев и посмотрела на экран:
— Это не адрес Чингиза.
В глазах доктора — не страх. Легкое беспокойство.
— Что с тобой, девочка?
Какой молодец. Даже не за себя — за меня беспокоится. Щас заплачу от умиления.
— С кем ты должен выйти на связь?
Прищур Грэя внимательный. Совсем как тогда, во время моего обследования. Нет, дружок, забудь профессиональные приёмчики. На меня это уже не подействует.
Отступила на несколько шагов, присела в углу:
— Не молчи, доктор. Молчание меня раздражает — я начинаю стрелять. Сначала в твоё колено. Потом в живот. Помнишь, ты говорил: будь искренней? Я могу повторить, Грэй. Быть искренним — в твоих интересах.
Он качнул головой и рассмеялся:
— Самонадеянный дурак… Я же обязан был догадаться… Ещё там, внизу. Когда девушка так смотрит — либо влюблена, либо готовится кого-то «пришить».
— Лирическое вступление можно считать оконченным? А теперь, пожалуйста, конкретную информацию. На кого ты работаешь, Грэй?
— На тебя. И одного слегка виртанутого физика.
— Смешно.
— Мало? Могу добавить ещё! На Синуса, Вовчика…
Пуля цокнула по бетону рядом с его ногой. Выстрела почти не было слышно. Только лёгкий щелчок.
— Больше предупреждений не будет. Чей это адрес, Грэй?
— Как по-твоему, Таня, если бы я хотел связаться с Чингизом — какой адрес я выбрал? Неужели один из тех, что известны тебе? И которые через тебя уже стали известны имплантам?
Я прикусила губу. И выдавила:
— Логично. Только нельзя проверить…
— Проверить легко. Надо дозвониться до Чингиза.
Я холодно улыбнулась:
— На это не рассчитывай. Мысль, конечно, удачная. Но подавать сигнал твоим хозяевам мы не будем. Никто не узнает, что ты здесь…
— Глупая девочка, — пробормотал доктор. — Хотя бы объясни — из-за чего? Чего ради весь этот спектакль?
Забавно. Он еще не понял? Он думает меня переубедить?
Я спокойно начала рассказывать. В хронологическом порядке.
— …Откуда узнал про биочипы? — удивился доктор. — Да в Сети полно информации. Надо только уметь искать. И отсеивать крупицы из тонн мусора…
— Где? Назови конкретный сервер.
— Ты ведь знаешь, Таня. Это пиратские серверы. Адреса меняются едва ли не каждую неделю. Задай ключевое слово в поисковой системе…
— Ага, и пока мы будем скачивать данные — твои друзья будут определять наши координаты. Уже вторая попытка, Грэй. Не такая удачная.
— Бедная девочка.
— Лучше себя пожалей…
Остальное доктор выслушал со стоическим спокойствием. Я иронично прищурилась:
— Уже не пытаешься оправдаться?
— В чём? Да, я недооценивал имплантов. Думал, что, оставаясь в Москве, мы сумеем больше. Я ошибался, Таня. Можешь убить меня за это.
— А сервер полиции?
— Разве я его взламывал? Ребята сделали что могли. И даже больше… Золотые парни…
— В «охранке», наверное, тоже прекрасные ребята? Только не стоит мне «втирать», что микрочип в запястье ты унаследовал от мамы с папой.
— Не буду, — пообещал доктор. Это подарок Чингиза. Последняя соломинка — на самый крайний случай. Или, думаешь, случай был недостаточно крайний?
— Грэй, я понимаю — мне не повезло с внешностью… Но хорошие девушки необязательно дуры! Информация микрочипа сверялась с базой данных «охранки». Ты — в этой базе! Нельзя воспользоваться чужой идентификацией. Каждый чип рассчитай на генную совместимость!
— Много знаешь… Интересно откуда?
— Михалыч успел просветить. Нам как-то довелось вырезать такую штуковину из одного гада.
— Надеюсь, гад был мертвый?
— Он умер быстро. Тебе это ещё надо заслужить!
Доктор расплывается в ухмылке. Не пора ли ему прострелить колено?
— Всё верно, Таня. Микрочип — вещь уникальная. И мне не пришлось делать кому-то вскрытие, чтобы его заполучить. Это моя собственная идентификация.
Наконец-то.
— Ты работаешь в «охранке»?
— Не имею удовольствия…
— Грэй, терпение у меня может лопнуть в любую секунду.
— Не перебивай старших! Думаю, Король не обидится, если я расскажу… Помнишь, сегодня мы заглядывали в приятное место? Бизнес-центром называется. Так вот. Одна и та же весьма известная «юсовская» фирма устанавливала систему и на компах «охранки», и в Бизнес-центре.
— А при чём здесь Чингиз?
— Я ж говорю: фирма солидная. И спецы там высшего класса. Улавливаешь?
— Они что, вписали тебя в базу данных?
— Это грубо и неэстетично. И при проверке может всплыть. Всё куда изящнее. Система сама радостно подтверждает мою идентификацию. В тот самый момент, когда её об этом просят.
— А кто подтвердит твои слова?
Он нахмурился:
— Никто. Ты ведь не хочешь звонить Чингизу?
Я покачала головой. У меня был и ещё один козырь. Самый главный. Старший в колоде. Тот, которого ему не перекрыть.
— В Бизнес-центре всё вышло красиво. Но оттуда ты вёл нас к западне. Видишь, Грэй. Даже об этом мне известно.
Он каменеет лицом:
— Я не знал, Таня…
— Начинай говорить правду. Ложь, как и смерть, бывает очень болезненной…
Доктор смотрит на меня. И молчит.
Пора бы ему испугаться. Но… нет. Ничего похожего. Лишь тоска — на дне зрачков. Тоска и жалость. Меня жалеет?
Я могу выстрелить. Но так и не смогу его разговорить.
Бесполезно оттягивать неизбежное.
В книгах и фильмах высшее правосудие часто настигает злодеев. Они разбиваются на автомобилях, срываются в пропасти, тонут в трясинах… Чтобы удовлетворённый зритель-читатель мог расслабиться и поверить в справедливость мира.
Если бы так… Но я знаю. Нет никакой справедливости, кроме той, что внутри нас.
Грэй не утонул и не разбился… Я сама его вытащила. И сама выбрала для себя эту роль… У высшей справедливости осталось последнее орудие.
Пистолет в моей руке — надёжный, рационально устроенный механизм. Мы не механизмы. И, если не проиграем имплантам — в мире никогда не будет полного совершенства.
Я и не хочу совершенства.
Всё, о чем я мечтала, — голубое, без угрозы, небо над головой. Милые добрые люди на светлых улицах, надежда и любовь в сердце…
Только всякая мечта — останется выдумкой, если не найдётся человека, готового её защитить…
Я поднимаю руку с пистолетом.
Но Грэй будто не видит оружия. И смотрит прямо мне в глаза.
Он не слишком-то дорожит собственной жизнью…
Почему он стал таким? Что там, в его прошлом?
Нет, я не буду задавать вопросов. Доктор не ошибался. Слова обманывают. Главное — внутри… Туда я не смогу заглянуть.
Палец ложится на спуск. И замирает.
«Мыльница» вибрирует в моей левой руке. Совсем беззвучно. А доктор вздрагивает, будто от грома:
— Таня! Ответь на вызов!
Ответить всё равно что сообщить свои координаты.
— Ты не понимаешь! Я аннулировал все свои адреса! Кроме тех, что известны Чингизу и Дарье. Только им!
Грэй делает шаг в мою сторону. На что он рассчитывает? Больше я не стану ловить пули…
Одно движение пальца, и сработает туговатый спуск…
В глазах доктора — мольба. И в голосе тоже:
— Можешь меня застрелить. Но ответь на вызов!
В этом нет никакой логики.
И ещё меньше логики в том, что я собираюсь сделать.
— Назад!
Грэй подчиняется. А я опускаю ГШ и раскрываю экранчик «пальма». Жму клавишу. Опция — «только звук».