Страница:
Наконец грязные ботинки Артёма оказались в опасной близости от головы Грэя. Правда, оптимизма это не добавило. С таким трудом воздвигнутая конструкция грозила развалиться от малейшего резкого движения.
Доктор балансировал как мог, пытаясь сгладить дефекты нашего архитектурного проекта. Но «второму этажу» явно не хватало прочности. Артем ухватился за край люка и отчаянно пытался подтянуться.
Из этого мало что выходило. По крайней мере не выходило ничего хорошего. Грязные подошвы елозили по плечам и шапочке Грэя, физик пыхтел, как старинный паровоз, я бегала кругом, страхуя на случай обвала хлипкой «надстройки».
Первому это надоело Грэю.
— Слезай, — сердито буркнул он.
Физик замешкался, и доктор сам выскользнул из-под его ног. Артем остался болтаться в воздухе под испепеляющим взглядом Грэя. Потом ему тоже надоело, и он спрыгнул.
— Слушай, — хмуро поинтересовался доктор, — ты хоть раз в жизни на турнике занимался? Только не спрашивай, что такое турник, а то я огорчусь еще больше.
— Давно это было, — с эпической грустью поведал Артем. — Разов восемь я подтягивался.
— И с тех пор прошло много-много дней, — в тон ему продолжил Грэй, — много ночей с вирт-шлемом на башке.
— Ну-у… — замялся физик.
— Только не вздумай рассказывать, сколько громил ты уложил в «Айрон фисте»… Артёмчик, ты ведь живешь в этом мире, не в том… Хотя бы гимнастику по утрам надо делать…
— Иногда делаю.
— Ага. Если просыпаешься утром, а не в час дня.
Какое-то время мы сидели молча. Я взглянула на циферблат:
— Кстати. Сейчас без четверти два. А мы еще ничего не ели. Погони я не чувствую… Может, сделаем маленький перерыв на обед?
— Не заслужили мы обед, — пробурчал Грэй. Артем заёрзал, но промолчал.
Доктор махнул рукой:
— Ладно… На сытый желудок думается лучше…
Обед был скромный. На большее не хватало ни времени, ни ресурсов. Каждому — один консервированный бутерброд из штатовского армейского пайка, нарезанное ломтиками яблоко в вакуумной упаковке и стаканчик воды.
Наверное, доктор был прав насчет мозгов.
Дожевывая яблоко, Артем вдруг хлопнул себя по лбу и, бормоча что-то нечленораздельное, взялся за притороченный к своему рюкзаку сороказарядный «вайпер».
— Чего? — сначала не понял Грэй. Так и не прожевав толком, физик выразительно указал в сторону люка. И не вдаваясь в дальнейшие объяснения, стал привязывать веревку к «вайперу».
Я прикинула расстояние между перекладинами лестницы и удивилась, как это нам раньше не пришло в голову.
Первый и второй бросок Артема оказались неточными. Пистолет-пулемет гремел по лестнице и падал вниз. Третий раз был удачнее, но, когда физик дернул за веревку, «вайпер» проскользнул между перекладинами и свалился ему на голову.
— Дай-ка я попробую, — миролюбиво предложил Грэй. — Ты хоть на предохранитель-то его поставил?
Артем ответил яростно-свирепым взглядом.
И следующая попытка увенчалась полным успехом. Оружие зацепилось, и Артем, натянув веревку, посмотрел на нас горделиво.
— Талант, — развел руками Грэй — самородок…
Пока восторги не развеялись, физик стал карабкаться наверх. Вышло это не очень быстро. Но мы уже были готовы простить небольшую заминку.
Он понадежнее закрепил веревку на перекладине. Следом взобрался Грэй. Потом дошла очередь и до рюкзаков. Я привязывала их к веревке, а доктор и физик вытаскивали их, словно рыбаки богатый улов. Аналогичным манером хотели поднять и меня. Но я отказалась. И вскарабкалась вполне самостоятельно. Рука уже не болела. Разве что была еще слабая.
— Что там? — уточнил физик, запрокинув голову и разглядывая крышку люка высоко над нами.
— Опять лестница, — ответил Грэй, перекладывая дополнительную пару автоматных магазинов из рюкзака в карманы.
— А выше?
— Подвал.
— Это ясно. А если там опять сюрприз? Как в туннеле?
— Артёмчик, даю слово… Самое интересное ты не пропустишь. А теперь тихо… Я пошел.
Рюкзак он ославил внизу, но поднимался без лишней спешки, экономя силы. «Барс» ритмично покачивался на боку. Мы с Артемом ждали — физик с «вайпером», я со вторым «барсом». Наблюдая за уверенными и спокойными движениями доктора, я подумала, что для сугубо невоенного человека держится он прекрасно. Почти как Иван. Только внутри майора всегда чувствовалось что-то несгибаемо твердое. Будто каркас из сверхпрочного металла. В Грэе было другое… Что именно, я еще не поняла.
Наконец доктор сдвинул запорную рукоятку и приоткрыл крышку люка. Выглянул в щель. Быстро откинул крышку и выбрался наружу.
Спустя несколько секунд в отверстии опять показалась его голова:
— Поднимайтесь.
Артем, кроме своего, проворно схватил груз доктора.
— Не надо, — махнул Грэй. — Заберу сам.
Физик пропустил его слова мимо ушей. С двумя рюкзаками карабкался он довольно быстро. Наверное, близость выхода придала ему новые силы. У меня тоже подземелья сидели в печенках. Умом-то я понимала, что в Москве это самые надежные места. Но так хотелось поскорее глотнуть свежего воздуха. Несмотря на все связанные с этим опасности.
А ещё я прикидывала, как подхватить Артема, если он свалится мне на голову.
Мы оказались в длинном помещении. Тонкий слой пыли на бетонном полу. Вдоль стен в несколько рядов какие-то трубы, кабели. Под потолком — плафон с лампочкой. Наверное, где-то здесь должен быть и выключатель… Только мы не собирались им пользоваться.
Нам предстоял очередной подъем. Наклонная лесенка с перилами. Всего три метра высотой. Снова люк с замком. Это становилось уже однообразным.
Артем нетерпеливо взялся за перила.
Грэй мягко отстранил его и двинулся первым.
3апор провернулся, но крышка люка не поддавалась. Доктор скинул свой груз и навалился плечом. По его дыханию я поняла, что дело серьёзное. Неужели опять придется возвращаться?
Сверху зашумело, будто перекатывались камни. А спустя пару секунд крышка таки сдвинулась. Немного, но вполне достаточно, чтобы протиснуться. Грэй полез наружу. Следом — Артем. Я — последняя.
Сразу стала ясна причина затруднений. Часть внутренней стены обвалилась — как раз над выходом. Крышку заклинило грудой кирпичей и перекосившейся бетонной плитой. Вероятно, нам бы пришлось возиться очень долго. Если бы нам не помогли.
Чумазый мальчик лет шести обеими ручонками держал обломок кирпича. И внимательно смотрел на нас. Испуган он не был. Скорее удивлён и заинтригован. Как если бы наше появление было деталью циркового номера. В помещении не было окон, но видел он нас хорошо — рядом на полу теплился самодельный светильник, должно быть залитый солярой или керосином.
— Вы кто? — кирпич выпал из ладошек.
Первым отреагировал Артем:
— А кто живет под землей? Конечно, гномы. — Он достал из кармана пакетик жвачки и протянул ребенку: — Держи. Мы добрые, хорошие гномы. Только никому нельзя про нас рассказывать. Иначе всё волшебство пропадёт.
Жвачка была немедленно принята. Но с «пропагандой» вышел облом.
— Не надо врать, — осуждающе покачал головой ребенок и серьезно добавил: — У гномов нет пистолетов.
Словно он каждый день встречал толпы сказочных персонажей.
— А мы такие особые гномы, — не сдавался Артем, — гномы с большими пистолетами.
— А чего вы такие высокие?
— Ну… — замялся физик, — мы хорошо питались. И спортом занимались…
Я прыснула, вообразив Артема извивающимся на турнике. Физик бросил на меня недовольный взгляд. И приоткрыл было рот, собираясь продолжить воспитательную беседу. Но тут вся педагогика полетела к чертям.
— Отойди от них! — сердито выпалил новый персонаж, возникший из провала в стене. Худенькая девочка в дырявом пальто на голое тело. Кажется, лет одиннадцати. Только в руках она держала совсем не игрушку — девятизарядный, тронутый ржавчиной «макаров».
Мальчуган боязливо от нас попятился. Физик онемел. А я шагнула вперед. Чтобы оказаться между черным зрачком ствола и моими товарищами.
— Стоять! — угрожающе зазвенел тонкий голосок.
— Погоди, Таня.
Я скосила глаза на доктора. Он присел на корточки и ровным тоном выговорил:
— Не надо нас бояться.
Снял «ночники», шапочку-маску и улыбнулся. Так, как он умел улыбаться. Мягко, обезоруживающе…
— Давайте знакомиться. Меня Грэем зовут.
— А меня — Павлик! — с достоинством отозвался мальчик.
— А тебя?
— Не твое дело… — процедила девчушка сквозь зубы.
— Хорошее имя, — весело прищурился доктор. — Знаешь, мы никому не хотим вреда. Мы случайно здесь оказались. И сейчас уйдем.
— Врёте вы всё. Вы — полицаи!
Опускать ПМ она явно не собиралась.
— Умница, — одобрительно кивнул Грэй. — С незнакомыми людьми так и надо. Но мы-то уже познакомились. У меня кое-что есть, и я хочу поделиться. Консервы любите?
При упоминании консервов из-за спины девочки выглянуло ещё одно пугливо-любопытное личико. Лет семи, не больше.
— Артём, принеси рюкзак, — будничным тоном попросил доктор. — Только спокойно.
Физик подчинился. А я не сводила глаз с девчушки. Я бы смогла ее обезоружить. Без особого риска. Посмотрела на Грэя. И прочитала в его взгляде: «Не надо».
Он был прав. С местными нельзя ссориться. Даже если это всего лишь ребёнок. А ещё я чувствовала что-то вроде неловкости. От одной мысли, что придётся выкручивать эти тонкие, похожие на хрупкие тростинки руки… Наверное, ей так трудно держать этот тяжелый пистолет.
Я чуть-чуть двинулась вперед… Будет неприятно, если ее палец на спусковом крючке занемеет, сожмется в судороге…
И всё-таки она молодец. Не струсила, не сбежала. Одна с ржавой «пукалкой» против троих вооруженных взрослых. А на вид и не скажешь… Хлипкая, как только душа в теле держится. Лишь глаза… Только по ним и можно понять, что в нужный момент рука у неё не дрогнет…
Доктор стал выкладывать консервы на грязный пол.
Я заметила, как словно тень промелькнула на лице девочки. Банки были оклеены яркими этикетками: тушенка, рыбное филе, колбасный фарш… В герметичных пакетах — консервированные бутерброды и жареное мясо.
Павлик вытаращился не мигая, будто боялся — стоит моргнуть, и все это удивительное, почти сказочное изобилие растает без следа. Наверное, сейчас бы он легко поверил, даже если бы мы назвались не гномами, а черепашками-ниндзя…
Мальчуган шагнул вперед и тут же замер, просительно, страдальчески оглядываясь на свою защитницу. А та кусала губы, переводя взгляд то на нас, то на груду ярких банок и пакетов…
Мне стало стыдно.
В эту секунду из-за спины девочки выскользнула третья фигурка. Наконец мы смогли рассмотреть её получше. Во взрослом пиджаке с далеко перешитыми пуговицами, свисающем ниже колен, как пальто. Голова замотана косынкой — не разберешь, то ли он, то ли она.
Человечек проворно метнулся к груде консервов и ухватил большую пластиковую банку с тресковым филе. Банка вывалилась и покатилась по полу. Ребенок опять схватил её и опять выронил. Слишком большую банку неудобно держать в маленькой ладошке.
Было странно, что человечек не помогает себе второй рукой. Потом я присмотрелась к болтавшемуся длинному рукаву. Рукав был пустой.
Я села на корточки, подняла банку и сунула в тонкий пластиковый кулек. Протянула отпрянувшему ребенку. Глаза из-под косынки боязливо-радостно сверкнули в ответ. Тонкая ручонка потянулась в мою сторону.
— Не трогай, — с безнадежностью выдавила девочка. Она всё ещё держала нас на мушке и боялась двинуться с места.
Но тут не выдержал Павлик. Подскочил к разложенным консервам и схватил упаковку с жареным мясом. Отбежал в угол и принялся изо всех сил кромсать ее маленьким ножичком.
— Брось, брось! — закричала девочка. — Оно отравлено!
Тот и ухом не повел. Подцепил кусок, торопливо отправил прямиком в рот. Потом еще один, ещё… Словно целый мир стоял у него за спиной и только о том и думал, как бы отнять у него вожделенную сочную мякоть.
Девочка опустила пистолет и кинулась к упрямому Павлику, отчаянно пытаясь выдрать упаковку из его цепких «клешней». Мальчуган хныкал, но не сдавался. Замотанный в косынку ребенок-калека удивленно наблюдал за этой титанической борьбой.
Грэй и Артем подняли рюкзаки и через дыру в стене выбрались из комнаты. Я замешкалась. Всё-таки вернулась и схватила из груды продуктов точно такой же пакет с мясом. — Смотрите!
Разорвала упаковку, дослала кусочек и принялась жевать под пристально-испуганным взглядом девочки. Проглотила.
— Не отравлено. Понимаешь?
Она слабо кивнула.
— Можно есть. Только не всё сразу. А то заболеете.
Пора было идти.
Но что-то не отпускало меня. Я сдвинула «ночники» и несколько секунд смотрела на детей так. Пляшущий огонек светильника придавал худеньким лицам больше жизни, чем её было на самом деле.
— Вам надо уходить, — выговорила я наконец. Из этого дома. Из этого квартала. Следом за нами могут прийти другие… Опасные.
Распахнула железную дверь и, взлетев по лестничному пролёту, догнала своих. Грэй и Артём молча стояли в сумрачной комнатке без окон и ждали.
Они слышали? Да, я сделала глупость. Теперь по Развалинам поползут слухи. О трёх выбравшихся из-под земли беглецах. О том, что по пятам за ними движется беда.
Такую интересную историю осведомители не прохлопают. А честные — могут испугаться. И не пустить нас в свой район.
Доктор был без «ночников» и шапочки. Я могла видеть лицо.
— Грэй…
— Да, я знаю… Все правильно, Таня.
Взглянул на меня, будто ничего не произошло. Прищурился почти весело:
— А теперь нам надо оказаться как можно дальше отсюда.
Глава 2
Доктор балансировал как мог, пытаясь сгладить дефекты нашего архитектурного проекта. Но «второму этажу» явно не хватало прочности. Артем ухватился за край люка и отчаянно пытался подтянуться.
Из этого мало что выходило. По крайней мере не выходило ничего хорошего. Грязные подошвы елозили по плечам и шапочке Грэя, физик пыхтел, как старинный паровоз, я бегала кругом, страхуя на случай обвала хлипкой «надстройки».
Первому это надоело Грэю.
— Слезай, — сердито буркнул он.
Физик замешкался, и доктор сам выскользнул из-под его ног. Артем остался болтаться в воздухе под испепеляющим взглядом Грэя. Потом ему тоже надоело, и он спрыгнул.
— Слушай, — хмуро поинтересовался доктор, — ты хоть раз в жизни на турнике занимался? Только не спрашивай, что такое турник, а то я огорчусь еще больше.
— Давно это было, — с эпической грустью поведал Артем. — Разов восемь я подтягивался.
— И с тех пор прошло много-много дней, — в тон ему продолжил Грэй, — много ночей с вирт-шлемом на башке.
— Ну-у… — замялся физик.
— Только не вздумай рассказывать, сколько громил ты уложил в «Айрон фисте»… Артёмчик, ты ведь живешь в этом мире, не в том… Хотя бы гимнастику по утрам надо делать…
— Иногда делаю.
— Ага. Если просыпаешься утром, а не в час дня.
Какое-то время мы сидели молча. Я взглянула на циферблат:
— Кстати. Сейчас без четверти два. А мы еще ничего не ели. Погони я не чувствую… Может, сделаем маленький перерыв на обед?
— Не заслужили мы обед, — пробурчал Грэй. Артем заёрзал, но промолчал.
Доктор махнул рукой:
— Ладно… На сытый желудок думается лучше…
Обед был скромный. На большее не хватало ни времени, ни ресурсов. Каждому — один консервированный бутерброд из штатовского армейского пайка, нарезанное ломтиками яблоко в вакуумной упаковке и стаканчик воды.
Наверное, доктор был прав насчет мозгов.
Дожевывая яблоко, Артем вдруг хлопнул себя по лбу и, бормоча что-то нечленораздельное, взялся за притороченный к своему рюкзаку сороказарядный «вайпер».
— Чего? — сначала не понял Грэй. Так и не прожевав толком, физик выразительно указал в сторону люка. И не вдаваясь в дальнейшие объяснения, стал привязывать веревку к «вайперу».
Я прикинула расстояние между перекладинами лестницы и удивилась, как это нам раньше не пришло в голову.
Первый и второй бросок Артема оказались неточными. Пистолет-пулемет гремел по лестнице и падал вниз. Третий раз был удачнее, но, когда физик дернул за веревку, «вайпер» проскользнул между перекладинами и свалился ему на голову.
— Дай-ка я попробую, — миролюбиво предложил Грэй. — Ты хоть на предохранитель-то его поставил?
Артем ответил яростно-свирепым взглядом.
И следующая попытка увенчалась полным успехом. Оружие зацепилось, и Артем, натянув веревку, посмотрел на нас горделиво.
— Талант, — развел руками Грэй — самородок…
Пока восторги не развеялись, физик стал карабкаться наверх. Вышло это не очень быстро. Но мы уже были готовы простить небольшую заминку.
Он понадежнее закрепил веревку на перекладине. Следом взобрался Грэй. Потом дошла очередь и до рюкзаков. Я привязывала их к веревке, а доктор и физик вытаскивали их, словно рыбаки богатый улов. Аналогичным манером хотели поднять и меня. Но я отказалась. И вскарабкалась вполне самостоятельно. Рука уже не болела. Разве что была еще слабая.
* * *
Дальше особых проблем не предвиделось. Вертикальная шахта с гладкими бетонными стенами, железная лесенка — в хорошем состоянии. И настроение у всех, включая Артема, было бодрым.— Что там? — уточнил физик, запрокинув голову и разглядывая крышку люка высоко над нами.
— Опять лестница, — ответил Грэй, перекладывая дополнительную пару автоматных магазинов из рюкзака в карманы.
— А выше?
— Подвал.
— Это ясно. А если там опять сюрприз? Как в туннеле?
— Артёмчик, даю слово… Самое интересное ты не пропустишь. А теперь тихо… Я пошел.
Рюкзак он ославил внизу, но поднимался без лишней спешки, экономя силы. «Барс» ритмично покачивался на боку. Мы с Артемом ждали — физик с «вайпером», я со вторым «барсом». Наблюдая за уверенными и спокойными движениями доктора, я подумала, что для сугубо невоенного человека держится он прекрасно. Почти как Иван. Только внутри майора всегда чувствовалось что-то несгибаемо твердое. Будто каркас из сверхпрочного металла. В Грэе было другое… Что именно, я еще не поняла.
Наконец доктор сдвинул запорную рукоятку и приоткрыл крышку люка. Выглянул в щель. Быстро откинул крышку и выбрался наружу.
Спустя несколько секунд в отверстии опять показалась его голова:
— Поднимайтесь.
Артем, кроме своего, проворно схватил груз доктора.
— Не надо, — махнул Грэй. — Заберу сам.
Физик пропустил его слова мимо ушей. С двумя рюкзаками карабкался он довольно быстро. Наверное, близость выхода придала ему новые силы. У меня тоже подземелья сидели в печенках. Умом-то я понимала, что в Москве это самые надежные места. Но так хотелось поскорее глотнуть свежего воздуха. Несмотря на все связанные с этим опасности.
А ещё я прикидывала, как подхватить Артема, если он свалится мне на голову.
Мы оказались в длинном помещении. Тонкий слой пыли на бетонном полу. Вдоль стен в несколько рядов какие-то трубы, кабели. Под потолком — плафон с лампочкой. Наверное, где-то здесь должен быть и выключатель… Только мы не собирались им пользоваться.
Нам предстоял очередной подъем. Наклонная лесенка с перилами. Всего три метра высотой. Снова люк с замком. Это становилось уже однообразным.
Артем нетерпеливо взялся за перила.
Грэй мягко отстранил его и двинулся первым.
3апор провернулся, но крышка люка не поддавалась. Доктор скинул свой груз и навалился плечом. По его дыханию я поняла, что дело серьёзное. Неужели опять придется возвращаться?
Сверху зашумело, будто перекатывались камни. А спустя пару секунд крышка таки сдвинулась. Немного, но вполне достаточно, чтобы протиснуться. Грэй полез наружу. Следом — Артем. Я — последняя.
Сразу стала ясна причина затруднений. Часть внутренней стены обвалилась — как раз над выходом. Крышку заклинило грудой кирпичей и перекосившейся бетонной плитой. Вероятно, нам бы пришлось возиться очень долго. Если бы нам не помогли.
Чумазый мальчик лет шести обеими ручонками держал обломок кирпича. И внимательно смотрел на нас. Испуган он не был. Скорее удивлён и заинтригован. Как если бы наше появление было деталью циркового номера. В помещении не было окон, но видел он нас хорошо — рядом на полу теплился самодельный светильник, должно быть залитый солярой или керосином.
— Вы кто? — кирпич выпал из ладошек.
Первым отреагировал Артем:
— А кто живет под землей? Конечно, гномы. — Он достал из кармана пакетик жвачки и протянул ребенку: — Держи. Мы добрые, хорошие гномы. Только никому нельзя про нас рассказывать. Иначе всё волшебство пропадёт.
Жвачка была немедленно принята. Но с «пропагандой» вышел облом.
— Не надо врать, — осуждающе покачал головой ребенок и серьезно добавил: — У гномов нет пистолетов.
Словно он каждый день встречал толпы сказочных персонажей.
— А мы такие особые гномы, — не сдавался Артем, — гномы с большими пистолетами.
— А чего вы такие высокие?
— Ну… — замялся физик, — мы хорошо питались. И спортом занимались…
Я прыснула, вообразив Артема извивающимся на турнике. Физик бросил на меня недовольный взгляд. И приоткрыл было рот, собираясь продолжить воспитательную беседу. Но тут вся педагогика полетела к чертям.
— Отойди от них! — сердито выпалил новый персонаж, возникший из провала в стене. Худенькая девочка в дырявом пальто на голое тело. Кажется, лет одиннадцати. Только в руках она держала совсем не игрушку — девятизарядный, тронутый ржавчиной «макаров».
Мальчуган боязливо от нас попятился. Физик онемел. А я шагнула вперед. Чтобы оказаться между черным зрачком ствола и моими товарищами.
— Стоять! — угрожающе зазвенел тонкий голосок.
— Погоди, Таня.
Я скосила глаза на доктора. Он присел на корточки и ровным тоном выговорил:
— Не надо нас бояться.
Снял «ночники», шапочку-маску и улыбнулся. Так, как он умел улыбаться. Мягко, обезоруживающе…
— Давайте знакомиться. Меня Грэем зовут.
— А меня — Павлик! — с достоинством отозвался мальчик.
— А тебя?
— Не твое дело… — процедила девчушка сквозь зубы.
— Хорошее имя, — весело прищурился доктор. — Знаешь, мы никому не хотим вреда. Мы случайно здесь оказались. И сейчас уйдем.
— Врёте вы всё. Вы — полицаи!
Опускать ПМ она явно не собиралась.
— Умница, — одобрительно кивнул Грэй. — С незнакомыми людьми так и надо. Но мы-то уже познакомились. У меня кое-что есть, и я хочу поделиться. Консервы любите?
При упоминании консервов из-за спины девочки выглянуло ещё одно пугливо-любопытное личико. Лет семи, не больше.
— Артём, принеси рюкзак, — будничным тоном попросил доктор. — Только спокойно.
Физик подчинился. А я не сводила глаз с девчушки. Я бы смогла ее обезоружить. Без особого риска. Посмотрела на Грэя. И прочитала в его взгляде: «Не надо».
Он был прав. С местными нельзя ссориться. Даже если это всего лишь ребёнок. А ещё я чувствовала что-то вроде неловкости. От одной мысли, что придётся выкручивать эти тонкие, похожие на хрупкие тростинки руки… Наверное, ей так трудно держать этот тяжелый пистолет.
Я чуть-чуть двинулась вперед… Будет неприятно, если ее палец на спусковом крючке занемеет, сожмется в судороге…
И всё-таки она молодец. Не струсила, не сбежала. Одна с ржавой «пукалкой» против троих вооруженных взрослых. А на вид и не скажешь… Хлипкая, как только душа в теле держится. Лишь глаза… Только по ним и можно понять, что в нужный момент рука у неё не дрогнет…
Доктор стал выкладывать консервы на грязный пол.
Я заметила, как словно тень промелькнула на лице девочки. Банки были оклеены яркими этикетками: тушенка, рыбное филе, колбасный фарш… В герметичных пакетах — консервированные бутерброды и жареное мясо.
Павлик вытаращился не мигая, будто боялся — стоит моргнуть, и все это удивительное, почти сказочное изобилие растает без следа. Наверное, сейчас бы он легко поверил, даже если бы мы назвались не гномами, а черепашками-ниндзя…
Мальчуган шагнул вперед и тут же замер, просительно, страдальчески оглядываясь на свою защитницу. А та кусала губы, переводя взгляд то на нас, то на груду ярких банок и пакетов…
Мне стало стыдно.
В эту секунду из-за спины девочки выскользнула третья фигурка. Наконец мы смогли рассмотреть её получше. Во взрослом пиджаке с далеко перешитыми пуговицами, свисающем ниже колен, как пальто. Голова замотана косынкой — не разберешь, то ли он, то ли она.
Человечек проворно метнулся к груде консервов и ухватил большую пластиковую банку с тресковым филе. Банка вывалилась и покатилась по полу. Ребенок опять схватил её и опять выронил. Слишком большую банку неудобно держать в маленькой ладошке.
Было странно, что человечек не помогает себе второй рукой. Потом я присмотрелась к болтавшемуся длинному рукаву. Рукав был пустой.
Я села на корточки, подняла банку и сунула в тонкий пластиковый кулек. Протянула отпрянувшему ребенку. Глаза из-под косынки боязливо-радостно сверкнули в ответ. Тонкая ручонка потянулась в мою сторону.
— Не трогай, — с безнадежностью выдавила девочка. Она всё ещё держала нас на мушке и боялась двинуться с места.
Но тут не выдержал Павлик. Подскочил к разложенным консервам и схватил упаковку с жареным мясом. Отбежал в угол и принялся изо всех сил кромсать ее маленьким ножичком.
— Брось, брось! — закричала девочка. — Оно отравлено!
Тот и ухом не повел. Подцепил кусок, торопливо отправил прямиком в рот. Потом еще один, ещё… Словно целый мир стоял у него за спиной и только о том и думал, как бы отнять у него вожделенную сочную мякоть.
Девочка опустила пистолет и кинулась к упрямому Павлику, отчаянно пытаясь выдрать упаковку из его цепких «клешней». Мальчуган хныкал, но не сдавался. Замотанный в косынку ребенок-калека удивленно наблюдал за этой титанической борьбой.
Грэй и Артем подняли рюкзаки и через дыру в стене выбрались из комнаты. Я замешкалась. Всё-таки вернулась и схватила из груды продуктов точно такой же пакет с мясом. — Смотрите!
Разорвала упаковку, дослала кусочек и принялась жевать под пристально-испуганным взглядом девочки. Проглотила.
— Не отравлено. Понимаешь?
Она слабо кивнула.
— Можно есть. Только не всё сразу. А то заболеете.
Пора было идти.
Но что-то не отпускало меня. Я сдвинула «ночники» и несколько секунд смотрела на детей так. Пляшущий огонек светильника придавал худеньким лицам больше жизни, чем её было на самом деле.
— Вам надо уходить, — выговорила я наконец. Из этого дома. Из этого квартала. Следом за нами могут прийти другие… Опасные.
Распахнула железную дверь и, взлетев по лестничному пролёту, догнала своих. Грэй и Артём молча стояли в сумрачной комнатке без окон и ждали.
Они слышали? Да, я сделала глупость. Теперь по Развалинам поползут слухи. О трёх выбравшихся из-под земли беглецах. О том, что по пятам за ними движется беда.
Такую интересную историю осведомители не прохлопают. А честные — могут испугаться. И не пустить нас в свой район.
Доктор был без «ночников» и шапочки. Я могла видеть лицо.
— Грэй…
— Да, я знаю… Все правильно, Таня.
Взглянул на меня, будто ничего не произошло. Прищурился почти весело:
— А теперь нам надо оказаться как можно дальше отсюда.
Глава 2
Короткий коридорчик. Перекошенная и свисающая на одной петле дверь. Наконец-то мы шагнули к яркому дневному свету. Первое, что я заметила — кусок выгоревшего календаря на стене. Число «2012» и смешной разноцветный драконник всё ещё отчётливо выделялись на желтоватом фоне. Точно такой — я купила на вокзале, по дороге домой… Повесила его у нас в гостиной, рядом с книжной полкой… Январь 2012-го, как раз после успешного завершения первой сессии… Последняя мирная поездка в Воронеж.
Деревянный пол — едва ли не весь выломан с мясом, а это клочок бумаги — уцелел.
Другие открытия оказались не такими приятными.
У пустого оконного проёма стоял юноша лет шестнадцати и пристально вглядывался куда-то наружу.
Был он высок и костляв. Одет в драный российский камуфляж. В руке держал нож. Хороший спецназовский нож. Кажется, что-то строгал из куска деревяшки. Рядом с его коленом к стене был прислонен АКМ.
Остатки половиц заскрипели у нас под ногами, но юноша обернулся не сразу. Пробормотал:
— Иришка, я же говорил внизу посидеть…
Увидев нас, он оцепенел.
— Привет, — сказал Артем. — Мы тут проходили мимо…
Физик нервно ухмыльнулся. Запас его красноречия слишком быстро исчерпался.
Грэй более конкретен, хотя и вежлив:
— Пожалуйста, положи ножик и отойди в сторонку.
Юноша покосился на свой АКМ, но не стал возражать. Пистолеты-пулеметы в наших руках выглядели разумными аргументами.
Доктор взял автомат, а нож зафутболил глубоко под края половиц.
В это мгновение ситуация осложнилась. В оконном проёме возникла еще одна физиономия. Почти детская. Физиономия удивлённо моргнула и не слишком дружелюбно на нас вытаращилась. А со стороны дверей заскрипело. Кто-то невысокий зыркнул внутрь и исчез, быстро, как привидение.
Грэй, не сводя глаз с местных, хлопнул меня по плечу. Я поняла без слов. И пока мы с Артёмом шли в дальний конец комнаты, балансируя на гнилых досках, и карабкались через высокий подоконник, Грэй осторожно пятился, прикрывая отход.
Когда он последним спрыгнул на кучу мусора, мы бросились за угол ближайшего здания. Промчавшись квартал, резко метнулись влево. Нырнули в кусты. Ещё пару кварталов бегом. Удивительно сохранившийся скверик. Грэй освободился от трофейного АКМа, сунув его в густую траву.
Минут пятнадцать мы без передышки неслись, петляя между домами и никого не встретив. Кругом был обычный пейзаж. Мусор, остатки домашнего скарба, разбросанные поперёк улиц. Всё покрыто застарелой грязью и пылью. Только трава, пробивавшаяся везде сквозь мусор, сквозь трещины на асфальте — да еще деревья были живыми. И совсем живыми казались солнечные лучи в россыпях битого стекла на тротуарах.
Солнце пекло так, что мы сразу взмокли, словно лошади на скачках. А воробьи радовались и громко чирикали. Солнцу и воробьям не было дела до наших игр.
Чуть сбавили темп. Артём уже порядочно запыхался. Но держался молодцом:
— Ребята… а куда мы вообще-то движемся? — спросил он, сдирая с себя шапочку.
— До следующего входа в подземную сеть — километра три, — пояснил Грэй. — Это другая ветка, по ней даже в Химки можно добраться.
— Ты проверял, от Чингиза нет сообщений? — напомнила я.
— Ничего, — вздохнул доктор.
Спустя пару минут мы поняли, что за нами следят. Да, мы по-прежнему никого не видели. Кругом было пустынно. И воробьи чирикали так же беззаботно. Только ко всему этому добавились шорохи — едва различимые. Иногда — слабый хруст стекла под ногой. Иногда в окнах мелькали неясные силуэты. Это раздражало. Будто чужой взгляд, всё время направленный тебе в затылок.
Но на самом деле чужаками здесь были мы.
И так уж погано вышло, что с самого начала гостям и хозяевам пришлось наставлять друг на друга оружие. После такого глупо ожидать радушного приёма.
Асфальт мягчел под солнцем. Даже в тени было жарко. Я давно последовала примеру товарищей и стащила шапочку. И все равно пот заливал глаза.
Мы шли вперёд. Нас не останавливали. Пока они только наблюдали.
Откуда-то издалека послышалось характерное жужжание. Я рванула Грэя и Артема за плечи. Мы нырнули в ближайший дверной проём и замерли, прижавшись к стене.
Вертолетный робот пронесся над крышами. Завис. Опять начал приближаться. Физик беззвучно, одними губами выругался матом. Потом так же беззвучно попросил у меня прощения…
А «шпион» еще долго ходил над кварталом большими кругами. Но снижаться не стал. Не по нашу душу.
Мы обождали, пока все стихло. И высунулись из укрытия.
— Э-эй! — донеслось от соседнего здания.
Грэй дернул Артема за куртку, пригибая книзу, а сам осторожно глянул в окно. Снова присел. Зашептал:
— Не меньше трёх. С автоматами. Второй этаж, угол.
— Эй! Поговорить надо! — голос звучал молодо, но с командирски-басовитыми нотками. Как у человека, не привыкшего разбрасываться пустыми словами.
— Думаю, с той стороны тоже ждут, — почесал подбородок Грэй.
— Я проверю, — дернулся физик.
— Зачем. И так ясно. Нас взяли в кольцо.
Артём нервно поёжился. Достал из кармана флягу с водой, сделал изрядный глоток. Спохватился и торопливо предложил мне. Я не отказалась. Потом дала флягу доктору. Пока он пил, ещё раз проверила свое оружие. Чисто машинально. Но неужели нам всё-таки придётся в них стрелять?
— Эй! Вы чё там, оглохли на хрен? — тем временем вмешался другой, более тонкий и нетерпеливый голосок.
— Что будем делать? — наморщил лоб Артём. — Отбиваться?
— Иногда ты меня пугаешь, мой друг, — усмехнулся доктор. — Люди соскучились по общению. Откровенному и неформальному. Что ж их убивать за это?
— Под дулом автомата — это уже не общение, а извращение.
— Если бы нас хотели пристрелить, Артёмчик, — застрелили бы без всяких церемоний. С детской непосредственностью.
— Пускай кто-нибудь выйдет без оружия! — донесся командирский голос. — Я тоже буду чистый.
— Я пошёл, — сказал Грэй тоном, не терпящим возражений. Положил «барс», сбросил рюкзак, снял гранаты с бронежилета и шагнул в дверной проём. Я замерла у окна, с пальцем на спусковом крючке «вайпера». Артём сморщился как от зубной боли.
Рядом с закопченной многоэтажкой возникла невысокая фигура в грязно-пятнистых штанах и куртке. Фигура направилась в нашу сторону. Движения были такими же уверенными, как и голос.
Через секунду я получше разглядела лицо. Смугловатое, выбритое, почти молодое — если бы не глубокие морщины, проступавшие у глаз. Длинный шрам на левой щеке, как бледный след крохотной молнии. Короткий ежик очень светлых, будто выгоревших волос. И глаза тоже светлые — кусочки голубоватого льда…
Незнакомец шагнул из тени. Тут до меня дошло.
— Артёмчик, он же седой! Совсем седой… — зашептала я.
— Да ну, ему же и тридцати нет, — отозвался физик. — Крашеный. Точно крашеный, — и сердито сплюнул, — панк доморощенный.
Уж на панка этот точно не смахивал.
Я быстро переползла к другому окну, чтобы увеличить свой сектор обстрела. Отсюда я могла хорошо видеть обоих.
— Привет, — сказал «командир», останавливаясь за пару шагов от Грэя. И шагах в десяти от меня. Ко мне он сейчас был даже ближе, чем к своим.
— Привет.
— Какими судьбами в наших краях?
— Да так, — уклончиво заметил Грэй. — Экскурсия по местам боевой славы. Дышим воздухом, любуемся архитектурой.
— Ага, — прищурился седой. — Ну и как?
— Вполне. Чувствуется, знаешь, стиль. Ничего лишнего. Ни стекол, ни полов. Ни людей. Сплошная экономия и коммунальная реформа в действии. Рыжий, случайно, не водит сюда экскурсии МВФ?
— Пока только полицаев.
— Зря. Старый Комдессю уписался бы от восторга.
«Командир» хмыкнул, насмешливо склоняя голову.
— А ты веселый…
— Жизнь заставляет, — пожал плечами Грэй.
— И какие дальнейшие планы?
— Продолжить экскурсию.
— Может, нужна помощь? Опытный экскурсовод?..
— Да нет, спасибо. Не хочется, знаешь, никого отвлекать. И потом, я люблю отдыхать «дикарем». Ходить где хочу, когда хочу…
Седой смерил доктора внимательным взглядом:
— Так можно и на скандал нарваться… Случайно.
— Обожаю скандалы, — ласково расплылся Грэй. — Правда, специально их никогда не ищу. Я — вообще, тихий и покладистый.
— В городе — большая «буча». Полиция и «охранка» стоят на ушах. А ещё, говорят, дня три назад какого-то серьёзного америкоса грохнули… Разве не слыхал?
— Откуда? — вполне искренне удивился доктор и сочувственно поцокал языком. — Что творится, а-а, что деется… Совсем люди обнаглели.
— Точно, — кивнул седой. — Из-за этой самой «бучи» мы склад потеряли. Боеприпасы, продукты — все накрылось.
Лицо Грэя сейчас напоминало неподвижную маску. Только сквозь острый, как бритва, прищур просвечивали живые зрачки.
«Командир» продолжал очень спокойно:
— А прошлой ночью, когда в «Матриксе» заварушку устроили, пятеро наших под облаву угодили. Трое раненых, двоих — насмерть… Плохо…
— Плохо, — согласился доктор.
— Хуже некуда.
Целую минуту они стоят, молча разглядывая друг друга. Грэй заметно выше седого. И шире. Отличная мишень. Но и «командиру» тогда не уйти… Отметинка на его виске, чуть левее уха. Туда войдет моя пуля…
Наконец молчание осыпается хрупкими, колючими осколками.
— Ладно. Вы, похоже, торопитесь, — добродушно кивает седой. Будто ничего не произошло. — Счастливого пути, — и направляется назад к своим.
— Насчет АКМа, — уточняет Грэй. — Я его по дороге в скверике спрятал. Отыскать несложно.
— Да ты не переживай, братан, оружие у нас есть, — отмахивается «командир». И уходит. Ещё целых пять секунд оставаясь на прицеле моего «вайпера».
Грэй тоже не мешкает. Когда он оказывается в укрытии, быстро навьючивается рюкзаком.
— Автоматчиков не видно, — говорит Артём. — Они что, выпустят нас?
— Не знаю, — хмурится доктор.
Мы ползём в другую комнату, быстро пересекаем здание насквозь и выбираемся наружу с дальнего торца.
Бежим, пригибаясь. И тут вслед раздается:
— Одну минутку…
Впереди, из окна дома, в котором мы думали укрыться, выглядывает автоматный ствол.
Падаем на землю. Хотя это не спасет. Горка битого кирпича и заржавелые останки холодильника — плохая баррикада. Мы как на ладони. Захвачены посреди открытого пространства.
Глупо…
А сзади — опять бодрый голос «командира»:
— Боюсь показаться назойливым…
Лёгкий смешок.
— Да поднимитесь вы… Неужели по кайфу лежать в пыли?
Я перекатываюсь лицом к нему. Седой и не думает прятаться. Развалился в оконном проёме и болтает ногой. Кто-то невидимый хохочет. Местные вовсю забавляются ситуацией.
И тогда я встаю. Выпрямляюсь во весь рост. Артём отчаянно дергает мою штанину. Но я не обращаю внимания. Грэй тоже поднимается. Последним, бормоча ругательства, шумно отряхиваясь, встаёт физик.
«Командир» уже не улыбается и молча изучает нас. Взгляд его надолго останавливается на мне.
— Прошу прощения, кое-что уточнить…
— Любопытство не порок, — хмурится Грэй.
— Деталей можете не касаться. Но хотя бы в каком направлении вы движетесь?
— А тебе-то зачем? — набравшись смелости, выпаливает Артём.
— Хотя бы затем, что вы идёте по моей «земле».
Доктор машет рукой в северо-восточном направлении:
— Нам туда.
— Пожалуйста. Больше вас не задерживаю, — кивает седой.
Деревянный пол — едва ли не весь выломан с мясом, а это клочок бумаги — уцелел.
Другие открытия оказались не такими приятными.
У пустого оконного проёма стоял юноша лет шестнадцати и пристально вглядывался куда-то наружу.
Был он высок и костляв. Одет в драный российский камуфляж. В руке держал нож. Хороший спецназовский нож. Кажется, что-то строгал из куска деревяшки. Рядом с его коленом к стене был прислонен АКМ.
Остатки половиц заскрипели у нас под ногами, но юноша обернулся не сразу. Пробормотал:
— Иришка, я же говорил внизу посидеть…
Увидев нас, он оцепенел.
— Привет, — сказал Артем. — Мы тут проходили мимо…
Физик нервно ухмыльнулся. Запас его красноречия слишком быстро исчерпался.
Грэй более конкретен, хотя и вежлив:
— Пожалуйста, положи ножик и отойди в сторонку.
Юноша покосился на свой АКМ, но не стал возражать. Пистолеты-пулеметы в наших руках выглядели разумными аргументами.
Доктор взял автомат, а нож зафутболил глубоко под края половиц.
В это мгновение ситуация осложнилась. В оконном проёме возникла еще одна физиономия. Почти детская. Физиономия удивлённо моргнула и не слишком дружелюбно на нас вытаращилась. А со стороны дверей заскрипело. Кто-то невысокий зыркнул внутрь и исчез, быстро, как привидение.
Грэй, не сводя глаз с местных, хлопнул меня по плечу. Я поняла без слов. И пока мы с Артёмом шли в дальний конец комнаты, балансируя на гнилых досках, и карабкались через высокий подоконник, Грэй осторожно пятился, прикрывая отход.
Когда он последним спрыгнул на кучу мусора, мы бросились за угол ближайшего здания. Промчавшись квартал, резко метнулись влево. Нырнули в кусты. Ещё пару кварталов бегом. Удивительно сохранившийся скверик. Грэй освободился от трофейного АКМа, сунув его в густую траву.
Минут пятнадцать мы без передышки неслись, петляя между домами и никого не встретив. Кругом был обычный пейзаж. Мусор, остатки домашнего скарба, разбросанные поперёк улиц. Всё покрыто застарелой грязью и пылью. Только трава, пробивавшаяся везде сквозь мусор, сквозь трещины на асфальте — да еще деревья были живыми. И совсем живыми казались солнечные лучи в россыпях битого стекла на тротуарах.
Солнце пекло так, что мы сразу взмокли, словно лошади на скачках. А воробьи радовались и громко чирикали. Солнцу и воробьям не было дела до наших игр.
Чуть сбавили темп. Артём уже порядочно запыхался. Но держался молодцом:
— Ребята… а куда мы вообще-то движемся? — спросил он, сдирая с себя шапочку.
— До следующего входа в подземную сеть — километра три, — пояснил Грэй. — Это другая ветка, по ней даже в Химки можно добраться.
— Ты проверял, от Чингиза нет сообщений? — напомнила я.
— Ничего, — вздохнул доктор.
Спустя пару минут мы поняли, что за нами следят. Да, мы по-прежнему никого не видели. Кругом было пустынно. И воробьи чирикали так же беззаботно. Только ко всему этому добавились шорохи — едва различимые. Иногда — слабый хруст стекла под ногой. Иногда в окнах мелькали неясные силуэты. Это раздражало. Будто чужой взгляд, всё время направленный тебе в затылок.
Но на самом деле чужаками здесь были мы.
И так уж погано вышло, что с самого начала гостям и хозяевам пришлось наставлять друг на друга оружие. После такого глупо ожидать радушного приёма.
Асфальт мягчел под солнцем. Даже в тени было жарко. Я давно последовала примеру товарищей и стащила шапочку. И все равно пот заливал глаза.
Мы шли вперёд. Нас не останавливали. Пока они только наблюдали.
Откуда-то издалека послышалось характерное жужжание. Я рванула Грэя и Артема за плечи. Мы нырнули в ближайший дверной проём и замерли, прижавшись к стене.
Вертолетный робот пронесся над крышами. Завис. Опять начал приближаться. Физик беззвучно, одними губами выругался матом. Потом так же беззвучно попросил у меня прощения…
А «шпион» еще долго ходил над кварталом большими кругами. Но снижаться не стал. Не по нашу душу.
Мы обождали, пока все стихло. И высунулись из укрытия.
— Э-эй! — донеслось от соседнего здания.
Грэй дернул Артема за куртку, пригибая книзу, а сам осторожно глянул в окно. Снова присел. Зашептал:
— Не меньше трёх. С автоматами. Второй этаж, угол.
— Эй! Поговорить надо! — голос звучал молодо, но с командирски-басовитыми нотками. Как у человека, не привыкшего разбрасываться пустыми словами.
— Думаю, с той стороны тоже ждут, — почесал подбородок Грэй.
— Я проверю, — дернулся физик.
— Зачем. И так ясно. Нас взяли в кольцо.
Артём нервно поёжился. Достал из кармана флягу с водой, сделал изрядный глоток. Спохватился и торопливо предложил мне. Я не отказалась. Потом дала флягу доктору. Пока он пил, ещё раз проверила свое оружие. Чисто машинально. Но неужели нам всё-таки придётся в них стрелять?
— Эй! Вы чё там, оглохли на хрен? — тем временем вмешался другой, более тонкий и нетерпеливый голосок.
— Что будем делать? — наморщил лоб Артём. — Отбиваться?
— Иногда ты меня пугаешь, мой друг, — усмехнулся доктор. — Люди соскучились по общению. Откровенному и неформальному. Что ж их убивать за это?
— Под дулом автомата — это уже не общение, а извращение.
— Если бы нас хотели пристрелить, Артёмчик, — застрелили бы без всяких церемоний. С детской непосредственностью.
— Пускай кто-нибудь выйдет без оружия! — донесся командирский голос. — Я тоже буду чистый.
— Я пошёл, — сказал Грэй тоном, не терпящим возражений. Положил «барс», сбросил рюкзак, снял гранаты с бронежилета и шагнул в дверной проём. Я замерла у окна, с пальцем на спусковом крючке «вайпера». Артём сморщился как от зубной боли.
Рядом с закопченной многоэтажкой возникла невысокая фигура в грязно-пятнистых штанах и куртке. Фигура направилась в нашу сторону. Движения были такими же уверенными, как и голос.
Через секунду я получше разглядела лицо. Смугловатое, выбритое, почти молодое — если бы не глубокие морщины, проступавшие у глаз. Длинный шрам на левой щеке, как бледный след крохотной молнии. Короткий ежик очень светлых, будто выгоревших волос. И глаза тоже светлые — кусочки голубоватого льда…
Незнакомец шагнул из тени. Тут до меня дошло.
— Артёмчик, он же седой! Совсем седой… — зашептала я.
— Да ну, ему же и тридцати нет, — отозвался физик. — Крашеный. Точно крашеный, — и сердито сплюнул, — панк доморощенный.
Уж на панка этот точно не смахивал.
Я быстро переползла к другому окну, чтобы увеличить свой сектор обстрела. Отсюда я могла хорошо видеть обоих.
— Привет, — сказал «командир», останавливаясь за пару шагов от Грэя. И шагах в десяти от меня. Ко мне он сейчас был даже ближе, чем к своим.
— Привет.
— Какими судьбами в наших краях?
— Да так, — уклончиво заметил Грэй. — Экскурсия по местам боевой славы. Дышим воздухом, любуемся архитектурой.
— Ага, — прищурился седой. — Ну и как?
— Вполне. Чувствуется, знаешь, стиль. Ничего лишнего. Ни стекол, ни полов. Ни людей. Сплошная экономия и коммунальная реформа в действии. Рыжий, случайно, не водит сюда экскурсии МВФ?
— Пока только полицаев.
— Зря. Старый Комдессю уписался бы от восторга.
«Командир» хмыкнул, насмешливо склоняя голову.
— А ты веселый…
— Жизнь заставляет, — пожал плечами Грэй.
— И какие дальнейшие планы?
— Продолжить экскурсию.
— Может, нужна помощь? Опытный экскурсовод?..
— Да нет, спасибо. Не хочется, знаешь, никого отвлекать. И потом, я люблю отдыхать «дикарем». Ходить где хочу, когда хочу…
Седой смерил доктора внимательным взглядом:
— Так можно и на скандал нарваться… Случайно.
— Обожаю скандалы, — ласково расплылся Грэй. — Правда, специально их никогда не ищу. Я — вообще, тихий и покладистый.
— В городе — большая «буча». Полиция и «охранка» стоят на ушах. А ещё, говорят, дня три назад какого-то серьёзного америкоса грохнули… Разве не слыхал?
— Откуда? — вполне искренне удивился доктор и сочувственно поцокал языком. — Что творится, а-а, что деется… Совсем люди обнаглели.
— Точно, — кивнул седой. — Из-за этой самой «бучи» мы склад потеряли. Боеприпасы, продукты — все накрылось.
Лицо Грэя сейчас напоминало неподвижную маску. Только сквозь острый, как бритва, прищур просвечивали живые зрачки.
«Командир» продолжал очень спокойно:
— А прошлой ночью, когда в «Матриксе» заварушку устроили, пятеро наших под облаву угодили. Трое раненых, двоих — насмерть… Плохо…
— Плохо, — согласился доктор.
— Хуже некуда.
Целую минуту они стоят, молча разглядывая друг друга. Грэй заметно выше седого. И шире. Отличная мишень. Но и «командиру» тогда не уйти… Отметинка на его виске, чуть левее уха. Туда войдет моя пуля…
Наконец молчание осыпается хрупкими, колючими осколками.
— Ладно. Вы, похоже, торопитесь, — добродушно кивает седой. Будто ничего не произошло. — Счастливого пути, — и направляется назад к своим.
— Насчет АКМа, — уточняет Грэй. — Я его по дороге в скверике спрятал. Отыскать несложно.
— Да ты не переживай, братан, оружие у нас есть, — отмахивается «командир». И уходит. Ещё целых пять секунд оставаясь на прицеле моего «вайпера».
Грэй тоже не мешкает. Когда он оказывается в укрытии, быстро навьючивается рюкзаком.
— Автоматчиков не видно, — говорит Артём. — Они что, выпустят нас?
— Не знаю, — хмурится доктор.
Мы ползём в другую комнату, быстро пересекаем здание насквозь и выбираемся наружу с дальнего торца.
Бежим, пригибаясь. И тут вслед раздается:
— Одну минутку…
Впереди, из окна дома, в котором мы думали укрыться, выглядывает автоматный ствол.
Падаем на землю. Хотя это не спасет. Горка битого кирпича и заржавелые останки холодильника — плохая баррикада. Мы как на ладони. Захвачены посреди открытого пространства.
Глупо…
А сзади — опять бодрый голос «командира»:
— Боюсь показаться назойливым…
Лёгкий смешок.
— Да поднимитесь вы… Неужели по кайфу лежать в пыли?
Я перекатываюсь лицом к нему. Седой и не думает прятаться. Развалился в оконном проёме и болтает ногой. Кто-то невидимый хохочет. Местные вовсю забавляются ситуацией.
И тогда я встаю. Выпрямляюсь во весь рост. Артём отчаянно дергает мою штанину. Но я не обращаю внимания. Грэй тоже поднимается. Последним, бормоча ругательства, шумно отряхиваясь, встаёт физик.
«Командир» уже не улыбается и молча изучает нас. Взгляд его надолго останавливается на мне.
— Прошу прощения, кое-что уточнить…
— Любопытство не порок, — хмурится Грэй.
— Деталей можете не касаться. Но хотя бы в каком направлении вы движетесь?
— А тебе-то зачем? — набравшись смелости, выпаливает Артём.
— Хотя бы затем, что вы идёте по моей «земле».
Доктор машет рукой в северо-восточном направлении:
— Нам туда.
— Пожалуйста. Больше вас не задерживаю, — кивает седой.