Страница:
Если честно, то большого энтузиазма наше предложение ни у «полиции», ни у «науки» не вызвало. Как говорил Шура Плоткин: «…чепчики в воздух не взлетали…»
Однако честные ребята – Джек, Пит и Морт поразмыслили малость и все-таки пришли к выводу, что ПОКА это наиболее приемлемый вариант. А проглядев еще раз несколько кусков из того компакт-диска на своем компьютере, Морт сказал, что, кажется, даже понимает, куда можно будет воткнуть эти разрушительные для проекта погрешности. И добавил:
– Только вчера мы получили сообщение, будто из Белоруссии исчезли пять килограммов обогащенного урана, который очень мог бы пригодиться этим сволочам при изготовлении русского ОКУЯНа! Особенно настораживает то, что появление этого компакт-диска в Америке по времени очень тесно совпало с сообщением об исчезновении урана. Может, подключить ФБР или ЦРУ? Какая-то из этих могучих организаций опекает секретную нашего «Джей-пи-эл».
– Морт, ты давно читал «Квентин Дорвард» Вальтера Скотта? – спросил Пит Морено.
– В далеком и розовом детстве…
– Тогда ты вряд ли помнишь, что в начале книги стоял эпиграф: «Олень был сражен оружием пажа, но слава вся досталась господину». Тим! Заткни уши… Так вот, Морт, имел я в виду эти могучие организации. Сами справимся.
– Поддерживаю позицию Пита и вношу коррективы в предложение Мартына и Тима, – сказал Джек. – Мы забираем компакт-диск и книжечку, в которую он был вклеен, едем сейчас в участок Пита, там Пит Морено все это прячет в сейф – вряд ли туда кто-нибудь сунется ночью, после чего Пит отвозит нас с Тимом и Кысей в отель.
– Точно! – сказал Пит. – А утром я…
– Нет, не точно, – прервал его Джек. – А рано утром ты, Пит, вместе с партнерами – лучше на двух машинах… Пит, я подчеркиваю: С ПАРТНЕРАМИ и НА ДВУХ МАШИНАХ, вы везете этот диск вместе с книжкой к Морту в его «Джет пропалшен лэборатори». Ты же, Морт, делаешь все, чтобы это дерьмо никогда не могло сработать, понял?
– Понял, понял…
– И чтобы никто там у вас не смог снять копию с русского оригинала! Ясно?..
– Да, Морт, нам в Америке эта штука абсолютно не нужна, – сказал Пит Морено.
– Что за детективные страсти вы тут разыгрываете?! – возмутился Морт. – Почему не оставить этот диск здесь у меня в кабинете, а утром я заберу его на работу сам… Для чего весь этот спектакль?!
– Да потому, Морт, что ты – мой старший брат, а Айрин – твоя жена, и под крышей этого дома сейчас спят твои внуки – дети моих племянников. И я хочу, чтобы этот дом остался целым и невредимым, а его обитатели жили бы долго и счастливо. А теперь, пожалуйста, продиктуй Питу, как к вам туда попроще доехать…
– Ол райт, ол райт, малыш! Но по-моему…
– Морт, давай договоримся раз и навсегда: в подобных ситуациях пусть будет «по-моему». А во всех остальных – «по-твоему». Диктуй! – жестко сказал Джек.
– Ты у нас никогда не бывал, Пит? – спросил Морт.
– Нет.
– Но ты знаешь, что это Северная Пасадина?
– Да.
– Выбираешься на двести десятый фривей и чешешь по нему на север до съезда на Оук-Гроув-драйв – проезд Дубовой рощи… И едешь мимо «Девилз-Гейт резервуар» – такой огромный водоем. В просторечии – «Дьявольские ворота». Хорошенькое названьице для проезда в наш комплекс, да? – рассмеялся Морт.
– Их же, кажется, недавно переименовали? – спросил Пит.
– А как же!.. Наши кретины-либералы лишний раз лизнули индейцев в жопу и назвали эти «… ворота» никому не известным индейским словом – «Хахаменга». Что значит – «Текучая глинистая вода». Но для всех этот водоем так и остался «Дьявольскими воротами»… Доедете почти до самых отрогов гор Сан-Габриэль и там в каньоне увидите здоровенный участок с огороженными зданиями и мощной охраной. Я закажу вам пропуска…
– А-а!.. Так это же рядом с Калифорнийским технологическим институтом?
– Точно, Пит! – воскликнул Морт, отхлебнул из стакана и вдруг неожиданно скис буквально у нас на глазах. – Ребята… Вы как-то быстро и незаметно повзрослели! Особенно после Вьетнама. Когда-то я просто мечтал, чтобы Джек поскорее вырос и мы могли бы с ним на равных закатиться куда-нибудь к девочкам и пропустить по стаканчику. А теперь у вас уже и седина… И я старею катастрофически! Ребята, только честно – я не кажусь вам Мафусаилом?
– Главное, чтобы ты не казался им своей ассистентке, – оглянувшись на дверь, негромко сказал Джек.
– Нет, тут пока все в порядке! – фальшиво-бодро заверил его Морт.
– Тогда в порядке и все остальное, – ухмыльнулся Пит.
Лично мне это утверждение было идеологически очень близким, и, засыпая, я подумал: «Какой толковый Мужик – этот Пит Морено!..»
Проснулись только лишь у входа в «Беверли-Хиллз-отель», когда Джек и Пит выволакивали нас – сонных и почти ни хрена уже не соображавших – из машины, и Пит негромко втолковывал Джеку:
– …и Мартына не выпускай ночью одного в садик!.. Кугуары расплодились как саранча!
– Кто?! – Даже сквозь наше дремотное состояние было видно, что Джек никогда ничего ни о каких Кугуарах не слышал.
– Кугуары, – повторил Пит. – Ну, пумы… Кошечки такие – от полутораста до двухсот фунтов! Их еще «горными львами» называют… Силища – жуткая! На собак нападают, индюков воруют… Все полицейские участки предгорий завалены заявлениями!.. В долине Сан-Фернандо и на Лейк-Вью-Террас, в районе Тарзана-Хиллз и Вудленд-Хиллз, в Вест-Голливуде, здесь – в Беверли-Хиллз… Короче, держите ушки на макушке, глаза врастопырку!
– Хорошо, – сказал Джек и посадил меня к себе на плечо, а шатающегося от усталости Тимура взял за руку. – А ты, Пит, подыщи неболтливого и хорошего переплетчика, чтобы восстановить обложку той русской книжки, когда Морт сделает все, о чем мы с ним договорились. Привет, Пит…
Проходя мимо ночного портье, Джек на мгновение задержался и спросил:
– У вас действительно развелись эти – каги… кугу… В смысле – пумы?
– Ах, что вы, сэр! – Портье улыбнулся Джеку ласково и снисходительно, как взрослый – ребенку, сказавшему глупость. – В Беверли-Хиллз о них и не слыхали. Мы, правда, на всякий случай установили несколько сеток-ловушек и капканов на территории отеля, но… Не волнуйтесь, сэр. В нашем отеле ничего произойти не может!
– Ну-ну, – сказал Джек, не поверив ни единому слову портье.
Это мы с Тимурчиком мгновенно просекли.
Сонные и измочаленные наворотом событий и нескончаемым калифорнийским днем, который к тому же оказался почему-то длиннее нью-йоркского на три часа, уже глубокой ночью мы поплелись в свою райскую обитель стоимостью 495 долларов за ночь, половину из которой мы провели вне этого, прямо скажем, недешевого отеля.
Интересно, вернут нам за это хотя бы часть денег?
Последнее время я стал замечать, что Западный Практицизм вторгается в меня все чаще и чаще. Шура даже упрекнул меня, в том, что я стал очень похож на Кота Матроскина из мультфильма «Трое из Простоквашино»…
Я этот мультфильм смотрел несчетное количество раз! Его у нас в России, слава Богу, гоняли по телику чуть ли не каждую неделю. И там, дома, мне этот Кот Матроскин был со всеми своими экономическими выкладками – до фени. Даже, я бы сказал, был чужд каким-то моим в то время жизненным принципам, которые Шура определял как «гуляй, Вася!».
А пожив на Западе – в Германии, вот теперь – в Америке, я понял, что Кот Матроскин был сочинен автором – как ЛИДЕР! Каковым, собственно, он и является в этой замечательной мультяшке: экономически грамотным, бережливым хозяином положения – ЛИДЕРОМ. Ибо Котам самим Господом Богом было предначертано быть ЛИДЕРАМИ! И бороться с ЕСТЕСТВОМ – бессмысленно и вредно. Так что все теперешние упреки Шуры – мне только во славу…
И вот пока мы шли до своего бунгало, и я висел на плече у Джека, как мокрое выкрученное полотенце, а Тимурчик, еле переставляя ноги, плелся за нами, словно на буксире, из последних сил держась за могучую лапу неутомимого Джека, я все пытался вяло прикидывать – вернут нам часть денег за неиспользование одной половины отельной ночи или не вернут?..
– Держи карман шире! – проворчал мне по-шелдрейсовски этот юный и сонный Телепат – Тим Истлейк. – Нашел благодетелей… Ты будешь шляться по гостям, а они… Просто «три ха-ха на вас» – как говорят в Одессе, мистер.
– Откуда у тебя это выражение? – подозрительно спросил я, уловив знакомые интонации.
– Позавчера Шура маме сказал.
– А-а… – Я убедился в том, что не ошибся, и непонятно почему удовлетворенно добавил: – Ну то-то же!
Однако чем ближе мы подходили к нашему замечательному пристанищу, тем быстрее прилив Западного Практицизма во мне стал вытесняться Восточной Настороженностью.
Джек почувствовал ЭТО и замедлил шаг.
Чтобы не пугать Тимура, я тихохонько шепнул на ухо Джеку – благо его ухо находилось у самой моей морды:
– У нас побывал кто-то чужой. А может быть, и сейчас там…
В одно мгновение в руке у Джека оказался пистолет!
– Что случилось?! – Тимур моментально очухался, и я услышал, как забилось его сердечко.
Ручаюсь, что не от страха! У нас очень мужественный Ребенок.
– Стойте здесь! – приказал я Тимуру и Джеку, а сам неслышно спрыгнул с Джекова плеча на пол и, мягко ступая, подолгу задерживая каждую лапу в воздухе, туго вытянув хвост стрелкой и прижав уши к затылку, направился к нашим дверям…
Все вещи и комнаты, включая и хваленый отельный сейф, были подвергнуты тщательнейшему обыску, без малейшей заботы скрыть свое наглое вторжение в нашу частную жизнь!
Отпечатков пальцев, как на плоском чемоданчике убитого в самолете Николая Павловского, на этот раз, к сожалению, не было. Джек нашел только свои отпечатки и Тимуркины. Свои он знал наизусть, а Тимуркины определил по размеру, хотя для верности и поразглядывал Ребенкину лапу.
– Ну, бля, беспредел!.. – по-русски сказал Тимурчик и тут же перешел на английский: – Джек! Нужно немедленно поставить на ноги всю их говенную администрацию. Что за бардак?!
– Не смеши меня, малыш, – ответил Джек. – Даже если они и поверят нам – они удавятся, а ничего не скажут! У них в отеле «произойти ничего не может»! А знаешь почему? Да потому, что в таких отелях холуи, всего лишь выдающие тебе ключи, зарабатывают больше, чем Пит Морено, который каждую секунду рискует своей жизнью, чем я – отслуживший в полиции двадцать один год, чем твоя мама, несмотря на все ее последние повышения… На кой черт им рисковать такими деньгами только для того, чтобы завести «дело о незаконном вторжении» в уже оплаченные покои – пусть даже очень знаменитого Кота, двенадцатилетнего мальчишки и обычного полицейского детектива из Нью-Йорка? Вот обнаружь они парочку трупов в своем отеле – тут им не отвертеться. Но не стать ТРУПАМИ – это уже наша забота. О’кей? Мартын! Что с тобой? Что с тобой, Мартын?!
Это я еще как-то слышал… Зажмурившись, обхватив лапами голову, я лежал на ковре посередине нашей гостиной, и кончик моего хвоста мелко-мелко трясся, а левая задняя лапа непроизвольно подергивалась…
– Что с тобой, Кысинька?! – словно сквозь подушку услышал я голос Тимурчика.
А дальше уже все – ни хрена!..
… ДАЛЬШЕ МНЕ ЯВИЛОСЬ ТО, ЧТО ПРОИСХОДИЛО ЗДЕСЬ ЧАС ТОМУ НАЗАД…
БУДТО ОТКУДА-ТО СВЕРХУ Я УВИДЕЛ ТЕХ ДВУХ ТИПОВ – РУССКОГО И НЕМЦА, КОТОРЫЕ КОГДА-ТО ВЕРНО СЛУЖИЛИ БАРМЕНУ НА РУССКОМ ТЕПЛОХОДЕ, А ПОТОМ САМИ ЖЕ И РАССТРЕЛЯЛИ ЕГО…
ТЕХ, КОГО МЫ С ТИМУРЧИКОМ ЗАСЕКЛИ В НЬЮ-ЙОРКЕ НА ПРАЗДНИКЕ СВЯТОГО ПАТРИКА, ТЕХ, КОТОРЫЕ, НАВЕРНОЕ, ЛЕТЕЛИ С НАМИ В КАЛИФОРНИЮ И КОТОРЫХ, КАК МНЕ ПОКАЗАЛОСЬ, Я УВИДЕЛ СЕГОДНЯ УТРОМ В АЭРОПОРТУ ЛОС-АНДЖЕЛЕСА…
… ПОДСВЕЧИВАЯ ТОНЕНЬКИМИ СИЛЬНЫМИ РУЧНЫМИ ФОНАРИКАМИ, ОНИ РЫЛИСЬ В НАШИХ ВЕЩАХ, ОТДИРАЛИ ПОДКЛАДКУ В МОЕМ РЮКЗАЧКЕ, ЗАПРОСТО ВСКРЫВАЛИ СЕЙФ, ГДЕ НИ ЧЕРТА НЕ БЫЛО, ВОРОШИЛИ СУМКИ ТИМУРА И ДЖЕКА…
Я ВИДЕЛ, КАК ОНИ ЗАГЛЯДЫВАЛИ ПОД НАШИ ПОДУШКИ, ОТКИДЫВАЛИ ОДЕЯЛА, ПОДНИМАЛИ МАТРАСЫ, ШУРОВАЛИ В ШКАФАХ…
ОТ НИХ СИЛЬНО ПАХЛО ДОРОГИМИ ДЕЗОДОРАНТАМИ, ОРУЖИЕМ, СИГАРЕТАМИ И ГАЗОВОЙ ЗАЖИГАЛКОЙ…
… И ВДРУГ Я УСЛЫШАЛ, КАК ОДИН ПО-РУССКИ СКАЗАЛ ДРУГОМУ:
– НЕУЖЕЛИ ОШИБЛИСЬ?!
– НЕТ, – ОТВЕТИЛ ВТОРОЙ, – НЕДАРОМ ТОТ РЫЖИЙ ЛЕГАВЫЙ ОТВЕЗ ИХ В ПАСАДИНУ…
– НИ О ЧЕМ НЕ ГОВОРИТ. ТАМ ЖИВЕТ БРАТ ТОГО, ИЗ НЬЮ-ЙОРКА.
– А ТЫ ЗНАЕШЬ, ГДЕ РАБОТАЕТ ЭТОТ БРАТ?
– НЕТ.
– В «ДЖЕЙ-ПИ-ЭЛ»!
– ОТКУДА ИНФОРМАЦИЯ?
– ОТ ЭТИХ ИСЛАМСКИХ ПРИДУРКОВ, КОТОРЫЕ НАМ БАБКИ ПЛАТЯТ.
ТОСКЛИВЫЙ ВЗДОХ И ГОЛОС В ТЕМНОТЕ:
– НЕУЖЕЛИ ОПЯТЬ МОЧИТЬ КОГО-ТО?..
Я будто возвращался из небытия и сейчас складывался из мельчайших, рассеянных во Вселенной частиц – из моих же собственных крохотных шерстинок, микроскопической пыли своего тела, коготков, ничтожных глазных клеточек, коротюсеньких кусочков хвоста и лап…
– Успокойся, успокойся, Мартынчик… – шептал мне Джек, держа меня на руках.
– Очнись, Кысинька!.. – дрожащим голосом умолял меня Тимур.
Он прижимался щекой к моему животу, целовал меня в нос и пытался пальцами открыть мне глаза.
– Все, все!.. – уже совсем явственно услышал я голос Джека. – Вот его уже перестало трясти. Наверное, перепугался насмерть…
Боже мой! Так пошло и унизительно истолковать мое состояние! Так заподозрить меня в трусости до обморока…
Ах, как захотелось выматериться по-Человечески!!!
И если бы не мое отвращение к бессмысленности Людского мата – Джекочка от меня такое бы услышал, что ему потом до утра икалось бы!..
– Ну уж дудки! – гаркнул я по-шелдрейсовски, окончательно очнувшись от злости. – Тоже мне – нашли «перепуганного»! Да я вам сейчас такое поведаю…
И рассказал им все, что я УВИДЕЛ в совсем недавнем ПРОШЛОМ.
– Где? – спросил я, впервые услышав это слово.
– Ну, партнеры… – объяснил мне Тимур. – В смысле – заодно.
Это по фене. Блатняковое ботало.
– Значит, чтобы лишний раз не светиться, террористы наняли двух профикиллеров. Те сделают за них всю грязную работу, а потом Аллах уберет и самих киллеров… – задумчиво подытожил Джек. – Сюжет – старый как мир. Но, как ни странно, очень упрощает дело… А сейчас, мистеры Тимоти Истлейк и Мартын-Кыся Плоткин-Истлейк фон Тифенбах – немедленно спать!
Приходя в себя, я еще немножко пошатался по комнатам, увидел, как моментально, наверное, на нервной почве, задрых Тимур; как Джек загнал патрон в ствол пистолета и поставил его на предохранитель. А потом положил пистолет себе под подушку.
Я теперь про полицейские пистолеты все знаю. Рут нам с Тимуром, чтобы мы не лапали ее оружие, однажды целую лекцию выдала на эту тему с демонстрациями всех этих штук.
Писать и гадить хотелось чудовищно! Я и так сдерживался черт знает сколько времени. Но как только я намылился выскочить в наш собственный отельный садик, Джек погрозил мне кулаком величиной со среднюю кастрюлю и приказал идти в ванную и садиться на горшок. А он, дескать, потом спустит за мной воду…
Будто я сам не смог бы это сделать! Помню, Шура забыл меня выпустить из квартиры (еще в Ленинграде) и уехал на три дня в Москву. Так я только этим и занимался, что спускал за собой воду. Мог бы еще и Джека научить этому.
Я сделал вид, что согласился с Джеком, проявил невероятное напряжение воли, граничащее с самогипнозом, – не угадился посередине номера стоимостью почти в пятьсот долларов, дождался, когда Джек засопел, не вынимая правой руки из-под подушки, и…
… Конечно же, оказался в саду!
Ну не могу я гадить в обычных цивилизованных условиях. Мне для ЭТОГО необходима только Природа. И это меня очень тесно роднит с моими Большими Котами-Собратьями – Тиграми, Леопардами, Пантерами, Пумами…
Я когда вижу их по телику – аж захожусь от восторга! Я испытываю к ним буквально мистическое уважение и, если хотите, Любовь!.. И ГОРДОСТЬ. Гордость за то, что и Я принадлежу к ИХ Виду. Обо всем об этом я размышлял уже сидя под каким-то тропическим кустиком, поспешно справляя свою Большую и Малую Нужду.
Права, права была Айрин – жена Морта Пински: есть «закон компенсации»! Что-то на это место приходит. Еще минуту назад у меня в голове билось лишь одно – как бы погадить! А вот поди ж ты: освободился распираемый кишечник, опорожнился переполненный мочевой пузырь – и в башку полезли Гордые мысли о национальной принадлежности к Великому Виду Больших Котов, глубокие рассуждения, философские сентенции…
Ну, как выраженьице – «философские сентенции»? Это я у мистера Могилевского слямзил.
И вот сижу я, делаю свои дела, а Гордость распирает и возвышает меня над всеми другими Животными Видами, и так мне в этой кромешной ночной темноте светло и радостно…
…что я только когда уже зарывал свою кучку (у нас – Котов – упоминание о ЕСТЕСТВЕННОМ «неприличным» не считается), вдруг неожиданно почувствовал в воздухе ЗАПАХ ОЧЕНЬ КРУПНОГО ХИЩНОГО ЗВЕРЯ!..
Ну, думаю, домечтался! Уже и запахи стали чудиться. А может, я сам стал ТАК пахнуть? Очень даже вероятно и заслуженно! Обнюхал то, что зарыл, – ни фига: пахну самим собой, кучка тоже тянет нормальным говном, а запахи КРУПНОГО ХИЩНИКА не прекращаются, да и только! Даже усиливаются.
А тут еще слабенький ветерок, видать, с океана подул и точненько определил направление – откуда идет этот запах: пахло этим Животным Типом как раз из густой заросли каких-то невероятных калифорнийских растений. Я такие никогда не встречал – ни в Питере у нас на пустыре, ни в Мюнхене – в Английском парке, ни в нью-йоркском Квинсе.
Я и пополз туда, соблюдая крайнюю осторожность, – запах был, прямо скажем, не из приятных…
Нужно ли мне напоминать вам, что все наши военные и полицейские приборы так называемого ночного видения – полное дерьмо по сравнению с тем, как разбираемся мы – Коты – в абсолютной и непроглядной темноте?..
Так вот это, я вам скажу, была, как выражается Шура Плоткин, «картинка маслом»!!!
Огромаднейший КОТЯРА – величиной значительно больше Тимурчика и чуть поменьше Джека Пински – будто сошел с экрана российского телевизора из передачи «В мире животных». Только Николая Николаевича Дроздова здесь не было. Но я и так помнил, что Николай Николаевич про такого жутковатого Типа рассказывал и что этот Тип называется кугуаром или пумой, или еще горным Львом, и что он вверх может прыгнуть метров на пять, на шесть, а вниз запросто сигает с четырнадцатиметровой скалы… И что весит такая Кошечка до ста десяти килограммов, а Джек Пински – всего семьдесят шесть. Шура и того меньше – шестьдесят восемь. Это он сейчас отожрался и поправился, а в Петербурге на него вообще было смех смотреть!.. Я в цифрах ни хрена не разбираюсь, но где больше, а где меньше – я понимаю запросто. А еще Николай Николаевич говорил, что Пума – такой Хищник, что просто не приведи Господь! Хотя, и любит поиграть и подурачиться. Правда, не всегда разбирает – где кончаются шутки и начинается бандитизм. На мое счастье, этой Пуме сейчас не приходило в голову ни играть, ни дурачиться. Он накрепко запутался в сетке-ловушке, а его задняя толщенная лапа с когтями длиной в шариковую ручку была прихвачена стальным капканом и, наверное, причиняла этому Котяре дикую боль!..
Он меня, конечно, тоже унюхал. Да как рыкнет – я, признаться, чуть вторую кучу не наложил!..
Одно дело такую Тварь (хоть и Родственничек…) по телевизору под улыбочку Н.Н. Дроздова разглядывать, а другое дело вот так, как я сейчас, – нос к носу. Уж слишком разные весовые категории!..
Но я тут же смикитил: хренушки ему до меня дотянуться. Тут на моей стороне и капкан, и сеточка.
Я прикинул расстояние, на которое этот Раздолбай мог бы ко мне приблизиться, рассчитал так, чтобы он меня ненароком через сетку не цапнул, собрал волю в лапы и уселся чуть ли не перед самой его мордой. И этак индифферентно стал разглаживать свои усы и не мигая смотреть ему в глаза.
А он опять как рыкнет, как рванется! Но уж на что меня так и подмывало взлететь в воздух и броситься наутек куда глаза глядят, я даже не шевельнулся. Если бы вы знали – чего мне это стоило!..
Замер и сижу, как памятник самому себе. Только время от времени усы разглаживаю с понтом, вроде бы мне все эти Пумы-шмумы и Тигры-мигры – до лампочки. Дескать, мы еще и не такое видали!..
– Ну, чего вылупился, сволочь?! – говорит он мне по-Животному.
Ну, может быть, не «сволочь», но очень похоже на то.
– Не хами, – говорю я, неприятно удивленный первой встречей с Собратом по Виду.
– Чего-о-о?!
Он, оказывается, даже слова-то такого не слышал! Элементарнейший Жлоб с деревянной мордой, как говорит Шура. А так, к сожалению, похож на Кота!..
Я прикинул глазом минимальное расстояние от натянутой этим Кугуаром сетки до моей морды, убедился в том, что моя безопасность равняется длине в полтора моих хвоста, и так спокойненько говорю этому дикому Дебилу:
– Ты давай не дергайся, как свинья на веревке! И пасть на меня не разевай, засранец! А то я сейчас разбужу своего друга с пистолетом – так ты потом пятый угол будешь по всей Калифорнии искать, дубина.
Понимаю, что ему и больно, и обидно, и на волю – смерть как охота, и я пытаюсь наладить с ним нормальный Животный Контакт, чтобы хоть как-то помочь ему, а он, кретин несчастный…
Он на меня как вызверился! Из капкана рвется, сетка трещит, рычит, клыками сверкает и несет меня по пням и кочкам – по-нашему, по-Животному, такими словами, что и повторить-то совестно!..
Нужно признать, что в Животном мире, как и в Человеческом, существует невероятное количество отвратительных ругательств. Когда слышишь, как приблудная Дворняга и уличный Кот выясняют отношения – уши вянут!.. А что несется из клеток Зоопарка? Кошмар!!!
Не хочу показаться паинькой и строить из себя этакого Домашнего Культурненького Котика. Раньше, в Питере, я этим Животным матом пользовался так, что некоторые особо нервные Коты и Собаки не выдерживали моего лексического напора и буквально теряли сознание еще до начала Генеральной драки.
Теперь я этой частью Животной речи пользуюсь все реже и реже. Во-первых, рядом со мной почти всю дорогу Ребенок. Хотя именно этот Ребенок вынес из своей подмосковной тюремной колонии весь букет грязного Человеческого мата и, чего греха таить, нет-нет, да и воспользуется им в экстремальной ситуации. Я же себе при нем никогда не позволяю выражаться. Ни по-шелдрейсовски, ни по-Животному.
А потом здесь, в Америке, как-то странным образом изменились социальные условия нашей с Шурой житухи – Ребенок, Рут, Семья, Шурина работа, моя общественная деятельность в Крысо-Котовом Союзе Квинса…
Конечно, если честно поразмыслить, то и здесь, в Штатах, есть достаточно причин для матюгов. Но это уже совершенно другая история.
– Заткнись, кретин!!! – рявкнул я на этого сраного Пума так, что даже мой корешок из Мюнхена – полицейский овчар Рэкс смог бы мне позавидовать!
Я понял, что с этим Пумским болваном никакими «полутонами» Контакта не установить. Тут, как говорит Рут о своих подопечных бухарских евреях-эмигрантах, необходима «политика кнута и пряника». И говорю прямым текстом:
– На волю хочешь, раздолбай египетский?!
У того даже нижняя челюсть отвисла!
Замер, осмыслил с трудом, тупица непроходимая, и орет:
– А ты как думал?! Трам-там-тара-рам!..
И так далее в том же роде.
– Цыть!!! – говорю. – Мудила грешный! Отвечай, как нормальное Животное – на волю хочешь? Да или нет?!
Тут этот здоровенный хищник-недоумок заплакал и тихо так говорит сквозь слезы своим хриплым Животным голосом:
– Выручай, браток… Век свободы не видать!.. Сука буду…
Вот! Вот что выдает Раба, какую бы шкуру он на себя ни напялил: мгновенный переход от тупой агрессии к жалкой унизительной покорности. И наоборот: никаких гарантий, что, освободив его, ты тут же не будешь растерзан им на куски!..
У них это называется – «умение жить».
Боженька ж ты мой… Неужели в этой внешне роскошной Особи таится такая мелкая и мерзкая душонка?! И ЭТО – предмет моих восторгов и поклонений?.. Это и есть – Горный Лев?! Это – грозная пума, он же жутко хищный кугуар?!
Ох уж это мне телевизионное образование… Ну как мог такой симпатичный ведущий передачи «В мире животных», как Н.Н. Дроздов, не понять всей фальшивой сущности этих Типов?!
А я еще так гордился, что происхожу из ИХ Тигро-Ягуаро-Пумо-Леопардо-Пантерского Вида!..
Да провалитесь вы ко всем чертям. Лучше я буду считать, что происхожу от Шуры Плоткина – так-то оно будет верней!
Помню, когда в Ленинграде, у Казанского собора, нас с Шурой отлупили на фашистско-антисемитском митинге, а меня даже «жидом» обозвали, Шура потом всю дорогу до дома отхаркивался кровью и бормотал:
– Нельзя… нельзя отдавать такой потрясающий город в руки Бандитов! Над Хамом должен восторжествовать Интеллект…
Примерно то же самое сейчас вертелось и у меня в голове.
– Ты ж обещал, Браток… – услышал я жалкий слезливый голос этого дефективного Пума.
Услышал я интонации этого попавшего в безнадегу Беспредельщика и подумал – как мы бываем неосмотрительны, РОМАНТИЗИРУЯ подобных Типов, восхищаясь их «подвигами», их «повадками», даже их жестокостью! Дескать, «всем кушать надо…»
Вот это наше всепрощенчество, готовность присочинить им те «таинственные» и «замечательные» качества, о которых они и понятия не имеют, ибо всем своим существом запрограммированы тупыми и злобными бандитами, действия которых направлены лишь на убийство ради жратвы, – очень все это неумно с нашей стороны!
Однако честные ребята – Джек, Пит и Морт поразмыслили малость и все-таки пришли к выводу, что ПОКА это наиболее приемлемый вариант. А проглядев еще раз несколько кусков из того компакт-диска на своем компьютере, Морт сказал, что, кажется, даже понимает, куда можно будет воткнуть эти разрушительные для проекта погрешности. И добавил:
– Только вчера мы получили сообщение, будто из Белоруссии исчезли пять килограммов обогащенного урана, который очень мог бы пригодиться этим сволочам при изготовлении русского ОКУЯНа! Особенно настораживает то, что появление этого компакт-диска в Америке по времени очень тесно совпало с сообщением об исчезновении урана. Может, подключить ФБР или ЦРУ? Какая-то из этих могучих организаций опекает секретную нашего «Джей-пи-эл».
– Морт, ты давно читал «Квентин Дорвард» Вальтера Скотта? – спросил Пит Морено.
– В далеком и розовом детстве…
– Тогда ты вряд ли помнишь, что в начале книги стоял эпиграф: «Олень был сражен оружием пажа, но слава вся досталась господину». Тим! Заткни уши… Так вот, Морт, имел я в виду эти могучие организации. Сами справимся.
– Поддерживаю позицию Пита и вношу коррективы в предложение Мартына и Тима, – сказал Джек. – Мы забираем компакт-диск и книжечку, в которую он был вклеен, едем сейчас в участок Пита, там Пит Морено все это прячет в сейф – вряд ли туда кто-нибудь сунется ночью, после чего Пит отвозит нас с Тимом и Кысей в отель.
– Точно! – сказал Пит. – А утром я…
– Нет, не точно, – прервал его Джек. – А рано утром ты, Пит, вместе с партнерами – лучше на двух машинах… Пит, я подчеркиваю: С ПАРТНЕРАМИ и НА ДВУХ МАШИНАХ, вы везете этот диск вместе с книжкой к Морту в его «Джет пропалшен лэборатори». Ты же, Морт, делаешь все, чтобы это дерьмо никогда не могло сработать, понял?
– Понял, понял…
– И чтобы никто там у вас не смог снять копию с русского оригинала! Ясно?..
– Да, Морт, нам в Америке эта штука абсолютно не нужна, – сказал Пит Морено.
– Что за детективные страсти вы тут разыгрываете?! – возмутился Морт. – Почему не оставить этот диск здесь у меня в кабинете, а утром я заберу его на работу сам… Для чего весь этот спектакль?!
– Да потому, Морт, что ты – мой старший брат, а Айрин – твоя жена, и под крышей этого дома сейчас спят твои внуки – дети моих племянников. И я хочу, чтобы этот дом остался целым и невредимым, а его обитатели жили бы долго и счастливо. А теперь, пожалуйста, продиктуй Питу, как к вам туда попроще доехать…
– Ол райт, ол райт, малыш! Но по-моему…
– Морт, давай договоримся раз и навсегда: в подобных ситуациях пусть будет «по-моему». А во всех остальных – «по-твоему». Диктуй! – жестко сказал Джек.
– Ты у нас никогда не бывал, Пит? – спросил Морт.
– Нет.
– Но ты знаешь, что это Северная Пасадина?
– Да.
– Выбираешься на двести десятый фривей и чешешь по нему на север до съезда на Оук-Гроув-драйв – проезд Дубовой рощи… И едешь мимо «Девилз-Гейт резервуар» – такой огромный водоем. В просторечии – «Дьявольские ворота». Хорошенькое названьице для проезда в наш комплекс, да? – рассмеялся Морт.
– Их же, кажется, недавно переименовали? – спросил Пит.
– А как же!.. Наши кретины-либералы лишний раз лизнули индейцев в жопу и назвали эти «… ворота» никому не известным индейским словом – «Хахаменга». Что значит – «Текучая глинистая вода». Но для всех этот водоем так и остался «Дьявольскими воротами»… Доедете почти до самых отрогов гор Сан-Габриэль и там в каньоне увидите здоровенный участок с огороженными зданиями и мощной охраной. Я закажу вам пропуска…
– А-а!.. Так это же рядом с Калифорнийским технологическим институтом?
– Точно, Пит! – воскликнул Морт, отхлебнул из стакана и вдруг неожиданно скис буквально у нас на глазах. – Ребята… Вы как-то быстро и незаметно повзрослели! Особенно после Вьетнама. Когда-то я просто мечтал, чтобы Джек поскорее вырос и мы могли бы с ним на равных закатиться куда-нибудь к девочкам и пропустить по стаканчику. А теперь у вас уже и седина… И я старею катастрофически! Ребята, только честно – я не кажусь вам Мафусаилом?
– Главное, чтобы ты не казался им своей ассистентке, – оглянувшись на дверь, негромко сказал Джек.
– Нет, тут пока все в порядке! – фальшиво-бодро заверил его Морт.
– Тогда в порядке и все остальное, – ухмыльнулся Пит.
Лично мне это утверждение было идеологически очень близким, и, засыпая, я подумал: «Какой толковый Мужик – этот Пит Морено!..»
* * *
Всю обратную дорогу с заездом в полицейский участок Пита мы с Тимурчиком продрыхли на заднем сиденье автомобиля.Проснулись только лишь у входа в «Беверли-Хиллз-отель», когда Джек и Пит выволакивали нас – сонных и почти ни хрена уже не соображавших – из машины, и Пит негромко втолковывал Джеку:
– …и Мартына не выпускай ночью одного в садик!.. Кугуары расплодились как саранча!
– Кто?! – Даже сквозь наше дремотное состояние было видно, что Джек никогда ничего ни о каких Кугуарах не слышал.
– Кугуары, – повторил Пит. – Ну, пумы… Кошечки такие – от полутораста до двухсот фунтов! Их еще «горными львами» называют… Силища – жуткая! На собак нападают, индюков воруют… Все полицейские участки предгорий завалены заявлениями!.. В долине Сан-Фернандо и на Лейк-Вью-Террас, в районе Тарзана-Хиллз и Вудленд-Хиллз, в Вест-Голливуде, здесь – в Беверли-Хиллз… Короче, держите ушки на макушке, глаза врастопырку!
– Хорошо, – сказал Джек и посадил меня к себе на плечо, а шатающегося от усталости Тимура взял за руку. – А ты, Пит, подыщи неболтливого и хорошего переплетчика, чтобы восстановить обложку той русской книжки, когда Морт сделает все, о чем мы с ним договорились. Привет, Пит…
Проходя мимо ночного портье, Джек на мгновение задержался и спросил:
– У вас действительно развелись эти – каги… кугу… В смысле – пумы?
– Ах, что вы, сэр! – Портье улыбнулся Джеку ласково и снисходительно, как взрослый – ребенку, сказавшему глупость. – В Беверли-Хиллз о них и не слыхали. Мы, правда, на всякий случай установили несколько сеток-ловушек и капканов на территории отеля, но… Не волнуйтесь, сэр. В нашем отеле ничего произойти не может!
– Ну-ну, – сказал Джек, не поверив ни единому слову портье.
Это мы с Тимурчиком мгновенно просекли.
Сонные и измочаленные наворотом событий и нескончаемым калифорнийским днем, который к тому же оказался почему-то длиннее нью-йоркского на три часа, уже глубокой ночью мы поплелись в свою райскую обитель стоимостью 495 долларов за ночь, половину из которой мы провели вне этого, прямо скажем, недешевого отеля.
Интересно, вернут нам за это хотя бы часть денег?
Последнее время я стал замечать, что Западный Практицизм вторгается в меня все чаще и чаще. Шура даже упрекнул меня, в том, что я стал очень похож на Кота Матроскина из мультфильма «Трое из Простоквашино»…
Я этот мультфильм смотрел несчетное количество раз! Его у нас в России, слава Богу, гоняли по телику чуть ли не каждую неделю. И там, дома, мне этот Кот Матроскин был со всеми своими экономическими выкладками – до фени. Даже, я бы сказал, был чужд каким-то моим в то время жизненным принципам, которые Шура определял как «гуляй, Вася!».
А пожив на Западе – в Германии, вот теперь – в Америке, я понял, что Кот Матроскин был сочинен автором – как ЛИДЕР! Каковым, собственно, он и является в этой замечательной мультяшке: экономически грамотным, бережливым хозяином положения – ЛИДЕРОМ. Ибо Котам самим Господом Богом было предначертано быть ЛИДЕРАМИ! И бороться с ЕСТЕСТВОМ – бессмысленно и вредно. Так что все теперешние упреки Шуры – мне только во славу…
И вот пока мы шли до своего бунгало, и я висел на плече у Джека, как мокрое выкрученное полотенце, а Тимурчик, еле переставляя ноги, плелся за нами, словно на буксире, из последних сил держась за могучую лапу неутомимого Джека, я все пытался вяло прикидывать – вернут нам часть денег за неиспользование одной половины отельной ночи или не вернут?..
– Держи карман шире! – проворчал мне по-шелдрейсовски этот юный и сонный Телепат – Тим Истлейк. – Нашел благодетелей… Ты будешь шляться по гостям, а они… Просто «три ха-ха на вас» – как говорят в Одессе, мистер.
– Откуда у тебя это выражение? – подозрительно спросил я, уловив знакомые интонации.
– Позавчера Шура маме сказал.
– А-а… – Я убедился в том, что не ошибся, и непонятно почему удовлетворенно добавил: – Ну то-то же!
Однако чем ближе мы подходили к нашему замечательному пристанищу, тем быстрее прилив Западного Практицизма во мне стал вытесняться Восточной Настороженностью.
Джек почувствовал ЭТО и замедлил шаг.
Чтобы не пугать Тимура, я тихохонько шепнул на ухо Джеку – благо его ухо находилось у самой моей морды:
– У нас побывал кто-то чужой. А может быть, и сейчас там…
В одно мгновение в руке у Джека оказался пистолет!
– Что случилось?! – Тимур моментально очухался, и я услышал, как забилось его сердечко.
Ручаюсь, что не от страха! У нас очень мужественный Ребенок.
– Стойте здесь! – приказал я Тимуру и Джеку, а сам неслышно спрыгнул с Джекова плеча на пол и, мягко ступая, подолгу задерживая каждую лапу в воздухе, туго вытянув хвост стрелкой и прижав уши к затылку, направился к нашим дверям…
* * *
Я оказался прав всего лишь наполовину – в наших комнатах кто-то явно побывал, но успел смылиться до нашего возвращения.Все вещи и комнаты, включая и хваленый отельный сейф, были подвергнуты тщательнейшему обыску, без малейшей заботы скрыть свое наглое вторжение в нашу частную жизнь!
Отпечатков пальцев, как на плоском чемоданчике убитого в самолете Николая Павловского, на этот раз, к сожалению, не было. Джек нашел только свои отпечатки и Тимуркины. Свои он знал наизусть, а Тимуркины определил по размеру, хотя для верности и поразглядывал Ребенкину лапу.
– Ну, бля, беспредел!.. – по-русски сказал Тимурчик и тут же перешел на английский: – Джек! Нужно немедленно поставить на ноги всю их говенную администрацию. Что за бардак?!
– Не смеши меня, малыш, – ответил Джек. – Даже если они и поверят нам – они удавятся, а ничего не скажут! У них в отеле «произойти ничего не может»! А знаешь почему? Да потому, что в таких отелях холуи, всего лишь выдающие тебе ключи, зарабатывают больше, чем Пит Морено, который каждую секунду рискует своей жизнью, чем я – отслуживший в полиции двадцать один год, чем твоя мама, несмотря на все ее последние повышения… На кой черт им рисковать такими деньгами только для того, чтобы завести «дело о незаконном вторжении» в уже оплаченные покои – пусть даже очень знаменитого Кота, двенадцатилетнего мальчишки и обычного полицейского детектива из Нью-Йорка? Вот обнаружь они парочку трупов в своем отеле – тут им не отвертеться. Но не стать ТРУПАМИ – это уже наша забота. О’кей? Мартын! Что с тобой? Что с тобой, Мартын?!
Это я еще как-то слышал… Зажмурившись, обхватив лапами голову, я лежал на ковре посередине нашей гостиной, и кончик моего хвоста мелко-мелко трясся, а левая задняя лапа непроизвольно подергивалась…
– Что с тобой, Кысинька?! – словно сквозь подушку услышал я голос Тимурчика.
А дальше уже все – ни хрена!..
… ДАЛЬШЕ МНЕ ЯВИЛОСЬ ТО, ЧТО ПРОИСХОДИЛО ЗДЕСЬ ЧАС ТОМУ НАЗАД…
БУДТО ОТКУДА-ТО СВЕРХУ Я УВИДЕЛ ТЕХ ДВУХ ТИПОВ – РУССКОГО И НЕМЦА, КОТОРЫЕ КОГДА-ТО ВЕРНО СЛУЖИЛИ БАРМЕНУ НА РУССКОМ ТЕПЛОХОДЕ, А ПОТОМ САМИ ЖЕ И РАССТРЕЛЯЛИ ЕГО…
ТЕХ, КОГО МЫ С ТИМУРЧИКОМ ЗАСЕКЛИ В НЬЮ-ЙОРКЕ НА ПРАЗДНИКЕ СВЯТОГО ПАТРИКА, ТЕХ, КОТОРЫЕ, НАВЕРНОЕ, ЛЕТЕЛИ С НАМИ В КАЛИФОРНИЮ И КОТОРЫХ, КАК МНЕ ПОКАЗАЛОСЬ, Я УВИДЕЛ СЕГОДНЯ УТРОМ В АЭРОПОРТУ ЛОС-АНДЖЕЛЕСА…
… ПОДСВЕЧИВАЯ ТОНЕНЬКИМИ СИЛЬНЫМИ РУЧНЫМИ ФОНАРИКАМИ, ОНИ РЫЛИСЬ В НАШИХ ВЕЩАХ, ОТДИРАЛИ ПОДКЛАДКУ В МОЕМ РЮКЗАЧКЕ, ЗАПРОСТО ВСКРЫВАЛИ СЕЙФ, ГДЕ НИ ЧЕРТА НЕ БЫЛО, ВОРОШИЛИ СУМКИ ТИМУРА И ДЖЕКА…
Я ВИДЕЛ, КАК ОНИ ЗАГЛЯДЫВАЛИ ПОД НАШИ ПОДУШКИ, ОТКИДЫВАЛИ ОДЕЯЛА, ПОДНИМАЛИ МАТРАСЫ, ШУРОВАЛИ В ШКАФАХ…
ОТ НИХ СИЛЬНО ПАХЛО ДОРОГИМИ ДЕЗОДОРАНТАМИ, ОРУЖИЕМ, СИГАРЕТАМИ И ГАЗОВОЙ ЗАЖИГАЛКОЙ…
… И ВДРУГ Я УСЛЫШАЛ, КАК ОДИН ПО-РУССКИ СКАЗАЛ ДРУГОМУ:
– НЕУЖЕЛИ ОШИБЛИСЬ?!
– НЕТ, – ОТВЕТИЛ ВТОРОЙ, – НЕДАРОМ ТОТ РЫЖИЙ ЛЕГАВЫЙ ОТВЕЗ ИХ В ПАСАДИНУ…
– НИ О ЧЕМ НЕ ГОВОРИТ. ТАМ ЖИВЕТ БРАТ ТОГО, ИЗ НЬЮ-ЙОРКА.
– А ТЫ ЗНАЕШЬ, ГДЕ РАБОТАЕТ ЭТОТ БРАТ?
– НЕТ.
– В «ДЖЕЙ-ПИ-ЭЛ»!
– ОТКУДА ИНФОРМАЦИЯ?
– ОТ ЭТИХ ИСЛАМСКИХ ПРИДУРКОВ, КОТОРЫЕ НАМ БАБКИ ПЛАТЯТ.
ТОСКЛИВЫЙ ВЗДОХ И ГОЛОС В ТЕМНОТЕ:
– НЕУЖЕЛИ ОПЯТЬ МОЧИТЬ КОГО-ТО?..
* * *
Я постепенно приходил в себя…Я будто возвращался из небытия и сейчас складывался из мельчайших, рассеянных во Вселенной частиц – из моих же собственных крохотных шерстинок, микроскопической пыли своего тела, коготков, ничтожных глазных клеточек, коротюсеньких кусочков хвоста и лап…
– Успокойся, успокойся, Мартынчик… – шептал мне Джек, держа меня на руках.
– Очнись, Кысинька!.. – дрожащим голосом умолял меня Тимур.
Он прижимался щекой к моему животу, целовал меня в нос и пытался пальцами открыть мне глаза.
– Все, все!.. – уже совсем явственно услышал я голос Джека. – Вот его уже перестало трясти. Наверное, перепугался насмерть…
Боже мой! Так пошло и унизительно истолковать мое состояние! Так заподозрить меня в трусости до обморока…
Ах, как захотелось выматериться по-Человечески!!!
И если бы не мое отвращение к бессмысленности Людского мата – Джекочка от меня такое бы услышал, что ему потом до утра икалось бы!..
– Ну уж дудки! – гаркнул я по-шелдрейсовски, окончательно очнувшись от злости. – Тоже мне – нашли «перепуганного»! Да я вам сейчас такое поведаю…
И рассказал им все, что я УВИДЕЛ в совсем недавнем ПРОШЛОМ.
* * *
– Ага, – сказал Джек. – Значит, они не конкуренты… Наоборот, работают в сламе.– Где? – спросил я, впервые услышав это слово.
– Ну, партнеры… – объяснил мне Тимур. – В смысле – заодно.
Это по фене. Блатняковое ботало.
– Значит, чтобы лишний раз не светиться, террористы наняли двух профикиллеров. Те сделают за них всю грязную работу, а потом Аллах уберет и самих киллеров… – задумчиво подытожил Джек. – Сюжет – старый как мир. Но, как ни странно, очень упрощает дело… А сейчас, мистеры Тимоти Истлейк и Мартын-Кыся Плоткин-Истлейк фон Тифенбах – немедленно спать!
Приходя в себя, я еще немножко пошатался по комнатам, увидел, как моментально, наверное, на нервной почве, задрых Тимур; как Джек загнал патрон в ствол пистолета и поставил его на предохранитель. А потом положил пистолет себе под подушку.
Я теперь про полицейские пистолеты все знаю. Рут нам с Тимуром, чтобы мы не лапали ее оружие, однажды целую лекцию выдала на эту тему с демонстрациями всех этих штук.
Писать и гадить хотелось чудовищно! Я и так сдерживался черт знает сколько времени. Но как только я намылился выскочить в наш собственный отельный садик, Джек погрозил мне кулаком величиной со среднюю кастрюлю и приказал идти в ванную и садиться на горшок. А он, дескать, потом спустит за мной воду…
Будто я сам не смог бы это сделать! Помню, Шура забыл меня выпустить из квартиры (еще в Ленинграде) и уехал на три дня в Москву. Так я только этим и занимался, что спускал за собой воду. Мог бы еще и Джека научить этому.
Я сделал вид, что согласился с Джеком, проявил невероятное напряжение воли, граничащее с самогипнозом, – не угадился посередине номера стоимостью почти в пятьсот долларов, дождался, когда Джек засопел, не вынимая правой руки из-под подушки, и…
… Конечно же, оказался в саду!
Ну не могу я гадить в обычных цивилизованных условиях. Мне для ЭТОГО необходима только Природа. И это меня очень тесно роднит с моими Большими Котами-Собратьями – Тиграми, Леопардами, Пантерами, Пумами…
Я когда вижу их по телику – аж захожусь от восторга! Я испытываю к ним буквально мистическое уважение и, если хотите, Любовь!.. И ГОРДОСТЬ. Гордость за то, что и Я принадлежу к ИХ Виду. Обо всем об этом я размышлял уже сидя под каким-то тропическим кустиком, поспешно справляя свою Большую и Малую Нужду.
Права, права была Айрин – жена Морта Пински: есть «закон компенсации»! Что-то на это место приходит. Еще минуту назад у меня в голове билось лишь одно – как бы погадить! А вот поди ж ты: освободился распираемый кишечник, опорожнился переполненный мочевой пузырь – и в башку полезли Гордые мысли о национальной принадлежности к Великому Виду Больших Котов, глубокие рассуждения, философские сентенции…
Ну, как выраженьице – «философские сентенции»? Это я у мистера Могилевского слямзил.
И вот сижу я, делаю свои дела, а Гордость распирает и возвышает меня над всеми другими Животными Видами, и так мне в этой кромешной ночной темноте светло и радостно…
…что я только когда уже зарывал свою кучку (у нас – Котов – упоминание о ЕСТЕСТВЕННОМ «неприличным» не считается), вдруг неожиданно почувствовал в воздухе ЗАПАХ ОЧЕНЬ КРУПНОГО ХИЩНОГО ЗВЕРЯ!..
Ну, думаю, домечтался! Уже и запахи стали чудиться. А может, я сам стал ТАК пахнуть? Очень даже вероятно и заслуженно! Обнюхал то, что зарыл, – ни фига: пахну самим собой, кучка тоже тянет нормальным говном, а запахи КРУПНОГО ХИЩНИКА не прекращаются, да и только! Даже усиливаются.
А тут еще слабенький ветерок, видать, с океана подул и точненько определил направление – откуда идет этот запах: пахло этим Животным Типом как раз из густой заросли каких-то невероятных калифорнийских растений. Я такие никогда не встречал – ни в Питере у нас на пустыре, ни в Мюнхене – в Английском парке, ни в нью-йоркском Квинсе.
Я и пополз туда, соблюдая крайнюю осторожность, – запах был, прямо скажем, не из приятных…
Нужно ли мне напоминать вам, что все наши военные и полицейские приборы так называемого ночного видения – полное дерьмо по сравнению с тем, как разбираемся мы – Коты – в абсолютной и непроглядной темноте?..
Так вот это, я вам скажу, была, как выражается Шура Плоткин, «картинка маслом»!!!
Огромаднейший КОТЯРА – величиной значительно больше Тимурчика и чуть поменьше Джека Пински – будто сошел с экрана российского телевизора из передачи «В мире животных». Только Николая Николаевича Дроздова здесь не было. Но я и так помнил, что Николай Николаевич про такого жутковатого Типа рассказывал и что этот Тип называется кугуаром или пумой, или еще горным Львом, и что он вверх может прыгнуть метров на пять, на шесть, а вниз запросто сигает с четырнадцатиметровой скалы… И что весит такая Кошечка до ста десяти килограммов, а Джек Пински – всего семьдесят шесть. Шура и того меньше – шестьдесят восемь. Это он сейчас отожрался и поправился, а в Петербурге на него вообще было смех смотреть!.. Я в цифрах ни хрена не разбираюсь, но где больше, а где меньше – я понимаю запросто. А еще Николай Николаевич говорил, что Пума – такой Хищник, что просто не приведи Господь! Хотя, и любит поиграть и подурачиться. Правда, не всегда разбирает – где кончаются шутки и начинается бандитизм. На мое счастье, этой Пуме сейчас не приходило в голову ни играть, ни дурачиться. Он накрепко запутался в сетке-ловушке, а его задняя толщенная лапа с когтями длиной в шариковую ручку была прихвачена стальным капканом и, наверное, причиняла этому Котяре дикую боль!..
Он меня, конечно, тоже унюхал. Да как рыкнет – я, признаться, чуть вторую кучу не наложил!..
Одно дело такую Тварь (хоть и Родственничек…) по телевизору под улыбочку Н.Н. Дроздова разглядывать, а другое дело вот так, как я сейчас, – нос к носу. Уж слишком разные весовые категории!..
Но я тут же смикитил: хренушки ему до меня дотянуться. Тут на моей стороне и капкан, и сеточка.
Я прикинул расстояние, на которое этот Раздолбай мог бы ко мне приблизиться, рассчитал так, чтобы он меня ненароком через сетку не цапнул, собрал волю в лапы и уселся чуть ли не перед самой его мордой. И этак индифферентно стал разглаживать свои усы и не мигая смотреть ему в глаза.
А он опять как рыкнет, как рванется! Но уж на что меня так и подмывало взлететь в воздух и броситься наутек куда глаза глядят, я даже не шевельнулся. Если бы вы знали – чего мне это стоило!..
Замер и сижу, как памятник самому себе. Только время от времени усы разглаживаю с понтом, вроде бы мне все эти Пумы-шмумы и Тигры-мигры – до лампочки. Дескать, мы еще и не такое видали!..
– Ну, чего вылупился, сволочь?! – говорит он мне по-Животному.
Ну, может быть, не «сволочь», но очень похоже на то.
– Не хами, – говорю я, неприятно удивленный первой встречей с Собратом по Виду.
– Чего-о-о?!
Он, оказывается, даже слова-то такого не слышал! Элементарнейший Жлоб с деревянной мордой, как говорит Шура. А так, к сожалению, похож на Кота!..
Я прикинул глазом минимальное расстояние от натянутой этим Кугуаром сетки до моей морды, убедился в том, что моя безопасность равняется длине в полтора моих хвоста, и так спокойненько говорю этому дикому Дебилу:
– Ты давай не дергайся, как свинья на веревке! И пасть на меня не разевай, засранец! А то я сейчас разбужу своего друга с пистолетом – так ты потом пятый угол будешь по всей Калифорнии искать, дубина.
Понимаю, что ему и больно, и обидно, и на волю – смерть как охота, и я пытаюсь наладить с ним нормальный Животный Контакт, чтобы хоть как-то помочь ему, а он, кретин несчастный…
Он на меня как вызверился! Из капкана рвется, сетка трещит, рычит, клыками сверкает и несет меня по пням и кочкам – по-нашему, по-Животному, такими словами, что и повторить-то совестно!..
Нужно признать, что в Животном мире, как и в Человеческом, существует невероятное количество отвратительных ругательств. Когда слышишь, как приблудная Дворняга и уличный Кот выясняют отношения – уши вянут!.. А что несется из клеток Зоопарка? Кошмар!!!
Не хочу показаться паинькой и строить из себя этакого Домашнего Культурненького Котика. Раньше, в Питере, я этим Животным матом пользовался так, что некоторые особо нервные Коты и Собаки не выдерживали моего лексического напора и буквально теряли сознание еще до начала Генеральной драки.
Теперь я этой частью Животной речи пользуюсь все реже и реже. Во-первых, рядом со мной почти всю дорогу Ребенок. Хотя именно этот Ребенок вынес из своей подмосковной тюремной колонии весь букет грязного Человеческого мата и, чего греха таить, нет-нет, да и воспользуется им в экстремальной ситуации. Я же себе при нем никогда не позволяю выражаться. Ни по-шелдрейсовски, ни по-Животному.
А потом здесь, в Америке, как-то странным образом изменились социальные условия нашей с Шурой житухи – Ребенок, Рут, Семья, Шурина работа, моя общественная деятельность в Крысо-Котовом Союзе Квинса…
Конечно, если честно поразмыслить, то и здесь, в Штатах, есть достаточно причин для матюгов. Но это уже совершенно другая история.
– Заткнись, кретин!!! – рявкнул я на этого сраного Пума так, что даже мой корешок из Мюнхена – полицейский овчар Рэкс смог бы мне позавидовать!
Я понял, что с этим Пумским болваном никакими «полутонами» Контакта не установить. Тут, как говорит Рут о своих подопечных бухарских евреях-эмигрантах, необходима «политика кнута и пряника». И говорю прямым текстом:
– На волю хочешь, раздолбай египетский?!
У того даже нижняя челюсть отвисла!
Замер, осмыслил с трудом, тупица непроходимая, и орет:
– А ты как думал?! Трам-там-тара-рам!..
И так далее в том же роде.
– Цыть!!! – говорю. – Мудила грешный! Отвечай, как нормальное Животное – на волю хочешь? Да или нет?!
Тут этот здоровенный хищник-недоумок заплакал и тихо так говорит сквозь слезы своим хриплым Животным голосом:
– Выручай, браток… Век свободы не видать!.. Сука буду…
Вот! Вот что выдает Раба, какую бы шкуру он на себя ни напялил: мгновенный переход от тупой агрессии к жалкой унизительной покорности. И наоборот: никаких гарантий, что, освободив его, ты тут же не будешь растерзан им на куски!..
У них это называется – «умение жить».
Боженька ж ты мой… Неужели в этой внешне роскошной Особи таится такая мелкая и мерзкая душонка?! И ЭТО – предмет моих восторгов и поклонений?.. Это и есть – Горный Лев?! Это – грозная пума, он же жутко хищный кугуар?!
Ох уж это мне телевизионное образование… Ну как мог такой симпатичный ведущий передачи «В мире животных», как Н.Н. Дроздов, не понять всей фальшивой сущности этих Типов?!
А я еще так гордился, что происхожу из ИХ Тигро-Ягуаро-Пумо-Леопардо-Пантерского Вида!..
Да провалитесь вы ко всем чертям. Лучше я буду считать, что происхожу от Шуры Плоткина – так-то оно будет верней!
Помню, когда в Ленинграде, у Казанского собора, нас с Шурой отлупили на фашистско-антисемитском митинге, а меня даже «жидом» обозвали, Шура потом всю дорогу до дома отхаркивался кровью и бормотал:
– Нельзя… нельзя отдавать такой потрясающий город в руки Бандитов! Над Хамом должен восторжествовать Интеллект…
Примерно то же самое сейчас вертелось и у меня в голове.
– Ты ж обещал, Браток… – услышал я жалкий слезливый голос этого дефективного Пума.
Услышал я интонации этого попавшего в безнадегу Беспредельщика и подумал – как мы бываем неосмотрительны, РОМАНТИЗИРУЯ подобных Типов, восхищаясь их «подвигами», их «повадками», даже их жестокостью! Дескать, «всем кушать надо…»
Вот это наше всепрощенчество, готовность присочинить им те «таинственные» и «замечательные» качества, о которых они и понятия не имеют, ибо всем своим существом запрограммированы тупыми и злобными бандитами, действия которых направлены лишь на убийство ради жратвы, – очень все это неумно с нашей стороны!