Кунин Владимир Владимирович. Возвращение из рая

   На четвертый день на «Парамаунте» выползли мы с Братком из нашего трейлера, у нас в тот день была небольшая досъемочка, и пошли прошвырнуться к Операторскому цеху, а заодно и погадить там втихаря.
   На студии к нам с Братком уже привыкли – никто не цепляется, внимания не обращает. Все мы тут считаемся на работе – и я, и Браток, и Аль Пачино, и Сильвестр Сталлоне, и наша Нэнси, и Мерил Стрип… На каждого оборачиваться – голова отвинтится на хрен!
   Добрели до нашего закутка, сделали свои дела, и Браток так осторожно меня спрашивает:
   – Как вы думаете, Шеф, я уже совсем отснялся? Или мне еще чего-нибудь делать придется?
   – Думаю, что совсем, – говорю. – И знаешь, Браток, давай без всякого Шефа и на ты! Уж для кого, для кого, а для тебя я – Кыся!
   – Спасибо, – говорит, – Шеф… Ой! Виноват… Кыся! А ты не знаешь, мне отпуск хоть какой-нибудь полагается?
   – Где «отпуск»? На «Парамаунте» или у нас в компахе?
   – Ну вообще, отпуск… Повсюду.
   – Нет проблем, Браток. Когда захочешь.
   – Тогда, если можно, Шеф… То есть Кыся… Если можно, с завтрашнего дня. Не возражаешь?
   Вот когда я растерялся, хоть плачь!
   – Я-то не возражаю… – промямлил я. – Только я не думал, что это произойдет так скоро…
   То ли Браток не врубился в мое состояние, то ли решил излишне не драматизировать ситуацию:
   – Знаешь, Кыся, я бы уже и сегодня ушел, но мне же еще нужно попрощаться с Тимурчиком, Джеком, Питом, Бобом, Наташей… С тобой, Мартынчик! Да и вы же вот-вот отвалите отсюда… На хер мне ждать этого – только слезы лить, да? – неожиданно твердым голосом проговорил Браток и лизнул меня от ушей до хвоста так, что я два раза через голову перекувырнулся…

* * *

   Провожали Братка до отрогов гор Сан-Габриэль четырьмя машинами. Джек, Наташа, Тимур, Браток и я – в «линкольне», Пит Морено со своим сыном Нуэнгом – на здоровенном «шевроле» со всеми полицейскими наворотами и прибамбасами, Боб – на собственной «мазде» вместе с Нэнси Паркер. И Саша Половец с Эллочкой, Саем и Зигеле Фрумкиными – на Сашином «гранд-чероки».
   Когда взобрались наверх, в самую глухомань, откуда уже были видны желто-серые скалы, все вылезли из своих автомобилей, для которых и дороги-то дальше не было.
   Я оглядел всю эту мишпуху и подумал, что за недолгое время пребывания в Калифорнии мы здорово обросли друзьями-приятелями!
   Каждый автомобиль, не сговариваясь с остальными, преподнес Братку на прощание по свежей индюшке, купленной в «Ла раса меркадо». Даже для могучего Братка это было многовато. Но Браток тут же благодарно всех облизал и очень хозяйственно закопал двух индюшек «про запас» под каким-то деревом.
   Никого не стесняясь, Браток окропил «собой» все вокруг – «пометил», так сказать, свой склад и свою территорию и сел перед нами, словно хотел сказать речь.
   Но только подозвал к себе нас с Тимурчиком и, сидя, обнял передними лапами обоих. Повздыхал и сказал:
   – Нет слов, братва…
   Как-то умудрился прихватить клыками обе оставшиеся индюшки, оглядел всю компанию веселым глазом и исчез!
   Но мы не двигались с места. Мы смотрели на желто-серые скалы, где в ожидании Братка сидела его знакомая Красотка-Пумочка – та самая, которая приходила к нему в гости в ту ночь в наш бунгальский садик при «Беверли-Хиллз-отеле».
   А потом рядом с ней вдруг неожиданно возник Браток и положил к ее лапам двух индюшек.
   Но Пумочка даже внимания на них не обратила! Она просто обняла Братка передними лапами и стала вылизывать ему морду и всю башку с простреленным ухом…

* * *

   Когда мы все трое – Джек, Тимурчик и я – вернулись в Нью-Йорк, у нашей Рут был уже очень даже заметный животик!
   Из аэропорта в Нью-Джерси, куда мы прилетели из Лос-Анджелеса, мы все скопом поехали к нам и Квинс. И Джек Пински тоже.
   У нас он с явным и демонстративным, я бы сказал, облегчением стянул с себя пистолетную сбрую и небрежно бросил ее в прихожей на столик у зеркала. Вместе с пистолетом.
   В Лос-Анджелесе он себе таких вольностей не позволял! Я уж там, грешным делом, думал, что во время своих «упражнений» с Наташей Векслер он тоже не снимает эту упряжку со своих плеч, и все пытался представить себе, как в этот момент выглядит квадратненький голый, но хорошо вооруженный Джек…
   Кстати, насчет Наташи! Как только они там на «Парамаунте» окончательно завершат работу над «Суперкотом», она сразу соберет свои вещички и прилетит к Джеку в Нью-Йорк навсегда. Тем более что ее здесь уже ждут в какой-то «независимой» киностудии. Еще бы! У нее такие рекомендации от «Парамаунта», что она спокойно могла бы выставлять свою кандидатуру на выборах в сенат…
   Так что мои бредовые ВИДЕНИЯ (помните?..) с полицейскими, горланящими частушки и пляшущими на ступенях церкви, откуда выходят Наташа и Джек во всем свадебном, – были не такими уж бредовыми.
   Шурик наш малость размордел, но зато бойко лопотал по-английски. Мистер Борис Могилевский сказал, что Шура теперь говорит на английском так же быстро, как бегает знаменитый итальянский автомобиль «феррари», но зато по грамматике прет напролом, как не менее знаменитый русский танк «Т-34»!..
   И пока Джек и Тимурчик по очереди принимали душ и готовились к праздничному ужину после долгой разлуки, я с удовольствием наблюдал, как мечется по кухне Шура, сервирует стол, что-то подогревает, что-то раскладывает по тарелкам, а Рут, наша любимая и дорогая Рут Истлейк – беременный лейтенант нью-йоркской полиции – устало сидит в нашем старом удобном кухонном кресле, широко расставив ноги в длинной домашней широкой юбке и сложив руки на выпуклом животе…
   Сидит и чуточку насмешливо, но удивительно нежно следит за Шуриными метаниями, изредка давая ему кое-какие советы и поручения. Которые Шура, надо сказать, выполнял с таким рвением, какого я в нем никогда прежде не наблюдал!
   Потеревшись о ноги Рут, я заметил, что внизу они слегка отекли и опухли. И спросил ее – не опасно ли это? На что она погладила меня и сказала:
   – При моих сроках беременности это вполне допустимо. Хочешь послушать ЕЕ? Прыгай ко мне.
   Я мягко и аккуратненько вспрыгнул к ней на колени, а она руками слегка прижала мое рваное ухо к своему выпуклому животу.
   Я прислушался было, но вдруг ощутил ОТТУДА чей-то веселый толчок!.. Один, другой, третий!..
   В испуге я отпрянул и тревожно посмотрел на Рут:
   – Что это? Кто ЭТО?!
   – Она, – ласково улыбаясь, ответила мне Рут.
   И тут в кухню вошел Тим – чистенький, мокрые волосики расчесаны и прилизаны, в своей любимой баскетбольной майке с огромным номером на спине, в старых нормальных стираных-перестираных джинсах, в которых мы его давным-давно не видели. Там, в Калифорнии, он не вылезал из голливудской униформы – все черное! И при взгляде на него я поразился, – как, оказывается, он повзрослел!
   Нет, голубенькие джинсы тут были ни при чем. Внутри его появилось нечто новое – взрослое и достойное.
   – Иди сюда, Тим, – сказал я ему. – Послушай живот у мамы. Приложи ухо. Обалдеешь!
   Тим встал перед Рут на колени, закрыл глаза и приложил свою мор… Тьфу, ч-ч-черт!.. И приложил лицо к выползшему вперед животу Рут.
   Несколько секунд он будто прислушивался к тому, что ТАМ происходит внутри, а потом поднял, голову и странно посмотрел на мать. И снова прижался к ней, но уже не закрыв глаза, а внимательно прищурившись, в ожидании чего-то нового ОТТУДА, изнутри.
   А потом перевел дух и, как-то странно улыбаясь, сказал:
   – Катя…
   Шурик и Рут замерли, переглянулись и оба уставились на Тимура. Причем, я видел, уставились в полном охренении.
   Тимур осторожно погладил мать по животу, встал с колен и смущенно проговорил:
   – Мы сейчас летели, и я всю дорогу думал, что мы должны будем назвать ее таким именем, которое есть и у русских, и у американцев: Катя… Кэт… Ну, Китти, Кэтрин… Екатерина!
   – Вы словно сговорились, сынок, – тихо и торжественно произнесла Рут. – Теми же словами Шура убеждал меня назвать ЕЕ точно ЭТИМ именем. И я, конечно, согласилась, но мы с Шурой не знали, как к этому отнесешься ты, Тим…
   В кухню вошел посвежевший, чисто выбритый Джек, и Рут, прервав саму себя, тут же спросила его:
   – Как, по-твоему, нужно назвать девочку, Джек?
   Ни секунды не задумываясь, Джек ответил:
   – Я думаю, что в этом имени должны быть и английские, и русские корни…
   – Стоп! – сказала Рут. – Шурик! Налей Джеку полный стакан виски и не вздумай его разбавлять. Только лед! А мне мой новый коктейль – тоник со льдом без джина. Борис! Вам, как всегда, – водку?

* * *

   … Уже далеко за полночь нью-йоркского времени (в Лос-Анджелесе мы бы еще даже не готовились ко сну!) мы все совершенно по-русски сидели за большим кухонным столом, и хорошо захмелевшие Шура Плоткин, Джек Пински и мистер Борис Могилевский все время тупо пытались подсчитать количество еврейской крови в будущем Главном Члене Семьи – в девочке Кате-Кэтрин Плоткиной-Истлейк.
   Шура, Джек и мистер Могилевский – с упорством носорогов и пьяным упрямством – настырно пытались сложить половину негритянской и половину шведской крови Рут Истлейк-Плоткиной с тремя четвертями еврейской и одной четвертушкой украинской крови Шуры, все переводили в проценты, составляли какие-то уравнения, полученное на что-то делили и…
   …заново наполнив свои стаканы до краев, заново же и начинали свои невероятно сложные математические подсчеты…

* * *

   А потом покатились нормальные нью-йоркские будни…
   Рут дорабатывала последние пару месяцев в своей новой должности, после чего должна была уйти в предродовой отпуск…
   Шура половину дня просиживал в Манхэттене, в своем отделе славистики Публичной библиотеки, а вторую половину дня они вместе с Тимуром колготились по дому, мотались за продуктами, пылесосили квартиру и даже что-то стирали в машине и гладили потом на специальном столе, чтобы всячески облегчить лейтенанту полиции Рут Истлейк-Плоткиной ее беременное существование!
   Как-то ночью Тим признался мне, что в Лос-Анджелесе, на дне рождения Клиффа Спенсера, дочка Игоря Злотника увела его в самый дальний и укромный уголок Клиффового сада и битый час (это пока я там работал «детективом», отслеживая передачу компакт-диска!..) обслюнявливала Тимура, обучая его целоваться «по-настоящему», пихала ему в рот свою уже вполне оформившуюся титечку и шуровала в его черных голливудских штаниках – примерно так, как это делают почти все мальчишки собственными руками. И довела его до того, что он…

* * *

   …а потом на несколько секунд даже потерял сознание!
   А когда очнулся – ему стало жутко стыдно и противно, а она лезла опять к нему в штаны и обязательно хотела лечь с ним на траву. Но Тимурчик вспомнил Машу Хотимскую, живущую в Израиле, выбросил чужую руку из своих черных штанов и ложиться в траву категорически отказался!
   И вот теперь он хотел у меня узнать – считать этот случай как измену Маше или не считать?
   Я его успокоил, как мог, и просил этот случай изменой не считать.

* * *

   Были и печальные новости: умерла Мадам – Предводительница Крыс всего нашего района, с которой я в свое время сумел установить доверительные и дипломатические отношения.
   Не пережил смерти Мадам и ее давний поклонник, Первый Советник Мадам, Начальник Крысиного Штаба, старый интеллигентный Крыс. Он скончался от горя и возраста через неделю после похорон Мадам…
   Полчища Квинсовских Крыс, оставшиеся без привычного, мудрого и строгого руководства, снова стали разбойничать, почти прекратили сотрудничество с местными уличными Котами и Кошками.
   Прилетев сейчас в Нью-Йорк, я вернулся буквально на пепелище той утонченной дипломатии, которую когда-то, до отлета в Лос-Анджелес, возвел собственными лапами во имя Мира и Дружбы между «домашним» и «околодомашним» Животным Народом…
   Мои районные Коты и Кошки, почувствовав со стороны Крыс ледяной ветер холодной войны, изредка взрывающейся локальными стычками, тоже вконец разболтались. Отношения стали напряженными до того, что ни Крысам, ни Котам просто не рекомендовалось ночью в одиночку выходить из своих убежищ. Только компахами, клыки – наготове, когти – наружу, глаза – врастопырку!..
   Я разрывался между Мирно-Реформаторскими потугами на общественно-районном поприще и собственным запоздалым образованием – Тимур учил меня читать и печатать на компьютере.
   Но когда я на улице, в присутствии образованнейшего и умнейшего старого Кота Хемфри самостоятельно прочитал вывеску – «Ресторан „Регистан“», чем, не скрою, поразил старину Хемфри, я сам был в таком Котенкинском восторге от самого себя, что весь оставшийся день не ходил, а подпрыгивал!
   К тому времени, когда с Нью-Йорка спала душная, липкая жара и сменилась прохладными вечерами, и в «Форрест-Хилл-Хай-скул» начался новый учебный год, и нашему бедному Тимурке после калифорнийско-голливудской вольницы пришлось начать ходить в школу, к Джеку Пински в Нью-Йорк навсегда прилетела Наташа Векслер – в девичестве Мутикова, в будущем – Пински.
   И сразу же стала своим человеком в нашем доме. По женской линии, может быть, даже больше «своим», чем сам Джек.
   Мистер Могияевский помог им снять хорошую квартиру – сразу же за Лонг-Айлендом, на Сто восьмой улице, неподалеку от русской бани «Сандуны», где Шура, Джек и мистер Могилевский просиживали в парилке каждый пятничный вечер.
   А еще через две недели…
   А ЕЩЕ ЧЕРЕЗ ДВЕ НЕДЕЛИ У НАС ПОЯВИЛАСЬ ДЕВОЧКА КАТЯ!!!

* * *

   Новые, никогда Невиданно-Неслыханно-Ненюханные Запахи заполнили весь наш дом!
   Немногочисленные подруги Рут убеждали ее в том, что Китти – вылитая она, Рут. Ну как две капли воды!..
   Многочисленные приятели Шуры (и когда он только успел ими обзавестись?!) утверждали, что Катюшка – абсолютный Шура, только намного меньше… А так – все Шурино!..
   Однако и те и другие были совершенно единодушны в том, что юный Тим Истлейк и еще не имеющая возраста Кэт Истлейк-Плоткина – вообще одно лицо! Сразу видно – Брат и Сестра!.. А уж по цвету кожи их, хоть умри, – не отличить! Потому что Тимур вернулся из Калифорнии загорелым, а Кэт родилась уже с очаровательной смуглотой…
   Я же… И тут мне хочется быть предельно честным и объективным, же, как ни бился, как ни вглядывался в нашу малышку, ну напрочь не мог обнаружить ее сходства ни с Рут, ни с Шурой, ни с Тимурчиком.
   Зато, и пусть это прозвучит парадоксально, я сумел углядеть в мордочке маленькой Кати очень явственно проступающие МОИ детские черты далекого Котенкинского прошлого!!!
   Я всколыхнул в памяти время, когда я, будучи еще Котенком-несмышленышем, подолгу играл с собственным отражением в зеркале, четко вспомнил, как я тогда выглядел, и с некоторым странным трепетом понял, что если маленькая Катя-Кэт-Китти-Кэтрин-Екатерина Плоткина-Истлейк на кого-то и похожа – то только на МЕНЯ!..
   Хотя, как вы сами понимаете, да и я клянусь вам в этом всем для меня святым, у нас с Рут ничего ТАКОГО не было…
   Несмотря на то что она мне всегда безумно нравилась как Женщина.

* * *

   Конечно, конечно, конечно, Катюшкино появление в нашем доме слегка отодвинуло нас с Тимурчиком на второй план. Мы это оба почувствовали. И буквально в один голос сказали друг другу:
   – Так бывает всегда… С рождением маленького Ребенка взрослые Коты и уже подросшие Дети должны волей-неволей чуточку посторониться. Ибо целый ряд жизненных проблем они уже в силах решать самостоятельно. А куда деваться Маленькому Детенышу?..
   Поэтому, решили мы, никаких обид. Максимальное понимание слегка растерянных Взрослых, которые тоже впервые в своей жизни столкнулись с неведомым им доселе Материнством и Отцовством и порой сами выглядят совершенно беспомощными.
   Нужно сказать, что внимание Шуры и Рут, переключившееся с нас на Катюху (кстати – потрясающая симпатяга!..), вполне компенсировалось повышенным интересом к Тимуру со стороны нью-йоркской прессы – в связи с его работой в Голливуде и участием в обезвреживании и захвате тридцати шести исламских террористов в Лос-Анджелесе.
   Это же приковывало к нему и волоокие взгляды соклассниц – Тимурчик очень вытянулся за это лето, – почтительно-завистливые попытки сближения со стороны даже старшеклассников! Я как-то заходил за Тимуром в его школу и видел это собственными глазами.
   У меня, по тем же причинам, жизнь тоже оказалась достаточно заполненной – в нашем районе появилась масса новых молоденьких Кошек и весьма агрессивных Котов в расцвете лет, которые обо мне и слыхом не слыхивали!
   То есть просто на минуту нельзя отлучиться… Не говоря уже о том времени, когда нас не было в Нью-Йорке.
   А как известно, ВОЗВРАЩЕНИЕ ВО ВЛАСТЬ – фантастически сложная штука!
   Пришлось перетрахать невероятное количество новых Кошек и начистить рыло дикому количеству незнакомых мне Котов! Я еле таскал свой собственный хвост от этой почти круглосуточной работы…
   Но я добился того, что мое слово вновь стало решающим, а выполнение моих распоряжений – обязательным…
   Крысы тоже почувствовали возвращение «Сильной Лапы» и резко умерили свою разнузданную наглость. Те из Крыс, кто меня еще помнил, даже предложили возродить былой Союз. Но на суверенных условиях…
   А тут еще в довершение ко всему произошли два очень важных для нас события. Первое событие было семейно-локальным: Наташа вышла замуж за Джека Пински. Немного не так, как мне это чудилось, – без плясок вприсядку и частушек, но тоже очень весело и симпатично. И вторым событием, которое потрясло не только Котово-Кошачий, но и весь Человеческий Мир нашего района, было то, что…
   … ПЕРЕД САМЫМ РОЖДЕСТВОМ НА ЭКРАНЫ НЬЮ-ЙОРКА ВЫШЕЛ «СУПЕРКОТ»!!!
   Однако, справедливости ради, нужно отметить, что за неделю до объявленной в Нью-Йорке официальной премьеры «Суперкота» в одном из самых престижных залов Манхэттена – в «Линкольн-плаза» – наша квартира была атакована русскими телефонными звонками! Позвонил мой дорогой друг Водила. Он только-только вернулся из рейса, а его дочка Настя преподнесла ему видеокассету с нашим «Суперкотом»! Они с Настей уже семь раз посмотрели этот фильм и желают мне только здоровья. А еще Настя читала заметку в «Аргументах и фактах», где рассказывается, что Кот, игравший Главную роль в новом американском фильме «Суперкот», – и взаправду Русский! Дескать, все трюки он выполнял самостоятельно, умеет разговаривать, читать, обращаться с сотовым телефоном и компьютером…
   – Про компьютер – вранье!.. – честно сказал я. – Только учусь пока…
   А еще Водила и Настя просят передать приветы всем моим близким и спрашивают – когда я вернусь в Россию?..
   Тут же раздался звонок от бывшего милиционера Мити – ныне Генерального директора охранного предприятия с ограниченной ответственностью (за украденное, что ли?..) – Дмитрия Павловича Сорокина и его Первого заместителя – бывшего моего корешка, бесхвостого Кота-Бродяги, который сейчас уже не бесхвостый и далеко не бродяга. Хвост ему за бешеные бабки пришили от чернобурки, и они с Митей купили большую квартиру на Петроградской. Там же у них и офис, как сказал мне мой корешок Чернобурковохвостатый Кот.
   – Вот только закончили смотреть кассету с твоим «Суперкотом». Решили позвонить – поздравить с премьерой! – сказал. Митя.
   – Да не было еще никакой премьеры! – завопил я в телефон по-шелдрейсовски. – Мы даже не знаем, когда она будет! А откуда кассета-то у вас?!
   – Ну, ёбть, Кыся!.. – сказал Генеральный директор. – Ты, бля, как с луны свалился!.. Ты чё, не знаешь, – у нас же кассеты с американскими фильмами всегда продаются раньше ваших там, бля, премьер! Ну бизнес, понимаешь? Нормальный бизнес! Мы тут с твоим дружком, с моим партнером, небольшой домик в восемь комнат прикупили в Испании, в Ла-Мате… Андалузия, бля, рядом! Дык, может, созвонимся и отдохнем всей шоблой у нас там, а? Ты своих всех привезешь, мы тоже – полным составом… Как идейка-то, бля? Нужны будут бабки – вышлем. Не трухай!
   Раздался звонок и с Новозеландских островов, из Окленда.
   Прямо из своей каюты, с судна под названием «Академик Абрам Ф. Иоффе» звонил Капитан Алексей-Иванович-Кэп-Мастер, с которым я когда-то приплыл в Америку. Сначала он немножко поговорил с Рут по-английски, поздравил с детенышем – прочитал в какой-то американской газете в связи с заметкой обо мне, хотел было поболтать с Шурой, но тот был на работе. Тогда Алексей-Иванович-Кэп-Мастер попросил к телефону меня:
   – Мы с Люсей тут посмотрели твою картину, по видео. Я не буду вдаваться в художественные достоинства фильма – не моя епархия. Одно хорошо, что привычные коллизии и штампы подобных фильмов сделаны в откровенно пародийном ключе и с хорошей долей юмора!
   Вот об этом, кстати, я даже и не подозревал. Ай да Клифф Спенсер!..
   – Боже мой, Алексей Иванович! А у вас-то откуда наша картина?! Мы же ее еще и сами-то не видели!..
   – У меня уволился второй помощник – Гена. Ты его, наверное, помнишь, такой молоденький штурманец… И я вызвал из Питера другого. Так он прилетел сюда с целым ворохом новых кассет. В том числе и с «Суперкотом»… Ты на очень хорошем и правильном курсе, Мартын. Так держать! И Люся тебя крепко целует…

* * *

   А спустя еще недели полторы чуть ли не во всех больших городах Америки в один и тот же день прошла настоящая премьера нашего многострадального «Суперкота»…
   От «Линкольн-плаза-синема» за нами, Наташей и Джеком прислали два лимузина. Мы, конечно, захватили и мистера Могилевского.
   Хорошо, что Рут успела договориться со своей практиканткой из Полицейской академии – молоденькой японочкой, обладательницей какого-то там жуткого пояса по карате, посидеть дома с Катюшкой. Потому что тащить Ребенка на просмотр двухчасового фильма было бы просто преступлением! Я первый бы возразил. Как бы мне ни хотелось, чтобы наш Ребенок посмотрел меня на экране.
   Когда мы прикатили в Манхэттен, на Шестьдесят третью улицу, как раз в тот самый угол, где Бродвей нахально пересекает наискосок все чинные и строгие ряды продольных и поперечных улиц, там – около этого гигантского «Линкольн-центра» – уже творилось черт знает что: прессы, секьюрити, народищу – невпроворот!.. И все смотрели на меня…
   – Если после этого фильма нашего Мартына не выберут Президентом Америки – это будет чудовищная несправедливость! – сказал Шура.
   В зале у нас были шикарные места. Мне даже поставили специальный высокий стульчик между Тимуром и Рут. Чтобы мои Котовые глаза были на уровне всех остальных глаз – Человечьих. Очень трогательно с их стороны…
   На сцене перед огромным экраном стоял какой-то кинохмырь и невероятно тоскливо представлял нашу картину «первым» зрителям. Будто я не знал – кто были действительно Первыми зрителями!!!
   Честно говоря, я и вовсе не слушал его.
   Пока этот мудак не сказал, что «Суперкот», вероятно, выдвинут на «Оскар» будущего года сразу по нескольким номинациям!..
   Тут все так зашумели, зааплодировали, что я совершенно невольно встал на своем высоком стульчике и впервые в жизни РАСКЛАНЯЛСЯ…
   И хотя для меня это было совершенно интуитивным движением, наши все чуть не уписались от восторга!!!

* * *

   Как из всей той лабуды, которую мы тогда снимали в Лос-Анджелесе, Клифф Спенсер умудрился сделать достаточно смешной фильм – ума не приложу…
   Этот толстый Клифф в своих тщательно продуманных, живописных лохмотьях был несомненно очень талантлив!
   Может быть, через три с половиной месяца, в будущем году, в марте, как раз тогда, когда у нас, у Котов и Кошек, идет самая что ни есть напряженная половуха, именно в это время Клиффорд Спенсер – один из самых заметных режиссеров сегодняшнего Голливуда из постоянных номинантов на этот знаменитый «Оскар» станет наконец его лауреатом?! Кто знает…
   И потом – так хочется увидеть его в смокинге! Хотя наш продюсер старик Стив говорил, что это зрелище не для слабонервных, я лично готов к этому потрясению.
   Нет, картина мне определенно понравилась. Особенно мои крупные планы – на весь громадный экран. Показать бы меня вот таким размером какому-нибудь Тигру-беспредельщику – ведь угадится же от страха, родственничек хренов!!!
   Ну и еще одна маленькая подробность, о которой я никому не сказал. Даже Тимуру…
   Когда на экране пошли кадры с Братком – меня слеза прошибла. Да так, что я три больших эпизода пропустил – плывет все в глазах, из-за слез никакой резкости, все мутное. Короче, расплакался, как Котенок…

* * *

   Уже следующий вечер начался со звонков из Вашингтона. Сначала позвонили Сокс и Ларри Браун.
   Ларри был совершенно искренне восхищен фильмом – они все смотрели его в Президентском кинозале Белого дома, а Сокс очень сдержанно поздравил меня с появлением на экране и на мой вопрос – понравился ему фильм или нет – ответил с мерзко-покровительственными нотками в своем шелдрейсовском голосе:
   – Довольно мило.
   Он иногда таким говнюком бывает – не приведи Господь! Сам же потом и страдает от этого, засранец…
   Спустя еще полчаса позвонили Клинтоны.
   Хиллари сказала Рут, что давно не получала такого удовольствия от кинематографа, потом долго трепалась с ней насчет нашей малышки и надавала кучу толковых, чисто практических материнских советов.. А мне просила передать, чтобы я наплевал на тон Сокса. Тот, дескать, посмотрел «Суперкота», обзавидовался с головы до лап и все никак не может унять бьющую через край желчь Отставника…