Страница:
- Это около сотни ярдов? - спросил Пеар, глядя на Фонтини-Кристи. - А
до следующей улицы еще ярдов сто, так?
- Какие соображения? - спросил Эппл, отпустив капрала, но на всякий
случай держа обе руки на спинке сиденья.
- Такие же, как и у тебя, - ответил Пеар. - Снимаем часового на полпути
- так мы меньше рискуем засветиться. Когда мы его обезвредим, пойдем в тот
док с зеленым флажком, а там, надеюсь, нас ждет корсиканец.
Они перешли набережную и пошли по дорожке, ведущей к докам. Темнота
была насыщена запахом рыбы да скрипом полусотни лодок, мерно колышущихся у
стапелей. Повсюду виднелись развешанные сети, за мостками пирса слышался
плеск моря. Над лодками покачивались фонари, где-то вдалеке концертино
выводило нехитрую мелодию.
Витторио и Пеар ступили на мостки, влажные доски заглушали их шаги.
Эппл и капрал остались стоять в тени. Мостки были ограждены с обеих сторон
металлическими перилами. Внизу плескалась вода.
- Видишь часового? - вполголоса спросил Фонтини-Кристи.
- Нет, - прошептал агент. - Но я его слышу. Он ходит и постукивает по
перилам. Прислушайся.
Витторио не сразу различил слабые металлические звуки сквозь ритмичное
шуршание дерева и воды. Да, точно. Легкое постукивание. Безотчетное действие
человека, утомленного скучной работой.
Вдали, в нескольких сотнях футов от них, в тусклом свете фонаря
появилась фигура солдата. Винтовка стволом вниз висела на левом плече. Он
шел вдоль перил и правой рукой постукивал в такт шагам.
- Когда он подойдет поближе, попроси у него закурить, - сказал Пеар. -
Притворись пьяным. Я тоже притворюсь.
Часовой приближался. Увидев их, он вскинул винтовку и передернул
затвор, остановившись шагах в пятнадцати от них.
- Стой! Кто здесь?
- Двое рыбаков без курева, - ответил Фонтини-Кристи заплетающимся
языком. - Слышь, будь другом, дай пару сигареток. Даже одну, мы поделимся.
- Ты пьян, - сказал солдат. - На пирсе комендантский час. Как вы тут
оказались? Сегодня же весь день объявляли по репродукторам.
- Мы провели день с девками в Альбисоле, - объяснил Витторио,
качнувшись и схватившись рукой за перила. - Мы сегодня слушали только
пластинки и скрип кроватных пружин.
- Молодец, - прошептал Пеар. Часовой неодобрительно покачал головой. Он
опустил винтовку и подошел, ища сигареты в кармане.
- Вы, лигурийцы, еще хуже неаполитанцев. Я служил в Неаполе.
Витторио увидел, как за спиной солдата из тьмы вырос Эппл. Он заставил
капрала лечь на землю и не двигаться. В руках Эппл держал тонкую проволоку.
Витторио не успел понять, что происходит, как Эппл прыгнул и двумя
стремительными движениями крест-накрест захлестнул на шее часового
проволоку, потом ткнул его коленом в поясницу. Солдат судорожно выгнулся и
рухнул на землю.
Раздался короткий страшный всхлип, потом стук упавшего на мостки тела.
Пеар побежал к капралу и приставил пистолет к его виску.
- Ни звука! Понял? - Это был приказ, который не подлежал обсуждению.
Капрал молча поднялся с земли.
Фонтини-Кристи взглянул на распростертого на мостках часового. Лучше бы
он не видел того, что предстало его взору при тусклом свете фонаря. Шея
солдата была распорота, и кровь темным потоком текла из его обезображенного
горла. Эппл подтолкнул тело к краю мостков и сбросил вниз. Оно с глухим
всплеском упало в воду. Пеар поднял винтовку и сказал по-английски:
- Пошли. Вон туда.
- Пойдем, - сказал Фонтини-Кристи и тронул за руку дрожащего от ужаса
капрала. - У тебя нет выбора.
Зеленый флажок безжизненно висел на флагштоке, ветра не было. У пирса
стояли на приколе несколько лодок. Кажется, он выдавался в море дальше
остальных. Все четверо спустились по деревянным ступенькам вниз. Эппл и Пеар
шли впереди, держа руки в карманах. Оба англичанина явно чувствовали себя
неуверенно. Витторио понял, что они нервничают.
Вдруг внезапно, без оклика, без единого звука справа и слева от них
выросли фигуры вооруженных людей. Они стояли в лодках - пятеро, нет, шестеро
мужчин в рыбацкой одежде.
- Вы Георг Пятый? - резко спросил мужчина из ближайшей к агентам лодки.
- Слава Богу! - с облегчением произнес Пеар. - Мы едва унесли ноги.
Услышав английскую речь, мужчины убрали оружие за пояса и в карманы.
Люди высыпали на пирс и вполголоса заговорили все сразу.
На корсиканском диалекте.
Один из них, явно главный, обратился к Эпплу:
- Идите на дальний конец пирса. У нас там самый быстроходный траулер в
Бастии. А итальяшку мы берем на себя. Его месяц будут искать!
- Нет! - Фонтини-Кристи встал между ними. Он взглянул на Пеара. - Мы
дали ему слово. Если он нам поможет, мы сохраним ему жизнь.
Эппл раздраженно прошептал в ответ:
- Вот что. Ты нам здорово помог, но не ты тут командуешь. Иди к
траулеру.
- Не пойду, пока этот парень не вернется на берег. Мы же обещали ему. -
Он повернулся к капралу: - Возвращайся. Тебе не причинят вреда. Когда
дойдешь до прибрежного шоссе, зажги спичку.
- А если я скажу "нет"? - спросил Эппл, удерживая капрала за
гимнастерку.
- Тогда я никуда не пойду.
- Черт! - Эппл отпустил капрала.
- Проводи его, - обратился Витторио к корсиканцу. - Проследи, чтобы
ваши люди его пропустили.
Корсиканец сплюнул.
Капрал припустил к берегу. Фонтини-Кристи взглянул на англичан.
- Простите, - сказал он, - сегодня было достаточно убийств.
- Чертов дурак! - буркнул Эппл.
- Поспешим, - сказал корсиканец. - Нам пора отчаливать. Там, за рифами,
сильное волнение. А вы, ребята, совсем сдурели.
Они подошли к краю пирса и один за другим спрыгнули на палубу траулера.
Двое корсиканцев остались на пирсе. Они отвязали просмоленные канаты,
угрюмый командир корсиканцев запустил двигатель.
..Все произошло совершенно неожиданно.
Со стороны прибрежного шоссе раздались ружейные выстрелы. Потом
слепящий луч прожектора с берега пронзил тьму, раздались крики солдат.
Послышался голос капрала:
- Вон там! В конце дока! Рыболовецкий траулер! Поднимите тревогу!
Одного из корсиканцев на пирсе ранило. Он упал на мостки, в последнюю
секунду ему все же удалось отвязать канат от чугунной чушки.
- Прожектор! Вырубите прожектор! - заорал корсиканец из рубки, запуская
машину на полную мощность и направляя траулер в открытое море.
Эппл и Пеар свинтили со своих пистолетов глушители, чтобы точнее
стрелять. Эппл первым поднялся над планширом и несколько раз нажал на
спусковой крючок, упершись локтем в борт. Прожектор вдали разорвался. В тот
же самый момент пули с берега ударили в борт около головы Эппла. Агент
отскочил в сторону, закричав от боли.
Ему прострелили руку.
Но корсиканец уже вывел быстроходный траулер в спасительную тьму
открытого моря. Они ушли из Челле-Лигуре.
- Наша цена возрастает, англичанин! - заорал корсиканец у штурвала. -
Вы, сучьи лапы! Вы заплатите за эту дурацкую выходку! - Он свирепо посмотрел
на Фонтини-Кристи, скорчившегося у борта. Их глаза встретились, корсиканец
злобно сплюнул.
Эппл привалился к свернутому канату. В ночном сумраке Витторио
разглядел, что англичанин рассматривает кровавое месиво, в которое
превратилась его ладонь.
Фонтини-Кристи встал, подошел к англичанину, оторвал кусок своей
рубашки.
- Дай-ка я обмотаю. Надо остановить кровь.
Эппл задрал голову и сказал, едва сдерживая ярость:
- Не суйся ко мне. Твои поганые принципы слишком дорого нам обходятся!
Море штормило, дул порывистый ветер, волны свирепо били в борт
траулера. Они бороздили открытый океан уже минут сорок. Когда стало ясно,
что им удалось уйти, корсиканец сбросил ход.
За гребнями волну вдали Витторио увидел мерцающий голубой свет:
вспыхнет - погаснет. Сигнал с подводной лодки. Корсиканец, стоящий на носу с
фонарем в руке, стал подавать свой сигнал. Он поднимал и опускал фонарь,
используя планшир как заслон и повторяя сигналы голубого маячка.
- Ты не можешь связаться с ними по рации? - прокричал Пеар.
- Все частоты прослушиваются, - ответил корсиканец. - Нас тут же
засекут патрульные катера. Мы не сможем откупиться от всех сразу.
Два судна начали свою осторожную павану в бурных водах, траулер
выполнял очередное па, продвигаясь вперед, пока наконец огромное подводное
чудище не оказалось точно по правому борту. Фонтини-Кристи был зачарован
размерами и величием лодки.
Теперь их разделяло расстояние в пятьдесят футов, субмарина возвышалась
на вздымающихся волнах. На мостике можно было различить четырех человек.
Двое перегнулись через металлические поручни, остальные возились с каким-то
приспособлением.
Тяжелый канат взлетел в воздух и упал на палубу траулера. Два
корсиканца кинулись на него и судорожно вцепились, словно трос был наделен
собственной злой волей. Они закрепили канат в металлическом кольце в
середине палубы и дали отмашку людям на мостике.
Операцию повторили. Но на сей раз с субмарины кинули не только канат,
но и холщовый мешок с металлическими кольцами по краям.
Через одно кольцо была пропущена толстая проволока, которая тянулась к
мостику подводной лодки.
Корсиканцы раскрыли холщовый мешок и достали оттуда нечто похожее на
сбрую. Фонтини-Кристи сразу понял, что это: такими "сбруями" пользуются
альпинисты, преодолевая высокогорные расщелины.
Пеар, с трудом удерживая равновесие на ходящей ходуном палубе, подошел
к Витторио.
- Это немного страшно, но вполне безопасно, - крикнул он, перекрывая
рев ветра. Витторио прокричал в ответ:
- Пусть сначала переправится Эппл! Надо перевязать ему руку.
- Нет, вы важнее. И к тому же вдруг эта хреновина оборвется - лучше мы
испробуем ее на вас.
Фонтини-Кристи сидел на железной койке в тесном помещении с
металлическими стенами и пил горячий кофе из толстой фарфоровой кружки. Он
завернулся во флотское одеяло, ощущая мокрую одежду. Но это его не
беспокоило: он был рад наконец остаться один.
Дверь комнатки отворилась. Это был Пеар. Он принес охапку сухой одежды
и бросил ее на железную койку.
- Вот сухая смена. Вам только не хватало свалиться с воспалением
легких. Это было бы некстати, а?
- Спасибо, - сказал Витторио, вставая. - Как ваш друг?
- Судовой врач опасается, что он не сможет пользоваться рукой. Врач
этого ему не сказал, но он и сам понимает.
- Мне очень жаль. Я был наивен.
- Да, - согласился Пеар. - Вы были наивны. - И вышел, оставив дверь
открытой.
Вдруг из коридора послышался шум, мимо двери бежали люди, все в одну
сторону, на нос или на корму, Фонтини-Кристи не понял. Из репродуктора без
перерыва несся резкий оглушительный свист; металлические двери хлопали,
крики усиливались.
Витторио бросился к открытой двери. У него занялось дыхание: охватила
паника беспомощного человека под водой.
Он столкнулся с английским матросом. Но лицо матроса не было искажено
ужасом. Или отчаянием. Он весело улыбался.
- С Новым годом, приятель! - закричал матрос. - Полночь, старик!
1940начался! Новое десятилетие, черт его дери!
Матрос бросился к соседней двери и с грохотом ее распахнул.
Фонтини-Кристи увидел: там царил полнейший бедлам. Матросы сгрудились вокруг
офицеров и подставляли кружки, куда те разливали виски. Крики перешли в
хохот. Каюту наполнила старинная шотландская песня.
Новое десятилетие.
Прошлое десятилетие завершилось смертью. Смерть была повсюду, самая
страшная - в белом слепящем свете Кампо-ди-Фьори. Отец, мать, братья,
сестры, дети. Погибли. Погибли в одно сокрушительное мгновение. Память о нем
выжжена в его мозгу и останется с ним до конца его дней.
Почему? Почему? Нет объяснения.
И вдруг он вспомнил. Савароне сказал ему, что поедет в Цюрих. Но ездил
он не в Цюрих, а куда-то в другое место.
Там и можно найти ответ. Но где это?
Витторио вернулся в свою крошечную металлическую каморку и присел, на
край железной кровати.
Началось новое десятилетие.
Часть вторая
Глава 6
2 января 1940 года
Лондон, Англия
Мешки с песком.
Лондон был городом мешков с песком. Повсюду. В дверных проемах, в
окнах, в витринах магазинов, грудами сваленные на улицах. Мешок с песком
стал символом. Там, на континенте, Адольф Гитлер поклялся уничтожить Англию,
англичане спокойно поверили этой клятве и спокойно, решительно готовились.
Витторио добрался до лейкенхитского военного аэродрома вчера поздно
вечером, в первый день нового десятилетия. Его посадили на самолет без
опознавательных знаков на Майорке, встретили в Лейкенхите и провели серию
бесед для удостоверения его личности для министерства военно-морского флота.
И теперь, когда он оказался в Англии, с ним стали разговаривать спокойно и
почтительно: не хочет ли он отдохнуть после утомительного путешествия? В
отеле "Савой"? Само собой разумелось, что Фонтини-Кристи, приезжая в Лондон,
всегда останавливались в "Савое". Удобно ли ему назначить встречу на завтра
на четырнадцать ноль-ноль? В Адмиралтействе. Служба разведки. Пятое
управление. Контрразведка.
Конечно! Господи, ну конечно! Но почему же вы, англичане, этим
занимаетесь? Я должен узнать, и я буду молчать, пока не узнаю.
Портье в "Савое" снабдили его туалетными принадлежностями, пижамой и
фирменным "савойским" халатом. Он налил себе полную ванну горячей воды и
пролежал в ней так долго, что кожа на кончиках пальцев сморщилась. Затем
выпил слишком много бренди и рухнул в постель.
Он попросил разбудить его завтра в десять, но, разумеется, в этом не
было необходимости. Уже в половине девятого сна не было ни в одном глазу. А
к девяти он принял душ и побрился. Он заказал английский завтрак в номер и,
дожидаясь коридорного, стал звонить в ателье Норкросса на Сэвил-роу. Ему
нужно заказать что-нибудь из одежды. Не может же он разгуливать по Лондону в
чужом дождевике, свитере и спадающих штанах, которые дал ему агент Пеар в
подводной лодке.
Положив трубку, Витторио вдруг сообразил, что у него нет ни пенни, за
исключением десяти фунтов" одолженных в Лейкенхите. Но решил, что у него
надежный кредит: скоро он получит перевод из Швейцарии. Ему некогда было
думать о материальном обеспечении, пришлось заботиться о том, как остаться в
живых.
Фонтини-Кристи понял, что предстоит сделать немало. И хотя бы для того,
чтобы держать в узде страшные воспоминания - неизбытую боль - о
Кампо-ди-Фьори, ему надо действовать. Сначала сосредоточиться на простейших
вещах, на повседневных мелочах. Ибо, когда он задумывался о главном, то едва
не терял рассудок.
Прошу тебя. Господи, о простейших вещах! Дай мне время, чтобы обрести
ясность сознания!
Он заметил ее в вестибюле "Савоя", пока дожидался дневного
администратора, который должен был выдать ему ссуду. Она сидела в кресле и
читала "Таймс". На ней был строгий мундир женского подразделения, он не мог
понять, какого именно. Темные волосы из-под офицерской фуражки мягко падали
на плечи. Где-то он уже видел это лицо, такое лицо не забывается. Но в
памяти его всплывала более молодая копия. Этой женщине было на вид лет
тридцать пять, той, которую он помнил, - не больше двадцати двух - двадцати
трех. Высокие скулы, нос скорее кельтский, чем английский - резко
очерченный, тонкий, слегка вздернутый над полными губами. Он не видел ее
глаз, но знал, какие они: ярко-голубые - таких голубых глаз он не видел ни у
одной другой женщины.
Вот что он вспомнил. Голубые глаза, сердито глядевшие на него. Сердито
и презрительно. Он не привык к такому отношению и был раздосадован.
Почему же он ее вспомнил? Когда это было?
- Синьор Фонтини-Кристи? - Администратор вышел из-за стойки кассира с
конвертом в руке. - Как вы и заказывали, тысяча фунтов.
Витторио взял конверт, положил в карман дождевика и поблагодарил
менеджера.
- Мы заказали для вас лимузин, сэр. Он скоро подъедет. Если вы хотите
подождать у себя в номере, мы вам позвоним, когда машина прибудет.
- Я подожду здесь. Если вас не смущает моя одежда, то меня она тем
более не смущает.
- Пожалуйста, синьор. Мы всегда рады приветствовать у себя
Фонтини-Кристи. Ваш отец приедет? Надеемся, он здоров?
Англия отозвалась на барабанный бой войны, и в "Савое" стали спрашивать
о семьях.
- Нет, он не приедет. - Витторио не стал вдаваться в объяснения.
Новость еще не достигла берегов Англии, а если и достигла, то затерялась
среди военных сводок. - Кстати, вы не знаете, кто эта дама вон там? В
военной форме?
Менеджер бросил взгляд через полупустой вестибюль.
- Да, сэр, знаю. Это миссис Спейн. Точнее, была миссис Спейн, они
развелись. Но, кажется, она снова вышла замуж. Мистер Спейн точно женился.
Она у нас не часто появляется.
- Говорите, Спейн?
- Да, сэр. Насколько могу судить, она служит в войсках противовоздушной
обороны. Это серьезные люди.
- Спасибо, - сказал Витторио, вежливо давая понять, что разговор
окончен. - Я подожду машину.
- Конечно. Если мы можем еще что-то сделать для вас, пожалуйста, не
стесняйтесь, обращайтесь к нам.
Администратор отвесил поклон и удалился. Фонтини-Кристи посмотрел на
женщину. Она взглянула на часы и опять погрузилась в чтение газеты.
Он сразу вспомнил фамилию Спейн, а вспомнив фамилию, вспомнил и того,
кто ее носил. Это было одиннадцать, нет, двенадцать лет назад: он поехал с
Савароне в Лондон, чтобы присутствовать на переговорах отца с
"Бритиш-Хэвиленд", - это было частью его делового обучения. Ему представили
Спейна в отеле "Лез Амбассадор" как-то вечером: это был молодой парень всего
года на два-три старше самого Витторио. Он нашел англичанина забавным, но в
общем, довольно скучным субъектом. Спейн был типичным сыном Мейфера, из тех,
что вполне довольствуются плодами трудов своих предков, не привнося ничего
своего, кроме разве что умения разбираться в беговых лошадях. Отцу Спейн не
понравился. Об этом старый Фонтини-Кристи не преминул сообщить старшему
сыну, что, естественно, побудило сына завязать знакомство.
Знакомство, оказавшееся очень кратким. Витторио вдруг вспомнил почему.
То, что он не сразу вспомнил, доказывало, что он и впрямь выбросил ее из
головы - не эту женщину, сидящую в вестибюле гостиницы, а свою жену.
Его жена тоже приехала с ними в Англию тогда, двенадцать лет назад, ибо
старик Фонтини-Кристи считал, что ее присутствие окажет благотворное влияние
на его своевольного сына. Но Савароне не знал свою невестку, позднее - да,
узнал, но не тогда. Пьянящая атмосфера Мейфера в самый разгар сезона
закружила ее.
Его жена увлеклась Спейном, то ли она его соблазнила, то ли он ее.
Витторио не обращал внимания, он сам был занят.
Вот тогда-то и произошла эта неприятная стычка. Посыпались взаимные
упреки, и голубые глаза сердито смотрели на него.
Витторио пересек вестибюль и остановился у кресла. Бывшая миссис Спейн
подняла на него взгляд. В ее глазах мелькнуло сомнение, словно она силилась
вспомнить. Но потом она вспомнила, и сомнения не осталось, зато появилось
презрение, которое так живо сохранила его память. Их взгляды встретились на
секунду - не больше, - и она вновь опустила глаза на газетные строчки.
- Миссис Спейн? Она взглянула на него:
- Моя фамилия Холкрофт.
- Мы знакомы.
- Да. Вы Фонтини... - Она замолчала.
- Фонтини-Кристи. Витторио Фонтини-Кристи.
- Да. Это было давно. Простите меня, но я очень занята сегодня. Я жду
одного человека, и у меня больше не будет возможности просмотреть газету. -
Она обратилась к "Таймс".
Витторио улыбнулся:
- Вы ловко меня осадили.
- Это не сложно, - сказала она, не поднимая глаз.
- Миссис Холкрофт, это было очень давно. Поэт сказал: ничто так не
способствует переменам, как годы.
- Поэт также сказал: "Может ли барс переменить пятна свои?" Я в самом
деле очень занята. Всего хорошего.
Витторио уже собрался откланяться, как вдруг заметил, что у нее чуть
дрожат пальцы. Миссис Холкрофт чувствовала себя не столь уж уверенно, как
пыталась показать своим надменным видом. Он и сам не знал, почему не ушел -
ему ведь надо было побыть одному. Воспоминания о белом свете и смерти жгли,
он не собирался их с кем-то делить. С другой стороны, ему хотелось
поговорить. С кем угодно. О чем угодно.
- Принимаете ли вы извинения за мальчишество двенадцатилетней давности?
Лейтенант войск противовоздушной обороны взглянула на него:
- Как ваша жена?
- Она погибла в автомобильной катастрофе десять лет назад.
Она не отвела взгляд, но враждебность прошла. Она смущенно заморгала.
- Извините.
- Это мне надо извиниться. Двенадцать лет назад вы ждали объяснений.
Или утешения. А у меня не было ни того, ни другого.
Женщина позволила себе слегка улыбнуться. В ее голубых глазах
затеплилось - только ли затеплилось? - расположение.
- Вы были таким самоуверенным молодым человеком. Боюсь, тогда я могла
показаться бестактной, невыдержанной. Но сейчас изменилась.
- Вы были выше тех глупых игр, в которые мы играли. Мне следовало бы
это понять.
- Это обезоруживающие слова... И, думаю, мы уже достаточно обсудили
этот предмет.
- Не хотите ли вы с мужем поужинать со мной сегодня, миссис Холкрофт? -
Витторио услышал свои слова, но не был вполне.уверен, что произнес их. Они
вырвались у него совершенно неожиданно.
Она не сразу ответила, внимательно глядя на него:
- Вы и в самом деле этого хотите?
- Конечно. Я уехал из Италии в спешке, за что должен благодарить ваше
правительство, равно как за эту одежду - ваших соотечественников. Я не был в
Лондоне несколько лет и почти никого здесь не знаю.
- Вы меня заинтриговали!
- Простите?
- Ну, вы же сами говорите, что покинули Италию в спешке, что на вас
одежда с чужого плеча. Возникают вопросы.
Витторио задумался и сказал тихо:
- Я был бы вам признателен за понимание, которого не хватило мне десять
лет назад. Я бы предпочел, чтобы вы не задавали мне никаких вопросов. Но я
хочу тем не менее поужинать с вами. И с вашим мужем тоже, разумеется.
Она выдержала его взгляд, с любопытством глядя на него. На ее губах
заиграла мягкая улыбка: она приняла решение.
- Спейн - фамилия моего бывшего мужа. Холкрофт - моя девичья фамилия.
Джейн Холкрофт. Я поужинаю с вами.
Их разговор прервал швейцар "Савоя".
- Синьор Фонтини-Кристи, ваш лимузин у дверей.
- Спасибо, - ответил он, не сводя глаз с Джейн Холкрофт. - Я сейчас
выйду.
- Слушаюсь, сэр. - Швейцар поклонился и ушел.
- Можно мне заехать за вами? Или послать за вами машину?
- Сейчас надо экономить бензин. Я сама доберусь сюда. В восемь?
- В восемь. Arrivederci.
- До встречи.
Он шел по длинному коридору Адмиралтейства в сопровождении флотского
капитана Нейланда, который встретил его внизу у входа. Нейланд был человек
средних лет, военный до мозга костей, невероятно довольный собой. А может
быть, он просто недолюбливал итальянцев. Несмотря на то, что Витторио
свободно говорил по-английски, Нейланд отвечал простейшими фразами, повышая
голос, словно обращался к умственно отсталому ребенку. Фонтини-Кристи был
уверен, что Нейланд не вслушивается в то, что ему рассказывают; человек не
может слышать о преследовании, смерти, побеге и ограничиваться банальностями
вроде: "Да что вы говорите?", "Неужели?", "В Генуэзской бухте в декабре,
должно быть, штормит?".
Пока они шли, Витторио мысленно сравнивал свое раздражение на Нейланда
с благодарностью старому Норкроссу с Сэвил-роу. Капитан Нейланд его
разочаровал, зато Норкросс выказал чудеса сноровки. Старый портной одел его
с головы до ног в считанные часы.
Мелочи, сосредоточиться на повседневных мелочах...
Но главное - сохранять сдержанность на грани ледяного равнодушия,
встречаясь с кем угодно из Пятого управления разведки. Сколько еще предстоит
узнать, понять! Столь многое вне его разумения. Холодно пересказывая события
кошмарной ночи в Кампо-ди-Фьори, нельзя позволить страданию ослепить себя:
рассказывать нужно сдержанно, недоговаривая.
- Сюда, старина, - сказал Нейланд, указывая на массивную резную дверь,
которая уместнее смотрелась бы в старинном аристократическом клубе, нежели в
военном ведомстве. Капитан толкнул тяжелую дверь с медной ручкой, и Витторио
вошел.
Ничто в громадной комнате не противоречило впечатлению о богато
обставленном клубе. Два гигантских окна выходили во внутренний двор. Все
здесь было массивным и пышным: портьеры, мебель, лампы и даже трое мужчин за
огромным красного дерева столом посреди комнаты. Двое были в мундирах -
погоны и орденские планки свидетельствовали об их принадлежности к высшим
чинам, неизвестным Фонтини-Кристи. Во внешности человека в штатском было
нечто лукаво-дипломатическое. Впечатление довершали нафабренные усы. Такие
люди появлялись в Кампо-ди-Фьори. Они говорили тихо и веско, как правило,
двусмысленно; они любили неопределенность. Человек в штатском восседал во
главе стола, офицеры сидели по обе стороны от него. У стола стоял один
свободный стул - явно для него.
- Джентльмены, - сказал капитан Нейланд таким тоном, словно объявлял
прибытие депутации послов в королевский дворец. - Синьор Савароне
Фонтини-Кристи из Милана.
Витторио с удивлением воззрился на самодовольного британца: тот,
видимо, не услышал ни слова из его рассказа.
Все трое как по команде встали. Заговорил штатский:
- Позвольте представиться, сэр. Я - Энтони Бревурт. В течение ряда лет
был послом его величества при дворе греческого короля Георга Второго в
Афинах. Слева от меня вице-адмирал Королевского военно-морского флота Хэкет,
справа - бригадный генерал Тиг, из военной разведки.
Они обменялись официальными поклонами, после чего Тиг сразу разрядил
до следующей улицы еще ярдов сто, так?
- Какие соображения? - спросил Эппл, отпустив капрала, но на всякий
случай держа обе руки на спинке сиденья.
- Такие же, как и у тебя, - ответил Пеар. - Снимаем часового на полпути
- так мы меньше рискуем засветиться. Когда мы его обезвредим, пойдем в тот
док с зеленым флажком, а там, надеюсь, нас ждет корсиканец.
Они перешли набережную и пошли по дорожке, ведущей к докам. Темнота
была насыщена запахом рыбы да скрипом полусотни лодок, мерно колышущихся у
стапелей. Повсюду виднелись развешанные сети, за мостками пирса слышался
плеск моря. Над лодками покачивались фонари, где-то вдалеке концертино
выводило нехитрую мелодию.
Витторио и Пеар ступили на мостки, влажные доски заглушали их шаги.
Эппл и капрал остались стоять в тени. Мостки были ограждены с обеих сторон
металлическими перилами. Внизу плескалась вода.
- Видишь часового? - вполголоса спросил Фонтини-Кристи.
- Нет, - прошептал агент. - Но я его слышу. Он ходит и постукивает по
перилам. Прислушайся.
Витторио не сразу различил слабые металлические звуки сквозь ритмичное
шуршание дерева и воды. Да, точно. Легкое постукивание. Безотчетное действие
человека, утомленного скучной работой.
Вдали, в нескольких сотнях футов от них, в тусклом свете фонаря
появилась фигура солдата. Винтовка стволом вниз висела на левом плече. Он
шел вдоль перил и правой рукой постукивал в такт шагам.
- Когда он подойдет поближе, попроси у него закурить, - сказал Пеар. -
Притворись пьяным. Я тоже притворюсь.
Часовой приближался. Увидев их, он вскинул винтовку и передернул
затвор, остановившись шагах в пятнадцати от них.
- Стой! Кто здесь?
- Двое рыбаков без курева, - ответил Фонтини-Кристи заплетающимся
языком. - Слышь, будь другом, дай пару сигареток. Даже одну, мы поделимся.
- Ты пьян, - сказал солдат. - На пирсе комендантский час. Как вы тут
оказались? Сегодня же весь день объявляли по репродукторам.
- Мы провели день с девками в Альбисоле, - объяснил Витторио,
качнувшись и схватившись рукой за перила. - Мы сегодня слушали только
пластинки и скрип кроватных пружин.
- Молодец, - прошептал Пеар. Часовой неодобрительно покачал головой. Он
опустил винтовку и подошел, ища сигареты в кармане.
- Вы, лигурийцы, еще хуже неаполитанцев. Я служил в Неаполе.
Витторио увидел, как за спиной солдата из тьмы вырос Эппл. Он заставил
капрала лечь на землю и не двигаться. В руках Эппл держал тонкую проволоку.
Витторио не успел понять, что происходит, как Эппл прыгнул и двумя
стремительными движениями крест-накрест захлестнул на шее часового
проволоку, потом ткнул его коленом в поясницу. Солдат судорожно выгнулся и
рухнул на землю.
Раздался короткий страшный всхлип, потом стук упавшего на мостки тела.
Пеар побежал к капралу и приставил пистолет к его виску.
- Ни звука! Понял? - Это был приказ, который не подлежал обсуждению.
Капрал молча поднялся с земли.
Фонтини-Кристи взглянул на распростертого на мостках часового. Лучше бы
он не видел того, что предстало его взору при тусклом свете фонаря. Шея
солдата была распорота, и кровь темным потоком текла из его обезображенного
горла. Эппл подтолкнул тело к краю мостков и сбросил вниз. Оно с глухим
всплеском упало в воду. Пеар поднял винтовку и сказал по-английски:
- Пошли. Вон туда.
- Пойдем, - сказал Фонтини-Кристи и тронул за руку дрожащего от ужаса
капрала. - У тебя нет выбора.
Зеленый флажок безжизненно висел на флагштоке, ветра не было. У пирса
стояли на приколе несколько лодок. Кажется, он выдавался в море дальше
остальных. Все четверо спустились по деревянным ступенькам вниз. Эппл и Пеар
шли впереди, держа руки в карманах. Оба англичанина явно чувствовали себя
неуверенно. Витторио понял, что они нервничают.
Вдруг внезапно, без оклика, без единого звука справа и слева от них
выросли фигуры вооруженных людей. Они стояли в лодках - пятеро, нет, шестеро
мужчин в рыбацкой одежде.
- Вы Георг Пятый? - резко спросил мужчина из ближайшей к агентам лодки.
- Слава Богу! - с облегчением произнес Пеар. - Мы едва унесли ноги.
Услышав английскую речь, мужчины убрали оружие за пояса и в карманы.
Люди высыпали на пирс и вполголоса заговорили все сразу.
На корсиканском диалекте.
Один из них, явно главный, обратился к Эпплу:
- Идите на дальний конец пирса. У нас там самый быстроходный траулер в
Бастии. А итальяшку мы берем на себя. Его месяц будут искать!
- Нет! - Фонтини-Кристи встал между ними. Он взглянул на Пеара. - Мы
дали ему слово. Если он нам поможет, мы сохраним ему жизнь.
Эппл раздраженно прошептал в ответ:
- Вот что. Ты нам здорово помог, но не ты тут командуешь. Иди к
траулеру.
- Не пойду, пока этот парень не вернется на берег. Мы же обещали ему. -
Он повернулся к капралу: - Возвращайся. Тебе не причинят вреда. Когда
дойдешь до прибрежного шоссе, зажги спичку.
- А если я скажу "нет"? - спросил Эппл, удерживая капрала за
гимнастерку.
- Тогда я никуда не пойду.
- Черт! - Эппл отпустил капрала.
- Проводи его, - обратился Витторио к корсиканцу. - Проследи, чтобы
ваши люди его пропустили.
Корсиканец сплюнул.
Капрал припустил к берегу. Фонтини-Кристи взглянул на англичан.
- Простите, - сказал он, - сегодня было достаточно убийств.
- Чертов дурак! - буркнул Эппл.
- Поспешим, - сказал корсиканец. - Нам пора отчаливать. Там, за рифами,
сильное волнение. А вы, ребята, совсем сдурели.
Они подошли к краю пирса и один за другим спрыгнули на палубу траулера.
Двое корсиканцев остались на пирсе. Они отвязали просмоленные канаты,
угрюмый командир корсиканцев запустил двигатель.
..Все произошло совершенно неожиданно.
Со стороны прибрежного шоссе раздались ружейные выстрелы. Потом
слепящий луч прожектора с берега пронзил тьму, раздались крики солдат.
Послышался голос капрала:
- Вон там! В конце дока! Рыболовецкий траулер! Поднимите тревогу!
Одного из корсиканцев на пирсе ранило. Он упал на мостки, в последнюю
секунду ему все же удалось отвязать канат от чугунной чушки.
- Прожектор! Вырубите прожектор! - заорал корсиканец из рубки, запуская
машину на полную мощность и направляя траулер в открытое море.
Эппл и Пеар свинтили со своих пистолетов глушители, чтобы точнее
стрелять. Эппл первым поднялся над планширом и несколько раз нажал на
спусковой крючок, упершись локтем в борт. Прожектор вдали разорвался. В тот
же самый момент пули с берега ударили в борт около головы Эппла. Агент
отскочил в сторону, закричав от боли.
Ему прострелили руку.
Но корсиканец уже вывел быстроходный траулер в спасительную тьму
открытого моря. Они ушли из Челле-Лигуре.
- Наша цена возрастает, англичанин! - заорал корсиканец у штурвала. -
Вы, сучьи лапы! Вы заплатите за эту дурацкую выходку! - Он свирепо посмотрел
на Фонтини-Кристи, скорчившегося у борта. Их глаза встретились, корсиканец
злобно сплюнул.
Эппл привалился к свернутому канату. В ночном сумраке Витторио
разглядел, что англичанин рассматривает кровавое месиво, в которое
превратилась его ладонь.
Фонтини-Кристи встал, подошел к англичанину, оторвал кусок своей
рубашки.
- Дай-ка я обмотаю. Надо остановить кровь.
Эппл задрал голову и сказал, едва сдерживая ярость:
- Не суйся ко мне. Твои поганые принципы слишком дорого нам обходятся!
Море штормило, дул порывистый ветер, волны свирепо били в борт
траулера. Они бороздили открытый океан уже минут сорок. Когда стало ясно,
что им удалось уйти, корсиканец сбросил ход.
За гребнями волну вдали Витторио увидел мерцающий голубой свет:
вспыхнет - погаснет. Сигнал с подводной лодки. Корсиканец, стоящий на носу с
фонарем в руке, стал подавать свой сигнал. Он поднимал и опускал фонарь,
используя планшир как заслон и повторяя сигналы голубого маячка.
- Ты не можешь связаться с ними по рации? - прокричал Пеар.
- Все частоты прослушиваются, - ответил корсиканец. - Нас тут же
засекут патрульные катера. Мы не сможем откупиться от всех сразу.
Два судна начали свою осторожную павану в бурных водах, траулер
выполнял очередное па, продвигаясь вперед, пока наконец огромное подводное
чудище не оказалось точно по правому борту. Фонтини-Кристи был зачарован
размерами и величием лодки.
Теперь их разделяло расстояние в пятьдесят футов, субмарина возвышалась
на вздымающихся волнах. На мостике можно было различить четырех человек.
Двое перегнулись через металлические поручни, остальные возились с каким-то
приспособлением.
Тяжелый канат взлетел в воздух и упал на палубу траулера. Два
корсиканца кинулись на него и судорожно вцепились, словно трос был наделен
собственной злой волей. Они закрепили канат в металлическом кольце в
середине палубы и дали отмашку людям на мостике.
Операцию повторили. Но на сей раз с субмарины кинули не только канат,
но и холщовый мешок с металлическими кольцами по краям.
Через одно кольцо была пропущена толстая проволока, которая тянулась к
мостику подводной лодки.
Корсиканцы раскрыли холщовый мешок и достали оттуда нечто похожее на
сбрую. Фонтини-Кристи сразу понял, что это: такими "сбруями" пользуются
альпинисты, преодолевая высокогорные расщелины.
Пеар, с трудом удерживая равновесие на ходящей ходуном палубе, подошел
к Витторио.
- Это немного страшно, но вполне безопасно, - крикнул он, перекрывая
рев ветра. Витторио прокричал в ответ:
- Пусть сначала переправится Эппл! Надо перевязать ему руку.
- Нет, вы важнее. И к тому же вдруг эта хреновина оборвется - лучше мы
испробуем ее на вас.
Фонтини-Кристи сидел на железной койке в тесном помещении с
металлическими стенами и пил горячий кофе из толстой фарфоровой кружки. Он
завернулся во флотское одеяло, ощущая мокрую одежду. Но это его не
беспокоило: он был рад наконец остаться один.
Дверь комнатки отворилась. Это был Пеар. Он принес охапку сухой одежды
и бросил ее на железную койку.
- Вот сухая смена. Вам только не хватало свалиться с воспалением
легких. Это было бы некстати, а?
- Спасибо, - сказал Витторио, вставая. - Как ваш друг?
- Судовой врач опасается, что он не сможет пользоваться рукой. Врач
этого ему не сказал, но он и сам понимает.
- Мне очень жаль. Я был наивен.
- Да, - согласился Пеар. - Вы были наивны. - И вышел, оставив дверь
открытой.
Вдруг из коридора послышался шум, мимо двери бежали люди, все в одну
сторону, на нос или на корму, Фонтини-Кристи не понял. Из репродуктора без
перерыва несся резкий оглушительный свист; металлические двери хлопали,
крики усиливались.
Витторио бросился к открытой двери. У него занялось дыхание: охватила
паника беспомощного человека под водой.
Он столкнулся с английским матросом. Но лицо матроса не было искажено
ужасом. Или отчаянием. Он весело улыбался.
- С Новым годом, приятель! - закричал матрос. - Полночь, старик!
1940начался! Новое десятилетие, черт его дери!
Матрос бросился к соседней двери и с грохотом ее распахнул.
Фонтини-Кристи увидел: там царил полнейший бедлам. Матросы сгрудились вокруг
офицеров и подставляли кружки, куда те разливали виски. Крики перешли в
хохот. Каюту наполнила старинная шотландская песня.
Новое десятилетие.
Прошлое десятилетие завершилось смертью. Смерть была повсюду, самая
страшная - в белом слепящем свете Кампо-ди-Фьори. Отец, мать, братья,
сестры, дети. Погибли. Погибли в одно сокрушительное мгновение. Память о нем
выжжена в его мозгу и останется с ним до конца его дней.
Почему? Почему? Нет объяснения.
И вдруг он вспомнил. Савароне сказал ему, что поедет в Цюрих. Но ездил
он не в Цюрих, а куда-то в другое место.
Там и можно найти ответ. Но где это?
Витторио вернулся в свою крошечную металлическую каморку и присел, на
край железной кровати.
Началось новое десятилетие.
Часть вторая
Глава 6
2 января 1940 года
Лондон, Англия
Мешки с песком.
Лондон был городом мешков с песком. Повсюду. В дверных проемах, в
окнах, в витринах магазинов, грудами сваленные на улицах. Мешок с песком
стал символом. Там, на континенте, Адольф Гитлер поклялся уничтожить Англию,
англичане спокойно поверили этой клятве и спокойно, решительно готовились.
Витторио добрался до лейкенхитского военного аэродрома вчера поздно
вечером, в первый день нового десятилетия. Его посадили на самолет без
опознавательных знаков на Майорке, встретили в Лейкенхите и провели серию
бесед для удостоверения его личности для министерства военно-морского флота.
И теперь, когда он оказался в Англии, с ним стали разговаривать спокойно и
почтительно: не хочет ли он отдохнуть после утомительного путешествия? В
отеле "Савой"? Само собой разумелось, что Фонтини-Кристи, приезжая в Лондон,
всегда останавливались в "Савое". Удобно ли ему назначить встречу на завтра
на четырнадцать ноль-ноль? В Адмиралтействе. Служба разведки. Пятое
управление. Контрразведка.
Конечно! Господи, ну конечно! Но почему же вы, англичане, этим
занимаетесь? Я должен узнать, и я буду молчать, пока не узнаю.
Портье в "Савое" снабдили его туалетными принадлежностями, пижамой и
фирменным "савойским" халатом. Он налил себе полную ванну горячей воды и
пролежал в ней так долго, что кожа на кончиках пальцев сморщилась. Затем
выпил слишком много бренди и рухнул в постель.
Он попросил разбудить его завтра в десять, но, разумеется, в этом не
было необходимости. Уже в половине девятого сна не было ни в одном глазу. А
к девяти он принял душ и побрился. Он заказал английский завтрак в номер и,
дожидаясь коридорного, стал звонить в ателье Норкросса на Сэвил-роу. Ему
нужно заказать что-нибудь из одежды. Не может же он разгуливать по Лондону в
чужом дождевике, свитере и спадающих штанах, которые дал ему агент Пеар в
подводной лодке.
Положив трубку, Витторио вдруг сообразил, что у него нет ни пенни, за
исключением десяти фунтов" одолженных в Лейкенхите. Но решил, что у него
надежный кредит: скоро он получит перевод из Швейцарии. Ему некогда было
думать о материальном обеспечении, пришлось заботиться о том, как остаться в
живых.
Фонтини-Кристи понял, что предстоит сделать немало. И хотя бы для того,
чтобы держать в узде страшные воспоминания - неизбытую боль - о
Кампо-ди-Фьори, ему надо действовать. Сначала сосредоточиться на простейших
вещах, на повседневных мелочах. Ибо, когда он задумывался о главном, то едва
не терял рассудок.
Прошу тебя. Господи, о простейших вещах! Дай мне время, чтобы обрести
ясность сознания!
Он заметил ее в вестибюле "Савоя", пока дожидался дневного
администратора, который должен был выдать ему ссуду. Она сидела в кресле и
читала "Таймс". На ней был строгий мундир женского подразделения, он не мог
понять, какого именно. Темные волосы из-под офицерской фуражки мягко падали
на плечи. Где-то он уже видел это лицо, такое лицо не забывается. Но в
памяти его всплывала более молодая копия. Этой женщине было на вид лет
тридцать пять, той, которую он помнил, - не больше двадцати двух - двадцати
трех. Высокие скулы, нос скорее кельтский, чем английский - резко
очерченный, тонкий, слегка вздернутый над полными губами. Он не видел ее
глаз, но знал, какие они: ярко-голубые - таких голубых глаз он не видел ни у
одной другой женщины.
Вот что он вспомнил. Голубые глаза, сердито глядевшие на него. Сердито
и презрительно. Он не привык к такому отношению и был раздосадован.
Почему же он ее вспомнил? Когда это было?
- Синьор Фонтини-Кристи? - Администратор вышел из-за стойки кассира с
конвертом в руке. - Как вы и заказывали, тысяча фунтов.
Витторио взял конверт, положил в карман дождевика и поблагодарил
менеджера.
- Мы заказали для вас лимузин, сэр. Он скоро подъедет. Если вы хотите
подождать у себя в номере, мы вам позвоним, когда машина прибудет.
- Я подожду здесь. Если вас не смущает моя одежда, то меня она тем
более не смущает.
- Пожалуйста, синьор. Мы всегда рады приветствовать у себя
Фонтини-Кристи. Ваш отец приедет? Надеемся, он здоров?
Англия отозвалась на барабанный бой войны, и в "Савое" стали спрашивать
о семьях.
- Нет, он не приедет. - Витторио не стал вдаваться в объяснения.
Новость еще не достигла берегов Англии, а если и достигла, то затерялась
среди военных сводок. - Кстати, вы не знаете, кто эта дама вон там? В
военной форме?
Менеджер бросил взгляд через полупустой вестибюль.
- Да, сэр, знаю. Это миссис Спейн. Точнее, была миссис Спейн, они
развелись. Но, кажется, она снова вышла замуж. Мистер Спейн точно женился.
Она у нас не часто появляется.
- Говорите, Спейн?
- Да, сэр. Насколько могу судить, она служит в войсках противовоздушной
обороны. Это серьезные люди.
- Спасибо, - сказал Витторио, вежливо давая понять, что разговор
окончен. - Я подожду машину.
- Конечно. Если мы можем еще что-то сделать для вас, пожалуйста, не
стесняйтесь, обращайтесь к нам.
Администратор отвесил поклон и удалился. Фонтини-Кристи посмотрел на
женщину. Она взглянула на часы и опять погрузилась в чтение газеты.
Он сразу вспомнил фамилию Спейн, а вспомнив фамилию, вспомнил и того,
кто ее носил. Это было одиннадцать, нет, двенадцать лет назад: он поехал с
Савароне в Лондон, чтобы присутствовать на переговорах отца с
"Бритиш-Хэвиленд", - это было частью его делового обучения. Ему представили
Спейна в отеле "Лез Амбассадор" как-то вечером: это был молодой парень всего
года на два-три старше самого Витторио. Он нашел англичанина забавным, но в
общем, довольно скучным субъектом. Спейн был типичным сыном Мейфера, из тех,
что вполне довольствуются плодами трудов своих предков, не привнося ничего
своего, кроме разве что умения разбираться в беговых лошадях. Отцу Спейн не
понравился. Об этом старый Фонтини-Кристи не преминул сообщить старшему
сыну, что, естественно, побудило сына завязать знакомство.
Знакомство, оказавшееся очень кратким. Витторио вдруг вспомнил почему.
То, что он не сразу вспомнил, доказывало, что он и впрямь выбросил ее из
головы - не эту женщину, сидящую в вестибюле гостиницы, а свою жену.
Его жена тоже приехала с ними в Англию тогда, двенадцать лет назад, ибо
старик Фонтини-Кристи считал, что ее присутствие окажет благотворное влияние
на его своевольного сына. Но Савароне не знал свою невестку, позднее - да,
узнал, но не тогда. Пьянящая атмосфера Мейфера в самый разгар сезона
закружила ее.
Его жена увлеклась Спейном, то ли она его соблазнила, то ли он ее.
Витторио не обращал внимания, он сам был занят.
Вот тогда-то и произошла эта неприятная стычка. Посыпались взаимные
упреки, и голубые глаза сердито смотрели на него.
Витторио пересек вестибюль и остановился у кресла. Бывшая миссис Спейн
подняла на него взгляд. В ее глазах мелькнуло сомнение, словно она силилась
вспомнить. Но потом она вспомнила, и сомнения не осталось, зато появилось
презрение, которое так живо сохранила его память. Их взгляды встретились на
секунду - не больше, - и она вновь опустила глаза на газетные строчки.
- Миссис Спейн? Она взглянула на него:
- Моя фамилия Холкрофт.
- Мы знакомы.
- Да. Вы Фонтини... - Она замолчала.
- Фонтини-Кристи. Витторио Фонтини-Кристи.
- Да. Это было давно. Простите меня, но я очень занята сегодня. Я жду
одного человека, и у меня больше не будет возможности просмотреть газету. -
Она обратилась к "Таймс".
Витторио улыбнулся:
- Вы ловко меня осадили.
- Это не сложно, - сказала она, не поднимая глаз.
- Миссис Холкрофт, это было очень давно. Поэт сказал: ничто так не
способствует переменам, как годы.
- Поэт также сказал: "Может ли барс переменить пятна свои?" Я в самом
деле очень занята. Всего хорошего.
Витторио уже собрался откланяться, как вдруг заметил, что у нее чуть
дрожат пальцы. Миссис Холкрофт чувствовала себя не столь уж уверенно, как
пыталась показать своим надменным видом. Он и сам не знал, почему не ушел -
ему ведь надо было побыть одному. Воспоминания о белом свете и смерти жгли,
он не собирался их с кем-то делить. С другой стороны, ему хотелось
поговорить. С кем угодно. О чем угодно.
- Принимаете ли вы извинения за мальчишество двенадцатилетней давности?
Лейтенант войск противовоздушной обороны взглянула на него:
- Как ваша жена?
- Она погибла в автомобильной катастрофе десять лет назад.
Она не отвела взгляд, но враждебность прошла. Она смущенно заморгала.
- Извините.
- Это мне надо извиниться. Двенадцать лет назад вы ждали объяснений.
Или утешения. А у меня не было ни того, ни другого.
Женщина позволила себе слегка улыбнуться. В ее голубых глазах
затеплилось - только ли затеплилось? - расположение.
- Вы были таким самоуверенным молодым человеком. Боюсь, тогда я могла
показаться бестактной, невыдержанной. Но сейчас изменилась.
- Вы были выше тех глупых игр, в которые мы играли. Мне следовало бы
это понять.
- Это обезоруживающие слова... И, думаю, мы уже достаточно обсудили
этот предмет.
- Не хотите ли вы с мужем поужинать со мной сегодня, миссис Холкрофт? -
Витторио услышал свои слова, но не был вполне.уверен, что произнес их. Они
вырвались у него совершенно неожиданно.
Она не сразу ответила, внимательно глядя на него:
- Вы и в самом деле этого хотите?
- Конечно. Я уехал из Италии в спешке, за что должен благодарить ваше
правительство, равно как за эту одежду - ваших соотечественников. Я не был в
Лондоне несколько лет и почти никого здесь не знаю.
- Вы меня заинтриговали!
- Простите?
- Ну, вы же сами говорите, что покинули Италию в спешке, что на вас
одежда с чужого плеча. Возникают вопросы.
Витторио задумался и сказал тихо:
- Я был бы вам признателен за понимание, которого не хватило мне десять
лет назад. Я бы предпочел, чтобы вы не задавали мне никаких вопросов. Но я
хочу тем не менее поужинать с вами. И с вашим мужем тоже, разумеется.
Она выдержала его взгляд, с любопытством глядя на него. На ее губах
заиграла мягкая улыбка: она приняла решение.
- Спейн - фамилия моего бывшего мужа. Холкрофт - моя девичья фамилия.
Джейн Холкрофт. Я поужинаю с вами.
Их разговор прервал швейцар "Савоя".
- Синьор Фонтини-Кристи, ваш лимузин у дверей.
- Спасибо, - ответил он, не сводя глаз с Джейн Холкрофт. - Я сейчас
выйду.
- Слушаюсь, сэр. - Швейцар поклонился и ушел.
- Можно мне заехать за вами? Или послать за вами машину?
- Сейчас надо экономить бензин. Я сама доберусь сюда. В восемь?
- В восемь. Arrivederci.
- До встречи.
Он шел по длинному коридору Адмиралтейства в сопровождении флотского
капитана Нейланда, который встретил его внизу у входа. Нейланд был человек
средних лет, военный до мозга костей, невероятно довольный собой. А может
быть, он просто недолюбливал итальянцев. Несмотря на то, что Витторио
свободно говорил по-английски, Нейланд отвечал простейшими фразами, повышая
голос, словно обращался к умственно отсталому ребенку. Фонтини-Кристи был
уверен, что Нейланд не вслушивается в то, что ему рассказывают; человек не
может слышать о преследовании, смерти, побеге и ограничиваться банальностями
вроде: "Да что вы говорите?", "Неужели?", "В Генуэзской бухте в декабре,
должно быть, штормит?".
Пока они шли, Витторио мысленно сравнивал свое раздражение на Нейланда
с благодарностью старому Норкроссу с Сэвил-роу. Капитан Нейланд его
разочаровал, зато Норкросс выказал чудеса сноровки. Старый портной одел его
с головы до ног в считанные часы.
Мелочи, сосредоточиться на повседневных мелочах...
Но главное - сохранять сдержанность на грани ледяного равнодушия,
встречаясь с кем угодно из Пятого управления разведки. Сколько еще предстоит
узнать, понять! Столь многое вне его разумения. Холодно пересказывая события
кошмарной ночи в Кампо-ди-Фьори, нельзя позволить страданию ослепить себя:
рассказывать нужно сдержанно, недоговаривая.
- Сюда, старина, - сказал Нейланд, указывая на массивную резную дверь,
которая уместнее смотрелась бы в старинном аристократическом клубе, нежели в
военном ведомстве. Капитан толкнул тяжелую дверь с медной ручкой, и Витторио
вошел.
Ничто в громадной комнате не противоречило впечатлению о богато
обставленном клубе. Два гигантских окна выходили во внутренний двор. Все
здесь было массивным и пышным: портьеры, мебель, лампы и даже трое мужчин за
огромным красного дерева столом посреди комнаты. Двое были в мундирах -
погоны и орденские планки свидетельствовали об их принадлежности к высшим
чинам, неизвестным Фонтини-Кристи. Во внешности человека в штатском было
нечто лукаво-дипломатическое. Впечатление довершали нафабренные усы. Такие
люди появлялись в Кампо-ди-Фьори. Они говорили тихо и веско, как правило,
двусмысленно; они любили неопределенность. Человек в штатском восседал во
главе стола, офицеры сидели по обе стороны от него. У стола стоял один
свободный стул - явно для него.
- Джентльмены, - сказал капитан Нейланд таким тоном, словно объявлял
прибытие депутации послов в королевский дворец. - Синьор Савароне
Фонтини-Кристи из Милана.
Витторио с удивлением воззрился на самодовольного британца: тот,
видимо, не услышал ни слова из его рассказа.
Все трое как по команде встали. Заговорил штатский:
- Позвольте представиться, сэр. Я - Энтони Бревурт. В течение ряда лет
был послом его величества при дворе греческого короля Георга Второго в
Афинах. Слева от меня вице-адмирал Королевского военно-морского флота Хэкет,
справа - бригадный генерал Тиг, из военной разведки.
Они обменялись официальными поклонами, после чего Тиг сразу разрядил