Ламли Брайан. Вамфири

   — Господи? — словно из преисподней прозвучал вдруг хриплый и скрипучий голос из душевой кабины. — Какой еще господь, вы, чертовы ублюдки?!
   И тут произошло невероятное: Хелен вдруг поднялась, выпрямилась и, спотыкаясь, сделала несколько шагов по направлению к ним.
   Лейрд снова опалил ее огнем — больше из милосердия, чем из страха. Он не снимал палец со спуска, до тех пор пока пламя не вырвалось из ванной наружу, угрожая спалить и его. Только тогда он выключил огнемет и отошел назад — туда, где опершись на перила лестницы стоял Джордан.
   — Кен? Тревор? В чем дело? — раздался снизу взволнованный голос Робертса.
   Лейрд вытер со лба пот.
   — Мы... мы покончили с девчонкой, — прошептал он и уже громче повторил:
   — Мы покончили с девчонкой!
   — А мы — с ее матерью, — ответил Робертc, — и с собакой Бодеску. Значит, остались только сам Бодеску и его мать.
   — Здесь, наверху, есть дверь, но она заперта, — крикнул Лейрд. — Мне показалось, что я слышал за ней какие-то звуки.
   — Вы не смогли войти?
   — Нет, дверь дубовая, очень массивная и старая. Я мог бы сжечь ее...
   — Нет времени. Даже если там кто-то и есть, ему уже не удастся выбраться. Подвалы заминированы. Вам лучше спуститься вниз, и побыстрее. Нам следует уходить отсюда!
   Лейрд повел Джордана вниз по лестнице.
   — Гай, а где, черт возьми, ты был до сих пор? — спросил он.
   — Я остался один, — ответил Робертc. — Траск на данный момент выбыл из игры, но с ним все в порядке. А где был я, спрашиваешь? Обследовал помещение первого этажа.
   — Пустая трата времени, — проворчал себе под нос Джордан.
   — Что ты хочешь этим сказать? — повысив голос, спросил Робертc.
   — Я имел в виду лишь то, что мы уже сделали это раньше! — крикнул Джордан, хотя кричать не было необходимости, потому что они были уже внизу. Вслед за Робертсом они двинулись через прихожую к открытой двери...

* * *

   Саймон Гувер и Харви Ньютон спустились в подземелье. Они прошли туда через вход, расположенный в стоявшем в стороне от дома небольшом строении, откуда вниз вела довольно крутая лестница с узкими ступенями и пандусом посередине. С собой они несли почти двести фунтов взрывчатки. Освещение не работало, и им пришлось воспользоваться карманными фонариками. В подвалах под домом было темно и тихо, как в могиле, и казалось, что сводчатые помещения уходят в бесконечность. Гувер и Ньютон все время держались рядом. По мере своего продвижения вперед они везде, где только встречали сводчатые арки, служившие опорой дому и самим подземельям, или толстые стены несущих конструкций, раскладывали термиты и пластиковую взрывчатку. Несмотря на то, что они шли очень осторожно, им все же удалось довольно быстро напичкать взрывчаткой весь подвал. Ньютон еще нес небольшую канистру с бензином и прокладывал бензиновый след от одного пакета с взрывчаткой до другого, пока, наконец, весь воздух не пропитался запахом паров горючего.
   В конце концов они почувствовали удовлетворение от удачной работы — все вокруг было основательно заминировано. Одновременно они вздохнули с облегчением, радуясь тому, что не столкнулись с чем-либо опасным. В том месте, которое, как им казалось, находилось как раз под центральной частью дома, они оставили последний пакет взрывчатки, а затем повернули обратно к выходу. По пути Ньютон вылил из канистры остатки бензина, а Гувер еще раз проверил пакеты с взрывчаткой, чтобы убедиться в том, что все сделано как положено.
   У самой лестницы Ньютон отбросил в сторону пустую канистру и обернулся назад, всматриваясь в темноту. Из-за поворота до него донеслось тяжелое дыхание Гувера, и он понял, что тот старательно работает, завершая выполнение задания, и при этом светит себе карманным фонариком, сверкающий луч которого пляшет по темным стенам.
   — Ньютон? Гувер? — послышался с верхней ступеньки голос Робертса. — Выходите оттуда. У нас уже все готово — дело за вами. Все остальные уже заняли свои посты вокруг дома и ждут вас. Туман рассеялся. А потому, если кто-то вдруг попытается вырваться, мы...
   — Харви? — раздался из темноты дрожащий и странно высокий голос Гувера. — Харви, это был ты? Вот только что!
   — Нет, это Робертc, — ответил Ньютон.
   — Поторопитесь, выходите быстрее!
   — Нет, это не Робертc, — Гувер задыхался и почти шептал. — Это нечто другое...
   Робертc и Ньютон удивленно посмотрели друг на друга. Земля под ногами затряслась, задрожала... и из подземелья раздался страшный крик Гувера...
   — Саймон, выходи оттуда! Скорее же! — Робертc, спотыкаясь, побежал вниз по ступенькам и остановился на середине лестницы.
   Новый вопль Гувера, похожий на крик загнанного в ловушку зверя, потряс своды подвала.
   — Оно здесь! Гай, оно здесь! Боже мой! Оно здесь, под землей!!!
   Ньютон рванулся было к нему, но Робертc спустился ниже и схватил его за воротник. Земля содрогалась, со стен и потолка летела пыль, клубясь в черном проеме входа в подземелье. Слышались какие-то отрывистые звуки, но трудно сказать, были ли они предсмертными хрипами Гувера. Посыпались кирпичи, старые капитальные стены, едва скрепленные остатками раствора, начали разрушаться, потолок осел.
   Робертc потащил наверх Ньютона, и тот покорно последовал за ним по шатающимся ступеням. Поднявшись наверх, они вдруг увидели, что возле самого входа в подземелье поднялось облако пыли, во все стороны полетели осколки и обломки, а потом и сама дверь соскочила с петель и с грохотом рухнула к подножию лестницы, разлетевшись в щепки.
   В заполненном пылью дверном проеме возникла чья-то фигура. Это был Гувер, но одновременно и нечто большее, чем Гувер. Он на секунду повис в воздухе, раскачиваясь из стороны в сторону в черной пустоте, потом продвинулся вперед, и все увидели огромный серого цвета хобот, покрытый чешуйками, который толкал Гувера сзади. Это было существо, жившее под землей. Его толстое щупальце воткнулось Гуверу в спину, и только его можно было видеть снаружи. Но внутри несчастного этот псевдопод вампира разделился на множество ответвлений, проникая повсюду. Отростки высунулись из открытого в немом крике рта, из ноздрей, из ушей и глаз. А когда Робертc и Ньютон, с трудом преодолев последние несколько ступеней, выскочили на поверхность, они увидели, как лопнула грудная клетка Гувера, внутри которой извивалось множество отвратительных красных червей.
   — Господи Иисусе! — охрипшим от ужаса, ненависти и ярости голосом взвыл Робертc. — Великий Бо-о-о-же! Он схватил огнемет и направил его шланг вниз.
   — Прощай, Саймон! успокой, Господи, твою душу! Поток огня яростно устремился вниз по пандусу, завертелся клубком вокруг висящего в воздухе человека, вбирая его в себя вместе с державшим его чудовищным существом. Огромный псевдопод мгновенно исчез, утащив за собой словно сломанную куклу тело Гувера. Робертc направил конец шланга прямо в проем двери у подножия лестницы и открыл до отказа клапан. Сверкающий поток пламени рванулся внутрь подземелья, заполняя собой каждую нишу, каждый угол, каждую щель. Робертc досчитал про себя до пяти, и в то же мгновение раздался первый взрыв.
   Со страшным грохотом обрушился вход в подземелье. Взрывная волна, обдав жаром, грязью и пылью Ньютона и Робертса, сбила их с ног. Робертc непроизвольно убрал палец со спуска огнемета, и раскаленное, еще дымящееся оружие в его руках замолчало. Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах! Приглушенные звуки взрывов с равными интервалами доносились из-под дома, и после каждого из них земля сотрясалась, как от удара огромной каменной бабы При забивке свай. Звуки взрывов доносились все чаще и чаще, иногда по два одновременно. Это взрывались от жара разложенные Гувером пакеты, еще больше усиливая бушующий в подземелье невидимый снаружи пожар. Ньютон вскочил и помог встать на ноги Робертсу. Они, пошатываясь, отошли от дома и заняли свои места вместе с Лейрдом и Джорданом — по одному человеку против каждого из четырех углов дома. Старый сарай, который все еще продолжал гореть, вдруг задрожал, как живое существо в предсмертной агонии, а потом рассыпался на куски и рухнул в открывшуюся в земле трещину. Лишь на одно мгновение вверх взлетело огромное щупальце, поднялось футов на двадцать над содрогающейся землей в основании стоявшей здесь недавно постройки, а затем упало и исчезло в пузырящейся, трясущейся жидкой смеси земли и огня.
   Ближе всех к тому месту оказался Кен Лейрд. Он, спотыкаясь, побежал в сторону, стараясь одновременно оказаться подальше и от дома, и от сарая, но вдруг резко остановился и широко открытыми глазами, разинув рот, уставился на окна верхнего этажа дома. Потом поманил к себе Робертса.
   — Смотри! — крикнул Лейрд, пытаясь перекрыть голосом рокот подземного грома, шипение и треск огня. Оба уставились на дом.
   В окне второго этажа стояла женская фигура с поднятыми кверху руками, как будто молилась.
   — Мать Бодеску, — сказал Робертc. — Это может быть только она, Джорджина Бодеску. Господи, помоги ей.
   Один из углов дома рассыпался и рухнул под землю. И тут же вверх рванулся фонтан огня, поднявшийся почти вровень с крышей, взметнув к небу обломки кирпичей. Взрывы следовали один за другим, оставшаяся часть дома непрерывно содрогалась. Здание заметно осело, стены покрылись трещинами, каменные трубы шатались. Все четверо наблюдателей торопливо отошли подальше. Лейрд тащил на себе Бена Траска. Увидев стоящий на дороге грузовик, который тоже сотрясался от подземных взрывов, Лейрд бросился к нему, чтобы подогнать поближе. Гай Робертc остался рядом с Траском, не отводя взгляда от фигуры женщины в окне.
   Она стояла все в той же позе. Время от времени, когда очередной взрыв сотрясал здание, она покачивалась, но потом вновь принимала прежнее положение. Подняв к небу руки и запрокинув голову, она, казалось Робертсу, и в самом деле разговаривала с Богом. О чем она говорила с Ним? О чем Его просила? Молила ли она Его, чтобы Он даровал прощение ее сыну? Или умоляла послать легкую смерть ей самой?
   Ньютон и Джордан, покинув посты позади дома, перешли на сторону фасада. Никто не сомневался в том, что из этого пекла не выберется ни одно существо. Они помогли Лейрду втащить в грузовик Траска, а потом занялись подготовкой к отъезду. Все это время Робертc продолжал наблюдать за пылающим домом и стал свидетелем его конца.
   Термиты прекрасно справились со своей задачей, заставив гореть саму землю. Дом потерял опору, осел, накренился сначала на один бок, потом на другой. Кирпичная кладка затрещала, балки раскололись, каменные трубы разрушились, оконные рамы перекосились, а стекла разлетелись вдребезги. После чего весь дом исчез в бушующем пламени, в расплавленной земле, превратившись в дополнительную пищу для ненасытного огня.
   Языки пламени со всех сторон лизали стены, вырывались в проемы окон, поднимались над искореженной крышей. Еще какое-то время силуэт Джорджины четко вырисовывался на ярко-красном фоне раскаленной комнаты, а потом Харкли-хаус просто перестал существовать. Он с шумом и грохотом провалился в образовавшуюся в земле огромную, полную огня трещину и исчез в ней словно в жерле вулкана. Еще несколько коротких мгновений видны были верхушки фронтонов и оставшаяся часть крыши, но потом и они исчезли в море карающего огня и клубах дыма.
   Смрад стоял ужасающий. Судя по мерзкому запаху, можно было предположить, что в доме умерли и сгорели по меньшей мере человек пятьдесят. Робертc вскарабкался в грузовик, и Лейрд тронул машину. Когда пятеро выживших в этом аду мужчин, включая и Траска, который к этому времени пришел в себя, подъехали к воротам, они вдруг поняли, что ужасный запах не имел с людьми ничего общего — он исходил от использованных термитов, от горевшей земли, дерева и старого кирпича, а главное — от умершего глубоко под землей гигантского монстра, того самого существа, которое убило бедного Гувера.
   Туман окончательно рассеялся, а на обочинах шоссе уже скапливались машины, водители которых, привлеченные поднимавшимися высоко в небо столбами дыма и пламени, остановились посмотреть, что же происходит в Харкли-хаусе. Когда грузовик выехал из ворот поместья, какой-то краснолицый водитель высунулся из окна своей машины.
   — В чем дело? Если я не ошибаюсь, это ведь Харкли-хаус? — спросил он у сидевших в грузовике.
   — Был, — ответил Робертc, как бы беспомощно пожав плечами. — Боюсь, он перестал существовать. Сгорел дотла.
   — О Господи! — ошеломленно вскрикнул краснолицый. — А пожарных вызывали?
   — Мы сейчас к ним и направляемся, — ответил Робертc. — Хотя это бесполезно. Мы заехали туда, чтобы взглянуть, но там уже и смотреть не на что. — С этими словами они тронулись дальше, в сторону Пайнтона.
   Примерно через милю им навстречу попалась мчащаяся во весь опор с включенной сиреной пожарная машина. Лейрд отвернул чуть в сторону, освобождая ей место на дороге и устало, невесело усмехнулся.
   — Слишком поздно, ребята, — тихо сказал он. — Слишком поздно — и слава Богу!

* * *

   Они оставили Траска в больнице в Торкуэе, придумав более или менее правдоподобную историю о несчастном случае на даче у приятеля. Убедившись, что он устроен со всеми удобствами, они отправились в свою штаб-квартиру в Пайнтоне, чтобы составить отчет.
   Робертc подвел итог работе, перечислив все, чего им удалось добиться.
   — Так или иначе, но мы уничтожили всех трех женщин Но что касается самого Бодеску, то относительно него у меня имеются сомнения, причем весьма серьезные. И я обязательно, как только все здесь закончим, поговорю об этом в Лондоне, а также с Дарси Кларком и нашими людьми в Харклпуле, Это, безусловно, всего лишь меры предосторожности, не более, поскольку, даже если допустить, что мы упустили Бодеску, у нас нет возможности узнать, что он будет делать дальше и куда направится. В любом случае скоро вернется Алек Кайл и возьмет все в свои руки. Не понимаю, почему его до сих пор нет. Но если честно сказать, я не жажду встречаться с ним, потому что, узнав, что мы, возможно, позволили Бодеску уйти, он придет в ярость.
   — Бодеску и... еще тот пес, — задумчиво произнес Харви Ньютон и пожал плечами. — И все же я считаю, что это, наверное, было какое-то животное... каким-то образом оказавшееся на территории поместья. — Он замолчал и оглядел остальных, а те, в свою очередь, удивленно уставились на него, не веря своим ушам. Они впервые об этом слышали.
   — Рассказывай! Немедленно! — вскричал Робертc и, не сдержавшись, схватил Ньютона за грудки. — Во всех подробностях, Харви!
   Ошеломленный Ньютон рассказал все, что знал, и в заключение добавил:
   — Так вот, пока Гувер жег этого... этого чертова пса, который на самом деле псом не был, во всяком случае, обычным псом, другой пес удрал под прикрытием тумана. Но я не могу поклясться в том, что и вправду видел его! Вокруг такое творилось! Вполне возможно, это был обман зрения, мираж в тумане или плод моего воображения... а может быть, что-то еще. Мне показалось, что это существо двигалось галопом, но при этом держалось вертикально, странным образом наклонившись вперед. Голова его выглядела весьма необычно. Вот почему я говорю, что, скорее всего, это был плод моего воображения, или мираж, возникший в тумане, или что-то в этом роде. Особенно, если учесть, что рядом стоял Гувер, сжигавший ужасного невообразимого пса. Господи! Да мне такие собаки до конца жизни сниться будут!
   Робертc грубо отпихнул его — так, что он отлетел в другой конец комнаты. «Толстяк» на самом деле не был только толстым, он к тому же был очень мощным и тяжелым.
   — Идиот! — с отвращением и яростью взревел он, закуривая сигарету, забыв о том, что одна уже торчит у него во рту.
   — Я в любом случае ничего не смог бы сделать, — оправдывался Ньютон. — Я выпустил стрелу и не успел перезарядить арбалет...
   — Ах, выпустил стрелу?! — свирепо глянул на него Робертc, но тут же взял себя в руки. — Должен признать, что твоей вины здесь нет, — наконец, сказал он Ньютону. — Ты и в самом деле не виноват. Просто он, наверное, оказался гораздо умнее нас.
   — Что будем делать дальше? — спросил Лейрд. Он испытывал сочувствие к Ньютону и хотел отвлечь от него внимание шефа.
   — Дальше? — обернулся к Лейрду Робертc. — Что ж, теперь, когда я немного успокоился, нам с вами остается попробовать найти этого ублюдка. Вот что дальше!
   — Найти его? — Ньютон облизал пересохшие губы. — Но как? — Ему было стыдно, и от смущения он потерял способность ясно мыслить.
   — С помощью вот этого! — заорал Робертc и постучал себя по голове огромными белыми костяшками пальцев. — Лично я так и поступлю! Если вы помните, я умею видеть все, как в магическом кристалле, — я провидец! — Он вновь бешено сверкнул глазами на Ньютона. — А в чем состоит твой чертов талант? Я имею в виду, кроме того, чтобы все портить и болтаться без дела?
   Ньютон нащупал рукой стул и плюхнулся на него.
   — Я... я же видел его и все же убедил себя в том, что не видел. Что же, черт побери, со мной случилось? Мы пришли туда, чтобы поймать его, чтобы не позволить ему вырваться из этого дома, так почему же я не среагировал...
   Джордан вдруг с шумом втянул в себя воздух и щелкнул пальцами.
   — Ну конечно! — кивнув головой, сказал он. Все посмотрели на Джордана.
   — Конечно же! — повторил он и быстро начал объяснять:
   — Вы же знаете, что он тоже обладает целым рядом талантов. Даже слишком многими! Харви, он воздействовал на тебя! Телепатически влиял! Черт, он и на меня оказал воздействие. Он убедил нас обоих в том, что его там нет, что мы не видим его. А я и в самом деле не видел его, я даже тени не заметил! Ты же помнишь, что я тоже был там, когда Саймон сжигал это существо. Но ровным счетом ничего не видел. Так что не переживай по этому поводу, Харви, — ты все-таки видел этого выродка!
   — Да, ты прав, — после минутного раздумья кивнул головой Робертc. — Другого объяснения и быть не может. Итак, теперь мы знаем наверняка, что Бодеску сбежал, что он очень зол и чрезвычайно опасен! И к тому же он обладает гораздо большей силой и властью, чем можно было предположить...

* * *

   Среда, 12.30 по среднеевропейскому времени. Пограничный контрольно-пропускной пункт возле Сирета в Молдавии.
   Кракович и Гульхаров по очереди вели машину, хотя Карл Квинт тоже не прочь был посидеть за рулем, если бы ему это позволили. Это, во всяком случае, помогло бы ему хоть на время избавиться от беспокоящих его мыслей. Квинт не находил открывавшийся за окном машины пейзаж очень уж привлекательным. Румыния показалась ему довольно скучной: заброшенные железнодорожные склады, пустые и всеми покинутые, торчащие, словно огородные пугала, пыльные и закопченные промышленные предприятия, загрязненные реки... Однако русским и без его помощи удалось добраться до границы довольно быстро, несмотря на то, что дороги местами были просто ужасными. Да, до того как они приехали сюда, все шло хорошо. Однако по какой-то необъяснимой причине их держали на границе уже четыре часа.
   Их путь из Бухареста лежал через Буззу, Фокшани и Бакэу, а затем вдоль берега Сирета в сторону границы. В Романе они пересекли реку, затем доехали до Ботошани, где перекусили, а потом отправились в Сирет. И вот теперь на контрольно-пропускном пункте, расположенном на северной окраине города, их путешествие было прервано. До Черновцов и реки Прут оставалось не более двадцати миль, если ехать дальше на север. Кракович собирался за ночь преодолеть путь через Черновцы до Коломии, находившейся возле самых гор — возле старых Карпат, но...
   — Но!.. Но, но, но! — в ярости не переставал повторять он, сидя на пограничном посту.
   Он стукнул кулаком по барьеру, отделявшему их от пограничников. Он так громко заорал по-русски, что Квинт и Гульхаров, сидевшие в машине возле построенного в стиле «шале» деревянного здания, вздрогнули и стиснули зубы. Пограничный пост стоял как раз посередине между шлагбаумами с той и с другой стороны Его помещения были заняты пограничниками в форме — румынские солдаты проверяли всех, кто въезжал, а русские — тех, кто выезжал. Старшим был, конечно же, русский офицер, который и сдерживал яростный натиск Феликса Краковича.
   — Четыре часа! — бушевал Кракович. — Уже целых четыре часа мы торчим в этом Богом забытом месте и ждем, пока вы, наконец, что-то решите! Я уже объяснил вам, кто я, и представил все доказательства. Я спрашиваю: мои документы в порядке?
   — Конечно, товарищ Кракович, но... — беспомощно пожал плечами толстенький круглолицый советский офицер.
   — Никаких «но»! — заорал Кракович. — Никаких больше «но»! Отвечайте: да или нет! Документы товарища Гульхарова в порядке?
   Пограничник смущенно заерзал и снова пожал плечами:
   — Да, в порядке.
   Кракович перегнулся через стойку и придвинулся почти к самому носу дежурного.
   — Вы верите, что я пользуюсь особым доверием и поддержкой генерального секретаря партии? Вы понимаете, что если бы ваш чертов телефон сейчас работал, я в эту минуту уже разговаривал бы с самим Брежневым? И тогда в самое ближайшее время вы сидели бы на границе с Манчжурией!
   — Ну, если вы так считаете, товарищ Кракович... — со вздохом ответил офицер. Он хотел еще что-то добавить, но замялся, подыскивая вместо «но» какое-либо другое слово, и наконец нашел:
   — увы, я знаю также и то, что люди, сидящие в вашей машине, не являются советскими гражданами и что их документы отнюдь не в порядке. Если я сейчас пропущу вас, не получив соответствующего разрешения, то в ближайшее время я будут валить лес где-нибудь под Омском. Я не имею права, товарищ Кракович.
   — Что это, черт возьми, за контрольно-пропускной пункт?! — Кракович был просто вне себя. — Ни электричества, ни телефона! Слава Богу, хоть туалет есть! А теперь послушайте, что я вам скажу...
   — Я уже все выслушал. — Надо сказать, что поджилки у офицера явно не тряслись от страха. — Я уже три с половиной часа выслушиваю ваши угрозы и ядовитые нападки, но...
   — Опять «но»! — Кракович ушам своим не верил, такого с ним просто не могло произойти. Он погрозил офицеру пальцем. — Идиот! Пока мы здесь торчим, я насчитал одиннадцать машин и двадцать семь грузовиков, проехавших в сторону Коломии. Ваши люди у половины из них вообще не проверили документы!
   — Потому что мы их знаем. Они ездят здесь регулярно. Многие из них живут в Коломии или возле нее. Я сто раз вам это объяснял.
   — А вы знаете, что завтра вам придется давать объяснения в КГБ, — подумайте об этом!
   — Опять угрозы! — еще раз пожал плечами офицер. — Напрасно вы так волнуетесь.
   — Полнейшее безобразие! — прорычал Кракович. — Три часа назад вы уверяли меня в том, что телефоны заработают через несколько минут, то же вы говорили и час, и два назад. А сейчас почти час ночи!
   — Я знаю, сколько сейчас времени, товарищ Кракович. У нас неполадки с электроснабжением. Их устраняют. Больше мне нечего вам сказать.
   И он поудобнее устроился на стуле. Кракович едва не перевалился через барьер, пытаясь до него дотянуться.
   — Не смейте сидеть в моем присутствии! Вы не имеете права сидеть, пока я стою!
   Офицер вскочил, вытер со лба пот и приготовился выслушать очередную тираду...
   Сидя в машине, Сергей Гульхаров беспокойно ерзал на сиденье, выглядывая то в одно, то в другое окно. Карл Квинт предчувствовал, что впереди их ждут проблемы, неприятности и даже опасность. По правде говоря, он чувствовал беспокойство с того самого момента, как они попрощались с Кайлом в бухарестском аэропорту. Он понимал, что его волнение ничего не изменит, но тем не менее ничего не мог с собой поделать. Больше всего его раздражала, буквально выводила из себя, вынужденная задержка. Бесцельное сидение в машине, за окнами которой простирался бесконечный однообразный и унылый пейзаж, очень утомляло. Ему казалось, что он мог бы сейчас заснуть в каких угодно условиях и проспать не меньше недели.
   Что-то снаружи привлекло внимание Гульхарова. Он замер и задумался. Квинт покосился на него: «молчаливый Сергей» — так они с Кайлом называли его между собой. Что ж, не его вина в том, что он не знал английского. На самом деле он мог немного говорить на нем, но с трудом и с огромным количеством ошибок. И вот сейчас, встретившись глазами с Квинтом, он молча кивнул в ответ на его вопросительный взгляд и указал на что-то через открытое окно машины.
   — Смотрите, — тихо сказал он. Квинт взглянул в указанном направлении. На фоне отдаленного тусклого сияния огней — видимо, это были огни Коломии — видны были натянутые между столбами провода. Они шли через контрольно-пропускной пункт, и ответвление от них было протянуто к зданию, в котором находились дежурные пограничники. Энергоснабжение... Гульхаров ткнул пальцем на запад, в сторону Сирета. Примерно в ста ярдах от машины между двумя столбами петля кабеля уходила прямо в землю была и хорошо видна на фоне ночного горизонта. Провод был заземлен.
   — Прошу прощения, — сказал Гульхаров. Он вышел из машины, пошел по дороге назад и исчез в темноте. Квинт подумал было, не стоит ли ему пойти вслед за Гульхаровым, но решил не делать этого. Он испытывал сильное беспокойство, а вне машины оно еще усугубится. Здесь, внутри, он, по крайней мере, чувствовал себя в знакомой обстановке. Он вновь прислушался к голосу Краковича, доносившемуся из домика, — тот по-прежнему кричал и ругался. Квинт не понимал ни слова, но догадался, что кое-кому приходится несладко...
   — Хватит валять дурака! — орал Кракович. — А теперь я скажу вам, что я сейчас сделаю. Я немедленно вернусь обратно в Сирет и из полицейского участка позвоню в Москву.